У Лорен было такое чувство, словно ее кто-то отходил бейсбольной битой от макушки до пальцев ног, причем били не ее тело, а душу. Снова и снова в ее памяти всплывала эмоциональная вспышка Лии. Душевная боль дочери была увеличена во много раз чувством вины и горем.
Во что же она превратила их жизнь? Она должна была стать для Лии опорой. Другая мать на ее месте сосредоточила бы всю свою любовь и заботу на оставшейся у нее дочери, девочке, которая потеряла отца и старшую сестру. А Лорен, погрузившись в горе и переживания, предоставила Лии самой разбираться со своими чувствами.
Мало того, она подвергла своего ребенка опасности. Она привезла Лию сюда, и теперь Балленкоа знает, где они живут.
Женщина пыталась рассуждать здраво. Итак, Балленкоа знал, где они живут в Санта-Барбаре, и мог проникнуть в дом в любое время. Вместо этого он уехал из города и осел в Сан-Луис-Обиспо.
Эти мысли не изменили ее настроения. Она переехала в Оук-Кнолл, хотя ей было известно, что он живет в этом городе. Она привезла Лию в этот город, прекрасно осознавая, что рано или поздно она схлестнется здесь с Роландом Балленкоа.
Замысел был ясен и логичен. Если ей никто не хочет помочь… если никто ничего не собирается предпринять против него… если он не хочет признаться в том, что сделал с Лесли… тогда она сама проявит инициативу… тогда она возьмет дело справедливости в свои руки… тогда она добьется от него правды любым способом…
Лорен каким-то образом удалось убедить себя в том, что ее планы не будут иметь никакого отношения к их с дочерью жизни. Как будто они смогут жить в воздушном пузыре, из которого Лорен будет выходить на время, вооружившись пистолетом и своими темными намерениями, а Лия останется в полной безопасности.
Что за черт!
Лорен почувствовала, что завязла в этом по уши. Все решения, принятые ею, были ошибочными, потому что только ошибочные решения могли привести ее туда, где она очутилась.
Хотела ли она быть заботливой и любящей матерью девочки, которая у нее осталась, или мстителем за дочь, которой ее лишили? Все в ней боролось против идеи смириться с утратой Лесли. В ее мозгу роилось множество вопросов, начинающихся со слов: «А что, если?..»
А что, если Лесли не мертва? А что, если она слишком рано смирится с ее смертью? Нет, она никак не может с этим смириться! А что в таком случае делать с Лией?
Мысли, словно оказавшиеся в картонной коробке шершни, роились в ее голове. Самой болезненной была мысль о том, что Лии, возможно, будет лучше без матери, чем с такой матерью, как она.
Они долго плакали, обнимая друг дружку. Лорен наговорила кучу правильных вещей, которые должна была бы сказать на ее месте хорошая мать. Она пообещала исправиться, меньше пить, больше есть и избавиться от пистолета Ланса. Она лгала… лгала… лгала…
Они постарались разыграть друг перед другом «семейный завтрак». Лорен затолкала в себя яичницу-болтунью, которую приготовила ей дочь. По настоянию Лии она разрешила дочери сесть за руль своего автомобиля. Вместе они съездили в Оук-Кнолл. Скоро день рождения Лии. Ей исполнится шестнадцать. Она хочет получить водительские права.
При встрече с матерью Венди Лорен искусно прикидывалась «нормальным» человеком. Девочки решили принять участие в посвященном истории искусства семинаре, который в женском центре читала Сара Морган. Позже в тот же день у Венди было занятие по теннису. Она пригласила Лию поиграть вместе с ней. Сара отвезет девочек, а Лорен вернется в город позже, и они поедут ужинать в ресторан как «нормальные» люди.
Лорен не была уверена, что справится с психологической нагрузкой, но убедила себя, что ради Лии она постарается.
Однако прошло совсем немного времени с тех пор, как она решила действовать в интересах своей дочери, и вот уже Лорен мчится прочь от женского центра Джейн Томас к дому, который снимает Роланд Балленкоа. Машину свою она остановила на боковой улочке, как раз под раскидистым деревом. Женщина сидела и смотрела на дом, едва сдерживая бушевавшее внутри нее желание броситься в бой.
Ты по мне скучала?
Даже если она захочет избавиться от него, он все равно не оставит ее в покое. Балленкоа навсегда стал частью ее жизни.
