Черный смерч

4

Римба просыпалась. Все новые и новые звуки неслись со всех сторон леса. Бекки услышала мелодичный рев: «ху-уу, хо-хо!» Потом визгливые голоса: «ху-у!» Их перебивало звонкое: «хей, хей, хей!» Могучий бас тянул: «хо-о, хо-о!» Бекки, стоявшая у самолета, уже не решалась заявить о тигре и спросила Франка, кто это кричит. Франк в это время стоял на лесенке и возился у левого мотора. Он небрежно ответил:

— Это поют сиаманги — есть такие обезьяны. А так, — Франк закричал «уа-уа», — вопят гиббоны — тоже обезьяны.

Весь воздух был наполнен ревом, хохотом и стоном. Римба звучала на сотни ладов. Изредка слышалось пение птиц, жужжанье насекомых.

— Я пойду в лес, — сказала Бекки, которой не терпелось увидеть тропический лес.

— Только не уходите далеко, — предостерег ее Франк, — и возьмите автомат.

— У меня пистолет в сумочке.

Туман совсем рассеялся. Самолет лежал на песчаном берегу быстрой, очень широкой мутной реки. По обе стороны реки высились исполинские лиственные стены древнего, девственного леса. Это не был лес в обычном представлении жителя умеренного пояса земного шара. Это был безграничный зеленый хаос башнеподобных зеленых деревьев, перевитых лианами и ползучими растениями, плотно затянувшими все пространство между стволами. Вершина громоздилась над вершиной, достигая огромной высоты. Деревья росли рядом одно над другим, одно сквозь другое, сливаясь в одну зеленую лиственную громаду. Зеленые горы! Зеленые тени лежали на воде.

Бекки была потрясена величием этого чудовищного леса. Она сделала несколько шагов к воде и удивилась, что не чувствует никакой тропической жары. Воздух был свеж и прохладен. На глинистой отмели шагах в тридцати от берега лежали короткие бревна.

— Смотрите на крокодилов? — раздался позади голос Франка.

— Крокодилы? — И Бекки в страхе попятилась назад. — Где?

— Да вон на отмели. Видите, среди темных стволов лежат зеленоватые, чешуйчатые.

Руки Бекки энергично двигались. Тут только она поняла то, что делала автоматически уже давно, а именно: отгоняла москитов. Воздух был наполнен не только москитами, а также летучими муравьями, зловонными клопами. Они заползали под рукава, за ворот. Это были маленькие жирные паразиты.

— На самолете все в порядке, — сказал Франк. — Осколок перебил электропроводку зажигания. Хоть сейчас лети дальше.

— А как подниметесь? — спросила Бекки.

— У нас амфибия, — ответил Франк, — можно подниматься с воды. Эрл, собственно, и метил на воду.

— И как это Викки… — Бекки не закончила фразы.

— Да-а, — печально протянул Франк.

Они помолчали.

— Видите? — сказал Франк, показывая на реку.

Там на берегу семья обезьян пила воду из реки. Франк снял с плеча автомат, прицелился и снова повесил автомат на плечо.

— Шум выстрела нам противопоказан, — сказал он и побежал к самолету.

Бекки с любопытством смотрела на обезьян.

Франк вернулся с винчестером-тихострелом.

— Не надо! — попросила Бекки.

Франк нехотя опустил винчестер и свистнул. Обезьяны насторожились и, заметив людей, быстро полезли на деревья, оглашая воздух резкими криками.

— Бекки, если вы хотите изучить лес, вам надо не только отличать кокосовую пальму от эвкалипта или от соснообразной араукарии, но знать все сорок сортов банана и его приготовление. Ну-ка, покажите, где вы здесь видите банановые деревья?

Бекки показала на пальму с чешуйчатым стволом, увешанным огромными, большими листьями.

— Верно! Ну, а это? — продолжал Франк, показывая на заросли по ту сторону реки.

— Бамбук! — сказала Бекки.

— А что из него делают? — не унимался Франк.

— Столбы, — ответила Бекки.

— Бамбук — это хижины, шляпы, корзины, стаканы, музыка. Молодые побеги едят, а от жилок старого, если их мелко порубить и принимать в пище, человек умирает… Пойдем в римбу и нарубим ветвей, чтобы прикрыть самолет, — предложил Франк.

