Бобовые сласти

Глава 12

Лето закончилось, и забегавшие в «Дорахару» девчонки вновь облачились в темно-синие матросские курточки. Солнце в полдень еще припекало, но вечера стали гораздо прохладнее. Пышная крона сакуры у входа в лавку постепенно редела, грациозно роняя на тротуар листок за листком.

Прибравшись в лавке, Сэнтаро выковыривал опавшие листья из створок железной шторы, когда его вдруг окликнули со спины.

— О! Это вы, госпожа? — удивился он, обернувшись.

— Прости, что так поздно… — небрежно бросила вдова его прежнего босса.

Сэнтаро пригласил ее за барную стойку. И пока она усаживалась, попытался лихорадочно собраться с мыслями.

Визит Хозяйки застал его врасплох. Обычно они встречались раз в неделю, чтобы она могла проверить текущую бухгалтерию и банковские переводы. Иногда это происходило в лавке, иногда у нее дома, — но о каждой такой встрече они договаривались заранее. Хозяйка моталась каждый день по врачам, а Сэнтаро с утра до вечера плясал у жаровни как заведенный. Выкроить час-другой еще и для бухгалтерского рандеву было обоим непросто, но так или иначе проводилось оно в часы, свободные от покупателей, то есть после закрытия «Дорахару».

Такое гибкое, «плавающее» расписание было на руку Сэнтаро. Время и место Хозяйка назначала по телефону хотя бы за день до встречи. Он успевал привести в порядок счета — и устроить все так, чтобы Токуэ-сан не попалась ей на глаза.

С чего же она свалилась теперь как снег на голову? У Сэнтаро неприятно засосало под ложечкой. Токуэ-сан ушла из лавки совсем недавно — как только перемыла всю посуду. Заявись Хозяйка на часок раньше — вот была бы встреча…

Присев на табурет, Хозяйка прислонила свою трость к барной стойке и ткнула пальцем в сторону чашек.

— Ну что, Сэнтаро! — сказала она. — Заваришь чайку́?

Сэнтаро поставил чайник на огонь.

— Прости, что внезапно. Сильно занят?

— Вовсе нет! А что случилось?

Не вставая с места, Хозяйка обшарила взглядом все углы заведения. И, поджав губы, произнесла:

— Такие дела… точнее, слухи. Говорят, с тобой здесь работает кто-то еще?

— А! Вы, наверно, про Токуэ-сан?

— Значит, ее зовут Токуэ?

То, чего он боялся, наконец случилось. Отведя взгляд, Сэнтаро положил пальцы на ручку чайника.

— Люди, которых я знаю, — продолжала Хозяйка, — сказали, что ее пальцы скрючены. Это правда?

Сэнтаро на секунду прикрыл глаза.

— Ну… есть немного. А что?

— И пол-лица парализовано, так?

Сэнтаро озадаченно склонил голову набок.

— Мои друзья считают… если и ошибаются, бедняжке это уже не поможет… В общем, говорят, что это выглядит как лепра.

— Лепра?

— Теперь это называют «болезнь Хансена». Ну, то есть проказа.

— Проказа?!

Сэнтаро ощутил, как кровь отхлынула от лица.

— Она самая… Я, конечно, заволновалась. И на самом деле пришла сюда еще час назад. И следила за всем, что здесь происходит, из укрытия через дорогу.

— Но… зачем такие сложности? Зашли бы, познакомились с Токуэ-сан и спросили у нее напрямую!

Хозяйка кивнула.

— Но тебе бы это не понравилось, правда? Ты ведь очень старался, чтобы мы не встречались, не так ли?

— Н-не понимаю, о чем вы… — выдавил он. Вибрация закипавшего чайника передалась его пальцам. Но что-то внутри Сэнтаро задрожало куда отчаянней.

— Издалека я толком не разобрала. Но с пальцами у нее и правда что-то не так, верно же?

— Ну, если это кого-то напрягает — можно и так сказать.

— Еще как напрягает! Только не меня, а клиентов. Для заведения это — катастрофа!

— Разве?

— Может, я чего-то не знаю? Так расскажи мне.

— Да ничего такого. Просто… благодаря ее опыту «Дорахару» возродился из пепла. Эта женщина варит цубуан уже пятьдесят лет!

Так и не дождавшись, пока чайник вскипит, Сэнтаро снял его с плиты и налил горячей воды в заварник.

— Вот и школьники ее уважают…

— Да что ты? — прищурилась Хозяйка. — Значит, и правда работает хорошо?

— Еще как! Просто костьми ложится.

— И сколько ей лет?

— За семьдесят, — ответил Сэнтаро, разливая по чашкам чай. И, взглянув на Хозяйку, с улыбкой добавил: — Но для своего возраста держится молодцом!

— То есть примерно как я? — Рука Хозяйки потянулась к чашке, но вдруг застыла на полпути. — Буэ-э!.. — как будто поперхнулась она.

— Что такое?

— Из этой чашки она тоже пила?

