Бордель: Призови мою боль

Забудь, кто ты есть

“Душу можно насиловать лишь до определенного момента. Потом она просто ломается, как кость ноги”

— Януш Леон Вишневский.

Дверь всё ещё закрыта. В комнате всё ещё двое. На удивление, он совсем не давил даже после того, как девушка изъявила потребность в разговоре. Сейчас уже не до шуток. Сейчас им предстояло в тёмной гостиной пройти через что-то неведомое. Гарри даже представить не мог, что это, а Тереза страшилась только одной мысли, что он окончательно всё узнает.

Она сидела на диване рядом с ним. Уже десятая минута тишины ему стала вполне комфортной. Пусть девушка не говорит, пусть уткнулась в свои коленки, пусть глядит на него, взвешивая все за и против. Раз завела сама разговор, значит пути назад нет. Счёт теперь в секундах и минутах.

— Тереза? — положил руку на её острую коленку. Темноволосая сразу подняла голову, взирая чуть выше на изумруды.

— Я пытаюсь собраться с мыслями… — оправдала одиннадцатую минуту тишины. Он качнул головой ещё раз.

Долго ждать не пришлось, потому что девушка наконец собралась рассказать всю правду. Сначала возникла некоторая трудность. Она просто не могла подобрать слов: вместе с воспоминаниями просыпались и гнилые чувства, которые малышка Тереза когда-то испытывала.

— У всех у нас есть что-то плохое в прошлом, и нам приходится с этим проживать каждый день. — Тереза обходила ситуацию в попытках не называть всё так, как есть, на самом деле, — Мои родители познакомились, когда им было лет по пятнадцать. Не знаю, могла ли моя мама на тот момент сказать, каковы их были отношения, но всё, что видела я, — это… — серые глаза скользнули от его лица в сторону, пока в голове шёл быстрый подбор слова, который всё опишет кратко. Такого не нашлось, — Плохие вещи.

Он сжал её коленку, как только заметил, что нижнюю губу немного затрясло. Это не подделать — настоящие эмоции. Каждое слово — борьба с самой собой. Гарри лишь поддерживал её молча.

— Мне слишком сложно всё сказать сейчас, поэтому лучше показать.

Ей абсолютно плевать на стягивающую бёдра юбку, темноволосая всё равно вытянула ноги к нему. Под обзор попались ступни.

Буквально три секунды ему казалось, что всё в порядке. Светлая кожица ещё не затвердевших от ходьбы пяток. Но затем… Словно капнувший воск, шрамы показались. На левой — четыре, на правой — три.

— Откуда это? — он пихал её своими вопросами обратно в те дни, где всё происходило.

— Я росла в необычной семье, где с моим… — нервно Тереза провела по волосам, — Отцом… Нельзя было спорить…

— Это он сделал? — сквозь пелену её сумбурных, скомканных слов он разобрал то, где скрыт посыл.

— Позволь я покажу всё, — куда более уверенно девушка встала на ноги и подошла впритык к нему.

Он не концентрировался на том, что Тереза так спешила показать. В его голове застряли вопросы. Что он делал с ней? За что? Чем она заслужила подобное отношение? В это время темноволосая неохотно стянула с себя рубашку. Теперь она сомневалась, стоит ли продолжать всё это. Осталась единственная вещь, которая хоть как-то оберегала сознание шатена от всего произошедшего когда-то, — лифчик. Раз уж шагнула туда, пора доигрывать до конца. Она сняла и эту вещь.

Одним лёгким движением руки она немного отодвинула и приподняла левую грудь, открывая обзор на три безобразных полоски. Ещё шрамы.

— Это от садовых граблей, небольших. Он кинул их в меня. Неудачно. Пришлось зашивать и врать, говоря, что сама напоролась.

Хоть мужчина и прекрасно видел «отпечатки» прошлого на её теле, он всё же приподнялся и решительно намеревался посмотреть ближе.

— Нет, пожалуйста… — остановила его сухие руки в полуметре от тела, — Не трогай. Это неприятно.

