Честь Рима

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

На мгновение обе стороны застыли в шоке. Макрон среагировал первым, сбросил свою походную фурку, прежде чем приготовил щит и обнажил меч.

— Вещи вниз! Сомкнуть ряды! — проревел он.

Ветераны с кряхтением сбросили фурки и подняли щиты, вынув мечи из ножен и взяв их наизготовку. Рамирий развернул своего коня, чтобы подскакать к прокуратору. — Зачем, во имя Плутона, ты это сделал?

На лице Дециана застыла ухмылка. — Они и не собирались пропускать нас, дурак!

Лидер вооруженных бриттов издал крик боли и гнева, который подхватили его последователи, грозя оружием римлянам. Тогда боевой клич сорвался с уст человека прямо перед отрядом, и он бросился вперед, подняв над головой топор. На нем была простая туника и коричневые штаны поверх мягких кожаных сандалий. Его волосы были убраны с лица повязкой на голове, так что Макрон мог видеть ненависть и ужасный гнев, искажающие его черты.

Упершись ногами, Макрон толкнул щит вперед и приготовил гладий для удара. В последний момент туземец отскочил от него в сторону и изо всей силы ударил топором по ветерану слева от себя. Лезвие топора раскололо шлем римлянина и пронзило его череп почти до линии подбородка. Боковые части шлема разошлись по сторонам, выпустив фонтан крови, который забрызгал всех, кто был рядом, когда ветеран упал на колени. На лице бритта отразилось дикое торжество, когда он стиснул зубы и стал дергать топором из стороны в сторону, прежде чем тот выскочил, и тело рухнуло на обледенелую дорогу.

Позади воина его товарищи издали дикий рев и атаковали фронт небольшой римской колонны, подняв оружие для удара, плащи и меха закружились позади них.

Макрон резко повернулся на носочках и, сбросив вес с плеча, вонзил свой короткий меч в бок воина с топором, пронзив его плоть и пройдя мимо ребер в жизненно важные органы. Импульс удара отбросил бритта назад, он споткнулся и упал, соскочив с лезвия и перевернувшись на спину. Добивать его было некогда, и Макрон поднял щит и проворно шагнул обратно в переднюю шеренгу отряда. Ветераны сомкнулись с обеих сторон, представляя нападающим сплошную стену щитов. Римлянин, срубленный топором, содрогнулся раз-другой и обмяк у ног Макрона как раз в тот момент, когда первый из туземцев врезался в щиты фронтального ряда.

Долгие годы тренировок и кампаний подготовили ветеранов к тому, чтобы подготовиться, слегка наклонившись вперед, чтобы принять на себя удар атаки, и устоять на месте, прежде чем они ударят своими щитами в лицо врагу и ударят мечами по замешкавшимся противникам, разрезая ткань и пронзая плоть. Столь дикой была атака и так стремились туземцы отомстить за павшего вождя, что те, кто следовал за ними, толкали своих беспомощных товарищей прямо на острия ждущих римских мечей. Макрон почувствовал, как его клинок вновь пронзил мягкую ткань, и он вонзил его в цель и покрутил из стороны в сторону, прежде чем вырвать его и снова быстро ударить, чтобы завершить убийство.

Когда он переставил ноги, он мельком увидел дикие татуированные лица и развевающиеся пряди волос, проносящиеся мимо с обоих флангов, когда голова римской колонны была быстро охвачена визжащими туземцами. Воздух вокруг него наполнился скрежетом и кличами тех, кто сцепился в бою, прижавшись с обеих сторон римских щитов и изо всех сил пытаясь использовать свое оружие и найти брешь, через которую можно нанести удар. Наибольшую опасность для римлян представляли удары топоров сверху, и поэтому они изо всех сил старались держать щиты поднятыми, а головы опущенными, чтобы рукоятки топоров ударялись о металлический обод, таким образом, резко останавливая инерцию удара.

Ветераны сомкнулись вокруг пятерых всадников и туземного проводника. Кардоминий обнажил свой длинный меч и поднял его, чтобы поразить любого из триновантов, сумевших прорваться сквозь стену щитов, но пока римляне удерживали свои позиции. Враг полностью окружил отряд. Быстрый взгляд через плечо показал Макрону, что еще один ветеран был сбит и втянут в глубь строя. Рамирий спешился и обнажил свой гладий, схватил щит павшего и приготовился заполнить первую брешь в строю. Позади него Дециан с тревогой огляделся.

