Бордель: Призови мою боль

Бой без перчаток

“Когда я дерусь с кем-то, я хочу взять его волю. Я хочу взять его отвагу. Я хочу вырвать его сердце и показать ему, как оно выглядит”

— Майк Тайсон.

Мимолётная дрожь охватывает её тело, когда слёзы окончательно подступили к глазам. Она была готова заплакать сию секунду. Страх овладел ею полностью, а всё потому, что она поверила в происходящее. Непроизвольно дёрнула ногой и вынырнула из сна. Капля пота скатилась на подушку, попав на небольшое пятно из слёз. Всего лишь сон… Правда слишком правдивый.

Его тёплая рука, словно неумолимая тяжесть, сжимала под грудью. Одним открытым глазом она посмотрела вниз. Чернила одного рисунка переходили плавно в другой. Девушка даже возжелала прикоснуться, слегка нажать подушечками пальцев на кожу, но быстро остановила себя. Вчера произошёл конфликт, который всё ещё тянет в этот день неприятные эмоции. Обидно. Ведь прозвучали громкие слова: «ребёнок», «собери своё дерьмо». Не хотелось начинать день с негатива, но внутри всё ещё неприятно накалено.

Мужчина спал, не зная, что во сне потянулся в ответ, обнял и сжал в своих руках. Это стало привычкой, которой даже ссора не помеха. На деле он тоже не нашёл умиротворения в сложившейся ситуации и собирался держать позицию, даже если она воспротивится подчиниться. Возможно в любом другом случае, где вина легла только на его плечи, пришлось бы обойти конфликт стороной. Здесь? Нет. Гарри считал, что пора прогнуться и его девушке.

Еле-как отойдя от кошмара, Тереза фыркнула тихо-тихо и скинула руку с себя. Он проснулся и поморщился от столь резкого пробуждения. Не успел что-то даже сказать или понять, как её пятая точка сверкала в районе ванной комнаты. Сбежала, как обычно. И если бы его как-то это задело. Нет, для Гарри это лишь начало новой игры. Прогнуться должна Гарднер.

Если бы не одно «но». Девушка возможно и принимает себе преспокойно душ, готовится к рабочему дню. У неё всё в порядке, зато у Гарри в трусах огромный стояк. Чёрт… В ушах загудело. Ему нужна сейчас Тереза, но есть гордость, есть желание доказать ей, что не в деньгах дело.

— Доброе пожаловать в семейную жизнь, Стайлс… — съязвил сам себе и, откинувшись на спину, под одеялом запустил руку в трусы.

Кто оказался в его сознании перед глазами? Конечно, любимая малышка, которая не злилась и не ссорилась с ним. Если бы ещё, на самом деле, она предстала перед ним, согревая в объятьях, позволяя себя целовать.

Возбудился он моментально, воображая, словно её и никогда не было в его постели, предавался воспоминаниям. Неужели, когда теряешь что-то, например, близость и чувство власти над кем-то, правда жалеешь? Хотя слово «жалеть» есть неправильным и неподходящим в этой ситуации. Гарри выражал свою позицию, а то, что происходит сейчас под одеялом — небольшая вульгарность, которая ещё пара минут и сойдёт на нет.

Ему совсем не противно, такое бывает, и почему-то казалось, что не в последний раз. А, точно! В скором времени он отправится в долгое путешествие по миру, где правая рука станет выручать только так. В его голове даже и мысли нет заглядываться на других красоток разной внешности и разнообразных характеров. Одна могла стать для него такой же милой, как Тереза, другая — взрывоопасной, а третья внешне находиться в некой близости с дамой его сердца. Его определённо привлекала подобная перспектива, но сильнее его отторгала мысль, что даже мимолётный флирт, который выльется в сеть, может стоить всего. На кону не только Тереза, но и семья всецело.

Девушка, которую он гонял в своих мыслях, вышла совсем скоро (хорошо, что он давно со всем «кончил») из ванной, обмотанная в грязно-бежевое полотенце. Теперь его виды изнеженного тела не интересовали, член хранил последние воспоминания о руке, а не о ней. Поэтому Гарри холодно занял ванную, испарившись из спальни, будто его и не существовало вовсе.

