На катере, на который её на руках занес Лео, Вик еще держалась — не засыпала. Сидела на жесткой, неудобной скамье, пытаясь не горбиться, иногда резко проваливалась как под лед в кошмары, полные мрака и гнили, выныривала, вздрагивая и оглядываясь, молчала, прислушивалась к разговорам окружающих мужчин…
Стилл буквально атаковал Брока:
— И когда ждать твоего возвращения?
— Как только, так сразу… — попытался уйти от ответа Брок. Одли пробормотал:
— Это как бы не от него зависит.
Стилл же не отстал:
— Брок, ты заметил — ни у кого не было даже вопроса: а что ты делаешь на Оленьем? Для всех ты был на своем месте, словно увольнения не было. Даже присутствие неры Ренар, о которой все в курсе, вызывало больше вопросов, чем твое. Ты для всех по-прежнему свой. Ты должен вернуться.
— Ммм… — попытался отделаться привычным мычанием Брок, так что пришлось Одли снова вмешиваться:
— Сбавьте обороты, парни. Вы мешаете нашей Вик отдыхать.
Она даже попыталась возразить, что они не мешают, но сил не было. Даже думать было сложно. Мысли копошились одна за другой, цепляясь в странном порядке: парень-альбинос, Блек, Маркус, телефоны и обеты, — сталкиваясь друг с другом, как скалы, с диким пульсирующим грохотом приближающейся головной боли, но делать выводы, что-то сопоставлять, анализировать не хотелось. Не моглось, как говорил Шарль. Новое расследование оглушило её своей необъяснимой жестокостью, и хотелось одного — тепла. Чай. Плед. Человеческое живое прикосновение. Все равно что… И ни о чем не думать, хотя бы один вечер.
В паровике, прислонившись к острому, неприспособленному для сна плечу Брока, Вик все же заснула, погружаясь в мутный, липкий кошмар, сотканный из острых осколков сегодняшнего дня, причиняющих сильную боль.
Улыбающийся, еще живой Ривз.
Стонущий от боли Брок, длинный, нескладный, худой, с множеством старых и свежих ран.
Нервный Маркус, ищущий и не находящий в толпе Блека.
Воспитанный, сдержанный на людях Блек.
Неизвестный мертвый парень-блондин с отпавшей челюстью, из-за чего видна его страшная тайна — ему удалили даже язык.
И снова Маркус: «Пожалуй, вам все равно не угадать…»
И тела, тела, тела женщин, тянущих свои руки к Вик в непонятной мольбе…
Кажется, она даже застонала, просыпаясь на миг. Во всяком случае она услышала тихое броковское:
— Шшш… Это все всего лишь сон… — Он обнял её, прижимая к себе и устраивая голову Вик себе на плечо, чтобы спать стало удобнее. — Отдыхай…
Вик помнила, что нериссы никогда не позволяют себе спать в присутствии чужих, но тут чужих не было. Была лишь дикая усталость и желание хоть на миг скрыться от ставшего мрачным и недобрым мира.
Парни, Лео и Одли, еле слышно перешептывались, стараясь не мешать Вик.
— Ну, за Гилла можно не волноваться — явно дополз до отца Маркуса. — Это Одли.
— Ага… — это Лео.
— Ммм? — это лапидарный Брок.
— Иначе от кого бы отец Маркус узнал о Блеке? Только Гилл и мог сказать. Значит, проклятье с него точно сняли. — это снова Одли.
Вик нахмурилась, хотела возразить, что все не так однозначно, но Брок легонько укачал её, погружая в сновидения, полные тлена и улыбающегося Маркуса.
Как она попала домой, Вик не знала. Только вынырнула из топкого омута кошмарных снов мокрая от пота и слез. Эван спал, прижав её к себе, и потому было отчаянно жарко под тяжелым шерстяным одеялом, вдобавок она так и была в теплом фланелевом комбинезоне, сейчас пропахшем потом, гнилью и сырым запахом земли, который не перебивал даже аромат роз.
