Бордель: Призови мою боль

Эмоции на чаше весов

“Ведь мы — то, что мы думаем. Наши эмоции — рабы наших мыслей, а мы в свою очередь рабы эмоций”

— Элизабет Гилберт.

Бодрость настигла его несколько минут назад, и он, не желая начинать сегодняшний день, продолжал лежать на спине и смотреть бездумно в потолок. Впервые за долгое время изнутри его не наполняли какие-либо эмоции. Неважно, плохие или хорошие. Никаких не существовало. Тут же мужчина спохватился, вспомнив одну важную вещь, и приободрился сильнее.

Сегодня прилетает она. А это значит, что у них должен состояться разговор, напряжённость которого он даже не мог себе представить. С момента их последней беседы по телефону, которую сложно назвать милой и приятной, прошло пять дней. Тереза совершенно не шла на контакт, игнорируя и сообщения, и звонки. Но ничего. Его оптимизм насчёт сегодня был велик.

Опустив ноги на пол, Гарри поднял голову и нашёл открывающийся из окна вид завораживающим. Флоренция. Город, в котором он впервые. Похожий на небольшое пристанище для него между тяготящими рабочими днями. Романтичный итальянский город.

Полдесятого утра. Он умылся, несколько раз провёл по волосам влажной рукой и вышел в гостиную своего просторного номера, одетый в одни лишь пижамные шорты.

— Папа! — неожиданно для него самого с дивана спрыгнула Ханна и побежала к нему навстречу.

— Что ты здесь делаешь? — он был несказанно удивлён их приезду в столь ранний час. На том же диване сидела его мама, а вот Терезой тут и не пахло. Несколько чемоданов у порога, Брайан собственной персоны, — А где…?

— Мисс Гарднер вместе с Мистером Микеле сразу направилась в офис. Сказала, что у них слишком много дел. — Брайан сразу показал и видом, и сказанным, что их отношения, как телохранителя и подопечной, гораздо лучше, чем были до.

— Хорошо, — задумчиво ответил, не найдя ничего, что можно спросить. Значит, не только продолжает на него злиться, но и разговаривать не хочет, — Как прошёл твой перелёт, принцесса? — Покачивая на руках дочь, он пытается быть обыденным и лёгким, каким никогда не был.

— Я спала, — скучающим голосом отвечает, — Пап, а почему ты голый?

— Я недавно встал, мне стоит одеться? — смеётся в ответ, находя вопрос дочери крайне беспечным.

— Ну мне же нельзя ходить по дому голой. — Заключив в свой голос осуждающий и строгий тон, Ханна заставляет всех в комнате улыбнуться.

— Ладно, принцесса. Я пойду оденусь.

Гарри посадил дочь на диван и поспешил скрыться за дверьми в свою спальню. Мечась между тем, чтобы позвонить Терезе, и тем, чтобы написать, он, похожий на зомби, просто вытаскивал разложенные ассистентом вещи из шкафа. Оделся быстро. Впервые за долгое время не в спортивный костюм, а в красивую рубашку светло-голубого цвета и чёрные брюки. Он хотел выглядеть свежо и привлекательно, чтобы поразить её при встрече.

— Куда ты собрался? — Энн заметила отрешённый грустный взгляд сына.

Он ничего не ответил. Не хотел волновать её, зная, как сильно мама полюбила Терезу, постоянно говоря, что стоит беречь эти отношения. Сейчас же, прокрутив миллион раз в голове фразу: «Ты разрушил нашу семью», он не мог точно сказать, всё ли будет в порядке. Она непредсказуема, как погода, как шторм, как взрыв. Иногда стихает, сглаживает саму себя, переживая что-то самостоятельно изнутри, а иногда нужно делать что-то, предпринимать действия, чтобы заставить её одуматься, простить или поверить.

Тереза доверялась ему уже несколько раз, но всё будто впустую. Количество вторых шансов на исправление давно исчерпали себя, но Стайлс не переставал надеяться даже сейчас, сидя в арендованном жёлтом кабриолете, словно из 70-х. Он маневрировал между полосами, избегая любых задержек, и вслушиваясь в то, куда велит ехать навигатор. Город небольшой, спокойный. Пришёлся ему по душе. Навеивало средневековьем. Эпохой Возрождения. Повсюду красно-коричневые крыши. Вдохновляющая архитектура. Приятные, улыбающиеся люди. Автомобиль остановился около офиса Gucci, больше похожего на музей.

