Бордель: Призови мою боль

Ломая пальцы

“Учиться любить, учиться быть добрыми, надо с детства”

— Фридрих Вильгельм Ницше.

Женщина разлила чай по разным чашка, в этот раз заваривая на основе не успокаивающей ромашки, а жасмина. Запах ей был по вкусу, а мужчина оказался не против. Электронные часы на микроволновке показывали только восемь, что говорило об одном. Не сиделось ему дома, когда там пусто, неуютно, а единственный человек, с которым он желал поговорить, в обиде так ещё и где-то далеко. На удивление, Хизер его не прогнала, не посмотрела осуждающим взглядом и даже не попыталась сказать что-нибудь колкое, как сделала бы сама Тереза. Вот угощает чаем, так ещё и печенье предложила, от которого он аккуратно отказался.

— Тереза ещё спит, — села напротив Гарри и сама угостилась печеньем.

— Ничего, я подожду. Тем более нас ведь ждёт серьёзный разговор, — это его действительно волновало, потому что ощущение, будто Хизер теперь видит в нём конченного подонка, не прошло за ночь.

— Да, Гарри. Я бы хотела обсудить тот факт, что Тереза забеременела. — Как бы она не выставляла натянутые счастливые эмоции, головой понимала, что это ребёнок, к которому её внучка не готова. Да и воспоминания того, к чему привела беременность её собственной дочери, не давали покоя. Вдруг с Гарри не заладится, вдруг их дорогам придётся разойтись, каков будет разрыв? А с ребёнком как поступят? Она волновалась не меньше самой Терезы.

— Я был уверен, что мы на безопасном уровне. — Стайлс завуалированно сделал отсылку к контрацепции.

— Не в этом теперь дело. Тереза беременна, и это ставит нас перед фактом, а не перед выбором. Я не хочу копаться в том, как это именно случилось: постельные дела оставим между вами, меня больше волнует, что ты собираешь делать с беременной Терезой. — Медленно и аккуратно разговор свёлся к их теперь сомнительному будущему. И не потому, что Хизер перестала верить в добропорядочность Гарри, а потому что знает, насколько требовательна Тереза.

— Надеюсь, что мы продолжим жить вместе, и будем готовиться к ребёнку. Осталось только обсудить это с Терезой. — Гарри отпивает едва остывший чай, чтобы промочить горло, — Или вы имеете в виду замужество? — пытается уловить нить разговора, по которому возможно идёт бабушка.

— Хочу знать, думаешь ли ты когда-нибудь сделать ей предложение. — Не стала лукавить, а выдала чистую правду.

Изумруды переместились с серьёзного лица женщины к столу. Он мысленно прикинул его шансы услышать положительный ответ от Терезы. Кажется, они сведены к минимуму.

— Если мы говорим о том, хочу ли я жениться однажды на Терезе, то ответ прост: не исключаю. Но если мы говорим о согласии на моё предложение, то ответ так же прост: исключено. Как бы она меня не любила, в первую очередь, Тереза думает, а не слушает сердце.

— Ты хорошо её знаешь, — мягкая, но гордая улыбка засела на губах у бабушки, — Я всё равно рада услышать, что ты не боишься ответственности.

— Я боюсь ответственности, — отрицательно мотает головой, признаваясь в действительном и очевидном, — Но ещё больше я боюсь потерять Терезу. Это всегда кажется более реальным и близким, чем чувство ответственности.

— Поверь, она тобою дорожит.

Слова едва успокаивали его, потому что лучше услышать это от неё самой, чем от кого-то постороннего, кто не видел всего того дерьма, что произошло с ними в прошлом. Гарри замолкает и надолго останавливает свой взгляд где-то в пустоте, и как раз к этому времени в кухню забредает Тереза. Её мучила жажда. Только она сквозь пелену из-за сонливости замечает кудрявый затылок, как сразу собирается ретироваться и убежать к себе.

— Теа, сядь. — Бабушка, увидев сконфуженность и шок на лице внучки, не позволяет совершить побег.

Гарри, удивлённый, в первую очередь, услышанным мягким сокращением имени, поворачивает голову к проходу. В майке и лосинах стоит перед ним, на голове беспорядок. Длинные волосы растрепались и торчали отовсюду. Редко она позволяет им быть в таком состоянии. Обычно обмазывает маслами, масками и концентратами витаминов.