Она осторожно выпуталась из объятий Эвана — он как восьминог снова и снова пытался поймать ускользающую Вик.
— Солнышко… — хрипло из-за сна пробормотал Эван.
— Спи… — Вик осторожно погладила его по голове. — Я скоро вернусь.
Механит на прикроватном столике сиял во тьме, показывая два часа ночи.
Вик, прихрамывая и еле проглатывая стон боли — нога отказывалась двигаться, — дошла до уборной. Тут же взвился эфир, опутывая теплым, мягким одеялом обезболивания — Брок или не спал, или проснулся из-за Вик. Она включила свет в уборной, стащила с себя мокрый нательный комбинезон, включила душ и шагнула под его теплые струи. Да, душ по ночам не рекомендовался — это же лечебная, а не гигиеническая процедура, доктора были против душа даже по вечерам — он сбивал ритмы сна, но ждать, пока наполнится ванна Вик не могла. Она стояла с закрытыми глазами под тугими теплыми струями и надеялась, что страхи унесутся прочь, как исчезает с шумом вода в душевой.
И снова перед закрытыми глазами мчалось то, что додумать вечером она не смогла.
Мертвый парень-альбинос.
Отец Маркус со своим запретом на пользование телефоном.
Его голос так напоминающий голос Дрейка.
Его созвучные мыслями Вик фразы.
Его волнение, когда он искал и не находил Блека и Фейна в толпе.
Гневное фейновское «разеваете рот, как рыба!».
Проклятье на Полин, которое Маркус так легко, без прикосновений обнаружил.
Его неслышимый голос, пока он не заметил Вик.
Снова парень-альбинос с отрезанным языком.
Вик подалась назад, выныривая из воды.
— Менталист…
Она стояла и сама не верила себе.
Снова и снова прокручивая в голове слова Маркуса. Слова ли это были?
«Не каждый инквизитор — некромант». Если ты нем, то ты не можешь призвать душу — мысли не слышны на небесах.
«Именем храма и короля, вы арестованы». Он мог узнать случившееся с Броком только из мыслей Вик. Как узнал о голосе Дрейка, о том, как лучше всего расположить к себе, о проклятье на Полин и многое, многое другое. И обет с телефоном тогда становится понятен — Маркус не способен что-либо сказать, а мысли по телефонным проводам не передаются. Небеса, что он еще мог найти в её голове?! Вспомнить бы, о чем еще она думала в его присутствии…
Со спины на Вик кто-то набросился, и она вздрогнула — погруженная в свои мысли, Вик не слышала, как Эван к ней приблизился, набрасывая на мокрые плечи длинное, мягкое полотенце. Моментально вскипел эфир, тут же ускользая в Эвана — он уже привык, что его внезапные романические порывы натыкаются на сопротивление.
— Прости, — прошептал он, подхватывая Вик на руки и относя в постель, — я не хотел тебя пугать…
Дверь спальни резко открылась, на пороге стоял с сияющим эфиром на руках Брок. Он странно кашлянул, пробормотал: «Ммм… Простите…» — оглядывая застывшего Эвана с Вик на руках, и тихо закрыл за собой дверь.
Вик замерла от неожиданности, а Эван, укладывая её на кровать, еле выдавил из себя:
— Ни слова…
— Как стыдно… — все же смогла сказать Вик. Эван, ложась рядом и снова обнимая её со спины, фыркнул в макушку Вик:
— В который раз возношу молитву, как удачно я тебя поцеловал тогда под мостом князей. Сейчас бы это было проблематично.
Вик еле сдержала смешок:
— Прости… От меня одни проблемы…
— Вот еще, я тоже очень могу доставлять проблемы… — он поправил одеяло и напомнил: — ты говорила что-то о менталистах…
Вик развернулась к нему:
— Расскажи мне о ментальной магии?
