Час расплаты

46

Лорен понятия не имела, как живет Балленкоа. Она воображала, что подонок ведет жизнь вампира. Днем он отсыпается, а по ночам бродит по городу. В первый раз, когда она приезжала к его дому, на дворе стояла серая предрассветная полумгла. Балленкоа тогда вышел из дома и уехал на своей машине. Он вел себя как обычный, вполне нормальный человек, спешащий на работу.

Для осуществления задуманного было бы неплохо, чтобы урода не оказалось дома. Пусть следит за какой-нибудь бедной, ничего не подозревающей молодой женщиной. Впрочем, глубоко внутри теплилась надежда, что Балленкоа все-таки дома. Лорен воображала себе, как он сидит беззащитный, представляла, как, приставив дуло пистолета к его голове, она потребует ответить на ее вопросы. Она уже видела, как пот выступает у него на лбу и ручейками стекает по его худощавому лицу, как стальное дуло тычется ему в висок, снова и снова напоминая о себе: я тебя убью.

Мысль заполучить такую власть над Балленкоа опьяняла женщину не хуже водки, которую Лорен выпила, чтобы набраться храбрости.

Стояла ужасная жара. Солнце заливало все вокруг ярчайшим светом. Лорен, что называется, была у всех как на ладони. Если ее не арестуют за нападение, то есть большая вероятность того, что посадят за взлом и незаконное проникновение.

Женщина отогнала от себя непрошеную мысль. О неудаче думать нельзя. Если Роланду Балленкоа удается безнаказанно вторгаться в дома своих жертв, если его намерения при этом темны и вызывают отвращение, то почему бы ей не сделать то же самое, но с благой целью?

Лорен оставила свою машину на противоположной стороне квартала, в котором находился дом Балленкоа, а сама приблизилась к бунгало, идя вдоль боковой улицы. Женщина шла, опустив голову и низко надвинув козырек бейсболки на глаза. Спортивная брезентовая сумка, ремень которой она перекинула через плечо, при ходьбе слегка била Лорен по бедру. В такой сумке вполне можно нести купленные у фермеров на рынке свежие овощи. На самом деле женщина сунула в нее несколько инструментов: отвертку, молоток и нож со сменными лезвиями. Этих орудий, по ее мнению, вполне хватит, чтобы проникнуть в чей-то дом.

Оделась Лорен Лоутон в джинсы, кроссовки и футболку. В бейсбольной кепке, солнцезащитных очках и с синяком на щеке женщину вполне могли ошибочно принять за студентку, возвращающуюся домой после летних занятий в Мак-Астерском колледже. Учитывая окружающую обстановку, она не казалась чужеродным человеком. Лорен сунула руки в карманы, ссутулилась. Сердце сильно колотилось в груди, но женщина старалась идти неторопливо, с несколько беспечным видом.

Вокруг царила тишина. Большинство живущих здесь людей, должно быть, днем работают. Женщина не заметила следов проживания маленьких детей — во двориках не валялись детские игрушки, никаких грязных велосипедов, мчащихся по улицам. Есть шанс, что за окнами кухонь не стоят молодые мамаши, наблюдая за своими чадами. Они не увидят, как Лорен будет медленно красться по переулку. Здесь жили люди, которые сами стригли себе газоны по вечерам и в выходные. Здесь не наткнешься на армию садовников, которые шныряют по лужайкам перед домами.

Лорен скользнула в переулок, поборов в себе желание оглянуться. Пройдя мимо крытого рубероидом сарая на задворках земельного участка, женщина развернулась и проскочила за угол. Затем, стараясь держаться как можно ближе к зарослям фикусов, она направилась прямиком к гаражу на одну машину в надежде, что, если Балленкоа сейчас дома, в окно с тыльной стороны бунгало он все же не смотрит.

Живая изгородь росла почти вплотную к задней стене здания. Женщина максимально приблизилась к строению и стала бочком пробираться к маленькому оконцу, расположенному посередине. Ветви цеплялись за ее одежду и царапали лицо, словно тысячи когтей разъяренных котов.

Наградой ей послужила возможность заглянуть внутрь пустого гаража. Если Балленкоа дома, то его автофургон должен стоять на улице. Но, объезжая квартал, она никакого фургона не заметила… А это значит, у нее есть время… Сколько? На этот вопрос никто ответить не сможет.

