Безумие Дэниела О'Холигена

8

Грэм Норрис, секретарь университета «Золотой Запад» по приему студентов, возлежал в рабочем кресле почти в горизонтальном положении. С его бесцветных губ свисала сигарета, при каждом новом кашле посыпающая пеплом его голубой кардиган. Небольшой обогреватель овевал теплом его одетые в чулки ноги. В настоящее время Норриса занимало рассверливание ружейного ствола, ибо он читал журнал «Оружие и боеприпасы», который доктор Манганиз приносил ему раз в месяц.

Когда Дэниел подошел к стойке и позвонил в колокольчик, Норрис не шелохнулся. Дэниел позвонил снова. «Простите».

Норрис перелистнул страницу и читал теперь об утрамбовке пороха.

— Когда у вас найдется свободная минута, Грэм, взгляните, пожалуйста, на список моих студентов. Хочу убедиться, что класс не переполнен. — «Дерзость, дерзость и еще раз дерзость».

В клубах дыма произошло движение. Норрис придавил сигарету и медленно втащил себя в сидячую позицию. Норрис всегда двигался вязко. Он шумно глотнул из синей чашки, стоявшей рядом с пепельницей, и нацелил на Дэниела свой мертвенный взгляд.

— У меня утренний чай. Подождите пять минут плюс время, которое я потратил на эти слова, — закуривая следующую сигарету, он закашлялся и рухнул обратно в кресло и в мир оружия и боеприпасов.

Дэниел сел и стал ждать. Через пять минут двенадцать секунд Норрис возобновил усилия по поднятию себя в кресле, и Дэниел снова подошел к стойке. Секретарь уже почти стоял, как вдруг его движение замерло, и он, нахмурившись, уставился в потолок. Проследив за его взглядом, Дэниел увидел в решетке кондиционера рваное облачко дыма.

Дым подействовал на секретаря явно оживляющим образом. Норрис нырнул под стол и появился оттуда с огнетушителем в руках и оранжевым шлемом, который тут же напялил себе на голову.

— Пожар! — завопил он и в одних чулках помчался к двери. Пробегая мимо Дэниела, он завыл: «Отходи!» — и включил сирену на огнетушителе так близко возле Дэниелова уха, что Дэниел и впрямь чуть не отдал богу душу.

Оба прогалопировали к выходу, где в гуще оптимистических замечаний о подлинности угрозы уже собиралась галдящая толпа. Пожарная тревога всегда создавала у служащих «Золотого Запада» праздничную атмосферу. И дело было не только в желанном перерыве в каждодневной рутине, но и в пламенной надежде, что наконец-то все сгорит дотла. Старшее поколение любовно вспоминало тот день, когда радиатор Пэпа Вестхевена упал на его же коллекцию военного оружия, в результате чего сдетонировала граната, хранившаяся там со времен Суэцкого конфликта. Взрывом сдуло крышу и повалило наружную стену. Небольшие затраты на каменщиков и маляров превратили то, что осталось от кабинета в приемлемых размеров площадку для игры в сквош.[53] Пэпу предоставили другой кабинет, но еще не один месяц старый географ по рассеянности открывал знакомую дверь, и, естественно, получал шальным мячом по голове.

Нынешним утром подобной драмы, увы, не случилось. Мисс Найлс, ответственная по технике безопасности, появилась с глупой улыбкой на лице и поблагодарила всех за отличную реакцию — это она осеменила кондиционер посредством дымогонного аппарата. Служащие расползлись по своим кабинетам.

Дэниел вновь оказался в кабинете Норриса у стойки.

— Средневековая литература.

— Знаю, — сказал секретарь и потащился к многоярусному ящику с папками, на котором стоял горшок с увядающим в спертом воздухе папоротником. Закурив очередную сигарету, Норрис покосился на обмякшее растение, отчего, похоже, тому стало еще хуже, и открыл верхний ящик. Вернулся он, сжимая в желтых пальцах список студентов Дэниела, развернул лист и улыбнулся, обнажив полдюжины проникотиненных осколков, гниющих в бледных деснах.

— Ваше дело табак.

Дэниел постарался сохранить спокойствие.

— Что вы имеете в виду?

— Одного студента не хватает. Тут — поп, монашка, Фетц, Рильке и Сук.

— Разве? Я ожидаю еще несколько заявлений. Во всяком случае время еще есть.

Лицо Норриса расцвело от удовольствия.

— О да, все время на свете, — он посмотрел на часы, — два с половиной часа.

