Цвет предательства

Глава 10. Охотник. Серая Территория

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Охотник с трудом поднялся на ноги и оглянулся, машинально стряхивая с одежды мокрую грязь — навеянные туманом жестокие воспоминания отпускали его нехотя, медленно разжимая свою холодную хватку.

Футах в тридцати от него переминались с ноги на ногу — очевидно, не решаясь приблизиться — два маленьких человечка. Ростом ему всего лишь по грудь, они были похожи друг на друга, как две капли воды: сероватого цвета лица с мелкими чертами, пепельные волосы, бесцветные водянистые глаза. Поймав взгляд Охотника, они переглянулись и сделали несколько неуверенных шагов вперед.

— Приветствуем тебя, странник! — тонким голосом проговорил правый человечек, перебиравший в руке слабо светящиеся четки. Кажется, он был чуть-чуть повыше того, что стоял слева. — Ты пришел с той стороны, не так ли? — Выговор был странный, с каким-то мяукающим акцентом.

Охотник кивнул. Пожалуй, эти местные жители не представляли для него никакой опасности, да и вооружены они не были — по крайней мере, с виду.

— Мое имя Да’ан, а это мой брат Ма’ан, — снова заговорил правый, указав на левого. Тот покивал, рассматривая свои ботинки и явно избегая встречаться с Охотником взглядом.

— Меня зовут Джад, — ответил Охотник. Вырвавшись из тумана, он снова вспомнил это имя.

— Добро пожаловать, мастер Джад! — торжественно произнес Да’ан. — Мы будем рады предложить тебе бесплатный кров и ночлег, если пожелаешь, конечно.

Подобное гостеприимство ему встречалось нечасто, грех было им не воспользоваться — еще неизвестно было, во сколько местные менялы оценят красные и зеленые камни, которыми Охотника снабдили в качестве предоплаты за эту миссию. «На текущие расходы», как выразился тот, в серой маске.

— Сочту за честь, мастер Да’ан, — ответил Охотник не менее церемонно. Подстраиваться под собеседника манерой речи, жестами и поведением было первым шагом на пути к завоеванию его доверия, а доверие этих людей было ему необходимо. Чем больше информации удастся собрать здесь, тем лучше он сможет подготовиться к следующему переходу — и всему тому, что его ожидает на Желтой Территории, о которой почти ничего, кроме неприятных и загадочных слухов, известно не было.

— Прошу за мной, — оба человечка синхронно развернулись и засеменили к ближайшему скоплению хижин, старательно обходя большие лужи и заболоченные участки ландшафта. Моросящий дождь заметно усилился — тяжелые серые тучи, казалось, висели так низко, что до них можно было бы дотянуться кончиками пальцев.

Джад двинулся следом за гостеприимными братьями, стараясь не провалиться по пояс в грязь и одновременно обдумывая свою ситуацию. В первую очередь ему сейчас нужно было отдохнуть и выспаться, постаравшись при этом забыть все, увиденное в тумане. Он был готов к чему-то подобному, учитывая то, что в этот раз не удалось себя подготовить морально — но произошедшее превзошло все самые неприятные ожидания. Впечатление было такое, что ему изо всех сил пытались помешать перейти, целенаправленно создавая ужасные и болезненные галлюцинации, буквально копаясь в самых заветных, хорошо изолированных уголках его памяти. Чем дальше Охотник на эту тему размышлял, тем больше его это беспокоило. Неужели тот, кого он хотел разыскать, уже знает об этом? И намеревается ему помешать? Однако в таком случае он мог бы прикончить Джада прямо там, в пустыне… или еще раньше. Зачем нужно было устраивать такой психотеррор во время перехода? Или это было своего рода испытанием на прочность? Только зачем, какой во всем этом смысл? Нет, здесь больше вопросов, чем ответов, решил Охотник. Лучше пока не думать об этом и делать свое дело дальше, сообразно тщательно составленному заранее плану — а там увидим.

Они приблизились к теснящимся вокруг небольшого пруда дощатым лачугам на сваях, крытыми кое-как подогнанными друг к другу кусками серого шифера. Пространство между домами было застлано изрядно отсыревшими и почерневшими от времени досками, образовывавшими своего рода мостовую. Тут и там около домов прохаживались люди, одетые в такие же серебристые комбинезоны, что и Да’ан с Ма’аном. Похоже, что эта ткань обладала водоотталкивающими свойствами — в отличие от промокших уже насквозь куртки и штанов Охотника. «Если здесь всегда так дождливо, то неплохо бы мне будет раздобыть местную одежду», подумал он.

Джад присмотрелся к обитателям деревни, отметив про себя их странное сходство между собой. Маленького по сравнению с ним самим роста, субтильного телосложения, эти люди все, как один, обладали пепельно-серыми волосами и неприятно-бесцветными глазами — точь в точь, как встреченные им первыми братья. Даже лицами они были отдаленно похожи друг на друга, словно здесь все приходились друг другу родственниками. А может быть, так оно и есть?

— Мы пришли, мастер Джад, — обернулся на него Да’ан. — Сюда, если тебе будет угодно. — Он поднялся по грубо сколоченной из досок лестнице и отворил визгливо скрипнувшую дверь хижины. Неразговорчивый Ма’ан, по-прежнему смотря себе под ноги, остался стоять внизу, ковыряя носком ботинка серую слякоть. Прогуливавшихся неподалеку людей Джад, похоже, почти не заинтересовал — как будто бы здесь каждый день появляются странно одетые и не менее странно выглядящие незнакомцы.

Охотник последовал за Да’аном, переступив порог полутемной, дышащей сыростью прихожей. В дальнем углу на перевернутой корзине сидела миниатюрная девочка в замызганном платьице мышиного цвета. На шее у нее висел на шнурке черный кулон величиной почти с кулак Охотника — он показался Джаду неестественно большим для такого крохотного ребенка. Заметив их, девочка просияла и бросилась навстречу, повиснув у Да’ана на шее.

— Моя дочь, Ла'ара, — с оттенком гордости в голосе заявил тот, взяв девочку на руки. — Ее манатар очень быстро растет, мастер Джад. Видишь, Ла'аре всего три года, а он уже крупнее, чем у иных детей, постарше ее.

Девочка улыбнулась Охотнику и нежно погладила свой кулон, который слабо засветился под ее тонкими пальчиками.

Манатар? Джад понятия не имел, что это значит, но человечек, похоже, об этом не знал. Надо бы постараться осторожно разузнать… похоже, его приняли за кого-то, более осведомленного о Серой Территории и ее жителях. Может быть, именно поэтому они так гостеприимны?

— Проходи в дом, устраивайся, мастер Джад, — обратился к нему Да’ан. — Сейчас будем обедать, ты появился как раз вовремя.

