Час расплаты

35

— Дядя Тони! Дядя Тони!

Мендес заулыбался при виде мчащихся к нему детей Леоне. Нагнувшись, он схватил Хейли и поднял ее высоко вверх. Как раз вовремя. Маленький Энтони подобно тарану врезался в ноги детективу.

— Привет, ребята!

— Я не ребенок! — возмутилась Хейли. — Я девочка!

— Ты не девочка, а маленькая принцесса!

Хейли расцвела в улыбке.

Энтони скакал на месте, высоко взмахивая ногами в воздухе, словно ниндзя.

— Я мальчик!

Мендес взъерошил волосы своему крестнику.

— Разумеется, парень!

— Дядя, Тони! Мы ездили в зоопарк в Санта-Барбару! — восторженно сообщила Хейли. — Мне подарили жирафа, а Энтони — гориллу. Не настоящих, конечно, игрушечных.

Мальчик немедленно начал прыгать, как горилла, наполнив прихожую «обезьяньими» криками.

— Классно! — сказал Мендес. — А что еще вы видели?

— Мы видели зебр и леопардов. Я помогла папе покормить жирафа. Он меня лизнул! У него такой большой язык!

Мендес рассмеялся. Хейли Леоне была милым, очень живым ребенком. Она совсем не походила на ту девочку, которую он когда-то видел. В возрасте четырех лет Хейли стала единственным свидетелем жестокого убийства и расчленения собственной матери. Извращенец придушил Хейли. Та потеряла сознание, и убийца оставил ребенка умирать. Когда Мендес впервые увидел девочку в больничной палате, та, только что выйдя из комы, визжала от ужаса. Только Анне удалось успокоить ребенка.

В прихожую, радушно улыбаясь и вытирая руки ярко-желтым кухонным полотенцем, вошла Анна Леоне.

— Как раз вовремя, — поднимаясь на цыпочки для того, чтобы поцеловать Мендеса в щеку, сказала Анна. — Они только что проснулись.

— Я не спала, мама, — возразила Хейли. — Днем спят только такие малыши, как наш Энтони.

— Я не малыш! Я лев! — возмутился мальчик.

Он зарычал и, сжав ручки наподобие когтистых лап, замахал ими.

— Ты останешься на ужин? — спросила Анна. — Винс поджарит мясо на гриле.

— Слушаюсь, мэм, — ставя Хейли на землю, сказал Мендес. — А где босс?

— У бассейна. Пошли. Я налью тебе что-нибудь выпить.

Женщина направилась к бассейну. Впереди мчался младшенький. Когда Энтони побежал за рыжевато-коричневым котом, мать крикнула, чтобы сын прекратил преследовать животное. Кот, подняв хвост трубой, бросился прочь.

Мендес познакомился с Анной во время расследования убийств по делу «Не вижу зла». Тогда она была учительницей в начальной школе Оук-Кнолла. Симпатичная, уравновешенная, сильная, смело выступающая на защиту своих учеников… Мендес даже подумывал над тем, чтобы пригласить женщину на свидание, когда расследование закончится, но потом в город ворвался Винс и закружил Анну в своем вихре. У Мендеса не было ни единого шанса.

Со стороны казалось, что они, как говорится, не пара. Сейчас Винсу исполнилось пятьдесят два года. Он был на двадцать лет старше своей жены, но супруги, несмотря на разницу в возрасте, жили душа в душу. Брак их был куда прочнее большинства известных Мендесу. Это вызывало некоторую зависть.

— Теперь у нас появилась еще одна общая знакомая, — сказала Анна, когда они вошли в большую, залитую солнечным светом кухню. — Лорен Лоутон.

— Она тебе звонила? — удивленно спросил мужчина. — Я дал ей твою визитку, но сомневался, что она тебе позвонит.

— Она и не позвонила. Это Венди нас познакомила. Она подружилась с дочерью Лорен. Оказывается, они вместе катаются на лошадях.

— Что ты о ней думаешь?

— О Лорен? Мне кажется, жизнь жестоко с ней обошлась, — дипломатично ответила Анна.