Как под струями воды, так и перед зеркалом, пока руки автоматически наносили повседневный, упрощённый вид макияжа, она прокручивала сон. Сознание подсказывало, что что-то уже не так. И дело не в подкрадывающейся круглой дате со дня смерти матери. А из-за вопросов, звучавшие всё чаще и чаще со стороны одного подлого кудрявого мужчины, она опустилась невольно в воспоминания. Сон — одно из них.

Прошлое любого человека можно окрестить словом «мрачное», но есть степень того, как всё, на самом деле, плохо. Аналитикой Тереза не собиралась заниматься, поэтому отогнала непрошеные мысли подальше и насильно поставила цель: забыться в работе.

Когда мужчина вышел из душа, освежённый и готовый к планам на сегодняшний день, Тереза уже вовсю копошилась на кухне. Сначала ей пришлось убрать беспорядок в гостиной и только после этого, параллельно следя за проснувшейся и бегающей Ханной, делать завтрак на всех.

— Папа! — длинное платье-ночнушка болталось на малышке, но она всё же, борясь с силой сопротивления, мчалась к отцу. Он в миг её поймал.

— Доброе утро, — чмокнул её в щёку, — зубы чистила?

— Да, — крепко обнимая за шею, девочка открыла рот и показала, насколько её зубки чистые. Маленький ритуал.

«Мне приехать пораньше к вам, чтобы помочь с ужином?» — пришло сообщение на смартфон Терезы. Она, непонимающая, что в целом происходит, и, как её бабушка с Тимом заняли вечер для ужина, гоняла мысли насчёт корректного ответа. У неё нет сегодня времени на это.

— Пап, мне снился большой дракон. Фиолетовый такой…

— Он был большим и злым? Или большим и полным добра? — Гарри увлечённо беседовал с дочерью, пытаясь создать зрительный контакт с Терезой, которая становилась всё хмурее и хмурее. Попахивало жареным.

— Добрым, мы летали с ним над городом и поджигали всё, — он чуть не подавился от сказанного, даже не предполагая, что дочь думает, будто это добро.

— Это не совсем доброе поведение, как думаешь?

— Не знаю, я хочу есть! — отважно отозвалась, дав ему шанс уйти от нравоучений, которые всё равно ни к чему не приведут сейчас.

Тереза как раз прошла в столовую, где уже были расставлены столовые приборы, осталось только добавить свежую приготовленную еду. Не успела она, считай, сесть, как малышка потянулась именно к ней, прося внимание. Сегодня его сложнее стало дать: вся вчерашняя негативная нота плавно перешла в новый день. Недовольная она всё равно взяла девочку на руки.

— Почему ты не сказал, что построил какие-то тайные планы с моей бабушкой? — долго отсиживаться девушка не стала, а приняла позицию атаки. Даже гадать не надо, спрашивать ни у кого не надо. Всё на поверхности.

— Это не тайные планы, мы с ней поболтали вчера, когда я ехал домой. — Спокойным тоном объяснил, пока серые глаза выискивали подвох.

— Зачем вообще этим заниматься? — резко ответила, мельком отметив, что Ханна увлечённо копошится в еде, сидя на коленках.

— А разве ты не хочешь провести время со своей семьёй, у тебя полно работы. — Он якобы незаметно надавил на последнее слово, решив дать жизнь вчерашнему конфликту.

— Ты специально спланировал этот ужин, чтобы моя бабушка приняла твою сторону? — настороженно, поймав его за хвост, Тереза чуть ли не зашипела от негодования. Не рассчитал, как делал всегда, когда уверенно делает очередной шаг, вздумав, что никто его не поймает.

— Нет! — попытался придать уверенности голосу, но она чуть ли не исполосовала его своим острым взглядом, — Да…

— Отлично! Нам больше не о чем разговаривать! — аккуратно подхватив Ханну, Гарднер усадила её на своё место, а сама поспешила удалиться с порцией английского завтрака, — Не суй свой нос в чужие дела.