— Мы поскачем за помощью! — крикнул он. — Отойди в сторону! — Он хлопнул мечом плашмя по плечу ближайшего ветерана и ударил пяткой, чтобы лошадь оттолкнула человека в сторону. — Эскорт! Держаться меня!

Когда он неожиданно вырвался из строя, бритты рассеялись перед фыркающим конем и римлянином, яростно размахивающим мечом. Его люди следовали за ним, рубя направо и налево своими более длинными мечами. Первые трое быстро вырвались из стычки и поскакали за прокуратором, но последний был слишком медленным и пал жертвой бриттов, которые быстро оправились от удара всадников, прорвавшихся через их ряды. Один из них поднял крепкое копье и вонзил его в горло лошади. Животное вздрогнуло в агонии, а его всадник отчаянно попытался удержаться в седле, но его схватили за рукав туники и повалили на землю. Мгновенно туземцы набросились на него, рубя его тело своими мечами и топорами, в то время как копейщики вонзали острия своего оружия в его туловище.

Трое выживших поскакали вслед за Децианом, преследуемые на небольшом расстоянии десятком бриттов, прежде чем последние сдались и остановились, выкрикивая оскорбления в адрес убегающих римлян. Только когда они оказались на безопасном расстоянии от места действия, прокуратор и его люди ненадолго остановились, осматривая сцену, прежде чем они ускакали по невысокой возвышенности и скрылись из виду.

Рамирий прошел сквозь узкий строй. — Макрон! Ко мне!

— Будьте готовы закрыть брешь, — приказал Макрон людям с обеих сторон. Он нанес удар своим мечом и ударил щитом по воину впереди, отбросив того назад к своим товарищам. Еще один удар попал в цель и проделал неглубокую рану на бедре нападавшего. Макрон быстро отступил на два шага, и ветераны сомкнулись позади него.

— Похоже, у нашего прокуратора вместо хребта медуза, — с горечью сказал Рамирий. — Если мы выберемся из этого, я обязательно нанесу ему небольшой визит в Лондиниум.

— Я мог бы запросто присоединиться к тебе для этого, — ответил Макрон. — Но сейчас у нас есть более насущная проблема.

Оба римлянина оглянулись, оценивая ситуацию. Внутри строя на земле сидели трое раненых, а второй убитый лежал с лицом, разбитым в кровавое месиво ударом копья. Одному из раненых вручили поводья коня Рамирия, чтобы держать животное под контролем. Другие ветераны стояли за стеной щитов, держа их поднятыми и нанося удары мечами только по открытым и доступным целям, как их учили делать много лет назад. «Потери с другой стороны были намного больше», — отметил Макрон. Сквозь короткие промежутки между щитами он мог видеть бриттов, мертвых и умирающих, окружавших римский строй. Жажда мести и грубое мужество не могли сравниться с хорошим снаряжением и лучшей военной подготовкой в ​Ойкумене, а доказательство этому утверждению лежало на окровавленном снегу за римскими щитами.

— Они не продержатся очень долго, — решил Рамирий.

— Нет. Но они не захотят отпустить нас. Они будут преследовать нас на всем пути до аванпоста и, возможно, дальше.

Рамирий кивнул.

— Боюсь, что так.

Бой вокруг них начал ослабевать, когда бритты один за другим отступили, их груди вздымалась от напряжения и были покрыты кровью их павших товарищей. Затем, вдруг показалось, что бой закончился, и между двумя сторонами образовалась брешь в десять шагов. Воздух был наполнен вихрями выдыхаемого воздуха и паром, клубящимся от пота разгоряченных тел.