— Точно. Она обращалась к тебе за… помощью?

— Не думаю, что Лорен станет ходить ко мне на приемы… По крайней мере, в ближайшее время. Она слишком занята тем, чтобы, балансируя на краю пропасти, не сорваться вниз, и вряд ли обратит внимание на протянутую ей руку помощи. Но мы беседовали. Я сказала, что она может прийти ко мне, когда сочтет, что настало время. Большего для нее я все равно сделать не смогу. Во всяком случае, сейчас.

— Не думаю, что она способна разобраться в себе, потому что ее душевные раны еще не затянулись, — сказал Мендес. — До тех пор, пока в ее деле не поставят последнюю точку, какая бы она ни была, Лорен так и будет балансировать над пропастью.

Анна согласно кивнула. Лицо ее стало грустным.

— Я помню, что передавали в новостях, когда пропала ее дочь. Я сама мать. Хуже этого и придумать нельзя. А потом она потеряла мужа. У меня сердце разрывается. Все равно что видеть тонущего человека и не иметь возможности его спасти.

Приоткрыв дверцу холодильника, женщина поинтересовалась:

— Вина или пива?

— Мне бы не… — начал Мендес.

Анна бросила на мужчину лукавый взгляд. Ее губы растянулись в полуулыбке.

— Я знаю, что ты не на дежурстве.

Мужчина нахмурился.

— Спасибо. Тогда бутылочку «Дос эквис».

— Привет, парень! Что ты делаешь здесь в компании моей жены?

Когда-то Винс Леоне начинал свою карьеру в полицейском управлении Чикаго. Хотя из Города Ветров он уехал давным-давно, акцент так и остался с ним навсегда.

Войдя в кухню, мужчина сразу же предъявил свои права на Анну, обняв ее за талию и поцеловав в лоб. Женщина улыбнулась. Шести футов и трех дюймов роста, атлетического телосложения, с пышной шевелюрой слегка вьющихся пепельных волос, Винс был довольно привлекательным мужчиной. Усы прикрывали небольшой шрам округлой формы на щеке. Шрам остался на месте входящего отверстия пули двадцать второго калибра. Стрелял в него грабитель. Пуля так и осталась в его голове. В других отношениях Винсу Леоне везло. Со времени его первого появления в Оук-Кнолле он прямо-таки расцвел. Семейная жизнь пошла ему на пользу. Теперь мужчина был в прекрасной физической форме и в отличном расположении духа.

— Ты говорил по телефону с Колом? — криво усмехнувшись, спросил Мендес.

— Я видел его в спортзале сегодня утром. Он рассказал мне, что этот клоун Балленкоа угрожал тебе. Может, лучше поберечься, сынок?

— А тем временем Балленкоа будет терроризировать Лорен Лоутон, — мрачно произнес Мендес. — Я не могу даже следить за ним, иначе этот ублюдок начнет вопить, что его преследует полиция, — пожаловался он. — Сегодня я узнал, что городские власти Санта-Барбары заплатили ему пятьдесят тысяч, лишь бы он заткнулся и убирался куда подальше. Сначала он переехал в Сан-Луис-Обиспо и стал угрожать местным копам, что подаст на них в суд. А теперь он у нас.

— Представляю, в каком кошмаре должна сейчас жить Лорен, — сказала Анна, протягивая Мендесу баночку пива.

— Мне и представлять не надо, — ответил детектив. — Я сам видел, в каком она состоянии. Лорен висит над пропастью. Ногти на пальцах сломаны. Если мы не сможем разобраться с этим ублюдком и как-то успокоить женщину, рано или поздно случится непоправимое.

— Дядя Тони! Посмотрите на моего жирафа! — закричала Хейли, вбегая в комнату с мягкой игрушкой размером вполовину ее роста.

Энтони бежал за девчушкой. Над головой он держал игрушечную гориллу.

Мендес присел на корточки, чтобы лучше все рассмотреть.

— Красивенькая, дорогуша.