— Ерунда. Студенты могут менять классы до завтрашнего дня.

— Вам некем меняться. У вас должно быть шесть заявлений, а здесь на одного меньше.

— На одно меньше, — огрызнулся Дэниел.

— Вы ошибаетесь, мистер Норрис, — это была мисс Хаммер из Балтимора, во всей своей красе материализовавшаяся за спиной Дэниела. Его обдало волной духов «Enragée». — Я хотела бы записаться на ваш курс, доктор О'Холиген.

— Я преподаю средневековую литературу, — отрезал Дэниел в надежде побыстрее покончить с ошибкой и отправить барышню прочь. Он собирался атаковать Норриса со всей решимостью, необходимой для спасения средневековой литературы и не желал ненужных свидетелей.

Но мисс Хаммер не пошевелилась.

— Я знаю, что вы преподаете, доктор О'Холиген, поэтому и хочу записаться. Мне небезразлична эрудиция. Насколько я понимаю, вам тоже. — Она стояла совсем рядом и изумительно улыбалась. Он слышал ее дыхание.

Пока Дэниел отчаянно пытался понять, что здесь происходит, Норрис, вновь ринувшись в атаку, зарычал на мисс Хаммер:

— Я должен видеть ваше свидетельство об образовании. Возможно, вы не готовы к этому курсу. Вы должны предоставить свидетельство…

— В этом нет нужды, — прервал Дэниел, — это обучение для взрослых. Последнее слово — за преподавателем. Вы — взрослая, мисс Хаммер?

— Да, но если необходимо, я могу предоставить свидетельство, — она смотрела на него невинно-лукаво.

Дэниел сглотнул. Пожалуй, это слишком. Он терпеть не мог фамильярности между преподавателем и студентом. Приличие должно быть восстановлено.

— Я рад зачислить вас в класс средневековой литературы, мисс Хаммер. Надеюсь, вы найдете мои лекции интересными и познавательными. С настоящего момента считайте себя студенткой. Не потрудились бы вы дополнить список, мистер Норрис, и выдать мисс Хаммер необходимый бланк?

— У меня уже есть бланк, — сказала мисс Хаммер. Крохотная оплошность, которой Дэниел не заметил. Обычно он был начеку во всем, связанном с Бартом Манганизом, а мисс Хаммер была очень даже с ним связана, и чувствовал подвох за километр. Но сейчас он чувствовал только мисс Хаммер.

Это был один из счастливейших дней в жизни Дэниела в «Золотом Западе». Он набрал свою норму в шесть студентов, Манганиз был обезглавлен, а перспектива присутствия мисс Хаммер на занятиях и лекциях выглядела очень ободряюще. Возможно, она поможет ему вытерпеть Сеймура Рильке.

По пути домой, ни о чем специально не думая, Дэниел был внезапно поражен мыслью, что мисс Хаммер — героиня его жизни, доставленная Провидением на двенадцатом часу драмы, дабы привести его к окончательной славе. Это понимание потрясло его, словно удар молота, и Дэниел едва не упал со своего скакуна, как это случилось с Савлом по пути в Дамаск, и только безукоризненные британские корни Могучего Мотора уберегли его от несчастья. Когда Дэниел восстановил равновесие, пелена неуверенности внезапно слетела с его глаз.

Все, что ему было необходимо с тех пор, как Алисон покинула его, — это любовь! Боже, каким же нужно было быть глупцом, чтобы сублимировать свою тоску в водах Священного озера и рассеивать страсть болтовней с парящими над его берегами созданиями? Теперь все ясно. Даже старуха в соборе была всего лишь измышлением его ума, извращенного отрицанием.

И вот появилась мисс Хаммер! Он был уверен, что это и есть любовь. Она восхищалась его эрудицией, не значит ли это, что и он сам уже занял место в ее сердце? С той поры, как Дэниел расстался с Алисон, он ни разу не приближался к женщине с романтическими намерениями. Ощущая свою старость и глупость, он наблюдал за тем, как молодые скользили от одной влюбленности к другой, завязывали отношения и порывали их, словно туристы в поисках экзотических безделушек. Бары для одиноких ужасали его, у него не было сил выдержать отказ, который непременно входил в правила игры. Первое же «нет» заставило бы его покатиться в смятении под скользкий откос сомнений в вечное целомудрие.