Эван чуть нахмурился, собираясь с мыслями:
— Это страшилки эфирников. Это придумали писатели-фантасты, пугая народ, эфирников и себя. Менталистов не существует.
— Почему? — не поняла его Вик — Маркус очень даже существует, и иного объяснения его странного поведения, она не видела.
— Потому что магия — это наука, одна из. Эфиру всегда для воздействия нужна физическая составляющая: температура, стихия, материя… Мысль же нематериальна. На то, чего нет, нельзя и воздействовать. Может, когда-нибудь наука и откроет, что такое мысли, но пока менталистов нет, потому что нет предмета воздействия. Это официальная точка зрения на проблему менталистов.
Вик нахмурилась — интересно, а Маркуса поставили в известность, что он невозможен?
— А… эмпаты? Они существуют?
Эван, старательно подавляя зевок, пробормотал:
— Тоже пока нет. Мы не знаем, как зарождаются эмоции, что за них отвечает…
— Гормоны! — тут же напомнила Вик. — Гормоны отвечают за эмоции. Это уже доказано. Эпинефрин отвечает за состояние «бей или беги!»… И… Еще… Андростени… — она замолчала, не в силах вспомнить. — Мужской гормон, он вызывает агрессию…
Эван кивнул:
— Вот поэтому опыты пока под запретом — негуманно будить в людях агрессию или страх. Эмпатов не существует, и я надеюсь, даже война не породит их — военное ведомство еще не сошло с ума, чтобы ставить такие эксперименты…
Вик нахмурилась, почему-то в голову упрямо лезли Ривз и Блек… Ведь если есть Маркус — менталист, тот, кто не существует, то могут существовать и другие менталисты, эмпаты, эфирники, умеющие воздействовать на разум. И тогда резко изменившийся Ривз, или крайне воспитанный Блек… Вик с трудом проглотила комок, вставший в горле — думать о таком не хотелось, думать о таком просто страшно.
— Вики?
— Да? — она заглянула Эвану в глаза и все же сказала: — Маркус — менталист. Ему бокор удалил язык.
— Это… Точно? — Было видно, что Эван всерьез обдумывает её слова, он не отмахнулся, что это невозможно.
— Это… — Вик призналась: — Гипотеза, но крайне правдоподобная. Ты не знаешь, но он арестовал…
Эван кивнул:
— Брок рассказал о Блеке. Но ведь это Гилл мог рассказать.
Вик тут же спросила очевидное:
— Зачем? Зачем Гиллу такое говорить отцу Маркусу? Его Мюрай и все случившееся не касается. Он бы не стал о таком говорить. Его волнует одно — чтобы мы нашли того, кто наложил проклятье и чуть не убил его за компанию с Ривзом. Возможно, его еще волнуют деньги. И я помню твои слова, что Гиллы неподкупны. А Ривз не был садистом, а Блек воспитан и искренне недоумевает от вспышек гнева Фейна. Вот это вообще за гранью.
Эван задумался, замолчал надолго, а потом признался:
— Тот случай, когда хочется, как Брок, промычать…
— Ммм… — понятливо повторила Вик и зевнула. — Согласна… И… Давай спать… Я умираю от усталости, был очень трудный день. И будет еще нелегче.
— Спи, — согласился Эван, ложась на спину и устремляя взгляд в балдахин кровати. Кажется, сон от него сбежал, но у Вик уже не было сил разговаривать. Она свернулась в своем полотенце калачиком и провалилась в сон, опять полный грязи и мрака. Высокие качающиеся деревья, нелиды, тянущие к ней свои корявые сучья, нера Моро с родинкой «роковая любовь», Маркус, превращенный в обрубок, как неизвестный погибший парень-альбинос, странная фигурка из дерева или кости. Человеческой кости, вдруг ясно поняла Вики во сне.
Утро было незаслуженно солнечным и ярким. Эван сам принес для Вик завтрак и открыл жалюзи, запуская в спальню солнечные лучи. Он приподнял створку окна, запуская свежий морозный воздух — из-за растопленного камина в спальне было душно.
