Честь Рима

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мужчина издал низкий свист, а затем улыбнулся.

— Не терпится увидеть выражение лица Порции, когда она увидит вас. Сюда, пожалуйста.

— Минутку.

Макрон достал кошелек и заплатил Торбулону, затем огляделся и указал на одну из кладовых, которая выглядела пустой.

— Пусть твои люди погрузят багаж туда.

Как только они выполнили его указания и покинули двор, Макрон достал небольшой сундучок, в котором хранились его сбережения, закрыл дверь и запер засов, а затем усадил перед ним мальчика.

— Ты будешь тут сидеть на страже, понял?

— Он ребенок, — мягко возразила Петронелла. — Ребенок с травмированной рукой. Какой из него охранник?

— С таким же успехом можно начать зарабатывать на его содержание. — Макрон достал свой пугио и протянул его ребенку, который посмотрел на оружие широко раскрытыми глазами. — Теперь, мальчик, если возникнут проблемы, ты припугнешь их и прибежишь искать меня. Как считаешь, я могу тебе в этом доверять?

Мальчик хмыкнул и кивнул, его глаза блестели от возбуждения, когда он доставал кинжал.

— Спокойно, парень! — Макрон взъерошил непокорные волосы мальчика.

— Нельзя, чтобы ты случайно зарезал своего центуриона. Держи клинок за поясом, пока он не понадобится.

Мальчик вздохнул с досадой, осторожно засунув клинок за пояс на тунике так, чтобы рукоять торчала сверху, а сверкающее острие — снизу. Затем он принял позу перед кладовой: челюсть вытянулась, плечи отведены назад, одна нога слегка выдвинута вперед.

— Только бы он не споткнулся и не проткнул сам себя, — предупредила Петронелла.

— С ним все будет в порядке. — Макрон повернулся к мужчине, который стоял в ожидании у задней двери, ведущей в "Собаку и олень", и нервно сглотнул.

Прошло несколько лет с тех пор, как он в последний раз видел свою мать, и более двух лет с тех пор, как он получил от нее лаконичный отчет, в котором она сообщила ему, что дело идет хорошо и ему пора взять на себя половину бремени.

— Пойдем. Не могу дождаться, чтобы представить тебя. — Он широко улыбнулся Петронелле. — Вы прекрасно поладите. Как только ты увидишь, что у нее золотое сердце.

Мужчина задвинул засов и толкнул дверь внутрь, переступив через край деревянной рамы. Макрон взял жену за руку и последовал за ним. Дверь открылась в короткий проход длиной в семь метров. Слева находились три кладовые, где на полках стояли амфоры с вином, а сыры, мешки с зерном и куски мяса висели на веревках, подвешенных к железным крюкам на балках, чтобы они не достались крысам и мышам. Справа находилась кухня, в центре которой горел костер, над которым стояли железные решетки и вертел для жарки. Пепел был серым, а хворост еще не был разложен для приготовления пищи на день. Угрюмая женщина лет двадцати с сильно напудренными щеками подняла взгляд от таза, в котором она стирала одежду, когда они проходили мимо, затем вернулась к своей работе.

Коридор выходил на прилавок и большое пространство за ним, заставленное столами и скамьями. Под ними лежала солома, покрывавшая почти весь каменный пол, кроме камина. В дальнем конце находилась дверь с заклепками и двумя закрытыми окнами по обе стороны, слегка приоткрытыми, чтобы пропускать свет через железные решетки. Возле правого окна пылал огонь и согревал тонкую фигуру, сгорбившуюся над восковыми табличками на одной из скамеек. Она подняла голову на звук шагов, латунный стилус в ее руке был закреплен над длинным списком цифр, над которыми она работала.

— Что такое? — отрывисто спросила она. — Кажется, я просила тебя не беспокоить меня, когда я занимаюсь счетами.

— Прошу прощения, госпожа Порция, но у вас гости.

— Не гости, — поправил его Макрон. — Семья.

Ее бровь изогнулась, когда она прищурилась в сторону теней в задней части гостиницы, а затем ее челюсть отвисла, и она выронила стилус.

— Ох…, - задохнулась она.

Макрон ухмылялся, шагая к ней с протянутыми руками. — Это все, на что ты способна, мама? После стольких лет?

Порция встала, положив руки на бедра.

— Ты мог бы предупредить меня. Было бы лучше, если бы ты сказал мне, что приедешь.

Макрон остановился на пол пути. — Я…

— И посмотри, в каком ты состоянии, — прокудахтала она. — Ты снова дрался? Я бы подумала, что ты уже слишком стар для этого. Неужели ты наконец-то надоел армии? И кто это с тобой? Какая-то девица, которую ты подцепил в Риме?