Ему стоило всего лишь назвать своё имя, и неотразимые итальянки пропустили его, указав, в какой стороне находится кабинет главного креативного директора. Повсюду расположены витрины, под которыми скрываются манекены, одетые в самые известные наряды, нашумевшие, и узнаваемые.

Осторожно мужчина постучал в светло-коричневую дверь и опустил кисть на ручку. Поддалась она сразу же. Легко. Без препятствий.

— Как это всё укладывается в твоей гениальной голове? — воодушевлённо спросил Алессандро, наклоняясь над столом, тем самым повторяя позу Терезы.

Она выглядела уютно и безумно нежно. В кремовом платье, юбка которого легко поддавалась любому движению, переливаясь под ярким солнцем.

— Потому что я живу этой работой, — мягко ответила и посмотрела на мужчину исподлобья, — Жду не дождусь, когда начнём готовить этот проект к осени следующего года.

— Я не могу иногда разобраться к следующему проекту, а ты так легко выполняешь работу сразу над тремя. Такая хрупкая девушка уделает любого мужика! — Гарри показалось, что и во взгляде, и в тоне прослеживался флирт. Но до сих пор эти оба не могли оторваться от стола с эскизами, чтобы заметить: они не одни сейчас.

— Позволь применить спортивный термин, — хихикает в ответ и продолжает, — Я уложу любого мужчину на лопатки.

— Начинаю уже тебя бояться, Мисс Гарднер. — поддерживает её смех своим, а затем добавляет, — Может поужинаем все вместе после того, как завершим завтра фотосессию?

— Думаю, это хорошая идея… — качает головой, и в этот момент Гарри решается порвать со всей этой сопливой идиллией.

— Извините, что отвлекаю. — Звучит он очень холодно и грубо, отчего первой вздрагивает Тереза и отлетает на несколько шагов от Алессандро.

— Гарри! — итальянец по-доброму улыбается и проходит вперёд, — Привет, рад тебя видеть снова в Италии!

Изумруды недовольно опускаются на протянутую руку. Никогда не ревновав Терезу так сильно, он скрипя зубами вытягивает свою и соединяет их ладони в крепком пожимании.

— Что ты тут делаешь? — даже не поприветствовав его толком, Гарднер усаживает на край стола и складывает руки под грудью.

— И это всё, что ты хотела сказать мне? Мы ведь долго не виделись, — злится так открыто, что Алессандро понимает всё без слов.

— Мне нужно отойти по своим делам. Завтра ответственный день, — мужчина ещё раз кивает головой Терезе, как бы намекая, что всё будет хорошо, и удаляется.

Ещё несколько секунд они стоят в тишине на расстоянии десяти метров друг от друга и перекидываются взглядами. Словно война. Она не отрывает свой, а Гарри, наседая, делает первый шаг навстречу.

— Видимо, я отвлёк вас от чего-то важного.

— Мы обсуждали осеннюю коллекцию.

— Я не про это, — он подходит ближе и оглядывает эскиз, над которым Алессандро и Тереза трепетали несколько минут назад, — А про ваш флирт.

— Что? — на выдохе спрашивает, — Ты сейчас серьёзно?

— И часто ты так с ним разговариваешь?

— Как разговариваю? — Гарднер цокает в ответ и отталкивается от стола к подносу с графином.

— Ты воркуешь с ним, — констатировал то, что увидел недавно.

Никогда бы Гарри не стал подозревать Терезу в измене или предательстве, потому что она не такая. Она скорее придёт и скажет, что пора расстаться по «причине», но явно не будет лгать. Даже сейчас он не пытался выбить признание или же сожаление, ему всего лишь нужно расставить границы. Так, как она разговаривала с Алессандро, разговаривать больше нельзя.