Вик передернула голыми плечами — ночью она где-то потеряла полотенце, в которое её укутал Эван.
— Доброе утро? — Вик заставила себя улыбаться, надеясь, что утро и впрямь будет добрым.
— Доброе утро, — твердо сказал Эван, тяжело опускаясь на кровать с подносом, который перед этим взял со стола. — Как твое самочувствие?
Вик натянула на плечи одеяло и призналась:
— Мерзковато, но я готова к бою. Какие планы на сегодня?
— Пока… Ждем Николаса, чтобы он осмотрел тебя, Брока и Одли. Потом будет видно.
Вик вытащила из-под одеяла свою левую ногу, показывая её задумчиво выгнувшему бровь Эвану:
— Видишь, даже рубец бледнеет. Все хорошо — мне не нужно лечение. И три дня покоя…
— Заканчиваются только сегодня вечером, — строго напомнил Эван.
Вик, делая глоток чая, взмолилась:
— Но мне надо быть на вскрытиях! Это очень важно, ты же знаешь.
Эван, намазывая на гренку апельсиновый джем, начал было:
— Вскрытия…
Только Вик его перебила, её даже протянутая гренка не остановила:
— Их стоит начать уже сегодня, несмотря на праздничный день! Мы не сдвинемся в расследовании без результатов вскрытия, а чернокнижник будет продолжать убивать и убивать, как ни в чем не бывало.
Эван нашел в себе силы спокойно повторить:
— Вскрытия начнутся после обеда — я с трудом уговорил судебных хирургов Картера и Вернера выйти на службу. Они согласны провести сегодня по два вскрытия. Большего от них не жди. Я…
— Парень-альбинос. Нера Моро. И два любых тела в хорошей сохранности, — тут же сказала Вик. — И я на вскрытии. И отец Маркус настаивал на своем присутствии на вскрытии парня.
— Я ему телефонирую… Но! Сперва все же осмотр Деррика — он должен вот-вот заскочить… Кстати, Брок тоже настаивает на своем присутствии на вскрытии. Забавно смотреть, как он пытается не разорваться на сотню мелких Броков — он обещал сегодня лечиться, он честно собирался штудировать дневники неры Моро, а еще его волнуют оба расследования, и какому из них отдать приоритет он так не решил…
— Эван, без Николаса никак?
Он отрицательно качнул головой, и в комнате запахло гарью, как всегда, когда он уже принял окончательное решение… Или просто волновался за Вик. Она вздохнула и смирилась:
— Хорошо, Николас так Николас. А почему он не дома? Он уже должен был вернуться с дежурства…
Эван крайне серьезно посмотрел на Вики и, словно для храбрости сделав глоток чая, сказал:
— Ночью прибыл корабль-госпиталь… Привезли много раненых, Деррик телефонировал, что вернется домой всего на час — только осмотреть вас, и вернется обратно в госпиталь… Газеты из-за выходных не выходят, новостей никаких нет, но, судя по количеству раненых, дела на фронте плохи. И будут скоро еще хуже. Деррик говорит, что, судя по разговорам раненых, дела катастрофичны или близки к тому. Чего-то подобного я ожидал со дня на день.
Вик отложила недоеденную гренку в сторону:
— Почему будет хуже? — Впрочем, потом она сама поняла, почему, но Эван уже принялся отвечать:
— Потому что нужно время, чтобы обработать самородный потенцит, но рано или поздно, его применят на фронте. И что-то мне подсказывает, что это вот-вот произойдет.
— И что тогда…?
— И тогда, Вик, Аквилита окажется между молотом и наковальней. Между Вернией и Тальмой.
Вик нахмурилась — в политике она не разбиралась, отец держал её от этого как можно дальше. Политика — это для Чарли, политика — это для мужчин.
