Цвет предательства

Глава 15. Герцог, Диверсантка. Красная Территория. (1)

Когда они, наконец, достигли стен замка, солнце уже высоко поднялось над верхушками гигантских деревьев, заливая расстилавшуюся перед всадниками возвышенность теплым бронзовым сиянием.

Поднявшись на стременах, Бастиан приложил руку козырьком к глазам, разглядывая плотно закрытые ворота — их створки были украшены древним, позеленевшим от времени гербом: медвежья лапа с обломанными когтями на фоне замшелой крепостной стены.

Предки барона Тивелиуса были весьма состоятельными вельможами: им принадлежали богатые земли и несколько замков, разбросанных по всему Алому Лесу. Этот, некогда именовавшийся Рубиновой Горой, был самым маленьким, но и самым доходным из всех: богатые рубиновые прииски позволяли лордам содержать хорошо вооруженные армии и вести относительно беззаботный образ жизни. Гербом владетелей Рубиновой Горы был разъяренный медведь, задними лапами попирающий кучу драгоценных камней, а в передних сжимающий копье.

Шло время, рудники постепенно иссякали, а соседи становились все более завистливыми. Отец Тивелиуса, посредственный полководец и никчемный дипломат, к концу жизни растерял почти все свои владения, оставив сыну только долги, обветшавший замок и множество врагов. Юному барону не оставалось ничего, кроме как униженно обратиться к отцу герцога, Бастиану Четвертому, за протекцией: лорд Гамиан, женатый на троюродной сестре Тивелиуса, уже выдвинул к стенам Рубиновой Горы армию с требованием передать ему управление замком.

Герцог снизошел до мольбы своего вассала и согласился помочь — однако он охотно использовал предоставившуюся возможность для того, чтобы унизить некогда гордый и чересчур высокомерный род. В качестве платы за протекцию короны Тивелиусу пришлось сменить название замка и герб на новые, более подобающие его положению, а также подписать договор, согласно которому он обязался предоставлять свои земли и крепость в распоряжение правящей семьи в любой момент.

Всегда, когда только того пожелает герцог.

Так и получилось, что вот уже более двухсот лет Обломанный Коготь фактически принадлежал короне, а Тивелиус, не обладавший реальной властью, был кем-то вроде мажордома, управлявшего замком от лица Протектора Алого Леса. Поначалу барон еще пытался вернуть своему роду былое могущество, но все его попытки отвоевать потерянные отцом владения окончились неудачей. Постепенно Тивелиус смирился со своей участью и даже не пытался обеспечить себе наследника после того, как его первый сын трагически погиб во время охоты.

Замок ветшал и приходил в упадок — каждому лорду было ясно, что после смерти старика он перейдет в собственность Алых Быков. Герцог Бастиан время от времени использовал его в качестве перевалочного пункта и запасной казармы для своего войска; некогда проводившиеся здесь турниры давно уже сошли на нет, окрестные деревни беднели, а торговля постепенно угасала.

Стало заметно теплее, и герцог распахнул на груди меховую парку.

— Почему они до сих пор не открыли ворота? — оглянулся он на сидящего позади Стена. — Полдень уже скоро — не проспался еще старый хрыч, что ли?

Стендон коротко пожал плечами — он был бледен, повязка на лице пропиталась кровью.

— Кто его знает, может, боятся чего. Торговцев тоже еще нет, смотрите, — он показал на вытоптанную площадь перед воротами, под утро обычно переполненную желающими попасть в замок простолюдинами. Сейчас она была совершенно пуста: не видно ни купеческих караванов, ни ищущих работу ремесленников, ни одиноких просителей — и только нахохлившиеся вороны старательно выклевывали просыпавшееся из мешков зерно, расхаживая между глубокими бороздами от тележных колес.

Бастиан снял шлем, приторочил его к луке седла и машинально пригладил пятерней растрепавшиеся волосы.

— Как бы у них не случилось чего, — пробормотал он себе под нос. Перед внутренним взором герцога снова возникла картина ночной битвы и яростное пламя, жадно пожирающее желеобразное чудовище.

Стендон покачнулся в седле, крепко ухватившись обеими руками за плечи герцога. Капитану было явно не по себе, он потерял слишком много крови и срочно нуждался в лекаре.

Герцог махнул рукой седовласому гвардейцу — тот тронул поводья и двинулся к воротам крепости, чтобы объявить о прибытии Протектора. Обращать на себя внимание, однако, не было нужды — их уже заметили скрытые за массивными зубцами стены часовые.

Ворота заскрипели и начали медленно открываться, распугивая ворон, взметнувшихся в воздух с противным карканьем.

Бастиан выпрямился в седле и тронул каблуками бока Ветра, направляя жеребца вперед. По пути он постарался придать себе обычный властный и холодный вид: вассалы не должны увидеть своего господина встревоженным или изможденным. Несмотря на исцарапанное лицо и разодранные в кровь ноги, герцог держался так, словно выезжал на парадный смотр своей гвардии.

Пусть даже его гвардия сейчас состояла всего лишь из двух человек, один из которых был серьезно ранен.

Седовласый посторонился, пропуская герцога вперед. Они проехали под сводчатой аркой ворот и оказались на просторном крепостном дворе, мощеным неровными разномастными булыжниками.

Герцог удивленно осмотрелся по сторонам: здесь яблоку было негде упасть. Почти все свободное пространство между крепостью, двумя башнями и хозяйственными постройками занимали походные солдатские шатры, костры и стреноженные лошади.

Барон Тивелиус, похоже, разместил в своем замке приличных размеров отряд — и это при том, что его доходов давно уже едва хватало только на то, чтобы содержать на стенах замка часовых, да выставлять двух-трех рыцарей для герцогской армии.

Присмотревшись к флажкам над шатрами, Бастиан отметил про себя, что большинство гербов были ему незнакомы: скорее всего, незначительные лорды, собранные под знаменем… он глянул на штандарт, полоскавшийся на ветру над входом в крепость:…Алого Быка, его собственным фамильным гербом?

Не успел герцог задуматься над тем, кто и почему собрал здесь без его ведома эту небольшую армию, как к стремени коня подскочили слуги, одетые в ливреи цветов Обломанного Когтя.

— Ваше высочество, — склонил голову старший из них, — смиренно приветствую вас в замке барона Тивелиуса.

Даже если и не всякий простолюдин в Алом Лесу знал герцога в лицо, опознать своего властелина по его парадному мечу и шлему в виде бычьей головы был обязан каждый. В противном случае невежде грозил бы по меньшей мере каменный мешок.

Бастиан соскочил с коня и помог слезть Стендону, бросив поводья слугам. Он обратил внимание на то, что расположившиеся на дворе солдаты внимательно разглядывали их, вполголоса переговариваясь, но не спеша оказывать герцогу подобающие в таком случае почести.

Впрочем, сейчас ему было и не до этого. Где, черт возьми, прячется этот старый хрен Тивелиус?

— Ты! Подойди! — бросил он подвернувшемуся под руку слуге.

Юноша в желто-зеленой ливрее приблизился, избегая встречаться с герцогом взглядом.

— Где твой господин? Приведи-ка его сюда, немедленно!

Слуга неловко поклонился и со всех ног бросился в крепость, неловко лавируя между составленными в пирамиды солдатскими мечами и копьями.

Герцог еще раз окинул взглядом двор: сплошь простолюдины, ни одного Высокородного. Отчего у этих солдат такие хмурые, если не сказать — неприязненные лица? Мельком бросив взгляд на ворота позади себя, он заметил на стене арбалетчиков, чьи тщательно вычищенные шлемы ярко блестели в лучах восходящего солнца.

Поправив пояс с мечом, Бастиан медленно двинулся в сторону крепости, сопровождаемый не отходящим от него ни на шаг капитаном. Солдаты, на которых падал взгляд герцога, старательно отводили глаза — неужели они опасались, что он применит к ним Дар Подвластия? Более, чем странное поведение, подумал Бастиан.

— Что-то здесь не так, — вполголоса проговорил Стендон, морщась от боли в щеке. — Двор под прицелом, — одними глазами он показал на дальнюю стену: присмотревшись, герцог увидел, что и на ней расположились солдаты с арбалетами.

— Не делай резких движений. Веди себя так, как будто мы их не замечаем, понятно?

Капитан кивнул. Седовласый гвардеец подошел к ним, держа руку на эфесе сабли — судя по встревоженному лицу ветерана, тот тоже почувствовал неладное.

— Сейчас поговорим с бароном, станет ясно…

Двери крепости широко распахнулись, и на крыльце появились трое Высокородных.

Впереди, в роскошном малиновом плаще с меховым подбоем стоял, положив руку на плечо нескладного худенького подростка, человек, которого Бастиан меньше всего ожидал здесь увидеть. Человек, который был так похож на него внешне, что в детстве их иногда путал собственный отец.

Аларис, его брат-близнец, младший всего на полчаса, которые стоили ему герцогского престола. Брат, никогда не испытывавший к Бастиану родственных чувств. Лорд Кровавого Копья, который сейчас должен был быть в сотнях миль к югу отсюда.

И рядом с ним старший сын, Дардариан. Несмотря на невзрачную внешность, этот паренек уже успел заслужить себе сомнительную славу — поговаривали, что мальчика ничего так не забавляет, как личное присутствие, а то и участие в допросах и пытках простолюдинов, которых в Кровавом Копье бросали в узилище сотнями, за самые незначительные провинности.

Слева из-за плеча Алариса выглядывал старый барон, зачем-то нацепивший древние, проржавевшие в нескольких местах латы. Вид у него был, словно у побитого пса: виноватый и обиженный одновременно.

Бастиан поднял глаза на знамя, развевавшееся над головами лордов: косые лучи солнца падали на грозного быка, яростно топчущего распластавшегося у его ног дракона. Выцветшее полотнище вдруг заиграло яркими красками в бронзовом свете дня — и только сейчас герцог понял, что бык был не алым, а багровым.

Их с братом личные гербы отличались друг от друга только оттенками красного цвета. И еще вензелем на крутом бычьем лбу, почти неразличимым от ворот.

Итак, этим вооруженным до зубов отрядом командовал Аларис.

— Брат, — слегка наклонил голову тот, приветствуя герцога. — Какая приятная неожиданность!

Вид у Алариса действительно был немного ошарашенный — появление Бастиана явно застало его врасплох.