— Золотое сердце, да? — пробормотала Петронелла, достаточно громко, чтобы Макрон услышал. — Тебе лучше сразу рассказать ей обо мне.

— Конечно, — быстро ответил Макрон. Он поднял руку, чтобы прервать свою мать, но она продолжала наставительным тоном.

— Я ничего не слышала от тебя более двух лет, и теперь ты думаешь, что можешь просто заявиться сюда, ожидая теплого приема. Ну, я скажу тебе…

— Мама, пожалуйста, позволь мне…

— ….послушный сын должен был убедиться…

— Тихо! — Макрон закричал, его голос наполнил большую комнату так, что человек, который их привел, вздрогнул. — Я писал тебе, мама. Я написал, что получу увольнительную и приеду к тебе вместе с женой.

Ее глаза расширились.

— Жена?

Макрон положил руку на талию Петронеллы и легонько подтолкнул ее. Его мать слегка наклонила голову и отошла в сторону, чтобы на них падало больше света из окна. Ее стальной взгляд устремился на другую женщину, а губы сжались.

— Это Петронелла. Мы поженились два года назад в Тарсе.

— Понятно. Ну, не могу сказать, что я впечатлена, девочка моя. Ты привела сюда моего мальчика в таком виде, будто он участвовал в уличной драке. Ты должна была остановить его. Ты надела эту повязку? Она выглядит как месиво из нечистот.

Петронелла открыла рот, чтобы ответить, но Макрон вклинился прежде, чем она успела сказать.

— Мама, все было не так. На нас напали пираты на реке.

— Пираты? — Порция фыркнула. — Банальная история.

— Это правда. — Он вздохнул. — Я надеялся на более теплый прием.

На короткое мгновение воцарилась тишина, лишь звуки доносились с улицы. Затем Порция внезапно рванулась вперед, обхватила его худыми руками и уткнулась лицом в его плечо.

— Мой мальчик… мой Макрон. Наконец-то. Слава богам!

Он был застигнут врасплох, и его руки на мгновение повисли, прежде чем он обхватил ее и прижал к себе. Что-то было в ее тоне, какой-то намек на отчаяние, что обеспокоило его.

— Теперь я здесь, мама. Навсегда. И Петронелла тоже.

Порция напряглась и ослабила хватку, затем отступила назад, смахнув слезы руками, и посмотрела на Петронеллу.

— Надеюсь, ты была хорошей женой моему сыну.

— Она такая прекрасная жена, о которой мужчина может только мечтать, — сказал Макрон. — Ты убедишься в этом сама, как только вы узнаете друг друга получше.

— А она сама за себя не может сказать?

— Я могла бы, — мило улыбнулась Петронелла, — при условии, что мне удастся вставить хоть слово.

Порция на мгновение вздрогнула от возмущения, и Макрон испугался, что она может разразиться вспышкой ярости. Но вместо этого она вдруг откинула голову назад и захихикала.

— Значит, у нее есть немного смелого духа! Хорошо, он ей понадобится, чтобы справиться с нами обоими.

Она жестом указала на скамейку по другую сторону стола, за которым она работала.

— Садитесь туда.

Повернувшись к человеку, который проводил новоприбывших, она приняла более властную манеру.

— Денубий, принеси нам вина. Разожги огонь на кухне и подогрей немного тушеного мяса, затем принеси нам холодные отбивные и хлеб.

— Да, госпожа. Какое вино вы хотите?

— Возьми один из кувшинов из Галлии. Только хорошо залей его водой. И принеси еще дров для жаровни

Он кивнул и поспешил выйти из комнаты.

Макрон отодвинул скамью и усадил Петронеллу первой, чтобы она оказалась ближе к теплу поленьев, горящих в жаровне. Дым от пламени был достаточно едким, чтобы перебить доносящийся с улицы пронизывающий запах грязи, а так же привкус пота и пролитого вина и эля внутри комнаты. В комнате витал аромат вареных овощей и жареного мяса, и он почувствовал, как его желудок заурчал, когда аппетит взял верх над ним.

Когда все трое устроились на скамье, Порция обняла руками свою худенькую фигуру.

— Полагаю, возникает очевидный вопрос: как вы двое поженились? Честно говоря, я не думала, что Макрон из тех, кто женится. Откуда ты родом, девочка? Тарс?

Петронелла покачала головой, изо всех сил стараясь не реагировать на то, что ее называют девочкой.

— Я встретила вашего сына, когда служила своему старому хозяину.

