Бешеная кровь

Атби Ибрагимов

То, чего он больше всего опасался, удалось сделать без особого труда.

Пару дней назад Ваха сказал ему, что есть хорошие люди за границей, настоящие правоверные, которые готовы во многих делах поддерживать своих братьев-мусульман. А когда Атби поинтересовался, кто они, он после короткого колебания ответил, что, например, есть такой человек в турецком посольстве. Работает каким-то советником, ездит на машине с дипломатическими номерами, которую нельзя досматривать, что в их деле несомненный плюс, и как-нибудь потом он обязательно с ним познакомит.

И уже несколько часов спустя после того, как он рассказал Вахе то, что придумал, Атби ехал по шоссе на машине с дипномерами, с каждой минутой приближаясь к своим дядям Беслану и Тархану и решительному разговору с ними.

Сам советник поехать не смог, что, в общем, было жалко. Но вместо себя дал своего помощника или заместителя — точно Атби не разобрал, да не особо и хотел-то. Своих проблем хватает. Помощник представился Мустафой, по-русски говорил плохо и вообще предпочитал молчать. Еще более молчаливым был водитель посольского «форда», который за всю дорогу не проронил ни слова и только молча выполнял команды Атби, показывающего дорогу. Главное, у Мустафы был диппаспорт, в чем Атби постарался убедиться в первую же минуту знакомства, объяснив это обычной предосторожностью. Ему показалось, что демонстрация этого документа не доставила Мустафе никакого удовольствия, и даже наоборот. Ничего, потерпит. Он еще не такая большая шишка, чтобы обижаться. А в том, что задумал Атби, дипломатическое прикрытие его сопровождающего играло важную роль, потому что означало безопасность, его личную безопасность. На этом фоне все остальное выглядело мелочью.

Метрах в пятидесяти за «фордом» двигался джип с Вахой и двумя его парнями. Охрана не охрана, но с ними было как-то спокойнее, и за это Атби был благодарен. Ваха запросто мог отказаться ехать с ним, найдя для этого сколько угодно причин. К тому же он сделал главное — обеспечил дипломата с машиной. А лучше такой защиты сейчас и желать было нельзя. Мало ли что может случиться по дороге.

К городу они подъезжали в полной темноте. Атби в предчувствии разговора с родственником хотелось выпить коньяку. Но у него с собой ничего не было, а просить у высокомерно молчавшего Мустафы не хотелось. К тому же он понимал, что разговор лучше вести трезвым. Выпить он сможет и позже. Успокаивая себя, он поглаживал тяжелый пистолет, который положил в карман куртки, как раз под правую руку, чтобы удобнее было выхватить. Дипломатический паспорт и охрана на джипе — это хорошо. Но до конца надеяться можно только на себя. Да еще на проверенное оружие.

К знакомому кафе они подъехали на малой скорости. Оглянувшись, он увидел, что джип приотстал и затормозил около милицейского поста. Может, их остановили? Он почувствовал легкое беспокойство, на которое сейчас совсем не было времени.

Он повернулся к Мустафе и спросил:

— Вы со мной пойдете?

— Пойти с вами? — коверкая слова, переспросил тот.

Атби кивнул. Он чувствовал волнение, но никому бы не признался в этом, потому хотя бы, что такое волнение сродни страху.

— Я просто спросил.

Ну не умолять же теперь этого турка, который, кстати, неизвестно чем занимается в своем посольстве. Может быть, не культурой или там торговлей, а разведкой. Тогда такое знакомство может для него очень нехорошо закончиться. A-а, сейчас что об этом думать!

— Так мне идти? Вы приглашаете?

За этим «приглашаете» отчетливо слышалось «просите», но Атби предпочел не вникать в эти тонкости. Ему сейчас нужен был щит. Он был уверен, что в присутствии дипломата его никто не посмеет тронуть. В том числе и милиция.

— Да. И угощаю. Тут готовят хороший шашлык. Вы любите шашлык?

— Да, конечно, — закивал Мустафа, широко и фальшиво улыбаясь.

— Тогда пошли, — сказал Атби, напряженно улыбнувшись в ответ и открывая дверцу «форда». После теплого салона на улице показалось слишком холодно, и он поежился, но куртку застегивать не стал, подумав, что немного замерзнуть не повредит, — это его взбодрит и подготовит к предстоящему разговору.