Она поворачивается нехотя и, мельком взглянув на него, такого свежего и бодрого, подходит к третьему, единственному пустому стулу.

— Никогда не думала, что до этого дойду. — Хизер смотрит на всё ещё сконфуженную и потерянную темноволосую, затем переводит взгляд на Гарри, который не отрывает свои глаза от Терезы, пытливо изучая и борясь с чувством втиснуться в её личное пространство, и продолжает, — Люди, живущие вместе, решившиеся на немыслимые шаги в своих отношениях, должны нести ответственность за сделанное. И я опечалена тем, как вы поступаете не по-взрослому. — Тереза сразу подняла свои глаза и хотела высказаться, как женщина добавила, — Оба. Вместо того, чтобы нормально поговорить с Гарри, ты убежала из дома ночью. Это не поступок взрослой девушки, тем более которая носит ребёнка. — Осадила сразу без шанса даже выкрутиться. Гарднер вновь повесила нос и виновато поджала губы, — А если бы с тобой что-то случилось? Нельзя так поступать.

Совсем редко, но всё же происходило, бабушка отчитывала её. Никто не любил нотации, и всё же приходится выслушивать иногда.

— А ты, — она обратилась к Гарри, — вместо того, чтобы сгладить конфликт, позволил ей уйти. Неужели даже через пять лет вы будете бегать друг от друга? Как же ваш ребёнок? Ханна? Если взялись за отношения по-серьёзному, живите, как серьёзные и взрослые люди. Хорошо?

— Хорошо, — первой выдохнула Гарднер, пока Гарри только качнул головой, — Могу я идти? — сейчас она была похожа на обиженного ребёнка после полученного наказания.

— Иди, — как ни в чём не бывало ответила бабушка, и Тереза дёрнулась с места, Гарри решил последовать за ней, но быстро пришлось осесть обратно.

— Ты в ванной будешь со мной стоять, пока я умываюсь? — по тону голоса очевидно, что она до сих пор недовольна. Пришлось отпустить.

Бабушка косо посмотрела на этих двоих и, как только Тереза ушла из поля зрения, произнесла:

— Думаю, ты знаешь, где её комната. — По улыбке он сразу понял, что это можно назвать пособничеством. Она болела за него в сложившейся ситуации, и это явно льстило, задабривало даже после кратких нотаций.

В её комнате он был не впервые, но не укрылось от него то, что тут стало пусто и неуютно. Обычные элементы декора отсутствовали, а большую часть пространство занимали коробки. Как и ожидалось вся квартира в стадии, когда отсюда съедут. Гарри, заметив около кровати чашку чая, перевёл взгляд на небольшой рюкзак и сел на мягкий матрас. Странно, что только тогда, когда он так близко оказывается к реальной жизни Терезы до встречи с ним, сразу вспоминается и её юный возраст, и даже некая очаровывающая неопытность.

Прошло минут десять, в комнату вернулась девушка посвежевшая и похорошевшая. Былого недовольства и злости нет. Она выглядела спокойной и возможно даже умиротворённой.

— Я не хочу с тобой ссориться больше. — Решил поставить это в первую очередь, — Просто обними меня, и мы всё забудем.

Ни за что в жизни она бы не согласилась на такие условия, потому что всегда цеплялась за сказанное и сделанное. А вчерашний ужин о многом заставил задуматься. Но Тереза всё же делает неуверенно первый шаг, а затем доверчиво следующий. Приятно оказаться в тёплых объятьях, которые ещё вчера были не милы. Сегодня же всем телом она отдавалась чувству, что всё будет хорошо: надо лишь приложить чуточку усилий.

Гарри уткнулся лицом в её грудь, пока девушка сжимала кудрявую голову и зарывалась пальцами в щекочущих кожу волосах. Она — его тёплое отпущение всего плохого. Она — тихое пристанище после дикой бури.

— Я вчера говорила одни глупости, и это не правда, что я разочарована тобой. Мне просто была неприятна твоя реакция, хотя ты имел право злиться… — Тереза вняла воспитательный момент бабушки и искренне пересмотрела своё отношение к Гарри за те несчастные десять минут, что была в ванной.

