Будильник

Глава 39

Когда наёмник наконец сжалился над нами и объявил долгожданный привал я едва не плакал от счастья — так меня утомил этот многочасовой забег по каменюкам. Ещё и покатушки в телегах под мягкими пледами и на мягких мешках меня порядком избаловали, определённо. К такому офисная жизнь меня не готовила.

Особенно хорошо мне стало в тот момент, когда я наконец скинул со спины опостылевший рюкзак и начал разминать перерезанные лямками и набитые стальными пластинами брони плечи. Вот только меня насторожило то, что я оказался единственным, кто так поступил — все остальные прямо с рюкзаками расселись по камням, разве что шкурки какие-то подстелив, не то коврики, и сидели, на меня удивлённо поглядывали.

Ответ на эту загадку нашёлся довольно быстро: всего минут через пятнадцать (которые я старательно приседал и растирал всё под пластинами да искал место под дубоёлкой куда бы примостить свою задницу) от Бистрегза поступила команда «двигаем дальше». Тут я уже не смог сдержать разочарованного стона, но спорить не стал и принялся вновь влезать под тяжеленный рюкзак.

На счастье, Минадас заметил мои терзания и не только помог закинуть на меня мешок, но и прочитал надо мной какое-то заклинание, после которого боль сразу утихла, а по коже пробежался приятный холодок, как после прохладного душа.

– Это что такое вкусное ты сейчас сделал, Минадас? – я решил не стесняться своего невежества и спросить напрямую.

– Исцеление ран, – пожал плечами маг. – Немного не к месту, но должно помочь.

– Ещё как помогло! Спасибо.

– Не за что, – мрачно отмахнулся маг. – Учись носить доспех и подгони ремни — он у тебя хлобыстает, потому и набивает так сильно. Дарен, помоги капитану.

– Капита-НАМ! – тут же подал голос Серёга. – Мой тоже во все стороны разъезжается, но я молчу зачем-то, агась. Сэрим, подсоби и покажи, как надо. И мне тоже хилку можно, кстати?

– Хилку? – едва не в один голос спросили все в отряде, кроме меня.

В кои веки услышав знакомое слово, я решил блеснуть знаниями и влез в беседу:

– Лечебное заклинание так называют в нашем мире.

– Но ты ведь говорил, что у вас в мире нет магов, – тут же нашёл за что зацепиться желтоглазый маг, блеснув ими в мою сторону.

– Нет, верно. Однако это совершенно не мешает о них мечтать и размышлять. Никто пока не запрещает, во всяком случае. И терминов по теме у нас много, в том числе и полезных.

– Хилка… – протянул Минадас, пробуя слово на слух. – Ну да, так и впрямь короче. Хотя смысла особого нет. В академических кругах лучше его не употреблять, пожалуй. Оставим его для нашего отряда, хорошо?

Последнее он сказал уже в адрес Серёги, повернувшись к нему.

– Как скажешь! – охотно закивал Борода, бредя к магу. – Ты главное похиль, а там я на всё согласный. Скажешь молчать — буду молчать. Скажешь растолковать — растолкую. Даже прибить кого-нибудь готов! Только почини меня сперва обратно, агась. А то что-то в спину вступило…

Когда вопрос с лечением был улажен мы неспешно побрели дальше. Но уже чуть поодаль, отделившись от основной группы. Вернее, это вояки как-то от нас обособились, но мне на это было плевать — я и сам хотел пошушукаться с Бородой без лишних ушей, да и спешить в столь густых сумерках совершенно не хотелось.

– Слушай, Серёг, а что-то дело совсем хреново заворачивает, ты не находишь?

– Да я и не терял, Игоряш. Однако альтернатив нам всё равно не подвозили. Смирись ты уже, старче, мы — в полной…!

– Это верно, – я не дал ему закончить и перейти на крик. – Кстати, об этом, а я вот тут спросить хотел: а что мы вообще делаем? Насколько это… адекватно?

– Ты о чём, блонднистый?