Сэнтаро молча кивнул.

— Говорят, в наши дни эта болезнь очень редко передается. Но… Сэнтаро, ты в своем уме? Хочешь, чтобы весь город узнал, что в заведении общепита работают прокаженные?!

— Но… Болела она еще в молодости. Почти полвека назад. Ее давно вылечили. А пальцы — просто побочный эффект!

— Ну, конечно, она всем так говорит. Что еще остается? А ты не в курсе, что в тяжелых случаях у прокаженных отваливаются пальцы?

— У нее все пальцы на месте.

— А где она, вообще, живет?

Пытаясь унять нарастающую тревогу, Сэнтаро потер грудь ладонью. Записка с адресом Токуэ-сан хранилась в гроссбухе, на стеллаже у самого выхода. Достав книгу, он раскрыл ее где нужно и показал Хозяйке.

Не прикасаясь к записке, Хозяйка заглянула в нее. Но тут же окаменела — и в ужасе закрыла глаза.

— Что-то не так?

— Там-то и держат всех прокаженных! — прошептала она, хотя вокруг, кроме Сэнтаро, не было ни души. — Это же лепрозорий!!

Сэнтаро уперся в стойку руками. И, ни слова не говоря, перечитал написанное старушкой еще раз. Так вот оно что… Вот о чем намекал этот адрес, когда Сэнтаро увидел его впервые — но припомнить так и не смог! И лишь теперь, когда Хозяйка сообщила это шепотом, слухи о лепрозории всплыли в памяти отчетливей некуда.

— У нее даже буквы уродливые!

— Ну… Теперь-то она здорова.

— Я не знаю, что у нее «теперь», Сэнтаро. Но знаю, что раньше людей, заболевших этой болезнью, изолировали от общества на всю оставшуюся жизнь! Я на таких с детства насмотрелась, вечно отирались в храмовых двориках. Такие уродцы попадаются — смотреть страшно! Будто их демоны пожирают… А каждое место, где они собирались, потом зачищала городская санэпидемстанция.

— И все-таки, госпожа… — Сэнтаро взял чашку с отвергнутым ею чаем и отправил в мойку. — Как я уже говорил, именно благодаря Токуэ-сан дела в «Дорахару» наконец-то пошли на лад. Это она, а не кто-то другой приходит сюда с рассветом и готовит мне цубуан на весь день!

Хозяйка окинула брезгливым взором медный котел на плите и кастрюлю, в которой уже замачивались очередные бобы.

— Да уж, я вижу… Но если тот, кто рассказал про эту женщину мне, начнет болтать о ней по всей округе, — этому бизнесу крышка. А если кто-нибудь поблизости почему-то заболеет проказой — нас еще и объявят главным источником заражения!

— Да кто вам все это наговорил?

— Этого я сказать не могу, — отрезала Хозяйка, захлопнула рот и уставилась на Сэнтаро. Но тут же добавила: — Хочешь, чтобы она осталась? А что будешь делать, если заразишься и сам? Вероятность весьма высока!

Вместо ответа Сэнтаро лишь моргнул — и отвернулся к кастрюле с бобами.

— В общем, от этой, как ее… Токуэ?.. ты должен избавиться, и как можно скорее! — отчеканивала она так, словно забивала гвозди. — Заплати ей побольше отступных — и пусть уходит. Иначе это заведение разорится.

— Но кто же будет готовить мне цубуан?

— Сам и будешь! С ней же у тебя получалось? Наверняка уже всему у нее научился, разве нет?

Научился ли? В этом Сэнтаро уверен не был. Каждый очередной день их работы Токуэ-сан не переставала его чем-нибудь удивлять. Само ее отношение к бобам словно исходило из какого-то мира, к которому Сэнтаро не принадлежал.

— Или что, Сэнтаро? Один бобы не потянешь?

— Дело даже не в этом!

— А в чем же?

— В том, что мы с ней рука об руку вернули эту лавочку к жизни. Даже очереди собираем — по нескольку раз на дню! Местные дети к ней привязались, некоторые приходят специально ради нее… Теперь вы хотите, чтобы я от нее избавился?

— Думаешь, мне легко это говорить? Но что поделаешь? Речь идет о здоровье людей. О страшной болезни, которая им угрожает. И о том, что люди вокруг уже начали это замечать!

Сэнтаро понял: Хозяйку не переспорить. И, чтобы не отказывать ей напрямую, осторожно сказал:

— Я подумаю… Дайте немного времени.

Хозяйка нахмурилась.

— Ты обещал приглашать меня на собеседование с каждым, кого нанимаешь! — отчеканила она и указала подбородком куда-то в угол кухни. — Передай-ка вон тот баллончик…

То был спиртовой дезинфектор для стерилизации кухонь, которым она тут же спрыснула себе руки. Микрокапельки спирта разнеслись по кухне до самой кастрюли, в которой Токуэ-сан замочила бобы.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Сэнтаро. И мне не очень радостно произносить эти слова. Но ведь не зря говорят, что без жертв не добиться успеха. Мой муж доверил свою кондитерскую не кому-нибудь, а тебе, Сэнтаро. Ты в ней теперь главный, не так ли? Вот и отвечай за ее успех! А чувства и эмоции оставь при себе… И кроме того — разве не ты пока еще должен нам деньги?

