Чародей. Часть 2

ГЛАВА 24

Я остановился на том самом месте, где смерть настигла моего друга, и простоял несколько минут, уставившись в небо. Снег падал крупными хлопьями, нежно касаясь моего лица, тая и стекая слезами по щекам. Ничто не говорило о том, что вчера тут кто-то погиб. Пятна крови уже не было — все замел этот вездесущий снег. Только обломок копья валялся под бампером стоящего тут с незапамятных времен автомобиля.

Я наклонился и поднял деревяшку. На одном конце торчал металлический наконечник, темный от засохшей крови.

Я заорал и отшвырнул его в сторону. Эрик не должен был умереть вот так! Копье предназначалось мне, а не ему!

В висках пульсировала боль. Я сжал голову руками и опустился на колени. Вокруг стояла тишина, только удары моего сердца разносились по всей округе. Я не хотел вспоминать выражение лица Эрика в тот момент, когда копье вонзилось в него. Не хотел вспоминать звук, с которым он упал на землю. Не хотел вспоминать его последние слова. Чертова память услужливо преподнесла мне все на блюдечке, и я закричал от нестерпимого жжения в груди.

"Сколько ты собираешься здесь сидеть?". - цинично спросил Двойник.

— Твое какое дело? — хрипло ответил я.

"Мне — никакого. Только если ты заледенеешь до смерти, я тоже умру".

Я шмыгнул носом и поднялся с колен, не потрудившись отряхнуть джинсы. Двойник прав, нет никакого смысла сидеть здесь. Эрика я все равно не верну, а вот излишнее внимание привлечь — это пожалуйста.

Быстрым шагом я направился к издательству. Я не знал, что собираюсь там делать. Не знал, зачем мне вообще туда идти, ведь Эрика там больше не было. Но я шел. Снег валил все гуще, но сбиться с пути мне не позволил фонарь, тускло мерцавший над входом в "Звезду смерти".

Дверь была заперта, и сколько я ни стучал, мне никто не открыл. Стеклянное окошечко звенело, но ни звука не доносилось изнутри. Стояла такая тишина, словно вместе с Эриком Вудом умерли все, кто здесь работал.

Я зря сюда пришел. Тут никого нет, все сотрудники, что еще оставались, наверняка сидят по домам и пьют горячий чай.

У меня мелькнула мысль, что Кросса нет в живых, как и Эрика, и я похолодел. Если это так, то в этом мире у меня больше никого не осталось. Я имею в виду людей.

За стеклом мелькнул огонек свечи. Кто-то приближался к двери, шаркая ногами по полу. Я узнал своего бывшего босса и облегченно вздохнул.

Мартин Кросс впустил меня. Вид у него был просто жуткий, словно он не спал несколько ночей подряд. Возможно, так и было. Когда-то прямая спина теперь напоминала клюку старухи, объемистый живот испарился, словно босс регулярно качал пресс. Два дня назад я не обратил внимания на то, как сильно изменился Мартин Кросс за прошедшие четыре месяца. Не до того было. Но сейчас передо мной стоял старик, которому еще не было пятидесяти.

— Дэрриен? Что ты здесь делаешь? — спросил он, и меня до чертиков напугал его голос. Тихий, надтреснутый, ничем не напоминающий бархатный баритон, каким он обладал прежде. Вот эта действительно разительная перемена произошла совсем недавно. Я задался вопросом, что послужило этому, но боялся, что найду правильный ответ.

Я хотел ответить ему, но все слова куда-то делись. Я мог лишь стоять и таращиться на него, как на диковинного зверька.

Кросс повернулся и зашагал к кабинету. Я последовал за ним, заперев за собой входную дверь.

— Как видишь, энергетический кризис и до нас добрался, — мрачно пошутил он. — Могу предложить тебе горячего чаю. Правда, сначала разожгу горелку.

— Спасибо, не нужно, — только и смог выдавить я.

Молча мы вошли в кабинет. Окна были завешены плотными шторами. Кросс поставил свечу на стол и закрыл дверь на задвижку.

