Бессердечное небо

Тори

Я стояла на свежем зимнем воздухе, мое дыхание застилало мне глаза, а с мокрых волос капало на черную толстовку, которая была на мне слишком большой.

Джеральдина заметила, как я выскальзываю из спальни, и завыла что-то о том, что мужская одежда, которую я надела, не подходит для королевы. Она умчалась, пообещав найти мне что-нибудь более подходящее для королевской четы, а Макс погнался за ней, оставив путь к выходу свободным, и я направилась прямо к нему.

Было немного трудно прокладывать себе путь через толпу повстанцев, которые ждали, когда им выделят спальное место в туннелях к югу Берроуза, но мне удалось отбросить небольшую тень на себя и низко пригнуть голову, когда я проскользнула между ними, после чего нашла путь обратно к туннелю, ведущего к старинным часам.

Конечно, у фермерского дома стояла группа из пяти стражников-повстанцев, но с помощью нескольких слов и мрачного выражения лица мне удалось убедить их позволить мне сбежать на несколько минут.

Я слишком долго была пленницей, черт возьми. Мой разум так долго не был полностью моим, свободным от теней, уз и воли гребаных звезд, что почти забыла, как звучит настоящая тишина.

Возможно, я солгала стражникам-повстанцем, когда пообещала не выходить за ограду, окружавшую фермерский дом, где был спрятан Берроуз, но дальше не пошла. Амбар все еще находился в пределах защитных чар, окружающих его, а мне необходимо побыть наедине со своими мыслями хотя бы несколько минут.

Я вздохнула, наслаждаясь глубокой тишиной, прислонившись спиной к грубой деревянной двери амбара и глядя на потрясающий вид за ней. Была глубокая ночь, но полная луна светила ярко и окрашивала мир в серебристые тона, отчего горная цепь выглядела неземной красоты, покрытая чистым белым снегом.

Мои ноги были босыми, и снег кусал голую кожу, но прилив огня Феникса, текущего по моим венам, быстро изгнал это ощущение.

Я глубоко вздохнула, наблюдая, как пар туманится и уплывает, пока сама сосредоточилась на мыслях о Лайонеле и ухмылялась про себя, рассматривая множество красочных идей его мучительной смерти, ни разу не почувствовав желания спасти его от этой участи.

Мои пальцы прошлись по гладкой коже руки, которая когда-то была заклеймена знаком Овна, связывающего меня с ним, и я закрыла глаза, задаваясь в миллионный раз вопросом, как, черт возьми, возможно, что связь Опекуна разорвалась.

И это не единственная связь, которая была разорвана сегодня…

Я еще не позволяла себе много думать об этом, но знаю, что меня ждет мир безумия, когда действительно признаю, что Звездная связь тоже исчезла. Зеркало в бане было тускло освещено, но, несмотря на это, я несколько долгих минут стояла, разглядывая свои вновь зелёные глаза. Все это время мое сердце колотилось со скоростью миллион миль в минуту, но я отказывалась даже подумать о том, что наше проклятие действительно исчезло.

Потому что если я позволю себе поверить в это и узнать, что все неправда, не уверена, что смогу такое пережить.

Мне нужно, чтобы было по-настоящему. Мне нужна возможность прикасаться, целовать и ласкать его столько, сколько сама захочу, и чтобы ничто не стояло между нами. И все же такая мысль приводит меня в ужас. Я позволила себе чувствовать к Дариусу Акруксу все то, в чем всегда клялась — никогда не позволять себе чувствовать, и это было прекрасно, когда не существовал реальный шанс на то, что мы сможем быть вместе. Но сейчас… В свои то лучшие дни я была едва функционирующей девчонкой. Я была язвительной и резкой, упрямой до самобичевания и, чаще всего, ужасно грубой. Я была девушкой, которую никто не хотел. Нелюбовь давалась мне легко. Но Дариус дал мне понять, что я не была для него нежеланной девушкой. На самом деле, если нас действительно больше ничего не разделяет, то я практически уверена, он не захочет, чтобы мы расставались снова.

И мысль об этом зажгла меня изнутри, мне захотелось танцевать голой под дождем, кричать, что он мой, и резать любую сучку, которая осмелится взглянуть в его сторону.… Но это также напугало меня до чертиков.

Я не знаю, каково быть всем для кого-то. Я почти уверена, что даже для самой себя не являюсь всем. Без Дарси я просто какая-то противная сука, которая постоянно косячит и не извиняется за это. И я не в состоянии избавиться от ощущения, что если ничто больше не удерживает Дариуса от меня, он поймёт все слишком быстро, и тогда вообще не захочет меня. Как я должна принять такое, если позволила себе влюбиться в него еще сильнее, чем уже влюбилась? Как я должна буду пережить происходящее, когда он наконец откинет занавес и поймет, что скрывающаяся за ним Фейри — всего лишь испуганная маленькая девочка, не имеющая ни малейшего представления о том, как стать женщиной, которой он хочет меня видеть?