— Угомонись, — фыркнула, не найдя больше и слов в себе. Ей восемнадцать. Отношений, кроме, как с Гарри, никогда не было. Она даже не знает, каково это флиртовать с кем-то, — Мы очень хорошие друзья. Он друг семьи. — Не удержавшись, темноволосая ловко нашла, что добавить, — Тем более я тебе ничего не должна. — Кинув провокацию прямо ему в лицо, она развернулась на каблучках и сразу прижалась губами к стакану с вишнёвым соком.

— Должна. — Сразу ответил, — Мы встречаемся.

С застывшей улыбкой на лице, она, походя на пассивно-агрессивного человека сейчас, опускает голову и оглядывает свои ноги.

— Надеюсь, ты не будешь против, если мы прогуляемся? Позавтракаем?

— У меня куча работы: завтра твоя фотосессия.

Тереза грубо отшивает его и обходит, возвращая всё своё внимание на эскиз. Хоть в голове и пустота, она упорно продолжает делать вид, что ей всё равно на его присутствие и существование в целом.

— Ты ведь всего на три дня здесь, два из которых забиты делами. Когда нам тогда провести время вместе, если не сегодня? — он упустил тот факт, что должен держаться стойко и холодно, потому что, опять же, должен злиться, и позволяет искреннему, грустному недовольству быть в его тоне.

— Ты лгал мне месяцами и встречался с той, кто однажды разрушила наши отношения. Формулировка: «Пошёл ты к чёрту. Я всё ещё злюсь» подойдёт? — молниеносно сгрубила, не отрывая взгляда от эскизов.

Стайлс выдохнул. Стало понятно, что Тереза меньше злиться не перестала.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, когда отшиваешь меня таким образом.

Взбешённый он громко покинул кабинет и поехал колесить по городу, выпуская пар.

Ужин принесли в номер. Роскошный. Вкусный. Даже кажется особенный. А за столом устоялось напряжение между всеми членами семьи. Удивительно, но и Ханна ощущала, как всё было неправильно за ужином. Она молчала по большей части и послушно кушала, пока Энн за ней приглядывала.

И если за одной частью стола всё было хорошо, то по другую — отвратительно и безумно неловко. Тереза почти всю трапезу была отвлечена, глядела в телефон и решала вопросы, которые посчитала важнее, чем время с семьёй. Нравилось ли это Гарри, сидящему в противоположной стороне стола? Нет, он буквально прожигал в ней дыру, пока та искусно это игнорировала. Энн не хотела вмешиваться в их взаимоотношения, зная, что никто из них не желает даже начинать обсуждение проблемы.

Всё время, что они провели вместе, бок о бок, было напряжённым. Гарри не забыл, насколько он разозлился, когда пришедшая в отель Тереза решила переночевать не с ним, а в третьей спальне, абсолютно проигнорировав его существование. Она похожа на хладнокровное животное, которое ни на секунду не предаст маску безразличия, за чем следовал и он сам. Вёл себя откровенно прохладно, будто бы и ничего не произошло. Никаких конфликтов и никаких отношений в целом.

Фотосессия с точки зрения проведения и результата оказалась на высоте. Наверное, по нескольким причинам. Во-первых, над образами работал гений-Алессандро. А во-вторых, Тереза знала Гарри с того ракурса и с той стороны, кому не видна. Знала, что ему идут слегка отросшие волосы. Знала, какой цвет подчеркнёт оттенок кожи. Знала все особенности его лица: на чём стоит сделать акцент, например, губы и скулы, а где не слишком напирать. И несмотря на резкость цветов в одежде и их сочетание, снимки получились живыми, страстными и нежными одновременно. Она позаботилась обо всех нюансах, приложив свою руку и сделав так, чтобы его время прошло хорошо и без проблем.

А когда фотографы получили необходимые фотографии, стилисты отработали свою часть, и Тереза наконец смогла выдохнуть, мысленно поставив галочку напротив этого проекта. Ей так необходимо было развеяться, посмотреть Италию изнутри: не самые крупные города, а что-то незначительное, но нежное и откровенное в одном флаконе. По этой причине настоятельное предложение Алессандро поужинать в уютном ресторане — глоток свежего воздуха, к которому она рвалась.

— Поедете? — Микеле обратился к ним, двоим, как к семье, как к чему-то целому и единому, — Обещаю, вам там понравится.