Тивелиус пробормотал что-то невразумительное и неуклюже припал на одно колено, заскрипев доспехами. Дардариан некоторое время пристально рассматривал дядю пронзительным взглядом неприятных светло-розовых глаз; затем, получив от отца ощутимый тычок в бок, молча поклонился.

— Аларис, — кивнул в ответ герцог. — Тебя я тоже не ожидал здесь увидеть. Какими судьбами?

Лорд Кровавого Копья замялся. Видно было, что он лихорадочно обдумывает ответ вместо того, чтобы сразу сказать, в чем дело.

Герцог буквально кожей ощущал повисшее в воздухе напряжение. Во дворе вдруг стало необычно тихо: слуги, солдаты и прочие простолюдины молча стояли вокруг, устремив взгляды на герцога и его спутников. Краем глаза Бастиан заметил мелькнувшую в дверном проеме правой башни лысину, выкрашенную в карминовый цвет — брат прихватил с собой Советника.

Аларис, тем временем, как будто бы на что-то решился. Сверкнув глазами, он еще крепче сжал плечо сына и гулко прочистил горло.

— Брат, нам нужно кое-что обсудить. С глазу на глаз. Это важно, — отрывисто проговорил он.

Герцог оглянулся на Стена, мельком заметив, что двое часовых подступили к рычагам, приготовившись закрывать ворота. Слева у стены звякнул о камень вытянутый из ножен меч.

— Спокойно, — шепнул он своему капитану, — без глупостей. Ни шагу без моего приказа, ясно?

Стендон дернул щекой, не отрывая глаз от Алариса. Бастиан хорошо знал этот взгляд — обычно те, на кого он был направлен, в следующее мгновение уже валялись в луже собственной крови. Стен, видимо, тоже уже догадался о том, что здесь происходило — но и ему было ясно, что силой сделать сейчас ничего нельзя.

— Важно, говоришь? — Бастиан снова повернулся к брату.

— Ну что же, давай поговорим — раз уж ты проделал такой путь мне навстречу. — Он сделал знак Тивелиусу, только сейчас разрешая тому подняться на ноги.

— С глазу на глаз! — настойчиво повторил Аларис.

— Конечно, как пожелаешь, — кивнул герцог. — С тобой, брат, я всегда рад пообщаться. Барон!

— Да, ваше высочество? — промямлил Тивелиус. Кажется, у него дрожали колени.

— Капитан Стендон ранен, ему нужен лекарь. Немедленно.

Старик растерянно посмотрел на Алариса. Тот, не обращая на него внимания, сверлил брата пронзительным взглядом.

— Какое из слов моего приказа ты не понял, барон? — холодно бросил Бастиан. — «Лекарь»? Или «немедленно»?

— Прошу прощения, ваше высочество, — еле слышно пробормотал Тивелиус, — не сообразил…

— Врача сюда, живо! — вдруг рявкнул Аларис на сбившихся поодаль в кучку слуг.

Те со всех ног бросились в башню, столкнувшись в проходе с Советником, подглядывающим из-за полуоткрытой двери.

— Прошу в мои покои, брат, — проговорил Аларис, жестом приглашая герцога следовать за собой.

— Держитесь вместе, — вполголоса произнес Бастиан, обращаясь к своим спутникам, — и, что бы не произошло, не лезьте на рожон. От вас двоих сейчас ничего не зависит, понятно?

Капитан и седовласый гвардеец кивнули, соглашаясь с герцогом, хотя взгляды их говорили обратное.

— Брат? — настойчиво повторил Аларис. За последние десять минут он уже успел нарушить добрую дюжину правил этикета и субординации. Судя по всему, вполне осознанно.

Бастиан молча поднялся на крыльцо по широкой, выщербленной во многих местах лестнице и остановился в двух шагах от Алариса. Брат нервничал, не заметить этого было невозможно. Что касается барона, то тот находился в состоянии, близком к обмороку: казалось, прикрикни на него сейчас, и старик хлопнется наземь без чувств. Интересно, чем его так запугал Аларис?

Дардариан, напротив, выглядел так, словно происходящее вокруг его совершенно не интересовало, а неожиданное появление в замке герцога — да еще и в таком потрепанном виде — являлось событием настолько незначительным, что совершенно не заслуживало его внимания. Прислонившись к перилам каменного крыльца, мальчик со скучающим видом разглядывал кузнеца, возившегося с солдатскими лошадьми у дверей своей кузни.

Следуя приглашающему знаку брата, Бастиан прошел вслед за ним в крепость. Барон и Дардариан остались снаружи.

Внутри было сыро и холодно, промозглые стены источали тяжелый запах плесени. Массивные блоки серого камня, из которых был сложен замок, с течением времени потрескались, отсырели и начали крошиться; настенные гобелены свисали бесформенными расползающимися тряпками. Прямо посреди коридора то и дело попадались валявшиеся на полу кучи разломанной мебели, насквозь проржавевшее оружие и прохудившиеся в нескольких местах мешки с подгнивающим от влажности зерном.

Барон основательно запустил свой замок, подумал Бастиан. Неудивительно, что он, похоже, еще и тронулся рассудком.

Аларис шел впереди молча, то и дело оглядываясь на герцога — словно желал удостовериться, что тот все еще следует за ним. Когда они миновали первое разветвление коридора, позади беззвучными тенями выросли двое гвардейцев в багровых мундирах и двинулись за ними, держась в паре шагов позади Бастиана. Надо полагать, что-то вроде почетного эскорта, усмехнулся про себя герцог.

Интересно, сколько сейчас в замке Высокородных? Отрядом такой величины, что собрал здесь Аларис, обычно командовали двое-трое старших офицеров. Впрочем, не исключено, что братец взял с собой и всю свою личную гвардию. Что, черт возьми, он замышляет?

Герцог все еще не мог поверить в то, что Аларис отважился на открытое противостояние — тем более, что такого количества людей было совершенно недостаточно для того, чтобы осадить столицу. Или он поджидал Бастиана здесь, в Обломанном Когте, чтобы перехватить его по дороге в Копье? В этом тоже не было никакого смысла — даже если брату и стало известно от Советников, что герцог собирается посетить его замок, он мог бы спокойно дождаться его на своей территории. Кроме того, Аларис никак не мог узнать о том, что Бастиан выехал именно этой ночью, и что он собирается сделать остановку в замке Тивелиуса.

Судя по всему, их встреча действительно была в определенной мере случайна. Понять бы еще, что именно задумал брат…

Они пересекли небольшую трапезную с беспорядочно расставленными тут и там запыленными столами, потухшим очагом с обильными следами копоти и полукруглыми окнами, тускло поблескивающими мутными желтыми стеклами. Проникающего внутрь солнечного света едва хватало на то, чтобы освещать им путь.

Сразу за трапезной Аларис завернул в другой коридор, поуже, с рядами плотно прикрытых дверей по обе стороны. Третья дверь справа охранялась двумя высоченными гвардейцами, вооруженными мечами-бастардами. Завидев приближавшихся к ним сюзеренов, они вытянулись в струнку и одновременно приложили кулаки к груди в знак приветствия — от Бастиана, однако, не ускользнула тень удивления, пробежавшая при виде его по лицам рослых офицеров. Нет, сегодня здесь герцога определенно никто не ожидал.

Лорд Кровавого Копья остановился, обернувшись к герцогу.

— Мои покои, брат. Не удивляйся: самая лучшая комната в этой жалкой крепости.

Гвардеец распахнул перед ними дверь, и Бастиан зашел внутрь, следуя за братом. Сопровождавший их «эскорт», как и часовые, остался снаружи.

Помещение было весьма просторным, но таким же обветшалым, как и весь замок. Широкое двустворчатое окно, забранное ажурной решеткой, было открыто настежь. Наверное, Аларис пытался изгнать из своих покоев затхлый запах, царящий в крепости повсюду.

Подойдя к окну, лорд Кровавого Копья плотно прикрыл створки и указал герцогу на одно из двух старинных кресел, обитых темным фиолетовым бархатом.

— Прошу, брат, присаживайся. Вина? Или чего покрепче? По крайней мере, выпивка у барона вполне приличная, — коротко хохотнул Аларис. — Виски от старости только выигрывает.

Бастиан сел, вытянув озябшие ноги к жарко пылавшему камину. Драгоценные камни на эфесе его меча вспыхнули яркими разноцветными искрами.

— Пожалуй, вина. И, если тебя не затруднит, открой мне новую бутылку. — Герцог отвечал брату подчеркнуто вежливо и спокойно. Он знал, что это еще больше выводит того из равновесия.

Аларис открыл дверцу резного дубового шкафчика с напитками и извлек оттуда запыленную бутылку темного стекла, запечатанную восковой нашлепкой. Вытащив пробку, плеснул бордовой жидкости в серебряный кубок, подал его герцогу. Руки у него не дрожали, приметил Бастиан — брат хорошо умел овладевать собой, когда это было необходимо. Порой, даже лучше его самого.

Герцог вдохнул терпкий аромат вина, пахнувшего ежевикой и сушеной сливой, сделал небольшой глоток и поставил бокал на подлокотник кресла, вопросительно глянув на брата.

Аларис налил себе виски, глотнул, шумно выдохнул и уселся в другое кресло напротив герцога. Глаза его горели мрачной решимостью, губы сжались в тонкую линию.

— Брат, — начал он твердым голосом, — как получилось, что ты оказался здесь? Что произошло, почему вас только трое? Кто ранил твоего капитана?

— Как я здесь оказался? Кажется, этот вопрос я могу задать и тебе, Аларис, — холодно ответил герцог. — И, думаю, правила этикета требуют, чтобы ты ответил на него первым.

Лорд Кровавого Копья яростно сверкнул глазами, словно собираясь выпалить что-то резкое, но сдержался.

— До меня дошли слухи о том, что в столице неспокойно, — бесстрастно проговорил он, — вторжение, или что-то в этом роде…

— И ты решил помочь дорогому братцу войсками? — издевательски перебил его герцог. — Или, быть может, просто вовремя подсуетился, на случай, если со мной что-нибудь произойдет? Оказаться, так сказать, поближе к центру событий?

— Брат, как ты мог подумать… ерунда какая, — пробормотал Аларис, пряча взгляд. — Скажи лучше, что же привело сюда тебя?

Герцог изучающе посмотрел на него, потом опять пригубил терпковатого вина.

— Сначала давай разберемся с тобой, брат. Думаю, ты чего-то недоговариваешь. О беспорядках мне ничего не известно, а ведь я должен был узнать о них раньше тебя, не находишь? Что здесь происходит, Аларис? Зачем ты прибыл в замок с отрядом?

