Час расплаты

25

Роланд Балленкоа и впрямь не мог жить без электричества.

Он снимал дом № 537 по бульвару Коронадо.

Мендес повесил трубку и откинулся на спинку стула. Он чувствовал себя человеком, который только что обнаружил в собственном доме под диванной подушкой длинную толстую ядовитую змею. Хищник прокрался в его город и затаился, найдя себе подходящую нору. Если бы не Лорен Лоутон, этот Балленкоа мог бы сколько угодно спокойно жить в Оук-Кнолле, метя свою территорию и занимаясь своими грязными делами…

Мендес поднялся со стула и накинул на плечи пиджак. Хикс бросил на напарника вопросительный взгляд.

— Я нашел, где он живет, — коротко сказал ему Мендес.

— И где же?

— Дом № 537 по Коронадо. Богатые охотничьи угодья. Три квартала от средней школы — с одной стороны. Семь кварталов от Мак-Астерского колледжа — с другой. Весь год напролет, и в холод, и в зной полным-полно студентов, которые устраивают утренние пробежки.

До его собственного дома было не более полумили. Мендес неплохо знал эту часть города. Он и сам бегал по этим улицам по утрам.

— Ну, мужик, — пробурчал Хикс, тоже поднимаясь со стула. — Это все равно что включить посреди ночи свет в кухне и увидеть на полу крысу.

— Вот только в нашем случае мы не можем пристрелить крысу и прикрыть половичком дырку в полу, — сказал Мендес, когда они уже направились в сторону бокового выхода, из которого проще всего было попасть на автостоянку.

Мендес сел за руль. Чувствовал он себя ужасно рассерженным. Его переполняло желание защитить свой город и, разумеется, эту несчастную женщину, Лорен Лоутон. Никаких романтических мыслей. Просто он чувствовал себя в ответе за нее, как и за любого человека, который бы обратился к нему за помощью.

Мендес вполне серьезно относился к данной им клятве «служить и защищать», быть может, чуть серьезнее, когда речь шла о женщинах, но таково уж положение вещей. Этому его учили в семье. Этому его учили в военно-морском флоте. Мужчина должен защищать женщин.

Дом Балленкоа стоял на углу улицы. Скромный бунгало с отдельно расположенным на земельном участке гаражом на один автомобиль и строением позади дома, похожим на сарай. Дворик ухоженный, хотя у Мендеса возникло странное ощущение, что здесь никто не живет.

На подъездной дорожке никакой машины не было. На ступенях — никаких растений в горшках. У крыльца нет оставленного хозяином велосипеда. Жалюзи опущены. Похоже на состояние, в каком пребывал тот дом в Сан-Луис-Обиспо. Ничто не указывает на то, что за человек живет здесь… Если, конечно, здесь вообще кто-то живет… Мендес не удивился бы, если бы, заглянув внутрь дома через окно, он увидел бы то же самое запустение, как и в Сан-Луисе.

Хикс позвонил в дверь.

— Не хотел бы я быть его соседом, — сказал Хикс, — чтобы однажды узнать, кто живет рядом со мной.

— Или, что еще хуже, — добавил Мендес, — не знать, что за придурок живет по соседству со мной.

Конечно, соседи Балленкоа, скорее всего, не в курсе, кто поселился рядом с ними. Учитывая обстоятельства, его собственная твердая уверенность в этом практически не играла никакой роли. Преступление имело место довольно давно. Никто за Балленкоа не следил. Что бы Лорен или Дэнни Таннер ни думали о причастности этого мужчины к исчезновению Лесли Лоутон, официального обвинения никто никогда ему не предъявлял. Согласно букве закона предупреждать его соседей было не о чем.

Хикс снова позвонил в дверь…

Они ждали…

Наконец дверь открылась, и детективы впервые увидели Роланда Балленкоа воочию. Больше тридцати лет. Кожа оливкового цвета. Большие темные глаза с нависшими веками. Прямые каштановые волосы, чистые и разделенные посередине пробором, спускались до плеч. Его лицо украшали аккуратно подстриженные усы и эспаньолка. Мендес подумал, что он похож на Джона Леннона или, как сказала ему Дэнни Таннер, на одного из персонажей фильмов о жизни Иисуса Христа.

Мендес показал свое удостоверение.

— Мистер Балленкоа! Трудно было отыскать вас.

— И зачем вам было меня искать, детектив? — бесстрастным голосом поинтересовался мужчина.

— Можно нам войти, мистер Балленкоа? — спросил Хикс. — Нам надо задать вам несколько вопросов.

— Или вы хотите, чтобы ваши соседи увидели двух детективов из управления шерифа, стоящих на крыльце вашего дома? — усмехнувшись, добавил Мендес.

— Нет. Я вас не впущу, — отрезал Балленкоа. — Я не совершил ничего противозаконного. У вас нет оснований настаивать на том, чтобы я впустил вас к себе домой.

Мужчина был невозмутим и холоден. Он явно не относился к тем, кто нервничает или проявляет излишний энтузиазм при виде полицейских, желая тем самым доказать им, что он — хороший парень. Впускать их к себе он не собирался.

Мендес решил взять быка за рога.

— Можете сказать нам, где вы были вчера, начиная с половины десятого ночи и заканчивая двумя часами утра?

Лорен Лоутон говорила, что вернулась вчера домой поздно вечером. Было бы логично предположить, что ее «гость» подождал, пока стемнеет, а потом уже сунул фотографию под «дворник» ветрового стекла ее машины.

Балленкоа заморгал своими большими колючими глазами.

— Я работал у себя в фотолаборатории. А кто-то утверждает, что я был в это время в другом месте?