Ты по мне скучала?
Женщина вытащила записку из кармана и уставилась на нее.
В центре всех ее мук, злости, отчаяния и чувства вины стоял Роланд Балленкоа. От ненависти, которую она испытывала к этому человеку, все вокруг заволокло красным. Даже записка перед ее глазами показалась Лорен окрашенной в цвет крови.
Ты по мне скучала?
Вытащив из сумочки ручку, женщина написала под аккуратно напечатанными словами: «Я скорее увижу тебя в аду, чем повстречаю еще раз».
Карточку она сунула обратно в конверт. Противоречивые чувства и эмоции, которые терзали ее сознание, вдруг отступили, слившись в неразличимый шум в ее голове. Теперь Лорен не думала, она действовала.
Так, словно собственное тело не принадлежало ей, женщина выбралась из машины, перешла улицу и поднялась на крыльцо бунгало, где жил Роланд Балленкоа.
А что, если он ее увидит? А что, если он подойдет к двери? А что, если он с ней заговорит? А что, если он попытается на нее напасть? А что, если моя дочь в его доме? А что, если она в ящике под кроватью? А что, если я буду угрожать ему пистолетом? А что, если мне надоело играть роль жертвы?
Впрочем, где-то в центре ее одержимости вертелось легкомысленное желание столкнуться с ним лицом к лицу. Лорен хотелось сцепиться с этим подонком. Пусть откроет дверь.
«Вальтер» она заткнула за пояс джинсов. Поверх была надета рубашка навыпуск, рубашка ее мужа, рубашка человека, которого ее лишил Роланд Балленкоа.
А что, если позвонить в дверной звонок? А что, если он подойдет к двери и она, выстрелив ему прямо в лицо, убьет сволочь так, как ей давно мечталось?
В своих фантазиях Лорен снова и снова прокручивала эту сцену. С одной стороны, она хотела раз и навсегда покончить с этим кошмаром, а с другой, понимала, что лучше развернуться и убежать, пока не поздно.
«А что делать мне?» — кричала ей Лия.
И Лорен, понимая отчаяние своей девочки, последними словами ругала себя за то, что была плохой матерью и слишком мало времени уделяла своей единственной дочери.
Но я уже здесь.
Боже, помоги мне!
Впрочем, Лорен не понимала, зачем она молится. Ни одна из тысяч молитв, которые она прочитала за прошедшие четыре года, не была услышана. С какой стати Господу слушать эту молитву?
Женщина сунула конверт с запиской в почтовый ящик, висевший рядом с входной дверью, развернулась и пошла прочь, даже не оглядываясь. Какое дело, видит он ее сейчас или нет?
По дороге домой она ни о чем не думала. Лорен не замечала ни мчащихся мимо нее автомобилей, ни мест, по которым проезжала, ни лиц людей на улицах. Она ничего не слышала. Внутренняя какофония смолкла.
Лорен не терзалась мыслью о том, правильно или неправильно поступила, сморозила глупость или сделала правильный ход. Женщина устала от собственных размышлений. Куда легче вообще не думать. Лучше вернуться домой, лечь и до конца дня ни о чем не думать. Если она не позволит себе думать, то и не будет ничего чувствовать. Острые углы сильных эмоций раскрошатся в пыль и не заденут ее.
Мысль об этом представала в образе привлекательного миража в конце Оулд-Мишен-роуд. Лорен настолько погрузилась в себя, что даже не заметила машины, стоявшей на обочине дороги напротив ее дома. Ей не хотелось замечать ее. Тем более не хотелось замечать мужчину, который выбрался из этой машины, как только БМВ Лорен притормозил у ворот особняка, в котором она жила.
Даже мельком глянув в его сторону, Лорен уже знала, кто это. Широкие плечи, обтянутые рубашкой из хлопчатобумажной ткани «шамбре». Узкие бедра в плотно облегающих их джинсах. Взъерошенные волосы песочного цвета. «Зеркальные» солнцезащитные очки. Женщина притворилась, что не заметила его. Опустив окно, она набрала код ворот. Затем Лорен уставилась прямо в ветровое стекло, горя желанием, чтобы ворота распахнулись за долю секунды, но ничего подобного не произошло…
Мужчина подошел к машине со стороны пассажирского сиденья, наклонился и постучал по стеклу.