Рамирий направил трех человек на помощь раненым, а затем отдал приказ продолжать продвижение по дороге с поднятыми щитами. Когда он начал отсчитывать шаг, достаточно громко, чтобы его можно было услышать сквозь насмешки и гневные крики туземцев, ветераны двинулись вперед, осторожно наблюдая за своими противниками поверх щитов. Макрон снова занял позицию во главе строя. Он несколько раз проводил такие отступления за годы службы в армии и хорошо знал, насколько они утомительны. Усилия держать под рукой щиты и постоянная бдительность, чередующиеся с отражением частых атак, утомляли людей не меньше, чем любое крупное сражение. Более тревожной была медлительность такого марша, которую ситуация навязывала римлянам. Полностью нагруженный легионер мог легко преодолевать двадцать пять или тридцать километров в день, но человек, даже лишь только с доспехами и оружием, вынужденный идти в медленном темпе, следя за тем, чтобы целостность строя сохранялась, едва ли справится с половиной этого расстояния. Кое-что можно было бы наверстать, если бы противник удерживал достаточное расстояние, чтобы римляне могли открыться в походном строю. Так что им должно было сильно повезти добраться до более безопасного аванпоста до захода солнца. Ночью их продвижение будет намного медленнее, поскольку они изо всех сил будут держать курс в правильном направлении, и инициатива полностью перейдет к их преследователям, которые смогут подготовить внезапные атаки под покровом темноты.

По мрачным выражениям лиц ближайших к нему ветеранов Макрон понял, что они тоже осознали всю опасность, в которой оказались. То, что двумя днями ранее начиналось как рутинная карательная экспедиция, теперь превратилось в борьбу за выживание, и шансы в отношении ветеранов не были обнадеживающими. Пока у них были силы, чтобы не отставать от своих товарищей, и достаточное количество, чтобы поддерживать строй, у них был приличный шанс выжить. Это была надежда, за которую они должны были держаться.

— Поднимите подбородки и держите темп, ребята! — спокойно крикнул он. — Давайте покажем этим ублюдкам-варварам, как выглядят настоящие солдаты!

Около пятьдесяти человек отряда медленно удалялись от селения, оставив за собой добычу и походные фурки. Увидев шанс вернуть свое имущество и отплатить той же монетой римлянам, разграбив их брошенное имущество, более половины бриттов немедленно бросились вперед, чтобы разобрать добычу. Несколько ветеранов оглянулись и задумались над перспективой потерять ценное снаряжение, пока их не подтолкнули люди, идущие следом с ними. Более стойкие и дисциплинированные туземцы остались рядом со своим лидером, пока тот сердито кричал на тех, кто оторвался от общей массы. В итоге, у него осталось слишком мало людей, чтобы продолжать бой, и Рамирий сразу же ухватился за эту возможность. — Походный порядок! Продолжить марш!

Ветераны опустили свои щиты, вложили свои мечи в ножны, по многим из которых стекала кровь, и перестроились в колонну по двое, с ранеными и лошадью, занимающими свое место в середине строя. С Рамирием во главе, время от времени отсчитывающим темп, они двинулись по тропинке, ход которой был едва различим под гладкими складками свежевыпавшего снега. Оглядываясь назад, Макрон видел, как некоторые из бриттов спешили обратно к хижинам со своей добычей, даже когда их лидер уговаривал их присоединиться к другим, ожидающим продолжения погони. Отсутствие у них дисциплины было одной из причин, по которой кельты почти всегда плохо справлялись в бою с профессиональными римскими солдатами. Будь то мародерство или захват голов, кельтские воины не могли устоять перед охотой за трофеями в качестве доказательства своих подвигов, ставя личную наживу выше воинских задач. Тем лучше для Рима.

В походном порядке отряд смог значительно увеличить темп. Они достигли возвышенности, где в последний раз видели Дециана, и увидели, что прокуратор и его свита были уже в километрах трех впереди едва различимыми пятнышками на фоне снега. Через мгновение они проскочили в лес и скрылись из виду. Макрон почувствовал прилив гнева из-за трусости этого человека, бросившего своих товарищей. Прошло много времени с тех пор, как Дециан служил в армии, и теперь он был всего лишь еще одним мелким аристократом в процессе построения своей карьеры, наполненным чувством собственного сверхдостоинства и считающим тех, кто ниже его, расходным ресурсом. Если когда-нибудь Макрон и Рамирий загонят прокуратора в угол, они воздадут трусу то, чего он заслуживает, независимо от последствий.