Но мисс Хаммер — совсем иное дело. Она оценила его эрудицию и статус. Что она сказала? Дэниел попытался вспомнить сцену у стойки, но как только вторгался образ Норриса — воспоминания рассыпались. Конечно, тут возникал вопрос морали, и Дэниел нахмурился, ибо он находил отвратительными непристойные пассы некоторых своих коллег в отношении самых симпатичных студенток. Поразмыслив немного, Дэниел пришел к выводу, что, если речь не идет об эксплуатации и поблажках, любовный интерес к студентке вполне может быть оправдан. Кроме того, мисс Хаммер вряд ли бы потерпела какую-либо эксплуатацию. Напротив, Дэниел был бы не против, если бы она немного его поэксплуатировала. Дэниел О'Холиген вспомнил вдруг нежный запах «Enragée», который сопровождал ее повсюду, впервые за многие месяцы испустил восторженный клич, переключил сцепление на вторую передачу и дал газ.

Проносясь мимо собора Св. Беды, Дэниел почувствовал спазм бывшего курильщика при виде табачной лавки, но удержал руль и прибавил скорость. Никаких сказок помешанной старухи. Никаких грез о Средневековье в пенной ванне. Эта мысль вызвала следующий спазм, сильнее первого. Нет, он вспомнил не Креспена — высокомерный поганец, без сомнения, легко отыщет, кого ему изводить; у Кнутсена есть его научные исследования; нет, тут была надрывная грусть по бедному старому Зеленому Рыцарю, его первому и самому верному другу, сэру Берсилаку де Отдезерту. Озабоченный приведением в порядок боевого топора для кары пятидесятников, тот давно уже не появлялся. Зеленый Рыцарь так радовался будущим приключениям, так тщательно к ним готовился, что Дэниел не мог вынести мысли о том, что Зеленый Рыцарь одиноко стоит на берегу Священного озера и напрасно ожидает друга, который никогда уже не придет.

Нет-нет. Ни за что Дэниел не покинет его после всех этих долгих лет, и к тому же у них был договор о пятидесятниках. Они разгуляются в последний раз вдвоем, без Креспена и Туда, простятся, и — все. Дэниел объяснит, что его новые взгляды на жизнь не включают в себя ни Священного озера, ни Зеленого Рыцаря, ни профессора Кнутсена, ни Креспена. Это будет благородным завершением их знакомства, принесшего обоим немалое удовольствие, но при нынешних обстоятельствах совершенно неуместного.

Не успел Дэниел скользнуть вечером в ванну навстречу своему последнему приключению в пенистом мире, как новый ингалятор устремил его в самое свободное состояние воображения, и вскоре с вершин гор и высоких равнин над Священным озером уже доносилось отдаленное громыхание. Это Зеленый Рыцарь точил свой гигантский боевой топор Мортибус. Возмездие пятидесятникам было не за горами.

Три дня тому назад Зеленый Рыцарь проснулся на рассвете и отправился высоко в горы, чтобы разыскать там достаточно крепкую и твердую скалу, которая и станет точильным камнем. На одной из туманных вершин он наткнулся на огромный камень, размером в два дома, вынул из ножен Мортибус и, изо всех сил упершись им о камень, заставил его покатиться по крутому склону. Потом бросился вслед и, оказавшись рядом, приблизил свое смертельное оружие к вращающемуся монолиту. Ужасный фонтан горячих белых искр вознесся к небу, когда камень встретил сталь и принялся приводить сверкающий полумесяц ее края к устрашающей остроте. «Отточенный для сечи, словно бритва!»

Зеленый Рыцарь бежал рядом с могучим точильным камнем два дня и две ночи, пока оба они не оказались на берегу Священного озера. Здесь усталость склонила благородную голову сэра Берсилака на камень, уменьшившийся от яростного трения до размеров подушки, и он уснул.

Проснувшись, Зеленый Рыцарь подошел к берегу озера, чтобы закалить и остудить лезвие, все еще добела раскаленное от чудесной правки. Пенистые волны набегали на берег, и воды озера мягко отвечали на шевеление, далеко в его глубинах, удивительных огромных созданий. Донесся пронзительный крик, и, взглянув вверх, он успел заметить огромную крылатую рептилию, зловеще промчавшуюся в западную сторону.

Рыцарь собрался уже опустить раскаленное лезвие в озеро, как вдруг заметил в пробегавшей вдали волне движение. Вглядевшись в редеющий туман, он различил дюжину дрейфующих в полулиге от берега фигур. Казалось, они исполняют какой-то религиозный обряд. Один — самый низкорослый — прыгал и театрально жестикулировал, остальные подходили по одному, прикасались к нему и тут же падали в пену. Происходящее сопровождалось приступами исступленного воя, разносящегося над водами озера. Затем простертая фигура вдруг вскакивала и возвращалась на место, после чего приближалась следующая и все повторялось.