Я сделала еще один глубокий вдох и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, отвлечься от огня в руках, который слишком явно напоминает мне о Драконе, о котором я продолжаю мечтать, и позволить себе на некоторое время погрузиться в пустоту, пытаясь очистить свои мысли.

Но когда темнота навалилась на меня, невозможно было не почувствовать, что я возвращаюсь в ту комнату в канун Рождества, где Лайонел привязал меня к стулу и натравил на меня своих извращенных питомцев.

Желчь застряла у меня в горле, когда я вспоминала, как Клара вновь и вновь вонзала лезвие в мой живот, как моя кровь быстро и горячо растекалась по коже, а мои крики наполняли воздух, и Вард пробивался в мое сознание.

— Кого ты любишь, Роксания?

Снова и снова одни и те же слова шипели мне в уши, пока я билась, рычала и истекала кровью на плюшевых коврах комнаты, которая должна была принадлежать моему отцу. Но на этот раз я отказалась от ответа, которого они пытались добиться от меня. Я не произнесла тех слов, которые Лайонел пытался вытащить из меня своими пытками, наблюдая за моими страданиями с жаром и похотью в глазах. Возможно, он получал удовольствие от моей боли, но я отказывалась уступать ему контроль над своим сердцем.

— Кого ты любишь, Роксания? — требовал Лайонел, когда Клара отошла, и боль в моем теле снова угрожала поглотить меня. Но они не позволяли мне потерять сознание. Каждый раз, когда я теряла сознание, они просто исцеляли меня и начинали все сначала, кормя меня зельями для восполнения потерянной крови и следя за тем, чтобы этот цикл ужасов продолжался бесконечно.

Моя голова дернулась, и Лайонел схватил меня за подбородок, его ногти впились в мою плоть, когда кровь потекла по коже, и он заставил меня смотреть на него.

— Я могу прекратить, — промурлыкал он, его взгляд скользил по моему телу и упивался видом ран, порезов и ожогов, которые отмечали меня и клеймили как его игрушку. Но я не была ею. Я — Роксания Вега, дочь Дикого Короля, сестра самой могущественной и прекрасной женщины, которую я когда-либо знала, ребёнок величайшей Провидицы всех времен. Я родилась не для того, чтобы склониться перед ним. Я рождена, чтобы возвыситься.

— Я люблю его, — прошипела я сквозь зубы, игнорируя вспышку страха, которая пыталась разгореться во мне, когда я подумала о Дариусе, сыне этого монстра и человеке, который безвозвратно украл мое разбитое сердце. Мне было все равно, как сильно Вард пытался заставить меня поверить в худшее о Дариусе. Поскольку я видела в нем худшее, лучшее и все, что между этими понятиями, и он идеальная пара для меня во всех отношениях. Так что они больше не смогут настроить мой разум или сердце против него, я покончила с ложью, покончила с притворством, что я слабее, чем есть на самом деле. Я вырвалась из-под их контроля и больше не стану жертвой их дерьма.

Лайонел зарычал, дым заструился между его зубов, когда он обнажил их передо мной, и в его взгляде, наконец, появилось понимание.

— Любовь, — усмехнулся он. — Да будет так. Сохрани свою любовь к моему непокорному сыну, если это так много значит для тебя, милая Роксания. Но знай: я использую твою любовь, чтобы сломить тебя, я возьму ее и сделаю своей, и создам веревку вокруг твоего горла, которая никогда не ослабнет. Сегодня я попробую на вкус твое разбитое сердце, и ты будешь наблюдать, как я укрепляю свое господство над тобой и мужчиной, к которому ты испытываешь такие чувства. Ты станешь для меня наградой, которую я держу над ним, и угрозой, которая заставит его подчиниться. И он будет тем же самым для тебя. Мне не нужна твоя любовь, чтобы владеть тобой. Мне нужен только объект твоего желания в моей власти.

Я резко наклонилась вперед, мой лоб ударился о его переносицу, когда я дернулась в своих оковах, и он отпрянул назад, его кулак с размаху врезался в мой череп с такой силой, что я потеряла контроль над реальностью и упала в бездну.

Я судорожно сглотнула, борясь с воспоминаниями, пытаясь сосредоточиться на реальности и на том факте, что на этот раз я действительно сбежала от него. Нет никаких уз Опекуна, связывающих меня с ним, никакой угрозы, нависшей над головами тех, кого я люблю. Нет ничего, что может когда-либо вернуть меня в его компанию, кроме обещания, которое я дала — увидеть его мертвым у своих ног со стоящей рядом со мной сестрой.

Я засунула руки в карманы огромных серых спортивных штанов, которые были на мне, проигнорировала дрожь, пробежавшую по позвоночнику от изгнания магии огня, и просто стояла здесь, наслаждаясь тихим спокойствием места и сосредоточившись на том, что мы в безопасности. Свободны.