Аларис порывисто вскочил на ноги, глотнул из своего стакана и заходил взад-вперед между камином и креслами. Его самообладание улетучивалось прямо на глазах.

— Бастиан, мне кажется, ты немного недооцениваешь ситуацию! — выпалил он, пронзив герцога возбужденным взглядом. — В этом замке ты находишься в моей власти, и отвечать на мои вопросы — в твоих же собственных интересах!

— Я, герцог Алого Леса — в твоей власти?? — уничижительным тоном проговорил Бастиан. — У тебя горячка, Аларис? Или мне понимать это, как открытый мятеж? Осторожнее, брат, ты же знаешь: слово — не воробей.

— Не угрожай мне, Бастиан, довольно! — Аларис саданул кулаком по мраморной полке камина. — Или ты вообще ничего не понимаешь? Одно мое слово, и эти ребята за дверью разделаются с тобой, как с последней крысой! У меня в замке гвардия и отряд, который предан мне до последнего солдата. С юга подходит войско лордов Териана и Галуса, которые тоже не горят к тебе преданной любовью!

— Войско, значит? — по-прежнему абсолютно спокойно промолвил герцог, хотя внутри у него быстро поднималась дикая ярость. — Неужели ты решился объявить мне войну? Сколько у вас солдат? Тысяча, две, три? У тебя нет ни единого шанса, Аларис.

— Войны не будет! — рявкнул лорд Кровавого Копья, хватанув стаканом о стену. Золотистая, резко пахнущая жидкость потекла по выцветшему гобелену с охотничьей сценой.

— Войны не будет, потому что после тебя трон наследую я! Или ты сейчас же, на месте, подпишешь отречение от престола, или…

— Аларис, да ты глупее, чем я думал, — вскинул брови герцог, — неужели ты считаешь, что лорды Алого Леса признают права узурпатора? Братоубийцы? Сколько из них ты переманил на свою сторону — двоих? И выжившего из ума Тивелиуса, так?

Он поднялся на ноги и подошел к брату, пристально глядя ему в глаза. От Алариса сильно несло виски.

— Ты совершаешь тяжелую, непоправимую ошибку, братец. Еще не поздно…

В этот самый момент герцога вдруг озарило понимание. Аларис вовсе не был идиотом, отнюдь нет. Бастиан должен был погибнуть этой ночью на тракте, и его брат знал об этом заранее.

Все складывалось в стройную логическую цепочку: герцога случайно убивает невесть откуда взявшаяся тварь; лорд Кровавого Копья (не имеющий к произошедшему никакого отношения) узнает об этом и сразу же выдвигается в сторону столицы, чтобы предъявить свои вполне законные права на престол — а в случае, если кто-то из высших лордов решит воспротивиться этому, притязания его может подтвердить собранная Аларисом армия.

Одно дело — пытаться поднять мятеж и осадить столицу: для этого брату потребовалось бы вдесятеро большее войско. Совсем другое дело — заявить о своих претензиях в условиях безвластия, когда каждый лорд начинает вести собственную игру, пытаясь добиться максимальной выгоды поддержкой того или иного претендента на престол. Тем более, что Аларис, хотя и не самый популярный лорд Алого Леса, все-таки является прямым наследником Бастиана. До тех пор, пока у герцога не родится сын.

Аларис попятился — его взгляд недвусмысленно говорил о том, что герцог не ошибся в своих подозрениях.

— Стража! — крикнул он хриплым голосом, схватившись за рукоять своего меча.

Дверь с треском распахнулась, и на пороге выросли четверо давешних гвардейцев с оружием наголо.

— Приказываю арестовать моего брата! — выпалил Аларис, продолжая пятиться к окну. — Его права на престол недействительны, я только что узнал об этом.

Гвардейцы приблизились, не решаясь прикоснуться к герцогу. Один из них встал между братьями, трое других окружили Бастиана, отрезая ему путь к выходу.

— Аларис, — холодно проговорил герцог, — прекрати ты ломать комедию. Подумай лучше о том, что будешь делать дальше. Во дворце уже знают, что мне удалось избежать гибели на тракте. А это, как мне кажется, была твоя единственная надежда.

Аларис ничего не ответил, продолжая сверлить герцога бешеным взглядом.

— Ваше высочество, — пробасил стоявший перед ним гвардеец, — ваш меч.

Бастиан медленно, стараясь не делать резких движений, отстегнул оружие от пояса и протянул его офицеру. Его парадный меч, главная реликвия короны, с незапамятных времен передававшаяся по наследству среди герцогов Алого Леса: десять ладоней остро отточенной стали венчала изящная золотая рукоятка, инкрустированная двенадцатью самоцветами. Искусно ограненные камни были все разные, и ни один цвет не повторялся дважды: кроваво-красный рубин соседствовал с темно-фиолетовым аметистом; черный, как ночь, оникс резко контрастировал с безукоризненно-прозрачным бриллиантом; ядовито-зеленый изумруд поблескивал рядом с ярко-оранжевым янтарем.

Бастиан очень не хотел расставаться с мечом, но в данный момент было куда важнее сохранить на плечах голову. Он видел, что Аларис пребывает в некотором замешательстве, и понятия не имеет, что ему сейчас предпринять. Плохо было то, что брат прекрасно понимал: пути назад у него нет — а это могло сподвигнуть его на действия, грозящие герцогу фатальным исходом.

Он протянул оружие гвардейцу и опустошил свой бокал — вино было и впрямь слишком хорошим, чтобы оставлять его недопитым.

— Отведите его в верхние покои! — приказал Аларис, снова обретая уверенность в себе. — Вы, двое, будете охранять моего брата, как зеницу ока. И чтобы никому больше не слова, пока я не прикажу, понятно?

— Да, ваша светлость, — коротко поклонился офицер, забравший у Бастиана меч.

Покидая комнату в плотном кольце гвардейцев, герцог не оглянулся на брата и не произнес больше не слова. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Конечно же, Аларис и сам понимал, что убей он сейчас герцога — и клеймо братоубийцы лишит его надежды на трон Алого Леса. Мелвин уже наверняка выслал на место происшествия отряд, и в самое ближайшее время у ворот Когтя могут появиться его гонцы.

С другой стороны, Аларис только что сжег за собой все мосты. Прямой мятеж против герцога карался смертью, ему это было прекрасно известно, и даже кровное родство с Бастианом не спасло бы его от плахи. По-видимому, брат в мыслях своих зашел настолько далеко, что уже не смог остановиться. Сейчас он, наверное, судорожно обдумывает, как бы ему избавиться от герцога и в то же время отвести от себя подозрения — после того, как план с чудовищем на дороге провалился.

Интересно, каким образом Аларису удалось подстроить произошедшее? Неужели тварь — дело рук его Советников? Бастиан ни разу еще не слышал о подобных монстрах ни на своей, ни на соседних Территориях: скорее всего, желеобразное чудище вывели в подземельях Кровавого Копья. Впрочем, в нынешнее неспокойное время возможны самые невероятные вещи, подумал герцог. После доклада посланцев Рыжего Барона о «железных людях» он уже ничему не удивлялся.

Сопровождавшие его гвардейцы угрюмо помалкивали, лица их отнюдь не светились бешеной радостью. Возможно, у него еще получится уговорить офицеров отказаться от поддержки Алариса — им, в отличие от его мятежного брата, было что терять. Не исключено, что лорд Кровавого Копья даже не посвятил гвардейцев во все свои замыслы. В этом случае они могли и не знать, что он планировал подстроить убийство собственного брата, и в данный момент пребывали в сильных сомнениях.

Пройдя парой безлюдных полутемных коридоров, они поднялись по узкой винтовой лестнице, оказавшись в тесноватом каземате с низким потолком, рядом полукруглых окон-бойниц по одну сторону стены и парой украшенных ажурной резьбой дверей по другую. В углу валялась груда разномастных доспехов, к одному из окон был приставлен арбалет допотопной конструкции. Помещение пахло старой кожей, потом и прогорклым маслом; легкий ветер доносил снаружи плеск воды. Лестница упиралась в небольшой люк в потолке, судя по всему, ведущий на сторожевую площадку.

Гвардеец распахнул перед герцогом одну из дверей и молча отступил в сторону.

— Как твое имя, офицер? — глянул на него Бастиан.

— Гранер, ваше высочество, — нехотя буркнул тот.

— Ты понимаешь, Гранер, что это — государственная измена? — сверкнул глазами герцог.

— Приказано доставить вас в верхние покои и охранять! — отчеканил гвардеец, уставившись в точку где-то над плечом Бастиана.

— Подумай как следует, Гранер, — процедил герцог сквозь зубы. — Хорошенько подумай, чьи приказы тебе сегодня важнее: мои или моего брата.

В разговор вмешался второй офицер, с шевроном в виде трех копейных наконечников на рукаве багрового мундира:

— Разговаривать не велено, — прогудел он, словно в пустую трубу, и неуважительно подтолкнул Бастиана к двери. — Прошу занять предоставленное помещение!

Многозначительно посмотрев на Гранера, герцог зашел в комнату, и дверь закрылась за его спиной.

«Верхние покои» оказались чем-то вроде сторожки для караульных, которые несли службу на вершине башни. Маленькое окошко под самым потолком, скрипучая деревянная кушетка, небольшой, весь в чернильных пятнах стол, да три расшатанных стула — обстановка была проще некуда.

Впрочем, что-то подсказывало герцогу, что надолго он здесь не останется.

Усевшись на край кушетки, он скрестил руки на груди и принялся размышлять.

*************************

День выдался жарким — поднявшееся в зенит солнце нещадно палило. Кракис обливался потом в своих ярко начищенных латах, тело чесалось сразу в нескольких местах, а раскалившийся от жары шлем припекал затылок так, что у часового начинала кружиться голова.

— Проклятье, и долго нам тут еще торчать, как думаешь? — осведомился он у своего напарника, туповатого Фридля. — Изжарился уже весь, как свинья на вертеле.

— Сержант там чето про послов каких-то грил, — невразумительно пробормотал тот, не отрывая взгляда от расстилавшегося внизу тракта. Фридль, хотя и не отличающийся ни сообразительностью, ни ясностью речи, был одним из лучших стрелков лорда Малдиана, сопровождавшего графа Алариса в походе. Поговаривали, что эта деревенщина может пригвоздить к стволу зяблика за пятьсот шагов — правда или нет, но с арбалетом он управлялся лучше всех в отряде.