Зеленый Рыцарь привык к необычным деяниям в священных водах, но после недавних своих трудов он жаждал тишины и потому решил добраться до молящихся и попросить их молиться потише. Выведя свою ладью «Дева Озера» из укрытия в сухих тростниках, Зеленый Рыцарь укрепил пылающий Мортибус поперек ростры и медленно выгреб в мерцающие воды. Он приближался, но озабоченные правоверные не обращали на него ни малейшего внимания, и теперь он отчетливо видел и слышал все, что там происходит.

— Приступи ко мне, брат. Приступи. О сила Исуса! О слава! — Коротышка ужасно гримасничал и свистел сквозь зубы, как будто только что обжег пальцы.

Зеленый Рыцарь нахмурил благородный лоб. Не был ли, случайно, этот негодяй Целителем Верой? Последующее не оставило никаких сомнений. Предводитель Молодежи, Толстый Мальчик и Безобразная Девочка подталкивали к Целителю Верой Ветхого Человека. Это были пятидесятники! Зеленый Рыцарь опустил шест на дно ладьи, сжал руки в перчатках на рукояти Мортибуса и, взмахнув чудесным лезвием, описал позади себя широкую горизонтальную арку. И замер.

Толпа опять принялась выть и стенать. Целитель, зажмурив глаза, обхватил безволосую голову Ветхого Человека и стал бешено перебирать пальцами, словно определяя, что это у него в руках. И вдруг остановился.

— Исус говорит мне, что здесь боль, — триумфально завопил Целитель и ткнул Ветхого Человека в поросшее бородой горло. — Слышу ли я голос Исуса Истинного?

— Да, здесь боль, — поспешил согласиться Ветхий Человек. Тычок Целителя явно причинил ему боль.

Гам толпы усилился, когда Целитель поднялся перед Ветхим Человеком и вдруг забился в конвульсиях. С того места, где стоял Зеленый Рыцарь, казалось, что Целитель душит Ветхого Человека и что тело его сотрясают мощные электрические разряды.

Мортибус постепенно начал ускоряться в огненную дугу.

— Именем Исуса освобождаю тебя! — завизжал Целитель, и Ветхий Человек в беспамятстве рухнул наземь. Целитель вскинул руки, и они тут же вместе с головой отскочили от тела. Это Мортибус взвился с воем и отправил Целителя в вечность, тем же взмахом освободив от их квадратных голов еще восьмерых фанатиков.

— Освобождаю тебя! — закричал Зеленый Рыцарь и тремя мощными ударами, как нож капусту, вспорол Предводителя Молодежи, Толстого Мальчика и Безобразную Девочку.

Крови сначала не было, ибо раскаленное добела лезвие приварило их страшные раны. Но вот из располовиненных тел алыми горячими фонтанами вырвались потоки крови и внутренностей, густым кровавым месивом — мозги и требуха, и все это вылилось в Священное озеро, как из слива адской скотобойни. Почуявший смерть птеродактиль показался на забрызганном кровью горизонте, издал алчущий крик и, нырнув в соусообразную воду, тут же показался с полным органами пятидесятников клювом. Водяная змея всплыла поживиться кусками, все еще спазматически выплескивающими угасающую жизнь. Зеленый Рыцарь, как щепки, разнес последних фанатиков, склонился над горлом Целителя, пульсирующим кровью, достаточной для запуска мельницы, и завершил закалку курящегося лезвия Мортибуса в пунцовом ливне.

Удовлетворенный во всех отношениях, он положил окровавленный Мортибус на нос ладьи и погреб назад через алую воду, как вдруг раздался звонок в дверь.

— Твоюмать, — сказал Дэниел, поднимаясь над озером. Планировался еще короткий эпилог, в котором Зеленый Рыцарь красноречиво упоминал о наказании за отказ от здравомыслия. Он посмотрел на часы. Часы были залиты водой и остановились. — Матьтвою.

Снова звонок. Должно быть, Сеймур Рильке вернулся из гостиничной кухни с остатками какого-нибудь десерта. Дэниел успеет взять десерт и вернуться к своим приключениям. Только никаких дискуссий о кривых, свете и времени — теперь все это ни к чему. Дэниел выскочил из ванны и помчался к двери.

