Честь Рима

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Свет начинал меркнуть, когда повозка въехала на невысокий холм, с которого открывался вид на колонию ветеранов Камулодунума. Макрон сразу же поразился разнице в масштабах между условной столицей провинции и процветающим городом Лондиниумом. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как он в последний раз видел Камулодунум, вскоре после великой битвы, разыгравшейся в присутствии императора Клавдия. Вражеская столица была взята, и Каратак бежал на запад с тем, что осталось от его армии.

В те времена поселение представляло собой разбросанные круглые хижины, в центре которых находился зал катувеллаунского царя. Единственным примечательным строением была горстка небольших складов у реки, где торговцы из-за моря вели дела с туземцами в течение многих лет до того, как первый римский солдат высадился на туманных берегах. С тех пор рядом с туземным поселением был построен лагерь легионеров, а затем большая его часть была сровнена с землей, чтобы подготовить почву для колонии. Несколько крупных военных зданий остались, но остальные уступили место гражданским постройкам. Квадратные очертания и черепичные крыши римских домов и магазинов резко контрастировали с хижинами племен поблизости. Внизу, у реки, к короткой пристани было пришвартовано несколько небольших грузовых судов, а складов было несколько больше, чем когда Макрон был там в последний раз. Над колонией возвышались деревянные леса и деревянные конечности кранов вокруг нескольких строительных площадок, самой большой из которых был храм, посвященный Клавдию. Он не будет закончен еще много лет, размышлял Макрон, отмечая, что работы продвинулись только до фронтона и стены, опоясывающей храмовый комплекс. Такими темпами самое грандиозное римское сооружение на острове будет завершено уже после того, как колония станет не более чем провинциальным захолустьем.

— Это оно? — с пренебрежением потребовала ответа Петронелла. — Это Камулодунум?

— Даже Рим был построен не за один день, любовь моя.

— Может и нет, но он не больше четверти Лондиниума.

«Примерно где-то так и есть», — подумал Макрон. Он разделял ее чувство разочарования, хотя и не признался бы в этом жене. Она и так была достаточно критична, и без его дополнительного поощрения.

Он крепче сжал поводья, и они поехали по дороге вниз по склону к воротам, ведущим в колонию. Ворота были построены еще во времена лагеря и имели две узкие арки. По обе стороны от них тянулся короткий участок стены, по оценке Макрона, не более семи метров, а ров, когда-то окружавший лагерь, давно засыпали и местами застроили. Снег скрыл все остальные следы, так что общее впечатление было таким: крепость едва начата, а затем заброшена. Несмотря на то, что любой, кто приближался к поселению, мог просто обойти стены по обе стороны от ворот, на вершине сторожки все еще стоял часовой в красном плаще, а еще двое стояли в укрытии открытых ворот. «Старые привычки умирают с трудом», — одобрительно подумал Макрон. Ветераны, составлявшие большую часть колонии, придерживались ритуалов своих военных дней.

Макрон осторожно натянул поводья, когда они подъехали к воротам, и к ним подошел один из стражников. Его лицо было сильно осунувшимся, а подбородок покрывала седая щетина. Между складками плаща Макрон разглядел тусклый блеск чешуйчатых доспехов и рукоять короткого меча.

— Что ты тут делаешь в этот холодный день, друг мой? — окликнул часовой, подойдя к повозке.

— Дела в колонии. Где я могу найти магистрата?

— Дела говоришь, да? — Часовой многозначительным взглядом оглядел Петронеллу.

— Она может сама за себя ответить, — сказал Макрон.

— Он прав! — рявкнула Петронелла. — Я его жена.

— И кто же этот «он»? — усмехнулся часовой.

— Центурион преторианской гвардии Луций Корнелий Макрон.

Часовой сделал шаг назад и отсалютовал.

— Мои извинения, господин. Моя госпожа.

— Поздновато для этого, — сказал Макрон. — Просто скажи мне, где я могу найти магистрата.

