Цвет предательства

Глава 16. Узник. Фиолетовая территория. (2)

Трехэтажный особняк был образцом воистину расточительной роскоши. Комнаты так и ломились от великолепной антикварной мебели, роскошных зеркал, скульптур из драгоценного мрамора, картин и гобеленов. Тим никак не мог отделаться от ощущения того, что он находится в музее — что же, по словам Лесаны, этот ее Роланд обожал экзотику. Трудно было поверить в то, что ее покровитель жил здесь прежде совсем один: в помещениях дома могли бы запросто расположиться пара десятков человек.

Впрочем, у Роланда вроде бы была еще и прислуга. Интересно, куда подевались все эти люди?

Лесана провела его по всем комнатам особняка, нигде, впрочем, не задерживаясь надолго. Тим обратил на то, что, хотя некоторые из помещений и выглядели совершенно нежилыми, повсюду царила почти идеальная чистота. Не было заметно ни слоев пыли, ни паутины по углам, ни грязного налета на оконных стеклах — ничего, что обычно бывает свойственно заброшенному человеческому жилью. Получается, что девушка или постоянно убирается во всем доме сама, или же… ей все-таки кто-то помогает.

Первый этаж, помимо холла, салона и кухни, вмещал в себя еще и обширный чулан, а также непонятного назначения комнату, стены которой были сплошь увешаны портретами, да так плотно, что на них почти не оставалось свободного места. Картины изображали величественного вида мужчин и женщин в пышных нарядах; на головах у некоторых красовались золотые короны.

— Ага, — подтвердила Лесана его невысказанное вслух предположение, — это всё мои предки, царствующая династия Цедонии. Личная коллекция бабушки.

— А твои… отец с матерью?

— Еще чего! — подбоченилась девушка. — Ты что думаешь, я бы хотела смотреть на эти рожи в своем доме? Я тебе удивляюсь иногда, Тим, честное слово. Ладно. Пойдем наверх.

На втором этаже располагалась ванная и целый ряд спален, одна из которых (далеко не самая большая) принадлежала Лесане. Обстановка здесь была довольно простая: узкая кровать, аккуратно заправленная и покрытая пушистым лиловым покрывалом с вышитым серебристой нитью парусником; платяной шкаф, зеркало в овальной раме и туалетный столик, весь уставленный разнообразными бутылочками, коробочками, баночками и прочими вместилищами секретов женской красоты. На стене, в изголовье кровати, висела изумительной красоты картина, изображавшая маленькую девочку в роскошном бальном платье с аметистовой диадемкой в блестящих, струящихся по плечам темных волосах. Девочка стояла, одной рукой опираясь на спинку золоченого, обитого красным бархатом кресла; ее большие фиолетовые глаза излучали прямо-таки недетскую печаль.

— Это ты? — обернулся он к Лесане.

— Угу, — кивнула девушка, скользнув взглядом по картине. — Десять лет, мой первый королевский бал. Даже не верится, такая куколка, правда?

— Да ладно, ты сейчас еще красивее стала, — отважился на комплимент Тим.

Девушка чуть покраснела, смешалась и отвела взгляд. Потом, ни говоря ни слова, развернулась и вышла за дверь — ему ничего не оставалось, как последовать за ней, проклиная себя за бестактность.

За углом коридора, в некотором отдалении от остальных комнат, обнаружился кабинет с потемневшим от времени письменным столом красного дерева и набитыми книгами стеллажами вдоль стен. В этом помещении отчего-то не было окон, а воздух был затхлым и спертым, как будто бы сюда вот уже несколько лет как никто не заходил.

И, тем не менее, в кабинете было чисто прибрано — точно так же, как и во всех остальных комнатах.

По-прежнему помалкивая, Лесана подождала, пока Тим осмотрит помещение, а затем, стоило ему только взять с полки одну из книг, снова направилась к выходу. Неужели он ее чем-то обидел?

Поспешно поставив на место тяжелый фолиант с неразборчивыми закорючками на переплете, юноша окликнул Лесану:

— Послушай, ты на меня не сердишься?

Она обернулась, обдав его прохладным сиреневым взглядом.

— Я? Да за что же? Нет, просто задумалась.

— А, ну хорошо тогда, — неуверенно пробормотал Тим. Видимо, она все-таки сердилась, но в таком случае его вопрос можно было считать извинением. Что он за дубина такая, в самом деле! Девушка хочет видеть в нем преданного друга, а он лезет с ней с комплиментами по поводу внешности.

— Так, в общем, еще один этаж остался. Здесь — все.

Они поднялись по красномраморной лестнице наверх. По стенам, помимо свечей в тяжелых серебряных шандалах, тут и там были развешаны самые обыкновенные лампы и светильники вполне современного вида. Горели сейчас, впрочем, одни только свечи — по-видимому, Лесана недолюбливала электрическое освещение.

Здесь, на третьем этаже дома, комнат было немного: здание значительно заужалось кверху. Девушка распахнула первую дверь по коридору и замешкалась на пороге, пропуская Тима вперед. Казалось, она чего-то стесняется.

Внутри оказалась самая настоящая художественная мастерская: этюдники и мольберты, рамы и полотна; от девственно белых холстов до практически завершенных картин. Повсюду были разбросаны испачканные кисти и тюбики с краской, стены тоже были частично измазаны, как будто художник пытался смешивать цвета прямо на них.

Тиму сразу же бросилось в глаза, что картины представляли из себя исключительно морские пейзажи и были написаны легким, быстрым, слегка схематичным стилем, совершенно непохожим на помпезный реализм портретов королевской семьи на первом этаже.

— Вот, — проговорила за его спиной девушка, — мое скромное творчество.

— Ничего себе, — пораженно проговорил Тим, — как же ты хорошо рисуешь…

Картины действительно ему понравились, особенно одна, изображавшая одинокую скалу посреди волнующегося фиолетового океана: она чем-то напомнила Тиму его остров. У подножия скалы сидела, грустно повесив голову, длинноволосая девушка в белом платье. Лица ее видно не было, но юноша почему-то сразу подумал, что здесь Лесана изобразила саму себя.

— Я же тебе говорила, что обучалась в академии высоких искусств? Так что это не талант. Так, ремесло. Ты бы поучился там, тоже бы так смог.

— Ну, не скажи, — возразил ей Тим, осторожно пробираясь между мольбертами к прислоненному к стене большому, в полтора человеческих роста, полотну в тяжелой золоченой раме. На незаконченной картине отчаянно сражалась с ураганом рыбацкая лодка — само суденышко было пока еще только намечено парой легких мазков, а вот искаженные от ужаса лица людей были выписаны самым тщательным образом. У него создалось впечатление, что Лесана начала свою картину именно с них, и именно это безнадежное отчаяние и являлось краеугольным камнем ее сюжета.

— Мне очень нравится твой стиль, и краски… и как тонко ты чувствуешь душу моря, — продолжил он, разглядывая полотно. — У тебя определенно талант, и даже не пытайся спорить.

Лесана улыбнулась ему, вся зардевшись:

— Спасибо, Тим. Я стараюсь. Пойдем дальше?

Следующие помещения не представляли из себя ничего интересного: еще один чулан, пустая комната без мебели, маленькая столовая с камином и круглым столом на витых ножках. Последняя по коридору дверь оказалась заперта: Лесана покопалась в кармане и вытащила оттуда связку ключей.

— Так, этот желтый вроде бы должен подойти, — пробормотала она себе под нос и принялась поочередно совать ключи в замочную скважину. Наконец, один из них со щелчком провернулся и девушка толчком отворила дверь.

За ней была не комната, а узкая винтовая лестница, ведущая на чердак. Забравшись туда вслед за девушкой, Тим оказался в тесной мансарде с куполообразной раздвижной крышей. В центре комнаты на массивной треноге стоял предмет, знакомый ему только по изображениям в секретных учебниках Академии — тех, к которым Тиму удалось нелегально получить доступ.

