Бессердечное небо

Орион

Увидев, как могла бы сложиться наша жизнь, если бы Лайонел не препятствовал каждому нашему шагу, я почувствовал тяжесть в груди из-за всего, что он у нас отнял. У близняшек. Они не заслуживали той жизни, какая была у них. Они не заслуживали дерьмовых приемных семей и отсутствия стабильности, они не заслуживали нищеты, голодных ночей, отсутствия родительской любви, которая должна была их окружать.

Меня и по сей день возмущает то, в каких условиях я их нашел. Холодная квартира с плесенью на потолке и моя девочка в поношенной пижаме с кроликом и взглядом, говорящим о том, что я только что убил ее последние нервы.

Блядь, если бы я мог вернуться назад и сделать все по-другому, то сделал бы. Я бы вошел к ним домой, усадил их и, блядь, обнял, во-первых. А во-вторых, я бы притащил туда Наследников, и не позволил бы им уйти, пока они все не воссоединятся. Все могли бы избежать целого океана душевной боли, если бы мы раньше разобрались со всем нашим дерьмом.

Но я уже давно понял, что ретроспектива — враг будущего. Мы не вернемся назад, что сделано, то сделано. Что было потеряно, то потеряно. Наши пути устремлены вперед, а двери закрыты. Возможно, у меня полно сожалений, которыми можно заслонить небо, но толку от них столько же, сколько от тонны камней на спине. И в основном я отбрасывал их и оставлял в своем прошлом. Но видение напомнило мне, что Лайонел ответственен за многие страдания в нашей жизни.

Странно было увидеть себя в мире, где моя жизнь не принадлежала другому, где я по возвращении домой с турнира по питболу встречаю Голубка и понимаю, что мы влюблены друг в друга. Насколько было бы проще, если бы так сложилась судьба…

Предпочла бы она такую версию меня? Он выглядит счастливым, лишенным стресса, в его глазах нет и намека на тьму. Нынешняя версия меня порой жестока и холодна, но она оказалась единственной, кто прорвался сквозь все это. Она стала моим солнечным светом после вечной зимы, и я не знаю, горевать ли о жизни, которой у нас не было, или быть благодарным тому, что мы все равно встретили друг друга.

В глубине души я ощутил странную отдаленность от человека, которого увидел в том видении. Он не я. Я расстался с ним в тот день, когда умерла Клара, а Лайонел связал меня с Дариусом. И если он не был мной, значит, и Дарси не была собой в видении. Она была девушкой, выросшей в Солярии, и в ней присутствовал лоск привилегированности, которым часто пользовались Наследники, и я не уверен, что нынешней моей версии это нравится. Мне нужен мой Голубок. Та, которая пришла в этот мир в неведении, и за которой я наблюдал, как она расцветает, превращаясь в королеву Фейри. Наша история не была красивой, и уж точно не была легкой. В ней были борьба и разлука, споры и боль. Но она была нашей, до мельчайших подробностей, и я понял, что не променяю ее на ту красивую, простую жизнь, которую только что увидел. Я отношусь к своему Голубку очень трепетно, и, возможно, с моей стороны эгоистично так думать после всего, через что она прошла, но я ничего бы в ней не изменил, и чтобы она стала той, кем является, ее необходимо было сломать, подвергнуть давлению, чтобы она превратилась в алмаз, словно уголь в бриллиант.

— О, как легко все могло быть, так же просто, как песчаному червю на морском бризе, — всхлипнула Джеральдина.

— Эти люди — не мы, — озвучил я свои мысли, и Дариус посмотрел на меня, нахмурившись.

— По крайней мере, у них было будущее, — пробормотал он.

— У нас оно тоже есть, — прошипел я. — Хватит говорить так, словно твоя судьба предрешена. Ты способен победить Лайонела.

Он пожал плечами, а Джеральдина вытерла глаза рукавом и глубоко вздохнула.

— Возможно, ты прав, Орион, возможно, наш путь вернее. В конце концов, самый сочный грейпфрут никогда не висит в самом низу дерева.

— В этом есть смысл, — удивленно сказал Дариус.

— Флабберджеки! Конечно, есть смысл, сухарик-переросток! — похлопала она его по уху. — А теперь пошли, нам нужно идти вондер.

— Я не совсем понимаю, какой смысл ты вкладываешь в слово «вондер», — пробормотал Дариус.

— Вондер, как «давайте погрузимся в трещины великого вондера», ты, дурачок. Не знаю, как можно выразиться яснее, — насмешливо сказала она, выходя из комнаты, и мы переглянулись, после чего последовали за ней.