— Я хочу вернуться обратно в отель, — мягко отказался мужчина и быстро выдал причину, — Устал немного после фотосессии.

Взгляд зелёных глаз тут же приковался к задумчивому лицу Терезы. Он не мог знать или предполагать, о чём она сейчас размышляла, что переваривала, но искренне надеялся, что Тереза предпочтёт остаться с ним, поехать в отель. Так думал и сам Микеле, даже не представляя, что их единое целое в виде семьи дало трещину.

— А мне необходимо развеяться, — сделала не ожидаемый шаг вперёд, а несколько назад.

— Поехали с нами! — подхватил итальянец, уговаривая Стайлса на ужин.

— Нет, я хочу провести время со своей семьёй, с Ханной.

Он покинул парочку сразу. Просто развернулся и ушёл. Усталость накопилась в нём, и не только физическая, но и моральная. А главная отдушина, главное отвлечение от всего того груза, что он несёт, есть сама Тереза. Он будто разбил стеклянную баночку с единственным лекарством, которое его исцеляло.

Мир погружается во тьму. Сон отступает в такие моменты на второй план. Возвращается бессонница и становится дамой сердца. Все действия и слова наполняются отчаянием и пьянящей злостью.

Она поужинала с Алессандро, поэтому не притронулась ни к чему за столом. Присутствовала мнимо, отвлекалась на телефон и умудрялась вызывать в нём резко-негативные чувства. Гарри устало выдыхает, когда Тереза даже не обратила внимания, что стол покинули двое членов семьи. Энн направилась в спальню, чтобы уложить Ханну.

Ещё несколько минут Стайлс смотрел на абсолютно отстранённое лицо Терезы, которая без перерыва была занята своим телефоном. В комнате лишь только они вдвоём, но по ощущению он здесь в одиночестве. Надо начать разговор хоть каким-то способом, и поглядеть на эффективность.

— Тереза, — обратился к ней напрямую, на что девушка, даже не поднимая глаз, только хмыкнула, дав понять, что слушает, — думаю, нам надо поговорить. Я знаю, что мы поругались и наговорили вещей, но всё же давай взглянем на ситуацию. В конфликте у каждого своё мнение, и мы его придерживаемся.

— Я не придерживаюсь никакого мнения, — она обратила взгляд на него всего на секунду.

— Мы могли мы поговорить об этом. Обсудить, как будем решать проблему.

— Не думаю, что хочу сейчас обсуждать. Я устала. — Гарднер положила смартфон на стол, будто действительно хотела что-то услышать.

— Но ты любишь такой подход. Все конфликты мы решали с тобой через спокойный разговор, — он ухватился за предоставленное внимание и не хотел его терять.

— А ты не любишь решать так проблемы. — Пожимает плечами.

— Это не так.

— Так. — Качает головой, пряча руки в карманах толстовки, — Ты просто ненавидишь разговоры по душам.

— Я не ненавижу разговоры по душам.

— Пусть будет по-твоему, — фыркнула в ответ и отвела взгляд. Опасно для него. Она теряет интерес в разговоре, — Но я думаю, что у тебя есть проблемы в общении с людьми.

— Разве только у меня? — усмехнулся, предельно видя, что это она — та самая в комнате, кто совершенно не хочет общаться. Буквально готова залезть в свой панцирь и не вылезать оттуда ни под каким предлогом.

Взгляд её серых глаз задерживается на нём ещё на несколько секунд, а затем она снова берёт телефон и утыкается «с интересом». Вся внимательность потеряна. Он проиграл телефону, а ситуация с мёртвой точки совершенно не сдвинулась. И он не готов принять поражение.

— Мы часто игнорируем некоторые ситуации, и я не хочу игнорировать эту.

Тереза лишь поморщила нос, не отрывая глаз от экрана. «Сказал тот, кто постоянно скрывает ситуации, которые необходимо обсудить» — отметила про себя, недовольно фыркнув.

— У тебя действительно важные дела сейчас? — он начинает злиться.

А девушка продолжает молчать, будто его снова не существует в её мире.

— Ты можешь отвлечься хотя бы на секунду от телефона?

Без особого внимания она продолжает перебирать приложения в телефоне, игнорируя его беспощадно.