— Верния не решится напасть на Аквилиту…
— Верния могла остановить войну одним только фактом — ей стоило заявить о количестве потенцита в стране, и вряд ли король решился бы в таких условиях на военную операцию. Но они предпочли промолчать. В этой войне, как в любой другой, нет правых и виноватых. А Аквилита стоит на пустоте, и это всегда надо помнить. Как помнит об этом факте наш Генштаб.
— Они не посмеют, Эван… — у Вик даже голос осип от осознания возможной трагедии. Хотя что-то в словах Эвана все же было. Если хорошенько подумать, то Аквилита…
Эван словно уловил её мысль и продолжил:
— Аквилита — удачная вторая Серая долина, Вики. Причем в этот раз далеко расположенная от столицы. Об этом надо всегда помнить и быть готовой к эвакуации. В любой момент.
— Ты же…
Эван отвел взгляд в сторону, глядя в окно, и все же сказал:
— Я давал клятву королю — я не смогу покинуть Аквилиту, как беженец, Вик. Даже с учетом того, что король так подставил тебя в истории с потенцитом… Я дал клятву — стране и королю. Я буду верен стране, Вики. Ты же должна быть готова ко всему — бежать в Тальму. Или скрываться в Вернии.
Вик откинулась назад, на подушку:
— А я думала, что чернокнижник — вот проблема из проблем… Оказывается, все может быть хуже, гораздо хуже.
— Вики, — старательно мягко произнес Эван, — это еще не случилось. Пока у нас чернокнижник и Ривз.
Вик прикрыла глаза:
— Хорошо. Гилл приходил вчера?
— Я ему телефонировал, он перенес встречу на сегодня.
— Алистер написал рапорт?
Эван кивнул, потом понял, что Вики его не видит и пояснил:
— Рапорт в кабинете у тебя на столе. Кратко: Гилл не лгал, он с часу до трех ночи гулял в парке Прощания. В гостиницу пришел без четверти четыре, зашел в свой номер, а потом сразу же рванул к Ривзу. Вызвал храмовника, а потом советовался с Шекли и Блеком. Потом поехал к нам. После — в инквизицию, как ты ему и советовала.
— Он с кем-то пересекался в парке? — спросила Вик, снова присаживаясь — неприлично разговаривать с закрытыми глазами, Брок на неё плохо действует. Или она всегда хотела вести себя не по правилам.
— Алистер сказал, что нашел порядка семи чужих следов возле следов Гилла — сейчас он проверяет их все. Потом займется Шекли, а Одли, если Николас позволит, займется Фейном — Блек пока не совсем актуален. Проще будет попросить отца Маркуса о допросе Блека в инквизиции. Что-то еще?
— А… — Вик даже замерла — стало неловко, что Эван отчитывается перед ней, когда должно быть наоборот. — Чем будешь занят ты?
— Я?
— Да, ты. Поедешь со мной?
Эван потер висок:
— Я хочу наведаться в архив и ознакомиться со всеми делами пропавших женщин за последние лет пять для начала. Гудвин же будет занят расшифровкой твоего фиксатора и оформлением твоих протоколов осмотра места преступления. Полагаю, исследование дневников неры Моро так же ляжет на его плечи — Гудвин не полевой игрок, а пыльный червь. Что-то еще?
— Лео? — напомнила Вик.
— Он поедет в Университет, как и решили вчера.
— Значит… Ты решил оставить Брока дома?
— Почему? — удивился Эван.
— Ты же решил, что Броку без охраны опасно — он постоянно куда-то влипает.
— Разве ты не справишься с его энтузиазмом?
Вик нахмурилась и робко улыбнулась:
— Ты доверишь мне приглядывать за Броком? Не наоборот?
— Солнышко… Я тебя знаю, я в тебя верю. Я знаю — ты справишься, в отличие от Брока — он не умеет останавливаться, и это пугает. Присмотришь за ним?
Вместо ответа Вик потянулась к Эвану за поцелуем и призналась:
— Я тебя люблю.
Чем чаще она это говорила, тем легче получалось каждый раз признаваться в своих чувствах.