Выбравшись из живой изгороди, женщина быстрым шагом преодолела двор и встала перед дверью заднего хода. Старая деревянная дверь с девятью маленькими прямоугольниками стекла в верхней части. Красивая дверь, но вот в смысле безопасности — не очень надежная.

Лорен чувствовала, как дрожат ее руки, пока она копалась в своей спортивной сумке. На руках женщины были перчатки Лии для верховой езды. Мягкая, тонкая кожа, плотно облегающая пальцы. Вытащив из сумки рулон клейкой ленты, Лорен начала отрывать длинные полосы и наклеивать их на маленький стеклянный четырехугольник в нижнем крайнем углу возле врезного замка без ручки.

От любопытных глаз задний дворик жилища Балленкоа был должным образом защищен высокой живой изгородью с обеих сторон и сараем сзади, а со стороны переулка — деревянным забором, который сейчас был освещен ярким утренним светом. Если в этот момент никому в голову не придет пройтись по переулку, то Лорен могла чувствовать себя в относительной безопасности.

Вытащив из сумки небольшой молоток, женщина ударила по залепленному клейкой лентой стеклу. Сначала слегка… потом сильнее… и еще сильнее… После третьего удара Лорен почувствовала, что стекло в одном углу треснуло. Легкими ударами женщина прошлась по всей поверхности стеклянного прямоугольника, кроша и разбивая его на осколки. Впрочем, липкая лента не давала осколкам упасть внутрь дома.

Когда с одной стороны стекло было разбито и уже не держалось в раме, Лорен осторожно отвела скрепленные лентой осколки в сторону и продолжила дробить стекло до тех пор, пока в ее руках не оказалась полоса клейкой ленты, облепленная осколками.

Женщина осторожно положила битое стекло в полиэтиленовый пакет, завернула и сунула его в брезентовую спортивную сумку. Теперь, когда стекла не было, Лорен просунула в отверстие двери руку и открыла замок.

Затаив дыхание, женщина вошла в дом Роланда Балленкоа.

Единственным звуком во всем доме, не считая стука ее собственного сердца, было жужжание холодильника. Она проникла в крошечную кухоньку. Глаза подмечали детали. Кафельная плитка родом из тридцатых. Простые крашеные шкафчики. Столы, на которых ничего не лежало. В общем, очень утилитарно, без украшательств. Ни тебе списков продуктов, ни магнитика на дверце холодильника.

Внутри холодильника она обнаружила бутылку воды «Эвиан», пучок салата, бутылку яблочного уксуса и картонную упаковку творога. В буфете женщина нашла ростки пшеницы, отруби и витамины.

Лорен удивило то, что Балленкоа, оказывается, был поборником здорового питания. В ее голове с трудом укладывалось, что это чудовище оказалось человеком с обыкновенными человеческими потребностями, такими как пища и вода. Прежде Лорен придерживалась иного мнения, думая, что имеет дело с существом совершенно особого склада. Балленкоа должен питаться страхом и пить отчаяние своих жертв. Зачем такому существу витамин В? Такая тварь, как бешеная летучая мышь, должна спать в темном стенном шкафу, свешиваясь вниз головой.

Лорен и сама не знала, что ищет в бунгало. В любом случае ничего особенного она не обнаружила ни в столовой, ни в гостиной. Обстановка почти спартанская. Мебели совсем немного. Нигде не видно ни цветочного горшка, ни журнала, ни туфель, стоящих у входной двери. На столике — ни конверта, ни счета, ни флаера, ни письма от Эда Мак-Махона,[24] в котором говорилось, что выигрыш почти у Балленкоа в кармане.

«Здесь нет жизни», — пронеслось у нее в голове, пока женщина стягивала мягкие подушечки со стульев и бросала их на пол. Она не нашла даже сменной одежды или крошек, забившихся в складки дивана.

Что Балленкоа делает, когда не преследует женщин? Читает ли он? Слушает ли он музыку? Смотрит ли он телевизор? Даже намека на это здесь не было. Лорен подозревала, что Балленкоа где-то прячет большую подборку садомазохистских порнографических снимков. Она не сомневалась, что извращенец хранит фото девушек, за которыми он следит. Быть может, у него есть видеокассеты.