— Эрика вчера нашли мертвым недалеко от моста, — сообщил он мне.

Новость не застала меня врасплох, но я не думал, что Кросс уже знает об этом. Я не знал, что мне делать — сказать, что его убили из-за меня, или промолчать. Но колебался я слишком долго. Кросс снова заговорил, и момент был упущен. Теперь я всю жизнь буду гадать, изменилось бы отношение босса ко мне, если бы я ему все рассказал. С другой стороны, Эрику я уже наговорил множество ерунды, которую ему знать было совсем необязательно. За что он и поплатился жизнью. Так что, в конечном счете, я порадовался тому, что вовремя промолчал.

— С его смертью все изменилось, — продолжал Кросс, садясь за стол, на котором лежал ворох исписанной бумаги и сточенный до крошечного огрызка карандаш. — Все, кто еще оставался здесь, теперь ушли. Все трясутся за свою шкуру, и я не могу их за это винить.

— А что… — в горле пересохло. — Что случилось с Эриком? — если уж играть в незнайку, то до конца.

— Кто бы знал, — Кросс разочарованно махнул рукой. — Это убийство, но кто это сделал… Не знаю, что происходит с этим миром, Дэрриен. Кажется, еще вчера люди не боялись ходить по улицам, преступность была на обычном уровне для такого города, как наш, а теперь? Ты только посмотри! Эрик мертв. И никто не знает, кто его убил. Полиции глубоко наплевать, у них своих трупов хватает, — горько сказал он. — Я боюсь выходить на улицу после наступления темноты, поэтому часто сплю в издательстве! Ты можешь себе представить, чтобы я боялся темноты?

Вопрос был риторический, но я помотал головой.

— Вот и сегодня, — он выглянул в окно. — Шеннон с ума сходит, когда я не ночую дома.

— Я могу вас проводить, — вырвалось у меня прежде, чем я подумал.

Кросс уставился на меня немигающим взглядом, словно проверял, всерьез ли я это предложил. Честно, я молился, чтобы он отказался. Я не хотел еще одного трупа на своей совести и проклинал себя за чрезмерно болтливый язык. Однако Кросс не оправдал моих ожиданий.

— Коль ты так хочешь, — он кивнул и взял пальто, висевшее у двери на старомодной вешалке. Я не посмел ему отказать.

Мы вышли из издательства, и Кросс запер дверь. Улица была темна, ни одного фонаря, кроме того, что над входом, не горело вокруг. Слава Богу, снег перестал. Но багровые облака нависали над городом, как удушающее одеяло. Вокруг было тихо, ни единый шорох не нарушал этой благословенной тишины.

Кросс двинулся вправо по темной улице, и снег заскрипел под его ботинками. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Знаешь, Дэрриен, раньше я думал, что трущобы этого берега — самое отвратительное место на Земле. Своеобразное дно, — снежный покров глушил его голос, не позволяя ему разноситься по улице, и я втайне порадовался этому. — Но я никак не мог предположить, что кто-то копнет глубже, и все станет гораздо хуже, чем было.

— Кому-то дали в руки очень большую лопату, — согласился я, не упоминая, впрочем, что самый убойный землекоп получился из меня.

— До вчерашнего дня было еще более-менее терпимо. Но после смерти Эрика все встало с ног на голову. Ни с того ни с сего кто-то разбомбил черный вход, выбил стекло. Правда, внутрь не забрались.

— Почему же вы не бросите работу, как все остальные? — спросил я. — Ведь больше никого не осталось…

— Вот именно, — сухо бросил Кросс, косясь на меня. — Должен же кто-то информировать граждан о том, что происходит. Газеты хоть и выходят реже, чем прежде, но они выходят. И никакие катаклизмы не заставят меня отказаться от своего призвания.

Я улыбнулся. Журналисты, они такие. Знал бы Мартин, что за сенсация шагает сейчас рядом с ним…

Мы дошли до дома Кросса, но не успели даже подняться на крыльцо. Снег вдруг поднялся в вихре под мохнатыми лапами, и с трех сторон нас окружили оборотни. Не волки, нет. Возможно, Кросс принял их за волков. Но не я.

