Честь Рима

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Макрон был в мрачном настроении, когда снова проходил через ворота в штаб-квартиру наместника. Снег перестал падать незадолго до этого, и тучи рассеялись, впервые за несколько дней обнажив солнце. Свежее белое покрывало накрыло грязную слякоть на улицах и закопченные крыши. Лондиниум был облачен в белоснежный саван, ослепляющий глаза. У более праздной души эта сцена могла бы вызвать восторг, но Макрон безучастно плелся по ней, его густые брови хмурились над темными глазами. Он сунул свой витис под мышку и быстро потирал руки, пытаясь согреть их. Теперь, когда всякая надежда заключить сделку с Мальвинием рухнула, ему и его матери придется либо подчиниться воле проходимца, либо столкнуться с неприятными последствиями.

Вернувшись из термы, он повел Петронеллу во двор таверны, чтобы рассказать о том, что произошло вне пределов слышимости матери.

— Ты считаешь его угрозы серьезными? — спросила Петронелла. — Я никогда не слышала, чтобы какие-либо банды в Риме были такими безжалостными.

— Может, и нет, но мы не в Риме. Это пограничный город, и здесь действуют другие правила.

— Какие правила? Если Мальвинию это сходит с рук, то какой смысл в каких-либо законах? А если нет закона, нет цивилизации, и что тогда отделяет нас от варваров?

— О, дырка Юпитера! — простонал Макрон. — Ты начинаешь говорить как Катон. Будь осторожна в том, что ты будешь говорить дальше. Я не позволю тебе сравнивать Рим с бандой грабителей.

— Меня это, просто, всегда интересовало, — Петронелла на мгновение задумалась. — В конце концов, разве это не то, что ты когда-то говорил мне о сделках, которые мы заключаем с правителями-клиентами? Делай, что мы говорим, и плати, а иначе… Звучит не намного лучше, чем покровительство уличных бандитов, которыми заправляет Мальвиний.

— Возможно, — неохотно согласился Макрон. — Но к чему это нас приведет? Я, ты и моя мама? И Парвий, если на то пошло, теперь, когда он присоединился к нашему счастливому маленькому выводку. Возможно, ему было бы лучше рискнуть на улице.

— Я сомневаюсь. Теперь, когда мы за ним присматриваем, с ним все будет в порядке.

— Но кто присмотрит за нами? Вот в чем проблема. — Макрон взял ее за руку и почувствовал, насколько холодной была ее кожа. Он накинул на них обоих свой плащ и прижал ее к себе, чтобы согреть. — Как бы мне не хотелось это говорить, я думаю, что Мальвиний загнал меня в угол. Мы только что прибыли в Лондиниум и не знаем, кому мы можем доверять, или кого мы можем позвать на помощь.

— Порция должна кого-то знать.

— Нет. Мы будем держать ее подальше от этого.

Петронелла откинулась назад и посмотрела ему в глаза. — Ты не сказал ей, что собираешься поговорить с Мальвинием?

— Нет. Она сказала мне не делать этого. Ты видела, какая она. Не нужно большого воображения, чтобы понять, как она отреагирует.

Петронелла не могла не улыбнуться.

— О боги, я наконец-то обнаружила то, что ввергает в ужас великого центуриона Макрона. Если бы только твои приятели из преторианской гвардии могли видеть тебя сейчас, они бы обоссались со смеху.

— Перестань надо мной смеяться, — сердито ответил он.

Она тут же смягчилась и потянулась, чтобы прильнуть к его лицу. — Все в порядке, мой дорогой муж. Ты прав, опасаясь Мальвиния, и ты не можешь надеяться справиться с ним в одиночку. Тебе нужна помощь.

— Где я ее раздобуду?

— Почему бы не сообщить об этом наместнику? Конечно, он не потерпит, чтобы с преторианским центурионом обращались подобным образом.

— Претора нет в Лондиниуме. Он уехал, готовится к кампании.

— Тогда кого он оставил главным? Кто-то должен быть.

Макрон кивнул. — Следующим в очереди стоит прокуратор. Думаю, я мог бы попытаться поговорить с ним.