Бекки пошла вслед за ним, не представляя, как они пролезут сквозь эту сплошную зеленую стену.

Франк подозвал Бекки. На песке он показал следы:

— Это тигр ходил пить воду перед нашим прилетом.

— Почему вы так думаете? — усомнилась Бекки.

— Перед войной я ловил в римбе диких зверей для зоопарков и знаю, пояснил Франк.

— Никогда не сказала бы этого о вас! — сказала Бекки, с удивлением глядя на добродушное лицо Франка.

Они подошли к лесу. Бекки ожидала увидеть яркие краски цветов, красивых бабочек и райских птиц, но ничего этого не заметила. Перед ней были сплошная зеленая стена и поразительно толстые стволы деревьев, в пять-шесть обхватов, покрытые густыми обвисшими серыми лишайниками. Девушка спросила об этом Франка.

— Все это наверху, метрах в восьмидесяти над нами, под солнцем, сказал он. — Там и райские птицы, и цветы, и обезьяны. Впрочем, смотрите! Франк показал на дерево, покрытое алыми цветами, а потом на второе, у которого были пышные белые листья. Он даже сорвал цветок орхидеи, совершенно незаметный в этом море зелени.

В общем же, растительность была одноцветная, темно- и серо-зеленая.

Бекки обратила внимание на листья. Они были самые разнообразные: одни походили на круглые тарелки, другие казались конусовидными, третьи острозубчатыми, но все они были толстые и блестящие, будто кожаные, лакированные.

Франк вынул из чехла, висевшего на боку, короткий малайский меч клеванг — и, прорубив проход в лианах на опушке, ввел Бекки в лес.

Мохнатые, разбухшие стволы, увешанные гигантскими перистыми пучками, соединялись в сквозные арки, свесившие гирлянды ползучих растений до размытых корней. Дикий хаос ветвей, листьев и ползучих растений висел в воздухе неподвижно и тихо, как театральная декорация. Лианы сонно свешивались с соседних деревьев, как разорванные нити огромной паутины. Стволы толщиной с небольшой дом вершинами уходили в небо. Стремящаяся вверх непроницаемая листва обступала их со всех сторон, закрывая небо и солнце. Просветы со стороны опушки были наполнены густо-зеленой тенью. Здесь было сумрачно, душно и жарко, как в оранжерее; пахло гниющим деревом, плесенью, грибами, болотом.

Бекки робко шла за Франком. Необычайная обстановка пугала ее. Она чувствовала себя такой маленькой и беззащитной среди таинственных глубин лесных дебрей! Травы в лесу не было. Ярко-зеленые и синие мхи покрывали пни и упавшие деревья, пространство между ними было покрыто гниющими листьями.

Бекки услышала вверху шелест листвы; подняла голову и увидела круглые старчески-детские глаза. Не сразу она поняла, что над ней обезьяна. Обезьяна с шумом прыгнула на соседнее дерево, цыкнула, швырнула в Бекки орехом и стремглав кинулась прочь в чащу.

— Ай, вот пиявки! — испуганно закричала Бекки.

Она боялась змей и пиявок больше всего на свете. Брезгливо передернув плечами, девушка сделала шаг в сторону. На гниющих листьях ползало много темно-коричневых пиявок. Вытянув свои веретенообразные тельца вверх, они ползли, как гусеницы, выгибая спины и передвигаясь необычайно быстро.

— Да, это пиявки, — подтвердил Франк и, взяв за руку Бекки, снял с ее рукава зеленую пиявку с желтыми полосками.

— Это ядовитая пиявка?

— Не очень, — успокоил Франк, заметив испуг девушки. — Но раны болезненны и долго не заживают.

Бекки продолжала медленно идти по лесу. Она с опаской осматривала пятиметровые древовидные папоротники, мхи, замшелые стволы гигантских деревьев. Она каждое мгновение ждала, что встретит удава, или тигра, или носорога, или просто ядовитую змею.

Бекки увидела перед собой удивительные растения: листья были похожи на прекрасные, изящные опахала. С них свешивались длинные, узкие ленты, медленно покачивавшиеся в воздухе. Бекки вошла под их сень и с криком «питон!» рванулась обратно. Она задела ленты-удочки, оказавшиеся вооруженными острыми зубцами. Они мгновенно вонзились в кожу на щеках, на шее, на руках, в одежду. Бекки безуспешно пыталась освободиться: ленты-удочки были крепки, как ремни. И чем больше суетилась Бекки, чем резче были ее движения, тем все большее количество удочек обволакивало ее. Самое ужасное было впереди. Там лежал длинный-предлинный питон в руку толщиной. Его петли на земле и туловище, свисавшее с дерева, ужаснули Бекки.