Не в силах даже кивнуть, Сэнтаро уткнулся взглядом в пол. И не поднимал головы, пока хозяйка «Дорахару» не вышла из лавки вон.

Заснуть ему в ту ночь не удалось.

Против обыкновения, в постель он забрался, не выпив ни капли спиртного. Растянулся под одеялом — и уставился в темный потолок. Вскоре самые разные, казалось бы, размышления привели его к очень простому выводу. А ведь он, Сэнтаро, не знает об этой болезни Хансена вообще ни черта…

Отбросив одеяло — все равно уже не заснуть! — он перебрался к столу, зажег лампу и в кои-то веки раскочегарил свой давно покрывшийся пылью компьютер. Подключил допотопный адаптер к телефонному кабелю. Вышел в интернет — и набрал на поисковом сайте «болезнь Хансена».

На экран пузатого монитора вывалилась целая куча ссылок. С которой лучше начать — он понятия не имел. Меньше всего ему хотелось разглядывать шокирующие снимки изуродованных пациентов. И он начал вчитываться в заголовки по списку. Выбор статей предлагался самый обширный. Исторические хроники распространения проказы в разных уголках мира, ее различные медицинские толкования; воспоминания бывших пациентов о борьбе за отмену Закона о принудительной изоляции[12]; дайджесты дискуссий о профилактике лепры из ведущих японских газет; страницы сайта Министерства благосостояния о ситуации с лепрой на сегодня — и так далее…

Сэнтаро методично просматривал тему за темой. Каждая статья пестрела медицинскими терминами, серьезно затруднявшими чтение, — но даже пропуская их и вчитываясь только в понятные места, он в целом улавливал суть.

Первым делом он убедился в том, что в наши дни все обитатели японских лепрозориев исцелены. Лечить никого не нужно. Но даже если вдруг кто-нибудь заболеет, что вряд ли, — современная медицина уже способна быстро вылечить человека и пресечь заражение на корню. Вероятность появления новых больных крайне мала, и официальная японская медицина с такими случаями пока не сталкивалась.

Другое дело, что в недалеком прошлом, когда уровень гигиены оставлял желать лучшего, а эффективных методов лечения еще не изобрели, болезнь Хансена считалась неизлечимой, и пациентов изолировали от общества принудительно. А все, кто из-за побочных эффектов лишился тех или иных частей тела, подвергались жестокой дискриминации со стороны окружающих. Хотя столь явные, видимые глазу симптомы проявлялись только на запущенных стадиях болезни. Получи эти бедолаги вовремя должный уход — все можно было бы предотвратить…

Пролистав вереницу ссылок в последний раз, Сэнтаро отключил компьютер. Фотографий, от которых в ужасе закрывались глаза, насмотреться пришлось все равно. Но все же главное, что он узнал, наконец-то снимало самый тяжелый камень с его души.

Это не заразно.

Те, кто остался жить в лепрозориях, — давно уже не пациенты. Разносчиков болезни больше нет.

Хозяйка права лишь в том, что когда-то Токуэ-сан была больна. Но сегодня этой проблемы не существует. Вот и сама старушка не зря подчеркнула, что переболела еще в молодости. И после исцеления прожила уже целую жизнь…

Увольнять ее нет ни малейшей необходимости. Для Сэнтаро это стало ясно как день.

Так что же ему теперь делать?

Может, распечатать для Хозяйки пару-тройку статеек из интернета? Вся Япония гордится тем, что в ней эту болезнь давно искоренили. Токуэ-сан здорова уже полвека — и заразить никого не способна. Но сможет ли он убедить в этом Хозяйку?

Вряд ли. Призывами к здравому смыслу ее не разжалобить. Никакие доказательства того, что с медицинской точки зрения все безопасно, не выпрямят пальцев Токуэ-сан. Люди видят ее руки, а на остальное им начхать. И желания Хозяйки избавить клиентов от этого «зрелища», скорее всего, уже не изменишь.

Но тогда — что еще остается?

Сделать так, чтобы Токуэ-сан какое-то время не приходила? Когда Хозяйка убедится, что та уволена, и наконец отстанет, — оформить старушку заново, например, как приходящего инструктора по варке цубуана? А пока Хозяйкина бдительность засыпает, варить цубуан самому?

Но чем больше Сэнтаро обдумывал такой вариант, тем меньше тот ему нравился. Да, казалось бы, это всего лишь формальности. Но чем конкретно он объяснит старушке причину ее увольнения? И самое главное — разве он сам, Сэнтаро, не собирается послать эту работу к чертям, как только разделается с долгами? Зачем же тогда морочить голову себе и другим?

Заблудившись в этих вопросах, он разглядывал потолок до утра.