— Тогда попробуй. Расскажи ему о том, что происходит, и что он должен принять меры против Мальвиния и других главарей банд.

— Легче сказать, чем сделать, — пробормотал Макрон себе под нос, отряхивая снег с калиг и входя в административное помещение. Оставив Петронеллу на постоялом дворе, он успел подумать, какая польза от передачи подробностей прокуратору. В то время как Мальвиний действовал вне закона, имперский чиновник был обязан играть по правилам, что давало преимущество противнику. Макрон улыбнулся термину. Казалось, ему не было покоя в этом мире, даже на пенсии. Что ж, если ситуация требовала, чтобы он начал войну с Мальвинием, то он, скорее всего, преуспел бы в этом, как и любой другой достойный человек.

Он поймал взгляд того же писца, с которым разговаривал накануне, и поманил его к себе.

— Чем я могу вам помочь на этот раз, господин? — коротко вопросил служаший. — Боюсь, трибуна сегодня нет.

— Я не его хочу видеть. Мне нужен прокуратор. Дециан. Он здесь?

— Да, господин. Я могу отвести вас в его таблиний.

— Благодарю. — Макрон отвел собеседника в сторонку, подальше от других писарей и любых проходящих мимо чиновников. — Как долго ты служишь в штабе?

— Четыре года, господин. Почему вы спрашиваете?

— Ты пробыл здесь достаточно долго, чтобы знать, какой человек нужен провинции. Что ты думаешь о Дециане? Готов ли он к работе?

— Он совсем недавно прибыл на этот пост, господин. Вряд ли моя оценка будет справедливой.

— Но я уверен, что ты имеешь о нем уже какое-то суждение.

Писарь огляделся, чтобы убедиться, что их не подслушают, затем понизил голос.

— Раз вы спрашиваете, я бы сказал, что наш новый прокуратор получил очень узкие полномочия от своего начальства в Риме.

Макрон нахмурился. — Что ты имеешь в виду?

— Он провел большую часть своего времени, собирая воедино финансовые отчеты. То, что каждое племя платило в виде налогов, вплоть до каждого поселения. Он также просматривал непогашенные ссуды, предоставленные императором местным правителям и вождям. Мне кажется, что кто-то приказал ему как можно скорее вытряхнуть все долги из провинции, — он многозначительно посмотрел на Макрона.

Макрон пожал плечами в ответ. — И что?

Писарю удалось подавить вздох. — О чем это говорит вам, господин?

— Слушай, я, на хрен, не знаю, понял? Просто произнеси это по буквам.

— Я не могу быть уверен, но мне кажется, что кто-то сводит баланс перед окончательной продажей всего имущества. Теперь у меня есть работа, господин. Вы найдете Дециана на втором этаже, на стороне, выходящей во двор.

— Ты сказал, что отведешь меня в его таблиний.

— Это было до того, как вы начали задавать мне вопросы, господин. У меня есть работа для трибуна. Долг зовет.

Прежде чем Макрон успел ответить, писарь склонил голову в быстром поклоне и повернулся, чтобы поспешно уйти. Мгновение Макрон смотрел ему вслед и думал, не накричать ли на него, чтобы он остановился и развернулся. Но он уже не был действующим офицером, и человек мог не откликнуться на команду. Это было бы слишком большим унижением для Макрона. Поэтому он повернулся к лестнице и начал подниматься на этаж выше.

Таблиний Дециана представлял собой большую комнату с четырьмя столами по бокам, за каждым сидело по два писца. В конце комнаты был помост с большим столом и мягким сиденьем за ним, откуда его обитатель мог следить за своими подчиненными. Стул был пуст, но у жаровни у окна стоял худощавый мужчина в толстой шерстяной тунике, глядящий во двор, и Макрон догадался, что это тот человек, которого он ищет. Подойдя, он увидел, что прокуратор лыс, если не считать бахромы темных волос, тянущейся от одного виска к другому. Дециан оглянулся, когда услышал приближение Макрона, обнаружив два больших, широко расставленных глаза, темных и с несколько безумным взглядом.

— Да?

Макрон кивнул в знак приветствия.