Телескоп, с объективом диаметра не менее двенадцати дюймов. Прибор, незаконное владение которым каралось пожизненным заключением без права на амнистию. Впрочем, насколько было известно юноше, телескопов насчитывалось всего несколько десятков на весь Архипелаг, и все они находились в распоряжении магистров либо военной верхушки вокруг генерала-императора.

— Лесана! — возбужденно повернулся он к девушке, — это же телескоп! Он что, настоящий? В рабочем состоянии?

— Ну, а ты как думал? — усмехнулась девушка, — это муляж из марципана? Конечно же, он настоящий!

— А можно мне?..

Она кивнула, и отошла в сторонку, посмеиваясь над его нетерпением. Тим подскочил к телескопу и прильнул глазом к окуляру, забыв даже о том, что предварительно не мешало бы раздвинуть крышу.

— Не работает, да? — прыснула за его спиной Лесана и надавила на вделанную в дверную раму кнопку: створки с легким жужжанием разъехались в разные стороны и обсерватория сразу же наполнилась вечерней свежестью морского воздуха.

Сконфуженный, Тим снова припал к телескопу, но перед глазами поплыли сплошные чернильные пятна — прибор явно нужно было настроить. Он попытался припомнить что-нибудь из прочитанного в учебниках про управление телескопом, но быстро сдался и попросил Лесану о помощи.

Девушка только того и ждала. Отодвинув его плечом с наигранно важным видом, она покрутила рычажки и колесики, развернув телескоп на девяносто градусов — так, что тот теперь оказался направлен на серебрящуюся в темном небе западную сферу: единственное, пока еще не погасшее светило.

— Вот, можешь посмотреть, только не увлекайся, — сказала Лесана, — нам уже скоро собираться.

Сгорая от любопытства, юноша склонился к окуляру. Сфера, словно сияющий серебряный поднос, заполнила собой почти все поле зрения, с непривычки у Тима резало глаза. На мгновение ему показалось, что в самом центре светила находится небольшой темный кружок, словно «яблочко» в центре мишени.

Юноша распрямился и принялся растирать кулаками глаза, в которых теперь прыгали круглые яркие пятна. Интересно, что можно будет заметить, если посмотреть в телескоп после полуночи, когда западная сфера погаснет?

— Ну что, насмотрелся? — осведомилась у него Лесана, — пойдем вниз?

— Минутку, ладно? — и Тим снова глянул в телескоп.

Нет, ему все-таки не показалось: черное пятнышко точно посередине сферы не было оптической иллюзией.

— Лесана, а увеличение где настраивается?

— Оно и так уже максимальное, — ответила девушка, ткнув пальцем в колесико справа от окуляра. — Чего ты там хочешь разглядеть?

— Да вот, такой темный круг в самой середине…, — пробормотал Тим, тщетно пытаясь увеличить изображение. Похоже, Лесана была права. — Не знаю, то ли мне кажется, то ли там что-то есть.

В этот момент яркий диск сферы неожиданно пересекли две черные точки, направляясь от края к центру. Тим поморгал, но точки не исчезали, уверенно двигаясь друг за другом по прямой. Быстро достигнув темного кружка, они словно растворились в нем, а сияние сферы сразу же значительно померкло.

— Так, уже поздно, — нетерпеливо поторопила его девушка, — пошли вниз, собираться нам надо. Вернемся, можешь смотреть туда, сколько хочешь. Если время будет.

Юноша не отреагировал, впившись взглядом в потускневший диск светила.

— Тим! — она потянула его за рукав, — мне тебя что, силком оттаскивать?

— Ладно, иду, — он нехотя оторвался от телескопа.

Лесана сразу же ударила кулаком по кнопке, закрыв створки крыши, и спустилась вниз по лестнице. Тим с сожалением последовал за ней, продолжая обдумывать увиденное. Жалко, что не получилось поизучать небосвод подольше — впрочем, через полчаса-час все равно уже наступит кромешная тьма. К тому же, одернул себя юноша, им предстоит важное дело! Телескоп никуда не денется, а завтра он сможет рассмотреть и другие сферы: кто знает, что там еще обнаружится.

— Ты что, телескопа еще ни разу не видел? — недовольно проворчала Лесана, запирая дверь.

— Конечно же, нет, они же у нас запрещены!

— Как так — запрещены? Ты серьезно?

Девушка сунула связку ключей в карман и направилась к лестнице.

— Ну да, ведь астрономия — это запретная наука, — пояснил Тим, — как, например, и физика. Я телескоп раньше только на картинках видел.

Лесана остановилась и недоверчиво покачала головой.

— Ну вы даете, астрономию запрещать. Ты, может быть, даже не знаешь, что такое на самом деле эти ваши сферы?

Тим помотал головой.

— Ну ладно, как-нибудь тебе расскажу. Вот же удивишься, наверное… — лицо ее на секунду приняло задумчивое выражение, сразу же уступившее место нетерпению.

— Так, мы уже опаздываем. Пошли! — и она сбежала по лестнице на первый этаж. Тиму ничего не оставалось, как быстро последовать за ней.

Покопавшись в чулане, Лесана вручила ему кобуру и несколько запасных обойм для пистолета. Кроме того, она заставила Тима переодеться: шерстяные брюки и свободную рубашку сменили такие же, как у нее, армейские штаны с десятком карманов и облегающая тело водолазка из эластичной ткани. Накинув на плечи куртку, Тим рассовал по карманам обоймы и сунул за пояс боевой нож с рукояткой из черного дерева.

Непривычная тяжесть кобуры под мышкой и длинное лезвие ножа у левого бедра заставили его почувствовать себя этаким рыцарем без страха и упрека, героем старинных романов, готовым защитить свою прекрасную спутницу от любой опасности. Впрочем, в глубине души Тим прекрасно понимал, что в случае серьезной опасности защищать их обоих, скорее всего, придется именно Лесане.

И еще ему было страшно — но Тим старался не показывать этого перед девушкой.

Когда наступила полночь, они вышли из дома, разгоняя лиловую тьму лучами фонариков. Поверхность моря слабо золотилась, над ней почти невидимыми тенями проносились морские соколы, с тихим плеском выхватывая из воды свою добычу. Ветер совсем стих, и ночную тишину практически ничего не нарушало — казалось, сейчас они с Лесаной были одни в целом мире…

— Ну что, пойдем? — повернулась к нему девушка и вдруг ухватила Тима за руку. — Свети под ноги, иначе все кости переломаем.

Осторожно спустившись вниз, они залезли в катер — Лесана только теперь отпустила его ладонь — и заняли свои места: девушка за штурвалом, Тим рядом с ней.

— Готов? Сядь поглубже, я подниму экран, — бросила ему Лесана, внимательно изучая показания индикаторов.

Тим послушно переменил позу и крепко ухватился обеими руками за край скамьи: не хватало только набить себе обо что-нибудь еще одну шишку. Экран сомкнулся над их головами, мотор взревел и катер резко рванулся с места, пропахав носом воду. Лесана сразу же утопила штурвал и они начали погружаться, распугав целую стаю неторопливых крупных рыб, дрейфовавших у самой поверхности.

Девушка коротко глянула в его сторону:

— Ты как, в порядке? Не тошнит? Голова не кружится?

— Ну так, немного, — сглотнул Тим, — наверное, мы слишком резко погружаемся…

— Эх, надо было тебе таблетку дать, у меня есть. Поскольку ты непривычный, а я-то уже и не замечаю, что резко.

— Да ладно, ничего страшного, — заверил он девушку, — в первый раз было хуже.

— Привыкаешь, — констатировала она и плавно развернула акватиф на девяносто градусов. Справа на панели управления загорелся длинный ряд золотистых лампочек, издававших мелодичное попискивание. Луч прожектора с трудом пробивался сквозь мутную толщу воды, снаружи почти ничего не было видно, однако девушку это совершенно не беспокоило: не обращая никакого внимания на лобовое стекло, она управляла подводным катером по показаниям радара.

— Лесана, так что мне нужно будет делать? — спросил ее Тим, в который раз поправляя под мышкой упиравшуюся в ребра кобуру.