— Стоп! Не шевелитесь! — раздался сзади крик Франка, и он осторожно приблизился к Бекки, чтобы не зацепиться за свисающие сверху удочки.

— Впереди питон! — опять крикнула Бекки.

— Это не питон. Это ствол ротанга, пальмы-лианы. Разве вы не видите на его стволе длинных черных колючек? Стойте спокойно!

Только теперь Бекки заметила длинные колючки на «питоне» и судорожно вздохнула. Тем временем Франк отсек своим клевангом окружающие ветки и удочки, осторожно обрезал те, которые захватили девушку, и вывел ее из зарослей ротанга.

— Эти крючки и шипы, — сказал Франк, — служат ротангу для того, чтобы взбираться на деревья. Их невозможно вырвать из одежды и можно только срезать. Ротанговые заросли непроходимы. — Франк помог Бекки освободиться от колючек. Левая щека, шея и руки девушки кровоточили. — Я остановился, чтобы напиться, и прозевал, когда вы вошли в заросли ротанга! — огорченно сказал Франк.

— Дайте фляжку с водой! — Бекки протянула руку.

— Пожалуйста, — ответил Франк. Он отошел в сторону, перерубил клевангом стебель лианы и жестом пригласил Бекки пить сок, льющийся из надреза. — Из ротанга делают превосходную мебель, — сказал Франк. — Я же делал крепкие клетки для диких зверей. Если стеблем ротанга привязать за ногу дикого слона, то и слон не в силах разорвать его. — И чтобы отвлечь Бекки, Франк спросил: — А что такое дуриан, знаете?

— Никогда не слышала. Что это — яд?

— Нет, нет! Ядов в этих местах хоть отбавляй — и медленных и быстрых. Дуриан — это дерево из породы мальвовых, у него шишковатый плод величиной с детскую голову, усаженный колючками. Пахнет отвратительно, как чеснок плюс гнилой сыр.

— Воображаю, какая гадость!

— Это царь всех плодов во всем мире, — возразил Франк. — Когда поспевает дуриан — а его деревья редки, — к нему собираются все звери: слоны, орангутанги и даже тигры, чтобы полакомиться плодом. Туземные князьки и старшины деревень даже воевали из-за обладания таким деревом.

— Но ведь дуриан колючий и зловонный! — удивилась Бекки.

— Зато внутри — рыхлая бело-желтая мякоть, такая нежная, сладкая, как крем, ароматная и холодящая, словом — райский плод. Я только два раза пробовал, но я просто мечтаю поесть еще раз.

Бекки шла, внимательно осматривая более редкий в этом месте лес. Солнце блестело сквозь листву. В отдалении все казалось смутным, мелькающим, испещренным пятнами.

— Змея! — вдруг вскрикнула Бекки.

— Нет, это только слоновая пиявка в фут длиной. Вряд ли вы заметите питона и тигра в этих колеблющихся светотенях. Лучше не думайте о них.

Наконец Франк вывел Бекки на опушку. За это короткое время в воздухе стало душно и жарко. Сырая, тяжелая духота была невыносима.

— Изнурительна не сама духота, а ее постоянство, — сказал Франк, снимая тропический шлем и вытирая платком испарину на голове и шее. Пот на лице не высыхал.

Франк стал рубить ветки папоротника и пальм. Бекки взяла охапку зелени и понесла к самолету. Уже через полчаса самолет был укрыт зеленью.

Солнце уже поднялось над лесом, и жизнь в римбе затихала до наступления вечерней прохлады. Мутная река по-прежнему быстро несла свои воды. Крокодилы все так же лежали на отмели, время от времени громко захлопывая огромные пасти, когда там налипало множество насекомых.

Франк помог Бекки присыпать ранки сульфидином, потом посоветовал ей подкрепиться едой и принять хину. Сам же он взял бинокль и винтовку с оптическим прицелом и уселся, поджав ноги, на крыло самолета. Он внимательно осматривал в бинокль окрестности.