Хватило ли ему, чтобы развести ураган? Чтобы разозлиться? Да! Гарри успел в дверях кухни схватить её за кисть и резко развернуть себе. Она чуть ли не потеряла равновесие, а в голове вспыхнула сцена.

— Почему ты мне перечишь? — низкий, гортанный рык разразился в маленькой комнатке, заставив девочку вздрогнуть.

Тёмно-серые глаза поднялись вверх, пока руки участливо и машинально продолжали теребить волосы куклы. Это первое воспоминание из детства, которое она так хорошо помнит. Настолько первое и глубокое, засевшее в корах головного мозга, что казалось раньше этого дня ничего не было. Зато после подобных воспоминаний хоть пруд пруди.

— Я имею право выходить с подругами хотя бы на один вечер в неделю. — В молодости она представала такой — более резкой, более отважной, что со временем стёрлось о каждый подобный камень преткновения.

Он держал её крепко за кисть, сдавливая всё сильнее кожу, казалось, что кость сейчас хрустнет. Удивительно, но темноволосая не боялась и отважно смотрела в глаза своей будущей опасности.

— В шлюхи заделалась? — прошипел в лицо, будто оставив сказанное между ними, но девочка всё слышала. В закоулках памяти представлялось, словно она знала и тогда значение этого слова. Четыре года. Навряд ли знали.

— Я никогда не сравнюсь с теми шлюхами, которые вьются около тебя.

Девочка громко закричала, когда звонкий шлепок прекратил всё происходящее, когда в момент выстроились отношения подопечного и главного. Грязное применение силы уложило в его ноги «почётные» регалии.

— Мам! — громко заплакала Тереза.

Не обращая никакого внимания на щиплющую боль чуть ниже глаза, девушка поспешила успокоить малышку. Руки дрожали, когда она обхватывала маленькое растущее тельце дочери. Глаза недовольно обратились к парню, стоящему и не понимающему всю плачевность ситуации. Это оказался первый и последний раз, когда он что-то подобное чувствовал. Когда боролся с голосом совести, настаивающем, что это аморально. Когда видеть дочь в слезах — соль на открытую рану. После никакого голоса, никаких добрых чувств, ни какой соли.

— Смотри, как ты её испугал, Дэн!

Вместо того, чтобы успокоить дочь, он на ватных ногах ушёл в ванную. Тысячи игл пронзили его тело. Пути назад нет. Было слишком приятно решить конфликт подобным способом. Она подчиняется ему только потому, что сильнее. Вены на руках набухли, одна ладонь приятно саднила.

Тереза смотрела в потемневшие изумруды и боялась найти что-то знакомое.

— Мне нужно всё успеть к Неделе моды. — Отчеканила почти без эмоций в дрожащем голосе, — На кону моя карьера. И у меня нет времени на ужин.

Она буквально источала весь накопившийся гнев, смешанный с боязнью потерять те идеальные отношения, на которые она так надеялась. Видя всё это в холодных серых глазах, Гарри дал слабину. Пусть Тереза для видимости делает всё, чтобы казаться сильной для всех, он чувствовал нутром: это лишь временно. И если наступит момент, когда нужно подставить сильное плечо под удар любой сложности, от которого она сейчас рьяно отбивается, он пробьёт «независимую» стену Терезы хоть лбом, лишь бы стать этим плечом.

— Хорошо, это я не учёл. — Одной фразой он проявил уважение к тому месту работы, которое, на самом деле, его раздражало, — Я не должен без твоего ведома приглашать бабушку и Тима, но уберём маленькое недопонимание и поставим главный вопрос.

Ей уже не терпелось расправить плечи и гордо показать видом, кто из них двоих теперь на коне, как последующий вопрос сбил корону.

— Я не могу мириться с тем, что ты отказываешься от хорошей, перспективной работы только потому, что я твой парень. Неужели тебе настолько стыдно? — ситуация повернулась в его пользу по щелчку пальцев. Если он до одури вцепиться в свою цель, то победит.