— Нет, не имел. — Гарри же наоборот не собирался давать себе поблажек, — Ты не должна винить себя в этом, потому что я был в той постеле вместе с тобой… — хмыкнул по-доброму и заглянул в серые глаза. В них на несколько секунд пропала былая печаль, тучи разошлись, и она взглянула сияющими, отливающими голубым, глазами. Маленькие морщинки пролегли, когда на губах появилась завораживающая улыбка.

— Я очень сильно тебя люблю, — закусила губу и заставила его этим умилиться, а затем проникнуться.

— И я тебя, — качнул головой.

Ему безумно хотелось коснуться губ, слиться в нежном поцелуе, но сидячее положение не совсем позволяло. Зато он мог ближе разглядеть пока ещё плоский живот. Удивительно, что им хватило пару раз, и вот Тереза ожидает своего первенца. Хотя… Стоит ли быть настолько удивлённым? Ей восемнадцать, она здорова и крепка. Странно и подозрительно было бы, если ничего бы не произошло. Усмехнулся своим же мыслям и, не заметив за собой подозрительного желания, коснулся рукой живота.

— Я не могу поверить, что там сейчас кто-то есть. — Усмехнулся.

— Разве ты должен не верить? О Ханне забыл? — смеётся в ответ и выбирается из объятий, чтобы накинуть толстовку. В комнате прохладно.

— Это было так давно, я и забыл, каково ощущение ожидания малыша.

Ничего не ответив, Тереза решительно собирается домой, у неё ещё масса дел, а конфликт только сократил её свободное время. От него не утаивается это желание, поэтому мужчина спешит кое-что сказать, просто поставить перед фактом:

— Я записал нас к одному знакомому доктору-гинекологу. Думаю, пора съездить, поставить тебя на учёт, сделать анализы. — Он встаёт на ноги, замечая сконфуженный взгляд. Последняя встреча с гинекологом прошла неудачно. Ею была Сеймур, которая нагло облапала свеженькое тельце. Её передёрнуло от едких воспоминаний.

— Хорошо, — качнула головой и направилась к выходу.

На прощание Хизер ещё раз обняла внучку, а, когда настала очередь Гарри, не удержалась и дала очередное наставление насчёт отношений с Терезой. Кого-то бы подобное позабавило, но он отнёсся к сказанному серьёзно. Причина очевидна. Хизер, считай, единственная, кто знает эту закрытую, скованную и ранимую особу. Любая помощь необходима, даже в виде советов и наставлений.

Отмерла Гарднер только в машине, когда они были на полпути в клинику, о природе которой она понятия не имела. Тут и зародился ожидаемый интерес. Скрывать ничего не стала, наоборот, решила разговорить его.

— В этой клинике Саманта была, да? — на лице её ничего не дрогнуло, хотелось сыграть чётко и без колебаний. И уж точно нельзя делать из этой темы какую-то неловкость, которая только прибавит проблем.

— Да, по отзывам хорошая, и тем более Ханна родилась без проблем и происшествий. — Гарри не отставал и принял решение подыгрывать столько, сколько может.

— Мне должно быть неловко? Обследоваться у доктора, который когда-то вёл беременность другой… Твоей женщины? — нервозность проявилась, и Тереза заломила два пальцы на руке. Боль оживила её и позволила надеть маску незаинтересованности.

Он быстро, насколько было позволено, мельком глянул на неё и усмехнулся. «Думаю, с неё достаточно», — промелькнуло в кудрявой головой.

— Тереза, — привычно таким сладким, приятным тоном начал, давая понять, что перед ним невозможно юлить, — Я знаю, что ты нашла телефон Саманты и включала его. — Боязливо серые глаза юркнули на него, а затем «заинтересованно» потерялись между рядами машин.

— Откуда узнал? — голос стал тише.

— Как только ты включила его, мне пришло сообщение, что абонент в сети. Я хотел позвонить тебе, но не стал. — Пожал плечами, явно не находя ничего криминального в произошедшем в то время, как Тереза сидела уже пунцовая. Её ведь поймали!

— П-п-почему? — только и смогла произнести.

— Потому что я понимаю твой интерес, возможно даже ревность. И это моя вина, что мы не говорили об этом.

— Я не хочу ворошить твоё прошлое, зная, насколько оно болезненно для тебя.