— Доброго тебе дня, господин. Меня зовут Луций Корнелий Макрон. Мне нужно поговорить с тобой.

— Да ну? — Лоб прокуратора слегка нахмурился.

— Если предположить, что ты Каций Дециан, конечно.

— Да, это я. Назначь встречу с моим секретарем. Я занятой человек. Я не могу просто остановить работу для любого, кто проходит мимо моего окна.

Макрон кивнул на окно.

— Хороший вид. Думаю, он может отвлекать только тех, у кого есть время отвлекаться.

На мгновение хмурый взгляд стал еще глубже, но резкое замечание попало в цель.

— Что ж, очень хорошо. В чем дело?

Макрон кратко рассказал о своих обстоятельствах и встрече с Мальвинием. — Итак, как видишь, для нас это неприятная ситуация. Не говоря уже обо всех тех, кто стал жертвой банд Лондиниума. Это плохо для торговли и не может быть хорошо для налоговых поступлений, — добавил он, надеясь, что это поможет возбудить профессиональный интерес прокуратора.

— Если наместник не пресечет подобные вещи, будет только хуже.

— Тогда тебе следует обратиться с этим вопросом к претору, а не ко мне.

— Но наместника здесь нет, господин. А учитывая, что приготовления к предстоящей кампании отнимают у него все время, я полагаю, что он не вернется в Лондиниум еще в течение какого-то времени. Ты следующий в цепочке командования, так что теперь это твоя ответственность.

Дециан вздохнул. — Не то чтобы у меня не было других срочных обязанностей, центурион Макрон. В любом случае, что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Отправь людей, собери улики, а затем предай суду Мальвиния. Необходимо будет конфисковать его имущество и изгнать его и его банду из провинции, и пусть предприятия Лондиниума продолжат свою работу по распространению торговли и благ цивилизации в Британии.

— Каков характер твоего предприятия, центурион?

— Мы с матерью владеем таверной и гостиницей с пристроенным борделем, господин. Есть еще несколько предприятий, в которых мы заинтересованы.

— Опьяняющие напитки и проститутки, а? — фыркнул Дециан. — Не мог бы ты рассказать мне, в чем заключаются преимущества таких благ цивилизации?

Прежде чем ответить, Макрон обиженно сжал губы. — Мы платим налоги, как и любое другое дело, господин. Те же самые налоги, которые покрывают расходы на содержание дорог и гарнизонов, помогающих сохранять мир в провинции. Вот как.

— Вполне справедливо, — согласился Дециан. — Я займусь этим вопросом, когда найду время. Если эти банды бьют по нашим налогам, тогда будет повод провести расследование и положить этому конец. Боги знают, этот варварский остров уже достаточно опустошил имперский кошелек. Глупо было вообще вторгаться в Британию.

Раздражение Макрона по поводу этого человека сменилось более мрачным предчувствием, и ему пришлось заставить себя не реагировать гневно. Прежде чем заговорить, он сделал успокаивающий вдох.

— Я полагаю, что есть много солдат, отставных и все еще служащих, которым это может не понравиться, господин.

— Так что я должен подумать. Ни одному человеку не понравится быть просто использованным. — Дециан указал на дверь. — Оставь это мне, Макрон. Ты можешь идти.

Это было довольно резкое окончание разговора, но Макрону надоело надменное отношение прокуратора, и он был счастлив покинуть штаб и вернуться на свой постоялый двор. На обратном пути ясное голубое небо и яркое солнце на чистом снегу очень подняли ему настроение, и он, радостно насвистывая старую походную песенку, свернул во двор. Если прокуратор сдержит свое слово, есть шанс, что угрозы Мальвиния будут устранены.