Он провел Охотника через коридор к дальней двери, ведущей в довольно просторную комнату — cлужившую, похоже, одновременно обеденным залом, спальней и складом. В центре располагался продолговатый стол внушительных размеров: места за ним вполне хватило бы паре дюжин человек. Уставленный стульями с высокими спинками, стол был покрыт сероватой скатертью с кружевами по краям — тут и там ее украшали подозрительного происхождения пятна. Вдоль противоположной от двери стены в два ряда теснились низкие деревянные кровати, одна из которых была занята: древний старик дремал, положив голову на необычного вида черную подушку, формой напоминавшую тыкву. По обе стороны от единственного окна и вдоль ближней стены высились полки и стеллажи, сплошь уставленные разнообразными предметами: посудой, фарфоровыми и костяными статуэтками, разномастными шкатулками и коробочками. Кое-как втиснутые на стеллажи грабли и лопаты соседствовали с запыленными рулонами грубой ткани и небрежно разбросанными рядом томиками сильно истрепанных книг.

Один из предметов сразу же привлек внимание Охотника — небольшой ящичек из серебристого металла с рядом перламутровых кнопок на боковой стороне и затянутым сеткой прямоугольным отверстием на торце резко контрастировал со всеми остальными вещами. Похоже на радиоприемник, подумал Джад, — может быть, у них здесь и телевизор где-нибудь спрятан? Он совсем не ожидал увидеть здесь что-либо подобное, учитывая свое первое впечатление от этой Территории. Насколько они здесь продвинулись в техногенном развитии? Может ведь оказаться и так, что его меч здесь — это всего лишь детская игрушка, а не надежное средство самозащиты. По крайней мере, у встреченных им людей Охотник пока не замечал никакого оружия вообще. Этот вопрос тоже нужно будет выяснить.

Проявленный им интерес к «приемнику» не ускользнул от внимания Да’ана. Опустив девочку на пол, тот подошел к полке, поманив за собой Охотника:

— Это вот мы купили у одного Ущербного — редкая в наших краях штуковина. Пять овец за нее отдать пришлось, но оно того стоило, мастер Джад! — с гордостью произнес серолицый человечек и умолк, явно ожидая напрашивающегося вопроса.

— И зачем же она нужна, эта… штуковина? — подыграл ему Охотник.

— Сейчас покажу! Ручаюсь — такого тебе видеть еще не доводилось! — с необычайно довольным видом ответил Да’ан, нажимая на несколько кнопок одновременно. Прибор завибрировал, затрещал, а затем из отверстия раздался искаженный шумами и посвистываниями голос, произнесший что-то невразумительное.

— Да-да, это я, Да’ан! Нет, ничего не случилось! — громко заверещал человечек, чуть ли не прислонившись губами к сетке. — Гость у меня, с той стороны! Разговорник ему показываю!

— Свояк мой, — прошептал Да’ан, обернувшись. — В городе живет, за двадцать миль отсюда.

«Разговорник» выпалил оглушительной очередью вперемешку с голосом свояка. Джад снова ничего не понял, но хозяин, кажется, остался вполне доволен услышанным. Шум разбудил старика, который закашлялся и принялся ворочаться на скрипучей кровати, что-то бурча себе под нос.

— Ну давай, На’ахар, будь здоров, — прокричал Да’ан в отверстие. — Недосуг мне сейчас, обедать уже садимся! — Он снова щелкнул кнопкой, и прибор затих.

— Что, мастер Джад, удивил я тебя? — человечек прямо-таки светился, довольный произведенным на гостя впечатлением. — В городе и не такие штуки имеются, там Ущербных-то побольше, конечно.

— Действительно, интересно, — кивнул Охотник. — А кто такие эти «Ущербные»?

Да’ан моментально посерьезнел.

— Ты никогда их не встречал? Не так уж часто у нас бываешь, наверное?

— Да нет, совсем нечасто… — уклончиво ответил Джад. — Точнее говоря, очень редко.

— Тогда понятно, — кивнул человечек. — Давай-ка за обедом об этом поговорим, ты присаживайся, а я только схожу, скажу жене. — Он указал в сторону стола.

— Папа, мне холодно! — вдруг подала голос Ла'ара, пристроившаяся на подоконнике с тряпичной куклой в руках.

— Ах да, совсем забыл. — Да’ан подошел к пустому камину напротив окна, сосредоточился и резко крутанул между пальцев свои четки, вспыхнувшие при этом ярким белым светом — и тут же погасшие. Пару секунд ничего не происходило, а затем в камине вдруг заревело жаркое пламя, заставившее Охотника от неожиданности отшатнуться к стене. Огонь, впрочем, сразу же успокоился и запылал ровно и беззвучно, распространяя по сыроватой комнате приятное тепло.

Джад подошел поближе, пытаясь не выказывать своего удивления: похоже, хозяин на этот раз вовсе не собирался похвастаться, а просто совершил нечто, совершенно обычное для этих мест. В камине не было видно ни дров, ни какого бы то ни было другого топлива — пламя словно бы горело само по себе, прямо на голых камнях.

Да’ан сунул четки в карман.

— А ты весь промок, странник. Посмотри вон там, в шкафу, может быть, найдется что-нибудь подходящее. Твоя комната, само собой, отдельная, — он показал на незаметную дверцу в углу, за кроватями.

Когда хозяин, взяв девочку за руку, вышел из помещения, Охотник первым делом принялся изучать камин, позабыв об отсыревшей одежде. Ничего похожего на технические приспособления ему обнаружить не удалось: с виду самая обычная деревенская печь из тех, что обычно топится дровами. Что же, значит, Да’ан обладает сверхъестественными способностями — или, по крайней мере, сверхъестественными четками.

В шкафу с облупленными дверцами обнаружилось несколько драных халатов, три пары штанов из непонятного, скользкого на ощупь материала, резиновые сапоги и серебристый плащ с капюшоном. Плащ был, похоже, сшит из той же самой водонепроницаемой ткани, что и комбинезоны местных жителей — Джад попытался его примерить, но с трудом влез в рукава: местная одежда была ему тесновата и чересчур коротка. Неудивительно, учитывая размеры этих людей — интересно, попадается ли здесь кто-нибудь повыше или, хотя бы, пошире в плечах?

Разочаровавшись найти что-либо подходящее взамен своего промокшего наряда — на верхней полке валялись скомканные в кучу разномастные пижамы и ночные рубашки — Охотник в конце концов остановил свой выбор на плаще и направился в выделенную ему для ночлега комнату, чтобы хоть как-нибудь переодеться. Проходя мимо спальных рядов, он украдкой бросил взгляд на старика: тот снова заснул, слабо похрапывая и причмокивая во сне губами. Странная подушка слегка пульсировала в тон его дыханию.

