Бордель: Призови мою боль

Тьма на двоих

” Люди похожи на оконные стекла. Они сверкают и сияют, когда светит солнце, но, когда воцаряется тьма, их истинная красота открывается лишь благодаря свету, идущему изнутри”

— Элизабет Кюблер-Росс.

Рабочий день проходил сумбурно: помимо того, что у Терезы накопилась куча работы (на носу ведь предстоящий показ), она ещё устраивала день рождения Ханне. Уже на этих выходных состоится последнее их совместное мероприятие. От этого нахлынула тоска. Она чувствовала себя глупо: строит из себя непробиваемую стену, которой якобы уже давно плевать, а внутри занимается самоедством. Видимо, это её некое предназначение.

Для праздника Тереза заказала белые шарики, решив окончательно с тематикой вечеринки, организовала бассейн. Его она также планировала наполнить белыми и прозрачными пластмассовыми шариками. К нему должны подвести горку. Планом гостей тоже занималась девушка, согласовав его заранее с Гарри. В списках были знаменитости, которых на себя взял мужчины, объяснив тем, что с ними будет связываться его менеджер. Но ближайшим родственникам девушка отправила приглашения по электронной почте. Весь свой обеденный перерыв темноволосая потратила на то, чтобы найти отличных аниматоров. Из предложенных костюмов она выбрала несколько звериных (зайка, котик и медведя). Все были выдержаны в белых цветах.

Всё успела учесть. И меню, вплоть до того, какого цвета будут тарелки. Также заказала отдельный уголок со сладостями, зная, как Ханна любит конфеты, мармеладки и всё такое вредное, что не поддерживает Гарри. В этот единственный день ей многое разрешено.

Когда всё вроде было сделано в подготовке к празднику, и офис опустел, девушка как раз была готова к предстоящему свиданию. Адам заехал за ней, и они отправились в кафе, чтобы подкрепиться.

Вот смотрела она него, прекрасно видя их совместное будущее. Жили бы в однушке, копили бы на что-нибудь стоящее, зато Тереза бы утонула вначале в бесконечной романтике, пока бы, как и во всех парах, живущих совместно довольно долго, всё пылкое и страстное ушло на второй план. Не то, чтобы она думала или надеялась, что со своим спутником по жизни, если такой имеется, она проживёт в страсти и нескончаемой любви.

Он ей так трепетно вверял каждый рассказ с работы, искренне показывая отношения к коллегам, пытаясь ввести в курс своей жизни, а Тереза попивала свой коктейль и бездумно смотрела в его карамельные глаза. Делать вид, что она слушала, получалось слишком легко: либо она — отличная актриса, либо он — глупец. Так ещё и налепила милую улыбку, будто влюблена по уши.

А сама тем временем копалась в своих чувствах к нему. Разве Адам — не отличная партия? Конечно, отличная! И это несмотря на то что она плоховато его знала, да и сейчас не особо пыталась хоть кусочек урвать из его жизни. Казалось, что всему виной совместное проживание с Гарри, которое, по правда уже говоря, опьяняло, даже расслабляло в любом плане. Мужчина и умело относился к её вспыльчивой натуре, от которой когда-то несло спокойствием и учтивостью, плюс ко всему ухаживал. Это льстило, но совесть всё-таки не умерла в ней. Надо уже перестать мучить их обоих.

Для пущей храбрости, вызванной джином в коктейле, девушка заказала второй, чтобы вскоре согласиться, даже нарваться, на поездку к нему домой. Не то чтобы Тереза решительно была настроена насчёт плана «выгнать Гарольда из своей головы буквально всеми путями». Пусть будет всё так, как будет. Сердце подскажет: бежать или остаться.

— Ты живёшь один? — проходя в его довольно уютную квартирку на окраине Лос-Анджелеса, спросила девушка. Уют скорее вызывал то, что она сама в подобной жила и скоро туда вернётся. Не падкая на роскошь, Тереза отметила, что всё и правда по-холостяцки.