В зал они вошли вместе, только Атби чуть-чуть, на полшага, впереди, показывая дорогу почти как радушный хозяин. За стойкой стояла незнакомая девица с ярко накрашенными губами. Почему-то он обратил внимание именно на эти яркие губы. А только позже, спустя мгновение, он рассмотрел знакомый зал. Времени с того момента, когда он видел его в последний раз, прошло всего ничего, а это — знакомое до последней царапины на столе, до выщербины на полу — помещение казалось не то чтобы совсем незнакомым, но каким-то полузабытым и уж точно чужим. Если раньше, приходя сюда, он чувствовал себя почти как дома, защищенным и уж во всяком случае своим, то сейчас он был чужим, а зал выглядел не уютным, как когда-то, а опасным. Он даже почувствовал пробежавшие по спине мурашки предчувствия, но не дал им завладеть собой и показал Мустафе на единственный свободный столик в углу. Это место считалось неудобным, и завсегдатаи его избегали, тут дуло и особенно неприятно, если на улице было холодно.

Усадив турка, он подошел к девице, радуясь, что она его не знает, и заказал бутылку коньяка и две порции шашлыка, предупредив, чтобы он был обязательно из баранины. Как бы там ни было, но сейчас ему хотелось сделать приятное своему обладающему дипломатической неприкосновенностью сопровождающему, без которого он не решился бы вернуться в этот город, где его давно и упорно ищет милиция. Впрочем, по поводу упорства он сильно сомневался; он знал, что у Беслана был контакт со здешним милицейским начальством, не знал, правда, с кем именно. Всем операм руки, понятное дело, не поотрываешь, но то, что напряжение снимается, он не сомневался.

Коньяк и рюмки появились перед ними меньше чем через минуту. Атби налил и, быстро проговорив приличный тост, выпил, успев заметить неодобрительный взгляд турка, который, однако, тоже выпил. Дипломат!

Атби почувствовал себя увереннее и, когда девица вернулась за стойку, подошел к ней и попросил вызвать Беслана. Она посмотрела на него пустым взглядом, кивнула и ушла в боковую дверь. Поколебавшись, он вернулся к столику и снова налил, но пить пока не стал.

Он видел, как дядя вошел в зал, и появившаяся следом девица кивком показала в их сторону. От стойки до столика было шагов семь-девять, и с каждым шагом дядино лицо менялось. Сначала удивление, потом недоверие, потом неудовольствие, за два шага оно превратилось в неподвижную и непроницаемую маску.

Атби встал.

— Здравствуй. Познакомься. Это наш друг, дипломат из Турции. Зовут Мустафа…

Беслан не дослушал.

— Ты зачем приехал? — тихо спросил он, явно стараясь, чтобы его не услышали за соседними столиками. Ну а как же — хозяин заботится о репутации своего заведения!

— Нужно поговорить.

— Тогда пошли поговорим. Зачем нам здесь устраивать шоу на потеху публике? Или ты актером стал?

Сказал, повернулся и пошел к выходу из зала.

Атби проглотил оскорбление. Он не актер и докажет это. Извинившись перед турком, он поспешил за родственником, которого нашел на задворках заведения, неподалеку от бывшего своего рабочего места, где сейчас готовился заказанный им шашлык.

— Ты с ума сошел? — зло спросил Беслан. — Мы тебя с таким трудом отсюда вытащили, а ты снова здесь. Да еще дипломата с собой притащил.

Видно было, что Беслан находится в состоянии, близком к бешенству.

— Я с ним приехал специально, чтобы ничего не случилось ни по дороге, ни… — Он хотел сказать «здесь», но спохватился. — Ни потом. Он неприкосновенный.

— Да какое мне дело до него! О тебе разговор. Ты понимаешь, что тебя ищут? И не только милиция. А?

— Понимаю. Но я должен с тобой поговорить. Пойми, я тебе благодарен за то, что ты отправил меня в Москву. Я там…

— Вот и сиди там!

— Сижу. — Атби начал терять терпение. Сколько можно сносить оскорбления?! — Но я не могу всю жизнь прятаться. Я хочу заниматься делом. Хочу помогать вам.

— Ты мне очень сильно поможешь, всем нам поможешь, если не будешь делать глупости вроде сегодняшней.

— Но мне нужно…

— Тебе нужно делать только то, что я тебе скажу. И это самое главное. И самое умное, что ты можешь сделать, это немедленно уехать и не появляться здесь до тех пор, пока мы тебе не разрешим. Уезжай!

Беслан повернулся к нему спиной и пошел к мангалу, за которым стоял незнакомый парень, с интересом посматривавший в их сторону. Атби сунул руку в карман и схватился за прохладную рукоятку пистолета. Не так, совсем не так представлял он себе разговор с родственником. Это что же получается, что Ваха был прав?