При мысли, что она может найти фотографии Лесли или видеозапись того, что Балленкоа с ней сделал, женщина почувствовала прилив дурноты. Конечно, ей хотелось найти в доме хоть что-то, что поможет доказать причастность извращенца к похищению ее дочери, но в то же время перспектива такого рода находки пугала Лорен.

Пройдя по узкому коридорчику, женщина остановилась на пороге ванной комнаты, испытывая инстинктивное отвращение при мысли, что ей надо будет туда заходить. Хотя Лорен предполагала, что ванная комната окажется такой же безжизненной и безупречно чистой, как и другие помещения этого дома, женщине не хотелось уподобляться Балленкоа. Зная, что извращенец наверняка позволял себе все, когда проник в ее дом, Лорен не собиралась рыться в грязном нижнем белье Балленкоа или ложиться голой в его постель.

Спальня действительно оказалась почти такой же необитаемой, как и весь дом. Войдя в эту комнату, Лорен первым делом опустилась на четвереньки и заглянула под кровать, которая была по-военному опрятно застелена.

Она готова была увидеть лежащий там труп чьей-то дочери или, если и не труп, по крайней мере ящик, в котором лежала бы очередная жертва маньяка — живая или мертвая.

Ящика не было. Ничего под кроватью не лежало. Там не было даже пыли.

Одежда в идеальном порядке висела в стенном шкафу — рубашки, штаны, куртки. Цветовая гамма — от ярких до темных тонов. Внизу аккуратно выставлены туфли. Три пары. Носки и трусы — в ящике комода. Футболки идеально сложены, как на витринах у «Гэп».[25]

Мир Роланда Балленкоа оказался идеально упорядоченным. Лорен просто выводило из себя, что этот урод, превративший ее жизнь в сплошной хаос, оказался таким чистюлей. Женщина решила, что должна заставить Балленкоа на собственной шкуре почувствовать, каково приходится ей. Лорен принялась разрушать определенный Балленкоа порядок вещей. Начала она с кровати.

Стащив покрывало с постели, женщина отбросила его в сторону. Подушки полетели на пол. Выдернув уголки простыней, заткнутые под матрас, Лорен отправила их на пол и хорошенько по ним потопталась. Пусть отпечатки грязных подошв ее кроссовок останутся на чистой ткани.

Женщина понимала, что все это несерьезно, что она впустую тратит время, но осквернение жилища Балленкоа поднимало ей настроение. Когда Лорен повытряхивала его одежду из ящиков и сорвала с плечиков, бросая все в кучу, ей захотелось на нее помочиться. Так собаки метят свою территорию. Но потом Лорен пришло в голову, что такой извращенец, как Балленкоа, возможно, будет даже доволен подобного рода выходкой.

Когда он побывал в ее доме, то ничего подобного себе не позволил. Впрочем, Лорен все равно выбросила всю ту одежду, которой касались его руки. Она разбила стакан, из которого Балленкоа пил. Женщина избавилась от постельного белья в доме и не позволила ни себе, ни Лии спать на матрасах, которых он касался. Чувство осквернения, надругательства над ней было почти настолько же сильным, как если бы Балленкоа прикоснулся непосредственно к ее голому телу.

Лорен отступила на пару шагов и полюбовалась делом своих рук, воображая, как ему будет мерзко, когда он все это увидит.

Как тебе это нравится, Роланд? Я вторглась в твой мир. Я лапала твои вещи. И ты не смог мне помешать.

Женщина преисполнилась чувством собственной значимости при мысли о том, что делает. То же самое должен был ощущать ее враг, когда бродил по ее дому и брал в руки ее вещи. Упоенная чувством власти, Лорен вытащила ящики из комода и вытряхнула из них вещи, проверяя, не прикреплено ли скотчем что-нибудь к их днищу. Ничего. Женщина просунула голову в образовавшуюся пустоту комода и посмотрела вверх. Ничего. Лорен отодвинула комод от стены и заглянула с тыльной стороны. Ничего. Перевернув комод, она заглянула и туда. Ничего.

То же самое Лорен проделала и с ночным столиком. Ничего. Потея и ругаясь, женщина с трудом приподняла матрас и скинула его с деревянной рамы. Ничего.