— А ты кого-то ожидала увидеть? — усмехнулся Адам, закрывая дверь за темноволосой, аккуратно кладя руку на её талию.

Сегодня Тереза была одета по-простому: в мешковатые штаны и майку. Поверх, зная, что к вечеру может замёрзнуть, накинула джинсовку.

— Вдруг у тебя есть кот или собака, — неуверенно пожала плечами, оглядывая таким же смущённым взглядом парня.

— Нет, живу абсолютно один. — Адам опустился чуть ниже и ласково поцеловал девушку в щёку, — Хочешь ещё что-нибудь выпить? — темноволосая уже немного опьянела после двух коктейлей. Страшновато окончательно теряться в угаре и ничего потом не вспомнить. Алкоголь на неё действовал сильнее, чем на других, в том числе и на Адама.

— Нет, у меня немного даже голова кружится, — прикусив губу, она почувствовала, как его рука нежно коснулась её, будто поддерживая. Только в чём? Думать даже не хотелось, тёплые губы опустились на её.

Никогда бы Тереза не могла подумать, что одновременно будет и сравнивать двух мужчин в голове, и корить себя за то, что слаба перед сильным полом. Ещё недавно её губ касался другой, но делал это всё-таки по-другому. Адам не напорствовал, будто знал, что у них впереди ещё куча таких вечеров, ещё тысячи ошибок, тьма падений и взлётов. Гарри же впивался так, зная, что теряет: цена была давно определена.

Она горько усмехнулась на слове цена, а их ноги быстро пересекли порог гостиной. Темнота вокруг. Она сближала. Не было стыда. И говорится не о том стыде, будто бы боишься показать своё неидеальное тело, а тот стыд, когда знаешь, что поступок — ошибка. Тереза не хотела жалеть, смешав эту ошибку с тысячью других, которые были и которые будут.

Гарднер ощущала каждый его уверенный шаг. Адам аккуратно первым сел на кожаный холодный диван, а затем вовлёк в свои объятья. К чёрту стыд! Она садится на его колени, но тут же съезжает выше, встречаясь с горячим торсом. Даже сквозь футболку он обжигает.

Первым делом парень спускается не к её телу, а восторженно, даже как-то волнительно распускает длинные волосы. Словно дождь, пряди осыпают её бёдра, касаясь его коленей. Тереза и раньше ощущала наглядно некую манию мужчин к своим волосам. В доказательство трепетное отношение Гарри к любому упавшему волоску. Перед глазами стоял образ злого мужчины, похожего на быка перед красной тряпкой, когда он нашёл чёртову жвачку у корней. Казалось, он всех порвёт. Она простонала.

Лёгкие, ненавязчивые поцелуи ниспадали с тёплых губ Адама. Он нежно перешёл к шеи, немного ёрзая бёдрами. Всё, казалось, шло к одному. Пока парень, упиваясь, занялся кожей на её шее, Тереза распахнула серые глаза и, не ощущая толком ничего, уловила маленький огонёк в противоположном доме. Кто-то, видимо, только что пришёл домой. Стало прохладно от происходящего.

Он любит темноту. Это часть, это олицетворение его души. И она искажённо думала, что сможет пролить хоть какой-то свет на неё. Но пока сам человек не захочет принять свет, принять правильную сторону, всё без толку.

Адам поворачивается резко, впиваясь в исцелованные ранее губы, и укладывает Терезу на диван. Удобно устроился между её ног и снова вернулся к шее, успев словить бездумную, милую улыбку. Герой.

Телефонный звонок прервал то, что даже ещё не успело начаться для Гарднер. Трель была ей незнакома, а сорвавшийся стон недовольства с уст Адама всё сказал и спас одновременно.

— Можешь ответить, всё в порядке… — прошептала в его губы, всё ещё обнимая его за плечи. Надо просто отпустить.