Огромным усилием воли он разжал вцепившиеся в оружие пальцы. Нет, он не хотел стрелять в своего родственника. Совсем не хотел. Но его горячая натура требовала действия, немедленной реакции на услышанное. Он резко повернулся кругом и через подсобку пошел в зал, по дороге пнув ногой какое-то ведро, с грохотом опрокинувшееся. Атби не оглянулся.

Порывисто войдя в зал, подошел к столу, сел, кивнув вопросительно смотревшему на него турку, взял рюмку и выпил.

— Нам нужно ехать, — сказал он.

— Уже пора? Все хорошо?

— Да. Все как должно быть.

— Тогда… Да, поехали.

Уже на улице Атби спохватился. Обещал накормить человека шашлыком, а вместо этого выгнал его на улицу. То есть их обоих выгнали. Ну этого он не забудет. Никогда не забудет.

Около «форда» он придержал дипломата за локоть.

— Я вас сам шашлыком накормлю. Самым лучшим. Скажите когда, и я вам приготовлю настоящий шашлык. Только скажите.

Турок кивнул. Не то согласился на предложение, не то принял извинения. А может быть, просто так, из вежливости.

Чтобы избежать разговоров и неприятных вопросов, Атби сел спереди, рядом с водителем, объяснив обоим туркам, что сзади его укачивает. Поверили или нет, ему было наплевать. Сейчас ему хотелось побыть одному, а что может быть лучше того, чтобы почувствовать себя в одиночестве, чем мелькание темных предметов на обочине дороги и несущиеся, кажется, прямо на тебя фары встречных автомобилей.

Выпитый коньяк позволил ему несколько расслабиться, а монотонно летевшая под колеса автомобиля лента дороги расслабляла, и охвативший его гнев потихоньку иссяк, оставив тлеющий огонек мстительности, действующий на него как допинг. Подстегиваемый этим огоньком, Атби думал, как ему поступить. Теперь совершенно было ясно, что родственники отвернулись от него. Беслан куда как наглядно продемонстрировал это, показав ему свою спину, вместо того чтобы поговорить так, как подобает мужчинам, а тем более родственникам, без криков и воплей. Почему — это не так важно. Скорее всего посчитали, что полностью выполнили перед ним свой родственный долг. Долг, который никогда, ни при каких обстоятельствах не может считаться исполненным. Но они решили иначе. Что ж, он не будет с этим спорить и не будет оправдываться. Никогда. А может быть, решили, что он мешает их бизнесу. Он жестко усмехнулся, по-волчьи обнажив ровные белые зубы.

«Форд» попал передним колесом в выбоину на дороге, и из-под него в сторону полетел веер мутных брызг, часть из которых осела на боковом стекле. Атби покосился на них и несколько секунд любовался на игру огней в этих мутных каплях воды.

Итак, караван. Он мало что знал о нем. Приходил караван нерегулярно, безо всякого видимого графика. Кто-то просто заранее предупреждал о том, что в очередной машине с товаром будет запрятан груз. Потом груз делился, а иногда и нет, отстаивался некоторое время и переправлялся дальше, в Москву, в Питер, в другие города. Кому и сколько, он тоже не знал. Только один раз — он неожиданно вспомнил — он видел, как Тархан разговаривал с человеком, который позже уехал на «жигулях» девятой модели темного цвета. У нее еще был какой-то чудной номер. Он даже удивился мимолетно, но вскоре забыл про это за ненадобностью. Номер был, что называется, блатной. Три пятерки. И еще что-то такое было. Кусок разговора Тархана с тем человеком. Точных слов он сейчас не помнил, но твердо знал, что разговор шел именно о наркоте и о том, что тот человек должен их принять в Москве. Да, именно в Москве. Так, уже хорошо. Одна зацепочка есть. А вот и еще одна — груз всегда сопровождали люди Беслана. Те самые молчаливые, решительные парни, которые убрали ставших опасными Сеню Волка и его конопатого дружка Котю.

Атби посмотрел в подсиненное боковое зеркало. За ними ехал знакомый джип с Вахой и его людьми. Вот он-то и поможет найти «девятку» с тремя пятерками на номере. А дальше… Дальше он знает, что делать. Он опустил руку в карман, на рукоятку пистолета, и удовлетворенно закрыл глаза. Теперь можно немножко расслабиться. По приезде они с Вахой вызовут девчонок, купят коньяку и хорошенько оттянутся.