В левом кармане моих спортивных штанов была дыра, и я просунула в нее палец, проводя им по покрытой шрамами коже, пытаясь не вспоминать о боли, которую испытала, когда Лайонел выжег татуировку с моего тела. Кто-то более опытный, чем я, несомненно, смог бы исцелить шрамы, которые он на мне оставил, но я еще не искала никого, кто мог бы это сделать. Я абсолютно уверена, что исцеление не вернёт татуировку, и мне так не нравится мысль, что она исчезнет, что предпочту сохранить шрамы и притвориться, что она просто находится под ними.

— Неужели я настолько самонадеян, раз надеюсь, что ты ждешь меня? — Голос Дариуса раздался из темноты, и мои глаза распахнулись.

— Да, — согласилась я на вдохе, наслаждаясь видом его, стоящего передо мной в наполовину расстегнутой черной рубашке и нарядных брюках, которые он надел, чтобы жениться на Милдред, мое сердце колотилось со скоростью жеребца, а горло сжималось, когда я воспринимала очень реального человека, который каким-то образом стоял передо мной чуть ниже по холму. — Но мне кажется, я всегда ждала тебя, так что, возможно, ты прав.

— Даже когда ты ненавидела меня? — пробормотал он, подойдя ближе, так что свет луны заиграл на его черных волосах. Он продолжал приближаться, подходя ко мне и заставляя этот трепещущий орган в моей груди отрастить крылья и сильно биться ими, взлетая от одного только его вида. Он прижался ко мне всем своим огромным телом, и мне пришлось задрать подбородок, чтобы посмотреть на него, когда расстояние между нами сократилось.

— Я все еще ненавижу тебя, — солгала я, и улыбка коснулась уголков его губ, прежде чем он снова шагнул ближе, и воздух между нами сгустился от ожидания.

— Узы разорваны, — прорычал он, шагнув еще ближе и заставив мурашки покрыть мою кожу от одного только его приближения.

Его глаза были настолько темными, что в тусклом свете я не видела в них никакой разницы, но мне нужно знать, так ли это на самом деле, поэтому я скрючила пальцы и зажгла рядом с ним Свет Фейри, который вспыхнул и озарил его черты оранжевым сиянием.

Свет отразился от его темно-карих глаз, и у меня перехватило дыхание, когда я поискала черное кольцо, окружающее его радужку, и обнаружила, что его нет.

Взгляд Дариуса впился в мой, пожирая взглядом мои ясные зеленые глаза, и долгое время мы просто стояли, глядя друг на друга, пытаясь привыкнуть к тому, что наши судьбы внезапно изменились, и все то, о чем мы так мечтали, оказалось здесь, прямо сейчас.

— Как? — прошептала я, боясь нарушить тишину, как будто думала, что звезды смогут подслушать, готовясь украсть этот дар так же быстро, как они его преподнесли.

Дариус колебался слишком долго, его брови нахмурились, когда он сделал короткий вдох, который затуманил воздух между нами.

— Габриэль отвел меня в древний дворец, который давно забыт нашим видом. Там была старая магия, и я убедил звезды изменить свое мнение об узах, — сказал он грубым голосом. — Похоже, они согласились.

— Согласились на что? — пробормотала я, мое сердце билось так сильно, что я едва могла разобрать звук собственного голоса в этом бурном стуке.

Дариус опустил брови и протянул руку, касаясь ладонью моей щеки, резко вдохнув, когда тепло его кожи встретилось с ледяным холодом моей.

— Почему ты такая холодная? — потребовал он, вливая тепло своей огненной магии в мою кожу, и по моему телу пробежала дрожь, не имеющая ничего общего с температурой. Моя плоть жаждала его с отчаянием души, которая слишком изголодалась по его прикосновениям, и мое тело мгновенно отреагировало на его прикосновение: позвоночник выгнулся дугой, соски затвердели.

— Огонь заставляет меня думать о тебе, — сказала я.

— И это… плохо? — Его голос был грубым, а его темные глаза, казалось, смотрели прямо мне в душу, когда он требовал от меня ответа, и я не смогла отказать ему.

— Только потому, что знаю, что не могу заполучить тебя. Или не смогу заполучить тебя, я полагаю…

Я взглянула на тихое небо с мерцающими далеко над головой звездами, и мое бешено колотящееся сердце только ускорило темп, когда я поняла, что они ничего не делают, чтобы разлучить нас. Ни бурь, ни землетрясений, ни пролетающих мимо Грифонов, гадящих на нас сверху. Ничего.