— Сержант, ну да… — протянул Кракис, ожесточенно почесывая в затылке, — сам-то вон, в тени обретается, пивко холодное потягивает. А мы тут целый день на стене сиди, послов непонятно каких жди. Ежели, говорит, войско появится — поднимай тревогу да вали их, пока не опомнились. Какое войско? Чье? Того, мол, нам знать не надобно! Тьфу, зараза, — он смачно харкнул вниз, целясь в копошившихся у стены ворон.

— Послов, грит, трогать низя, — заявил Фридль, покосившись на Кракиса светло-зеленым глазом. Его буйные рыжие кудри выбивались из-под шлема во все стороны, что придавало солдату еще более глупый вид.

— Так были же уже какие-то, — ответил Кракис, в который раз проверяя тетиву своего арбалета. — Те трое, на конях, что в замок проехали да с его светлостью графом аудиенцию имели.

Что такое «аудиенция», часовой и сам толком не знал, но, как городской житель, никогда не упускал возможности блеснуть красным словцом перед деревенскими.

Фридль тонкого оборота речи не оценил. Промычав что-то невнятное, он снова принялся следить за дорогой, уставясь в одну точку и почти не шевелясь.

— А, черт с ними со всеми, — пробурчал Кракис, обращаясь уже к самому себе. — Послов не трогать, по войску стрелять, а так сиди тут на верхотуре, пока сержант со сменой не явится. Чертова жарища, чтоб их, мать…

Часовой внезапно осекся, заметив далеко на дороге человеческую фигурку. Прищурившись, подался вперед, опершись рукой о бруствер и пристально всмотрелся вдаль.

Фридль, не меняя позы, чуть-чуть передвинул арбалет, поглаживая пальцем спусковой крючок.

Одинокая фигурка приближалась, и вскоре Кракис понял, что это была всего лишь девушка — изящная и стройная, в простом холщовом платьице и с рюкзаком за плечами. Он успокаивающе потрепал по плечу напарника: расслабься, мол, обычная девчонка; затем отложил арбалет в сторону и приподнялся на ноги, чтобы немного размять затекшие члены.

Солнце сегодня жарило немилосердно.

Когда после нескольких часов ночной езды впереди показался замок, Киара свернула с тракта в лес, чтобы сменить одежду и привязать коня. Троих всадников, что так спешили покинуть поле боя, она догонять не решилась — скорее всего, они были ее врагами. Кроме того, девушке сначала нужно было выяснить, что произошло на дороге и понять, как ей действовать дальше.

Заведя черного жеребца в неглубокий, свободный от шипастых кустов распадок, она привязала его к кривоватому, но крепкому стволу незнакомого дерева с ярко-красными зубчатыми листьями и принялась переодеваться.

Здесь, на чужой, враждебной ей Территории, не следовало привлекать к себе особого внимания: ее маскировочная одежда была идеальна для скрытного передвижения по лесу, но никак не подходила для визита в неприятельскую крепость. Посетить же этот замок девушке было необходимо: Киара собиралась узнать, в каком направлении находится Пламенная Скала, а также выведать у кого-нибудь местные новости, чтобы укрепить свою легенду и разработать план дальнейших действий.

Натянув на себя невзрачное крестьянское платье, она засунула пятнистую куртку, рубашку и штаны в кусты, чуть поодаль от того дерева, к которому был привязан жеребец. Пояс с метательными ножами девушка надела прямо на голое тело, под платье, а свой короткий лук и колчан приторочила к конскому седлу.

Огладив свой мешковатый наряд, Киара удостоверилась в том, что ножи укрыты надежно, и в то же время их можно будет быстро достать — пусть для этого и придется задирать подол. Что ж, если кто чего и заметит, это все равно уже будет последнее, что он увидит в своей жизни. Закинув рюкзак на плечо, Киара растрепала волосы и постаралась придать себе беззаботно-простоватый вид. Пусть думают, что она обычная деревенская девчонка, которая явилась в замок в поисках работы. Главное, чтобы ее пустили внутрь, а разузнать все, что нужно, и выбраться обратно — это уже дело техники.

Жеребец недовольно рыл копытом землю и всхрапывал, то и дело прядая ушами и посматривая на Диверсантку багровым глазом. Кажется, ему хотелось немедленно рвануться в бой, а не оставаться одному здесь, в лесной глуши. Киара потрепала животное по шее и немного поговорила с ним, успокаивая и обещая вернуться. Потом повернулась и скользнула прочь, мгновенно исчезнув в окружавших распадок зарослях.

Оказавшись у ворот замка, Диверсантка немного помедлила, затем решительно заколотила в них кулаками и покричала, чтобы привлечь внимание стражи. Долгое время вообще ничего не происходило — потом, наконец, в правой створке открылось маленькое зарешеченное окошко, явив девушке конопатую физиономию, едва помещавшуюся в узкий проем.

— Чего надо? Чего стучишь, как оглашенная? Не видишь, штоле, — закрыты ворота!

— Так потому и стучу, что закрыты! — безмятежно парировала Диверсантка, — мне ж войти надо!

Физиономия ошарашенно помолчала, переваривая полученную информацию.

— Войти ей… а чего тебе входить? Ты, вообще, кто такая, а?

Киара шагнула к окошку, давая обладателю физиономии возможность рассмотреть ее получше.

— Работы, слышь, никакой мне тут не найдется? Сама с деревни, — девушка неопределенно махнула рукой в сторону леса, — отец мне сказал, походи по крепостям да городам, спроси, мож сгодишься там на что. Охота у нас совсем никакущая стала, есть нечего, вот и отправили меня промышлять.

— Работа, говоришь? — недоверчиво переспросила физиономия. — А че ты вообще умеешь-то?

— Руками я работать умею, — ответила Киара. — Луки резать, стрелы мастерить, ножи править. Да мало ли чего еще, хоть и на кухне пригожусь.

Окошко с треском захлопнулось. Диверсантка разочарованно попятилась — она не ожидала такого резкого завершения разговора. «Что ж, поищу кого погостеприимнее», — подумала она и уже было собралась вернуться в лес, как ворота вдруг заскрежетали и начали открываться.

Киара отскочила в сторону, машинальным движением проверив под платьем ножи.

Створки приоткрылись ровно настолько, чтобы в них смог пролезть упитанный мужичок в лососевого цвета мундире и черных бриджах. Вид у него был необычайно важный, словно у кланового вождя. Только вот на этой Территории не было кланов, вспомнила Диверсантка. Здесь были лорды и порабощенные ими простолюдины.

— Я — сержант Борк! — заявил пузатый, ткнув себя большим пальцем в грудь, — начальник стражи замка его милости барона Тивелиуса. А ты кто такая будешь?

— Киарой меня звать, — ответила девушка, — работы нет ли у вас какой?

Сержант, насупившись, изучающе посмотрел на нее.

— Работа, может, и найдется. Ты, значит, оружейному ремеслу обучена?

— Ну да, — подтвердила девушка, — отец мой кузню на деревне держит, а я помогаю. Коня тоже подковать могу, если что.

— Ну-ну, — покивал Борк, — кузню, значит… Ты вот чего, слушай сюды. В замке сейчас отряд гарнизоном стоит, и немалый. Кузнец-то наш зашивается, значит, не справляется совсем. Так что, ежели охота есть, можешь поговорить с ним, дело тебе по-любому найдется. А там, коли ему понравишься, то и совсем у нас остаться сможешь. Ну как, подходит?

— Конечно, подходит, — расплылась в широкой улыбке Киара. — Самое оно, прям для меня как раз!

— Ну лады тогда, отведу тебя к кузнецу, — буркнул сержант. — Насчет платы ничего не обещаю, барон-то наш не из богатых, — он слегка понизил голос, — но пожрать и крышу над головой ты получишь.

Киара молча кивнула, всем своим видом изображая необычайную радость.

— Да, и еще одно, — набычился Борк, — в замке у нас важные господа. Высокородные лорды, поняла? Манерам-то хоть обучена?

Девушка замялась, не зная, что и ответить, потом неопределенно мотнула головой.

— Ну хрен с тобой, тебе им за столом не прислуживать. Знай только — как кого из Высокородных увидишь, в глаза не смотреть, а сразу же низкий поклон. Заговаривать с ними не смей, а коли обратятся к тебе с чем — со всех ног беги исполнять. Поняла, девчонка?

— Угу, понятно, чего уж там, — пробормотала Киара. — А что за господа-то?

Сержант помедлил, потом шагнул поближе к девушке, дохнув на нее пивным духом.

— Герцог Бастиан и его брат, с гвардией, вона как! — свистящим шепотом сообщил он. — Так что смотри, не подведи меня!

Герцог Бастиан. Здесь, в замке.

Киара почувствовала пробежавший по спине холодок. Усилием воли она заставила себя сохранить самообладание, чтобы не выдать сержанту своего волнения.

Наверное, это судьба, подумала Киара. Судьба, в которую она никогда не верила.

— Да не боись, сержант, не подведу я, — ответила она все с той же деревенской интонацией, — не маленькая уже, чего уж там.

— Ну смотри, — назидательным тоном изрек сержант, — а то не миновать тебе плетей! Ну лады тогда, коли не маленькая, пошли, кузнецу тебя покажу.

Он посторонился, пропуская девушку к воротам, пролез за ней сам и махнул рукой солдатам у рычагов: массивные створки снова пришли в движение и со скрипом захлопнулись.

«Так, ну что же, мое время пошло», — подумала Киара, оглядывая крепостной двор, полный солдат и разнообразного оружия. «Спокойно, Кэти, все нормально. Бывало и хуже. Спокойно. Ты справишься.»

— Ну, чего задумалась? — слегка подтолкнул ее в спину Борк. — Вон кузня-то, иди давай.

Девушка глубоко вдохнула пахнущий кострами и лошадьми воздух, расправила плечи и уверенно зашагала вслед за сержантом в сторону приткнувшейся к крепостной стене кирпичной постройки с крытой серым шифером крышей.

Расположившиеся на дворе солдаты провожали ее хищными взглядами. Некоторые отпускали вслед пробиравшейся между палатками девушке сальные шуточки, но Киара не обращала на них никакого внимания. Мужчины, долгое время находящиеся в походе, вдали от своих жен и подруг, всегда так на нее реагировали — Диверсантка уже успела привыкнуть к этому за долгие годы своей службы клановым вождям. Не раз и не два доводилось ей хаживать в многомесячные походы с отрядами, состоящими сплошь из суровых, закаленных в боях мужчин. Те из них, кто хорошо ее знал, относились к девушке, как к своему брату-разведчику, не больше и не меньше. Те же, кто еще не успел узнать Киару, частенько пробовал заполучить ее под свое походное одеяло — но, получив достойный и весьма болезненный отпор, отказывался от подобных попыток раз и навсегда.