— Дай мне секунду. — Адам запустил руку в карман и выудил светящийся прямоугольник, — Алло.

Взгляд медовых глаз ещё раз неуверенно, как бы спрашивая, точно всё ли в порядке, обратился к темноволосой. Она натянула спокойную улыбку, так же беззвучно отвечая, что вся ночь впереди. Парень перекинулся несколькими фразами со звонящим, но девушка не старалась даже вслушаться. Следом за ним села на диване и вновь потеряно посмотрела в окно. Свет погас. Этому девушка расстроилась больше, чем тому, что сказал Адам:

— Я отойду на десять минут. Другу, с которым я работаю, нужно срочно отдать некоторые документы. Он уже подъехал. Можешь воспользоваться ванной или кухней, вдруг голодна, — будто волнуясь из-за такого пустяка, парень начал даже заговариваться. Тереза вздрогнула и положила руку на его плечо.

— Ничего страшного, я подожду. Может всё-таки найду тут кота или собаку.

Старательно успокаивая его взглядом, девушка чуть подалась вперёд и оставила влажный поцелуй на его гладкой щеке. Затем проводила до двери, за которой, как оказалось скрывался кабинет. У неё теперь есть время осмотреться. И она готова была поклясться, что обычно квартиры изнутри кричат о характере, о самом человеке в целом. Например, дом Гарри был наполнен минимализмом. Лишь нужные предметы мебели, в гостиной — два дивана, кресло, столик, строгие торшеры и аккуратный камин. Зато места столько. Можно ещё столько же поставить, но Гарри выдерживал некую пустоту, которая была и стала приятной со временем.

Сейчас же девушка огляделась в темноте, пока Адам копошился в кабинете. На столе графин с лимонадом. На поверхности плавали кружочки апельсинов, а лёд, если и был, то, видимо, давно растаял. Какие-то журналы с машинами, какие-то о здоровом образе жизни. Плазма на противоположной стене. Ни пылинки. Возможно любит чистоту. Оно и видно: несмотря на словосочетание «холостяцкая халупа», тут просто неуютно. Женщины не хватает со всеми своими скляночками, баночками, картинами и прочим.

Дверь щёлкнула за ним. Тереза выдохнула и на секунду позволила себе откинуть тяжёлую голову на спинку дивана. И правда надо осмотреться. Ванная и кухня её не особо волновали, а мысль, что спальню она скорее всего сегодня увидит, не факт, что запомнит, конечно, дала понять одно: можно зайти в кабинет. Вдруг это место хоть что-то ей подскажет.

Тёмные стеллажи с книгами. Ясно, что читает: по речи слышно, по глазами видно. На полу распластался большой ковёр, который был примят в середине. Либо он часто стоит у своего стола, либо у него бывают частые гости. На столе около кипы бумаг располагался похожий графин, как в гостиной, но наполнен он был обычной воды. Это уже лучше.

Решив похозяйничать в гостях, Гарднер взяла стакан, больше подходящий для трёх кусочков льда и виски, а затем налила себе немного. Вода не была прохладной — уже давно комнатной температуры. Тем временем девушка обогнула стол, чтобы выглянуть из окна. Это, конечно, не Беверли-Хиллз со своим роскошным, перманентным видом на Лос-Анджелес, но всё же больше напоминал, кто есть сама Тереза. Вышла из трущоб, куда вскоре вернётся.

Долгий день всё никак не завершался, а ноги просто гудели, и Гарднер, решив, что пока никто не видит, опустила свою пятую точку на стол. Немного не рассчитала приземление и задела клавиатуру. Экран осветил её спину, ей всё же пришлось обратить внимание. Не заблокирован.