— Тереза, — строго произнёс, наклоняя голову вбок. Мешкала всего несколько секунд и обречённо отпустила. Прохладные кисти рук легли по разные стороны тела.

Придвинувшись ближе к краю дивана, мужчина сам потянул её к себе, ставя между ног. Только, когда шрамы оказались в сантиметрах десяти от его глаз, он горько выдохнул. Всего можно было ожидать, но не насилия в доме.

— Это всё он сделал? — повторил вопрос.

— Когда он выходил из себя, а это случалось частенько, доставалось всем.

— Твоей маме тоже? — догадливо спросил, и она качнула головой. В уголках глаз скопились слёзы, — Мне очень жаль…

Сейчас не требовались объяснения, не надо сию секунду начинать всё рассказывать: он это понимал. Погладил белые полоски на коже и, наклонившись, поддавшись чуть вперёд, коснулся их губами. Из-за нервозности, которая сжалась в нём до этого внутри: он трепал зубами свои губы — поцелуй был слегка влажный.

— Я подсознательно догадывался, что у тебя проблемы с отцом, но… Масштабы… — внутренне он благодарен, что не давил на неё до этого. К серьёзному разговору, как этот, Тереза имела право так долго готовиться.

Девушка аккуратно выскользнула из его объятий, накинула обратно рубашку и села рядом. Слёзы она успешно сдержала.

— Где-то с четырёх лет в доме происходили эти… Вещи. Я многое помню: как он избивал мою маму систематически, по любому поводу. Иногда доходило до крайностей. Его разбудили — наказание. Его разговор по телефону прервал плач Тима — наказание. Пришла со школы минутой позже — наказание. У нас дома была кладовая, которую я использовала, как бункер. Ждала по несколько часов, пока он не ляжет спать.

Тяжело слушать подобные рассказы. Тем более слышать их от человека, которого ты любишь. Гарри никогда бы не смог даже представить, что Тереза проходила через что-то такое в прошлом. В том же возрасте, что сейчас его дочь. В голове легко рисовалась картина плачущей Терезы, которая пугалась любого шороха, любого выпада в свою сторону. Он молчал.

— Он оставлял ожоги сигаретами, когда я шумела, а затем запрещал говорить о них маме. Клялся, что убьёт и меня, и её. Со временем мне пришлось учиться ходить на носочках. Это вошло в привычку.

Кошмар вновь предстал перед ней, словно всё вернулось. Она вздрогнула и опустила глаза вниз, на скрещенные руки.

— За неделю до того, как мы с мамой и Тимом убежали к бабушке, я начала спать с ножом. Я видела постоянно, как вонзаю его в разные части тела. Мне казалось, что это единственный выход из ситуации. Убить его. Мама нашла нож раньше. Кричала. Говорила, что это плохо. А разве я не знаю? Тогда до неё дошло, что пора кончать со всем этим. Тиму было года два. Мы сбежали из Хьюстона в Лос-Анджелес, к бабушке. — Тереза как-то облегчённо выдохнула, но чувство того, что события тех времен всё ещё живут здесь, в ней, сейчас, никуда не ушло.

— Он не поехал за вами? — голос Гарри заметно дрогнул. А кто не был бы поражён настоящей историей ужаса? Эти люди ходят: убийцы, насильники и их жертвы — они среди нас.

— Поехал. Мама отучила меня от техасского акцента за неделю. Я всё понимала. Это было явное отличие в нас, которое могло стоить жизни. Сначала был развод, а затем суд. Он постановил, что отец никак не сможет с нами контактировать, иначе заключение. Ни звонков, ни сообщений. Ему запретили подходить к нам даже на расстоянии тридцати метров. До совершеннолетия я была под опекой матери и бабушки, поэтому ни о каких родительских правах с его стороны даже и речи не было. Но…

Тереза сделала паузу, а в тоне не звучала победа. Будто она избавилась от главного монстра детства. Этого чувства нет. Если для отца — это пережитки прошлого, воспоминания, то для неё — это кошмар, который будет длиться всю жизнь.

— Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности. — Подытожила, но не намеревалась останавливать свой рассказ, как прозвучал вопрос.

— Как ты с этим справилась? — никто раньше не задавал такой вопрос. Людей больше интересует подноготная, а не то, к чему это привело.

— Не могу сказать, что справилась. Это долгий процесс, который занял уже больше пяти лет. — Тереза искренне смотрела в его глаза и открывалась всё шире, — Когда мы с мамой переехали к бабушке, пришлось найти школу. Но из-за длительного судебного процесса мне поставили психолога. Школьный, обычный. Я ничего тяжелее не встречала в своей жизни до. Каждую среду мне приходилось рассказывать ей, через что я проходила. Она копалась в моих мыслях, пытаясь помочь.

— Но не помогла? — для него очевидно, что утешения в терапии с психологом она не нашла. Гарри придвинулся на диване, отчего теперь смог увидеть слёзы в её грустных больших глазах.

— Традиционная терапия не пошла мне на пользу, зато таблетки пошли.

— Ты пила таблетки?

— У меня был целый список всяких антидепрессантов, успокоительных и снотворных. Это немного помогало забывать.

— Мне очень жаль, Тереза… — мужчина окончательно сдался и обнял её. Да так крепко, чтобы она навсегда уяснила, что ничего ей рядом с ним грозить не может.

— Было очень сложно отказаться от таблеток, потому что они единственные могли заставить меня забыть. Всё же пришлось.

Уткнувшись в его грудь, Тереза хаотично вспоминала, как когда-то тоже страдала от зависимости. Немного другой, нежели Гарри. Но, когда на кону возможность навсегда избавить себя от боли, ты перестаёшь трезво мыслить и принимать правильные решения. Всё же девушке удалось смириться с неизменным прошлым, которое обрекло её навсегда помнить.

Для него было странно, что до этого ни один шрам не был замечен. Да и девушка ни разу не подала виду, что её прошлое — это тяжёлый груз позади. Кто ещё из них двоих оказался самым скрытным? Но всё, что он сейчас мог, — это выслушать и попробовать дать ей безопасное место рядом с собой. Гарри тут же задался вопросом. Он, будучи сильным физически и независимым ни от кого, даже представить не может этот страх. Каково это бояться каждый день за свою жизнь? Каково не иметь своего «безопасного гнезда»?

— Не могу поверить, что ты в таком юном возрасте… — он тяжело находил в себе те самые, правильные слова, — Проходила через всё это. Малышкой ещё…

Серые глаза поднялись к его подбородку, пока чувство, что она совсем не хочет его сейчас отпускать, всё равно пришлось умертвить. Тереза немного сдвинулась, чтобы обратиться к изумрудам.

— Если бы всего этого не произошло, то сейчас… После потери мамы он мог бы стать моим самым близким человеком. Он же, ну, папа… — произнесённые мысли ставили её в дискомфортное положение.

— Да, — он всего лишь качнул головой.

— Но мы живём в настоящем, и самые близкие — это моя бабушка, Тим, ты и Ханна. Я не хочу, чтобы он вернулся в мою жизнь и стал угрозой для нас всех.

— А где он вообще сейчас? Живёт? Работает, в конце концов?

— Не знаю, я видела его в последний раз где-то лет шесть назад. Не знаю, понимает ли он, что наделал. Понимает ли масштаб разрушений, что внёс в жизнь нашей семьи. Я даже не хочу думать, как он будет с этим справляться. И не думаю, что наши отношения когда-то можно будет наладить.

— Предполагаешь, он может объявиться?

— Не знаю. Не знаю, что бы я даже сказала. «Ты налажал»?

— Я бы просто убил его. Если он когда-то появится рядом с тобой и уж тем более станет хоть малейшей угрозой тебе и твоему здоровью, я убью его.

— Нет… — крепче сжала его в своих объятиях, будто сдерживая весь пыл.

— Тереза, он — больной психопат, который бил тебя за шум! За прерванный сон. Ещё и вдобавок бил на твоих глазах маму.