– Ну мне просто показалось, что ночью в горы идти…

– Да почти все так и ходят, агась. Ночью начинаешь восхождение от лагеря. К рассвету выходишь на вершину, допустим. Светло, красиво, ярко. Фоточки, опять же, радости и прочее. К вечеру — опять в лагерь вернулся. Ну или новый засветло успел поставить, чтобы на завтра повторить, агась. Есть определённые коррективы, в зависимости от условий и рельефа. Но в целом по больнице — вполне нормальная практика, агась. К тому же, мы время экономим. Нам некогда рассиживаться. Хотя хочется уже, врать не стану.

– Так что же мы, до самого утра идти будем что ли?! – мои ноги столь яростно протестовали от подобного, что, кажется, будто они этот вопрос и задали, отстранив весь прочий организм от беседы.

– Да не будем, не ори ты так! – осадил меня Бистрегз, услышавший нашу перепалку. – Скоро сон.

– Ты рад, старче? – проворчал на это Бородатый. – Мы будем спать.

– Несказанно! А можно я теперь домой? – я устало усмехнулся.

Друг всё понял верно и подыграл:

– Да если бы, Володин… Ладно, давай живее. Бистрегз вон, уже копытом бьёт. Дальше идти пора, агась.

Мы оба издали тяжкий вздох и снова побрели вслед за наёмником.

Вся дальнейшая ночь пошла по этому сценарию: мы шли с полчаса-час, хилились и отдыхали минут десять, повторить. Закончили мы этот моцион только глубокой ночью, когда небо затянули тучи и видимость окончательно упала. Только тогда наёмник разрешил разбить лагерь для полноценной ночёвки. Впрочем, полноценной — громко сказано, поскольку разводить костёр он нам не позволил, что лишило нас и ужина.

С другой стороны, есть никому и не хотелось. После этого «моциона с полной выгрузкой» (как обозвал нашу прогулку Борода) все попросту валились с ног и всем было не до чего. Едва легли и провалились в сон.

Подъём нам трубил всё тот же наёмник, растолкавший нас за несколько часов до рассвета. Меня, конечно, порадовало, что я начал более-менее ориентироваться во времени суток в этом мире, да только общего состояния это не улучшало.

Радовало разве что то, что и Серёга, и все вояки были столь же разбитыми, если не сказать убитыми. Даже сам наёмник зевал со страшной силой, но упорно продолжал нас вести по камням куда-то туда, к вершинам.

Завтрак мы, разумеется, тоже пропустили.

При том по тем же самым причинам, что и ужин — костёр вновь оказался под запретом, наёмник снова боялся привлечь к нам лишнее внимание. А поскольку есть хотелось уже зверски, всем пришлось жевать сухари с водой, закусывая всё это собственным недовольством. Больше всего это не понравилось Бороде: он долго ворчал что-то про первый-второй завтрак и ненавистного следопыта, который не любит полуросликов-переростков, таких как он, радиоактивный гном. Следопытом он вроде бы обзывал Бистрегза, да только пойди-разбери админушку да его вечные ворчания!

После восхода солнца двигаться стало значительно легче. Ощутимо прям! Второе дыхание, или как это принято называть? Хотя скорее тупо все наконец проснулись. Впрочем, если уж и дыхание, то тридцатое, не меньше. Остальные ещё ночью сдулись.

Со светом я хоть стал видеть, куда иду и перестал дёргаться при каждом шаге, норовя сломать ногу себе и ближнему своему, то и дело проваливаясь в невесть откуда берущиеся прямо под ногами трещины, а так же перестал собирать лбом проклятущие ветки.

Впрочем, последнее не на моей совести.

Дело больше в том, что самих веток как и деревьев в округе становилось всё меньше и меньше с каждым шагом, ведь мы выходили в настоящие горы, на голые скалы.

И это само по себе становилось проблемой, ведь «случись что, а нам и спрятаться-то негде».

Сам я этого не догнал.

Соображал туго, да и в целом я в этой их науке военной не понимал ничего… Зато уловил в разговоре Дарена и Сэрима, которые украдкой это обсуждали.

И уловил это не только я, но и наёмник.

Он сразу же уверил, что всё будет в порядке. Жестами и не снижая скорости, гад такой. Пришлось верить.