Гостевая комната с трудом заслуживала такого названия — это была, скорее, каморка, а то и самый обычный чулан. Половину помещения занимала скрипучая кушетка, в затянутом паутиной углу ютились колченогий столик с одинокой свечой на блюдце и табурет. Окон в комнатушке не было вовсе, и пахло здесь неприятно: чем-то затхлым и отсыревшим, словно бы замоченной в ведре половой тряпкой.

Джад посмотрел в висящее у двери мутноватое надтреснутое зеркало: оттуда на него глянула усталая и давно небритая физиономия, обрамленная спадавшими почти до плеч вьющимися темными волосами. Под серо-голубыми глазами залегли тени, еще больше подчеркивая бледность лица — ему совершенно необходимо как следует выспаться, по крайней мере, этой ночью. Странно, но Охотник был даже рад своей усталости: она притупляла чувства и помогала больше не думать о Джейни.

Стянув с себя мокрую одежду, Охотник кое-как натянул серебристый плащ, запахнувшись в него на манер халата, едва прикрывавшего ему колени. Со стороны он сейчас, наверное, выглядел довольно-таки глупо, но делать было нечего, не рисковать же здесь воспалением легких. Положив свой рюкзак с мечом на столик, Джад снова вышел в зал и развесил мокрую одежду на решетке у камина. В комнате уже стало значительно теплее и суше, чем раньше — может быть, ему и не придется долго расхаживать здесь в таком виде.

Он выглянул в окно: дождь все не унимался, монотонно-серое небо равнодушно взирало сверху на донельзя печальный ландшафт. Солнца не было, и определить время суток было довольно-таки затруднительно, но, судя по тому, что Да’ан собирался обедать, сейчас должен был быть по меньшей мере день. Джад обратил внимание на странное поведение расхаживающих по улице людей: казалось, они просто бродят туда-сюда по дощатой мостовой без какой-либо определенной цели, почти не разговаривая друг с другом. Несколько человечков, впрочем, рыбачили у кромки пруда; около дальней хижины дети, собравшись в группу, играли в неизвестную ему игру с мячами. Никто не обращал на назойливый дождь ни малейшего внимания, как будто бы с неба здесь лилось постоянно.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел Да’ан, бережно держа в руках круглый черный шар — один из тех мячей, что ли?

— Вот, мастер Джад, сейчас будем обедать, Ма’ан уже пошел всех собирать.

Он прошел к столу и уселся, положив шар перед собой и крепко обхватив его ладонями, одна из которых была обмотана теми самыми четками.

— Послушай, Да’ан, — начал Охотник. — Что…

— Если тебе не трудно, помолчи сейчас немного, мастер Джад — пока я не наберу силы, — ответил Да’ан извиняющимся тоном, смущенно улыбаясь. — Потом мы поговорим.

Охотник кивнул, присаживаясь за другой конец стола. Он давно уже заметил определенное сходство между кулоном девочки (манатаром?), подушкой старика и этим вот «мячом» — на вид все артефакты были сделаны из одного и того же материала, напоминающего пористую резину иссиня-черного цвета. Может такое быть, что этот темный шар и является источником необычных способностей хозяина?

Словно в подтверждение его мыслей, манатар засветился — сначала слабо, мерцающим белым светом, затем все сильнее и сильнее. Да’ан прикрыл глаза, еще крепче сжал шар руками и опустил голову, коснувшись черной поверхности лбом. Свечение манатара как будто бы переползло и на него самого: ладони и голова человечка еле заметно замерцали, словно обзаведясь легким нимбом, а на лице его засияла блаженная улыбка.

Да’ан медитировал так минут пять, а затем резко поднял голову и отдернул руки — шар мгновенно погас, зато теперь снова засветились его четки. Спрятав их за пазуху, хозяин перевел слегка расфокусированный взгляд на Охотника:

— Извини, что ты хотел спросить, мастер Джад?

Охотник решил больше не блефовать, скрывая свою неосведомленность — слишком много того, что он уже успел здесь увидеть, полностью расходилось с теми данными о Серой Территории, которыми его снабдили заказчики. По правде сказать, информация та была довольно-таки скудна (неудивительно, учитывая исключительную сложность перехода сюда), и одной из его задач как раз и являлось собрать побольше сведений о том, что здесь сейчас происходило. Он кашлянул, прочищая горло:

— Это же твой манатар, Да’ан? Я правильно понимаю?

Глаза хозяина расширились от удивления — он слегка наклонил голову и пристально посмотрел Охотнику прямо в глаза.

— Ты шутишь, мастер Джад? Конечно же, это мой манатар, а почему ты спрашиваешь?

— Мастер Да’ан. — продолжил Охотник твердым тоном. — Я прибыл сюда издалека, совершив несколько переходов, один за другим. Я никогда не бывал у вас раньше, и буду очень рад узнать о Серой Территории как можно больше. За информацию я готов тебе щедро заплатить.

— Несколько переходов?… — пролепетал человечек сдавленным голосом. — Так, значит, ты вовсе никакой не караванщик? — От удивления его лицо, казалось, посерело еще больше.

— Нет, Да’ан, я не караванщик. Я — ученый, исследователь, охотник за знаниями, если тебе угодно. Поэтому извини, если я ввел тебя в заблуждение, но мне действительно ничего о вас не известно.

— Ученый? Вот оно как, а я-то подумал… — лицо хозяина вдруг затвердело. — Ученых у нас здесь нет, это Ущербные себя так называют. Тебе к Ущербным нужно, мастер Джад, тут тебе никто не поможет.

— Я так не думаю, мастер Да’ан, — настойчиво продолжал Охотник. — Если ты расскажешь мне о манатарах, это уже будет огромной помощью. Ничего подобного я раньше нигде не встречал — а поверь мне, я повидал достаточно. Еще раз повторю: я заплачу тебе за информацию.

— Ну хорошо, — медленно проговорил Да’ан, придвигая манатар поближе к себе. — Мы видели, как ты появился из тумана. И ты не похож на этих… существ, которые приходят сюда торговать с Ущербными. Впрочем, в наших краях они и не появляются. Здесь таких не любят.

Он помолчал, рассеянно поглаживая манатар.

— Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать, мастер Джад. От путешественников нам скрывать нечего. Я было подумал, что ты каким-то образом связан с Ущербными…

— Я даже не знаю, кто это такие, Да’ан. Но, чувствую, ты их недолюбливаешь.