Они прошли еще полтора километра, прежде чем увидели первого из преследователей. Макрон был озадачен медлительностью туземцев в погоне за отрядом, но когда они подошли ближе, он увидел, что некоторые из них успели достать из своих хижин луки, а также легкие охотничьи дротики. Подгоняемые их предводителем, они быстро сомкнулись в тылу колонны, и их пятки разметали снег в стороны, пока они сближались с римским строем размеренной трусцой. Когда они были не более чем в пятидесяти шагах позади, вождь взмахнул копьем в сторону, и соплеменники отклонились влево от утрамбованного снега вслед за римлянами. Погружаясь в более глубокие нетронутые сугробы вдоль пути, они постепенно сравнялись с марширующими ветеранами.

Видя опасность пропустить врага между отрядом и аванпостом, Рамирий увеличил темп своих людей до быстрого марша. Макрон почувствовал, как его сердце забилось быстрее от напряжения, и тяжело дышал, шагая по снегу глубиной по икры. Еще метров восемьсот оба отряда продвигались шея к шее, время от времени выкрикивая друг другу оскорбления.

— Берегите дыхание! — проревел Рамирий. — Больше никому не отвечать!

Когда они приблизились к лесу, стало ясно, что ветераны первыми достигнут узкого входа на тропу, проходящую между деревьями, и местный вождь остановил своих людей и хриплым голосом отдал короткий приказ. Макрон увидел, как некоторые его соплеменники натянули луки.

— Осторожно, стрелы! — предупреждающе выкрикнул он. — Поднять щиты!

Утомленные ветераны подняли громоздкие щиты и направили их в сторону угрозы, продолжая двигаться в том же темпе, опережая своего врага. Макрон не мог сдержать угрюмой улыбки на просчет лидера бриттов в его маневре обойти отряд слева. Если бы он пошел вправо, римляне были бы вынуждены терять время, перекладывая щиты на руки с мечами. Быстрый залп, за которым последовала атака, заставили бы их остановиться и начать бой. Как бы то ни было, первые стрелы, достигшие колонны, безвредно отскочили от широких изогнутых щитов. Большинство стрел, выпущенных в спешке людьми, пытающимися отдышаться, пролетали мимо римлян или впивались в щиты. Вдруг лошадь резко заржала, когда стрела попала ей в круп близко к хвосту. Животное вскочило на дыбы, затем хлестнуло задними лапами. Ближайшие к ней люди едва успели выбежать из зоны досягаемости ее копыт.

— Гоните ее прочь! — крикнул Рамирий. — Скорее, вы, феллаторы!

Один из ветеранов бросился вперед и ударил лошадь по заду плоскостью меча. Она рванулась вперед, и люди рассредоточились, пропуская животное через брешь, снег разлетался в стороны от его копыт, пока оно брыкалось от мучительной боли. Когда лошадь приблизилась к бриттам, они перестали стрелять и отскочили в сторону, чтобы их не затоптали.

Большая опасность для римлян теперь стала очевидной, когда несколько туземцев с охотничьими дротиками приблизились и тщательно прицелились, прежде чем выпустить смертоносные дротики с зазубренными железными наконечниками. Тяжелые снаряды попали в цель с куда более сильным ударом, раскалывая поверхность щитов так, что наконечники прорывались на другую сторону. Те, что отскакивали, представляли не меньшую опасность, один из ветеранов, ближе всего к Макрону, менее проворный, чем его товарищи, был ранен в голень, дротик пронзил его длинные штаны, а затем ударил в кость, прежде чем его инерция была израсходована. Он резко остановился, стиснув зубы, чтобы сдержать крик боли.

— Стой! — приказал Макрон, прежде чем те, кто следовал за ним, врезались в раненого. Он отскочил назад и воткнул свой щит в землю, прежде чем опуститься на колени рядом с пострадавшим.

— Макрон! Какого хрена ты делаешь? — сердито закричал Рамирий, ринувшись вперед. Затем он увидел древко копья, свисающее с ноги мужчины. — Дерьмо. Разберись с этим быстро, а затем снова заставь людей двигаться.