А взгляды и слова — их девушка даже и не замечала. Особенно сейчас, поглощенная мыслями о том, что предстояло ей в самое ближайшее время.

Кузнец оказался сухопарым крепким стариком с венчиком редких седых волос, обрамлявших блестящую от пота лысину. Выслушав сержанта, он вытер руки о промасленный фартук и окинул Киару изучающим взглядом. Привязанная у двери кузни рыжая кобыла остервенело хлестала себя хвостом по бокам, отгоняя назойливо гудевших слепней.

— Кузнецкая дочка, вон оно как? — протянул старик, почесывая щетинистый подбородок. — Сама-то откудова будешь?

— Нездешняя я, — с готовностью выдала Киара заранее подготовленную легенду, — деревня наша в Родриковой пуще, далеко отсюда. Слыхали про такую хоть?

Кузнец пожал плечами.

— У Лунных гор, штоле? — вмешался Борк, уперев пухлые руки в туго обтянутые мундиром бока.

— Угу, — кивнула девушка, — тамошние мы.

— А путь-то ты немалый проделала, — изрек сержант, — неужто так одна, лесами, и добиралась?

— Да мне не привыкать, чего уж там, — отозвалась Киара, — лес нам как дом родной, ходить-то по нему я сызмальства научена. Потом — не все ж лесами: когда по тракту пойдешь, а когда и на телеге подвезут. Я долго так вот промышляю, по городам да замкам, наловчилась уже.

Сержант подтянул штаны и смачно высморкался в два пальца.

— Во дает девка, ажно от Лунных гор досюда добралась, отчаянная. Ну ладно, недосуг мне тут с вами разговоры говорить. Ты, значит, кузнец, смотри — коли сгодится тебе девчонка, принимай на службу. Ежели нет, пошли ее на кухню к Эйре, картошку чистить или еще чего там. Ну, бывай! — Борк развернулся и важно зашагал к воротам, покрикивая по пути на часовых.

Старик проводил его взглядом и досадливо сплюнул:

— На службу, угу, конечно. А куда я денусь-то: пригнали сюда целую армию, и хоть бы одного кузнеца али оружейника мне в помощь захватили! Нет уж, об этом господа лорды не думают, зато погонять в хвост и в гриву — это всегда пожалуйста. Коней им до завтрашнего утра перекуй, мечи наточи, кольчуги поправь. Теперь еще девчонку привели, — ворчал старик, словно Киара и не стояла в двух шагах от него, — видано ли дело? Девчонку, на кузне работать!

— Ты, что ли, и впрямь с оружием работать обучена? Стрелу, например, смастерить сможешь? — недоверчиво покосился на девушку кузнец.

— А то! — подбоченилась Киара, — я много чего могу: хоть стрелу, а хоть и лук сделаю!

— Ну ладно, пойдем-ка внутрь, — старик кивнул в сторону кузни, — хочу я посмотреть, что из тебя за работник такой.

Войдя внутрь, Киара сразу же ощутила волну жара от раскаленного горна и чуть было не споткнулась о торчащие из мятого жестяного ведра стальные ленты, в которых она различила заготовки для мечей. Полутемная кузня была прямо-таки забита разнообразными предметами: от тяжеленных наковален до связок сыромятной кожи, из которой кузнец, должно быть, мастерил тетивы для луков. По стенам зачем-то были развешаны пучки чеснока и черепа, похожие на конские. В дальнем углу, около кузнечных мехов, прямо на полу лежал застеленный толстым шерстяным одеялом тюфяк, а на нем подушка с раскрытой переплетом кверху книгой — толстенной и донельзя истрепанной.

— Давай-ка, девчонка, сделай мне боевую стрелу, — велел кузнец, — материал бери, какой хошь, только смотри, чтобы стрела была наилучшего качества. Такая, чтобы и лорду ее не стыдно было преподнести, поняла?

— Поняла, чего не понять! — бойко ответила Киара, — боевую, так боевую. Только они ж разные бывают, какую тебе мастерить? Для легкого лука, полуторного, или большого? Такую, чтобы любой доспех с двадцати шагов пробивала, или такую, чтобы на двести шагов без промаха била?

Старик выпучил на девушку глаза и яростно заскреб в затылке.

— Ты это, не умничай мне тут! Боевую, говорю тебе. Вон, хотя бы и для энтого вот, — он указал на прислоненный к двери лук, каким на Зеленой Территории обычно пользовались легковооруженные бойцы: легкий и удобный в обращении, он был побольше короткого лука Киары, но едва ли обладал большей пробивной силой. Значит, нужно ставить на меткость, подумала девушка.

— И, если ты у нас такая умная, — добавил кузнец, — то и тетиву мне новую на него сделай, а то старая истрепалась уже вконец. Через полчаса зайду, проверю, как ты тут справляешься, — и он вышел на двор, прикрыв за собой жалобно взвизгнувшую дверь.

Покопавшись в лохани с древками, Киара выбрала одно, вырезанное из древесины, похожей на тис, но непривычного, темно-багрового цвета. Покрутив палочку в руках и проверив ее на гибкость и твердость, Киара в конце концов решила на ней и остановиться.

Наконечники для стрел были аккуратно рассортированы по небольшим бадейкам: плоские листовидные, больше подходящие для охоты; тяжелые пирамидальные, способные пробивать доспехи; зазубренные и надпиленные, оставляющие в теле человека самые страшные раны.

Киара взвесила на ладони стальную пирамидку, потом положила ее назад, сочтя чересчур тяжеловатой, и вытащила из ведра другой наконечник, похожей формы, но более легкий и уплощенный по краям. Опробовала острие пальцем, приложила стальной треугольник к древку, представляя себе будущую стрелу в полете — и осталась вполне довольна.

Перья у кузнеца обнаружились в небольшом холщовом мешочке: самых разных видов и все вперемешку. Девушка не смогла с точностью опознать ни одну из птиц, которой принадлежало то или иное перо, но некоторые были немного похожи на те, что она искала — гусиные.

Наверное, гуси в Алом Лесу тоже были алые и в черную крапинку, подумала девушка. Она уже успела заметить, что местная флора и фауна довольно-таки сильно отличались от привычных ей животных и растений — как формой и внешними признаками, так и раскраской. Чего только стоили эти гигантские хвойные деревья с кроваво-красными стволами, или замеченный ей в лесу заяц: размером с доброго лося, торчащими из пасти во все стороны неровными клыками и пятнистой шкурой буро-кирпичного цвета. И тем не менее, это был заяц — с длинными ушами, коротким помпончиком хвоста и точно такой же трусливый, как и его меньшие собратья с родины Киары. Завидев девушку, он суматошно взвился в воздух и удрал в гущу леса, с шумом проламываясь сквозь заросли.

Как бы то ни было, материалы для стрелы она собрала, теперь можно было приниматься за дело. Знал бы кузнец, сколько стрел, луков и ножей ей уже пришлось изготовить на своем веку — а, главное, в каких обстоятельствах и для каких целей она всем этим занималась — то-то бы он удивился, усмехнулась про себя девушка.

Она прихватила с наковальни складной ножик и присела за низкий стол, вырезанный из цельного куска дерева. Подтянула к себе моток прочной веревки, баночку с чем-то, напоминавшим сваренный из смолы клей, и быстро приделала наконечник к древку — точно и ровно, чтобы обеспечить стреле идеальную траекторию полета. Затем сделала несколько надрезов на другом конце палочки и принялась вклеивать туда перья, располагая их слегка по спирали — для увеличения точности.

Клейкая субстанция застывала на воздухе почти мгновенно, и вскоре ее стрела была готова. Девушка была почти уверена в том, что кузнец останется ею доволен, хотя тот вряд ли смог оценить изделие Киары в полной мере: недаром она слыла одной из лучших лучниц и второй по искусности оружейницей своего клана.

С тетивой было еще проще: ловко орудуя ножом, девушка отрезала подходящую полоску сыромятной кожи, как следует растянула ее, потом принялась закручивать, натирая шлифовальным камнем до тех пор, пока полоска не скрутилась до предела, став круглой и ровной в разрезе.

Киара сняла с лука старую тетиву и опробовала только что сделанную: как следует натянула ее и с резким щелчком спустила. Судя по звуку и вибрации, получилось у нее очень даже неплохо.

Прихватив свою стрелу, девушка выглянула во двор. Кузнец, чертыхаясь, возился с рыжей кобылой, изо всех сил сопротивлявшейся желанию ее подковать. Среди солдатских шатров, тем временем, возникло легкое беспокойство: десятники бегали от палатки к палатке, отдавая отрывистые приказы; сержант Борк выстроил своих людей у ворот и о чем-то вещал, бурно жестикулируя.

— Ну что, готова уже, али как? — обернулся на нее старик.

Киара молча протянула ему лук и стрелу, с удовлетворением отметив замешательство на лице кузнеца.

— Мда-а-а… ишь ты, смотри-ка… хороша стрела! — после недолгого молчания пробормотал тот, с некоторым уважением глянув на девушку. — Не соврала, значит, молодец. Ты, может, и стрелять умеешь? Охотилась у себя в лесу, чать?

— Ну а то! — безмятежно заявила Киара, — стрелять у нас каждый младенец может!

— Давай-ка, опробуем твою работу, — старик кивнул на набитое соломой чучело, торчавшее за кузней на длинном шесте.

Диверсантка усмехнулась, сделала несколько шагов в сторону, чтобы солнце не светило прямо в глаза, наложила стрелу на тетиву и выстрелила навскидку, почти не целясь. Коротко прожужжав в воздухе, словно разъяренная оса, стрела вонзилась в глаз, грубо намалеванный углем на физиономии чучела.

У кузнеца отвисла челюсть.

Краем глаза девушка заметила, что на нее обратили внимание: стоявшие неподалеку солдаты принялись с интересом разглядывать незнакомую лучницу, о чем-то тихо переговариваясь.

Наверное, не стоило было показывать тут свою меткость, подумала Киара. Кто их знает, начнут же еще расспрашивать…

Солдаты, впрочем, сразу же отвлеклись на своего командира, который построил их шеренгой и строевым шагом погнал в башню. Навстречу им высыпали слуги в желто-зеленых кафтанах и разбежались по всему двору, принявшись торопливо подметать, скрести и натирать булыжники мостовой. К параду они здесь, что ли, готовятся?..