— И моя тоже? — громко спросил Энтони.

— И твоя!

— Но я не дорогуша.

— Нет, не дорогуша. Ты Винсент-Энтони Леоне, — заверила сына Анна.

Нагнувшись, женщина обняла и поцеловала малыша.

— Нет, я горилла!

Хейли взобралась на высокий табурет с мягким круглым сиденьем.

— Папа, расскажи дяде Тони, как жираф лизнул меня.

— Конечно, расскажу, Хейли, — кладя свою большую руку на растрепанные кудряшки дочери, пообещал Винс. — Но чуть позже, хорошо? А сейчас мне и дяде Тони надо обсудить кое-что серьезное. Оставайся здесь. Помоги маме воспитывать братика. Договорились?

Хейли жалобно закатила свои большие карие глаза.

— Этот брат!

Винс плеснул себе в стакан каберне из стоящей на длинном кухонном столе бутылки, а затем направился к плавательному бассейну.

— Я уже говорил сегодня, насколько тебе повезло в жизни? — открывая баночку с пивом, спросил Мендес.

— Нет, но жизнь действительно прекрасна, — заулыбался Винс.

Он присел на стоявшую возле бассейна L-образную скамейку, на которой лежали диванные подушки.

Мендес пристроился с другой стороны скамейки.

— Как Анна? Выглядит она просто превосходно.

— Утром немного подташнивало. Устает быстрее, чем раньше. И перестань засматриваться на мою жену, — бросив на собеседника полушутливый, полусердитый взгляд, сказал Винс. — Тебе надо найти хорошую девушку и остепениться, Энтони.

Мендес хлебнул пива.

— Да… верно… Твоя правда.

Наступила неловкая тишина.

— Сара просто еще не готова, — деликатно заметил Винс.

Сара Морган. Мать Венди. Красавица Сара Морган. Женщина с русалочьими волосами и васильковыми глазами. Раненая птичка, нуждающаяся в защите. Мендес был бы совсем не прочь ее защищать.

— Думаю, что со временем она успокоится, — продолжал Винсент. — Ей нужно подождать… Ей надо побыть наедине с собой. Стив принес ей много горя.

Мендес покачал головой.

— Нет, этого никогда не будет, Винс. Но я ничего… справлюсь… Я появился в ее жизни, когда Сара переживала не самые лучшие времена. Каждый раз, когда эта женщина смотрит на меня, она невольно переживает все то, через что ей пришлось пройти. Блин! Я и сам этому поспособствовал, когда стал подозревать ее мужа.

Впрочем, отрицать, что он немножко влюблен в Сару Морган, не стоило. Винс все прекрасно понимал, но решил не заострять на этом своего внимания.

— Расскажи о Роланде Балленкоа, — предложил Винс.

Мендес поведал другу все, что он узнал из папок полицейского управления Санта-Барбары и из разговоров с детективом Таннер. Леоне слушал с острым, словно лазер, вниманием.

— Классический случай во многих отношениях, — наконец сказал Винс. — Сшитый по мерке психопат. Вырос без матери. Женщина, которая его воспитала, сердечностью не отличалась. Никто из мужчин не занимался его воспитанием.

— Думаю, когда Балленкоа был еще несовершеннолетним, с ним кое-что случилось. Это оставило отпечаток и повлияло на всю его дальнейшую половую жизнь, — предположил Мендес.

Винс кивнул.

— Вполне возможно, хотя я знаю случаи, когда опрашиваемые утверждали, что имели сексуальные фантазии, связанные с насилием, еще в очень раннем возрасте, но при этом не подвергались насилию сами.

— Или сексуальным домогательствам.

— Или сексуальным домогательствам, — принимая игру слов, согласился Леоне. — В любом случае юный Роланд начал с подглядывания и небольших извращений, а потом, вполне возможно, поторопил переход собственности от тети к себе любимому.

— И это сошло ему с рук.

— Подобного рода успех весьма опасен, — заметил Винсент. — Я бы хотел посмотреть стенограмму его допроса.