— Мне не стыдно! — медленно пробурчала, отступив назад совсем немного, — У меня на работе полный аврал, и все твои отвлечения только путают меня. Сначала предложение Алессандро, затем эта пустая ссора, твои оскорбления, а теперь ещё и грёбаный ужин. Серьёзно?

— Отвлечения? Оскорбления? — закипел моментально и скорчился, абсолютно не улавливая её мысль, её позицию, — Что с тобой вообще происходит? Я не виноват, что у тебя на работе аврал, о которым ты, кстати говоря, мне даже не рассказывала!

— Я и не виню тебя! Потому что это я позволяю тебе так относится к своей работе, к себе. Никакого уважения!

Гарри, находясь в абсолютной прострации, отвёл взгляд в сторону. Что происходит? Он упустил ещё какой-то конфликт? Или момент, где проявил «неуважение»?

— Тереза, я никогда не проявлял неуважение к твоей работе. Но мне, как твоему парню, кажется, что есть перспектива лучше.

— Не надо лезть в мою работу. Есть ты, есть мои друзья, есть моя семья, есть моя работа — это всё по отдельности. Ясно? До появления тебя всё как-то жило в гармонии, без нравоучений и наставлений! Ты вчера высказался, я услышала, на этом закончили.

— Дело не в работе… — через её собственные слова он увидел проекцию ситуации с другого ракурса, — Дело в том, что я — это временно.

— Нет, это не то, что я сказала! — быстро перебила его, но мысль была уловлена. «Друзья на всю жизнь, а мужчины уходящее и приходящее».

— Я всё правильно услышал. Ты не будешь ко мне прислушиваться, потому что неважно, что я скажу. Вот откуда вырос конфликт. О неуважении говоришь, да? — хмыкнул и разочарованно посмотрел на темноволосую.

— Не читай между строк того, что нет.

— Не давай мне советов, ведь есть ты, есть моя семья, есть мои друзья и есть моя работа — по отдельности, ладно? — не удержав свой нрав, он больно укусил в ответ, — Раз мы в таких отношениях, то я даю тебе твоё личное пространство. Забегай потрахаться, любимая.

От огня маленькой спички до пожара на гектары. Пусть сгорит всё.

В восемь лет ей дали ключи от квартиры на случай, если со школы никто не забрал, а дома никого нет. Такое возможно, когда оба родителя работают допоздна, чтобы оплатить долги за коммунальные услуги, за дом, за еду. Взрослеют ли дети быстрее? Да. Тереза к этому возрасту научилась самостоятельно разогревать еду, наводить чай и без родительского вмешательства садиться за домашнюю работу. Уровень ответственности стал выше. Но бывали и такие случаи, когда её не забирали со школы без причин.

Вошедшее чувство самостоятельности в привычку дало о себе знать: она потеряла бдительность. Зашла. Как обычно кинула портфель в коридоре, чтобы потом, с кухни, держа парочку бутербродов на тарелке, захватить его в гостиную. Девочка поставила чайник на газовую плиту, затем достала из холодильника тарелку с бутербродами, отложила себе два небольших и кинула их разогреваться. Внезапно в дверях появился отец.

— Рановато ты появилась дома, — от пугающего голоса она заметно вздрогнула. Бутерброд, который девочка держала в руках, чуть не выпал.

— Всегда прихожу в четыре, — продолжила дочь.

Мужчина замолчал и прошёл к столу на троих. Всё в кухне отделано скромно, как и в целом вся квартира. Не рассчитана она на молодую семью с ребёнком. Никто даже не предполагал, что через два года появится второй, поэтому цели расширяться никто и не ставил.

— Ты очень громко ходишь, — необъяснимая претензия слетела с его уст.

— Обычно, когда я прихожу, никого дома нет. Извини, если потревожила… — дочь говорила буквально на официальном уровне, пока внутренний детский голосок твердил лететь в кладовую, которую можно запереть изнутри. Её маленькое, тесное бомбоубежище, когда всё снова начиналось.