— В штаб-квартире, господин. Там заседает сенат колонии.

— У них сейчас проходит заседание?

— В некотором роде, господин.

Макрон кивнул в знак благодарности, натянул поводья, и повозка с грохотом въехала в ворота. На дальней стороне он увидел, что сетка улиц была четко очерчена подорожными столбиками, но едва ли половина территории в границах старого военного лагеря была застроена. Это были почти все одноэтажные здания, смесь домов, магазинов и других построек, расположенных на большом открытом пространстве, которое, похоже, было определено как форум колонии.

— Я видела мелкие послеления в Апулии, которые выгядели более развитыми, чем этот, — прокомментировала Петронелла.

Макрон проследовал по главному маршруту, пересекающему колонию, и направился к большому зданию в самом центре поселения, недалеко от места строительства храма. От большинства зданий поднимался древесный дым, и в холодном воздухе висел едкий привкус. Еще один ветеран стоял на страже у входа в здание штаба, а изнутри доносились радостные возгласы и крики.

Макрон остановил повозку и вложил поводья в держатель и соскользнул со скамьи. Ягодицы болели, и он потер их, разминая спину и плечи.

— Поможешь мне спуститься?

Он повернулся к жене с виноватым выражением лица и поддержал ее руку, когда она опустилась рядом с ним. Взяв поводья, он перекинул их через столб с одной стороны от входа, который обрамляла пара простых известняковых колонн, поддерживающих простой антаблемент.

— Оставайся у повозки, — приказал он Петронелле. — Я ненадолго. Я найду нам место, а завтра мы уж со всем разберемся.

— Остаться у повозки? — Петронелла нахмурилась. — Здесь холодно.

— Тогда двигайся. Это поможет тебе согреться, пока я не вернусь. — Макрон повернулся к часовому, который наблюдал за коротким разговором со слабо скрытым весельем. — Я центурион Макрон. У меня есть дело к магистрату.

Часовой склонил голову в неформальном приветствии и махнул Макрону рукой. Ему не нравилось оставлять Петронеллу на холоде, но женщинам не разрешалось входить в сенат любого римского города, поселка или колонии.

Небольшой вестибулум с прищепками для плащей и вещей вел в главный зал административного здания, где когда-то офицеры и солдаты собирались под навесом черепичной крыши, возвышавшейся над головой. Теперь это помещение было отдано под полукруг скамеек в одном конце, где заседал и обсуждал дела правящий сенат колонии. Скамьи были пустынны. В другом конце, собравшись вокруг большой железной жаровни и сидя за столами и скамьями, собралась небольшая толпа мужчин, одетых в выцветшие военные туники и другие одежды различных оттенков. На столах стояли кувшины и кубки с вином, а также остатки трапезы. Несколько рабов, местных жителей по покрою одежды и татуировкам на открытой коже, убирали со столов и складывали свежие поленья у мангала. Старые солдаты напевали незнакомую Макрону песню, когда он направился к ним, откинув складки плаща на плечи.

— Кто это? — воскликнул один из них. Окружающие прекратили петь и посмотрели на Макрона с неопределенным выражением любопытства. Остальные продолжали свои какофонические усилия, не обращая внимания на новоприбывшего.

Макрон остановился возле человека, который первым заметил его, и наклонился, чтобы говорить так, чтобы его было слышно над грохотом, который эхом отражался от стен зала. — Кто из них магистрат?

— Рамирий? Вон тот высокий. Справа от жаровни.

Взгляд Макрона последовал в указанном направлении. Он увидел гигантского человека в солдатской тунике и портупее увешанной фалерами на торсе. У Рамирия было широкое лицо, тяжелая челюсть и темные вьющиеся волосы. Он поднял кувшин с вином и усмехнулся, обращаясь к собравшимся.

— Смотрите, парни!