— Сейчас я все расскажу, погоди, — пробормотала девушка, не отрывая взгляда от дисплея. — Ага, вот и отлично… кажется, прошли!

Катер немного тряхнуло. Лесана надавила на штурвал, и они опустились еще глубже. У Тима зазвенело в ушах, он снова рефлекторно сглотнул.

— Смотри, если станет дурно, ты мне скажи, — повернулась к нему девушка. — Впрочем, глубина у нас уже достаточная — не достанут.

— Кто не достанет?

— Ну кто, радары ихние. Тут, понимаешь ли, у каждой занюханной платформы система слежения имеется, радарная. Чуть что — сразу тревогу бьют и вызывают подмогу: помнишь, как нас в прошлый раз зацепило? Недоглядела я тогда немного, отвлеклась.

На дисплее радара зажглась красная точка, коротко прожужжала, мигнула и снова исчезла.

— Ну вот, — продолжила девушка, коротко стрельнув взглядом в сторону индикаторов, — чем объект важнее, тем у него мощнее радары. И тем глубже нам нужно погружаться, чтобы они нас не заметили, понимаешь?

— Ага, — кивнул Тим, — а максимальная глубина — какая?

— Достаточная, — усмехнулась Лесана, — чтобы мой акватиф не обнаружил ни один радар Архипелага, вот так-то. Правда, — она посмотрела на него с сомнением, — не знаю, выдержишь ли ты такое давление… но ничего, мы еще потренируемся. Проверим.

Она помолчала.

— Тот склад, куда мы сейчас направляемся — он небольшой и радары у них слабые. Я тебе уже говорила, что и охраны почти нет, так что не беспокойся.

— Да я и не беспокоюсь, — соврал Тим, — с чего ты взяла?

— Ну, мне так показалось. Ладно. В общем, слушай: склад этот находится на нерабочей нефтяной платформе, отсюда примерно в двух часах пути. Мы подберемся к ним незаметно, там и проснуться никто не успеет. Если повезет, то даже драться не придется.

— Хорошо бы, — пробормотал Тим.

— Ясное дело. Ты думаешь, мне по людям палить — нравится? Жизнь заставляет, Тим. В общем, смотри: то, что нам нужно, они хранят в контейнере. Большой такой, формой напоминает бочку. Ну, я покажу тебе там. Забираемся на платформу, вскрываем замок, выносим боеприпасы, бензин, и быстренько сматываемся. Чем меньше наделаем шума, тем меньше прольется крови. В том числе — нашей.

Она посмотрела ему в глаза жестким, прямым взглядом:

— Ну как? Думаешь, справишься? Или, может, посидишь в акватифе?

— Справлюсь, — серьезно ответил Тим и неожиданно для самого себя сжал ее запястье. — Я постараюсь.

Лесана не отдернула руку, а только молча смотрела на него своими огромными фиолетовыми глазами.

Он еще раз кивнул и отпустил ее.

— Молодец, — улыбнулась девушка, — я знала, что не ошибусь в тебе. Спасибо, Тим, за все.

При этих словах у него внутри все переполнилось радостью, мгновенно заставившей позабыть любое беспокойство и неприятные ощущения от погружения на глубину. Она доверяет ему, и она не убрала руку!

— Видел бы ты сейчас себя со стороны, — подмигнула ему Лесана, — ну и видок у тебя!

— А что такое? — слегка сконфуженно поинтересовался юноша.

— Светишься весь, словно лампочка. Смотри, не перегори! — прыснула она от смеха.

— Да ладно тебе, — возразил Тим, — мне просто приятно, что ты мне доверяешь…

— Ты очень впечатлительный, как мне кажется. Так? — буравила его взглядом девушка.

— Ну, есть немного, — признался Тим.

— Я уже поняла, — улыбнулась она, — ты, наверное, еще и романтик. Не то что я.

— Лесана, — начал он, пытаясь подобрать слова, — я…

— … считаю тебя привлекательной? — хитро улыбаясь, закончила за него девушка. — И это я поняла. Тим, знаешь, — она положила руку ему на колено, — это ничего, до тех пор, пока между нами все остается в определенных пределах. Понимаешь?

Он молча кивнул.

— Ну, вот и замечательно, — снова взялась за штурвал Лесана, — хорошо, что мы это прояснили.

Время, которое потребовалось акватифу, чтобы достичь платформы, девушка использовала с пользой для себя — она основательно расспросила Тима про его детство, юность и учебу в Академии, а также пополнила свои познания в самых разных областях жизни Архипелага. Впрочем, многие вещи ей были известны не хуже, чем ему самому — и это при том, что Лесана ни разу в жизни не высаживалась на населенных островах. С момента своего бегства из Цедонии — а это, по словам девушки, случилось четыре года назад — она практически безвылазно просидела в доме посреди океана, если не считать набегов на военные склады и базы. Все необходимое, сообщила ему Лесана, она почерпнула из книг и рассказов Роланда.

Когда на радаре вспыхнуло жирное фиолетовое пятно, девушка резко сбавила скорость.

— Тим, мы почти на месте, — бросила она, не отрывая глаз от панели управления. — Приготовься.

Не зная, чего ему ожидать, юноша снова поправил кобуру, проверил на поясе нож и крепко ухватился за торчащий рядом с ним из борта крюк.

— Сейчас мы пройдем под радаром, — продолжила Лесана, — и подберемся под платформу. Там будем всплывать.

Пульсирующее пятно на дисплее с каждой секундой становилось все больше, издавая монотонные, режущие слух звуки. Лесана еще немного сбросила скорость, катер теперь двигался медленно, почти что дрейфуя в толще воды. В стекло справа от Тима мягко ткнулся крупный белесый клубок, окруженный венцом извивающихся щупалец — между ними, истекая слабо светящейся слизью, торчал устрашающей формы клюв. На юношу уставился немигающий черный глаз размером с блюдце.

От неожиданности Тим отшатнулся, но кальмар — или осьминог — перепугался еще больше и резко отпрянул в сторону, мгновенно растворившись в плотном мраке.

Лесана коротко глянула на него и снова впилась глазами в приборы: фиолетовое пятно чужого радара неотвратимо приближалось к центру экрана, постепенно увеличиваясь в размерах.

— Ага, еще чуть-чуть, — пробормотала девушка, — и будем подниматься. Я так и знала, что глубины хватит. Не замечают они нас.

Ее длинные тонкие пальцы крепко обхватили штурвал, побелев от напряжения. Лесана была чрезвычайно сосредоточена и серьезна, сейчас она напоминала Тиму подобравшуюся перед прыжком дикую кошку.

Акватиф едва заметно дернулся и остановился. Девушка пробежала пальцами по кнопкам и потянула штурвал на себя, слегка наклоняя его вправо. У Тима сразу же заложило уши, а тело вдавило в жесткую скамью: они начали всплывать.

Щелкнув рычажком, Лесана погасила прожектор вместе со скудным освещением салона, погрузив катер в непроницаемую тьму. Тим ощутил себя слепцом — он не в силах был разглядеть даже свою собственную ладонь, поднесенную вплотную к лицу, и ощущение это было далеко не из приятных.

По мере того, как они приближались к поверхности, вокруг опять посветлело, как будто бы море было чем-то подсвечено снаружи. Акватиф вынырнул из воды практически бесшумно, покачиваясь на легких волнах. Лесана, в руке которой внезапно оказался пистолет, приложила палец к губам и надавила на убирающую экран кнопку. Тим на всякий случай расстегнул кобуру и тоже вытянул свое оружие.

Стоило только полупрозрачным створкам убраться в борта, как девушка вскочила на ноги и выпрыгнула из катера, оказавшись на небольшой площадке, соединяющий два массивных, покрытых ржавчиной столба. Сверху площадку тускло освещал болтающийся на перекладине фонарь, справа и слева ввысь уходили причудливые переплетения труб. Пахло здесь неприятно и резко: бензином, машинным маслом и гниющими водорослями.