— Дариус, — выдохнула я, когда он наклонился вперед, собираясь сократить промежуток между нашими губами, но моя рука опустилась на его грудь. — Если ты поцелуешь меня сейчас, я не думаю, что когда-нибудь смогу отпустить тебя снова. Так что если это не для тебя, если ты не сможешь справиться с моей упрямой, эгоистичной задницей, тогда, пожалуйста, просто уходи. Потому что я не могу получить тебя только на этот раз, если я не смогу получать тебя каждый раз после него…

— Я твой, Рокси, — прорычал он мне в губы. — Каждую секунду в мире я весь твой. И после этого я все равно буду твоим, где бы я ни оказался после того, как меня не станет, я буду принадлежать тебе.

Его губы встретились с моими и заглушили любые другие возражения, которые я, возможно, собиралась высказать, и я растаяла в его поцелуе, когда его губы коснулись моих.

У меня вырвался стон, и его язык проник в рот, лаская мой, пока он медленно целовал меня, наслаждаясь каждой секундой, пока это возможно. Звезды не собираются разлучать нас, у нас нет причин спешить, и то, как он целует меня, говорит о том, что он не собирается так поступать.

Я крепко обхватила его руками, и Феникс во мне поднялся на поверхность, двигаясь к его телу в требовании, которому я последовала без раздумий, когда существо во мне взяло контроль и нырнуло под его кожу, прожигая путь внутри него, когда оно искало тени и вытесняло их из него в следе пылающей силы, которая оставила нас обоих задыхающимися в объятиях друг друга.

— Святое дерьмо, Рокси, — прорычал Дариус мне в губы. — Как…

— Я больше не позволю Лайонелу, его теневой сучке или кому-либо еще управлять нами. Они могут оставить себе свои гребаные тени — мы больше не будем привязаны к ним их проклятой силой.

Дариус посмотрел на меня сверху вниз, как будто впервые увидел во мне что-то, и я подняла подбородок, когда он запустил пальцы в мои волосы и стал изучать мое лицо голодным, страдающим взглядом.

— Ты невероятна, — тихо сказал он, впиваясь в меня и заставляя мою кожу трепетать от интенсивности его взгляда, когда он наклонился вперед, чтобы еще раз захватить мои губы своими, заставляя мои колени дрожать, а в животе порхать бабочкам.

— Давай вернемся внутрь, — пробормотала я, отстраняясь ровно настолько, чтобы посмотреть на него и провести пальцами по грубой щетине, покрывающую его подбородок. — Остальные сходят с ума по тебе, а я найду подходящую одежду и…

— Габриэль скажет им, что я здесь, — сказал он пренебрежительно. — А мне нравится то, что на тебе надето.

Я рассмеялась, проведя руками по его рубашке, и мои пальцы запутались в темном материале. На мне была дерьмовая одежда старика, мокрые волосы, лицо без макияжа, и я точно выгляжу хуже всех, но у меня сложилось впечатление, что он действительно имел в виду то, что сказал.

Но когда он пристально посмотрел на меня, у меня в горле встал ком, и я крепче сжала его рубашку, вспомнив, зачем он ее надел.

— Ты и Милдред, — пробормотала я, и мысль о том, что они вдвоем после свадьбы, обожгла мне горло желчью. — Вы… — замолчала я, не в силах задать вопрос и зная, что с моей стороны несправедливо чувствовать себя так расстроенно из-за мысли, что он скрепил их союз. Но, блядь, я была клубком беспокойства с тех пор, как он покинул ту часовню, и мне необходимо знать почти так же сильно, как и не хочу этого знать. Я понимаю, под каким давлением он был, знаю, в какое положение его поставил Лайонел, так что я найду способ пережить такое, раз он это сделал, но все же мысль заставила меня захотеть сжечь весь мир дотла и разорвать гребаное лицо Милдред.

— Нет, — прорычал Дариус, на его лице отразилось отвращение. — И я бы не сделал этого, даже если бы Габриэль не спас мою задницу. У меня был план воспользоваться иллюзиями, заставив ее думать, якобы ее трахнули, а потом я собирался просто… ну, у меня нет ни одной ебаной идеи, но неважно. Я не женат.

— Не женат? — в замешательстве нахмурилась я, и он ухмыльнулся мне, медленно покачав головой, протягивая руку мимо меня, чтобы отодвинуть тяжелую балку, запирающую дверь за мной.

— Нет, — подтвердил он. — Благодаря твоему брату. Но, может, мы поговорим об этом позже? Суть в том, что я не женат, ты не связана узами с моим отцом, и мы больше не Несчастные.

— О, — сказала я, мысленно ругая себя за то, что не придумала ничего лучшего в ответ на это.

— Да, — ответил он, толкая дверь у меня за спиной. — А. И на всякий случай, если вдруг неясно, детка, я не собираюсь принадлежать никому, кроме тебя. Так что, может, нам с тобой стоит пожениться, и я покажу тебе, как выглядит настоящая брачная ночь?