— Это они нас недолюбливают. Не то чтобы мы враждовали, в городе люди бок о бок с ними живут… даже сюда порой торговцы захаживают — но, сам понимаешь, особой любви между нами нет. Вещицы они, конечно, интересные делают — вон, разговорник я тебе показывал, — но Ущербные есть Ущербные, что тут поделаешь. Я их, признаться, даже жалею…

В этот момент из прихожей донесся неопределенный шум, а затем дверь отворилась, и в комнату один за другим начали заходить люди. Первым на пороге показался Ма’ан, за ним вошла женщина с длинными серо-стальными волосами, которая вела за собой цепочку детей самого разного возраста: от малышей вроде Ла’ары — все с темными кулонами на груди, — до подростков. Вслед за ними зашли еще несколько мужчин и женщин в одинаковых серебристых комбинезонах, некоторые из них держали в руках манатары. Всего в комнате по подсчетам Охотника собралось около двадцати человек.

Да’ан поднялся и торжественно повел рукой в сторону вошедших людей:

— Это моя семья, мастер Джад. Ма’ана ты уже знаешь, а вот его жена, Ка’арахара — она присматривает за нашими детьми. Это вот Гу’ун, наш кузен, с женой Ма’аланной, а это их дети…

Перечисление имен вновь прибывших заняло у хозяина не менее десяти минут. Как оказалось, все эти люди принадлежали к одной большой семье и жили вместе в этом самом доме — теперь Охотнику стало понятно, почему в комнате стоит столько кроватей. Как объяснил Да’ан, среди его народа принято жить целыми семейными общинами под одной крышей, а также совместно воспитывать детей. Мало того, большая комната была общим и единственным жилым помещением в доме, если исключить „гостевую“ каморку. Судя по всему, понятия приватной сферы у этих людей практически не существовало. Интересно, подумал Охотник, а если какой-либо паре понадобится уединиться — все остальные добровольно покидают помещение? Или у них существует для этого определенный график? Не может же быть такого, чтобы здесь было принято заниматься этим на глазах у родственников… стоп, быть может, как раз для этого и предназначена выделенная ему комната со скрипучей кушеткой?

Охотник мотнул головой, отгоняя нежелательные мысли и попытался настроиться на предстоящий разговор — скорее всего, ему придется покинуть эту деревню уже завтра утром, а потому нужно постараться вытянуть из местных как можно больше сведений о Территории.

Родственники тем временем рассаживались вокруг стола, взрослые — по одну сторону, дети — по другую. Охотнику бросилось в глаза то, что они почти не разговаривали друг с другом — судя по всему, внимание людей было поглощено большей частью своими манатарами. Те же, кто явился без черных шаров, постоянно крутили в руках и рассматривали различные украшения: амулеты на цепочках, ожерелья, браслеты и перстни. И все эти артефакты светились, таким же ровным серебристым цветом, что и четки Да’ана. Охотнику по-прежнему казалось, что факт его присутствия здесь никого из этих людей особенно не интересует.

— Прошу внимания! — Да’ан снова поднялся из-за стола, окинув взглядом собравшихся.

— Как вы все успели заметить, сегодня мы снова принимаем гостя!

Охотник перехватил пару любопытных взглядов — с детской стороны стола.

— Его имя — мастер Джад, и он прибыл издалека, с неведомых нам Территорий, — продолжил Да’ан.

— Так он что, не караванщик с Оранжевой? — вдруг подал голос Ма’ан, впервые за все время посмотрев на Охотника. Несколько человек на разных концах стола приглушенно о чем-то зашептались. Да’ан сделал успокаивающий жест:

— Нет, мастер Джад не караванщик, он исследователь из дальних земель. Люди в тех краях, откуда он родом, жаждут узнать как можно больше о манатарах — и я обещал ему рассказать все, что знаю.

Шепот смолк и в зале воцарилось полное молчание. Теперь на Охотника смотрели все, даже маленькие дети словно бы заглядывали ему прямо в глаза. Ощущение было довольно странным, он вдруг на секунду почувствовал прикосновение чужого разума, как будто глазами детей на него сейчас глядел кто-то другой. Джад встал, и тревожное чувство тотчас же лопнуло, как мыльный пузырь.

— Мастер Да’ан совершенно прав — пославшие меня давно уже мечтают узнать о таинственных манатарах, слухи о которых дошли даже до нашей Территории. Хочу заверить вас, что я никоим образом не связан с Ущербными (снова приглушенное шушуканье), и готов щедро отблагодарить вас за гостеприимство и столь ценную для меня информацию. — Джад выжидательно посмотрел на Ма’ана: тот больше не отводил от него взгляда, рассеянно поглаживая слабо мерцающий браслет.

— А он точно не караванщик? — подала голос Ка’арахара, сидевшая рядом с детьми. — А то бы я бус каких прикупила… или там брошек… или… — она вдруг уставилась в пол и замолчала.

Ма’ан резко отодвинул стул и встал:

— Брат, мне нужно с тобой поговорить. — Он подошел к Да’ану, взял его под руку и отвел к окну, где принялся шепотом что-то втолковывать, оживленно жестикулируя. Да’ан терпеливо слушал, изредка вставляя короткое замечание и то и дело бросая на Охотника испытующий взгляд. Остальные присутствующие молча смотрели в его сторону — накрывать на стол как будто бы никто и не собирался.

Через какое-то время братья, как показалось Джаду, о чем-то договорились. Вернувшись к столу, они вдруг заговорили одновременно, в унисон, странными монотонными голосами: головы сидящих, как по команде, повернулись в их сторону.

— Мы видели, как он появился из-за Границы. Он — человек, почти такой же, но не такой, как мы, и никак не может быть ни Проклятым, ни Ущербным. Он интересуется манатарами, а чем больше людей узнают об их благом предназначении, чем лучше. Мы расскажем ему то, что знаем — потому что так нам велят сны. Быть может, его сородичи на дальних землях тоже захотят открыть свой разум и сделатьсяпо-настоящему полноценными людьми.

Собравшиеся согласно закивали — они были как будто слегка загипнотизированы этой короткой речью. Охотнику подумалось, что братья имеют некое влияние на остальных, а то и обладают в этой деревне определенной властью. По крайней мере, теперь обстановка снова разрядилась, и люди принялись заниматься своими делами — кое-кто положил манатар на стол перед собой и принялся «заряжаться» от него, как это недавно сделал Да’ан. Трое детей справа от Ка’арахары начали необычную игру: поглаживая свои светящиеся кулоны, они перекидывали друг другу тонкие, искрящиеся молнии, ловили их маленькими ладошками и тихо хихикали от удовольствия.