— Если она вообще существует… Дело двадцатилетней давности. Причем, все это произошло в медвежьем уголке… Та еще глушь…

— Двадцать лет не такая уж давность, сынок. В те времена отчеты уже не высекались на каменных скрижалях.

— Но и на видео в то время никто допросы не снимал, — возразил Мендес. — Да и на аудио, кажется, тоже. Тысяча девятьсот семидесятый год. Господи, что же тогда было? Граммофоны?

— Мне давно нужно было тебе хорошенько врезать, — посмеиваясь, произнес Винс.

— Ну-ну… Быть может, однажды у тебя появится шанс, — принял шутливый вызов Мендес. — Только пообещай, что не упадешь и не сломаешь себе берцовую кость. Я не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я погубил легенду.

Они любили пошутить. Учитывая, какое давление люди их профессии испытывают каждый день, это неудивительно. Без смеха им не обойтись. Мендес отхлебнул пива. Винс пригубил вина.

— Ну ладно, — произнес Леоне. — И на сколько Балленкоа загремел в тюрягу за свои проделки?

— На пятнадцать месяцев в окружную тюрьму. Он пытался принудить пятнадцатилетнюю девочку к оральному сексу.

— Они встречались?

— Нет. Девочка приехала в гости к двоюродным сестрам, которые жили по соседству с нашим парнишкой. Они виделись пару раз на пляже. Девочка шла однажды по парку и натолкнулась на Балленкоа. Он затянул ее под навес для склада и попытался заставить ему отсосать. Девочке удалось вырваться и убежать. Он утверждал, что никакого насилия с его стороны не было, что девочка сама этого хотела, но из-за ее несовершеннолетия дело все равно должно было быть передано в суд.

— Пятнадцать месяцев — большой срок для новичка, — заметил Винс. — За это время можно пройти не один курс повышения преступной квалификации.

— И завести друга, которого полиция допрашивала после гибели его тети, — вставил Мендес. — Майкл Крейг Хьюстон. Паршивая овца в семье вполне добропорядочных родителей. У него был длинный список не особенно социально опасных преступлений: хулиганство, драки, незаконные проникновения, наркотики и мелкие кражи. Ничего серьезного… никаких сексуальных извращений… Они вдвоем вышли из тюрьмы и поселились у тети Балленкоа в домике для гостей. Они обеспечили друг другу алиби на уикенд, когда умерла его тетя.

— Не такой уж редкий случай, когда два подонка находят друг друга, чтобы совершить преступление, — сказал Винс.

— В результате которого они получили кругленькую сумму, — съязвил Мендес. — Балленкоа завладел наследством тети и перебрался в Сан-Диего, где начал играть в фотографа и параллельно заниматься своими любимыми делами — подглядывать за девушками, проникать в чужие дома и воровать женские трусики.

— А как с насилием?

— Ничего похожего.

— В тот период ему было лет двадцать пять или под тридцать? — спросил Винс.

Мендес кивнул.

— В Санта-Барбару он переехал в восемьдесят четвертом. Тогда ему уже исполнилось тридцать два года.

— В девятнадцать — попытка изнасилования, после этого, быть может, — убийство… А потом он довольствуется тем, что нюхает грязные трусы? Не очень-то верится, — нахмурившись, произнес Винсент.

Мендес пожал плечами.

— По крайней мере, его ни разу за этим не поймали. Я позвонил детективу, который вел дело, за которое нашего мальчика упекли за решетку. Он думает, что Балленкоа относится к категории «садовых извращенцев». Он жил один, без подружки, всегда предпочитая вести себя как можно более незаметно для окружающих.

— А потом он переезжает в Санта-Барбару и совершает идеальное преступление, похищая девочку прямо на улице. Создается впечатление, что ее украли инопланетяне, прилетевшие к нам на своей тарелке. Нигде и следа не осталось. Никаких полезных улик. Не верю. Когда имеешь дело с новичком, то чаще всего преступление совершается без заранее обдуманного плана, при благоприятном стечении обстоятельств. У такого преступника напрочь срывает крышу, и он всегда совершает много ошибок. А этот тип ни в чем не прокололся.