Безумный смех вырвался у меня, и я покачала головой, отступая назад, зацепившись пальцами за его ремень и увлекая его за собой в амбар.

— Может, начнем потихоньку? — спросила я, пытаясь не сойти с ума от идеи выйти за него замуж. — Мы можем посмотреть, сможем ли прожить неделю, не выбивая дерьмо друг из друга, и подумать о браке лет через двадцать или что-то в этом роде?

Я ожидала, что он рассмеется, но его взгляд потемнел, когда позволил мне затащить его в амбар, и на мгновение, клянусь, увидела боль, отразившуюся в его чертах. Но я не успела акцентировать на этом внимание, как он захлопнул за собой дверь, и вокруг нас наступила темнота, а мой Свет Фейри остался снаружи.

— Как хочешь, Рокси, — прорычал он, и я ахнула, когда его руки обвились вокруг моей талии.

Мой пульс заколотился от одной мысли об этом, но прежде чем я успела слишком увлечься фантазиями о будущем с ним, его хватка на моей талии усилилась, и он повел меня назад, его рот прижался к моему, и поцелуй был таким жестоким, что почти причинял боль. Но это был лучший вид боли, который я могла себе представить.

Моя спина столкнулась с чем-то, и прежде чем я поняла, что происходит, он поднял меня и усадил на деревянную платформу, усыпанную стеблями соломы, а вокруг нас распространился ее запах.

В боковой стенке сарая позади меня было отверстие, и через него лился лунный свет, посеребрив нас и подчеркнув сильные линии его скул и челюсти. Он так чертовски великолепен, что у меня перехватило дыхание, словно какой-то мифологический полубог, пришедший разбивать сердца и красть девственниц из их домов. Но это божество здесь не для того, чтобы уничтожить меня, он пришел поклониться моему алтарю, и глубина чувств в его темных глазах заставляла все мое тело дрожать от потребности, которую, уверена, может удовлетворить только он.

Его пальцы скользнули под край моей одолженной толстовки, его кожа обожгла мою, когда он стянул ее с меня, не торопясь обнажить ему мое тело, после чего отбросил черную ткань в сторону.

Рычание сорвалось с его губ, когда он обнаружил, что я обнажена перед ним, мои соски твердые, а грудь вздымается.

— Ты больше, чем я заслуживаю, Рокси, но я не настолько бескорыстен, чтобы отказаться от тебя, — сказал он мрачным тоном. — Поэтому я не стану с тобой сегодня торопиться. Я отмечу каждый дюйм твоей кожи своими прикосновениями так, что ты даже не сможешь смыть ощущение меня со своего тела.

— Громкое заявление, большой человек, — поддразнила я, пробежавшись взглядом по его широкой фигуре, упиваясь сильными линиями его татуировок, которые выступали из-за воротника, и твердым рельефом его мышц, которые натягивали его одежду. — Тебе лучше сдержать это обещание.

Дариус мрачно улыбнулся, и я прикусила нижнюю губу, пока мы просто смотрели друг на друга, купаясь в том факте, что мы одни, а звезды ни черта не собираются что-либо делать, мешая нам быть вместе. Мне не нужно бороться с ними своей магией или уделять внимание чему-либо, кроме него, и я намерена заклеймить его тело своими прикосновениями так же точно, как он пообещал сделать это со мной.

— Сними это, — скомандовала я, прищурив глаза на остатки костюма, который все еще на нем. — Я не хочу смотреть на тебя в наряде, в котором тебе было суждено жениться на другой женщине.

Его глаза жадно сверкнули, и я стала наблюдать, как он медленно расстегивает рубашку, дюйм за дюймом открывая мне свою татуированную кожу.

Я наблюдала за ним с замиранием сердца, проводя языком по нижней губе, когда он расстегнул рубашку и стянул ее с широких плеч, так что мне оставалось смотреть на чернила, украшавшие его кожу, когда все мое тело сжалось от потребности.

Я бросила попытки быть терпеливой и наклонилась вперед, хватая его ремень, снимая кожу с пряжки и проводя пальцами по татуировке, которая отмечала его как моего, там, где она изгибалась по его бедру.

— Даже если бы это была настоящая свадьба, ты знаешь, что я всегда буду принадлежать только тебе, верно? — спросил Дариус, наблюдая за мной, пока я расстегивала ширинку и сделала паузу, спуская брюки, которые упали к его ногам.

Какая-то ехидная насмешка вертелась у меня на кончике языка, какой-нибудь ответ или шутка, что угодно, лишь бы отвлечь внимание от серьезности его слов, которые мне так трудно принять, но когда я посмотрела в его темные глаза, то обнаружила, что не могу произнести и слова.

Вместо этого я медленно протянула руку, положив ее на твердые выступы его пресса и проведя ею вверх по его мощному телу, пока она не легла на его сердце.

— Мой, — грубо сказала я, собственнически, подразумевая это каждой частичкой своего существа.