Иногда он останавливался, осматривался и уводил нас за последние чахлые деревья, где мы какое-то время стояли как дураки, при этом стараясь лишний раз не вздохнуть и не пё… пошевелиться. Причин таких действий никто не спрашивал — все либо были в курсе, либо доверяли опытному наёмнику.

Пройдя ещё около трёх километров, мы начали подниматься выше и удаляться от последних деревьев, вихляя меж огромных валунов и временами заседая в расщелинах. Пару раз в такие моменты мне удалось услышать некий странный шум, отдалённо похожий на гусиный крик но многократно мощнее, доносившийся от вершин.

Один раз я не удержался и выглянул на этот звук.

В той стороне, откуда он донёсся, я увидел огромную птицу с ярчайшим оперением. Синий, красный, ярко зелёный, кислотные оттенки — радуга рядом с этим смотрелась удручающе печально. Наилучшим сравнением будет разве что попугай, но и у тех я не видел такого многообразия цветов на одном экземпляре.

Покрытая чешуёй морда птички имела некое странное подобие короткого клюва, утыканное огромным количеством зубов, предостаточным для разрывания человека в мелкое крошево. Если учитывать ещё и расстояние метров в восемьсот до неё, то размерами она была не меньше хорошего джипа, а то и с фургончик. Самые мелкие перья диковинной птицы были с кинжал размером, не иначе. А это сантиметров тридцать-сорок, чтоб его дважды! Хотя пёс с ними, с перьями — я с такого расстояния смог разглядеть зубы, а это чуть более чем показатель, притом не в нашу пользу!

По верхнему краю едва развитых крыльев «птички» шли внушительных размеров шипы, словно лезвие своеобразной пилы. На голове животины красовался гребешок из ярких перьев вперемежку с такими же шипами. Если опустить часть странностей, то животина более всего походила на архиоптерикса, предка наших страусов, внешность которого я давным-давно видел в школьном учебнике.

Издав громкое курлыканье, птичка взмахнула крыльями и, приподнявшись над камнями метра на три, уселась смотреть в другом направлении.

– Бистрегз, это и есть дракон? – протянул я, завороженно глядя на яркую зверушку.

Вместо ответа наёмник хлопнул меня по шлему, намекая, что стоит помолчать. Надо значит надо. Позднее разъяснит, стало быть.

Когда «птичка» в очередной раз отвлеклась, наша компашка дружно перебежала в другое укрытие, которое было в слепой зоне для этой зверюги и уже оттуда смело двинулись вперёд, хоть и соблюдая при этом максимальную тишину.

Пройдя ещё пару сотен метров, Бистрегз наконец заговорил:

– Это не дракон, это детёныш. Такому отряду он не страшен. Но он об этом не знает, потому нападёт едва заметив. А вот его родители страшны. И они в курсе. Они кинуться защищать своё дитя и будут здесь едва мы вытащим мечи, у них связь с дитёнышем. Даже один дракон это проблема, а раз дитятко столь маленькое, значит, его защищают оба родителя. И это лишь одно гнездо, а их тут наверняка много. Не так много, как у Перевала Дракона, но всё же.

– А ты разве не в состоянии завалить дракона? – удивился Борода.

– Едва ли. Но выживу, спасибо чарам. А вот вас в куски мяса обратят так или иначе. У вас ведь нет такой защиты.

– Бистрегз, имей совесть, – вяло подал голос Минадас, – броня капитанов выдержит и десяток драконов без намёка на вред для них. Я не просто так на неё все силы убил, да и не по одному разу. Совет Магов всей своей мощью — и то едва ли их одолеет. И это я ещё молчу про то, сколько мне нового пришлось выдумывать, подстраивая их доспехи под их навыки боя… вернее, под полное их отсутствие! Одна лишь «магия пуха» почти лишающая доспехи их веса чего стоит!

Хоть сам Минадас при этом всё ещё был какой-то загруженный, весь в своих мыслях шёл практически на автопилоте, а отчитал наёмника бодро. Мы пытались его расспросить о случившемся ранее, но он упорно отмалчивался. Все уже смирились с таким поведением мага, однако мне это порядком давило на психику.