— Надо уважать сон чужого человека, разве тебя мы этому не учили? — в его голосе вместе с ложной строгостью вплетена и злость. На что? На шум!

Тереза посмела повернуть отважно голову и посмотреть в красные заспанные глаза. К губам поднёс сигарету и зажёг.

— Учили, — соврала, потому что нельзя ему перечить. Он ведь глава дома.

— А ты не только нарушила мой сон, но и правила. Что обычно за этим следует? — изо рта выпрыгнул уродливый клуб дума.

Одним ловким движением, рассчитывая наперёд, сколько шагов до кладовой, восьмилетний ребёнок решительно помчался прочь. Крупная рука быстро дёрнулась вперёд и успела повалить на пол. Это даже не похоже на захват, это толчок. Он чувствовал, чего достаточно, чтобы остановить её. Тереза упала лицом в уже древний ковёр.

— Следом за нарушением правил идёт наказание, малышка-Тереза… — прохрипел сзади. Двумя пальцами он вытащил изо рта сигарету, сделал ещё раз затяжку, глядя на оранжевый огонёк тлеющего кончика. Нагнулся вперёд и, схватив дочь за щиколотку, потащил на себя.

— Пап, не надо! — заплакала, — Я больше так не буду!

— Я верю, что ты так больше не будешь. Но наказание есть наказание… — он поднял поближе её ногу, заставляя встать на руки. Кровь прилила к голове.

— Пап… — слёзы катились на брови, на лоб и терялись в блестящих темных волосах, — Пап.

Наметив невидимую точку на пятке, отец вдавил сигарету. Дочь заверещала, внимая всю жестокость этого мира. Чайник свистел на плите. Ей восемь.

— Только что была у Миранды, она просила твои эскизы. — Меган вырвала Терезу из калейдоскопа собственного прошлого.

Она правда старалась впасть в эту эйфорию от работы, когда идеи захлёстывают, когда что-то гениальное, кажется, вот-вот выйдет из тебя, словно ребёнок, как бы паршиво это не звучало. Но вместо этого Тереза опустошённо сидела и всего лишь делала вид, что занята чем-то важным. Иногда она металась от воспоминаний к тому конфликту, что произошёл утром, что вспыхнул и вчера. Мрачная туча сгущалась над её головой, холодный моросящий дождь перерастал в целую бурю. Бурю в её голове.

— Да, сейчас отнесу. — Суховато отозвалась на просьбу коллеги и начала искать папку, которую успела приготовить ещё в пятницу, перед выходными.

Заполнена она свежими эскизами, которые каждый раз собирались с сотрудников, с кем-то начинали активно работать, а кого-то отправляли на прошлую каторгу. Сидишь и готовишь материал уже по готовым эскизам будущих шедевров. Иногда Тереза глядела на все эти рисунки, на выбор материала, на покрой и прочие детали и чувствовала, что не может представить подобное. Не видела она так, как видели остальные. Вместо, например, каких-нибудь классических юбок, она хотела видеть на девушках брюки. Строгие. Или бежевые.

Войдя в просторный белый кабинет главы офиса в Лос-Анджелеса, Тереза как обычно встретила макушку. Женщина глубоко повесила голову, изучая что-то перед собой. Метавшись от мысли, надо ли прервать, Тереза вскоре увидела пару тёмно-голубых глаз.

— Привет, — вытянулась рука за единственной интересовавшей вещью, — Переделала то, что я просила?

— Да, но мне всё-таки кажется, что у платья стоит оставить открытую часть на ноге. Вырезы всегда смотрятся неплохо, — как ученик на первых шагах в обучении, Гарднер встала напротив своего мини-начальника, убрав руки назад.

Она листала всё очень быстро, казалось, даже не останавливается на чёртовых эскизах. Столько работы и усилий! Хоть бы пять секунд уделила.

— Тереза, — вскоре женщина захлопнула папку и подняла сапфировые глаза, — Проблема в том, что этот материал до сих пор сырой. А время, которое ты потратишь на доработку, будет стоить актуальности. Мода движется быстро.