Уголки губ Дариуса приподнялись, хищный огонек, казалось, расцвел в его глазах, и он наклонился, чтобы поцеловать меня, жар его рта и сила поцелуя выбили дыхание из моих легких.

Он целовал меня так, словно наступил конец света, а я была единственным цельным его кусочком. Движения его губ против моих были отчаянным, первобытным требованием, которое умоляло, чтобы я была его сейчас и всегда, и я с готовностью уступила ему.

Пальцы Дариуса зацепились за край моего пояса, и я застонала ему в рот, приподняв задницу, чтобы он стянул мешковатые старые треники. Я была наполовину ошарашена тем, что воссоединилась с ним в самом худшем виде, но Дариус, казалось, даже не заметил мужской одежды, отсутствия макияжа и моего общего состояния. Он целовал меня так, словно я была самым прекрасным созданием на планете, а я была лишь рабыней его желания, пока он овладевал мной.

Спортивные штаны почти не сопротивлялись, когда он стянул их, и Дариус застонал, обнаружив меня обнаженной и под ними, проводя руками по изгибу моей задницы, пока его большие пальцы кружили по моим бедрам.

Но когда его рука скользнула ниже и грубая кожа шрама от ожога, который Лайонел оставил мне, коснулась его большого пальца, он резко отпрянул назад, кончиками пальцев прошелся по поврежденной коже, и из него вырвался глубокий рык.

— Я разорву его на куски, — свирепо прорычал он, его пальцы двигались по шраму, где была моя татуировка для него, и теплый поток исцеляющей магии хлынул от его ладони, лучше залечивая раны. — Он показал мне запись того, что делал с тобой. Я не могу перестать прокручивать ее в голове, снова и снова, бесконечные звуки твоих криков звенят в моих ушах, понимание, что он делал это потому, что знал, как я хочу тебя… Я, блядь, уничтожу его, но не могу ничего исправить, и это убивает меня.

Я наблюдала за ним, как из его губ повалил дым, а глаза превратились в щелочки Дракона, в то время как его мышцы задрожали от ярости. Он был опасным существом, жестоким, сильным, свирепым. Сын своего отца. Монстр, каким я всегда знала его с самой первой встречи. И если бы я была более умной девушкой, возможно, мне следовало бы испугаться. Возможно, мне следует воспользоваться шансом и убежать от него сейчас, раз связь Несчастных не заставляет меня тосковать по нему. Но ни одна частичка меня не хочет этого, и когда Дариус закончил исцелять мою кожу и сделал шаг, отходя от меня, я поймала его запястье в свою хватку и не позволила ему уйти.

— Рокси, — предупредил он, его голос прозвучал как рычание, от которого по позвоночнику пробежала дрожь, а волосы встали дыбом.

— Дариус, — прорычала я в ответ, мои пальцы впились в его кожу, когда он попытался отодвинуться от меня.

— Все, что этот человек сделал с тобой, — начал он, его глаза потемнели от боли и ненависти. — Особенно с тех пор, как понял, что я чувствую к тебе, все из-за меня…

— Нет, — отрицала я, опустив взгляд на свое бедро и потянув его за руку, заставляя его снова прикоснуться ко мне, и обнаружила, что татуировка чудесным образом цела. Метка, которую я выбрала для себя, показывая всему миру, что чувствую, показывая ему, что я чувствую, не нуждаясь в том, якобы звезды даровали мне его или пытались отрицать его. Вот что имеет значение. — Лайонел сам себе хозяин. А ты — свой. Он мог бы попытаться оправдать свою жестокость, заявив, что это как-то связано с тем, чтобы удержать тебя в узде, но все это чушь, и мы оба это знаем. Он сделал это, поскольку боится тебя, Дариус. Он знает, что ты лучше, знает, что ты сильнее его, и знает, что если он не будет использовать уловки и жестокость для контроля над тобой, ты уничтожишь его. Никогда не позволяй ему заставить себя чувствовать ответственным за то, что сделал он.

— Он создал меня по своему образу и подобию, — мрачно сказал он. — И я не раз доказывал, что ничем не лучше его.

Моя рука ударила по его лицу еще до того, как я поняла, что намереваюсь так сделать, и Дариус зарычал, обратив на меня золотые щелочки своих драконьих глаз.

— Ты лучше него, Дариус. И ты можешь быть монстром, но теперь ты мой монстр, и я хочу тебя таким, какой ты есть.

Мы встретились взглядами на бесконечно долгое мгновение, и внезапно его рот снова оказался на моем, вкус дыма покрывал его язык, а жар огня в его руках обжигал мою замерзшую кожу.

Я провела руками вверх и по его широким плечам, мои пальцы впились в его плоть, когда он навис надо мной, доминируя своим огромным телом, его руки уперлись в деревянную платформу по обе стороны от моих бедер.

