Черный смерч

3

Обличительная речь Ганса Мантри Удама была совершенной неожиданностью для организаторов конгресса. Да и оратор не собирался выступать так резко. Его рассердили глупые и дерзкие реплики с мест.

Ганс Мантри Удам все еще стоял на трибуне, размахивая актом, и только по его широко раскрытому рту можно было видеть, что он продолжает речь.

Это выступление подкрепило обвинения советской делегации и, кроме того, указывало на филиал Института Стронга как на центр биодиверсии, как на арсенал биологического оружия для Океании. Но подавляющее большинство участников конгресса являлось агентами Луи Дрэйка. Поэтому отовсюду неслись возгласы: «Бред сумасшедшего!», «Ложь!», «Клевета!», «Красная пропаганда!».

Когда ученый сошел с трибуны, председатель выключил глушитель и объявил перерыв. Профессор Джонсон поспешил к Гансу Мантри Удаму со словами одобрения. То же самое сделали и члены советской делегации.

Каково же было изумление аудитории, когда по возобновлении заседания председательствующий торжественно попросил извинения у Ганса Мантри Удама за вынужденный перерыв и попросил его продолжать свою речь, отметив исключительную важность заслушанного сообщения.

Ганс Мантри Удам растерялся. Этого он, как и вся аудитория, никак не ожидал.

— Но… — Тут председатель сделал паузу, затем продолжал: — Выступление господина Удама не оригинально. Впервые о чрезмерном заражении вредителями и болезнями сельскохозяйственных плантаций в Индонезии нас известил не кто иной, как индонезийский филиал Института Стронга. Я прочту сообщения, помещенные в газетах.

Он прочитал несколько заметок и, в частности, интервью преподобного миссионера Скотта с острова Суматра.

— Итак, — продолжал председатель, — причину этого заражения индонезийский филиал Института Стронга и миссионер Скотт видят в нездоровой конкуренции двух враждующих англо-голландских компаний. Не кто иной, как филиал Института Стронга, просит принять против этого меры. Значит, обвинения против Института Стронга отпадают. Обвинять его могут только представители упомянутых компаний. Поэтому, признавая ценность сообщения Ганса Мантри Удама о степени заражения плантаций, я прошу не касаться вопроса о виновнике заражения. Мы создадим комиссию, и она установит это на месте. Прошу вас, господин Удам, продолжайте!

Ганс Мантри Удам пожал плечами, вспоминая бесславную деятельность многих комиссий Организации Объединенных Наций, но согласился с предложением председателя при условии, что в состав комиссии войдет советский участник конгресса — профессор Сапегин, первым, как он узнал, потребовавший запрещения биологического оружия, а также профессор Джонсон. Ганс Мантри Удам заявил, что применение биологического оружия должно быть запрещено как в холодной, так и в горячей войне, ибо массовое истребление зеленых растений грозит мировой катастрофой.

В это время перед председательствующим загорелась красная лампочка, и он по этому сигналу приложил к уху радиотелефонный наушник. Говорил Лифкен. Он потребовал от имени Луи Дрэйка, чтобы председатель прервал выступление.

Ганс Мантри Удам вынул напечатанный доклад, надел очки и приготовился читать. Председатель встал и, извинившись перед оратором, заявил:

— Уважаемый профессор Ганс Мантри Удам опередил меня. Я сам намерен был предложить в индонезийскую комиссию кандидатуру профессора Сапегина и профессора Джонсона. Сейчас перед нами стоит неотложная задача — скорее отправить эту комиссию в Индонезию. В связи с этим нет смысла заслушивать доклад господина Удама перед пленумом конгресса, а надо передать его в эту комиссию для изучения.

Ганс Мантри Удам протестовал. Председатель предложил проголосовать его предложение, и послушная американская машина голосования удовлетворила его желание. Председательствующий предложил ввести в комиссию Ганса Мантри Удама, профессора Сапегина, профессора Джонсона, директора Синдиката пищевой индустрии академика Луи Дрэйка, профессора Арнольда Лифкена, профессора де Бризиона, вице-президента Международной лиги ученых и изобретателей академика Ихару. Затем он обратился к профессору Сапегину и спросил, принимает ли профессор это приглашение.

Профессор Сапегин ответил с места, что даст ответ после того, как ознакомится с принципами, положенными в основу работы комиссии.

— Если для решения вопроса не будет принят принцип единогласия, заявил Сапегин, — я сейчас могу сообщить о своем отказе.

Председатель растерялся. Он не имел инструкций.

— Советский делегат требует принципа «вето»! — крикнул кто-то.

Перед председателем снова загорелась в столе красная лампочка. Он взял наушник и поднес к уху.

— Соглашайтесь на единогласие! — раздался голос Пирсона. — Но оговорите наше согласие так: «При условии, что этот принцип не будет мешать работе». Мы воспользуемся этой оговоркой. Кроме того, заявите, что участники конгресса будут ожидать возвращения комиссии и ее доклада для принятия решения. Поэтому пусть комиссия сейчас же вылетает, а проведя в Индонезии три-четыре дня, возвращается. Болтаться ей там незачем. Все будет подготовлено.

— Я думаю, — с достоинством заявил председатель, положив наушник, — что мы не будем возражать против принципа единогласия в надежде, что он не будет мешать работе. Теперь решение за вами, господин профессор. Ваш отказ мы будем рассматривать как вашу капитуляцию. Положение в Индонезии угрожающее, и комиссия должна вылететь завтра же утром. Каждый участник комиссии может взять с собой помощников… Работа конгресса будет продолжаться. Мы все будем с нетерпением ожидать результатов обследования, чтобы сделать соответствующие рекомендации. Я советовал бы закончить работу за три-четыре дня — срок вполне реальный, — чтобы не затягивать работу конгресса. Действуйте энергично! Наш великий шеф господин Мак-Манти предоставляет для членов комиссии свой новейший самолет-амфибию. Этот самолет только что вернулся из рейса в Азию, он к вашим услугам. Мы будем просить господина Ганса Мантри Удама быть вице-председателем комиссии, при председателе академике Луи Дрэйке, втором вице-председателе Арнольде Лифкене и секретаре Гарольде Грее. Впрочем, председатель только рекомендует и просит конгресс выразить свою волю голосованием.

Агенты Луи Дрэйка, игравшие роль делегатов конгресса, дружно проголосовали за предложение председателя.

Заявление Ганса Мантри Удама не попало в газеты. Продажная печать главным образом шумела о новом проявлении филантропии Мак-Манти, ассигновавшего деньги на работу индонезийской комиссии и предоставившего ей новейший самолет-амфибию. Газеты подняли шум против «ужасных средств борьбы» обеих враждующих в Индонезии компаний. Газеты требовали, чтобы Международный синдикат пищевой индустрии «спас Индонезию и помог наладить там сельскохозяйственное производство». По существу это была кампания за захват Индонезии Соединенными Штатами.

Профессор Сапегин дал предварительное согласие на участие в работе комиссии.

— Это облегчит нам проезд в Индонезию, — объяснил он Егору и Анатолию. Конечно, нас посылают не без умысла. Луи Дрэйк, по-видимому, думает реабилитировать делишки Института Стронга именем советского делегата. Пусть заблуждается до поры до времени.

Лифкен ехал в Индонезию с помощником Беном Сандерсом. Так теперь звали Юного Боба, представленного членам комиссии в качестве ученого.