— Ну как дед, принимаешь меня на работу-то? — задиристым тоном поинтересовалась Киара.

Старик снова обрел дар речи.

— Беру-беру, о чем речь! — суетливо залебезил он, вытирая руки о фартук. — Еду да постель получишь сразу, а насчет платы того… с Заманом потом поговоришь, кастеляном нашим. Сейчас вишь, недосуг ему, пока господа в замке, но вроде бы они скоро отъезжать собрались. Ты не боись, девчонка, он тебя не обидит, я словечко замолвлю.

— Спасибо, дед, — кивнула девушка.

— Ты, небось, голодная, а? — спросил кузнец, принимая у нее лук.

— Угу, со вчерашнего вечера ниче не ела, — ответила Киара, и не соврала: в животе у нее с утра то и дело бурчало.

— Ну тогда пойди вон, на кухню, спроси там Эйру. Скажи, мол, Гуган тебя шлет. Гуган, это я, то бишь, — постучал себя пальцем по груди кузнец. Пусть обедом накормит, а как поешь, приходи — работы у нас сегодня много.

— Спасибо, Гуган, — улыбнулась Диверсантка, — я быстро!

По пути на кухню, которая, по словам старика, располагалась в подвале одной из башен, Киара постаралась как можно лучше запомнить расположение часовых на стенах и возможные пути побега. Вырваться назад через ворота, запиравшиеся с помощью тяжелого колеса, было бы весьма затруднительно, так что единственным вариантом оставались ступени, в четырех местах вырезанные в толще стены, и ведущие наверх, туда, где между широкими зубцами расположились солдаты с арбалетами. Всего таких постов на стенах было шесть: по два над воротами и на противоположной от них стене — и всего по одному на двух других.

Стоящий у дверей башни десятник проводил ее долгим, изучающим взглядом — Киара проскочила мимо него, как ни в чем не бывало, и быстро спустилась по широкой каменной лестнице в подвал, преодолевая искушение сразу же подняться наверх и поискать герцога. Во-первых, она еще не придумала ответы на возможные вопросы тех, кто мог бы и заинтересоваться, чем это здесь занимается незнакомая девушка. А во-вторых, Киара действительно была очень голодна.

На кухне было жарко и соблазнительно пахло жареным мясом с травами. Протолкнувшись к огромной, уставленной котлами и сковородами плите, Диверсантка спросила первого попавшегося под руку поваренка про Эйру.

Главная повариха оказалась статной, полнокровной женщиной лет сорока с огненно-рыжими волосами. Вооруженная большой деревянной ложкой с длинной ручкой, она важно расхаживала между рядами бурлящих и шипящих на огне яств, то и дело пробуя то или другое на вкус. Время от времени ложка использовалась и для того, чтобы как следует дать по рукам нерадивому поваренку, бросившему в суп чересчур много соли или просыпавшему на пол драгоценную пряность.

Завидев Киару, Эйра расплылась в широченной улыбке:

— Ох ты, какая девчушка хорошенькая! Ты чья такая будешь, красавица?

— Кузнец меня прислал, Гуган — немного сконфуженно ответила Киара. — Сказал, обедом у вас накормят. Помощница я его, новенькая, вот. Киарой звать.

Повариха всплеснула руками и засуетилась вокруг девушки.

— Садись, садись, вот сюда, — она освободила место в углу стола, одним махом сдвинув в сторону заляпанные тестом плошки, скалки и противни. — Худенькая-то какая, словно тростиночка! Не кормит тебя мать, что ли?

Киара неопределенно мотнула головой, пробормотав что-то невнятное.

— А волосы-то у тебя какие красивые, надо же, — кудахтала повариха, оглядывая девушку с ног до головы, — коричневые, темненькие. Ты, наверное, нездешняя будешь? Сколько тут живу, никогда еще таких волос не видывала.

Действительно, подумала Киара, до сих пор все встреченные ею здесь жители оказывались более или менее рыжеволосыми, зеленоглазыми и со светлой веснушчатой кожей — словно принадлежали к одному и тому же племени. Не успела она подобрать правдоподобное объяснение своему собственному цвету волос (кто же знает, как выглядят жители Лунных Гор?), как внимание Эйры уже перескочило на поварят, которых она начала немилосердно гонять.

Буквально через пять минут на столе перед Диверсанткой оказалась огромная тарелка дымящегося горохового супа, краюха теплого ржаного хлеба и миска с куриными ножками, запеченными с чесноком и розмарином.

Девушка жадно принялась за еду, запивая всю эту роскошь парным молоком из глиняного кувшина — она уже и забыла, когда в последний раз ела нормально приготовленную пищу. Тем более, за столом и под крышей, а не в лесу около наспех разожженного костра (это когда она еще могла позволить себе разжечь огонь, не опасаясь навести на свой след врагов).

Повариха уселась за стол напротив Киары и принялась умиленно наблюдать, как та ест, подперев подбородок полными кулаками. Девушке даже стало немного не по себе: она не понимала, чем могла вызвать такой восторг — или, быть может, она просто отвыкла от того, что кто-то мог проявлять к ней добрые и теплые чувства. Давно, очень давно все это было, когда она в последний раз ощущала по отношению к себе что-то подобное…

Дверь кухни с треском распахнулась, отбросив в сторону пробегавшего мимо поваренка. Мальчишка отлетел к очагу и повалился на корзины с овощами, вскрикнув от неожиданности.

Эйра вскочила, раздраженно оглянувшись на крик — и тут же, как-то сникнув, опустилась обратно на свой стул. На лице ее читалось нескрываемое отвращение, смешанное с толикой страха.

Пригнувшись, чтобы не задеть головой о притолоку, через порог переступил рослый мужчина в буром плаще, волочившемся за ним по полу. В первую минуту Киаре показалось, что его лицо сплошь покрыто кровью, но потом она поняла: лысый, словно яйцо, череп мужчины был выкрашен в темно-карминовый цвет, что придавало его лицу жутковатое, неестественное выражение.

Вошедший окинул кухню цепким взглядом, глаза его блеснули алым в свете очага. Суетящиеся у плиты поварята разом притихли, сбившись в кучку и потупив взоры. Казалось, все находящиеся в кухне люди старались сейчас сделаться как можно менее заметными.

Эйра, сидящая спиной к двери, принялась строить девушке жуткие гримасы. Киара опомнилась и перестала разглядывать красноголового, уставившись в свою тарелку.

Мужчина, не произнося ни слова, принялся медленно обходить кухню по периметру, внимательно вглядываясь в лица людей.

Левая рука Диверсантки плавно скользнула под стол, нащупывая под платьем рукоятку ножа. Она знала, кто это такой. Один из Советников, верных прислужников местных лордов, существ, наделенных определенными способностями — некоторые считали их сверхъестественными, но она знала, что это не так. Советники были скорее учеными, чем магами (в которых девушка все равно не верила) — и в любом случае умнейшими и опаснейшими представителями своей расы.

Расы, чуждой и враждебной как ее сородичам, так и населявшим Алый Лес людям, находившимся под властью этих тварей.

Мужчина остановился прямо напротив ее стола. Его ярко-алые, словно наполненные кровью, глаза пробежали по лицу Эйры, мельком скользнули по тарелкам с едой и сфокусировались на девушке. Киара напряглась, заставив себя поднести к губам очередную ложку супа, и проглотить ее, как ни в чем не бывало.

— Откуда ты взялась, дитя? — прошелестел он каким-то змеиным, очень тихим голосом. — Мне кажется, тебя я здесь раньше еще не видел…

В устремленном на девушку взгляде Эйры отразилось какое-то бешеное отчаяние.

— Захожая я, господин. Сама издалека буду, с Лунных Гор. Семья моя…

— Нет-нет, молчи, — Советник прервал ее взмахом руки. — Твоя семья меня совсем не интересует, совсем…

Казалось, он что-то прикидывает в уме, разглядывая Киару, словно любопытное, доселе неизвестное науке насекомое.

Девушка медленно, очень медленно приподняла под столом подол платья, одновременно отломив правой рукой ломоть хлеба. Советник покосился на это ее движение, и в ту же секунду ладонь Киары охватила гладкую рукоять ножа.

— Я чувствую здесь определенные эманации… своего рода возмущение тонкой материи бытия… — нараспев произнес мужчина, не отрывая взгляда от лица девушки. — Быть может, ты даже перешла сюда, к нам… откуда-нибудь, а?

Киара внутренне вся сжалась, изо всех сил стараясь оставаться спокойной и продолжать играть свою роль.

— Ну да, я ж через лес перешла, господин, — невинно ответила она, — а до того по тракту на телеге, а еще раньше через речку вброд, ага.

Советник дернул щекой, в глазах его засветилось нетерпение.

— А что, девочка, если я попрошу тебя пойти со мной… в некотором роде, для научных исследований? Ты знаешь, что такое «научные исследования»? — вкрадчивым голосом вопросил мужчина.

Повариха, покраснев от волнения, так и порывалась что-то сказать, но явно не осмеливалась обратиться к Советнику первой.

Киара приоткрыла рот и с глуповатым видом взмахнула ресницами.

— Не знаю, господин, такого слова-то. Я ж это, наукам не обучена, слова таки мудреные ни разу и не слышала. Мое дело вон, в кузне помогать. Стрелы мастерить буду да коней подкова… подковывать. Меня, значит, кузнец-то на работу взял, ага.

На крашеном лице мужчины проступило разочарование.

— Кузнец, ах вот как. Ну что же, это немного усложняет… Впрочем, пойдем-ка со мной к кузнецу, как его там… быть может, он одолжит тебя всего на несколько…

В дверях показался запыхавшийся сержант Борк.

— Ваша милость, господин Советник! — перебил он красноголового.

— Что такое? — с досадой обернулся тот.

— Покорнейше прошу простить, но его светлость граф Аларис требует вас к себе! Приказано передать: «требует немедленно», — и Борк с виноватым видом уставился на носки своих сапог.

— Что же, немедленно, так немедленно… — пробормотал мужчина, с видимым сожалением отходя от стола Киары. — Впрочем, я поговорю насчет тебя с графом, дитя. Быть может, мы найдем тебе… лучшее применение.

Он развернулся, мазнув полами плаща по стулу Эйры, и покинул кухню вслед за сержантом.