Мои ноги раздвинулись, когда он встал между ними, моя ноющая сердцевина отчаянно хотела большего, когда он прижался ближе, и твердый ствол его члена прижался к моему влажному теплу.

Я вцепилась в его шею так крепко, что почувствовала, как ногти впиваются в кожу, а в его груди, прижатой к моей, раздался рык желания.

Он сбросил свои боксеры, отбросив их в сторону вместе с брюками, и схватил мое колено, зацепив им за свою талию, его твердый член уперся в меня и заставил захныкать, когда на слишком короткий миг он уперся в мой клитор.

— Я люблю тебя, Рокси, — прорычал он, отстраняясь и обхватывая мое лицо свободной рукой, заставляя меня встретиться с ним взглядом, когда его член нашел мою сердцевину и начал медленно погружаться в меня.

— Я люблю тебя, Дариус, — выдохнула я в ответ, у меня перехватило дыхание, когда ощущение того, как он растягивается и наполняет меня, отвлекло все мое внимание.

Он издал стон чистого удовольствия, не торопясь заполнить меня, его хватка на моем колене усилилась, когда он держал меня именно там, где хотел, и погружал в меня каждый твердый дюйм своего члена.

Как только он полностью вошел в меня, мы замерли, наше прерывистое дыхание окрасило пространство между нами, облачка пара вырывались с наших губ, когда жар нашей тронутой огнем кожи встречался с холодным воздухом.

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга, упиваясь ощущением того, что одни, вместе, наконец-то слились, и даже ни одна звезда на небе не пошевелит пальцем, в попытке разлучить нас.

А потом он начал двигаться.

Я вскрикнула, когда он качнул бедрами, его член вошел в меня самым восхитительным образом, а моя пульсирующая киска плотно сжалась вокруг него, посылая волны удовольствия по всему моему телу.

Я оставалась в вертикальном положении, мои ногти впивались в его плечи, я прижималась к нему и двигала бедрами в такт его движениям, крепко целуя его и требуя, чтобы он отдал мне все, что у него есть.

Деревянная платформа, на которой я сидела, скрипела и стонала под дикими толчками его бедер, а щепки вонзались в мою задницу, пока я цеплялась за него, выкрикивая его имя и умоляя о большем.

Дариус схватил мои волосы в кулак и дернул за них, заставляя меня выгнуться дугой назад в его руках и обнажая мои сиськи, чтобы его рот мог опуститься на один из сосков, когда он продолжал трахать меня так сильно, что я видела звезды.

— Еще, — задыхалась я, закрыв глаза, пока он удерживал меня в этой позе, сосредоточившись на ощущении того, что он владеет мной, пока я вдавливала пятки в его задницу и пальцами сгребала его грудь.

Дариус зарычал на вызов в моем голосе и одновременно дернул меня за волосы и за колено, заставляя еще больше откинуться назад, пока его член не вонзился в ту волшебную ебаную точку внутри меня, которая обещала самый прекрасный вид забвения, и я кончила на нем с криком экстаза, который почти заглушил звук ломающегося дерева, когда платформа, на которой я сидела, провалилась.

— Блядь, — выругался Дариус, падая на меня сверху среди сломанных досок, а я упала спиной на кучу соломы, которая была там сложена.

Смех сорвался с моих губ, когда он попытался сбросить с меня свой вес, и я толкнула его в плечо, поощряя его перевернуться на спину, когда сама двинулась оседлать его.

Моя улыбка стала шире, когда я посмотрела на него сверху вниз, кусочки соломы прилипли к его скользкому от пота прессу, как будто мы принимали участие в какой-то сладкой романтической фантазии, и он только что украл мою добродетель в амбаре, пока моего папы не было дома.

— Мне нравится этот гребаный звук, — пробормотал он, протягивая руку, чтобы вытащить соломинку из моих волос, когда я взяла его член в руку и начала водить пальцами по нему вверх и вниз.

— Да? — спросила я, наклонив голову на одну сторону, поднимаясь на колени, не обращая внимания на колючесть соломы, которая царапала мою кожу, и снова опускаясь на его огромный член, заставляя его стонать. — А мне нравится этот гребаный звук.

— Правда? — Его большие руки обхватили мою задницу, и я позволила ему направлять мои движения, когда начала скакать на нем, моя киска уже жаждала большего, даже когда отголоски удовольствия, которое он мне доставил, все еще оставались в моем теле. — Мне нравится, как ты кончаешь на моем члене, Рокси. Мне нравится чувствовать, как ты крепко сжимаешь меня своей скользкой киской и кричишь от такого наслаждения, что я хочу, блядь, залить его в бутылку. Мне это так нравится, что я заставлю тебя издать этот звук для меня сотню раз до восхода солнца, чтобы компенсировать все те оргазмы, которые я не успел тебе подарить, пока мы были прокляты.