Он расставил ноги в стороны и выгнул спину, поднеся кувшин к губам, и начал пить, его горло пульсировало с каждым глотком. Вокруг него остальные ликовали и топали ногами, их крики нарастали, пока Рамирий с размаху не опустил кувшин и не поднял его, чтобы последние капли брызнули на камни. Затем он раскинул руки и выпятил грудь в триумфе, а остальные мужчины выкрикивали его имя.

Макрон подождал немного в сторонке, а когда аплодисменты стихли, направился к старшему чиновнику колонии. Как только Рамирий увидел его приближение, он поднял палец.

— Кто этот парень?

На этот раз все повернулись посмотреть, и разговоры утихли, поскольку они с любопытством рассматривали Макрона.

— Как тебя зовут и что ты здесь делаешь, дружище? — потребовал ответа Рамирий. — Разве ты не знаешь, что прерываешь заседание совета колонии?

Это замечание вызвало несколько смешков, и Макрон заставил себя улыбнуться, отвечая. — Я слышал. Похоже, что мои политические взгляды схожи с вашими.

Некоторые из присутсвующих подняли свои кружки в его сторону и усмехнулись.

— Меня зовут Луций Корнелий Макрон, бывший центурион преторианской гвардии. — Он подошел к Рамирию и протянул руку. После недолгих колебаний другой ветеран сжал его предплечье.

— Добро пожаловать, брат. Ты далеко от Рима.

— Лучшее место чтобы быть от Рима подальше. Вот почему я решил получить свой земельный надел здесь, в Британии.

— Здесь? В Камулодунуме?

— Почему бы и нет? Разве можно придумать лучшее место для старого солдата, чем как среди бывших товарищей в военной колонии? Лучше, чем коротать дни в компании толстых торговцев и изнеженных богачей в каком-нибудь приморском городке в Кампании.

— Как скажешь. По крайней мере, там местные жители не стремятся воткнуть нож тебе в спину, как только ты ослабишь бдительность. Пробудешь тут пару лет, и ты будешь готов продать свою мать, за место в Геркулануме.

— Не искушай меня. — Макрон вздохнул. — В любом случае, мы уже приехали.

— Мы?

— Моя жена ждет снаружи.

— Тогда мне лучше не задерживать тебя, брат. Что я могу для тебя сделать?

— Мне нужно разметить землю, которую я получил, и зарегистрировать ее в колонии. Это может подождать до утра. А пока мне нужно где-то остановиться, пока мы не построим что-нибудь.

Рамирий потер затылок.

— В задней части двора есть несколько комнат, отведенных для официальных посетителей. Вы можете пока занять одну из них, если хотите.

— Этого будет нам достаточно. — Макрон кивнул в знак благодарности, затем жестом указал на других ветеранов, которые вернулись к выпивке и шуткам.

— Не смею больше задерживать, вам еще нужно вернуться к вашему совещанию. Похоже, на повестке дня еще много вопросов. Как часто вы встречаетесь?

— Почти каждый день. Мы занятые люди — выпивка — это серьезно дело. Я добавлю тебя в совет, как только ты освоишься. Нам всегда пригодится еще одна мудрая голова, чтобы помочь управлять советом.

— Я всегда рад немного жидкой политике.

Они рассмеялись, и Рамирий похлопал его по плечу, прежде чем Макрон отвернулся и пошел обратно к повозке. Петронелла сидела на корточках на скамье погонщика. Она натянула поверх плаща покрывало и сидела, сгорбившись и дрожа, подняв голову, когда увидела его.

— Ну?

Макрон широко улыбнулся.

— Я думаю, нам здесь будет хорошо. Нет, все будет просто замечательно.

На следующее утро Макрон проснулся и обнаружил, что яркий луч солнца светил ему в лицо. Он прищурился, застонал и сел, защищая глаза от бликов открытого окна недалеко от двери. Из угла комнаты донеслось слабое шипение, и, повернувшись, он увидел Петронеллу, помешивающую содержимое котла, подвешенного на железном треножнике над пламенем жаровни. Аромат готового мяса сразу же возбудил его аппетит, и он откинул одеяло из шкуры, под которыми они с женой спали предыдущей ночью. Пол был холодным, и он сунул ноги в калиги, прежде чем подойти к ней.