Пригнувшись, девушка осмотрелась по сторонам, потом поманила Тима пальцем. Стараясь не выронить пистолет в воду, он прыгнул на пандус, гулко ударившись подошвами о металлическую поверхность.

— Тише ты! — прошипела девушка, — давай сюда, в тень!

Оказавшись рядом с ней, Тим в свою очередь огляделся, пытаясь сориентироваться на местности. Разглядеть ему удалось не так уж много: со всех сторон их окружали опоры нефтяной платформы, толстые трубы и заслоняющие обзор перекрытия над головой. К ближайшему столбу был прикреплен небольшой ящик с тяжелым висячим замком на дверце. Ящик издавал едва различимое низкое гудение, заставлявшее площадку под ногами слегка вибрировать.

Лесана ткнула пальцем вверх:

— Так, теперь мы заберемся повыше — на третий ярус, — сообщила она свистящим шепотом. — Там тот контейнер, что нам нужен. Будешь держаться за мной, и чтобы тихо, понял?

Тим молча кивнул.

— Если кого увидишь, сразу не стреляй, а дай мне знать. И постарайся больше не стучать ногами.

Девушка сунула пистолет в рюкзак, закинула его за плечи, подпрыгнула и ухватилась за поперечную балку, на которой висел фонарь. Ловко перебирая руками, она добралась до того места, где перекладина соединялась со столбом, подтянулась и взобралась на крестовину, откуда махнула Тиму рукой.

Спрятав пистолет в кобуру, юноша последовал за ней тем же путем, сдирая с оцарапанных ладоней корочки запекшейся крови. И что же он не догадался хотя бы залепить их пластырем!

Забираться наверх оказалось намного труднее, чем он думал, глядя на прямо-таки порхающую по перекладинам и столбам Лесану. Наверное, сказалось его общее истощение и упадок сил после долгого заключения на острове — девушка, напротив, находилась в прекрасной физической форме, которую она явно поддерживала тренировками.

По крайней мере, ему удалось проделать весь путь наверх пусть и медленно, но не издав ни одного лишнего звука. Выбравшись на широкую площадку третьего яруса, он обессиленно опустился на корточки рядом с Лесаной — девушка пряталась за штабелями обмотанных проводами гигантских катушек, беспокойно поглядывая в его сторону.

— Ты в порядке? Что у тебя с руками?

Он вытащил из кармана платок и промокнул саднящие ладони, пытаясь привести дыхание в норму.

— Все нормально… сейчас, только отдышусь…

Девушка покачала головой.

— Да, силенок у тебя маловато. Но ничего, вниз будет легче, чем наверх.

Она осторожно выглянула из-за катушек и чертыхнулась.

— Проклятье!

— Что такое?

— Склад почему-то освещен. Вон там, с вышки, видишь?

Он посмотрел в указанном направлении: ярдах в двухстах от того места, где они прятались, яркие лучи прожектора выхватывали из тьмы овальный металлический контейнер, тускло поблескивающий красным. Свет исходил с караульной вышки, возвышавшейся над платформой, будто огромный гриб на тонкой ножке.

— Заметят ведь, гады, точно заметят! — прошептала Лесана, яростно сверкая глазами. — Ну ничего, я не виновата, сами захотели… — она вытащила из рюкзака пистолет и быстро привинтила к нему сверху маленькую серебристую трубочку.

— Значит так, слушай внимательно, — повернулась она к Тиму. — Там, справа, у края платформы — ихняя сторожка. Скорее всего, на вышке только один часовой: значит, внутри дрыхнут еще трое. Наше с тобой преимущество — скорость и неожиданность.

Она поставила локти на деревянный бортик катушки и навела ствол пистолета на вышку, разглядывая ее в оптический прицел. Тим осторожно высунулся из-за укрытия, и поискал глазами сторожку, с трудом распознав ее неясные очертания за пределами круга света.

— А, черт, я боюсь промахнуться, — дернула его за рукав Лесана. — Темно там, а он, сволочь такая, не двигается. От будки не отличить. Шевельнулся бы хоть чуть-чуть, я бы его…

Она немного подумала, беззвучно шевеля губами.

— Ладно. Слушай меня. Ты сейчас выйдешь на платформу, поднимешь руки вверх и двинешься к контейнеру. Главное — иди медленно и не делай резких движений.

— Как на платформу? Зачем? — округлил глаза Тим.

— Зачем-зачем, чтобы он тебя заметил! — процедила сквозь зубы девушка, — и шевельнулся, понимаешь? Тут-то я его и сниму!

— А если он меня?…

— Не успеет, — мотнула головой Лесана. — Я потому и говорю, руки подними, как будто сдаешься. Даже если стрелять захочет, должен сначала прицелиться, а я по-любому выстрелю первой.

— Но…

— Тим, ты мне что, не доверяешь? — прищурилась девушка. — Другого пути нет, или как ты думаешь подобраться туда незаметно?

Тим ошарашенно почесал в затылке. Он был готов ко всему, но только не к роли наживки. С другой стороны, этот план может и сработать…. не будет же Лесана посылать его на верную смерть, зачем ей это надо?

— А почему бы нам просто не подкинуть туда что-нибудь, ну, на свет? Чтобы он заметил?

— Что ты хочешь туда подкинуть?

— Да вон, хотя бы ту железку…

— С ума сошел? Если поднимем шум, проснутся все остальные! Я не могу так рисковать, — отрезала она.

— От твоего выстрела они что, не проснутся? — не уступал Тим.

— Мой пистолет, — отчеканила она, — если ты не заметил, стреляет почти беззвучно. И, чтобы предупредить твой следующий вопрос: нет, я не буду стрелять в него вслепую, потому что промах он заметит и сразу же поднимет тревогу. Мне нужно только одно — чтобы часовой, черт возьми, шевельнулся и дал мне себя прикончить!

— Но если пистолет стреляет беззвучно, как же он заметит промах?

Лесана сокрушенно покачала головой.

— Тим, если ты каждый раз будешь со мной дискутировать, вместо того, чтобы помогать… Просто поверь мне на слово, хорошо? Ты же обещал!

— Ну хорошо, — сдался юноша, — я тебе верю, честно. Просто понимаешь, выходить туда самому, прямо под прицел…

— Я понимаю, — горячо зашептала девушка, — и я очень ценю твою помощь и твою отвагу, Тим. Не знаю, как бы я сейчас справилась одна.

— Я обещал и я тебя не брошу, — заверил ее Тим, — извини, что смалодушничал.

— Да ладно тебе, — махнула рукой Лесана, — с кем не бывает. Слушай теперь, что делать дальше. Когда я его сниму, все будет зависеть от того, разбудим мы остальных или не разбудим. Если в сторожке загорится свет — со всех ног беги назад, ко мне. Если не загорится — двигай дальше, к контейнеру, и спрячься за ним. Я выйду за тобой, мы вскроем замок и заберем все, что нам нужно. Спустим на веревках вниз, — она кивнула на свой рюкзак, — и смоемся отсюда по-быстрому.

— Ну… я пошел? — хрипло проговорил Тим. В горле вдруг страшно пересохло.

— Давай! — она шлепнула его по плечу и снова прицелилась в будку часового, уперевшись локтями в катушку и широко расставив ноги.

Юноша распрямился, поднял руки над головой и медленно вышел из укрытия. Пока что он еще находился за пределами круга света, но по спине сразу же продрал мороз: а вдруг охранник уже взял его на прицел? Вдруг вот прямо сейчас, в следующую секунду, он спустит курок?

Сердце у Тима стучало так, что, казалось, его было слышно даже на вышке. Удивительно, почему до сих пор ничего не происходит? Он бросил быстрый взгляд в направлении сторожки, напоминавшей приземистый вагончик без колес: свет не горел, не было заметно ни малейшего движения.

Шаг вперед, еще один, и еще. Юноша шел на негнущихся ногах, с каждым мгновением приближаясь к освещенному бледно-золотистыми лучами пространству. Теперь он смотрел только на вышку, не в силах оторвать от нее взгляд. Весь окружающий мир в этот момент сузился до размеров металлической бочки в кругу света и угрожающе нависшего над ней гротескного гриба на тонкой ножке. Тим прекрасно понимал, что не успеет среагировать на выстрел, но продолжал глядеть вверх, туда, где под грибной шляпкой притаилась невидимая смерть.