— У него хватало времени, чтобы довести замысел до совершенства, — возразил Мендес. — Этот человек дотошен в мелочах. Не мог ли он в течение долгих лет сотни раз прокручивать в голове каждую деталь предстоящего преступления, а потом, когда представилась возможность, все сделал в лучшем виде?

— Вполне вероятно, — подумав, согласился Винс. — Об этом свидетельствует тот магнитофон, которым он тебя прижучил.

— Ему нравится играть людьми. В любом случае появляться в доме Лоутонов после того, как он уже подпал под подозрение, было безумием.

— Полнейшим, — вновь согласился с ним Винс. — Балленкоа самонадеян. Ему нравится показывать всем вокруг, какой он хитрый сукин сын. Если он повинен в исчезновении Лесли Лоутон и это сошло ему с рук, большего кайфа для него вообще быть не может. Было бы глупостью думать, что он остановится. Еще большей глупостью было бы полагать, что до этого он никого не похищал. Тебе надо будет съездить в Сан-Диего и переговорить с тамошними детективами. Выясни, не было ли в городе нераскрытых похищений или попыток похищений, которые можно каким-то образом связать с Балленкоа. Я позвоню моим приятелям в ПЗЛСНП. Они расширили свою базу данных. Теперь она также включает похищения и преступления на сексуальной почве.

Первоначально задачей программы по задержанию лиц, совершивших насильственные преступления, был сбор данных на перемещающихся с места на место серийных убийц, пересекающих границы юрисдикции. В базе данных содержались описания мест совершения преступлений, внешности подозреваемых и характерные особенности убийств. Аналитики ПЗЛСНП подвергали анализу имеющуюся у них информацию в поисках похожих преступлений. То, что программа впоследствии стала национальным банком сведений обо всех видах преступлений, связанных с насилием над людьми, стало приятной новостью для правоохранительных органов страны.

Но пока эта информация была доступна лишь сотрудникам ФБР. Конечно, официально Винс находился на пенсии, но двери в бюро до сих пор широко открывались перед ним в память о том, кем он был прежде. Никто не стал бы отказывать Винсенту Леоне в его просьбе.

— Отлично.

— Я знаю одного специального агента, который работает сейчас в Сан-Диего. Я позвоню ему.

— Спасибо, — поблагодарил Мендес. — До сих пор Балленкоа всегда выходил победителем. Будем надеяться, что самоуверенности у него не поубавилось. Он приехал сюда вслед за Лорен Лоутон с определенной целью. Ни за что не поверю, что он удовлетворился одними психологическими наездами на эту женщину.

— Ты прав, — подтвердил Винс. — Этот Балленкоа точно что-то задумал. Вопрос только в том, когда это случится. Что ты собираешься предпринять?

— Помощники шерифа во время дежурства будут высматривать автофургон Балленкоа. Мы теперь усиленно патрулируем улицу, на которой живет Лорен Лоутон. Я и Билл собираемся поработать с этими нашими взломами и проникновениями. Таннер займется тем же самым в Санта-Барбаре. Если мы сумеем привязать его к одному из этих правонарушений, то, по крайней мере, по улицам нашего города он ходить больше не будет.

— Не могу точно сказать тебе, сколько убийц попалось только на том, что они поехали на красный свет или не зажгли задних фар.

— Если мы сцапаем его на взломе с проникновением, это даст нам право на обыск. А потом — кто знает? Допустим, Балленкоа сядет за взлом, и тогда мы получим отсрочку. За это время технологии идентификации ДНК могут продвинуться достаточно далеко, так что, проанализировав частичку крови, обнаруженную в его автофургоне, мы наверняка докажем его причастность к исчезновению Лесли.

— Печально, что тем самым мы надеемся и на то, что шестнадцатилетняя девочка мертва, — заметил Винс.

— Да уж, — согласился с ним Мендес. — Но я думаю, что и ты понимаешь: в этой истории счастливого окончания не будет.