Она подняла взгляд и улыбнулась.

— Колбаса. Я первым делом пошла на рынок и купила немного еды. Он только открывался, так что у меня была возможность выбрать из того, что мне предлагали.

Макрон опустил голову, чтобы принюхаться, и моргнул, когда дым ужалил его глаза.

Петронелла продолжила помешивать кусочки колбасы на сковороде.

— Мы надолго останемся в этом месте?

— Столько, сколько потребуется, чтобы построить собственный дом. До нашего возвращения в Лондиниум это вряд ли произойдет, но, по крайней мере, мы сможем начать работу и заплатить кому-нибудь за ее завершение до нашего возвращения сюда. А заодно я смогу заняться фермой.

— Хорошо. — Она счастливо улыбнулась. Перспектива поселиться с Макроном на вилле в центре небольшого фермерского хозяйства была ее давней мечтой с тех пор, как они поженились и задумались о выходе Макрона на пенсию.

Он прочитал выражение на ее лице и усмехнулся, скользнув рукой по ее бедру. — У нас будет все, о чем мы говорили, когда-нибудь уже очень скоро. Я повешу свой меч на стену, и мы будем наслаждаться миром и покоем.

Он знал, что она хочет, чтобы он сказал именно это, и если это означало отбросить любые комментарии о его увлечении армейскими днями, он был готов сделать это ради любимой женщины.

— Я бы не была так в этом уверена, — ответила она, ее улыбка померкла.

— Почему, моя дорогая?

— Просто мясник мне сказал. Похоже, у местного племени какие-то проблемы. Тринованты. Одно из их поселений отказалось платить налоги и изрядно поиздевалось над сборщиком и его сопровождающими, после чего отправило их обратно в путь.

— Такие вещи время от времени случаются в приграничных провинциях. Местным просто нужно твердое напоминание, чтобы поставить их на место.

— И чья это будет работа?

Макрон понял, к чему это приведет, и настороженно сдвинулся с места.

— Камулодунум — колония ветеранов. Те, кто еще достаточно здоров, обязаны откликнуться на призыв, если возникнет потребность в солдатах. Это касается и меня.

— Я так и думала. — Она перестала помешивать и разложила куски колбасы по двум мискам, разделив жир поровну, а затем разорвала небольшой батон пополам и передала Макрону его кусок. В маленькой комнате не было другой мебели, и они сидели на кровати и ели в тишине. Макрон мог сказать, что ее возмущает перспектива того, что он снова возьмет в руки оружие. Со своей стороны, он надеялся, что его призовут. Это была бы возможность познакомиться с другими ветеранами и лучше узнать ландшафт, окружавший колонию.

После того как они поели, Макрон надел свою лучшую тунику, плащ и калиги и отправился в административное помещение в задней части главного здания. В те времена, когда здание штаб-квартиры был сердцем легионерского каструма, служащие в канцелярии были заняты многочисленными обязанностями по ведению документации, составлению приказов, оформлению заявок на поставки и замену снаряжения и оборудования, а также ведению списков личного состава. Теперь же, в связи с меньшими потребностями управления гражданским поселением с населением, составляющим едва ли половину численности легиона, в канцелярии было всего четыре писаря, сидевших за столами в одном конце комнаты. Макрон передал восковые таблички с указанием прав на землю в колонии, и служащий достал со стеллажа, стоявшего вдоль одной стены, большой рулон пергамента. Когда он развернул его на одном из пустых столов, Макрон увидел, что на нем изображена схема колонии с множеством имен и подробностей. Служащий наклонился и ткнул пальцем, указывая на район неподалеку от скромного по размерам рынка.

— Это зона, предназначенная для центурионов, господин. На небольшой возвышенности, так что дренаж хороший. Еще есть пять свободных участков, выбирайте.

Макрон на мгновение уставился на карту.