— Ключевое слово — не «болезненно», а слово — «прошлое». Я не верну Саманту и не хочу, как бы это не было больно для Ханны. Однажды она вырастет и узнает, что её родная мама умерла, и я ничего не смогу с этим поделать, потому что мне важно, что ты можешь быть настоящей матерью, воспитав её. Понимаешь? И если у тебя есть какие-то вопросы ко мне по этому поводу, задавай. Я не скрываю от тебя прошлое.

— Ты любишь её? — для неё открылась возможность узнать больше, она не стала даже прятать неподдельный интерес. Выпалила сразу, как на духу.

— Как мать моего ребёнка — да, как женщину — уже нет. — Говорил размеренно и спокойно.

Тереза сразу замолчала и потупила взгляд на скрещенные руки. Верила ли она ему? Этот вопрос не логичен. А вот вопрос, почему она не должна ему верить, был в десятку. Гарри говорит искренне и не юлит.

Он заметил, как темноволосая расслабилась, как обмякла в сидении, как лицо моментально разгладилось, и всё стало понятно.

— Это и всё, что тебя волновало? Люблю ли я Саманту? — в его голосе проскальзывает заметное ехидство. Природа этому необъяснима. Отчасти он рад, что вызывает ревность у неё. Отчасти его веселит, что Тереза может так наивно думать и полагаться на выдуманные иллюзии.

— Ты хранишь её вещи так бережно, и я подумала, что… Что до сих пор делю с ней место в твоём сердце. — Грустно выдала ту правду, которая действительно коробит её изнутри.

— Храню вещи, потому что этого достойна Ханна: однажды взять какой-то кусочек от матери и оберегать. А насчёт моего сердца… — задумался над этим вопросом и быстро нашёл, что ответить, — Она занимает в нём место, это правда. Но для тебя там отведено куда больше. — Подобное искреннее признание он перевёл в шутку, но всё-таки заставил её улыбнуться и покраснеть.

Мигом улетучилось саднящее чувство, ревность не стоила тех переживаний, которыми она загрузила себя. Тереза задумалась, повернула голову и полюбовалась обзором внимательного Гарри за рулём.

Большое десятиэтажное здание предстало перед ними, и тут же машина скользнула в крытую парковку, где место им было уже зарезервировано. Девушка хмыкнула и отметила про себя, что это выглядит куда респектабельнее, чем тот гинекологический центр на другом конце города. В стеклянный лифт они зашли, держа крепко друг друга за руки. Гарднер всем видом показывала, как волнуется. На помощь пришёл Гарри, обняв её и прошептав, что всё будет в порядке, как только двери лифта закрылись под релаксирующую музыку.

Среди всех четырёх кабинетов на этаже, они прошли в самый дальний, табличка на котором гласила, что за дверьми сидит и ждёт их главный акушер-гинеколог, Кейт М. Джонсон. Каково было удивление, когда перед Терезой появилась милая девушка лет тридцати с копной чёрных кудрявых волос. Она ожидала увидеть сидящую в кресле женщину преклонного возраста, которая на своём веку повидала десятки беременных женщин. Кейт же оказалась обычной миловидной девушкой в очках, с привлекательной фигурой и без обручального кольца. Ревниво взглянула на неё, затем на Гарри, вопрос мелькнул сам по себе. Спал ли он и с ней? Нет, это уже за гранью.

— Доброе утро, Кейт. — Стайлс был приветлив, как никогда, — Надеюсь, мы без опозданий. Знакомься, — внимание он сразу перевёл на Гарднер, — Это Тереза. — Девушка в белоснежном халате, выглаженной юбке и блузке подошла к ним.

— Очень приятно познакомиться, Тереза, я Кейт. — Вытянутая навстречу рука явно говорила о неформальной обстановке. Но всё же темноволосая осторожно протянула свою в ответ и, качнув приветливо головой, пожала тёплую руку.

— И мне приятно.

Как только с официальной частью было покончено, доктор указала рукой на два белых кресла напротив белого рабочего стола. Решено сразу перейти к тому вопросу, из-за которого Гарри вытащил давно знакомую девушку из отпуска. Доверить своего ребёнка он мог только ей.

— На что жалуетесь или не жалуетесь? Вопросы какие-то? — девушка обогнула стол, пока парочка поудобнее усаживалась на своих креслах. Подушки явно мешали, но никто не собирался критиковать дизайн и декор.

— Тереза ожидает ребёнка, — обыденно, быстро свыкнувшись с этой мыслью, он ответил первый.