Совсем еще молодые, но от этого только более озверевшие, они щелкали челюстями, предвкушая сытный обед.

— Дэрриен. — севшим голосом позвал Мартин.

— Идите в дом, мистер Кросс, — сказал я, пытаясь сосредоточиться.

— Но тебя же съедят!

— Подавятся.

Может, в моем голосе проскользнули нотки Двойника, так как Кросс замолчал и, осторожно ступая, чтобы не спровоцировать зверюг, добрался до своей двери. Я не видел, зашел ли он в дом, потому что все мое внимание приковали молодые вервольфы, готовые растерзать меня в любой момент.

Я сосредоточился и вызвал в своем сознании огненный шар. Энергия наполнила меня, и я направил ее в правую руку. Ладонь нагрелась, свет, ослепительный во мраке ночи, заставил волчат попятиться.

— Пошли прочь, — произнес я.

Двое заскулили, один же, гордо выпятив грудь, сделал шаг вперед и приготовился кинуться на меня.

— Пошли прочь, — повторил я и бросил сгусток огня на землю, прямо перед лапами вожака.

Тот шарахнулся в сторону и взвизгнул — искра щелкнула его по носу. Поджав хвосты, волки, скуля, убежали в переулок.

Сказалось напряжение, не отпускавшее меня весь вечер. Силы оставили меня, и я опустился на колени.

— Чертовы вервольфы. — прошептал я, сжав руки в кулаки.

Ответом мне был то ли вздох, то ли всхлип, раздавшийся позади меня. Подняв голову, я увидел Мартина, стоящего на крыльце. Он вцепился в ручку двери и глядел на меня во все глаза. Замешательство на его лице смешалось с изумлением и страхом.

Страх. Я не стал строить иллюзий насчет того, что он был вызван именно вервольфами. Нет, Кросс боялся меня.

Не выдержав его взгляда, я бросился бежать.

Я несся, как угорелый, не обращая внимания на щипавший кожу мороз, на ледяной воздух, обжигающий мне легкие. Я осознавал, что убегаю не от Мартина Кросса, не от призрака Эрика. Я убегал от самого себя.

Я затормозил возле угла своего дома и отдышался. Надеюсь, я никогда больше не увижу своего босса. Теперь я для него монстр. И мне, и ему будет куда спокойнее, если наши пути больше никогда не пересекутся.

"Угу, вдруг он решит, что ему показалось", — мрачно съязвил Двойник.

— А разве не так поступают обычные люди, сталкиваясь с чем-нибудь странным? — я закашлялся.

"А если бы это были не вервольфы, а призраки? Как бы он отреагировал на прозрачных типов?".

— Меня больше беспокоит его реакция на мою магию, — признался я.

"А ты ожидал, что он бросится к тебе на шею, вопя во всю глотку "Спаситель!"? — цинично осведомился Двойник. — Естественно, что поначалу он испугался. Но я бы не назвал нашего начальника трусом".

— Все равно я больше не вернусь в издательство, — я взбороздил снег ногой и пошел к подъезду. — Мне там делать нечего.

"Теперь-то уж конечно".

Кросс испугался меня. Это значит, что он поставил меня в один ряд с полуволками, напавшими на нас. Теперь та нить, что еще связывала меня с миром людей, оборвалась окончательно.

Дьявол! Если бы я не применил магию, нас бы попросту съели! Но как объяснить это людям, которые понятия не имеют о Магическом круге, комиссии Хаоса и великом балансе Добра и Зла? Они даже белого мага примут за колдуна, в этом нет сомнений! А уж я в их глазах — форменный Сатана. Аргаиву сто очков вперед дам.

Я пинком распахнул дверь в подъезд.

С грохотом поднявшись на пятый этаж, я застыл перед дверью. Во мне все еще кипела злость на себя, на Кросса. Но больше всего на того, кто дал мне эту силу.