Макрон кивнул, осматривая рану. Он щелкнул языком, поняв, что должен сделать. Несколько лет назад он был ранен зазубренной стрелой и вспомнил процедуру, которую использовал хирург. Не было никакой возможности извлечь головку через входное отверстие, не причинив еще больших повреждений и потери крови. У хирурга был доступ к инструментам, и он смог извлечь наконечник стрелы в тишине госпиталя форта. Макрон такой роскоши не имел. Он выхватил кинжал и протянул его ветерану.

— Лаэнас, не так ли?

Ветеран кивнул.

— Это будет больно, но это единственный способ. Рамирий, держи древко поближе к входному отверстию.

Префект лагеря ухватился за тонкое древко, которое Макрон уже активно распиливал. Лаэнас откинул голову назад и закрыл глаза, пронзительный крик сдавил горло. Вокруг них продолжали падать стрелы и дротики. Как только он прорубил древко, Макрон взглянул вверх. — Соберись, брат. На три.

Лаэнас кивнул.

— Один… — Макрон воткнул оставшуюся часть древка в рану. Зазубренная головка прорвалась сквозь плоть, и вместе с ней хлынула кровь. Он нажимал до тех пор, пока наконечник полностью не вышел из раны, а затем быстро зацепил его лезвием своего кинжала и провел короткий остаток древка через рану с другой стороны. Он позволил окровавленному древку упасть на снег, когда поднял свободную руку. — Дай мне свой шейный платок!

Лаэнас сделал, как ему сказали, и Макрон туго обвязал тканью ногу ветерана. — Это лучшее, что я могу сделать, пока мы не доберемся до аванпоста.

Рамирий с сомнением посмотрел на повязку. — Ты можешь стоять? — спросил он Лаэнаса.

Ветеран попробовал свой вес, и его глаза закатились в агонии. Но он взглянул на своего командира и кивнул. — Я сделаю все возможное, чтобы не отставать, господин.

— Уж постарайся. Я больше не собираюсь терять людей. — Рамирий повернулся к Макрону. — Вернись в голову колонны и отдай приказ продолжить движение. Я позабочусь о Лаэнасе.

Подняв щит, Макрон двинулся вперед, вытирая кровь с руки подолом туники. — Отряд! Маршевым шагом вперед!

Колонна снова двинулась вперед и вышла на опушку леса. Враг не отставал от них, но шквал снарядов ослаб, поскольку они истощили свой запас дротиков и стрел. Когда с обеих сторон сомкнулись голые деревья и подлесок, Макрон почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы опустить щит. Он отошел в сторону дорожки и помахал людям, прежде чем найти Рамирия.

— Если ты продолжишь вести людей вперед, господин, я возьму на себя арьергард.

— Очень хорошо, — кивнул префект лагеря.

Рамирий передал Лаэнаса другому ветерану и зашагал впереди колонны. Макрон подождал, пока другие ветераны пройдут, прежде чем он прошел в тыл, когда последний из римлян вошел в лес. Тропа позади них была четко обозначена утрамбованным под их калигами снегом. Темные древки стрел и дротиков поднимались из земли под разными углами. Бритты уже бросились вперед, чтобы подобрать свои неповрежденные снаряды. «Это задержит их ненадолго», — подумал Макрон. — «Достаточно долго, чтобы отряд продвинулся на некоторое расстояние вперед». Деревья по обеим сторонам давали некоторую защиту от вражеских стрел, а узость тропы ограничивала фронт, с которого они могли атаковать. Он вспомнил вчерашний день, когда колонна прошла через лес. До дальней стороны было примерно пять-шесть километров леса, а затем еще десять или одинадцать до аванпоста. В основном открытая местность с несколькими достаточно узкими местами, чтобы быть полезными ветеранам. С дальней стороны леса они будут подвергаться обстрелу и беспокоящим нападениям почти на всем пути до аванпоста. Однако до тех пор они будут в достаточной безопасности и смогут использовать эту возможность, чтобы не сбавлять темп и выиграть время, в котором они отчаянно нуждаются, чтобы добраться до безопасного места.

Макрон в последний раз взглянул на противника, все еще собиравшего свои метательные снаряды, затем развернулся и перешел на легкую трусцу, чтобы догнать тыл колонны.