— Лорен, — позвал он женщину.
Ворота уже открылись настолько, чтобы через них мог проехать ее БМВ, и женщина нажала на газ. Но, даже проехав через ворота, Лорен не могла захлопнуть их в мгновение ока, не могла помешать мужчине зайти за ней.
Как будто в наказание за то, что мгновение назад ничем не терзалась, лавина эмоций обрушилась на нее… Раздражение… Смущение… Тревога…
— Лорен, — снова позвал мужчина, идя рядом с автомобилем. У него было такое выражение лица, словно он ни секунды не сомневался, что женщина обрадуется, увидев его.
Красивый, высокий, мускулистый, с мощной квадратной челюстью, этот мужчина чем-то неуловимо смахивает на Дона Джонсона. Но женщина сказала себе, что он ей не нравится. Возможно, многим женщинам он и нравится, но Лорен приказала себе не подпадать под его обаяние.
Лорен остановила машину и сидела спокойно, не желая оборачиваться и смотреть на мужчину. Тот приоткрыл дверь автомобиля.
Лорен тяжело вздохнула и вылезла из БМВ.
— Почему ты здесь? — резко выпалила она.
Его рот скривился в саркастической улыбке.
— Мило, что ты рада меня видеть.
— Я совсем не рада, Грэг, — сказала она. — Тебе не надо было приезжать сюда.
— Поскольку ты не отвечала на мои звонки, я решил сам к тебе заехать. Так что все вполне логично.
У мужчины была неприятная привычка вторгаться в ее личное пространство, стоять слишком близко и давить на женщину своими габаритами, силой и почти животной сексуальностью. Лорен на полшага отступила.
— Ну, ты пришел, — произнесла она. — Большое спасибо.
— Все в порядке?
— В полном порядке. Жизнь просто замечательна.
Мужчина нахмурился.
— Ты врешь.
— Тогда зачем ты спрашиваешь меня об этом? Ты — частный детектив. Ты должен знать ответы на все свои вопросы.
— Почему ты злишься на меня, Лорен? Я дал тебе то, чего ты сама от меня хотела.
Двусмысленность его замечания вогнала женщину в краску. Лорен едва сдержалась, чтобы не дать ему пощечину. Все, что ей надо, так это избавиться от этого человека. Драка только продлит его пребывание.
— Я тебе заплатила, — сказала она. — И больше в твоих услугах не нуждаюсь.
Мужчина начал сердиться. Даже несмотря на солнцезащитные очки, закрывающие его глаза, Лорен это видела. Его челюсть подалась налево, затем направо.
— Ты его видела? — спросил мужчина. — Он знает, что ты здесь?
— Нет, — солгала женщина.
Мужчина не поверил ей, но вслух ничего не сказал. Он бросил быстрый взгляд на закрывшиеся за машиной ворота.
— Ты думаешь, это сможет ему помешать?
— Нет.
Лорен выхватила из-под рубашки «вальтер» и навела дуло на непрошеного гостя.
— Но это его остановит.
Брови мужчины поползли вверх и показались над оправой очков.
— Ты собираешься им воспользоваться?
— Сейчас или позже?
— Если ты собираешься стрелять во всех мужчин, с которыми переспала, то шансов найти второго мужа у тебя немного.
— Мне не нужен второй муж, — чувствуя новый всплеск гнева, выдавила из себя Лорен.
Как он посмел сказать такое?! Лорен разозлилась, понимая, что сама дала ему повод говорить подобные вещи. А еще ее разозлило то, что этого человека, кажется, нисколько не напугал наставленный на него пистолет. Похоже, ее выходка вообще не произвела на него особого впечатления.
— Думаю, нет, — спокойно произнес он. — В твоей семье только у тебя хватило силы воли до конца бороться за свою дочь. Ты до сих пор борешься. Я уважаю тебя за это, Лорен. Я тебе не враг. Я сам к тебе пришел. Ты помнишь?
Она помнила, хотя и сомневалась в его альтруизме. Грэг явился к ней с предложением о помощи. Он сказал, что недавно прочитал статью, в которой описывались поиски пропавшей дочери Лорен и говорилось о твердой решимости матери продолжить их, несмотря на недостаток заинтересованности со стороны полицейского управления Санта-Барбары.