— Ты — отец? — Кейт улыбнулась.

— Конечно, иначе я бы к тебе не обратился.

— Можешь просто оставить нас, тут будет куча вопросов и заполнение бумаг, анализов. — Теперь девушка обратила свой взгляд на компьютер и начала рыться в файлах. Необходимо первым делом завести электронную карту будущей мамы.

— Нет, я хочу всё знать сейчас, чтобы не волноваться из-за незнания. Ты ведь не против? — мужчина обратился к темноволосой, которая до сих пор не могла найти удобное положение в этом кресле, когда он сам удобно развалился в своём.

— Так будет даже спокойнее, — проговорила и решила продолжить всю историю про беременность, — У меня задержка уже две недели, была тошнота и два положительных теста. — Она умело изложила всё вкратце.

— Мы, конечно, сделаем анализы на всякий случай, чтобы подтвердить беременность, но я и так могу сказать, что велики шансы.

— Потому что два теста положительны? — попыталась догадаться.

— Нет, потому что ты забеременела во время своей овуляции, готова поспорить, что она выпали на неделю позже, как прошли месячные. — Кейт снова хитро улыбнулась, пока девушка прикидывала даты их поездки.

— Да, похоже на то… — она неловко посмотрела на Гарри, который мало понимал, о чём они разговаривают. Женские штучки, как никак.

— Опиши, как ты себя чувствовала последние две недели. — Девушка открыла образец файла на компьютере и начала заполнять некоторые данные, которые сейчас можно получить.

— Тошнота, усталость, сонливость… — задумалась, пока Гарри, оглядывая её личико, даже не мог представить, насколько хреново она себя чувствует, — Живот тянуло, эмоционально иногда взрывалась, чего раньше не происходило.

— Это хорошо, — на этих словах изумруды удивлённо переместились на доктора. Не похоже, что это хорошо, когда ты выжатый физически и эмоционально, — На первом месяце это абсолютно нормальное явление: организм проходит через ряд изменений, они и тратят почти всю твою энергию.

— Я наоборот паниковала, что со мной что-то не так.

— Твой ребёнок развивается так, как должен.

Облегчённо выдохнули они синхронно, особенно лучше на душе стало Терезе, которая боялась любых отклонений от нормы, которые могут сказаться на малыше. Надо держать себя в руках, чтобы он родился здоровеньким.

— Это я пометила, а сейчас… — её голос стал тише, когда она наклонилась к выдвижному нижнему ящику и достала оттуда две баночки, — Вам надо сдать анализы. Туалет там, — указала на белую, совсем незаметную дверь.

— И мне тоже? — Гарри был удивлён несказанно.

— Конечно, разу уж ты здесь, — усмехнулась, — Это для твоего блага. С тебя только моча, а с Терезы ещё и кровь. Придётся потерпеть, — Кейт шустро говорила, заражая своей энергией, — Мне ещё надо заполнить обычную информацию о вас. Имена, даты…

— Иди ты тогда первая, а я тут всё заполню. — Гарри повёл себя, как настоящий джентльмен.

Тереза скрылась за дверьми небольшой туалетной комнаты, пока в это время мужчина с лёгкостью отвечал на вопрос, которые касались и девушки тоже. Знал почти всё: возраст, рост, вес, дату рождения, отсутствие каких-либо аллергий, рацион в питании. Он буквально поражал своими познаниями, хотя был уверен, что и Тереза не засомневалась бы на его месте, рассказав все мелочи о нём доктору. К тому времени, как Гарднер вышла из туалета, они заполнили карту. Кейт поторопилась и сразу взяла образец крови, а затем быстренько отправила его на анализ, пообещав, что результат можно ждать уже через двадцать минут.

Мужчина вышел из туалета к тому времени, когда Тереза начала заполнять анкету, в которой по большей части говорилось о заболеваниях, вредных привычках и любой другой более важной информации, которую знала только она. Сдав свою баночку, он сел рядом на удалённый от стола мягкий диванчик, руку закинул за плечи внимательно читающей Гарднер.

— Как успехи? — поймал её заполняющую уже третью страницу.

— Не тороплюсь, Кейт ещё принесёт результаты анализа крови.

— Так быстро? — он был крайне удивлён. Обычно на это уходят сутки.