Испуганные крики женщины прервали его мысли, и мелодия замерла на губах Макрона. Когда раздался новый крик, он бросился бежать, врезался в заднюю дверь и побежал по коридору, ведущему в главный зал. Дверь на улицу была открыта, и свет хлынул в комнату, открывая застывшую картину насилия. Он воспринял детали сцены в одно мгновение. Парвий дрожит в углу, обняв колени, из носа у него струится кровь. Петронелла прикрывает мать Макрона от человека в плаще, который стоял перед ними, размахивая кинжалом. Одна из шлюх лежала на земле между перевернутыми столами и скамейками, ее лицо было разбито и окровавлено, другой же головорез стоял над ней, сжав кулаки. Третий молодчик стоял у входа в бордель, сдерживая других женщин шипованной дубиной. Раненая женщина плакала, свернувшись калачиком, ее скорбные болезненные движения разрушили чары хорошего настроения.

— Что это, во имя Плутона, здесь происходит? — прорычал Макрон, сжимая в кулаке свой витис и обходя прилавок. — Кто ты, на хрен, такой?

Мужчина, который избил женщину, выпрямился, тяжело вздымаясь.

— Если ты здесь новенький, то нас послали передать вам сообщение от Цинны.

— Цинна? — Макрон подошел на шаг ближе. — Какое сообщение?

— Цинна говорит, что он захватит эту улицу. Отныне ты будешь платить ему, а не Мальвинию. А если нет, то… — Бандит указал на женщину у его ног.

— Понятно, — Макрон отрегулировал равновесие так, чтобы вес равномерно приходился на подушечки стоп, и напряг мышцы. — Я полагаю, Цинна хочет получить ответ.

Бандит улыбнулся, обнажив запятнанные и неровные зубы. — Нет нужды в ответе. Вы будете делать то, что он говорит.

— Тем не менее, было бы невежливо не ответить, — Макрон оскалил зубы в ухмылке.

Человек напротив нахмурился. — Невежливо?

Макрон бросился вперед, ударив скрюченным концом витиса вымогателя в живот, нанеся мощный удар всем своим телом. Бандит со вздохом согнулся пополам, и Макрон ударил того коленом по лицу, почувствовав, как что-то хрустнуло в носу. Он закончил работу яростным ударом центурионского жезла по затылку, и головорез рухнул на землю рядом с женщиной, которая с визгом откатилась прочь.

Человек, размахивающий ножом перед Петронеллой, обернулся, когда его друг упал, и теперь издал рев, бросившись на Макрона, выставив кинжал, готовый нанести удар. Макрон уже восстановил равновесие и встал, расставив ноги и напрягшись. Он парировал удар с резким стуком витиса, затем слегка отступил в сторону, когда импульс его атаки отбросил мужчину на шаг дальше вперед, и Макрон нанес еще один мощный удар ногой по колену. Человек вскрикнул от боли, когда его нога подогнулась, и он рухнул на скамейку.

— Берегись! — закричала Петронелла, и Макрон увидел размытое движение, когда третий из людей Цинны бросился на него с поднятой дубиной для удара. Если бы они были на открытом месте, бой в этот момент пошел бы не в пользу Макрона. Удар попал бы в цель, и даже если бы он попытался поднять руку, чтобы защитить себя, конечность была бы сломана. Как бы то ни было, пробитая металлическими шипами головка дубинки ударилась о балку, которая пересекала комнату и поддерживала этаж выше. Раздался громкий треск, и удар заставил нападающего резко вздрогнуть. Он вырвал пригвожденную головку из балки и попытался повернуть ее по дуге, но эта заминка дала Макрону драгоценное время, чтобы среагировать, и он схватил левой рукой табуретку, чтобы действовать ею как импровизированным щитом.

— Ты тупой осел, — прорычал мужчина. — Когда Цинна узнает об этом, он отрежет тебе яйца и заставит смотреть, как он убивает твоих женщин, прежде чем выколоть тебе глаза.

— Он может попробовать, — тихо ответил Макрон. — Но если он благоразумен, то будет держаться подальше, когда получит мой ответ на свое сообщение, а?