Внезапно его охватила паника, юноше захотелось броситься к краю платформы и прыгнуть в море — только, чтобы избавиться от дикого напряжения. Усилием воли он отогнал эту мысль и заставил себя думать о Лесане: ее огромных фиолетовых глазах, нежной белой коже, матово-черных волосах… Он делает это ради нее, и не имеет права трусить!

Еще шаг — и Тим вступил в пятно света, окружавшее контейнер. Внезапно налетевший порыв ветра шевельнул торчащий на ржавом шесте жестяной флюгер: тонкий, едва слышный скрип полоснул Тима ножом по нервам.

Что же она не стреляет? Ему захотелось обернуться, но Тим не мог заставить себя отвести взгляд от вышки: шея как будто окаменела, он даже не мог повернуть голову.

Он двинулся прямо к бочке, изо всех сил заставляя себя идти медленно. Не может быть, чтобы его еще не заметили, не может этого быть…. Что делать, если он доберется до контейнера, а часовой так и не среагирует?

В этот момент Тим кожей ощутил на себе чей-то чужой, холодный и враждебный взгляд. Чувство это было настолько четким и реалистичным, что он застыл, как вкопанный, не в силах сделать больше ни одного шага.

«Все», — возникла у него в мозгу необычайно отчетливая, пронзительная мысль, — «сейчас я умру».

За спиной Тима негромко хлопнуло, и ночную тьму у него над головой прорезала яркая лиловая вспышка: молния, протянувшаяся по диагонали снизу вверх и ударившая прямо в вышку, точно под грибную шляпку.

Юноша ожидал грохота, взрыва, криков — но ничего этого так и не последовало. Ощущение чужого взгляда внезапно исчезло, а молния погасла, бесследно растворившись во мраке. Спохватившись, он глянул в сторону караульной, но окна ее по-прежнему оставались пустыми и темными.

Руки и ноги все еще слушались его с трудом, но голова работала ясно и спокойно — правда, немного заторможенно. Что ему нужно было делать, если не зажжется свет? Да, верно, спрятаться за контейнером.

Сделав над собой усилие, Тим переставил закостеневшую ногу, потом другую, и неверным шагом направился к бочке. Добравшись до нее, он прислонился к холодному металлическому боку и неожиданно для себя беспомощно сполз наземь на подкосившихся ногах.

От штабелей к нему метнулась быстрая тень, в свете прожектора обернувшаяся Лесаной.

— Живой? — зашептала девушка, опустившись около него на колени, — слышишь, что говорю? Ты не ранен?

— Нет, — помотал головой Тим, удивляясь тому, насколько чужим казался ему собственный голос. — Ноги вот отказали почему-то…

— Ну-ну, все уже позади, — Лесана потрепала его по волосам, — какой же ты все-таки молодец, Тим… Теперь понимаешь, почему бы он заметил промах?

— Угу, — закивал юноша, пытаясь понять, что она имеет в виду. Ах да, вспышка. Звуков почти не было, а вот свет был, и очень яркий.

Он попытался приподняться, хватаясь руками за ребристую поверхность контейнера: Лесана помогла ему, подхватив за локти. Оказавшись на ногах, Тим тряхнул головой, пытаясь избавиться от обволакивающего сознание липкого тумана страха.

Девушка полезла в рюкзак, покопалась там и сунула ему в руку какой-то шарик.

— Так, проглоти-ка вот это. И, пожалуйста, говори шепотом.

— Что это? — уставился на свою ладонь Тим.

— Таблетка. Глотай, говорю, тебе легче станет. Времени нет ждать, понимаешь?

Юноша машинально проглотил шарик. Онемение в конечностях постепенно исчезало, страх, кажется, тоже. Что бы это ни было, но оно явно помогало.

— Ничего, — окинула его критическим взглядом девушка, — в первый раз всегда так. Потом будет легче.

Она поманила его за собой и бочком двинулась в сторону двери, которая находилась на другой стороне контейнера. Тим последовал за ней, прислушиваясь к звукам ночи: все было тихо, только поскрипывал на ветру кривой флюгер, да где-то внизу шелестели волны.

Оказавшись около двери, Лесана присмотрелась к ней и внезапно выругалась сдавленным шепотом. Потом засветила свой фонарик и тщательно осмотрела замок, лихорадочно ощупывая его со всех сторон.

— Тим, ты только посмотри на это! — позвала его девушка.

Он приблизился и сразу же понял, почему она так взволновалась: замок представлял из себя электронную панель с прорезью для магнитной карточки и кнопками набора кода. Пожалуй, взломать такой будет непросто: особенно, если нельзя поднимать шума.

— Они, гады такие, сменили замок! — прошипела Лесана. — И когда только успели?!

Ее глаза блеснули отчаянной решимостью.

— Так, нам нужно идти туда, — она указала на караульную. — Застанем их врасплох, скрутим и заставим выдать нам код!

— Хорошо, — просто ответил Тим. — Скажи, что мне нужно делать.

Наверное, на него подействовала проглоченная таблетка, но страха Тим больше не испытывал вообще.

— В общем, слушай, — она откинула со лба волосы. — Незаметно подбираемся к сторожке, врываемся внутрь и берем их на мушку. Потом ты всех свяжешь, одного за другим, а все остальное — предоставь мне, хорошо? Просто делай то, что я тебе скажу.

Пригнувшись, они короткими перебежками направились к вагончику, стараясь избегать открытого пространства. Лесана выбирала путь, лавируя между расставленными по всей платформе ящиками, контейнерами и штабелями труб. Тим держался позади нее, крепко сжимая в руке пистолет.

Когда до сторожки осталось совсем немного, он тронул ее за плечо:

— Ты говорила, их там трое?

— Ну да, — кивнула Лесана, — думаю, да.

— А как же нам взять всех под прицел? А если их еще больше?

Она не успела ответить.

Дверь караульной внезапно распахнулась, и на пороге возникла темная фигура. Увидев их, человек сдавленно вскрикнул и рванулся назад — но тут же рухнул, как подкошенный, сраженный выстрелом девушки. На этот раз лиловая вспышка была не такой яркой, но окна сторожки мгновенно загорелись, а изнутри донеслись возбужденные голоса.

Реакция Лесаны была молниеносной. Несколькими прыжками покрыв отделяющее их от караульной расстояние, она рванула дверь и скрылась внутри. Раздался выстрел, затем другой, потом зазвенело бьющееся стекло, и кто-то завопил от боли.

Тим бросился на помощь девушке, перескочил через бездыханное тело на пороге и ворвался в сторожку, выставив перед собой оружие.

Его глазам предстали двое мужчин в майках и кальсонах, а также Лесана, лихорадочно переводившая дуло пистолета с одного на другого. Один из солдат, тощий и рыжеволосый, вжался спиной в стенку около ряда узких шкафов, а второй, совсем еще мальчишка, скрючился на полу у своей койки, сжимая правой рукой кровоточащую ладонь левой. У его ног валялся забрызганный кровью пистолет. Тим неуверенно шагнул вперед — под ногами у него захрустели осколки стекла.

— Тим, его пистолет, быстро! — пронзительно крикнула Лесана, прицелившись стоящему у стены охраннику в голову. — Вяжи его!

Юноша подскочил к раненому и ударом ноги отбросил окровавленное оружие к двери. Солдат дернулся и заскулил, глядя на Тима расширившимися от ужаса глазами.

— Чем мне его вязать? — возбужденно выкрикнул Тим, взяв раненого на мушку. Руки у него тряслись так, что ствол пистолета выписывал перед глазами зигзаги. Второй солдат неподвижно застыл в углу, не отрывая взгляда от направленного ему в лицо дула.

Лесана рванула с плеча рюкзак и бросила его Тиму под ноги.