— Я не хочу заставлять тебя говорить о конфликте. И если ты не хочешь решать проблему, то я просто умываю руки. — Пожимает плечами.

— Ничего нового.

Ворвавшись в его монолог, Тереза рвёт на части терпение и спокойствие в нём. Жалит, кусает одними словами. И это тяжело.

— Зачем ты так? Я предлагаю тебе поговорить, и мы могли бы провести время вместе. Тем более скоро Новый Год, я бы хотел провести его с вами где-нибудь во Франции, как ты на это смотришь?

Он шёл навстречу, хотел мириться, хотел быть с ней снова на одной стороне баррикад, хоть это давалось ему трудно.

— У меня куча работы, и я не смогу освободить в своём графике время на поездки. — Не изменяя себе, она продолжила копаться в телефоне.

— Неужели Алессандро не отпустит тебя на несколько дней пораньше. К числу 27?

— В чём проблема просто прилететь домой? — недовольно отозвалась.

— Потому что рейс из Великобритании только тридцатого? И чтобы я успел к Новому Году, мне нужно не ложиться спать.

— Тогда не спи, в чём проблема? — в её голосе было столько наглости, и когда она подняла свои безразличные серые глаза, Гарри просто взорвался.

Честно он попробовал перевести дыхание, подумать о чём-то отрезвляющем, но в его глазах она предстала дикой сукой, на которую уже терпения просто не хватало.

— На хрен ты тогда нужна, если не можешь передвинуть свои планы? — повысил голос, перейдя в агрессивное наступление.

— Почему я должна передвигать свои планы? — зацепилась за сказанное.

— А почему ты не можешь передвинуть свои планы? На хрен ты вообще нужна мне? На хрена? Не хочешь нормально поговорить, построить планы на Новый Год? — рявкнул громко, — Раз не хочешь провести время со мной и с Ханной, можешь собирать свои шмотки и валить на хрен отсюда! — стукнул по столу, выводя своего демона наружу.

— Не тебе меня выгонять, — ответила спокойно, не повышая голос.

Тереза совершенно не ожидала такой реакции, не думала, что он может сорваться. Ей казалось, что право пока не обсуждать конфликт может остаться за ней, и вновь их мнения разошлись.

— Ханна останется со мной. А ты вали на хрен отсюда!

— Я не сказала ничего такого, чтобы ты меня выгонял. У меня есть свои планы, есть работа. И если я не могу поменять свой график, значит, не могу.

— Отлично! Мне твой график не подходит, можешь провести Новый Год одна, где захочешь! — Стайлс указал на дверь.

— Это просто прекрасно, — её голос едва дрогнул. Она скрывала всю обиду от услышанных слов и фраз, — Почему я должна менять своё расписание? Почему этого не можешь сделать ты? — наконец она отложила телефон в сторону.

— Я постоянно двигаю своё расписание, чтобы сократить время нашей разлуки! И если бы ты взглянула дальше своего носа, то, наверное, заметила бы. Но ты не заметила! Так что не нужно переворачивать события в свою пользу!

То, как он кричал, было слышно в спальне, где уже начала ворочаться только что уснувшая Ханна. Энн, боясь выйти из комнаты во время их ссоры, стояла у двери и не могла поверить, что они ругаются из-за таких мелочей. Это и правда мелочи. Расписание. Нежелание идти навстречу. Собственные амбиции. Всё это ложилось в основу ссоры.

— Прекрасно, я проведу время с людьми, которые по-настоящему ценят меня. — Гарднер отодвинула стул назад и встала, покидая стол.

Она направилась прямиком в третью отведённую спальню и громко хлопнула дверью, сотрясая номер. Всё пошло не по тому плану, на который он рассчитывал в начале разговора. Пламя конфликта не погасло, они только что собственноручно подлили бензина и раздули почти войну. Тереза, словно профи в этом, играла с его эмоциями, знала, куда надавить, но не совсем рассчитала результат окончания игры. К сожалению, поражение потерпела именно она.

Гарри налил себе немного воды, оставаясь на своём месте, и поймал взгляд голубых глаз. Энн стояла в дверях столовой. Недовольная и разочарованная — всё понятно без слов. Хотел ли он сейчас услышать наставления или совет? По одному виду, взгляду, выражению лица понятно, что нет. И всё же женщина, тихо прикрыв за собой дверь, села рядом за столом, где когда-то сидела.