— Я возьму ту, что ближе всего к зданию сената.

Служащий кивнул и записал местоположение на восковых табличках Макрона, затем передал их ему обратно.

— Я внесу это в реестр и вывешу доску на вашем участке, господин.

Макрон улыбнулся. Петронелла была бы рада иметь хорошо расположенный в городе дом. Он снова взглянул на служащего.

— А как насчет фермерских угодий?

— Не все так просто, господин. Камулодунум окружен богатейшими землями Триноватов, а также небольшими поместьями, принадлежащими знати из катувеллаунов, которые поселились здесь до вторжения. Они совсем не рады тому, что в этом районе выделены земельные наделы для ветеранов.

— Могу себе представить.

— Открытого сопротивления ветеранскому расширению не было. Они знают цену. Когда Каратак потерпел поражение, имущество катувеллаунов стало военным трофеем. Сначала с этим ничего не делали, поскольку на западе продолжались боевые действия, но как только колония была основана, Рим начал выделять земли для ветеранов.

— И довольно неплохие хочу заметить. Тем более что так и должно быть. А они привыкнут к новому порядку. У них нет особого выбора. — Макрон положил руки на бедра и размял плечевые суставы. — Так на какой участок земли я могу претендовать? Я хочу хорошую землю, имей в виду.

— Конечно, господин. — Служащий провел пальцем по списку участков, к большинству из которых уже были приписаны имена. Он остановился на одном из свободных участков. — Думаю, этот участок вам подойдет, господин. В восьми километрах к востоку от колонии. Он граничит с рекой. Там есть лес, и он включает в себя четыре усадьбы триновантов. Очень прибыльные, судя по записям. Их рента должна приносить неплохой доход. Землемеры уже нанесли границы, так что найти их будет легко.

Макрон, который мало что знал о сельском хозяйстве, почувствовал облегчение от перспективы оставить это дело местным на своей земле.

— Очень хорошо, я возьму этот участок.

— Да, господин. Я внесу его в реестр колонии, вместе с участком в городе. Будет ли что-нибудь еще?

— Не сейчас. Этого пока вполне хватит.

Служащий свернул пергамент и вернул его на полку. Макрон повернулся, чтобы выйти из помещения, его сердце согревалось от того, что документ, дарующий ему землю, превратился в материальные активы, которые он мог развивать, и которыми он мог наслаждаться вместе с женой. «Сегодня утром жизнь была хороша», — размышлял он, направляясь через главный зал к выходу. Теперь он был землевладельцем, счастливым женатым человеком, а его желудок был наполнен прекрасным завтраком.

Голоса из дальнего конца зала прервали его счастливые размышления. Он взглянул в их сторону и увидел Рамирия, серьезно беседующего с невысокой фигурой в заляпанном грязью плаще. Четверо вооруженных людей ждали на небольшом расстоянии. Рядом стоял варвар, лицо которого было покрыто татуировками под узорчатым плащом. При звуке топота калиг по камням Рамирий посмотрел в сторону Макрона.

— Центурион! На пару слов, если можно.

Макрон изменил направление, и когда он приблизился, человек, с которым разговаривал Рамирий, обернулся. Это был прокуратор Каций Дециан.

— У нас проблема, брат, — объявил Рамирий. — Дециану нужна наша помощь.

— О как? — Макрон повернулся к прокуратору, который выглядел усталым и озабоченным.

— Недалеко от колонии произошло нападение на одного из сборщиков налогов и его сопровождение.

— Да, я слышал. И что?

— Сам сборщик налогов и один из его людей умерли от ран. Курьер прибыл в Лондиниум с этой новостью два дня назад. Наместник послал меня разобраться с этим. Мне нужно собрать вооруженный отряд, чтобы преподать варварам урок. Ты и Рамирий — самые опытные и старшие по старшинству резерва в колонии. Найдите мне еще пятьдесят хороших людей. Потом мы выследим виновных и заставим их поплатиться жизнью за это грязное предательство.