— Это был Катон, мама. Мой командир. Ты помнишь его?

Порция окинула его ледяным взглядом.

— Я старая, но не выжила из ума. Конечно, я помню Катона. Как поживает дорогой мальчик? Надеюсь, жив?

— Очень даже… По крайней мере, он был таким, когда я видел его в последний раз, перед тем как мы покинули Рим.

— Значит, он не оставил тебе девушку по завещанию?

— Очевидно, нет, — резко ответила Петронелла. — Господин Катон освободил меня, чтобы я могла выйти замуж за вашего сына.

— Освободил тебя? — Порция изогнула бровь, прежде чем обратиться к Макрону. — Значит, ты влюбился в обычную рабыню?

Макрон взял руку жены и сжал ее с таким же отчаянием, как и с нежностью, пытаясь предотвратить любое выражение возмущенного негодования.

— В Петронелле нет ничего обычного, мама. Я понял это почти сразу, как только впервые увидел ее. Она честная, сильная и умная, и я люблю ее.

— Ты любишь ее. С каких это пор любовь стала уважительной причиной для женитьбы? Дал ли ее хозяин достойное приданое, когда отдавал ее замуж за тебя?

— Катон был щедрым.

— Рада это слышать. Итак, кроме упомянутых тобой качеств, чем она будет полезна для нашего дела?

— Я могу прекрасно ответить за себя, — вклинилась Петронелла. — Я умею читать, писать и работать с цифрами. Возможно, когда-то я была рабыней, но я родилась свободным человеком, и теперь, когда я снова свободна, я не буду обязана никому, кому не пожелаю. Это касается и тебя, Порция. Я буду говорить все, что считаю нужным, с кем угодно. Даже с матерью моего мужа.

Кровь отхлынула от лица Макрона, и теперь он принужденно улыбался, пытаясь разрядить все более сгущающуюся напряженную атмосферу между двумя женщинами.

— У нее также есть отличный правый хук, чтобы справиться с любыми нарушителями спокойствия, которые могут затеять драку в этом месте. Она что-то среднее между официантом и вышибалой. Очень полезное качество.

Петронелла бросила на него враждебный взгляд.

— Что ж, спасибо тебе за такие добрые слова.

Порция с минуту внимательно рассматривала свою невестку, а затем покорно пожала плечами.

— Полагаю, тебе придется к этому прибегнуть. Время покажет. Я буду внимательно наблюдать за тем, как ты справляешься. Устраивайся и играй свою роль в деле, и я думаю, что у нас все получится.

Их прервал Денубий, который вернулся, держа в одной руке поднос с тарелкой холодного мяса и двумя маленькими хлебами, а в другой — кувшин с четырьмя маленькими чашами, подвешенными к ободку. Он поставил их на стол и сел рядом с Порцией.

— У тебя есть работа, — резко сказала она. — Проследи, чтобы покрывала постирали, а потом пусть шлюхи уберут свои комнаты.

— Но я подумал, что мог бы представиться вашей семье, госпожа.

— Позже. Ступай.

Денубий отвернулся со страдальческим выражением лица, опустив плечи. Порция увидела на лице сына выражение жалости.

— О, не беспокойтесь о нем. Он привык к острому краю моего языка. С ним все будет в порядке, когда он вернется к своим обязанностям.

Макрон внимательно осмотрел их окружение.

— У тебя тут работают девушки?

— Не здесь. — Порция жестом указала на занавешенный дверной проем в боковой части комнаты. — Бордель находится там. Это хороший заработок, учитывая всех солдат и моряков, которые проезжают через Лондиниум. Я купила соседнее здание несколько лет назад и перестроила его. Там есть еще один вход на главную улицу, которым могут воспользоваться клиенты, если они не хотят сначала выпить. Но большинство заходит сюда, чтобы выпить несколько чаш, прежде чем отправиться к девушкам.

— Сколько у вас женщин? — спросила Петронелла.

— Двенадцать. Шесть из них принадлежат мне. Остальные арендуют свои койки и платят мне долю за каждого клиента, которого они обслуживают.

— Двенадцать? — Макрон издал благодарный свист. — Ты явно преуспела, мама. Бордель и постоялый двор. Теперь, когда я здесь, я могу помочь расширить дело еще больше.

— Только убедись, что ты держишь руки подальше от женщин, — предупредила его Петронелла. — Иначе ты вполне можешь оказаться счастливчиком, которой ощутит на себе мой хук справа, которым ты так восхищаешься.