Впрочем, сейчас был и более острый вопрос, который мне хотелось обсудить.

– Так, подождите, так это ещё и МАЛЕНЬКОЕ ДИТЯТКО? Вот этот слон?! А большой тогда как выглядит?

– Тебя интересуют большие драконы этого вида, или как выглядит самый большой из драконов вообще? – уточнил маг и, не дождавшись моего ответа, добавил, – Самый большой, что мне доводилось видеть, будет с половину Иншадарра. Однако это не предел, уверен. А возраст драконов именно этого вида определить совершенно не трудно: по окончании каждого века у него начнут появляться новые пары лап.

– Каждого? – не поверил я. – То есть, через век он будет на четырёх лапах ходить, а через тысячу — уже на десяти парах?

– Совершенно верно, я именно это и сказал.

– Ужас какой, – протянул я, пытаясь представить эту картину. Однако быстро передумал — к ночи такое представлять чревато кошмарами. Вместо этого решил уточнить кое-что куда более важное. – А в той пещере могут быть драконы?

– Молись, чтоб не было! – прорычал маг, ускоряя шаг.

Дальнейший разговор не пошёл, Бистрегз снова что-то заметил и опять заставил нас скакать по расщелинам и валунам, прячась не весть от чего.

***

Увлечённый собственными мыслями, Магистр Крэмдэс заканчивал последние приготовления к предстоящему ритуалу. Его мысли были далеки от того, что творили его собственные руки — всё требуемое происходило словно бы само, он всецело отдался воле Камня, позволяя тому через его тело выполнять всё необходимое. Это дало Магистру возможность размышлять о чём-то своём, отвлечённом. Такое с ним случалось не часто, потому Магистр и не упустил этой возможности.

Однако в этот раз ему помешало нечто иное: когда он дочитывал последние строки заклинаний, он вдруг ощутил приближение чужаков. Далеко, на самых границах его владений. Тем не менее, это требовало его непосредственного внимания.

– Дошли? – протянул он, внутренним взором наблюдая за прятавшейся в очередной расщелине группой воинов и магом. – Молодцы… Умелые. Куда как более умелые, чем я предполагал, раз все уцелели. – Магистр взглянул на них более пристально. – Ах, вот в чём дело — вы все удачливы. Самый простак из вас удачливее десятка бойцов? Надо же, а я думал, что только эта парочка превосходит… впрочем, они и в этом отряде выделяются на голову. Пусть так, это ничего не изменит. Даже если все из вас доберутся до ритуала живыми, это нисколько не повлияет на наши планы. Тем не менее, оставлю вам подарок…

Продолжая свои манипуляции над мрачной поверхностью Камня, он создал небольшой кинжал и резким движением надсёк им своё предплечье. Клинок мгновенно обратился прахом, освобождая руку для дальнейших магических манипуляций с Камнем.

Взяв немного крови Крэмдэс начертал второй рукой на ближайшей стене несколько фигур и причудливых символов. Раскрытой ладонью руки без перстня он направил на эти символы энергию, что не была рождена Камнем, от чего все письмена мгновенно вспыхнули алым.

В голове мага зазвучал рокот древних языков, утерянных тысячелетиями назад, после чего выделился один голос — мрачный и мощный. Он пытался выяснить — что же за жалкий смертный посмел его потревожить? Не поднимая в разуме и тени мыслей, которые могли его попросту выдать, Крэмдэс создал в сознании импульс, способный напугать даже серого кардинала, истинного главу Культа Ночи. При этом сам он всё продолжая произносить заклинания ритуала Камня, прерывать который было нельзя. Сам маг не понимал, как у него это получалось, однако его это и не волновало.

Отослав импульс, Магистр тут же перечеркнул символ окровавленной пятернёй, разрушив тем самым связь.

Уже вскоре этот божок придёт в себя и в порыве ярости отправит сюда самого мощного из своих подручных. Однако Крэмдэс именно на это и рассчитывал. Самого Магистра к тому моменту тут уже не будет, а вот отряд придёт ровно на встречу к этому,… кем бы оно не оказалось.