— Зачем ты так с ней? — с осторожностью, но всё же недовольно выразила свой вопрос. Изумруды устало обратились к ней.

— Мам, не начинай. Я своего мнения не поменял за эти несколько минут.

— Ты вёл себя грубо, и я уверена, что она сейчас расстроена, возможно даже плачет. Тебя это не волнует? — Энн действовала, как настоящий психолог, подступая к проблеме осторожно и не сразу, беря натиском.

— Она выводит меня, разве ты этого не замечаешь? — снова махнул рукой на дверь, как бы указывая на предмет их разговора, — У меня были серьёзные отношения, но ни одна девушка не вела себя так неотёсанно и безразлично ко мне! — Всё в общем итоге свелось к Саманте.

Впервые за всё это время он трезво оценил то, какой была его жена, и ту девушку, которая сейчас — его семья. Они абсолютно разные полюса. А со временем он признал и то, что с Самантой было легче в любом отношении, в любом вопросе, который возникал.

— Ты о Саманте? — догадливо спросила, поджимая губы.

— Да, — ответил на выдохе, — Она словно была частью меня. Мы были на одной волне, понимали друг друга. В отношениях с Терезой… — осторожно Гарри подбирал слова, — Я никогда так не старался угодить кому-то, но всё будто напрасно. Это выматывает.

— Разве это происходит всегда? — мама знала ответ на этот вопрос, сама сотни раз уже замечая, как Тереза старается, как смотрит на него. В период ссор глаза оппонентов будто завязаны плотной тканью, поэтому она заставить его признаться вслух.

— Нет, мы можем быть одним целым. Я люблю её.

Энн продолжила молчать ещё с минуту, еле улыбаясь. Её взгляд скользил по его лицу и отмечал, что гнева меньше в нём не стало. Он с Терезой только что прошёл через ураган: мало что уцелело.

— Саманта и правда была другой. Следовала за тобой в любую точку мира, ставила твои приоритеты выше своих. Но ты должен понять, что Тереза так поступать не будет. У неё свой нрав, свои морали и ценности — это читается в её глазах. Возможно она никогда не последует за тобой, потеряв голову, зато она всегда скажет тебе правду, поможет и словом, и делом. Ты не должен винить её за это. Тереза нашла любимое дело и пытается, как мне кажется, совмещать его с личной жизнью. Разве это плохо?

— Нет, но она ведёт себя отвратительно. — Отрезал Гарри и встал из-за стола.

Разговор для него был окончен, но так и непонятно, что именно его разозлило. То, что всё придётся спустить Терезе? Или то, что спустя столько времени рядом с ней он не нашёл подход? Казалось, что он бы сказал и сделал всё то же самое, что уже сделал и сказал. И тут же ему казалось, что ни в одной вселенной Тереза бы не промолчала.

Он мучился. Ворочался в кровати, не знал, куда себя деть. В это время мысли одолевали его и без того загруженную голову. Несколько раз он старательно выстраивал план разговора, и всё ему не нравилось. С одной стороны, извиняться было не за что, кроме слов. А с другой, слишком много он уже совершал ошибок в их отношениях, что означало великое раскаяние. К этому он не был готов. Затем он вновь вспомнил, как сегодня Тереза игнорировала его, забывала о его существовании, проявляя тем самым неуважение, и загорался вновь. Вдруг она и завтра будет себя так вести. Второй волны он просто не выдержит, и уже ничего его не остановит.

Уснул он только под утро, отпустив устало мысли и не дав решение самому себе. Опустился в сон. Что-то и там его волновало. Он вновь мешкал. Вновь боялся сделать шаг в любую сторону.

Когда наступило утро, ожидалось, что придёт прояснение в голову. Решение обязано было появиться само собой. Ничего подобного не произошло. Всё также он недоволен. Всё также не подобрал правильные слова. Чувство изнутри подсказывало, что ничему хорошему разговор не сулит. Тереза явно не поменяла своё мнение за ночь, даже навряд ли попыталась пересмотреть. Не в её это было стиле.