— О, я не думаю, что мне нужна помощь в расширении дела, — сказала Порция. — Я справлялась без тебя семь лет. Кроме трактира, комнат, которые я сдаю путешественникам, и борделя, есть пекарня и мясная лавка, и у меня есть планы по импорту вина. Об этом еще не все знают, но я только что купила склад рядом с пристанью. Когда я получу регулярные поставки из Галлии, я смогу избавиться от посредников и снабжать трактир по гораздо меньшей цене, а также зарабатывать на продаже другим трактирам в городе. — Она откинулась на спинку кресла с довольной улыбкой. — Я получила кругленькую прибыль на наши первоначальные инвестиции. Конечно, я делала всю тяжелую работу, пока ты мотался по Империи с армией. Тем не менее, смею надеяться, что ты накопил приличную сумму на пенсию. С твоими деньгами мы можем сделать еще много чего. Хотя я прекрасно обходилась без тебя, дополнительные деньги пригодились бы для расширения нашего дела.

— Я был бы рад вложить в дело немного серебра, мама. Но мне также дали землю в Камулодунуме. Так что мы будем проводить время там, чтобы построить ферму, а также работать здесь.

— Возможно, Петронелла могла бы заняться этим, пока ты помогаешь мне. У нее подходящее телосложение для сельского хозяйства, а чистый деревенский воздух, я уверена, пойдет ей на пользу.

— Это моя земля, и я лично прослежу за этим. С помощью Петронеллы.

— Как хочешь. Ты никогда не слушал моих советов, когда был молод. Некоторые вещи не меняются.

— Возможно, у меня не было возможности прислушаться к твоим советам, потому что ты сбежала с тем морским пехотинцем и бросила меня и моего отца.

Порция напряглась и сложила руки.

— Твой отец был расточительным человеком.

— По крайней мере, он не был предателем, как тот ублюдок, с которым ты связалась. Который так же, пришел к неприятному концу.

Напряженная тишина вернулась в комнату, когда старые раны были вскрыты, и старинный яд незабудок и непрощенных грехов полился новой кровью. В конце концов Макрон сложил руки вместе и хрустнул костяшками пальцев.

— Давай попробуем оставить это в прошлом, мама. Ради нас обоих. Мы теперь вместе в деле, и мы — единственная семья, которая у нас есть. Так давай извлечем из этого максимальную пользу, а?

— Согласна. — Она почесала подбородок. Это был жест, который Петронелла видела у Макрона почти точно таким же образом. Она сдержала улыбку.

— Лондиниум постоянно расширяется, — продолжала Порция. — Пока что я сколотила небольшое состояние, но тем, кто закрепился на ранних этапах, предстоит еще многое сделать. — Ее лицо нахмурилось. — Конечно, такие места, как это, привлекают и подонков… тех, кто питается тяжелой работой других.

— О ком ты говоришь?

— А ты сам то, как думаешь, о ком? Те же уличные люди, которые охотятся за лавочниками и торговцами в Риме.

— Банды?

— Кто еще? Полагаю, это был лишь вопрос времени, когда они увидят, какие богатые барыши можно получить в новой провинции. Они прибыли сюда три года назад и с тех пор обдирают честных торговцев. Гильдии просили наместников что-то с этим сделать, но они слишком повязли в борьбе с племенами и завоевании славы, чтобы беспокоиться о таких вещах. Так что мы тут плотно застряли с бандами. Они берут часть моей прибыли. Это конечно наносит ущерб нашему делу и финансам в целом, но я все еще могу обойтись тем, что мне остается и продолжать развивать дело.

Выражение лица Макрона потемнело.

— Теперь, когда я здесь, я положу конец этой ерунде.

— Ты не сделаешь ничего подобного. — Порция погрозила ему пальцем. — Я не хочу, чтобы ты создавал проблемы, которые заденут мои интересы. Ты только что прибыл сюда, и тебе нужно наблюдать и слушать, пока ты не узнаешь, как обстоят дела на этой земле, а не начинать что-либо, не представляя, во что ты ввязываешься, и не тащить меня за собой.

— Мама, я был солдатом большую часть своей жизни, и я был хорошим солдатом. Я встречался с самыми жестокими варварскими воинами на этом острове и побеждал их. То же самое касается пиратов Нашего моря и парфян на восточной границе. Так что я думаю, что смогу справиться с несколькими уличными бандитами. Направь меня в нужную сторону, и я скоро с ними разберусь.

Порция печально покачала головой.