Казалось, за этим столом один лишь Охотник не светился и даже не мерцал. Он сел и повернулся к занявшему рядом с ним свое место Да’ану:

— Спасибо, мастер Да’ан, я высоко ценю твое доверие. Мне кажется, мы остановились на Ущербных? Хотелось бы уже узнать, кто они такие — а то вдруг я к ним все-таки принадлежу? — улыбнулся Джад.

Хозяин пропустил шутку мимо ушей.

— Чтобы понять, кто такие Ущербные, мастер Джад, ты должен сначала послушать про манатары. Давай, мы сейчас поедим, а потом я расскажу тебе все по порядку. — Он снова вытащил свои четки, зажал одну бусину между пальцами и энергично покрутил ее вправо-влево.

Где-то в глубине дома раздался протяжный звонок — и через несколько секунд дверь зала широко отворилась, впустив несколько человекоподобных существ, походивших на низкорослых обезьянок, одетых в какие-то хламиды и фартуки из сероватой мешковины. Ковылявшие на задних лапах, эти существа держали в передних разномастные котелки, миски и кружки, которые довольно резво принялись расставлять перед гостями. Последним на стол был водружен огромный дымящийся котел, откуда вдруг сильно и резко пахнуло несвежей рыбой. Охотник рассматривал странных созданий во все глаза, даже не скрывая своего удивления — нет, это были все-таки не обезьяны. Поставившее перед ним выщербленную глиняную миску сгорбленное существо было около трех футов ростом и обладало низким покатым лбом, выступающей вперед нижней челюстью и пустыми белесыми глазками, но не было покрыто шерстью, за исключением редкого пушка на голове. Руки и голые ступни ног у него были маленькие, короткопалые, вполне человеческие. Скорее уродливый карлик, чем человекоподобное животное, подумал Охотник. Интересно, насколько они вообще разумны?

— Спасибо, — кивнул он странному созданию. Карлик искоса глянул на него ничего не выражающими глазами и заковылял прочь.

— Это Обделенные, мастер Джад, — тихо проговорил Да’ан. — Бывает так, что ребенок рождается без манатара — и становится таким вот… Обделенным, одним словом. По крайней мере, они способны выполнять простейшие работы. Разговаривать с ними не надо, они все равно тебе ничего не ответят.

Расставив принесенную посуду, Обделенные гуськом зашаркали к двери и исчезли так же быстро, как и появились. Сидящие за столом люди наконец-то отложили свои манатары и светящиеся украшения в сторону и принялись за еду.

Джад с подозрением осмотрел содержимое своей миски: какое-то невразумительное бесцветное варево с кусочками капусты и чего-то, похожего на вареный картофель. По крайней мере, оно почти ничем не пахло, в отличие от котла в центре стола — Ка’арахара энергично зачерпывала оттуда нечто вроде темно-зеленой склизкой каши, раскладывая ее половником по тарелкам детей. Каша покидала котел неохотно, вытягиваясь длинными желеобразными нитями. Кроме этих яств, на столе еще стояли глубокие миски с жареными рыбинами, состоявшими в основном из крупных, усеянных шипами голов и длинных змеевидных хвостов, покрытых бесчисленными маленькими плавниками. К рыбе полагался буроватого цвета соус, видом и запахом напоминавший разведенный в воде речной ил. Что касается поставленной перед Охотником кружки, то в ней была вроде бы самая обыкновенная вода: осторожно понюхав и отпив содержимое, он окончательно в этом удостоверился. Суп оказался почти таким же безвкусным, но, по крайней мере, не вызывал рвотных порывов.

Ма’ан тем временем, не притрагиваясь к еде, снял с запястья браслет, обмотал его вокруг указательного пальца и резко закрутил, словно карусель. Серебристый металл ярко засверкал, одевая сначала палец, а потом уже и всю кисть Ма’ана в полупрозрачный светящийся шар. Через несколько секунд рука прекратила вращение, а шар отделился от погасшего браслета, плавно взмыл вверх и медленно поплыл через стол по направлению к детям. Зависнув над сидевшим с самого краю подростком с остриженными ежиком волосами, шар описал несколько кругов вокруг его головы, слегка потемнел и переплыл на следующего ребенка, девочку лет восьми, с аппетитом поедавшую свою кашу. Ма’ан внимательно наблюдал за плавно кружившимся в воздухе шаром, бормоча что-то себе под нос — тот продолжал плавное движение над детскими головами, время от времени слегка меняясь в цвете.

— Мой брат занимается целительством, — снова перехватил взгляд Охотника Да’ан. — Чтобы дети не болели, их нужно проверять, каждый день. Обед — самое удобное для этого время, мастер Джад.

— Он что, и лечит с помощью этой… силы? — спросил Охотник.

— Ага, — кивнул Да’ан, вытирая рот сероватой замызганной тряпицей. — Ущербные, со своими снадобьями да инструментами, не умеют и десятой доли того, на что способны мы с помощью манатаров. Однако, мастер Джад, если ты уже насытился и готов меня выслушать, я охотно расскажу тебе все от начала и до конца. Вечереет, и нам нельзя терять времени.

Джад без особого сожаления отодвинул от себя недоеденную рыбину: выискивать миниатюрные кусочки мяса среди костей, шипов и чешуи оказалось весьма неблагодарным занятием. Съеденная тарелка похлебки, по крайней мере, утолила голод — правда, во рту у него теперь ощущался неприятный привкус резины. Люди вокруг них были по-прежнему заняты едой: некоторые разговаривали друг с другом приглушенными голосами, другие снова обратились к своим манатарам.

— С удовольствием тебя выслушаю, мастер Да’ан, — вежливо улыбнулся он хозяину. Тот откинулся на спинку стула, сложив руки на животе, и начал свое повествование:

— В древние времена, еще до появления манатаров, мы и Ущербные были единым народом. Точнее говоря, все люди тогда были Ущербными — хотя и не подозревали об этом. Когда обитатели Туманных Топей (так называются наши края) тысячу пятьсот восемьдесят два года назад получили в дар первые манатары, весть о них очень быстро распространилась по всей Территории — отсюда до Серебряных Холмов на западе, а затем и до Ледяного Океана, на крайнем севере. Шли годы, манатаров становилось все больше и больше, и через два поколения они были уже у каждого человека. Ну, или почти у каждого: потому что обитатели восточных областей наотрез отказались их принимать. Тебе надо знать, что Дождливые Равнины — это приграничная земля, тамошние жители давно уже были связаны с Желтой Территорией и… теми, кто там обитает. Эти проклятые существа как пить дать приложили руку к тому, что Ущербные решили оставаться Ущербными, отринув благословенный дар и добровольно изолировав себя от остальных людей. Они, мастер Джад, пошли по иному пути, слепо подражая своим покровителям — и неудивительно, ведь они до сих пор с ними связаны. Что же касается нас, полноценных людей, то ты уже видел Силу в действии, и поверь мне, это не единственное, на что мы способны с помощью манатаров.