— Говорит MMA борец. — Заключила, перебив его быстро.

Как до него ещё не дошло? Тереза связывает свою жизнь с ним, с человеком, который физически гораздо сильнее её. Это уже не уровень бытовой или уличной драки. Это профессиональный спорт, где спортсмен знает слабое место противника. Тереза на фоне Гарри — сплошное слабое место. Её толкнул, она разобьёт коленки и разрыдается, как дитя. Тереза — хрупкая женщина в физическом плане, не говоря уже о Терезе, которой четыре года.

Гарри молчал, пропитываясь пониманием, почему она его так долго не подпускала. В ней оказался принцип — никогда не стать слабой перед мужчиной. Она его сломала и выбросила.

— Ты ведь знаешь, что я никогда не трону тебя?

— Моя мама тоже знала, что он никогда не тронет её. И что из этого вышло?

— То есть… То есть ты можешь допустить, что я ударю тебя? Или изобью?

Она не могла даже мысль выпустить сейчас или позволить парочке выдуманных картинок мелькнуть в голове.

— Не хочу даже думать об этом. — Тереза почувствовала первую порцию облегчения от того, что всё наконец рассказала. Самозабвенно. Она потянула руку к его острым скулам, немного шероховатой из-за отросших крошечных волосков коже. Коснулась и спокойно продолжила, — Всё, что я хотела сказать, — насилие не убить насилием. Не надо никого убивать, избивать и калечить. Поэтому не делай ничего, что взбредёт тебе в голову, прошу… — её серые глаза явно отражали всю внутреннюю составляющую. Печаль и грусть.

— Хорошо, не буду… Успокойся и не плачь… — шептал Гарри, убирая остатки слёз, стирая мокрые дорожки. Её макияж слегка испортился, нос покраснел, как и глаза, губы нервно искусаны. Сейчас она сама не своя.

Их жизнь должна поменяться. Так и произошло. Она ощутила облегчение, так как рассказала ему то, что волновало и ставило всё под вопросом. Он же ощутил груз ответственности. Будто бы добавили ещё один ещё пункт, почему он должен её оберегать. Поздней ночью, когда дом спал, кроме них двоих, мужчина не удержал свою нежность и любовь при себе. Сквозь его рваные поцелуи Тереза чувствовала, как неведомое «всё» между ними изменилось.

Проведя большим пальцем по белым полоскам под грудью, он сорвал с её уст стон. Потребность доставить удовольствие, доказать, что он нежен с ней в любом случае, — всё, что было перед глазами.

— Гарри, — простонала под натиском его ласки. Он вдавливал её в кровать.

Мужчина обхватил её руки по обе стороны от головы и прижался в уху сильнее. Шёпот сорвался с губ.

— Отныне я всегда буду с тобой нежен. Обещаю.

Внезапно все изменения ей показались неправильными. Неужели она в его глазах — бедная девчушка с грузом проблем? Не это было нужно, а абсолютное доверие, без права на тайны и секреты.

Тереза наконец добралась до вещей, которые ей собирали ассистенты. Пришлось сразу заняться и гардеробом, где у этих двоих творился хаос, и разобрать коробки, как свои, так и Стайлса. Ханна кружила и нарадоваться не могла с того момента, как стало известно, что теперь Тереза очень часто будет дома. Эмили кое-как успокаивала маленький шторм.

Перебирая подписанные коробки, девушка нашла и старые вещи из предыдущей квартиры. Кое-что достала, что может украсить дом. Затем перерыла несколько коробок с игрушками Ханны. Сколько было радости. Очередной поток энергии вырвался из девочки. Решено вытащить абсолютно всё и перенести в детскую, чем и занялись Ханна с Эмили. Но после, как гардеробная опустела, Гарднер нашла новенькую на вид коробку и поспешила открыть.

— Что это тут у нас? — пробормотала, вытащив сначала расчёску, затем старенький смартфон и только после стопку фотографий.