— Ты больше не солдат. Твои волосы седеют, а здравый смысл, который у тебя, возможно, был, выбит из твоего толстого черепа слишком долгим пребыванием в армии. Люди, о которых я говорю, не кричат на тебя, атакуя. Они не предупредят тебя, и ты не сможешь выделить их в толпе. Ты узнаешь о том, что они рядом, когда они ударят тебя в спину или сомкнутся вокруг тебя в темном переулке, когда ты будешь один. Они не сражаются как солдаты, сын мой.

— Они похожи на трусов. — Макрон насмешливо фыркнул.

— Я не думаю, что они слишком обеспокоены тем, что думают о них такие люди, как ты. А если ты станешь возвышать себя, то можешь быть уверен, что они сделают из тебя пример, чтобы показать жителям этого города, что бывает с каждым, кто бросает им вызов.

— Пусть попробуют.

Порция закатила глаза и повернулась к Петронелле.

— Он тебя слушает?

— Ну в принципе, да. Не часто, но бывает.

— Тогда вразуми его, пока он не натворил бед.

Петронелла на мгновение задумалась, прежде чем обратиться к Макрону.

— Мы здесь недавно. Ты больше не солдат, и ты обещал мне, что у нас будет спокойная жизнь. Ты обещал. Я думаю, тебе стоит прислушаться к своей матери.

Порция тонко улыбнулась в знак удовлетворения.

— Вот. Возможно, твоя женщина умнее, чем я думала. Если она поняла суть, значит, и ты сможешь.

Петронелла стиснула зубы.

— Я не уверена, сколько еще я смогу это вынести, — пробормотала она. — Но послушай ее, Макрон. Она может быть права. Давай не будем создавать себе проблем сразу же по прибытии, а?

Макрон глубоко вздохнул.

— Я в меньшинстве. Раньше это не было проблемой. Но теперь я в меньшинстве еще и с фланга. Что я могу сказать? Я сдаюсь.

Петронелла коротко взглянула на него и покачала головой.

— Если бы я не слышала это своими ушами, я бы никогда не поверила. Почему-то я не вижу, чтобы ты кому-то сдался. Даже своей жене или свирепой матери.

— Свирепой? Я? — Порция нахмурилась, затем уловила шутливый блеск в глазах другой женщины и внезапно расхохоталась, протянув шишковатую руку и ущипнув Петронеллу за запястье. Со стороны другого человека это могло бы показаться чисто ласковым жестом, но от ее ногтей исходило дополнительное давление, на которое Петронелле пришлось заставить себя не реагировать.

— Эта девушка — просто сокровище. Обязательно позаботься о ней, Макрон. Если тебе повезет, она окажется такой же проницательной, как твоя мать.

— Да смилостивятся надо мной боги, — устало ответил Макрон. — Теперь, когда я пообещал, что буду вести себя хорошо, можем мы, пожалуйста, приступить к еде и вину и прекратить все эти придирки? Когда я сказал, что хочу мирно уйти на покой, я не имел в виду, что вы двое будете меня доставать своими языками. Я бы скорее отправился на вербовочный пост и записался в гребаные новобранцы заново.

— Языки! — Порция протянула руку и зажала ему ухо. — Следи за своим языком, парень. Здесь присутствуют уважаемые матроны.

Макрон выпрямился и тщательно осмотрел помещение.

— Где?

Петронелла рассмеялась и импульсивно поцеловала его в щеку.

— Ах ты собака!

Он обнял ее и прижал к себе, прежде чем снова заговорить с матерью.

— Есть еще одна вещь. Мы подобрали молодого парня. Он на улице, во дворе. Я думаю, он поживет у нас некоторое время. Нам нужно место для него.

Порция в отчаянии вскинула руки.

— Я думала, что приглашу сына в семейное дело, а он заявляется с небольшой оравой нахлебников. Что же делать бедной женщине? Вы двое можете занять комнату. Мальчик пусть спит на кухне, если вы не хотите, чтобы он жил с вами в одной комнате.

— Ах, конечно нет, — ответил Макрон. — Мужчине и его жене нужно порой уединиться. Кухня подойдет.

— Вот тебе и благодарность, — сказала Петронелла, поднимаясь со скамейки. — Я пойду и приведу его.

— Почему бы и нет? — сказала Порция. — С таким же успехом можно устроить банкет для всех бездомных и бродячих животных, которых мой сын захочет взять под свое крыло.

Как только Петронелла вышла из комнаты, Макрон наклонился вперед и устремил на мать пристальный взгляд.

— Ну, что ты думаешь о ней? Постарайся сдержать свою ожесточенную натуру и будь честна со мной.

— Честно? — Порция изящно взяла отбивную между кончиками пальцев и большим пальцем. — Я думаю, она слишком хороша для тебя.