Комментарий послужил своей цели, спровоцировав головореза на новую атаку. На этот раз он направил удар Макрону в лицо, который центурион заблокировал табуреткой. Затем он взмахнул дубиной по горизонтальной дуге, целясь в голову Макрона. Однако ветеран пригнулся, подняв руку с импровизированным щитом и надеясь, что он отразит удар, в то время как он ударил своим витисом, ткнув им бандиту в пах. Затем он нанес еще один удар, который попал разбойнику под подбородок, заставив того громко клацнуть челюстями и запрокинуть голову. Бандит отшатнулся в сторону, одной рукой сжимая свои яйца, а другой ослабив хватку на дубинке настолько, что она упала на пол. Именно тогда Макрон почувствовал агонию в левой руке, там где дубинка соскользнула с его костяшек, задев кожу. Он отпустил табуретку и сунул руку под другую руку, стиснув челюсти.

Раздался хор гневных криков и воплей, когда проститутки хлынули через вход публичного дома и набросились на человека, который избил женщину. Они раздирали его обнаженную кожу, били и пинали его. Их жертва со страдальческим выражением лица присела на корточки, затем схватила выроненный кинжал и попыталась нанести удар своим обидчицам.

— Стоп! — взревел Макрон, отбрасывая женщин своим витисом. — Назад!

— Оставь его нам, — прорычала раненая женщина.

Макрон поднял трость. — Я предупреждаю тебя. Назад. Сейчас же.

Женщины отпрянули назад, на их напудренных лицах отразились сердитые выражения. Убедившись, что они не представляют опасности для людей на земле, Макрон повернулся к Петронелле.

— Что, во имя Плутона, происходит?

— Они пришли сюда вскоре после того, как ты ушел. Двое из них заказали выпивку и сели, а их приятель осмотрелся, а затем пошел с одной из женщин. Чуть позже я услышала шум и пошла посмотреть, что происходит. Он получил что хотел, но отказался платить ей. Я сказала ему, что ему лучше отдать деньги, и он отвесил мне пощечину. Парвий бросился на него и был отброшен к стене. К нему присоединились и двое других выпивающих. Они сказали нам, что они из банды Цинны. Вот тогда твоя мать…

Порция оттолкнула Петронеллу. — Именно тогда я сказал им, что мы под защитой Мальвиния, и им лучше уйти. Они посмеялись надо мной. Сказали, что им плевать на Мальвиния и что нам нужно преподать урок.

Макрон увидел, что она дрожит, и кивнул жене. Петронелла обняла старуху за плечи и подвела к жаровне, усадив на ближайшую скамейку. Тем временем Макрон прислонил витис к стене и осторожно потер руки, прежде чем обыскать троих мужчин. Двое все еще стонали один был холодным. Он взял их кошельки и серебряные торки, которые они носили на шее, и бросил кошельки женщинам, толпящимся у дверей, ведущих в бордель. — Это за ваши страдания. Мы присматриваем за своими здесь.

Пока они жадно делили монеты, Макрон сунул в карман два торка и внимательно осмотрел последний. Он прищурился, поднеся его к свету, и смог разобрать надпись, выгравированную на металле. «Клинки Цинны».

Бросив торк на ближайший стол, он легонько пнул одного из стонущих громил под ребро. — «Клинки Цинны». Насколько я понимаю, это название вашей банды.

Мужчина застонал и кивнул.

— Хорошо. Ты и твой друг, встаньте и поднимите его. Убирайтесь из моей таверны. Можешь сказать Цинне, что в следующий раз, когда он пошлет сюда своих людей, я позволю нашим женщинам добить то, что останется от тех, кого я хорошенько приложу.

Макрон стоял, уперев кулаки в бока, а бандиты подхватили инертную фигуру своего товарища и поковыляли на улицу. Он немного подождал, прежде чем закрыть дверь и вставить засов в железные скобы. Затем он подошел к Парвию и помог ему встать. — Благодарю за защиту Петронеллы. Ты заслужил свое содержание.

Мальчик ухмыльнулся и радостно хмыкнул, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони.

Когда Макрон сел напротив Петронеллы и его матери, последняя с тревогой подняла глаза. — Что теперь с нами будет? Мы застряли между Мальвинием и Цинной. Если один нас не прикончит, другой обязательно прикончит. Обречены… мы обречены.

— Пока нет, — твердо ответил Макрон. — Все наладится, матушка. Вот увидишь.

Смелые слова, подумал он про себя. Но против двух главарей банд и их головорезов храбрости будет недостаточно. В этом он был уверен.