Раньше она бы оставила личную жизнь человека этому человеку, но вдруг появился такой лёгкий способ узнать, что делает Адам, и о чём думает. Нет, лезть в электронную почту или читать переписки она не собиралась, но вскользь оглядеть рабочий стол — не преступление. Каково было удивление, когда она нашла в названии одного из файлов своё имя. Что-то неприятно у Терезы всё-таки кольнуло, будто она оказалась в логове маньяка, серийного убийцы.

— Не окажись мудаком, — молясь уже Всевышнему, темноволосая нашла мышку и щёлкнула два раза на файл.

Отвратительно. Это был обычный документ, но всё в нём кишело беспроглядной ложью. Строчку за строчкой она ухватывала, проглатывая словно ком. Делать больно — так делать до конца.

«Первая встреча в клубе. С ним была Тереза. Искусно солгала, что его жена. Почти поверил» — это было похоже на тезисы, но она упорно искала то, что он доказывал, к чему вёл.

«Решила не знакомиться.»

«Неожиданно встретились в овощном магазине. Созналась, что не замужем.»

Что-то было выдержано с их встреч: её слова, её поступки. Он даже хотел залезть в её голову, старательно описывая каждую эмоцию.

«Два с половиной месяца Стайлс скрывается от журналистов, но эта девочка может пролить свет на произошедшее — цель» — она вздрогнула на слове цель. Тереза — всего лишь инструмент, чтобы досадить Гарри.

«Есть их совместные фотографии, значит, легко можно сослаться», — а затем пошли суммы, цифры, превращающиеся в числа.

Издания, порталы, с которыми, видимо, Адам уже связался, предлагали ради непонятных, но шокирующих фактов о Гарри круглые суммы. Вот цена. Цена доверия. Цена «открыться человеку» в двадцать первом веке.

Дальше пошло красивое, художественное описание того, что он планировал. Наискосок Тереза всё же решила просмотреть. Чего же хотел этот ублюдок? Ну конечно! Постель. Потом ещё постель. Куча пустых слов, а после разговоры по душам, где она должна была излить чувства о тиране-Гарольде. Но он не тиран, и она бы не за что не стала его оскорблять. Недочёт.

С одной стороны, это очень умно — использовать бывшую девушку, которая когда-то была близка к довольно популярной личности. Она расскажет любую гадость, якобы вымещая свою обиду. Да только Тереза не была такой дурой, чтобы начать лить о нём дерьмо. Некое уважение к нему всё же оставалось, несмотря на боль, которую Гарри успел внести мешками в её жизнь.

— Нет, — горько хмыкнула Тереза и закрыла файл второпях. Решение возникло из ниоткуда, но так быстро, что она даже не заметила, как сначала удалила файл, а затем очистила корзину.

На всякий случай пришлось проверить рабочий стол, но там остались одни файлы, связанные с работой. Зайдя нагло теперь в почту, она на скорую руку удалила все сообщения, датируемые днём их встречи. Теперь никаких предложений известных изданий не существовало.

Шестое чувство подсказывало, что надо проверить просто стол на случай, если у него есть что-то в бумажном виде. Верхний выдвижной ящик был пуст, точнее там была куча документов. И это её абсолютно не волновало. Казалось, что время просто жмёт на пятки, но во втором ящике тоже оказалось пусто. В любом случае её мнение об Адаме упало ниже плинтуса. Всё подтвердилось, волна негодования накрыла девушку с головой, когда случайно она решила заглянуть в конверт размером с бумажный лист и нашла там пачку фотографий.

Господи, Гарднер даже и не подозревала, что есть столько их совместных фотографий. И с похода в торговый центр, когда Гарри завалил её новым кружевным бельём, и со дня, когда он открыл ей свою известную личность. Несколько их совместных фотографий рядом с павильоном, где мужчина боролся несколько раундов. Тогда ещё были чужими, смотрела на него с опаской, не веря, что он — медийная личность. Из клуба, с каких-то прогулок по городу. Тереза находила странным только одну вещь: как мир ещё не знал о ней, о них. Сокровенных них. Тут и фотографии с похода в Диснейленд. Господи, снимки его особняка в Беверли-Хиллз. Это ведь она привела Адама туда.