На этот раз застежка поддалась: он выхватил из рюкзака толстый моток веревки, мельком заметив внутри небольшую коробочку со слабо светящимся циферблатом и странный предмет, похожий на стеклянное яблоко. Вытащив из-за пояса нож, Тим отхватил кусок достаточной длины и принялся связывать раненому руки, пачкаясь в покрывавшей его ладони крови.

— Так, а теперь этого! — приказала девушка, махнув стволом в сторону рыжеволосого. Тот попытался было воспротивиться, крепко ухватившись обеими руками за дверцу шкафа, но Лесана сразу же подскочила к нему и изо всех сил саданула ногой в пах.

Охранник взвыл и скрючился на полу. Девушка выхватила у Тима веревку и моментально связала солдату руки, умело заломив их ему за спину. Потом распрямилась и удовлетворенно обвела глазами помещение.

— Прекрасно, очень хорошо. А ну говори, сколько вас здесь? — крикнула она на раненого в кисть мальчишку.

— Ч-ч-четверо всего… — застучал зубами тот, — нас трое, да капрал на вышке…. не убивайте, смилуйтесь!

— Ха! На вышке! — нехорошо хохотнула девушка. — Четверо, говоришь? Теперь, значит, двое!

Она бросилась к раненому и ухватила его рукой за спутанные темные волосы, сунув дуло пистолета в ухо. Тим перевел свое оружие на второго, который до сих пор валялся на полу, поджав колени к подбородку.

— А ну говори, как мне открыть замок?

— Замок? Какой замок? — взвизгнул от страха парень.

— Контейнер, с боеприпасами! Отвечай, быстро, а то мозги вышибу! — Тим никогда еще не видел Лесану такой разъяренной.

— Карточкой, карточкой он открывается, — зачастил насмерть перепуганный солдат, — вон там она, в сейфе!

— Молчи, дурак, — простонал сухопарый, пытаясь приподняться, — не понимаешь, что ли…

— Заткни его, Тим! — дернула щекой девушка.

— Как заткнуть?..

— А, мать твою, все надо самой делать, — взвилась Лесана. Вскочив на ноги, она схватила с пола грязную тряпку, разорвала ее пополам и запихнула один кусок в рот сухопарому. Солдат захрипел и закашлялся, пытаясь выплюнуть кляп, а девушка снова схватила мальчишку за волосы.

— Так, карточка в сейфе, а ключ от него где?

— У капрала ключ, он у него всегда при себе! Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте!

— А код? Код от замка? — Лесана ткнула его дулом в глаз.

— Семь — пять — девять — три — пять! — завизжал мальчишка.

Девушка разжала хватку, и солдат ткнулся лицом в пол.

— Код запомнил? — бросила она Тиму.

Он кивнул, пытаясь заставить не дрожать руку, держащую пистолет.

— Быстро, полезай на вышку и обыщи труп. Мне нужен ключ от сейфа.

Тим подчинился — трупы пугали его сейчас даже меньше, чем холодная ярость девушки.

Забравшись по скрипучей лестнице в будку, он обнаружил там бездыханное тело в мундире, вся грудь которого была густо залита кровью. Выстрел Лесаны угодил капралу в шею, оставив в горле дыру размером с кулак.

Изо всех сил преодолевая рвотные позывы, юноша принялся обыскивать карманы трупа, но ничего, кроме смятой пачки сигарет и потрепанного блокнота, там не обнаружил. Присмотревшись, он в конце концов заметил на шее убитого толстую серебряную цепочку — потянув за нее, Тим вытащил у него из-за пазухи измазанный кровью ключ.

По привычке бросив взгляд на небо — не видно ли где грозовых облаков — Тим спустился на платформу и вернулся в сторожку, стараясь не смотреть на скорчившееся у порога тело.

— Вот, — протянул он девушке ключ, — на шее у него висел.

— Отлично, — кивнула Лесана и кинулась к сейфу. Движения ее были резкими и нервными, напряжение прямо-таки читалось у девушки на лице. Тим, которому тоже передалось ее волнение, вскинул свой пистолет и принялся следить за рыжеволосым. Юный солдат тихо всхлипывал, прикрыв лицо связанными руками.

Отперев сейф, девушка принялась выбрасывать оттуда прямо на пол разные документы: сиреневые папки с гербом императорского флота, исписанные крупным почерком листы бумаги, карты и фотографии. Наконец в ее руках оказался квадратный кусок пластика с магнитной полоской на одной стороне и тисненой надписью «собственность военно-морских сил» на другой.

— Эта карточка? — сунула она ее под нос мальчишке. — Отвечай, живо! Эта?

— Да, — глухо проговорил тот, глотая слезы, — эта самая…

— Прекрасно, — обратилась девушка к Тиму, — значит, так. Ты посторожи этих тут, а я схожу проверю, открывается ли замок, и что там внутри, в контейнере. А то мало ли, может, он мне соврал! — угрожающим голосом проговорила она, кивнув на раненого.

— Не вру я, не вру! Жизнью клянусь, не вру! — забормотал тот.

— Молчи! С тобой я еще поговорю, — ткнула его ногой Лесана.

— Тим, ты с ними не церемонься. Если кто попытается хотя бы на ноги подняться — стреляй сразу, без предупреждения. Поскольку они с тобой церемониться не станут, понял?

— Понял, — ответил Тим, поудобнее обхватив рукоятку пистолета.

— Это и тебя касается! — бросила девушка рыжеволосому. — Сиди там и даже не пытайся встать! А ты, Тим, отойди к двери, подальше от них.

Когда Лесана вышла, Тим прислонился к притолоке, внимательно наблюдая за связанными часовыми. Оружие он держал так, чтобы в случае чего успеть выстрелить в любого, кто попытается что-либо предпринять — хотя не был уверен в том, сможет ли это сделать вообще.

Солдаты, впрочем, вели себя смирно: раненый в кисть мальчишка, судя по всему, флотский кадет, скорчился на полу, прижимая к груди руки и постанывая; рыжеволосый сидел, опершись спиной о шкафы и со свистом втягивал в себя носом воздух, то и дело пытаясь выплюнуть забитую в рот тряпку.

Девушка вернулась быстро. Тим удивился выражению ее лица, которое излучало какую-то хищную, жестокую радость.

— Все отлично, он не соврал. Контейнер я открыла, там все, что нам нужно. Патроны, топливо, даже гранаты есть.

Она остановилась у двери совсем рядом с Тимом — так, что он ощущал ее разгоряченное дыхание.

— Теперь пойдем, поможешь мне все погрузить. Только сначала, — она улыбнулась ему странной улыбкой, — ты их прикончишь.

Тим отшатнулся, непонимающе глядя на Лесану.

— Как прикончить, ты что? — пролепетал он.

— Пристрелить, — серьезно ответила она. — Или ты забыл, как это делается?

— Лесана…

Услышав их разговор, кадет вскрикнул и попытался забиться под койку. Его товарищ весь напрягся, заелозил ногами по полу и, наконец, вытолкнул изо рта кляп.

— Не слушай ее парень, она же сумасшедшая! Тебе что, жизнь надоела? Думаешь, вас не найдут? — заорал он, пытаясь подняться на ноги.

Лесана не обращала на него никакого внимания — схватив Тима за грудки, она рванула его к себе так, что их лица почти соприкоснулись.

— Ты что, не понимаешь? Если мы их не прикончим, они поднимут тревогу сразу же, стоит нам только исчезнуть! Ты хочешь, чтобы за нами послали погоню? Знаешь, сколько здесь вокруг кораблей? Отрежут дорогу назад, пикнуть не успеем! — жарко втолковывала ему девушка.

— Кроме того, они нас опознают. Никто в целом Архипелаге не знает, как я выгляжу — и так будет и впредь! Ты понимаешь, что произойдет, если агентам отца попадет в руки мое описание? А ты? Ты хочешь, чтобы спецслужбы узнали, что ты сбежал со своего острова? И принялись прочесывать этот сектор океана?

— Нет, — замялся Тим, — но… но почему я?

— Что «почему ты»? — сильно тряхнула его девушка.