— Ууу, гадючий сын! — яростно прошипела повариха вслед закрывшейся за Советником двери. — Знаем мы, какие-такие у него там «исследования»! Небось, для хозяина своего тебя приглядел, упырина проклятая, — она сокрушенно поглядела на девушку. — И как только пронюхал, гад такой?

«Для хозяина? Неужели для герцога?»

— Послушай, дочка, опасно тебе тут находиться, — решительно продолжала Эйра. — Доедай поскорее, и побежим с тобой к Борку — я его уговорю, чтоб за ворота выпустил. Коли упырь спросит, скажем потом: кузнецу ты не пригодилась, на кухне работы тоже не нашлось, вот и выгнали на все четыре стороны!

— Спасибо, Эйра, — медленно проговорила девушка, — да только я лучше останусь, хорошо?

Слегка покраснев, она опустила глаза в свою тарелку.

— Понимаю… — протянула женщина. Сожаление в ее глазах сменилось холодной отстраненностью.

— Ну что же, тогда мешать я тебе не буду, Киара. Авось и приглянешься графу. Оно, конечно, куда лучше, чем ножи точить да в котлах мешать… для таких, как ты. Кто знает, может и во дворец тебя возьмут, в шелка да бархаты оденут, на мягкие перинки класть будут… ясное дело, это тебе не на соломе спать.

Диверсантка почувствовала себя ужасно неловко — но не могла же она объяснить этой женщине, почему хочет остаться в замке во что бы то ни стало. Кроме того, то, на что сейчас намекала Эйра, еще больше приближало ее к намеченной цели, несмотря на всю кажущуюся со стороны несуразность ситуации.

Она поспешно доела, коротко поблагодарила повариху, подняла с пола свой рюкзак и вышла, спиной ощущая осуждающие взгляды. Знали бы эти люди, что она собирается сделать… а, впрочем, скоро они все поймут.

Выйдя из башни, девушка огляделась по сторонам: красноголового нигде видно не было. На дворе стояла все та же суматоха: разбившись на небольшие группы, солдаты тренировали приемы боя на мечах под присмотром своих десятников.

Избегая встречаться с ними взглядом, Киара направилась к кузне. Теперь она намеревалась подождать, не послужит ли внезапный интерес к ней Советника пропуском в покои Высокородных. Девушку немного смущало упоминание им перехода: неужели и впрямь что-то почувствовал?

С другой стороны, он ведь не бросился звать стражу, чтобы арестовать ее на месте — значит, пока еще все в порядке.

Гуган встретил ее радушно и сразу же усадил за работу, поручив девушке натачивать и прилаживать к древкам наконечники для коротких солдатских копий.

Работая, Киара то и дело поглядывала на дверь, каждую минуту ожидая Советника: вот-вот на пороге появится мужчина в коричневом плаще и потребует ее в крепость, к своему господину. Руки девушки двигались сейчас совершенно самостоятельно, автоматически выполняя нужные действия: мыслями она была уже в герцогских покоях.

Шло время, горка наконечников на столе таяла, а за ней так никто и не являлся.

Бронзовое солнце давно уже перевалило зенит и постепенно темнело, окрашивая все вокруг в багровые тона. Киара никак не могла привыкнуть к местным цветам, среди которых доминировали исключительно оттенки красного — резкий контраст с привычным ей миром заставлял девушку чувствовать себя не в своей тарелке, а цветовая гамма Алого Леса действовала на нее раздражающе.

Скрипнула дверь, и Киара резко вскинула голову, до боли сжав в руке твердую стальную пирамидку. В следующую секунду она облегченно, и в то же время разочарованно вздохнула: это оказался всего лишь кузнец, зашедший со двора проверить, как продвигается работа.

— Молодец, девчонка, хорошо справляешься, — похлопал ее по плечу Гуган. — Золотые руки у тебя, как я посмотрю.

Присев за стол напротив Киары, он окинул ее теплым взглядом и неожиданно лучисто улыбнулся.

— Эх, дочка, смотрю я вот на тебя и думаю: и чего ты мальчишкой не уродилась? Стар я уже стал, со всем не справляюсь, давно уж подумываю ученика себе завести, да потихоньку передавать ему дела. Тебя бы с превеликой радостью взял, будь ты пацаном…

— Думаешь, не справлюсь? — озорно ухмыльнулась Киара.

— Куда тебе! — замахал на нее руками старик. — Надорвешься у наковальни, виданное ли дело! Тебе ж, небось, и молота не поднять, какое там. Ты бы, дочка, лучше к оружейнику в подмастерья нанялась, в городе. С твоими-то руками да острым глазом — далеко пойдешь, точно тебе говорю. Платят они неплохо, поднакопишь камней — а там, глядишь, и собственную мастерскую откроешь.

Киара улыбалась, недоверчиво покачивая головой.

— Дело тебе говорю! — настаивал Гуган. — Вот погоди, скоро отряд-то от нас двинется, работы у меня опять поубавится, так и отправим тебя в столицу. Я уж себе какого-никакого ученика в деревне-то найду, а тебе прямая дорога в город! Слыхано ли: такое уменье, да в землю зарывать? Знаешь, что, девчонка? Поговорю-ка я с кастеляном, уговорю его, пусть его милость барона за тебя попросит.

— Спасибо, дед, — тихо пробормотала Киара. Ей вдруг стало неловко перед этим добрым человеком, поварихой Эйрой и остальными жителями замка, которых она обманывала, выдавая себя за деревенскую простушку.

— Рекоменданцию тебе господин барон напишет, мы уж его уломаем, — втолковывал ей Гуган, изо всех сил стараясь сделать девушке приятное — Киара видела это в его глазах.

В следующий момент на нее вдруг накатило.

Накопившееся нервное и физическое напряжение последних дней, которое Диверсантка все это время изо всех сил подавляла, стараясь не поддаваться преступной слабости, внезапно прорвало все возведенные ей заслоны и мгновенно затопило девушку волнами усталости, страха и ядовитого сомнения. Она опустила голову к столу, стараясь скрыть проступившие на глазах слезы, но тщетно: крупные капли закапали прямо на связку копий, срываясь со щек и кончика носа.

Киара всхлипнула, шмыгнула носом и принялась тереть кулаками глаза, уронив точильный камень на пол. Ей было очень стыдно перед стариком, но в первую очередь перед самой собой: не справилась, развезло, как маленькую девочку, в самый ответственный момент…

— Ну-ну, дочка, что же ты… — растерянно забормотал Гуган, приподнимаясь со стула. — Чего же ты разревелась-то, а?

Он попытался успокоить Киару, неловко приобняв ее за плечи и поглаживая по спутавшимся волосам, затем вытащил из кармана сероватую тряпицу сомнительной свежести и сунул ее девушке.

Киара машинально высморкалась, ощутив сильный запах дегтя, и попыталась взять в себя в руки. Наверное, о ней просто очень давно никто так не заботился. Откровенно говоря, о ней и вообще никто никогда не заботился, кроме разве что Рэндалла… да и тот был скорее другом, боевым товарищем, всегда готовым помочь в трудную минуту — но редко когда проявлявшим к ней по-настоящему теплые чувства…

А большинство встреченных ею за последние дни людей — так те и вообще попытались ее убить.

Она несколько раз глубоко, прерывисто вздохнула, сквозь слезы улыбнувшись старику — мол, все в порядке, просто немного расчувствовалась. Затем тщательно вытерла рукавом платья слезы и подняла с пола точило, всем своим видом показывая, что готова работать дальше.

На самом деле девушке сейчас казалось, что она больше не готова ни к чему. Может быть, ей действительно стоит прислушаться к совету кузнеца и наняться в городе подмастерьем? Оставить эту дикую, полную опасностей и лишений жизнь и заняться оружейным ремеслом?

Киара совсем не ожидала встретить в чуждом и враждебном ей мире Алого Леса таких гостеприимных, добрых и отзывчивых жителей. Даже ворчливый сержант Борк, и тот отнесся к ней по-человечески, пропустив в замок и предупредив насчет Высокородных.

А ведь ей придется убивать этих людей, если они встанут у нее на пути. По крайней мере, солдат, потому что те встанут точно. Может быть, даже сержанта. Каким бы отзывчивым он не был, этот человек служил заклятым врагам ее собственного народа. Нелюдям, угрожавшим самому существованию ее зеленого мира.

Тряхнув головой, девушка привела свои мысли в порядок. Раскисать сейчас было некогда, да и не могла она себе этого позволить. Ишь чего захотела, обозлилась Киара на саму себя — предать своих друзей, провалить такое важное задание, постыдно бежать с поля боя. И все ради чего? Ради возможности вести тихое и спокойное существование горожанки?

Кто знает, много ли еще осталось тихих и спокойных дней ее сородичам с Зеленой Территории. Если вождям не удастся предотвратить вторжение, которое так активно подготавливает герцог, леса кланов очень скоро запылают пожарами глобальной войны. А это означает смерть и разрушение, везде и повсюду.

И никто тогда не сможет остаться в стороне — а тем более она, Диверсантка, смертоносное оружие клана Изумрудной Лисицы. Последняя надежда Совета Кланов Территории.

По крайней мере, так говорили ей вожди. Они не сказали всего, но Киара чувствовала страх и смятение, овладевавшие этими мудрыми и опытными воинами. Что-то должно было произойти, что-то, подвигнувшее их отправить ее на это безрассудное, кажущееся практически невыполнимым задание.

«Ты — наша последняя надежда, Киара», — говорили они ей, просительно заглядывая девушке в глаза. Гордые вожди, никогда и не перед кем не склонявшие головы. Руки старейшины Джамана тряслись, крепко сжимая навершие посоха. «Кроме тебя, никто не справится, нам некого больше послать».

Как же она могла даже помыслить о бегстве? Киара понятия не имела, что именно могло так напугать вождей, тем более, что про готовящуюся в Алом Лесу войну они знали уже довольно давно — Диверсантка была далеко не первой лазутчицей кланов, пробравшейся на Красную Территорию.

Однако она была первой, явившейся сюда с подобной миссией. И что бы не заставило вождей отправить ее сюда с таким приказом — он должен быть и будет выполнен.

А тихая и спокойная жизнь — это все равно не для нее. Детство Киары закончилось, когда ей было всего лишь шесть лет. Следующие девять лет ее жизни превратили девушку в волчонка, а затем она стала Диверсанткой. И ни один день, ни один-единственный день за все эти долгие годы не был ни тихим, ни спокойным, ни уютным.

Киара в последний раз шмыгнула носом, подняла взгляд на обеспокоенно посматривавшего на нее Гугана и принялась, как ни в чем не бывало, расспрашивать его о последних новостях. В конце концов, знание — это тоже оружие.