— То есть это можно просто выбросить? — в голосе даже намёка нет на страх или непонимание, уже всё перерастало в негодование. Который это по счёту отказ? Ох, она сбилась уже.

— Почему сразу выбрасывать? — уклончиво, научившись с годами, ответила начальница, — Надо приложить больше усилий и, например, работать над одним эскизом, но зато основательно и сконцентрировано. Шедевры иногда просят времени, так дай это время.

Раньше все подобные слова вызывали вдохновение, открывалось второе дыхание, сейчас же — это заезженно. Тереза развернулась на своих восьмисантиметровых каблуках и вышла.

Нервы сдавали. Она тратила время, казалось, впустую, как и говорил Гарри, начиная проигрышный спор за спором. Теперь ей не виделось всё таким абсурдным в его словах.

Сидя на своём рабочем месте, Тереза оглядела всех вокруг. Каждый работал в поте лица, кто-то определённо талантливее её или усерднее, или успешнее. У них идеи другие, которые возможно подойдут искателям в компании. А что она? Потянулась к папке и сама, но уже медленнее, пролистала, уделив внимание каждому эскизу. Со стопроцентной объективностью не взглянешь сразу, но ей, правда, нравилось то, что сделано, что нарисовано. Алессандро тоже по вкусу.

День подошёл к концу. Понемногу работники покидали свои места, выключали компьютеры. Меган уже решительно вышла за двери и через приёмную помчалась к лифту. Гарднер же наоборот не торопилась. Она пыталась найти подходящие слова для своего Мистера, который, предчувствовала девушка с полной уверенностью, дома сейчас навряд ли ждёт с радостной улыбкой. Пусть. Стоит ли из-за мелких конфликтов и делёжки того, что не делится, рушить отношения?

Ответы девушка прекрасно могла дать, потому что звучало всё легко, но только в голове. Есть и искажённая реальность, далёкая от границы со сказкой, есть принципы, которыми она успела уже пренебречь, есть мимолётное желание дать ему понять, что не такой уж он и идеальный. Всё это есть. Но прежде, чем смыть отношения в унитаз, подумай, сколько усилий приложено изначально. В их случае это сплошная работа. Её столько же, сколько впереди.

Она не может смыть свои слёзы, нервы, его попытки, обещания и слова. В конце концов есть чувства. Никто не обещает, что ещё раз встретится такая любовь. Поэтому решено справиться со всем дерьмом сейчас.

В сумку девушка скинула всё, что жалко оставить здесь. Завтра она уже сюда не вернётся. В этом уверенность абсолютная. Прощаясь, на самом деле, навсегда с оставшимися коллегами, Тереза улыбалась тому, что оставила короткое послание Меган. Между ними ещё явно не конец. Не просто коллега, а заносчивая местами девчонка, которая пытается, как и Тереза, найти что-то элегантное, индивидуальное и честное в этом мире. Вот что их связало.

Когда она пересекла порог дома, сначала подхватила одну туфлю с ноги, затем другую и, уже шагая тихо босиком, направилась на поиски хоть кого-то. Взгляд скользнул по совместной фотографии, заставляя сердце сжаться. Способ нахождения вдалеке от него помогло отпустить утро. Осталось теперь только понять, сработал ли этот метод на нём.

— Папа! Выше! — хихикала Ханна. Голос доносился из второй гостиной, которая изначально создавалась, как второстепенная. Там висела большая плазма, парочка длинных, огроменных, похожих на четырёхметровые плоты, дивана. Пушистый ковёр расстелен на полу.

Гарри, обхватив одной рукой снизу живот, а сверху положив плотнее вторую, катал в воздухе дочь. Малышка расправила руки и ноги, словно находясь в полёте, хохотала заливисто. Под имитированные звуки передвижения, ухабов и падений девушка застала эту милую картину. Пусть какие-то пятнадцать секунд она и стояла незамеченная, зато происходящее — искреннее проявление чувств отца к дочери.

— Пилот, мы попадаем в зону турбулентности, сбавить скорость! — прогремел Гарри и начал трясти дочь, опуская ниже к полу.