Мы торопливо шли по просторным залам дворца, и тут по моему позвоночнику пробежали мурашки: обострившийся слух снова уловил позади нас какой-то звук.

Я обернулся, выхватывая меч Феникса, и в тот же миг Дариус снял со спины топор. Я вглядывался в тени за распахнутой дверью, пытаясь разглядеть темноту, но она была настолько густой, что я ничего не мог различить.

— Почему мне кажется, что за нами наблюдают? — прошептал я, а Дариус кивнул, делая шаг к двери, но я поймал его за руку и притянул обратно.

— Мы должны оставаться на месте, — произнес я, уплотняя наш заглушающий пузырь вокруг нас. — Но не теряй бдительности.

Он кивнул, и мы развернулись, чтобы последовать за Джеральдиной, и увидели ее, спускающуюся по огромной лестнице, устланной темно-синим ковром.

Мы тихо двигались за ней, и я постоянно оглядывался через плечо, прислушиваясь к тому, что происходит позади нас, на случай, если снова услышу странное шарканье.

Джеральдина свернула в коридор у подножия лестницы, а мы держались за ее спиной, пока та ускоряла шаг.

— Его покои здесь, внизу, — подбодрил Дариус.

— Да, да, ты, надоедливый бандикут. Я доведу нас до места назначения. Просто вверьте мне ваши судьбы, и я не дам вам сбиться с пути. — Джеральдина повернула направо по коридору, когда Дариус зашипел ей, что она идет не туда, но после нескольких случайных поворотов мы снова оказались в том же коридоре, и она подошла к двери, остановилась, прижав руку к двери, отключая магические замки и сигнализацию, а затем толкнула ее.

— Ах да, — промурлыкала она. — Жирноволосый трескач опирается своим покрытым шрамами лицом на лагалуффина.

— Что, черт возьми, такое лагалуффин? — прошептал я, подавшись вперед, чтобы взглянуть поверх ее головы в темную комнату.

— Думаю, она имеет в виду подушку, — сказал Дариус, приоткрывая дверь шире, чтобы ему тоже было видно.

Вард крепко спал на кровати с балдахином, лицом к нам, закрыв глаза и нахмурив брови, словно его мучили кошмары.

Во мне поднялась жажда крови, желание убить этого мерзавца переполняло меня, и я последовал за остальными в его комнату, мы втроем приблизились к нему, словно призраки, пришедшие украсть его душу в ад.

Я извлек с бедра меч из солнечной стали и передал его Дариусу. — Заставь его заплатить, — прорычал я, и он кивнул мне, приближаясь к нему.

Но не успел он дойти до него, как Джеральдина бросилась на кровать, схватила Варда и с силой ударила его по лицу.

«Ах!» — закричал он, подняв руки, пытаясь сбросить ее с себя, но она привязала их к его груди лианами и зажала в руке баклажан в форме члена, а затем засунула его ему глубоко в рот, заглушая крики.

В следующую секунду она достала из кармана серебряный предмет, похожий на шарик для мороженого, и вонзила в его глазницу с точностью, позволявшей предположить, что она делала это раньше.

Вард закричал в баклажан, извиваясь как сумасшедший, когда Джеральдина нажала на рычаг на ложечке, и раздался щелчок, поскольку штуковина сомкнулась вокруг его теневого глаза.

Я уставился на нее с открытым ртом, когда она вырвала всю эту штуку из лица в потоке крови и победно подняла ее вверх, пока он кричал сквозь овощной кляп.

— Истекай кровью ради удовольствия рода Грас, дьявольский человек! — прорычала она. — Я объявляю этот глаз достоянием истинных королев!

Вард бился и всхлипывал о баклажан, пока Джеральдина спускалась с него, доставая из кармана пластиковый пакет и засовывая в него глаз, а затем плотно закрывая его. Страшный красный глаз был окружен тенями, витки которых свисали с него, как крошечные лапки, когда он сердито извивался внутри пакета.

— Фу… — Я отпрянул, когда она положила его в карман, затем до меня донесся еще более громкий крик Варда, и я понял, что Дариус находится на кровати, отрезая себе один из пальцев.

— Твою мать, — задохнулся я, подавшись вперед, когда Дариус разорвал рубашку Варда и начал вырезать крест-накрест глубокие порезы на его груди, заставляя меня дико ухмыляться и наблюдая, как льется его кровь, а тот корчится под ним в агонии.

— Это разминка перед тем, что я буду делать с тобой в будущем. — Дариус плюнул Варду в лицо, затем встал с кровати, бросил палец в стакан с водой на тумбочке Варда и вытер кровь с руки о штаны.