— Я не палач, Лесана! — Тим собрался с мужеством и твердо взглянул ей прямо в глаза.

— Ах, так ты хочешь сказать мне, мол, сделай все сама, да? То есть необходимость этого ты уже не отрицаешь? — бросила ему в лицо Лесана.

За его спиной раздался грохот — рыжеволосый саданул ногой по дверце шкафа. От удара створка с лязгом распахнулась, и на пол вывалилась рация.

Лесана тут же отпустила Тима, бросилась к пленнику и раздавила рацию каблуком, попутно двинув ему ногой по ребрам. Рыжеволосый вскрикнул и повалился ничком.

— А? Что я тебе говорила? — крикнула девушка. — Или мы, или они, Тим! Прикончи его, давай! Ты мужчина, или кто? Ты понимаешь, что это враги?! Твои и мои враги!

Краска бросилась юноше в лицо, он вскинул пистолет, ухватив его обеими руками, и направил дуло на солдата. Лесана права, их нельзя оставлять в живых, а он должен помогать ей во всем. И он мужчина, а не тряпка!

Указательный палец буквально окостенел, Тим силился сдвинуть его хотя бы на полдюйма — и не мог. Левая рука снова предательски затряслась, и ствол пистолета заходил вверх-вниз. В этот момент солдат со стоном перевернулся на спину и посмотрел ему прямо в глаза. Во взгляде его читалась тупая обреченность.

— Да что ж такое-то! — рявкнула Лесана и направилась к койке, под которой тщетно пытался спрятаться раненый кадет. Вытащив его оттуда за ноги, девушка подняла пистолет и, прежде чем Тим успел понять, что сейчас произойдет, разрядила его мальчишке в голову.

Вспышка, хлопок, треск — как будто топором разрубили спелый арбуз.

Дернувшись от жуткого звука, Тим машинально спустил курок. Рыжеволосый ткнулся лицом в пол, вокруг него начало быстро растекаться темно-багровое пятно.

Выронив пистолет, юноша пулей вылетел за дверь. Его вырвало прежде, чем он успел добежать до края платформы.

Дальнейшее происходило словно в тумане: Тим, как будто бы во сне, с одной стороны помогал Лесане выносить из контейнера, спускать на веревках вниз и загружать в акватиф коробки с патронами, канистры и прочее снаряжение; с другой стороны, он как бы наблюдал за всем этим откуда-то издалека.

Девушка, конечно же, обратила внимание на его странное состояние, но не произнесла ни слова — вплоть до того момента, как они покинули зону действия вражеского радара, и акватиф устремился вперед на большой скорости, взяв курс на особняк Роланда.

— А чего ты от меня ожидал? — неожиданно дернула она Тима за рукав. — Да, вот такая я жесткая. И безжалостная. Такая, какая есть, Тим. Жизнь меня такой сделала — я надеялась, что ты это понимаешь.

Он промолчал, тупо уставившись в панель с разноцветными индикаторами. Перед глазами юноши то и дело вставала залитая кровью сторожка и безжизненные тела солдат.

— Может быть, ты и помогать мне больше не будешь? А? — настойчиво допытывалась Лесана. — Вот, значит, чего стоят все твои обещания!

— Я этого не говорил, — буркнул Тим.

— Ну-ну, — проворчала она, — посмотрим… Ладно, кончай на меня дуться. Тем более, что дуться тебе не за что.

— Да все нормально, — проговорил он, оторвав взгляд от индикаторов. Лесана повернулась к нему и внимательно заглянула в глаза.

— Кстати, я тебя чего спросить хотела. Ты мне рассказывал, что изучал секретные архивы, базы данных и тайные энциклопедии, так? Ну, в этой своей Академии?

— Ага, — кивнул Тим, — было дело.

— А тебе нигде не попадался такой… числовой ряд?

— Числовой ряд? — переспросил юноша.

— Ну, код такой, из двенадцати чисел? Случайно не встречал что-то похожее в документах? Архивах?

— Нет, — помотал головой юноша, следя за тем, чтобы его голос звучал убедительно, — нет, Лесана, такого кода я нигде не видел. А что это за числа-то?

— Да так, — с недоверчивой ноткой в голосе протянула она, — ключ к одному очень важному замку… Ты точно не знаешь, что я имею в виду? Может быть, просто из головы вылетело? Припомни!

— Нет, — немного помолчав для верности, ответил Тим, — не могу такого припомнить. Если и встречал где-нибудь, то точно ничего не запомнил. Там, знаешь ли, очень много всего было, в архивах-то — всего наизусть же не выучишь.

— Ну хорошо, — пожала плечами Лесана. — Поговорим в другой раз, когда ты в себя придешь.

Девушка быстро отвернулась, но Тим успел заметить промелькнувшую на ее лице досаду.

*************************

Джемма беспокойно ворочалась в постели, не в силах заснуть. Несмотря на то, что она чувствовала себя очень усталой, сон все никак не приходил.

Женщина была на ногах с самого утра: после того, как закончилась ее вахта, она еще несколько часов подряд тренировалась на плацу — сначала в рукопашном бою на пару с Рубертом, а потом в фехтовании. Оттачивать свои навыки владения мечом ей, как и всегда, пришлось в гордом одиночестве, сражаясь с воображаемым противником: после того случая с молтоновским ухом все остальные старательно избегали предложений Джеммы позаниматься вместе.

Сильная буря, разразившаяся три дня назад, в ночь после памятного разговора с Йорном, едва не причинила базе значительный ущерб. Конечно же, системы оповещения и уничтожения не пострадали: они были сконструированы так, что могли выдержать и более яростные шторма; но неплотно прикрытые двери ангара не устояли перед напором волн, и помещение залило водой. Катера, к счастью, почти не повредило, но в ангаре случилось короткое замыкание, спалившее один из основных генераторов. Мощности двух оставшихся едва хватало на то, чтобы обеспечивать электричеством защитные системы и вахтенный пост — поэтому Йорн, недолго думая, приказал Скиффи отрубить ток во всей казарме.

Теперь им приходилось умываться холодной водой, а в темное время суток ориентироваться при помощи свечей и фонариков. Кроме того, было отключено и внешнее освещение на плацу, что лишило Джемму возможности тренироваться по вечерам, а электронный замок оружейного сейфа пришлось подключить к резервному аккумулятору. Мощности последнего в принципе должно было хватить на неделю, после чего сейф придется охранять. Согласно уставу базы, огнестрельное оружие должно было храниться исключительно под замком, и выдаваться команде только в случае чрезвычайной ситуации. Судя по всему, адмирал Комброзо опасался, как бы они здесь от скуки не перестреляли друг друга.

Ничего, подумала она, скоро им доставят новый генератор — в случае поломки оборудования военное командование всегда реагировало на удивление быстро. Если учитывать время, необходимое грузовому кораблю для того, чтобы добраться до базы, то уже к концу недели можно было рассчитывать на восстановление электроснабжения.

Хорошо бы, подумала Джемма, если бы реакция начальства на ее рапорты по поводу состояния здоровья личного состава и необходимых лекарств была столь же скорой. Похоже, оборудование базы представляет собой для империи намного большую ценность, чем служащие на объекте люди.

Она перевернулась со спины на живот, зарылась лицом в подушку и снова попыталась заснуть, но тщетно: нескончаемый поток мыслей не прекращался, бурно изливаясь, словно вода из сорванного крана.

Виновным в том, что двери ангара во время бури не были загерметизированы, вообще-то являлся старший Бронко. Именно в его обязанности, как старшего техника базы, входила проверка и приведение в надлежащее состояние всего уязвимого оборудования в случае угрозы шторма. Вот только в этот раз ни один из метеорологических приборов не предупредил о надвигавшейся буре: Джемма тщательно проверила записанные показания, но не смогла обнаружить ни малейшего признака, свидетельствовавшего о скором ухудшении погоды. Именно поэтому Йорн и решил не налагать на Джисона Бронко взыскания — вместо этого командор приказал ему в кратчайшие сроки разобраться с причиной столь странного поведения приборов.