— Сотню? — передразнила я, но мой голос прервался со вздохом, когда он сильно вскинул бедра и перехватил мое чертово дыхание. — Блядь, ты такой чертовски большой, — пожаловалась я, но наглый взгляд его лица дал мне понять, что он не верит, что я действительно жалуюсь.

— Да, Рокси, сотню раз. С таким же успехом я мог бы стремиться к звездам, учитывая, что эти ублюдки все это время держали нас порознь.

Я снова засмеялась, звук был почти маниакальным, когда я попыталась принять новую реальность, где мы действительно можем быть вместе, а толчки становились все сильнее, и его жаждущий взгляд переместился на мои сиськи, когда они подпрыгивали для него.

— Покажи мне, как ты трогала себя, когда хотела, чтобы это делал я, — прорычал он, не сомневаясь, что именно так и делала, и я застонала вместо того, чтобы жаловаться, когда он продолжал жестко трахать меня снизу, отказываясь позволить мне доминировать над ним, несмотря на мое положение сверху.

Я переместила руку на свой клитор и начала работать с ним, как он и хотел, а другой рукой дразнила сосок, пока его пальцы впивались в мою задницу и он трахал меня еще сильнее.

Я снова застонала, звук был настолько громким, что уверена, звезды слышат каждый момент происходящего, и мысль о сломлении их дерьмового решения о нашей судьбе сделала меня еще горячее, и я почувствовала, что приближаюсь к краю.

Дариус смотрел на меня с таким явным желанием, что я не могла отвести от него взгляд ни на секунду, и когда он приказал мне кончить для него, я подчинилась, удовольствие излучалось через меня, когда моя киска сжалась вокруг его члена и умоляла его присоединиться ко мне в нашем освобождении.

Он застонал, борясь с этим, снова перевернул нас и прижал меня к себе, трахая меня в кучу соломы, его рот впился в мой в жестоком поцелуе, который поглотил мои крики удовольствия, пока он гнался за своим собственным освобождением с дикой интенсивностью, которая заставила каждый дюйм моей плоти ожить для него.

Я встречала каждый толчок его бедер своими, и когда он, наконец, кончил с ревом, который выдал его форму Ордена, я не могла не кончить для него еще раз.

Моя киска пульсировала и пульсировала вокруг него, и он прижал меня к соломенной подстилке, когда мы развалились в объятиях друг друга, задыхаясь и содрогаясь.

Дариус перевернулся на бок и притянул меня к себе, так что я лежала у него на груди, прижав голову к горячей коже, слушая тяжелый стук его сердца, пока мы переводили дыхание.

— Теперь нас ничто не разлучит, — вдохнула я в тишину, поклявшись в этом звездам, которые нас прокляли.

Дариус замешкался, прежде чем ответить, и я повернула голову, чтобы посмотреть на него, чувствуя напряжение в его руках, когда они сжались на мне.

— Это единственное место, где я когда-либо хотел бы быть, — сказал он, потянувшись, чтобы убрать прядь темных волос с моих глаз. — Прямо здесь, с тобой.

Я улыбнулась ему, с трудом веря, что все это реально. Что я могу чувствовать себя такой чертовски счастливой так скоро после того, как почувствовала себя такой чертовски беспомощной. Но было что-то такое в его объятиях, что заставляло меня чувствовать, что я наконец-то на своем месте. И я не собираюсь расставаться с этим чувством в ближайшее время.

— Нам, наверное, стоит зайти внутрь и увидеться с остальными, — неохотно сказала я, но Дариус покачал головой и повернулся, снова укладывая меня на спину на солому.

— Я уверен, что обещал тебе сотню оргазмов, а у было только три.

— Я думаю, что для меня физически невозможно испытать столько оргазмов подряд, — пошутила я, но в его взгляде была неутолимая похоть, и у меня возникло ощущение, что он действительно планирует попытаться воплотить задуманное.

— Есть только один способ узнать это, детка. Так почему бы тебе просто не лечь и не позволить мне полакомиться тобой, пока ты не кончишь мне на лицо? Потому что как только я закончу пожирать тебя, я планирую воплотить в жизнь все свои фантазии о тебе с момента нашей встречи. И поверь мне, их будет чертовски много, чтобы успеть до рассвета.

— Рассвета? — ахнула я, когда он раздвинул мои бедра и опустил свой рот к моему клитору, глядя на меня своими темными глазами, когда навис прямо над моей киской, заставляя меня задрожать от желания, чтобы он сократил расстояние.

— Волнуешься, что не сможешь выдержать? — поддразнил он, и я сузила глаза.

— Меня больше беспокоит, что ты не выдержишь, — бросила я в ответ, после чего запустила руку в его темные волосы и опустила его голову вниз, чтобы он смог выполнить свое обещание, и через несколько мгновений я снова извивалась и задыхалась под ним, пока он доводил меня до разрушения.