— Нет! Папа, самолёт падает!

— Маши крыльями, чтобы он взмыл. — Ханна под командованием начала трясти ручками, а он поднял её вновь выше. К моменту когда они заходили на второй круг, изумруды заметили третье лицо, свидетеля.

— Извините, не хотела вас прерывать… — Тереза заправила волосы за уши и уже пожалела, что появилась на пороге комнаты. Неловко как-то.

— Мама! — с большей радостью разразилась девочка, когда наконец «самолёт» опустился на землю.

— Привет, Ханна-банана! — её же радость была наиграна. Она хотела сначала поговорить с Гарри, но элементы семейной жизни ставят условия.

— Я теперь пилот.

Серые глаза поднялись на него. Гарри ничего не говорил. Злым он сейчас не казался, но и умиротворения на лице не видать. Что только происходило в его голове сейчас… Целый бой между голосом разума и крепкой целью.

— Тебе надо покушать, где Эмили? — Тереза избежала его взгляда и вышла в коридор с девочкой на руках.

— Она в моей комнате.

Они быстро нашли няню, которой темноволосая сразу передала малышку. У них теперь есть немного времени. Пока Эмили разложит всё, пока накормит, пока немного приберётся, всё может решиться. Тереза настроена на мир.

Когда она зашла обратно в гостиную, Гарри стоял спиной к выходу и что-то печатал в телефоне. Тихо закрыла за собой дверь, воспользовалась возможностью побыть с ним наедине. Интимная обстановка, когда два человека остаются друг перед другом простые и честные, всегда способствует разговору.

Первый шаг был уверенный, но следующий совершенно потерянный. Ноги дрожали. Когда всем ссорам придёт конец? Есть ли отсчёт в отношениях, после которого вы принимаете друг друга такими, какие вы есть?

Слегка загорелые руки обхватили его за пояс, выбивая воздух из лёгких. Он на мгновение даже утерял бдительность, настороженность, отчего глаза расширились, оторвавшись от экрана смартфона. Тепло её щеки сократилось в маленькую точку на его спине. Тереза пыталась восстановить дыхание. Господи, меньше всего ей приятно ранить его. Нет ни причины бороться с ним, нет смысла оставлять все эти негативные, словно синяки, следы на его сердце.

— Прости меня, — прошептала, пока он слушал, — Я выдумала всё и не хотела говорить то, что говорила. Тем более я не имела всё это в виду…

Она виновата. Она не собиралась перекладывать ответственность в этот раз на него.

— Ты… — Тереза чуть ли не ёжилась, будто пыталась соврать под сывороткой правды. Настолько больно это признавать, — Ты — главное в моей жизни.

Ему было достаточно, а чувство, что он итак переборщил сегодня с высказываниями, командовало: «Действовать!». Разомкнул её скрещенные руки, заставив сначала испугаться, но затем дёрнул за правую и поставил девушку перед собой. Терезе сначала показалось, что он хочет видеть её глаза, когда она извиняется. Вдруг в его стиле?

— Спасибо, — искренне отозвался.

— За что?

— Во-первых, за то, что вернулась домой, а не сбежала от меня. Во-вторых, что извинилась. Я и правда не хотел сделать тебе неприятно или больно.

— Куда бы я пошла, если не сюда? — хмыкнула и поджала губы.

— У тебя есть бабушка, есть семья. Я на секунду позволил себе думать, что ты можешь уйти. Конфликт был на все пять баллов из десяти. — Он заставил её улыбнуться такой оценке. Да, они в ссорах горячи.

— Я ушла из Dior… — ошарашила его сказанным, но сразу же продолжила, — Не думаю, что они в курсе. Отправлю заявление по почте.

— Тереза, — Гарри хотел сказать сразу на берегу, чтобы потом она не винила его во всём, — ты не обязана меня слушаться и повиноваться. Мне достаточно лишь стадии «прислушиваться». Не руби с плеча.

— Я не сказала, что иду к Алессандро в компанию. — В его же манере объяснила всё на берегу, — Может это совершенно не моё? Может, модельная карьера? Или… Не знаю. Как думаешь?