— Вы знаете женщину по имени Лорен Лоутон?

— Уверен, что вам известно, что я знаком с ней.

— Вы с ней встречались в последнее время?

— Я знаю об этой женщине только то, что она живет в Санта-Барбаре.

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Мендес. — Вы видели ее недавно? Возможно, случайно.

— Нет, — ответил Балленкоа, — и я надеюсь, что никогда больше не увижу. В Санта-Барбаре мне пришлось добиться для нее судебного запрета приближаться ко мне. У нее нестабильная психика. Ее нападки негативно сказались на моей профессиональной деятельности. Пришлось уехать из Санта-Барбары.

— Ее нападки негативно сказались на вашей профессиональной деятельности, — повторил за ним Мендес. — А вам не кажется, что ваши дела пошли плохо из-за подозрений в похищении шестнадцатилетней девочки?

— Быть под подозрением — это не значит быть осужденным, — спокойно возразил Балленкоа. — Никто не предъявил никаких доказательств того, что я хоть что-нибудь сделал с девочкой.

Хикс и Мендес переглянулись. Оба обратили внимание на то, что Балленкоа не отрицает своей причастности к исчезновению Лесли Лоутон. Он отрицает лишь то, что у полиции против него были доказательства. У Мендеса на голове зашевелились волосы.

— Лорен Лоутон и полицейское управление Санта-Барбары развернули грязную кампанию против меня в прессе.

Желваки массивной челюсти Мендеса заходили ходуном.

— Бедолага. Знаете, что я вам скажу, мистер Балленкоа? Я выяснил все, что касается вашего криминального прошлого. Мы не потерпим извращенцев в нашем городе.

— Вы мне угрожаете, детектив?

— Я говорю, как обстоят тут дела. Если нам пожалуются на то, что вы слишком пристально смотрели на какую-нибудь юную леди или что вы торчите там, где бывать вам не стоит, мы приедем и разберемся…

Балленкоа и бровью не повел.

— Я исправно плачу налоги. Я — законопослушный гражданин, детектив. Если я не нарушаю закон, у вас нет права донимать меня, следить за мной или врываться в мой дом… Ни у вас, ни у кого-либо другого…

Произнеся последние слова, Балленкоа захлопнул перед ними дверь. Детективы услышали, как запирается засов.

— Я не думаю, что мы ему понравились, — заметил Хикс.

Мендес пожал плечами.

— А мне показалось, что я был сама любезность. А тебе так не показалось?

— Так же любезен, как удар молотком между глаз.

— Ладно. В следующий раз я буду любезнее.

— По крайней мере теперь мы знаем, что он здесь, — сказал Хикс, когда они садились в машину.

— И он знает, что мы знаем, — заводя двигатель, добавил Мендес.

Даже если его угрозы удержат Роланда Балленкоа в рамках, в чем детектив сильно сомневался, присутствие этого человека в Оук-Кнолле очень его нервировало. У них в городе поселилось нечто опасное. Нельзя отмахиваться от этого, даже если опасность пока дремлет. Опасность не исчезнет до тех пор, пока Балленкоа живет здесь.

На углу он свернул направо, потом еще и еще раз направо и наконец подъехал к дому Балленкоа, остановившись на расстоянии трех домов от его бунгало.

— Ты знал, что в Санта-Барбаре он добился судебного запрета для Лоутон приближаться к нему? — спросил Хикс.

Он, как и Мендес, не сводил глаз с дома Балленкоа, ожидая, выйдет или не выйдет тот из него.

— Нет. Но мне говорили, что он угрожал подать в суд на полицейское управление.

— И в Санта-Барбаре, и в Сан-Луисе, — заметил Хикс.

— А еще на миссис Лоутон. Вот козел! — проворчал Мендес.

— Плохо, что это не противоречит закону.

— В противном случае нам пришлось бы строить тюрьмы в открытом пространстве.

— Он не выглядел растерянным, когда увидел нас, — поделился своими наблюдениями Хикс.

— Да уж. И он, похоже, не удивился, когда я упомянул имя Лорен Лоутон. А вот и он!

Балленкоа вышел из своего дома. С его плеча свисала курьерская сумка. Мужчина нырнул в гараж.

— Ему известно, что она здесь живет, — сказал Хикс.

Коричневый автомобиль-фургон «додж» без окон в грузовом отсеке выехал задним ходом из гаража и помчался прочь по улице. Мендес позволил ему оторваться, а затем тронулся с места и поехал в том же направлении. Трудно следить за машиной в жилых кварталах. Движение здесь не такое оживленное, как в центре города, поэтому оставаться незамеченным было непросто. Но по мере приближения к колледжу машин становилось все больше.

Приготовления к музыкальному фестивалю уже шли полным ходом. Гости фестиваля и музыканты начали прилетать в Оук-Кнолл за несколько недель до его начала. Они давали всем желающим мастер-классы. Вскоре в городских парках и церквях будут устраивать небольшие концерты, а затем настанет очередь главных событий фестиваля.

Балленкоа свернул на Виа-Верде. Мендес последовал за ним. Не упуская из виду коричневый автофургон, он бросал взгляды на беззаботных людей, толпившихся перед бутиками и кафе. Девушки… девушки… девушки… Студентки непринужденно болтали, смеялись, ходили по магазинам… Они пребывали в счастливом неведении и не замечали мужчины в автофургоне, проезжавшем мимо них.

— И куда, черт побери, он едет? — вслух удивлялся Мендес.

Они миновали колледж… жилые кварталы… начальную школу Оук-Кнолла… и выехали на автостраду Оуквудс.

К управлению шерифа.