Обуреваемая злобой и раздражением, Лорен вытащила нож со сменными лезвиями и распорола матрас посередине, словно потрошила огромную рыбину. Ничего. Женщина раскромсала подушки, засыпав все вокруг перьями. Ничего.

Чувство разочарования охладило ее. Женщина замерла и уставилась на разгром, который только что учинила. Опрокинутый вверх тормашками комод. Распотрошенный матрас, выставивший на всеобщее обозрение свои «кишки». Она скинула с деревянной рамы кровати все, что на ней оставалось, и оглядела ее со всех сторон. Ничего.

Где же человек такого склада ума, как Балленкоа, мог устроить себе тайник? Сначала, впрочем, стоит подумать о том, что же она все-таки ищет. Учитывая, какие сексуальные извращения терзают Балленкоа, Лорен казалось, что этот тип должен хранить у себя сувениры замученных им жертв или их фотографии. В спальне ему было бы проще простого фантазировать и удовлетворять свои грязные потребности. Он должен хранить свои сувениры так, чтобы никто их не увидел, но в то же время они всегда должны быть под рукой.

Женщина осматривала комнату на уровне своего роста и ниже, но рост Роланда Балленкоа составляет шесть футов и три дюйма. Если он поднимет руку вверх, то сможет выиграть еще несколько дюймов.

Задрав голову, Лорен огляделась и заметила решетку вентиляции. Настроение у нее сразу же улучшилось. Взобравшись на стул, женщина с помощью отвертки сняла решетку. Ничего.

Лорен отвернулась, уже готовая прекратить свои поиски, когда взгляд ее остановился на старом, вышедшем из употребления электрическом обогревателе, встроенном прямо в стену. Прибор оказался высоким и узким. Уродливо погнутый металл был окрашен в тот же цвет, что и стены спальни. Ржавчина, подобно старой коросте, проступала на месте вмятин. Кажется, им давным-давно никто не пользовался.

Лорен занялась винтами, поверх которых уже не единожды наносили краску. Она слоилась и отваливалась от металла. В местах возле винтов видно было, что их совсем недавно выкручивали и опять закручивали. Здесь Балленкоа допустил грубую ошибку. Наконец-то. Винты выкручены. Они без труда поддались, и вскоре женщина сняла с обогревателя переднюю панель.

Ее сердце забухало в груди. За завитками старых нагревательных спиралей засунуты были четыре книги в красивых кожаных переплетах. На обложках аккуратным почерком выведены даты.

Страх заполнил сердце Лорен, когда женщина потянулась к записной книге, датированной октябрем 1985 — октябрем 1986 годов.

Дрожащими руками она ее развернула. На первой странице стояла дата: 1 октября 1985 года. На первый взгляд, это походило на адресную книгу. Почерк был до странности аккуратным и мелким. Буквы имели округлую форму.

Записи продолжались страница за страницей, перемежеванные тщательно прорисованными картами и планами домов.

По телу женщины побежали мурашки. Лорен захотелось отбросить записную книгу прочь, когда она осознала, что именно держит в руках. Каталог… каталог девушек, которые встречались ему… Впечатления об их внешности… Факты их личной жизни, которые он узнал… Извращенец наблюдал, следил за этими девушками и молодыми женщинами. Он знал, где и с кем они жили, знал рабочее расписание членов их семей.

Листая страницы, Лорен добралась до апреля 1986 года. Кровь в венах похолодела, а тугой комок подступил к горлу.

Написанное расплылось у нее перед глазами. Голова резко мотнулась в сторону. Ей захотелось блевать. Вот так извращенец воспринимал ее ребенка. Вот что ему нравилось в ней, а что не нравилось. В записи вскользь упоминалась Лия и появление Ланса у кромки поля после матча. Фактор риска он измерял в 7 баллов. Еще извращенец упоминал, что Лесли, кажется, предоставлена довольно большая свобода передвижения.

Лесли была юной девушкой шестнадцати лет. Лорен и Ланс предоставляли ей определенную свободу, которую сопровождала неизменная ответственность. Лесли всегда уведомляла родителей, где и с кем она будет в то или иное время. Только незадолго до исчезновения старшая дочь начала взбрыкивать и выказывать свой норов. Обычное бунтарство подростка. Лесли ни разу не прикоснулась к наркотикам и алкоголю. С мальчиками она встречалась только вместе с подружками. Лишь единожды, нарушив запрет, Лесли сбежала из дома, и Роланд Балленкоа воспользовался своим шансом.