Быстро дрожащими руками она засунула все-все снимки обратно в конверт и, снося небольшую стопку бумаг, стоящую на самом краю. Так ещё и графин задела, который с треском, разрушая мучительную тишину своим звоном, упал на ковёр. Полетела обратно в гостиную, схватила сумку и, на ходу обуваясь, мечтала, чтобы момент прощания не настал. Щёки горели, но не от злости. От стыда. Это было бы сродни предательству, если бы она обмолвилась хоть чем-то с этой змеёй.

Горько вспомнила, когда на первом свидании он поинтересовался, влюблена была ли она однажды. Знал ведь, что состояла с Гарри в отношениях. Тошнота от волнения знакомо подкатила.

«Если хочешь, мы можем поговорить о твоих взаимоотношениях с ним», — так он когда-то сказал. А в глазах не было ни одной корыстной цели: вот так умело он скрывал свои желания и цели.

Хлопнув дверью за собой, девушка держала в одной руке сумку, в другой — злосчастный конверт. Хоть дорога и была не близкая до офиса, так ещё и поздно на улице, она летела будто со скоростью звука до парковки около работы. На глаза выступали слёзы, а на душе засела боль, но не та, что пробила её при виде Марты на Гарри. Нет. Это было чувство, будто её использовали, все эти дни, когда она нежно вверяла своё искалеченное сердце, правда, делала выбор в сторону Адама. Тошнота подступала всё сильнее, пока перед глазами расплывался тротуар. Какие-то магазины. Открыты. Закрыты. Кусты, идеально выстриженные. Затем снова боль.

Когда глаза окончательно заслонила пелена горьких слёз, Тереза совсем не заметила, что тротуар под ногами был под углом. Не рассчитала. И с прожигающим чувством поражения девушка свалилась на асфальт. С противоположной стороны дороги её заметили две девушки и, воспользовавшись пустотой ночной улицы, подбежали к Терезе.

— Мисс, вы не ушиблись? — послышалось над ухом, пока тёмные волосы спадали на лицо. Гарднер глубоко опустила голову, рыдая и чувствуя, как горячие слёзы капают с кончика носа.

— Всё в порядке, — шмыгнула носом, — Я на работе очки оставила, — усмешка над очередной ложью, — Слепая совсем.

— Вам помочь? — девушки учтиво предложили свои ладошки, и темноволосая только сейчас увидела, когда протянула руку в ответ, что кожа была содрана. Обе ладони кровоточили. Протянула их к себе, к груди.

— Нет, я просто сбавлю скорость. Спасибо, девушки. — От стыда она сгорала, уже сильнее ощущая, что колени даже под штанами сбиты также в кровь. Что ж за день! Всевышний будто наказывает.

— Будьте аккуратнее, — услышала она за спиной и наконец посмотрела на свои ноги. Штаны в коленях стёрлись, покрылись маленькими капельками крови. Вдобавок ещё и фотографии выскользнули из конверта.

С последними силами Тереза встала с тротуара, закинула омерзительные фотографии в сумку и пошла дальше. Утирала слёзы, как только могла. Спустя где-то полчаса показалась парковка. До дома дорога в тишине. Высушенные слёзы на щеках стягивали кожу. Тушь размазалась. Выглядела Тереза далеко не привлекательно, но потухшие от грусти и печали глаза заражали настроением.

Ещё несколько минут она сидела в машине даже после того, как заехала в гараж. Темно. Приятно. От боли в груди Гарднер скорчилась, поняв, что никто в тишине и пустоте не осудит. «…ты была обманута в прошлом и будешь обманута снова». Почему этой чёртовой гадалке или ясновидице надо быть правой?

— Я буду двигаться, буду сильнее всего происходящего, — уговаривала саму себя, всё же ощущая тепло от того, что сорвала все планы Адама.