Он работал частным сыщиком. Он мог бывать там, где полицейские не имели права быть, делать то, что запрещалось стражам закона. Он согласился помочь за небольшую плату, достаточную для того, чтобы покрыть его издержки. Если он найдет Лесли или сможет доказать причастность Роланда Балленкоа к ее исчезновению, Грэг претендовал на награду в пятьдесят тысяч долларов. Эта награда, скорее всего, была куда большим стимулом, чем восхищение Грэга поведением Лорен.
— Да, я помню, — после небольшой паузы ответила она. — А теперь пришло время уйти, Грэг. Повторяю: я больше не нуждаюсь в твоих услугах.
— Я думаю, что это имеет отношение к моей профессиональной деятельности, — шагнув к ней, сказал он. — Тебя унижает, что ты спала с тем, кого наняла.
Женщина размахнулась и ударила мужчину тыльной стороной левой руки. В правой она сжимала пистолет. Костяшки пальцев ударились о зубы, так что на них содралась кожа.
— Убирайся с моей земли! — приказала она.
Внутри вспыхнула ярость. Теперь она жалела, что не ударила Грэга «вальтером». Тогда бы он умылся кровью, а ее рука осталась невредимой.
— Убирайся с моих глаз долой, пока я не сделала с тобой кое-что похуже!
Мужчина пожал плечами, словно случившееся нисколько его не трогало, но голос выдал Грэга с головой.
— Все нормально. Я понял. Ты хочешь убедить себя в том, что тебе не понравилось. Мы оба знаем, что это не так. Просто твое сознание не дает тебе покоя, Лорен. Я, в отличие от тебя, ни о чем не жалею.
— Поздравляю, — отрезала женщина.
Ее сожалений хватит на них двоих.
— Я все равно хочу тебе помочь, — настаивал на своем Грэг. — Я буду приглядывать за Балленкоа. Я постараюсь, чтобы он не потревожил ни тебя, ни твою дочь.
Ей не хотелось платить мужчине ту цену, которую он, возможно, потребует от нее, но, услышав имя Лии, Лорен заколебалась. Что касается ее и Балленкоа, то ни Грэг Хьювитт, ни кто-либо другой ей не нужен. Пусть никто между ними не стоит. Но вот Лия — совсем другое дело. И она, как мать, не имеет права рисковать дочерью.
В то же время Грэг Хьювитт не казался ей человеком вполне подходящим для этой миссии. Если ей понадобится страж для Лии, она лучше позвонит Мендесу. Даже если он не сможет помочь ей непосредственно, то обязательно посоветует кого-нибудь. В любом случае его выбор не оскорбит Лорен.
— Я не хочу, чтобы ты слонялся рядом с моей дочерью, — сказала она.
— Иисус Христос! Лорен! — воскликнул мужчина. — За кого ты меня принимаешь? Я не любитель юных девочек. Ты мне нравишься, и я не собираюсь этого отрицать. Но это не делает меня преступником или извращенцем. Я не намекаю о каком-нибудь треугольнике «я-мать-дочь». Ради бога, перестань!
Лорен отвернулась. Она вновь почувствовала себя виноватой. Зачем надо было оскорблять его? Ей следовало бы извиниться, но Лорен не стала. Она чувствовала, что мужчина за ней наблюдает. Он ждет, чтобы она хотя бы намекнула взглядом. Не дождется.
— Я и сам не знаю, зачем я сюда приехал, — наконец промолвил Грэг. — И не уверен, что хочу узнать. У меня плохое предчувствие. Ты ездишь с заряженной «пушкой». Боже правый!
Он вновь смолк, ожидая, что же Лорен скажет в ответ. Она молчала. Мужчина поднял руки, словно собирался оттолкнуть от себя эту женщину, если не в прямом смысле слова, то хотя бы в переносном.
— Я просто хочу помочь.
— Нет, спасибо, — сказала Лорен, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более бесстрастно. — Думаю, будет лучше, если мы на этом закончим…
Грэг не любил проигрывать. Он опять задвигал челюстью, как будто пытался разжевать задними зубами кусочек кожи. Этот мужчина не хотел показывать, что его гордость уязвлена.
— Ладно, — наконец выдавил из себя Грэг. — Но ты знаешь, к кому обратиться, если что…
Мужчина зашагал прочь, нашел кнопку на столбе и, нажав ее, отворил ворота.
А потом он ушел…