Гарри лениво умылся. Взгляд скользит к отражению. Едва заметные для посторонних синяки пролегли под глазами. Он задумался, увидит ли похожие под её серыми омутами? Тереза совершенно не похожа на безэмоциального и бесчувственного человека. Хотел ли он видеть следы грусти, последствия ночи на ней? Да. Это хоть какое-то доказательство того, что её волнует всё произошедшее. Но как может быть по-другому?

В это время в третьей спальне, где обосновалась Тереза, шёл разговор. Энн сидела на краю кровати и не могла уже толком разобрать, что говорила девушка. Глаза заполнились слезами, в ней горела обида за всё, что вчера было услышано. Она сразу призналась, что не желает видеть и слышать Гарри, пока Энн заботливо уговаривала всё-таки передумать и пойти с ним на контакт.

Из уважения к женщине, которая как никак, но за это время стала частью её жизни и семьи, Гарднер встала с кровати и направилась к выходу. На ней была длинная толстовка и шорты. Так она предстала перед Гарри, который сидел на кремовом диване и ожидал, чего угодно. Но не этого.

Шмыгая носом, Тереза одним краем рукава толстовки утирала слёзы. Катившиеся по левой щеке. Глаза покраснели. Вид убитый. И внезапно ему стало больно видеть её такой — страдающей. Да, хотел знать, что она не спала, что так же убивалась, как и он, но результат переплюнул все ожидания.

— Я не хотела, чтобы ты видел меня такой, но Энн настояла на нашем разговоре. — Тереза тяжело плюхнулась в кресло напротив него, мельком одаривая своим грустным, заплаканным взглядом. Мама показалась из спальни с не менее печальным видом. Как и говорила — Тереза плакала и неизвестно, сколько, — Я не хочу находиться рядом с теми людьми, которые разговаривают со мной так, как разговаривал со мной вчера ты.

— А я не хочу находиться рядом с теми людьми, которые не в силах даже уважительно вести со мной диалог, которые не в силах пойти навстречу, которые не понимают, что я делаю для них. Я вынужден находиться вдалеке от тебя, и мне казалось, что мы можем прийти к точке соприкосновения и найти способ видеться чаще, — он говорил расчётливо и строго, не желая, чтобы какие-либо чувства или эмоции проникли в этот разговор, уже хватает её слёз, — Я сказал, что мне будет очень тяжело прилететь в Лос-Анджелес на Новый Год. К сожалению, так вышло. И у меня полно дел.

— Так делай эти дела, я не против. — Безразлично пожала плечами.

— Как человек, который может пойти на уступки, наотрез отказывается это делать? — Гарри продолжает держать логику на первой линии, не переходя к чувствам.

— Почему ты считаешь, что я отказываюсь идти на уступки? — повысила тон.

— Потому что ты занимаешься этим с момента, как прилетела сюда! — повышает свой тон следом.

— Я прилетела сюда по работе и провела время на работе! — Гарднер начала перечислять, — Декабрь у меня полностью загружен вплоть до Нового Года, из-за чего я не смогу прилететь к тебе! И это ты называешь — нежелание идти на уступки? — Гарри слушал и понимал, что всё сказанное — это выдумка. У Терезы есть время, просто она поставила работу над некоторыми проектами будущего года выше и приоритетнее, чем его.

— Я сдвигаю свои планы постоянно, думаю, где урезать, где сократить сроки… — конфликт буквально не сдвигался с точки.

— Делай всё, что захочешь. Я от тебя этого не просила. — Вновь включает полное безразличие к услышанному и подёргивает плечами.

— Вместо обычного спасибо за то, что я делаю для тебя, я получаю сплошной негатив. Ты этого не замечаешь?

— Мне, если честно, всё равно уже, особенно после вчерашнего ужина, когда ты разговаривал со мной так.

— По сравнению с тем, как ты разговаривала со мной неделю назад по телефону, я ещё был мягок! — он не собирался признавать вину, — Так что просто отпусти это, как я отпустил твои слова.

— Ты говоришь так, будто можно вместе со словами отпустить и ту ложь, которую ты привнёс в нашу жизнь со своей Мартой! — она применила контраргумент, с которым он состязаться был не в силах.