Хоть тонированный джип и казался ей крепостью, выходить наружу всё-таки надо. Как мантру, девушка повторяла про себя ободряющие слова. Дышится уже легче.

В доме темно. Она зашла через гараж, поэтому дольше проходила к гостиной, где мечтала плюхнуться на диван и отдышаться. Пусть ненадолго, но мир перестанет вертеться. Это было единственное её искреннее желание сейчас. В отличие от кожаного дивана у Адама, этот был мягок и сразу принял её тяжёлое тело в свои объятья. Грудь поднималась и опускалась быстро, хаотично: воздуха словно не хватало. Но она уже не плакала.

— Тереза? — низкий, хриплый голос с левой стороны заставил её вздрогнуть.

Почему-то, как перед теми девушками она скрывала свои слёзы, перед ним — не стала. Зарёванные глаза, покрасневший нос от постоянных прикосновений, дабы стереть дорожки, показались в темноте Потёкшая тушь. Разводы по всему лицу. Вот что предстало перед ним. Не лучшая картина, учесть, что ему абсолютно неизвестны причины этих слёз.

— Хей, что случилось? — уверенные шаги в пижамных шортах, и вот мужчина оказывается сидящим рядом. Прохладные ладони касаются её рук, напоминая, что она, такая глупая и забывчивая девчонка, оставила куртку у Адама.

Вопрос был задан, но ответ даже не ожидался. Гарри всего лишь не хотел её пугать своим резким присутствием, зная наперёд, как негативно девушка это может воспринять. Ответ всё же последовал в виде протянутых ладошек вперёд. Растерзанные, поцарапанные так ещё и грязные.

— Тереза, что случилось? — ласково спросил, притягивая ладони, чтобы разглядеть в темноте.

— Упала, — захныкала в ответ.

— Только руки? — одна рука поднялась к её покрасневшему лицу, пальцами коснулся подбородка, поднимая голову чуть выше, чтобы рассмотреть каждый дюйм. Надо удостовериться, что ничто больше не пострадало.

— Ещё колени, — услышал Гарри в тишине, пока девушка хлюпала носом, а затем быстро сообразил и, обхватив руками её ноги под коленями, положил на свои. Штаны и правда растерзаны асфальтом: в груди неприятно заворочалось.

— Надо промыть и обработать, чтобы скорее зажило всё. — Морщинка пролегла между его бровями: он хаотично думал, что ему делать.

Тереза не появилась дома вчера, и сегодня он её уже не ждал. Время-то перевалило за одиннадцать уже. Пару сообщений всё же капнуло на её телефон, но он так и не получил ответ. Потому что упрямая и «самостоятельная».

— Я схожу за аптечкой, а ты снимай штаны. Только аккуратней, ткань могла прилипнуть к коже, — ловко он поднял её ноги, проскользнул и положил их на диван на своё пригретое местечко.

Сейчас она ему напоминала того заплаканного, запуганного кролика, которого когда-то обижали в борделе, но тогда Тереза обращалась за помощью к нему. Сегодня, если бы он не зашёл в гостиную, услышав стук двери, то навряд ли бы увидел её на пороге своей комнаты.

Когда он вернулся в гостиную с аптечкой под мышкой и с ванночкой тёплой воды в руках, нашёл взглядом Терезу, прижимающую к груди диванную подушку. Пряталась и продолжала плакать. Зато штаны и правда сняла. Ему сейчас было глубоко плевать, какое там на ней бельё, как красивы её ноги. Надо сначала обработать раны и успокоить её.

— Я сам всё обработаю, — осторожно шёпотом произнёс, как только её колени предстали перед глазами, — Будет щипать.

— Угу, — стойко промычала и опустила голову.

В комнате всё ещё темно. Ему казалось, что так она менее стеснена. И всё же желание увидеть её хоть и печальные глаза стало необходимостью. Промыл раны он в абсолютной тишине, действовал аккуратно, заботливо, но только плоти коснулась обработанная ватка, Тереза дёрнулась. Его рефлекс моментально сработал: схватил её за лодыжку.