Глаза мелькнули на надпись сбоку. «Вещи Саманты» — его корявый, угловатый почерк она всегда узнает. В какой-то степени можно предположить, что Тереза чувствует редкие уколы ревности, но это не так. Это перестало быть таковым со временем. Саманта умерла, прошлое не изменить. Она — часть его прошлого, часть его прежней жизни. Теперь Тереза не делит его с кем-то, если только если мысли.

Она перебирала фотографии, разглядывала каждую внимательно, сидя одиноко на полу среди старых и новых вещей. На снимках он молодой, немного другой, особенно взгляд. Более счастливый, более открытый, более любящий. Он смотрит на неё, как на своего сокомандника, партнёра и самого близкого друга. Немного задорно, с усмешкой и ноткой хитрости.

— На меня ты так не смотришь… — прошептала и поспешила убрать фотографии, так и не пролистав их до конца.

Смартфон разряжен, а в коробке валяется ещё парочка «личного».

Следующую коробку Гарднер так рьяно не открывает, сначала пытается найти подпись. Вдруг это снова что-то из её. Ничего не написано. Раскрывает. Блеснуло что-то яркое, золотое. «Ultimate Fighting Championship». Чёрный пояс с золотыми гравировками. Эта коробка полна наград за заслуги в спорте, начиная с самых первых боёв в любительских клубах, заканчивая UFC. Почему только вся эта «гордость» пылится в коробках?

Гарднер встала и уверенно направилась через весь дом в сторону гостиной. Там должен быть Гарри вместе со своей командой. Девушка специально на время их деловой встречи, где они должны решить оставшиеся вопросы по поводу предстоящей поездки по миру, ушла заниматься своими делами. Чем ближе она подходила, тем лучше доносились фразы предложений, пока не стало слышно идеально.

— Насчёт списка вопросов мы решили, что-то ещё? — отозвался менеджер.

— Ты говорил с Дэйной? — это имя ей незнакомо, — Насчёт первого боя.

— Тебе не терпится ворваться в спорт? — усмехнулся довольно менеджер, — Радует. Мы с ним пересеклись около недели назад, и он обмолвился, что ждёт твоего возвращения.

Изумруды обратились за спину сидящего менеджера на появившуюся Терезу. Она робко выглянула из-за дверного проёма и оценила обстановку.

— Я жду своего возвращения точно так же. Найдите выгодную дату, начните какую-нибудь промо-компанию, но я надеюсь вернуться на ринг в следующем году. — Не отрывая взгляда от своей малышки, он внезапно для всех в гостиной встал, — Извините меня, я отлучусь на несколько минут.

Темноволосая юркнула в коридор и залилась краской.

— Прости, я не хотела тебя отвлекать. — Тереза сразу начала извиняться.

Он чуть ли не закатил глаза от происходящего: надо же из пустяка развить целую трагедию. Вместо этого он скользнул к её губам, вжимая девушку в стену, чтобы больше не было вопросов. На подобных встречах со скуки можно помереть, а она — его отвлечение.

— Мы закончили? — прохрипел в её губы, — А теперь говори, что случилось?

— Пойдём, — Тереза взяла его за руку и повела в сторону спальни, — Я нашла кое-что в коробках, и мне кажется, надо что-то разумное с этим сделать.

Как только он встал перед разложенными наградами, поясами и кубками, дело повернулось другой стороной. Что она собирается с этим делать?

— Положи их обратно, да и всё. — Пожал плечами.

— Ну уж нет! Гарри, это твои награды, которые должны гордо висеть на стене. Я за то, чтобы их вытащить и красиво поставить в доме.

— Зачем тебе это? — непонимающе посмотрел на девушку, которая села рядом с коробками и начала всё решительно собирать.

— Как зачем? — нотка негодования скользнула в голосе, — Любой гость должен знать, кто хозяин этого дома. Это твои заслуги.

— Люди обычно знают заранее, к кому идут в гости.

— Я всё равно этим займусь, — махнула на него рукой, не найдя решения, — Вы ещё не закончили?

Тереза встала и подошла к Гарри.