— Ты сказал, что первые манатары «были получены в дар»? — переспросил Охотник. — Кто же их вам подарил?

— Этого мы точно не знаем, мастер Джад. Одни предания повествуют о том, что рыбаки обнаружили манатары в подводном гроте, когда ныряли за жемчугом. Другие — что овечьи пастухи нашли их в подземной пещере, внезапно разверзшейся у них под ногами. В любом случае, мы считаем их драгоценным даром нашему народу, даром самой Природы, если тебе угодно.

— А кто изготавливает их сейчас, мастер Да’ан? Каким образом вы вкладываете в них эту… Силу?

Да’ан улыбнулся:

— «Изготавливает!» Прости меня, Охотник, но ты и правда совсем ничего о нас не знаешь. Манатары никто не изготавливает, с манатарами мы рождаемся.

Джад непонимающе посмотрел на щуплого человечка. Они с ними… рождаются?

— Именно так, мастер Джад, рождаемся, — подтвердил Да’ан, явно довольный произведенным на Охотника эффектом. — Каждый наш ребенок рождается со своим манатаром во рту — и до двенадцати лет постоянно носит его на шее. — Он показал в сторону детей.

— Понимаешь, манатары нельзя ни изготовить, ни даже передать в чужие руки. Каждый из нас обладает одним-единственным, собственным манатаром на протяжении всей жизни. Они растут вместе с нами, и вместе с нами умирают. Видишь Ла’алика? — Да’ан кивнул в сторону мирно посапывающего на кровати старика. Его время скоро придет, а в таком возрасте человек уже не может расстаться со своим манатаром ни на минуту. Когда он умрет, мы похороним их в одной могиле.

Охотник пораженно посмотрел на огромную черную «тыкву», слабо мерцающую и пульсирующую под головой Ла’алика.

— Так они что, живые? — непонимающе спросил он хозяина.

— Конечно же, они живые. Манатар — это часть меня самого, Охотник. Более того: если его уничтожить, то погибну и я. Мы рождаемся и умираем вместе с ними, всегда в один и тот же день.

— Однако самые первые манатары были обнаружены, не так ли? И только потом люди начали с ними рождаться, я правильно тебя понимаю?

— Именно так, — кивнул Да’ан. — Когда принявшие манатары люди заводили детей, те рождались уже со своими собственными — даже, если манатаром обладал всего один из родителей. Таким вот образом наши дары и распространились почти по всей Территории. Даже теперь, время от времени, кое-кто из Ущербных решает оставить свое бессмысленное существование и переходит жить к нам. Заведя семью с одним из совершенных людей, они обеспечивают своим детям полноценную жизнь. К сожалению, такие случаи сейчас уже исключительно редки.

— А Обделенные? Что происходит с ними?

Да’ан посерьезнел.

— Иногда ребенок рождается без манатара. Мы не знаем, отчего такое происходит, лучшие целители нашего народа вот уже сотни лет, как пытаются найти ответ на этот вопрос. В таком случае ничего сделать нельзя — Обделенные дети становятся уродцами, несчастными идиотами, которые годны лишь на то, чтобы прислуживать за столом да убираться в доме. Да и живут они недолго, мастер Джад. Редко кто из них достигает двадцатилетнего возраста.

Охотника покоробило такое отношение к инвалидам, которых здесь использовали в качестве черной прислуги; с другой стороны, он успел повидать достаточно странностей на разных Территориях, чтобы перестать удивляться по всякому поводу. Эти люди такие, какие они есть, напомнил он себе. Не сравнивай их с собой, а просто принимай все это к сведению.

— Мне очень жаль, мастер Да’ан, — проговорил он с сожалеющими нотками в голосе.

— Ничего-ничего, Охотник. К счастью, моя Ла’ара родилась полноценной, а если первый ребенок нормален, то шансы получить потом Обделенного обычно очень малы.

— Насчет Ущербных… как я понял, вы с ними иногда все-таки торгуете? Тот разговорник, что ты мне показывал — такие вещи способны делать только они?

— Мы живем с ними в мире. Было время, мастер Джад, когда люди воевали с Ущербными, которые всячески пытались помешать распространению манатаров. Войны длились порой десятки лет, с переменным успехом. Поначалу, когда нас было еще не так много, защищаться было очень трудно — Ущербные, хотя и не имеют доступа к Силе, обладают разнообразным смертоносным оружием. Однако со временем мы стали постепенно одолевать их, потому что все больше и больше людей прозревали, обращаясь к полноценной жизни. Ущербные отступили в свои приграничные края, куда мы избегаем заходить: полоса отчуждения между Дождливыми Равнинами и цивилизованным миром, она шириной в пятьдесят миль. Мы их не трогаем, а они больше не пытаются уничтожить наши манатары (или заполучить их для своих «исследований») — так, со временем, между нами постепенно развилась торговля. Теперь ты понимаешь, Охотник, почему я так отреагировал, когда ты назвался «ученым»? Это слово мы здесь стараемся не употреблять.

— Да, я понимаю, мастер Да’ан. Чем же вы с ними торгуете — помимо этих «разговорников»?

— Некоторые их изделия позволяют нам делать то, чего мы не способны добиться при помощи Силы. Никому еще не удавалось поднять самого себя в воздух, поговорить с человеком, который живет за сотни миль от тебя, или же изготовить детскую куклу, способную двигаться и разговаривать. В наших краях Ущербных ты почти и не встретишь, поэтому подобные вещи здесь довольно редки. Что же касается городов, то там люди торгуют с ними постоянно — у моего свояка вон, кроме разговорника, полно всяких забавных штук от них имеется. Большей частью, конечно, всякое баловство: коробочки с живыми картинками, самосветящиеся свечи, музыкальные ящики. Нам здесь такие вещи на самом деле-то и не нужны, но городские любят с ними играться. Что поделаешь, кто живет рядом с Ущербными, тот волей-неволей набирается от них странных привычек, — осуждающе промолвил Да’ан.

— А эти ваши украшения? У тебя четки, у брата твоего браслет — каким образом они связаны с манатарами?

— Это проводники Силы. Дело в том, что напрямую получать ее от манатара довольно-таки опасно, это могут делать одни лишь маленькие дети или глубокие старики. Даже так: и те, и другие напрямую зависят от манатара, поэтому находятся с ним в постоянной связи. Когда человек взрослеет и набирается собственной жизненной силы, он рискует «перегореть», если будет накачивать свой организм еще и энергией манатара, понимаешь, мастер Джад? Именно поэтому мы используем различные предметы, обычно что-то такое, что можно носить на теле, чтобы концентрировать в них получаемую от манатара Силу. После использования их приходится постоянно подзаряжать, снова и снова — но к этому привыкаешь, еще будучи подростком. Ясное дело, что манатар всегда должен находиться где-то поблизости от своего хозяина: большинство из нас хранит их на чердаке своего дома.