— Я в ванной, мистер Рильке. С вашего разрешения, я возьму десерт, а поговорим мы попозже, хорошо? — Он приоткрыл дверь, не глядя протянул руку и ухватил левую грудь мисс Хаммер. Та в изумлении взвизгнула. Дэниел ослабил хватку и отдернул руку, задев при этом дверь, которая немедленно распахнулась. Мисс Хаммер изумилась еще больше. Ей приходилось уже видеть голых мужчин, и мокрых тоже, но никогда — голых, с дыхательной трубкой и в очках, покрытых фестонами пены. Дэниел захлопнул дверь.

— Ради бога, простите. Я думал — мужчина, — прокричал Дэниел.

— Право же, не беспокойтесь. Я сама виновата, не надо было приходить так поздно. Дело в том, что вы забыли подписать мое заявление. Если оно не будет готово завтра, к десяти часам утра, Норрис его не примет. Я знаю, вам бы этого не хотелось.

— Конечно. Простите, я был в ванне.

— Наверное, в очень глубокой?

— Что?

— Вам понадобились трубка и очки.

— Да, очень. И в горячей.

— Похоже, вы любите принимать пенные ванны.

Только что вернувшийся с работы мистер Рильке возился с куском фруктового торта и ревниво прислушивался к этой замечательной беседе.

— Я тоже люблю горячие ванны, — продолжила мисс Хаммер и принялась излагать довольно опасную мысль. — Мне кажется, что купаться по-настоящему можно только в очень горячей воде.

Мистер Рильке не смог сдержаться.

— Горячие ванны лучше холодных, — смело заявил он, выступая из темноты. — Во-первых, они гораздо горячее.

Третий сюрприз для мисс Хаммер за один вечер. Она никогда прежде не видела человека с такой симметричной головой. А что случилось с его челюстью?

— Вам нужен доктор О'Холиген? — спросила она.

— Да. Я принес ему пять восьмых круглого фруктового торта. Я, видите ли, повар-кондитер. Из «Метрополя».

Слушавший через дверь Дэниел в отчаянии вздохнул, услышав слова мисс Хаммер.

— Вы готовите десерты?

— Да. Вы очень понятливая. Именно так. Повара по главным блюдам готовят главные блюда…

— Мистер Рильке, — прокричал Дэниел через дверь. Если он сейчас же не вернется к Священному озеру, он не вернется туда никогда.

— Это вы, Дэниел?

— Да, — он поборол искушение заорать: «Конечно, черт возьми!»

— Вас хочет видеть какая-то молодая женщина.

— Она меня уже видела.

— Она еще здесь.

— Я знаю. Но не могу открыть дверь.

— Почему? Вы ранены?

— Я голый.

— Раненый и голый!

— Нет! — Дэниела трясло от бешенства. — Просто голый!

— Черт возьми! — воскликнул мистер Рильке. Он повернулся к мисс Хаммер, и его челюсть невозможным образом отвалилась еще ниже. О'Холиген утешается с проститутками! Необходимо срочно сменить тему — иначе беседа обречена. Он устранит проститутку. — Я принес пять восьмых фруктового торта, но его нужно немного подогреть.

Мисс Хаммер негромко договорила свою опасную мысль и овладела положением.

— Почему бы мистеру Рильке не отдать мне торт, а я подогрею его, пока вы закончите принимать ванну? — спросила она Дэниела.

— Великолепная идея! — с облегчением ответил он. — Пожалуйста, заходите, — и он помчался обратно к Священному озеру, скользнул в пену и… озеро все еще было там!

Когда сэр Берсилак погреб к берегу, вода свекольным соком плескалась вокруг шеста. Поджелудочная железа, слепая кишка, мозг величиной с орех проплывали мимо. Оглядываясь назад, он видел хлопавшую крыльями рептилию, по-шакальи отрывающую части то от одного, то от другого тела.

Он готов уже был произнести эпилог по поводу отказа от здравомыслия, как вдруг в небесах произошло движение, парящий покров расступился — и глядь! — с облака к воде спустилась дева. Божественное создание было на вид столь пригоже и сладостно добродетельно, что Зеленый Рыцарь мог лишь наблюдать, как она спустилась в Священное озеро. Ее тело покрылось волнами, и только тогда Зеленый Рыцарь сообразил, что дева — совершенно без одежды.