— Это не настолько обширный, чтобы делать его долго. Подождём? — повернула голову и взглядом мазнула по крайне притягательной щетине. Ему так идёт быть небритым, — Кейт сказала, что может отослать результаты на электронную почту.

— Можем и подождать, — коснулся её губ своими мягким поцелуем.

— Ты колючий! — хихикнула и вернула взгляд на кипу бумаг.

— Может мне отрастить усы? — самым важным тоном спросил и приподнял голову чуть вверх, показывая свой гордый вид.

— Мне всё равно, — заполняя очередную строку, протянула задумчиво таким успокаивающим, равномерным голосом, обратив на себя его взор вновь.

— Почему это?

— Я полюбила тебя не за внешние данные, так что перекрашивайся хоть в розовый… — посмотрела на его довольную мордочку и всё-таки решила добавить, — Нет, розовый — это перебор.

— И снова мы отличаемся, потому что я запал в первую встречу на твою попу, затем на грудь, и только потом ты проявила себя, как истинная девушка… — он не скрывал самого себя, не пытался юлить и строить воздушные замки. Правда на лицо: изначально Тереза привлекла своей внешностью, а затем привязала своим загадочным характером.

Заполняла остаток анкеты девушка с переменным успехом, если учитывать, что Гарри постоянно отвлекал беседами и вопросами, иногда что-то рассказывал, иногда подшучивал, и как бы Тереза не пыталась применять строгость в деле, быть с ним после долгой разлуки — роскошь. Как только с анкетой было покончено, она откинулась в его тёплых объятиях и продолжила слушать про его долгое путешествие. Рассказать нашлось что. И спустя минут семь их идиллию прервала Кейт, мрачно зашедшая в кабинет. Глазами она ещё раз пробегалась по строчкам на бумажке, сверяя данные.

— Мы можем ехать? — Гарри хотел бежать, чтобы вернуть Терезу в свой замок, запереть на семь замков, посадить рядом Ханну и наслаждаться домом во всей его красе.

— Не совсем, — она тревожно взглянула на мужчину, и тот всё понял без слов.

Понадобилась ещё минута, чтобы Кейт поставила стул напротив дивана, ещё раз взглянула на результаты анализов и выдала наконец:

— Тереза, твои анализы не самые хорошие… Некоторые показатели слишком сильно отклоняются от нормы. Может, ты питаешься неправильно? Или стресс испытываешь сильный? — начала осторожно, хотя наперёд могла сказать, что могло повлиять именно так на анализы и на организм в целом.

— Да нет, всё вроде в порядке.

— Иногда такое бывает, если принимать сильные нейролептики. — Гарри нахмурился, не совсем понимая, о чём идёт речь.

— Речь о чём? Наркотики? — первое, о чём мог он подумать.

— Успокоительные, — поправила его Тереза, виновато опустив глаза на скрещенные пальцы.

— Ты принимала какие-то в последнее время? — Кейт частично обрадовалась, что её будущий пациент не склонен ко лжи.

— Да, — не лукавила и потянулась к рюкзаку, стоявшему рядом. Из небольшого внутреннего кармашка она достала на всеобщее обозрение оранжевую баночку.

Как только лекарства оказались в руках доктора, девушка внимательно покрутила её в руках и тяжело вздохнула. Опасения оказались правдивыми.

— По рецепту, — хмыкнула, обратив внимание на жирно напечатанное имя Терезы, — Давно пьёшь?

— Вернулась к ним недавно, — серые глаза вновь потускнели, едва мазнув по ничего не понимающему мужчине. Он всё это время пытался найти природу того, почему она начала их пить. Неужели стресс и ссоры?

— Во сколько лет тебе их выписали? — Кейт взяла со столика анкету и ручку, чтобы с краю пометить немаловажный факт о пациентке, обратив внимание, что та не указала ничего в принимаемых лекарствах. Значит, не хотела, чтобы это раскрылось. А по лицу мужчины очевидно, что и он не был в курсе.

— В пятнадцать.

— Такие серьёзные лекарства в пятнадцать лет? Придётся сделать ещё парочку анализов, чтобы удостовериться в… — она не хотела озвучивать свои опасения до конца, на чём её быстро поймал Гарри.

— В чём? — голос его прозвучал вновь холодно и отстранённо, отчего темноволосая поёжилась и прильнула к нему сильнее. Ей так не хотелось, чтобы он разочаровывался в ней, а это абсолютно неизбежно.