С заходом солнца в сторожке стало значительно холоднее, и герцог снова накинул теплую парку прямо поверх рубахи: днем он основательно вспотел во всех своих теплых одеждах и стянул с себя камзол вместе с кольчугой. Через неплотно прикрытое оконце тянуло вечерней свежестью, а всепроникающая сырость давно уже пробралась в сапоги и под рубашку, заставляя герцога то и дело зябко поеживаться. Это помещение было совершенно не приспособлено для Высокородных, машинально подумал Бастиан. Ни камина, ни даже какой-нибудь захудалой печурки — да тут можно в конец окоченеть!

Герцог поднялся с кушетки и принялся мерить шагами комнату, пытаясь немного согреть озябшие конечности.

Он так и не придумал, что же ему предпринять. В конце концов Бастиан решил, что в данный момент все зависит от того, как поведет себя Аларис. Герцогу было жалко Стендона, а также седовласого гвардейца, имени которого он так и не успел узнать — скорее всего, с ними расправились сразу же после того, как брат увел его в крепость.

О том, что ожидало его самого, Бастиан старался больше не думать, решив действовать исключительно по ситуации. Герцог догадывался о том, что оставлять его в живых для Алариса было намного опаснее, чем лишить жизни, поэтому не надеялся на милосердие брата. Рассчитывать Бастиан мог только на самого себя, а также на благоразумие сопровождавших лорда Кровавого Копья гвардейцев или же его Советника.

Интересно, что они там делают все это время? Неужели брат никак не может принять решение? Аларис должен был прекрасно понимать, что действовать ему нужно быстро, пока весть о побоище на дороге не распространилась по всему Алому Лесу. Кроме того, в замке в любое время могли появиться гонцы Мелвина — если только это уже не произошло.

Бастиан в который раз попытался выглянуть в окошко, осторожно установив на кушетку колченогий стул, но отсюда ему был виден только кусок крепостной стены и возвышавшиеся за ней вершины исполинских деревьев. Вишневого цвета небо постепенно темнело, и над горизонтом зажглись первые звезды. Прислушавшись, он уловил где-то далеко внизу гул возбужденных голосов и звон металла, но эти звуки сразу же стихли.

Раздраженно отбросив стул в сторону, герцог шагнул к двери, намереваясь послушать, не разговаривают ли о чем-нибудь охранники, как та вдруг с треском распахнулась, едва не припечатав ему по лбу.

На пороге стоял давешний офицер, Гранер.

— Ваше высочество, — склонил голову гвардеец, — прошу вас, поторопитесь. Вы должны немедленно покинуть замок, я выведу вас отсюда.

— Где твой напарник? — недоверчиво прищурился герцог. Что это, ловушка или надежда на спасение?

— Его только что отозвали к графу, ваше высочество. Мы здесь одни, пожалуйста, поспешим, — умоляюще посмотрел на него Гранер. — Нам нужно как можно скорее попасть в старую башню, оттуда за стену ведет подземный ход…

За его спиной внезапно раздался шорох. Гвардеец резко обернулся, хватаясь за рукоятку меча — но в следующее мгновение вдруг дернулся и обмяк, словно тряпичная кукла. Оружие выпало из его руки, со звоном ударившись о плиты пола, а изо рта хлынул поток крови. Мгновение — и офицер безжизненно распластался на полу, придавив собой меч.

Бастиан рванулся к оружию, но тут же застыл на месте, почувствовав приставленный к горлу клинок. В неверный круг света, отбрасываемый прикрепленным у притолоки масляным фонарем, ступил Аларис, и взгляд его, устремленный на герцога, был воистину дьявольским.

— Я так и знал, что он попытается освободить тебя, братец, — хищно усмехнулся Аларис.

От него еще сильнее несло виски, но державшая меч рука была твердой и уверенной. С широкого лезвия, царапавшему Бастиану кожу у кадыка, срывались крупные капли крови.

— Нет, в наше время никому доверять нельзя, — продолжил Аларис, — даже родному брату, правда, Бастиан? — зловеще хохотнул он. — Поэтому я решил заняться твоим освобождением сам. Собственноручно, так сказать.

Герцог молча смотрел брату в глаза, пытаясь угадать его следующее движение. Если они здесьдействительно одни…

Аларис махнул левой рукой, указывая ему на выход. Переступив через распростертое на полу тело Гранера, Бастиан медленно вышел из комнаты — брат ни на секунду не отрывал от него взгляда, переместив лезвие клинка к затылку герцога.

— Очень хорошо, братец, а теперь давай-ка пройдем наверх, — прошептал ему в спину Аларис. — И без фокусов, прошу тебя, иначе ты можешь случайно налететь на свой собственный меч.

Ведущий на сторожевую площадку люк был откинут, через отверстие внутрь задувал освежающий ветерок, разгоняя спертый воздух каземата. Снаружи снова донесся слабый плеск воды.

Путь вниз, напротив, был отрезан: ведущая на лестницу дверь была закрыта и заложена тяжелым засовом. И, кроме них двоих, в помещении больше никого не было.

Бастиан знал, что брат, даже в его нынешнем состоянии, давал фору многим известным фехтовальщикам Алого Леса, включая его самого. Он покосился на арбалет у окна — нет, слишком рискованно, тетиву за секунду не натянешь. Если бы только в поле зрения оказался какой-нибудь завалящий кинжал… он вспомнил, что выронил свой собственный во время ночного сражения, и мысленно выругался.

Осторожно взявшись за перила, герцог поднялся наверх, неотступно сопровождаемый Аларисом. Они оказались на круглой, открытой всем ветрам площадке, защищенной только кольцом невысокого кирпичного парапета.

Бастиан быстро огляделся по сторонам: вокруг, насколько хватало глаз, простиралось бескрайнее море деревьев, молчаливо возносящих острые, как пики, вершины к багровеющему небу. Далеко внизу виднелись солдатские костры, яркими пятнами усеивающие крепостной двор — целая россыпь переливавшихся неровным светом огней.

Выбираясь вслед за ним из люка, Аларис споткнулся, но сразу же восстановил равновесие, молниеносно приставив острие меча к шее герцога.

— Впечатляющее зрелище, правда, Бастиан? — кивнул он на расстилавшийся перед ними лес.

Далеко над горизонтом показался бордовый край луны, заливающий деревья густым призрачным сиянием.

— Только представь себе, — продолжал Аларис, — как же это унизительно: вот уже сотню лет, как понимать, что все это должно по праву принадлежать тебе, и при этом довольствоваться жалкой ролью вассала! Ты, наверное, никогда и не задумывался об этом?

— По праву? — холодно процедил герцог, делая небольшой шаг назад, к краю площадки. — По какому же это праву, интересно? Уж точно не первородства, не так ли? Или ты путаешь себя со мной?

— Молчи! — сорвался на крик Аларис, дернув рукой с мечом — острие со свистом прочертило воздух в пяди от лица герцога.

— Плевать я хотел на первородство! То, что ты выскочил наружу на полчаса раньше, еще ни о чем ни говорит! Папаша зачал нас одновременно, поэтому твое герцогство — это чистая случайность, каприз судьбы, понял? — брызгал слюной Аларис.

Бастиан отступил еще на шаг, не отводя взгляда от метавшегося перед ним в воздухе кончика меча.

— Посмотри на себя, ничтожество! — бросил ему в лицо брат. — Сколько лет ты уже пытаешься завести наследника? Сколько у тебя уже было баб? Твои Советники еще не намекали тебе, в чем может быть причина такой неудачи?

Герцог молчал, следя за мечом и прислушиваясь к доносящемуся снизу журчанию воды.

Аларис продолжал разоряться, осыпая его копившимися годами оскорблениями.

— Мало того, что ты бесплоден, как дохлый мерин — ты еще и неспособен править, Бастиан! Во что ты превратил Алый Лес? Война на юге, беспредел на севере, а теперь еще и это вторжение! На скольких фронтах ты собираешься сражаться? Захватить чужую Территорию, где это видано?! Ты бы сначала разобрался со своей собственной, военачальник хренов! Смерды совсем страх потеряли, открыто болтают про Дракона, сбиваются в банды — в Приграничье со дня на день поднимется мятеж!

«Откуда ему известно про вторжение с Белой?» — промелькнуло в мозгу герцога.

Он бросил быстрый взгляд через плечо, пытаясь уловить источник плещущего звука. Башня, на вершине которой они стояли, вплотную примыкала к крепостной стене, доходящей примерно до половины строения. Сразу же за стеной начиналось свободное от деревьев пространство, часть которого занимало темное блестящее пятно, отражавшее усыпавшие небосвод звезды.

Определенно, водная поверхность. Озеро или разлившийся рукав реки.

Плеснуло — и герцог отчетливо заметил вытянутую цепочку розоватых огней, быстро промелькнувших и снова скрывшихся в глубине. Так и есть, это могла быть только змеевидка, гигантских размеров рыба, напоминавшая по форме змею и сплошь усаженная светящимися в темноте пятнами. Змеевидки чрезвычайно прожорливы, охотятся в темное время суток и обитают исключительно в водоемах большой глубины, припомнил герцог прочитанное недавно в «Бестиарии хищников Алого Леса».

А значит, у него есть шанс.

— Зачем ты мне все это рассказываешь, Аларис? — снова обернулся он к беснующемуся брату. — Чтобы попасть на эшафот, тебе хватило бы и взятия меня под стражу, так что можешь не напрягаться, голос сорвешь. Говори уже, что собираешься делать.

— Я? Я ничего не собираюсь, — криво усмехнулся Аларис, — я просто показываю своему коронованному брату окрестности. А вот что касается тебя, Бастиан… то ты собираешься совершенно случайно оступиться и сорваться вниз, расшибившись в лепешку. Жуткое несчастье, не правда ли? А самое главное — трагическая случайность.

Он двинулся вперед, уперев острие меча герцогу в грудь. Бастиан сделал шаг назад, затем еще один. В следующее мгновение он резко развернулся, бросился к краю площадки и прыгнул, с силой оттолкнувшись ногами от бруствера; плечо в последнее мгновение пронзила вспышка острой боли.

В ушах сразу же взвыл ветер; темное пятно спасительного озера закрутилось перед глазами, с бешеной скоростью приближаясь.

«Хорошо бы, если та рыбина уже насытилась», — еще успел подумать герцог перед тем, как с размаху удариться о твердую, словно скала, поверхность воды.