— Мне казалось, что время, которые мы можем провести вместе с Ханной на Новый Год стёрло бы все недопонимания, — аккуратно, но Стайлс всё же обошёл камень в виде Марты, не пойдя по протоптанной дорожке в виде оправданий.

Гарднер замолчала, не ожидав такого поворота в беседе. Добрую минуту они просто смотрели друг на друга. И за время, которое они провели споря, её слёзы успели высохнуть. Сейчас же вновь глаза увлажнились. По непонятной причине она не могла отпустить ссору так, как этого просил Гарри.

— Мне тяжело быть с тобой, когда ты пытаешься меня задавить и подчинить… — голос снова задрожал, слёзы покатились по щекам к подбородку.

— Как я задавливаю тебя и подчиняю?

— Я ведь стараюсь изо всех сил! — Тереза прикрыла лицо двумя руками и захныкала. Энн глядела на сына и просила его об одном, успокой её. Это бы могло решить всё.

Тереза находилась на пике своих эмоций, плакала, жалея себя и не понимая одновременно, как могла заслужить такое отношение и таких слов? Он ведь выгонял её вчера, будто между ними ничего и нет.

— Как я могу жить с человеком, который ведёт себя, как мудак? — убирая слёзы, девушка вновь взглянула на него. Он оставался нерушимой стеной, не подал и звука, пока она плакала.

Гарри не собирался её успокаивать, как бы этого не хотела Энн и возможно сама Тереза.

— Всё, что ты вчера сказал, не может быть просто сплошной эмоцией, произнесённые слова имеют свою природу. Либо ты давно хотел всё это высказать, либо я действительно так тебя достала.

— Если что-то, что я сказал, настолько сильно тебя задело, извини… — темноволосая не желала это слышать вот так, будто бы заставила его произнести это, поэтому она сразу его перебила.

— Нет! — голос сорвался, она зарыдала сильнее, глотая слёзы, — Пошёл ты! Тебе ни капельки не жаль!

— Ну всё. — В дело вмешалась Энн, которая всё это время стояла позади и не встревала в их разговор, пока эмоции не стали бить через край, — Тереза, перестань плакать, это вредно для тебя.

Она подошла ближе к темноволосой и опустила тёплую ладонь на плечо.

— Я думаю, Гарри действительно жаль.

— Вы думаете, он действительно поменял своё мнение за восемь часов?! — усмехнулась в ответ и спрыгнула с кресла, — Потому что я уверена на сто процентов, он остался при своём мнении и не собирается его менять!

— Тереза, вы не придёте к решению, если будете продолжать осуждать друг друга.

— Мне уже не хочется приходить к кому-либо решению, потому что пройдёт время, и он снова проявит себя грандиозно. — Просто махнула на него рукой, даже не удостоив взгляда, — Он привносит в отношения только ложь и тайны. И я от этого уже устала. Достали эти отношения, полные бед!

— Ты не хочешь быть в отношениях? — спросила Энн, зацепившись за важную деталь сказанного. Гарри к этому моменту просто отвернул голову к окну, не зная, что ещё сказать.

— Когда он давит на меня подобным образом, я просто трещу по швам. Но я ведь, как человек или вещь для него, не вечна. Не настолько стойкая, чтобы однажды не сломаться.

— Если я оказываю на тебя только такое влияние, почему ты до сих пор со мной? — Гарри не ожидал подобного поворота событий, даже не мог себе представить, что Тереза способна такое чувствовать рядом с ним.

Она молчала. Стояла рядом с креслом и не в силах была ответить что-то вразумительное. Голова просто раскалывалась.

— Тереза, не думаю, что могу сказать то, что ты хочешь. Я попытался извиниться, попытался найти решение нашей проблемы, но это всё не то.

— Я ничего и не хочу от тебя услышать, — она ещё раз провела рукавом толстовки сначала по одной щеке, затем по другой, стирая слёзы окончательно, — Я устала, а у меня ещё вылет через несколько часов.

Гарднер просто развернулась и направилась к спальне, чтобы выкатить оттуда чемодан, а затем скрыться за дверьми.

Комментарий к Эмоции на чаше весов

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official