Я ненавидел Бога. И Карвина. Это сделал кто-то из них, и это было несправедливо. Могущество должно доставаться тому, кто сумеет им правильно распорядиться, а не тому, кому предсказано уничтожить мир!

Я оперся на дверной косяк и простоял так несколько минут. Я не хотел заходить в квартиру и снова слушать бредни Джека насчет его драгоценного артефакта. Не хотел в этом участвовать. Но я не мог. Не мог снова бросить мир в пропасть. Если верить Джеку, я действительно единственный, кто мог все исправить. Ведь именно я все разрушил.

— Как я, черт побери, устал, — прошептал я, закрыв лицо руками.

— Дэрриен?

Я вздрогнул и повернулся.

Миссис Стирс, моя соседка по лестничной клетке, куталась в фиолетовую шаль и удивленно смотрела на меня.

— Ты вернулся! Где же ты пропадал так долго?

— Долго рассказывать, — я махнул рукой. — Миссис Стирс, вам лучше не выходить из квартиры.

— Уж поверь мне, я смогу себя защитить, — поджала губы старушка.

— Вы не понимаете, — вздохнул я. — И никто не понимает.

— Что я понимаю, так это то, что тебе требуется большая чашка кофе, — улыбнулась миссис Стирс. — И не вздумай спорить.

У меня просто не осталось на это сил, и я проследовал за соседкой в ее небольшую, но опрятную квартиру.

— А где Ричард? — спросил я, заметив, что свечи горят только на кухне. Ричард был ее сыном, закоренелым холостяком. По мне так маменькин сынок, но вслух я этого ни за что не сказал бы.

— Уехал вскоре после того, как началась вся эта кутерьма, — миссис Стирс не стала уточнять, какая именно, но я и так все понял. — Я не могу его винить. После того, как на него дважды нападали в двух метрах от подъезда, он счел, что безопаснее будет отправиться туда, где поспокойнее.

— А почему вы не поехали с ним? — я задумчиво разглядывал картину, висевшую над кухонным столом. На ней был изображен кувшин с узким горлышком и блюдо с фруктами. — Красота какая.

— Я сама это рисовала, — с гордостью сказала миссис Стирс. — А ты бы уехал из дома, в котором прожил всю свою жизнь?

— Как видите, пришлось. Пусть и ненадолго.

— Но ты же вернулся, — хитро подмигнула мне старушка.

— Лучше бы не возвращался, — вздохнул я.

— Садись, — она кивнула на стул. Я послушно приземлился на него, и она поставила передо мной большую фарфоровую кружку. Над ней поднимался пар, и я с наслаждением вдохнул аромат свежесваренного кофе.

— У вас газ? — кивнул я на плиту.

— Разумеется. Пусть мне завидуют все обладатели электрических плит!

Я рассмеялся. Мы немного поболтали о всяких пустяках. Периодически миссис Стирс пыталась выяснить, где я пропадал все это время, почему дверь в мою квартиру оказалась взломана, но я отвечал уклончиво. Хватило мне того, что одного друга убили у меня на глазах, а второй теперь всю свою жизнь будет считать меня чудовищем.

Допив кофе, я поднялся.

— Спасибо за гостеприимство, но мне пора.

— Опять пропадешь на длительный срок? Может, тебе квартиру сдавать? — глаза мисс Стирс блеснули. — У меня есть одна кандидатура.

— Я не знаю, сколько меня не будет. Но хотелось бы, чтобы с квартирой было все в порядке, когда я вернусь, — я улыбнулся. — Вы же за этим проследите?

— Конечно! — просияла старушка.

Я напоследок напомнил соседке, чтобы не выходила на улицу без крайней необходимости.

Открыть дверь я не успел. Она распахнулась сама, и на пороге возникла Ракел в чем мать родила. Хорошо, что я успел распрощаться со старушкой. Ее бы удар хватил.

— Дэрриен, наконец-то! — с лица красотки не сходило встревоженное выражение. — Джеку совсем плохо.