— Что заставило тебя думать, что это не твоё? — Тереза стыдливо опустила глаза и выдохнула недовольно, — Парочка ошибок и моя девушка сдаётся?

— Они возвращают мои работы постоянно! Я устала их переделывать. — На фоне некоторых неудач на работе она вспылила моментально, но уйти некуда. Они лицом к лицу без права на побег, — Это ведь шанс один на миллион. И он выпадет не мне. Ведь если оглянуться назад, чего я достигла своими умными и взрослыми решениями? Поставила недосягаемую мечту, вздумав, что это принесёт денег, и облажалась. Мама умерла, вовремя не получив правильное и эффективное лечение. Тим подрастёт и просто возненавидит меня за ничегонеделание. А бабушка. Я пытаюсь найти деньги для новой квартиры для неё, но нигде не получается.

— Поэтому ты сдаёшься? Разве всё перечисленное похоже на причину?

— Нет, но мне кажется, что лучше бы я оставалась шлюхой и хоть что-то могла восполнить перед теми, у кого в долгу.

— Но твоя мама всё равно бы умерла. И ты можешь, сколько угодно отрицать, правда останется правдой. Мама умерла не из-за нехватки денег. Я оплатил ей весь курс. Было поздно. Неделей раньше или позже. Поэтому хватит, Тереза. — Он и мягок, и строг. Мягок к её чувствам без нужды обидеть словом. Но строг, когда начинал нравоучать, когда ставил точку во всех колебаниях.

— Есть и другая сторона правды… — прошептала, — Я не знаю, зачем пытаюсь, зачем делаю всё то, что делаю. Никому от этого не легче.

— Я не могу ответить на этот вопрос за тебя. Каждый человек ищет свой путь самостоятельно, и, как бы я тебя не любил, решить за тебя этот вопрос не могу. — Гарри подтолкнул её в свои объятья: шею заключил между плечом и предплечьем, а второй рукой обхватил упругую задницу в юбке, — Мне тысячу раз говорили, что я не пробьюсь в лидеры, не буду главенствовать на ринге. И посмотри, где я? Разве человек, стоящий перед тобой, — не успешен? У меня миллионы долларов на данный момент, Тереза. Несколько домов по миру. Десятки тачек. Но это ничего по сравнению с чувством, что я уделал тех, кто говорил мне: «У тебя ничего не выйдет».

— Ты сильнее меня… — неуверенно пролепетала.

— Я люблю, когда ты слабее меня. Это на пользу моему нарциссизму, — улыбнулся довольно, но продолжил, не уклоняясь от важной темы, — Но ты, Тереза, на самом деле, жёсткая девчонка. Любишь адреналин и власть.

— Спасибо, — закатила глаза, в попытках показать нелепость ситуации всем видом, — Но ты прав. Не стоит сдаваться.

— Что?! — сколько наигранности, сколько самолюбия, — Заслужил и слова благодарности, и слова, что был прав?

— Ты заслужил моё доверие.

Изумруды чуть ли не засветились от счастья. Теперь он чувствовал, что в их отношениях создался баланс. Раньше они недоверчиво, аккуратно делали каждый шаг. Сейчас. Он вновь обрёл авторитет в её глазах. Хорошо или плохо, баланс неравный. Ему процентов во власти отдалось больше, как он и планировал.

Гарри резко развернул её к себе спиной и прижался губами в шеи. Лучшее чувство, когда перед тобой та, которую ублажал всё это время в попытках заполучить доверие и близость, готовая сделать всё, что угодно.

Зубами он впился в выступающую венку и сжал в тисках.

— Гарри, — сорвалось, она не хотела сейчас убегать от разговора, — Мне нужно кое-что тебе рассказать. Думаю, ты должен это знать.

Интонация, эмоциональный оттенок слов, лёгкий выдох в конце предложения, — всё это заставило его напрячься. Тереза медленно, незаметно для его глаз, приготовила почву для серьёзного разговора.

Комментарий к Бой без перчаток

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official