Джад помолчал, переваривая полученную от Да’ана информацию. Представление о том, что эти черные пористые шары являлись своего рода живыми существами, поражало воображение. И каким же это образом дети рождались с ними «во рту»? Вообще, интересно бы поговорить обо всем этом с кем-нибудь из Ущербных, подумал он. У тех определенно должен быть свой собственный взгляд на все эти вещи.

— Сила — это вся наша жизнь, Охотник, — внезапно добавил Да'ан. — Вам, чужакам, совсем не понять этого. Ты обязательно должен рассказать о нас своим людям — кто знает, может быть и некоторые из вас захотят положить начало полноценному роду? Ты вот, например, не хотел бы этого для своих детей? У тебя есть семья, мастер Джад? Мы могли бы подыскать тебе у нас хорошую девушку…

— Не надо об этом, Да'ан, — резко ответил Охотник. Не хватало ему еще здесь разговаривать на эту тему. — Я сюда не за женой пришел, понимаешь? Лучше расскажи мне, как от вас добраться до Триграда? Мне нужно попасть туда как можно скорее, поэтому завтра я хочу двинуться дальше.

Триград был крупнейшим городом Серой Территории, сообщили ему тогда заказчики. Именно там можно было найти все необходимое для следующего перехода и того, что ожидает его потом.

— До Триграда? Завтра? — Да'ан выглядел как будто бы разочарованно. — Так ты туда направляешься? Я-то думал, ты останешься в наших краях, посмотришь, как мы живем… узнаешь нас получше.

Охотник решил не рассказывать хозяину об истинной цели своего визита сюда: Серая Территория была для него всего лишь промежуточным этапом, последней вехой на пути к Территории Желтой. И, как он уже успел понять, его путь туда пролегает через земли Ущербных, те самые Дождливые Равнины. Дорогу можно будет выяснить в городе, Да'ану явно не понравится, если Охотник начнет его сейчас об этом расспрашивать.

— Прости, мастер Да'ан, но у меня действительно очень мало времени, а в Триград я должен попасть во что бы то ни стало. Ты и так уже достаточно рассказал мне, да и увидел я здесь немало. Заверяю тебя, о манатарах теперь узнают очень и очень многие, на самых разных Территориях.

— Это хорошо, — удовлетворенно проговорил хозяин. — А то караванщики, которые сюда время от времени заходят — они слишком глупы, чтобы понять и оценить нашу Силу. Они нас побаиваются. А эти проклятые существа оттуда… с Желтой… они ненавидят нас лютой ненавистью. Если хочешь знать, Охотник, мы постоянно ожидаем войны. Я думаю, они не оставят нас в покое и рано или поздно снова попробуют лишить людей манатаров. Но это мы еще посмотрим. — Лицо Да'ана снова приняло твердое выражение.

Охотник промолчал. За окном заметно потемнело, и дождь все так же уныло барабанил по карнизам. Голова была словно набита ватой, а веки наливались свинцом — давали себя знать копившаяся последние несколько дней усталость, марш-бросок по пустыне и чрезвычайное эмоциональное напряжение перехода. Кажется, сегодня он уже больше не способен воспринимать какую бы то ни было информацию.

— До Триграда отсюда дней пять пути, на дилижансе, — сообщил Да'ан, отхлебнув из своей кружки. — К нам в деревню они все равно не захотят, так что тебе надо выйти на тракт. Идти туда часа два: я попрошу завтра кого-нибудь тебя проводить, а то неровен час, забредешь в болота. Если повезет, успеешь к утреннему, но встать тогда придется пораньше — сразу, как только появится свет.

— Очень хорошо, спасибо.

Хозяин молча кивнул, отставляя кружку в сторону.

— Еще одно, мастер Да’ан: известно ли тебе что-нибудь о полевых самоцветах? Драгоценных камнях, которые растут на полях, словно цветы?

Да’ан непонимающе смотрел на него, наморщив лоб:

— Цветы? Какие цветы? Я не понимаю. И камни у нас тоже не растут, их добывают в скалах. Воистину, мастер Джад, ты прибыл к нам из чудных краев. Ты расскажешь мне, что такое «цветы»?

Этот вопрос Охотник задавал уже не в первый раз, всюду наталкиваясь на непонимание. Что же, придется искать их дальше.

— В другой раз, если ты не против, мастер Да’ан. — Охотник непритворно зевнул. — Я очень устал и хочу хорошо выспаться перед завтрашним путешествием.

— Да-да, конечно, я понимаю, — покивал хозяин. — Может быть, ты еще заглянешь к нам на обратном пути? Надеюсь, в следующий раз у тебя будет побольше времени, Охотник.

Джад неопределенно развел руками и поднялся со стула. Интересно, успела уже высохнуть его одежда?

— Совсем забыл, мастер Джад! — потянул его за рукав Да’ан. — Ты же у нас впервые, поэтому я должен предупредить тебя об одной особенности нашей Территории. Караванщики обычно об этом знают, но ты же не в курсе того, какие у нас здесь ночи?

Охотник покачал головой.

— Я знаю, что на других Территориях такого нет, — продолжил Да’ан. — Для нас это естественное положение дел, но тебе нужно будет привыкнуть. Ночь здесь наступает внезапно, в один момент — поэтому мы и говорим о том, что «свет исчезает». Кроме того, как только приходит тьма, все живые существа погружаются в сон — и спят, пока свет не появляется снова, то есть до самого утра. Как оказалось, это касается не только нас, но и чужаков, оказывающихся на нашей Территории. Поэтому, Охотник, ты должен быть осторожен: свет исчезнет…, — Да’ан глянул на темнеющее за окном небо, — где-то через три часа. К тому времени ты должен лежать в постели, иначе рискуешь заснуть в неподходящем месте и что-нибудь себе зашибить. Если получится уснуть раньше — то так даже лучше, тогда и вовсе ничего не заметишь.

«Интересно, как они вообще определяют время?» — подумал Охотник. По цвету неба, точнее, по оттенкам серого? Быть может, с помощью манатаров? Часов, по крайней мере, он здесь еще ни у кого не встречал. Что касается автоматического погружения в сон, то это звучало довольно странно, но странностей тут и без того было более, чем достаточно. Ему так хотелось спать, что ждать еще три часа до наступления темноты, чтобы проверить это, Джад не собирался.