— Думаю, мы уже обсудили все важные детали предстоящей поездки. Ты-то готова? — он аккуратно окольцевал её талию руками и прижал к себе.

— Немного волнуюсь.

— Токио — это твоя мечта. Тем более мы поедем туда с Ханной, полноценно, всей семьёй. Я думал, ты будешь куда более радостной.

— Я рада, просто мысль, что в Токио пройдут наши последние дни перед разлукой, отрезвляют. Я не хочу надолго расставаться.

Он нежно коснулся её подбородка, поднялся большим пальцем к губам и заворожённо начал обводить их контур по кругу. Необычно то, как она откровенно говорит слова «люблю» и «скучаю».

— Только первая разлука будет три недели, а после, когда мы приземлимся в Европе, я буду навещать тебя каждую неделю. Если бы не сложности, связанные с Ханной и твоей работой, ты бы посмотрела со мной и Италию, и Испанию…

— Да-да-да. И Англию, и Швецию, и Германию, и ещё десятки стран и уголков мира. Ты уже говорил, но факт неизменен. Я буду в Лос-Анджелесе и буду скучать по тебе.

— Времени у нас осталось мало, но на кое-что нам ещё хватит. — Он не понимал, почему решил всё рассказать именно сейчас. Небольшой нюанс, который точно приведёт её в бешенство.

— Опять ты за свои пошлые шутки.

— Во-первых, это серьёзный разговор. А во-вторых, ты любишь мои пошлые шутки. — Гарри опустился к её полуоткрытым губам и нежно поцеловал.

— Тогда слушаю.

— Завтра мы поедем, заберём твоих брата и бабушку, а затем купим им квартиру ближе к центру.

Небольшой такой получился нюанс, который мужчина решил парочкой звонков, в попытках найти хорошее, охраняемое и достойное жильё. Правила игры меняются ежедневно.

— Что?! — Гарднер попыталась выбраться из его рук, но он резко развернул их к стене и прижал брыкающуюся недовольную девчонку, — Стайлс! Ты охренел? Я же просила тебя не вмешиваться!

— Просила, — второй рукой он заключил её голову в стальную хватку и обратил глаза к себе, — Но разве ты не понимаешь, что им необходимо нормальное место, где их не достанут ни всезнающие журналисты, ни какие-нибудь грабители, ни твой отец.

Она замолчала, но продолжила смотреть в его глаза. Пришлось действительно раскинуть трезво мозгами и взглянуть на ситуацию объективно.

— Ты бы мог предупредить.

— Я предупредил. — Хитро улыбнулся.

— Только что. Ты опять звонил моей бабушке? Без моего ведома?

— Она и моя бабушка тоже, — Гарри ехидничал, предвидя, что выиграет и в этом споре, — Не жадничай.

— Она не твоя бабушка, — по-детски она чуть ли не надула губы. Разозлить всё-таки он её сумел.

— Брось, я не делаю плохих вещей. Пока меня не будет в городе, вы совместно займётесь переездом, ей определённо нужна твоя помощь в этом вопросе. Сейчас же мы купим квартиру.

— Снова твои деньги, — прокряхтела, когда он сжал в объятьях сильнее, и начала отворачиваться, пока он безуспешно искал её губы.

— Это и твои деньги тоже, Тереза… — посмеивался над её злостью уже открыто, — Однажды ты перестанешь этому противиться.

— Когда заработаю свой миллион.

— У тебя уже есть миллион, и не один.

— А ещё у меня есть большой кудрявый ребёнок! И он меня бесит.

Наконец в её кривляньях он поймал губы и закончил весь спор сладким поцелуем. Сначала она хотела укусить его или посильнее оттолкнуть, но быстро сдалась. Слишком уж приятен его язык.

— Разве тебя не ждут люди в гостиной? — разорвала момент такой пикантный для него.

— О чём ты? Какие люди? — притворившись глупым, он вновь прижался поцелуем к её губам. И как теперь с ней расстаться?

Комментарий к Забудь, кто ты есть

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official