— Подобные лекарства могут негативно сказываться на органах.

— Каких именно? — продолжал напорствовать.

— Почти всех самых важных. Мозг, почки, печень, поджелудочная. Даже нервная система могла просесть из-за них. Тем более три года. Это очень много, — Кейт замолчала, ухватив быстро сменившееся настроение в помещении. Тереза виновато ёжилась и не находила глазам место, что-то искала и подсознательно начинала винить себя за подобную глупость. Гарри же чётко понимал: девушка, сидящая рядом, не открыла перед ним ещё много дверей, — Тереза, — аккуратно обратилась к темноволосой, — их больше принимать нельзя.

— Хорошо, — качнула утвердительно головой и вытянула руку навстречу протянутой с лекарствами.

Оранжевая баночка так и не попала к ней, а мигом угодила в большую лапу Стайлса, который умело перехватил их обмен. Приём был окончен. Так решил мужчина, встав с дивана и уверенно направившись к дверям. Тереза быстро попрощалась с доктором и засеменила следом. Как же с ним поговорить, чтобы избежать очередного шторма? Задавалась вопросом и чуть не стукнулась о его спину лбом, когда он остановился около лифта. Сжалась в крошечный комочек и, как только дверь лифта открылась, зашла следом за ним.

— Гарри, — выдохнула его имя, пропитав тон всей виной, что скопилась в ней. Она ведь не выбрала тот путь, где всё расскажет ему, наоборот предпочла скрыть, — прости, что не сказала тебе про таблетки.

Он всматривался куда-то в пустоту и отказывался начинать разговор. Вновь она тяжело вздохнула и уткнулась взглядом в металлическую дверь перед собой. Как же он порой невыносим. Тереза убирает несколько прядей за ухо, и они выходят из тесного лифта к парковочному месту.

В салоне тишина. Стайлс не спешит заводить двигатель, не спешит ехать домой, где наверняка их уже ждёт Ханна, по которой он безумно соскучился. И всё-таки ключ зажигания заставляет мотор зареветь. Они, не прерывая гадкую тишину, выезжают из парковки и встают в один из рядов машин. Гарри не замечает, как его палец начал выбивать нервную дробь по рулю, привлекая внимание расстроенной Терезы. Она молчит рядом и боится что-либо сказать. Ничто уже не сделает эту ситуацию лучше, ничто сказанное не исправит ошибку, которую она допустила.

Спустя минут десять мужчина паркует автомобиль около едва знакомого места и без вопросов или ответов оставляет её одну в салоне. Заходит он, замечает Тереза, в небольшой ресторанчик. Живот сразу урчит. Хочется есть. С самого утра она даже и крошки в рот не положила. А разве это хорошо и правильно для малыша? Навряд ли.

Выходит он нескоро, в руках держит бумажный пакет с эмблемой ресторана. Как только дверца вновь открывается и впускает поток воздуха, Стайлс протягивает пакет со словами:

— Тебе стоит поесть, — проявляет видимую заботу, но при этом голос всё ещё сквозит обидой и непониманием.

— Спасибо, — улыбается в ответ, а затем заглядывает в пакет.

Содержимое удивляет обилием вкусной, аппетитной еды, от которой сразу слюнки текут. И она даже не знает, что съесть первым, пока в это время машина трогается с места. Кусок мяса в контейнере смотрелся так сочно, что решение начать именно с него не оставляет выбора. Как только насыщение едой приходит, Гарднер поворачивает голову на нахмуренного шатена.

— Будешь? — протягивает кусочек горячего стейка, обмазанного соусом, — Знаю, что тебе такое нельзя, но хоть немного…

Изумруды на секунду метнулись в её сторону, уловив и мягкость взгляда, и то, как аппетитно выглядел кусок. Злиться уже невозможно. Когда он вновь внимательно следил за дорогой, рот приоткрылся в соглашении. Он тоже голоден, но абсолютно не готов напасть на еду, которая вне его диеты.

— Вкусно, — жуя, проговорил он, вызвав тёплую улыбку у девушки.

— Неплохая прожарка, — на мгновение ей показалось, что просветление между ними наступило, но Гарри вновь молча уставился на дорогу. Не стало лучше, вовсе.