Борясь со слезами, Лорен захлопнула записную книжку и застыла посреди спальни Роланда Балленкоа, не зная, что делать дальше. Если она отвезет этот каталог Мендесу, что будет делать с ним детектив? Первым делом он спросит, откуда это у нее.

Какое ему может быть дело, каким образом она добыла эти записные книжки? Главное то, что эта запись доказывает. Балленкоа интересовался Лесли. Он интересовался многими девушками, но только одна из них пропала.

Нет, его записи ничего не доказывают, но в то же время Лорен была уверена, что Балленкоа ужасно огорчится, когда узнает, что их похитили. Он тщательно прятал свои старые каталоги. Если она похитит записные книжки, извращенец постарается их вернуть. Что же он сделает ради того, чтобы заполучить их?

Лорен вырвала страницу из записной книжки и принялась писать ручкой, которую нашла в ящичке ночного столика. Она положила записку посередине брошенного на пол матраса.

Где-то близко хлопнула, закрываясь, дверь автомобиля.

Она вздрогнула, словно рядом грянул орудийный выстрел.

Если это Балленкоа, то нельзя возвращаться обратно через гостиную и кухню к черному ходу.

Женщина схватила все четыре записные книжки и сунула их себе в спортивную сумку. Сердце так сильно билось в груди, что у нее закружилась голова. В комнате не спрятаться.

Лорен подошла к окну, выходившему на задний дворик. В руках чувствовалась слабость. Женщина схватилась за защелку.

Может, дверью хлопнул незнакомец, остановивший свой автомобиль где-то поблизости. А может, это сосед, или продавец, или миссионер, пришедший принести в этот дом благую весть.

Звякнул ключ, вставленный в замок входной двери.

Старую оконную раму заело, и женщина изо всех сил поддела ее.

Наконец она поддалась, поползла вверх, и Лорен выскочила наружу.

Приземление было жестким. Она ударилась плечом, откатилась в сторону, застонала и с трудом поднялась на ноги. Спотыкаясь, Лорен добежала до сарая и нырнула за него.

Дышала она тяжело, со свистом. Воздух обжигал женщине легкие. Сердце бешено колотилось в груди. Ноги отяжелели. Лорен прижала руку к животу. Пистолет оказался на месте. Спортивную сумку она тоже не потеряла.

Где сейчас Балленкоа? Вошел ли он уже к себе в спальню? Увидел ли он царящий там разгром? Заметил ли он записку? Видел ли Балленкоа, как она бежала от него?

Лорен не знала, да и задерживаться слишком долго для того, чтобы выяснить, не собиралась. Балленкоа уже мог бежать к ней по заднему дворику, пока она сейчас пытается справиться с одышкой.

Если Лорен побежит налево, кратчайшим путем к машине, то Балленкоа, бывший уже на заднем дворике, увидит ее. Если она свернет направо и припустит по переулку, бежать ей придется далеко. Балленкоа легко догонит ее.

Быстро соображая, Лорен Лоутон преодолела оставшиеся тридцать футов и свернула налево. Ветви двух рядов живых изгородей хлестали и цеплялись за одежду. С трудом продираясь по узкой тропинке, Лорен выскочила на тротуар в пятнадцати футах от своего БМВ.

Она не знала, видит ли ее кто-нибудь. Женщина молилась Богу, чтобы никто не позвонил в управление шерифа и не настучал на подозрительную особу, которая носится вблизи их домов.

Внутри машины женщина почувствовала себя в относительной безопасности. Впрочем, ее руки сильно дрожали, когда Лорен старалась попасть ключом в замок зажигания. Двигатель кашлянул и заурчал. Лорен включила сцепление и, подавив желание дать полный газ, позволила автомобилю медленно отъехать от бордюрного камня. Даже пребывая в столь возбужденном состоянии, женщина понимала, что привлекать к своей особе всеобщее внимание ни в коем случае нельзя.

В своем воображении женщина воскресила записку, которую она оставила на матрасе Роланда Балленкоа: «Теперь у меня есть то, что нужно тебе».