— Не дёргайся, пожалуйста. — Вежливый тон.

— Мне больно, — её голос сквозил уязвимостью.

— Понимаю, — тёплая улыбка скользнула на его губах, — Тереза-Тереза…

— Что? — снова шмыгнула носом, вглядываясь в его профиль. Как же она виновата перед ним. Слёзы полились с новой силой. Казалось, что они никогда не закончатся, так и будут литься.

— Ничего.

Он снова нахмурился и налепил несколько лейкопластырей, уже переходя на вторую коленку. Пока Гарри заботливо обрабатывал раны, Гарднер, иногда пряча взгляды за волосами, всё же умудрялась его рассмотреть. Что сейчас в его голове? Наверняка, не удивлён, что она где-то свалилась и расшиблась. Хотя выглядит недовольным, гоняя мысли хаотично в голове. Как бы Тереза не рассуждала, к его настоящим мыслям так и не приблизилась.

Покончил с ссадинами мужчина вскоре. Тереза уже вроде даже перестала хлюпать носом, не обращая внимание на ноющую боль. На коленях расцветали синяки, которые вскоре будут сменяться разными цветами радуги. Падение было жёстким.

Изумруды вопрошающе обратились к её печальному лицу. Терезу будто измучили за эти два, что они не виделись. Ему безумно не хотелось спрашивать, вынуждать говорить, если она не хочет, но мысль, что может существовать обидчик, не давала покоя. Гарри просто-напросто знал, что его сильная Тереза никогда бы не разрыдалась из-за парочки ссадин. Нет, расстроилась бы, но не до такого состояния.

— Не хочешь рассказывать? — понимающе спросил.

— Я… — серые глаза заметались по гостиной, стыд накрывал, а совесть тяжело била под дых, — Я не хотела… — вновь показались горячие слёзы, которые уже жгли чувствительные глазницы. Ему понятно, что явно произошедшее, тревожащее её голову, не связано с падением.

— Всё нормально, детка… — ласковый Гарри будто показался из-под панциря, а протянутые руки навстречу стали её тихой гаванью.

Плевать на душащие изнутри голоса совести, напоминающие о принципах! Тереза утонула в его груди, ощущая размеренные удары сердца, пока через даже забитые ноздри в организм поступал его запах. Руки Гарри сжимали сильно, не давая даже шанса теперь улизнуть из объятий. Будто бы с подобной силой она всхлипывала, горько-горько, отдавая ему часть своей боли. Одна рука переползла по телу к голове, аккуратно ощупал, не ударилась ли она при падении. Но боль, которую она передавала прикосновениями шла не от тела, а от души. Ему стало больно в ответ. Бездействовал потому что. Не знал, как помочь.

— Прости меня, я чуть… — донеслось до него сквозь всхлипы и утробные стоны, — Я чуть не испортила тебе жизнь.

— О чём ты? — поглаживая её волосы, мужчина искренне пытался понять.

— Я дура. Я тупая. Люди все лгут, — истерично она что-то продолжала шептать.

— Перестань. — Холодно отозвался, — Скажи, что произошло.

Приложив немного сил, мужчина оторвал голову от своей груди, а затем ясным, трезвым взглядом посмотрел в её истерзанные глаза.

— Что случилось? — когда его руки легли на её лицо, сжимая голову, она больше не могла отвести глаз.

Грудь вздымалась, губы покусывала, но в ответ качала головой, что не скажет.

— Хочу спать.

Просьба была услышана: мужчина ловко, не задумываясь, подхватил её на руки и понёс в спальню. Нет, не в её. А в ту, которой она принадлежит. В объятья кровати, из которых, как он считал, она не должна вылезать. Туда. В его кровать.

Комментарий к Тьма на двоих

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official