Он передал мне меч из солнечной стали, я склонился и добавил еще несколько порезов к работам Дариуса на груди Варда, а Дариус мрачно усмехнулся, понимая, что такое никогда не заживет. Он будет носить эти шрамы до тех пор, пока не придет один из нас, который убьет его.

Я протер лезвие о простыни Варда, после чего вложил меч обратно в ножны и повернулся к нему спиной.

Но я нахмурился, когда понял, что Джеральдины нет рядом.

— Куда, черт возьми, она делась? — прошептал Дариус, и мы вдвоем выбежали из комнаты, проверили коридор, но и там оказалось пусто.

Какой-то шум привлек мое внимание к потолку, и я выругался, увидев Джеральдину, связанную паутиной тьмы, ее тело приковано к месту, а усики теней затыкают ей рот, так как она пытается прокричать предостережение нам.

Резкое движение позади меня заставило меня обернуться, и какое-то темное существо столкнулось со мной.

Я с рыком упал на землю и оттолкнул его назад, его черное тело было покрыто какой-то липкой субстанцией. Оно было наполовину человеком, наполовину монстром, и я в ужасе отбросил его от себя, так как осознал, что его лицо представляет собой странную смесь лиц Дариуса и Ксавьера, отправив его вниз по лестнице слева от меня, когда оно закричало и тени закружились вокруг него.

— Что это за хуйня? — вздрогнул я, когда Дариус поднял меня на ноги.

Тварь на лестнице перевернулась на спину, ее руки и ноги удлинились, и она понеслась к нам, ее голова завертелась на шее, а огромный черный язык хлестал изо рта направо и налево.

— А-а! — Дариус бросился на него, когда оно спрыгнуло с лестницы, ударом топора отрубил ему руку, заставив жуткое существо отшатнуться от него и броситься на меня.

Я поднял свой меч Феникса, рванул вперед, навстречу ему, и вонзил лезвие прямо под его челюсть, рассекая тени и кости.

Существо закричало, отпрыгнув от меня, пролетело над моей головой, когда черная кровь брызнула на кафель, и ухватилось за стену, вскарабкалось по ней, как какой-то поганый паук, и устремилось к Джеральдине, которая отбивалась от теней, удерживающих ее на месте.

Дариус метнул огонь между ним и ней, и существо закричало, попятилось назад и ослабило хватку на потолке.

Оно с грохотом упало на меня, но я успел отпрыгнуть в сторону, пока не оказался раздавленным под ним, и с размаху ударил его мечом, когда по ногам у меня и Дариуса брызнула черная жижа и кровь.

Дариус взмахнул своим топором, но тварь откатилась в сторону, лезвие громко звякнуло о плитку, когда та вскочила на ноги.

Оно завопило, направляясь ко мне, ужасно знакомые черты его лица заставили меня отпрянуть, поскольку оно напомнило мне моего лучшего друга, и я снова бросился к нему, с усилием вогнав свой клинок в его грудь.

Оно упало на землю у моих ног, издавая ужасный хрипящий звук, когда умирало.

— Фууу. — Я отступил назад, морщась от черной жижи, покрывавшей нас, а Дариус взмахнул своим топором, обезглавливая тварь, чтобы окончательно убедиться, что она мертва. Мерзкое существо растеклось лужицей черной крови вокруг наших ног, и мы обменялись шокированными взглядами.

— Аххх, мои дамы, я люблю вас! — воскликнула Джеральдина, падая с потолка, когда тени отпустили ее, и я взмахнул пальцем, легко поймав ее порывом воздуха и усадив рядом с собой.

— О, радость, меня спас лихой, но, к сожалению, опозоренный Фейри, — вздохнула она, затем ее взгляд упал на то место, где сдохло чудовищное существо, и она потопала ногами в крови, как ребенок, играющий в луже. — Должна сказать, я думала, что этот звероподобный бродяга представит большую опасность, но какая удача, похоже, его было легко убить, поскольку он застал меня врасплох.

— Да, я тоже думал, что придется повозиться, — задумчиво произнес Дариус. — Но потом бам, тук-тук, брызги, труп.

— Определенно выглядит так, словно это должно было быть сложнее, — согласился я, испытывая облегчение от того, что такого не произошло. — Но что это такое было, и почему оно так похоже на тебя? — Я помрачнел, а Дариус вздрогнул.

— Не знаю, да и, честно говоря, плевать, брат. Давайте уберемся отсюда, — произнес он, ведя нас вниз по лестнице, и мы отодвигали гобелены, пока не нашли выход в туннели.

— Мы уходим в ночь! — воскликнула Джеральдина, когда мы помчались в темноте. — С теневым глазом в кармане и еще одним хуком, нанесенным лжекоролю. О-хо!