Аппетит сразу пропал. Казалось, что нужно менять всё прямо сейчас, иначе её вина, которую он подчёркивал своим молчанием, станет невыносимой.

— Гарри, — слишком резко произнесла, повысив голос. Мужчина едва повернул голову в её сторону, но даже не глянул, — Мне правда очень жаль, что лекарства от тебя укрылись. Я не принимала их уже долгое время, поэтому не говорила.

Она опустила серые глаза на контейнер с едой, внутри что-то надорвалось. Ну почему он молчит? Почему не стремится успокоить, как обычно это делает? Ведь их отношения сейчас между тысячью бурь. Её душа стремительно разрывалась на части, пока Гарри заезжал на территорию дома. Никто не выходил из автомобиля. Она на грани слёз, которые уже сгустились в глазах. Он мечется между тем, чтобы накричать, и тем, чтобы бросить спор на произвол судьбы.

Вынимает оранжевую баночку из кармана и крутит внимательно. Для него это знакомый яд: когда-то и он начинал с чего-то такого. Не то чтобы он торопится сравнить их, нет, у него была зависимость от наркотиков, но разве успокоительные, которые убирают боль, не то же самое? Он преследовал похожую цель. И где оказался спустя несколько лет?

— Как ты в пятнадцать лет оказалась на них? — наконец Гарри прекратил немое мучение, лёд тронулся. А Тереза уже утирала слёзы с щёк.

— Я тебе уже рассказывала. Во время развода родителей мне поставили обязанность — посещать местного школьного психолога. И с каждым нашим сеансом она всё чётче и чётче понимала, что за тёмное место в моём детстве. Никакие стандартные терапии для детей и даже для взрослых мне не помогали. Она дала мне направление в одну дешёвую клинику, где я повстречала ещё более ленивого доктора. Он-то и решительно выписал мне таблетки.

— Настолько сильные? — шокировано спросил.

— Я… Не уверена, что они поставили мне какой-то диагноз, кроме сильной депрессии. Но сами симптомы были убийственны для меня. При любом волнительном моменте меня тошнило, рвало, я не могла даже выступать перед классом… — Гарднер стыдливо утирает слёзы, не веря, что это гадкое, мерзкое прошлое всё-таки вырвалось наружу. А что ещё делать? Прятки скелета с Гарри не совсем удачно прошли.

— И когда тебя затошнило при беременности ты подумала, что это симптом?

— Конечно. Я не могла даже предугадать, что я в положении, пока на помощь не пришла Камилла. Она единственная, кто знает, как справляться с моим расстройством.

— Как ты бросила?

— Таблетки слишком сильно расшатывали мою нервную систему, и в какой-то момент я начала перебарщивать с дозировкой из-за появившейся привычки.

— Сколько ты не принимала?

— Чуть больше года, — она поднимает свои красные от слёз глаза, обращаясь к нему, — Мне правда стыдно, что я не сказала тебе, укрыла то, что стоило внимания. А сейчас мои анализы паршивы, и нашему ребёнку грозит опасность… — зажмурив глаза, она прикрыла лицо обеими руками и разрыдалась.

— Я уверен, что всё в порядке. — Он не мог притянуть её к себе ближе из-за бумажного пакета на коленях девушки, но всё же коснулся осторожно её взъерошенной макушки, — Не плачь, это чертовски меня ранит.

— Я… Я… — задыхаясь, шептала истерично, — Я не хотела всего этого… Прости…

Гарри сидел рядом и не совсем понимал, что именно оплакивает девушка. Ошибку в принятии таблеток? Или то, что ставит жизнь ребёнка под угрозу? Недомолвку перед ним?

В его глазах появились совсем крошечные слёзы, которым можно дать пару секунд, и они испарятся. Ему жаль, что Тереза с самого рождения вынуждена бояться, когда должна быть любима собственным отцом, вынуждена справляться с миром, в котором, как считает, прячутся только демоны, но на самом деле, не все так же злы, как её отец. Он чувствовал, что перед ним те раны на её сердце, которые он любыми обещаниями и всемирными известными лекарствами не залечит. Пока Тереза не отпустит прошлое, боль продолжит преследовать по пятам, и она будет задыхаться в слезах, как делала сейчас. Она оплакивала саму себя и недосягаемое детство, которого у неё не было.

Комментарий к Ломая пальцы

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official