Зеленый Рыцарь многие годы хранил целомудрие, ибо священная месть, вроде этой, предполагала полный отказ от любовных связей. Но чем дольше он размышлял и чем сильнее она вторгалась в его размышления искусными подводными ласками и сладострастным шепотом, тем более он склонялся к тому, что приключение его почти завершено и одинокие раздумья о нем в будущем гораздо ценнее, чем проповедь над парящими водами о сомнительных приобретениях рептилии и о растерзанных телах.

Дева приблизилась, их губы встретились. На мгновение оба замерли в тихом причастии, словно спринтеры в ожидании выстрела. Воды познали последнее их тихое мгновение, и вдруг… Взрыв!

Два тела сомкнулись и взвились в чувственном неистовстве. Погрузившись в глубину, они эластично состязались несколько мгновений, затем рванулись к поверхности и достигли ее; он — возвратно-поступательный поршень страсти, она — извергающийся флогистон вожделения, несущий их по кипучим путям. Скрежещут клапаны безопасности, все горячее и горячее, все быстрее и быстрее, пока жар их соития не стал таким интенсивным, что воды Священного озера закипели. Невероятные подводные чудовища покинули свои придонные лежбища и, спасая жизнь, бросились прочь сквозь вспенившуюся воду. Накатила огромная приливная волна, несущая с собой смятение покинутого далеко в озере совокупления, и оказавшиеся на берегу крестьяне, отупев от потрясения, тонули тысячами.

Рыцарь и дева оторвались от поверхности озера в финальном спазме, выстрелившем их на сорок футов в воздух, парящими в содроганиях апогея и насыщения, перед последним возвращением в утихающие воды. Зеленый Рыцарь потерял сознание.

Когда он пришел в себя, озеро было тихо и спокойно. Дэниел замерз и ужасно ослаб. Его сперматические сосуды были не просто пусты, но в частичном вакууме. Все следы происшедшего — дрейфующие трупы, прожорливая птица, дева — исчезли. Но в тот миг, когда он собрался жалобно заплакать, ее сладкий голос вздохнул без всякого парящего покрова.

— Готовы ли вы к фруктовому торту? Давайте поскорее, я уже растопила камин и откупорила вино.

Дэниел показался на поверхности и медленно выбрался из ванной. Он снял трубку и очки, замотал полотенцем свои изможденные чресла и вышел в гостиную. Мисс Хаммер была уже одета и сушила волосы. Торт лежал на красивой фарфоровой тарелке, примятые ягоды истекали соком между бисквитным дном и кремовыми завитушками, а, рядом — два бокала шардоне с покрывшей их холодной мандариновой росой.

Дэниел сел и медленно поднял бокал за несомненное здоровье мисс Хаммер. Она тоже выпила и принялась за торт. Дэниел наблюдал за ней, пытаясь припомнить, когда он был так счастлив, и не мог.

Она улыбнулась:

— У нас будет замечательный семестр, доктор О'Холиген.

— Надеюсь на это, мисс Хаммер.

Где-то за стеной пальцы Либераче сомкнулись на волынке, исполняющей «Лунную сонату».

Мисс Хаммер прикончила свой кусочек торта, принесла со стула у двери маленькую сумку и достала заявление.

— Не забудьте принести его до десяти часов.

Дэниел кивнул, и мисс Хаммер послала ему воздушный поцелуй. Он так устал, что сумел только улыбнуться в ответ и чуть пошевелить пальцами. Она ушла.

Дэниел сел к огню и налил себе шардоне. Зеленый Рыцарь превосходно справился с пятидесятниками. Это было достойное завершение их совместных приключений и достойное начало его отношений с мисс Хаммер. Он открыл свою жизнь случайностям, и кость выпала шестеркой — шесть студентов счастливо приняты. Конечно, для старухи, Креспена, Кнутсена и Зеленого Рыцаря этот бросок был проигрышным, но, видно, пришло уже время вправить себе мозги и догнать тот поезд, на котором едут все. Он будет просто-напросто преподавателем средневековой литературы в университете «Золотой Запад».

— Vale, Креспен и Туд. Vale, храбрый сэр Берсилак! И ты тоже, Евдоксия, — подняв бокал, он осушил его за печальное прощание. И только для того, чтобы показать Дэниелу, что она еще с ним не покончила, Фортуна направила его мысли к вину в бокале, к комнате, в которой он находится, к креслу, в котором он сидит, ибо сегодня все было точно таким же, каким было шесть лет назад, в канун Величайшей аварии всех времен и народов.