— Спасибо за предупреждение, мастер Да’ан. Я постараюсь уснуть в безопасном месте. Благодарю за угощение.

— Спокойной ночи, мастер Джад. До завтра.

Сняв полностью высохшую одежду с каминной решетки, Охотник еще раз поблагодарил собравшихся за гостеприимство (судя по всему, его услышали одни лишь Да’ан с Ма’аном) и прошел в свою каморку. Закрыв дверь на крючок, он стащил с себя плащ и обессиленно повалился на кушетку, подтянув к себе поближе рюкзак и меч — так, чтобы оружие можно было достать рукой, не вставая. Джад даже решил не зажигать свечу, потому что усталость вдруг навалилась на него, словно мешок с камнями, буквально вдавливая в постель. Через щелястую дверь чулана просачивался тусклый свет и приглушенные голоса людей в зале. Охотник прикрыл глаза, кое-как натянул на себя колючее шерстяное одеяло и даже не успел подумать о том, что его ожидает завтра, моментально провалившись в сон.

Проснулся он резко, словно от удара грома, отголоски которого все еще звучали в ушах. В комнате стояла абсолютная темнота: открыв глаза, Джад не увидел вообще ничего, ему не удавалось рассмотреть даже неясные контуры предметов, которые обычно удается различить в темном помещении. Это и есть та «особенная» ночь, о которой его предупреждал Да’ан? Видимо, это его все-таки не касается, раз уж удалось проснуться.

Охотнику стало интересно, что сейчас происходит в соседней комнате, а также снаружи, за окном. Нащупав где-то внизу свой рюкзак, он покопался в нем и вытащил огниво. Зажечь свет было уже сложнее: больно ушибив колено о столик, он зашарил по шершавой поверхности руками и чуть было не сбил блюдце со свечой на пол. После нескольких неудачных попыток Джаду все-таки удалось высечь искры на тонкий фитиль так, что тот постепенно занялся. Свеча разгорелась странным, темно-багровым светом, отодвинув тьму в затянутые паутиной углы каморки.

Охотник приподнял свечу повыше и вслушался в тишину ночи — ему внезапно почудилось, что из-за двери доносится тихое поскребывание, как будто бы к нему сюда хочет пробраться кошка. Есть у них здесь кошки? Подняв с пола меч, он осторожно приблизился к двери и приложил ухо к сырому дереву: поскребывание заметно усилилось; теперь ему казалось, что там, в соседней комнате, скребутся сразу несколько кошек — но уже где-то в отдалении, а вовсе не в его дверь.

Медленно, стараясь не издавать ни звука, Джад откинул крючок и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было выставить руку со свечой. В большом зале было точно так же темно, как и в его комнатке — Охотник совершенно ничего не мог различить за пределами слабого круга света, отбрасываемого мутно-багровым пламенем свечи. Ощущение было не из приятных: он словно бы находился в сжимавшемся со всех сторон туннеле тьмы, среди абсолютного Ничто. Охотник полностью потерял ощущение реальности, и на какой-то момент его охватило паническое чувство — казалось, что погасни сейчас свеча, и его сознание погаснет вместе с ней.

Он вдруг вспомнил, что снаружи, около его каморки, на стене вроде бы висел масляный фонарь — даже не подумав о том, что может разбудить кого-то из спящих людей, Джад протиснулся в зал, стараясь постоянно касаться плечом двери: ему нужно было во что бы то ни стало удостовериться в том, что комната все еще на месте. Скребущие звуки, доносившиеся из-за пределов видимого кусочка мира, беспокоили его все больше и больше.

Поводив свечой вдоль предполагаемой стены, он заметил знакомые очертания фонаря и сорвал его со стены, осторожно опустив меч на пол и прижав его для верности ногой. Занявшись от свечи пламенем цвета темной крови, фонарь осветил ближайшую половину комнаты неровным, колеблющимся светом. Подняв источник света повыше над головой, Охотник бросил взгляд на ряды кроватей справа от себя — и чуть было не уронил фонарь на пол, пораженный открывшейся ему картиной.

Прямо по неподвижно лежавшим в своих постелях людям неторопливо ползали какие-то темные существа размером с локоть. Несоразмерно крупные головы и недоразвитые, тщедушные тельца с маленькими лапками и длинными, тонкими хвостами делали их похожими на гротескных головастиков. Некоторые из существ словно бы обшаривали тела людей, постоянно переползая с головы к ногам и обратно; другие присасывались прямо к головам, крепко обхватив лицо человека всеми четырьмя конечностями и прильнув ко рту, словно собираясь делать искусственное дыхание. На спинах у некоторых «головастиков» Охотник различил точно таких же существ, но значительно меньше размером.

Движения странных существ были медленными, словно бы заторможенными — одни переползали с одного человека на другого, время от времени издавая те самые скребущие звуки; другие неподвижно застывали на груди спящего, пристально всматриваясь в его лицо. Охотник посмотрел на раскинувшегося поверх одеяла мальчика, чья кровать стояла в двух шагах от него — одно из существ в этот момент как раз устраивалось у того на голове, вцепившись тонкими костлявыми пальцами в щеки и крепко вжав свою сморщенную мордочку прямо в лицо продолжавшего неподвижно лежать ребенка. Секунда — и темное тельце жуткого создания вдруг запульсировало и слабо замерцало, он словно бы всасывал в себя что-то прямо изо рта ребенка, издавая тихие булькающие звуки.

Джад опустил свечу на пол и крепко обхватил пальцами рукоять меча: он понятия не имел, что же ему сейчас предпринять. Внезапно из-за стены мрака, оттуда, где должна была находиться входная дверь, выкатились пять черных шаров, в которых Охотник сразу же узнал манатары. Прокатившись к рядам кроватей, шары застыли на месте и начали медленно-медленно разворачиваться, прямо на глазах превращаясь в точные подобия ползавших по людям существ. Джад не находил в себе сил сдвинуться с места, завороженный этим странным зрелищем.

Два полностью развернувшихся существа-манатара тем временем уцепились лапками за края ближайшей кровати, на которой спала какая-то женщина, и неторопливо полезли вверх. Третий, самый крупный из всех, повернул к нему свою уродливую бугристую голову и уставился Охотнику прямо в глаза.

Джад захотел отвести взгляд, но не смог: маленькие блестящие глазки существа буравили его насквозь, словно острые копья. Он снова ощутил липкое прикосновение чужого, жуткого разума, неотвратимо заполнявшего его собственное сознание, словно плотное желе. Неведомо откуда поднявшийся в комнате ветер рывком затушил фонарь, ноги Охотника внезапно подогнулись — и в следующее мгновение он рухнул на пол без чувств, словно подкошенный.