Насколько было известно Джемме, старший техник так до сих пор ничего и не обнаружил.

Покрутившись с боку на бок еще с полчаса, женщина поняла, что заснуть ей пока не удастся: слишком много тревожащих мыслей лезли в голову, отгоняя усталость и заставляя мозг безостановочно работать вместо того, чтобы расслабиться и отключиться.

Резко усевшись на кровати, она нашарила на тумбочке свою зажигалку и запалила толстую свечу, воткнутую в бутылку из-под молока; потом глянула на часы. Времени было без пятнадцати час — за окнами казармы стояла кромешная тьма, снаружи не доносилось ни звука.

Ну что же, подумала Джемма, следующая ее вахта начнется только в одиннадцать утра, поэтому поспать она еще успеет. Если, конечно, командор не пошлет за ней с утра пораньше, требуя рапорта: в последнее время Йорн сделался чересчур беспокойным и подозрительным, а после того шторма так и вообще не давал никому покоя, с утра до вечера раздавая приказы и распоряжения.

Женщина слезла с кровати, прошлепала босыми ногами к стоящему на подоконнике кувшину, налила себе стакан воды и принялась пить небольшими глотками, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в царящем снаружи мраке. Поверхность океана слабо золотилась, тут и там по ней лениво перекатывались пологие бугры волн. Если бы не это призрачное свечение, море вообще невозможно было бы отличить от неба.

Поставив стакан на место, Джемма вернулась к кровати и опустилась на колени перед тумбочкой. Немного покопавшись там, она извлекла наружу книгу, старую и потрепанную, в целях маскировки обернутую в полотенце и задвинутую в дальний угол ящика. Зеленоватого цвета переплет из настоящей змеиной кожи украшали полустертые, выполненные золотым тиснением буквы.

Книга называлась «Неведомая странница» и относилась к произведениям, фактически запрещенным в императорских военно-морских силах (как, впрочем, и в любых других войсках). Формально обладание этой книгой преступлением не являлось, но считалось крайне нежелательным — по крайней мере, для офицерского состава. Тем более, для тех из них, кто обладал высоким уровнем доступа и пользовался, подобно Джемме, особым доверием военных властей.

Несмотря на это, женщина никогда не расставалась со священной книгой своего народа — потрепанный томик повсюду сопровождал ее еще со школьной скамьи, став своего рода счастливым талисманом. Джемма была абсолютно уверена: на базе никто не знает о том, что в прикроватной тумбочке она хранит книгу — не говоря уже о том, какую именно. Даже Йорн, попадись ему в руки эта книжка, все равно не поймет в ней ни слова, и не сможет распознать в невзрачном томике запретную для офицеров империи религиозную литературу.

Книга была написана на древнем языке «фанго», которого, кроме Джеммы, здесь никто не знал. И неудивительно: она и сама происходила из этого некогда дикого северного народа, чьи покрытые вечными льдами острова были присоединены к Архипелагу всего каких-нибудь пару сотен лет назад. Несмотря на то, что земли фанго давно уже считались полноправной частью цивилизованного мира, редко кто из соплеменников Джеммы решался покинуть свой родной остров — не говоря уже о том, чтобы делать карьеру в императорской армии.

Обитатели отдаленных северных островов отличались от остальных жителей Архипелага не только наречием, но и внешностью: высокие, крепко сложенные и белокурые, они являли собой разительный контраст со смугловатыми и черноволосыми южанами. Смешанные браки одобрением в среде фанго не пользовались, поэтому-то народу Джеммы до сих пор и удавалось сохранять свою самобытность, традиции и внешний облик.

Сама она была скорее исключением из правил, этакой белой вороной. Вместо того, чтобы избрать обычную для девушек фанго стезю домохозяйки: выйти замуж за рыбака или плотника, нарожать ему кучу детей и с утра до вечера латать сети в перерывах между стиркой пеленок, Джемма с детства мечтала о Большом Мире, невероятных приключениях и далеких, поросших тропическими лесами островах.

В конце концов, девушка решила записаться в армию Архипелага — ведь даже по меркам своего народа она отличалась огромным ростом, немалой физической силой и воинственностью. Военная служба была для нее почти что единственной возможностью покинуть свою заледенелую родину.

За трехгодичной службой в санчасти сухопутных войск последовали законченная с отличием офицерская академия, присвоение звания лейтенанта и назначение на секретную базу, охранявшую неизвестно что прямо посреди океана. Таким образом, Джемма опять оказалась в глуши, вдалеке от столь притягательных для нее центральных островов — зато теперь у нее были превосходные виды на карьеру. Еще полтора года службы, и ее сделают лейтенант-командором, что автоматически означает получение под свое командование собственного подразделения — и, как надеялась женщина, долгожданный перевод на Чезмерри. Или, по крайней мере, куда-нибудь поближе к столичному острову.

И вот тогда-то у нее и начнется настоящая, яркая, полная событий и впечатлений жизнь, чего нельзя было сказать о монотонном времяпровождении на этой базе. Три «происшествия» за два года; нет уж, это была совсем не та служба, о которой мечтала Джемма. Но ничего не поделаешь: не имея влиятельных родителей, а тем более не принадлежа к титульной нации Архипелага, добиться большего за такой срок было практически невозможно. Она и так делала все, от нее зависящее, чтобы продвигаться по службе как можно быстрее — и до сих пор ей это вполне удавалось.

Джемма вздохнула, уселась в изголовье кровати и раскрыла запретную книгу, пододвинув к себе поближе свечу.

«Неведомая Странница» представляла собой собрание древних мифов, баллад и легенд ее народа, так или иначе связанных с образом загадочной богини, издавна почитаемой среди фанго. Богиню эту на самом деле звали Виола, но все именовали ее Невидимой Странницей: согласно поверью, упоминание истинного имени божества всуе было чревато ужасными страданиями и неизлечимыми психическими заболеваниями.

Фанго, как и прочие жители Архипелага, особо религиозным народом вообще-то не были. Но если на территории просвещенной империи поклонение божествам считалось по меньшей мере упадничеством, недостойным цивилизованного человека (если не преступным пренебрежением наукой), то среди северян традиционное почитание духов природы было явлением вполне обыденным.

Конечно же, соплеменники Джеммы давно уже не устраивали пышных жертвоприношений морскому духу Бурулаку, не воздвигали величественных ледяных храмов для бога зимы Дундарина и больше не молились богине ветра Зеликанте по пять раз на день, выпрашивая у нее благоприятную погоду. Нет, поклонение могущественным природным стихиям ушло в далекое прошлое вместе с парусными кораблями, арбалетами и огромными медными топорами для разделки туш волосатых чудовищ с щупальцами вместо носа. Чудовища эти, кстати, остались в прошлом вместе с топорами.

Будучи народом любознательным и практичным, фанго быстро переняли все достижения современной цивилизации, которые открылись им после присоединения к Архипелагу. В то же время они довольно успешно сопротивлялись попыткам ассимиляции и навязывания себе чужих культурных ценностей, тщательно сберегая собственные многовековые поверья и традиции. Конечно, с годами поверий оставалось все меньше, а традиций становилось все больше — но это не помешало северянам сохранить множество древних, передаваемых из поколения в поколение знаний.

Из всех сказаний о божествах и духах ее народа Джемма больше всего любила сборник про Неведомую Странницу. Другие легенды были не столь интересны: все они большей частью походили друг на друга, повествуя о разнообразных покровителях времен года либо природных явлений. Время от времени эти боги сражались друг с другом, и тогда острова сотрясались от страшных катаклизмов — ураганов, наводнений, землетрясений или же нескончаемых месяцев суровой зимы. Иногда люди и сами вызывали на себя гнев того или иного божества, что неизбежно влекло за собой те же самые беды. Чтобы вернуть себе милость разгневавшегося, следовало принести ему соответствующие жертвы и вознести необходимое количество молитв. В общем, все более или менее однообразно.

Неведомая Странница была совсем не такая. Если не принимать во внимание угрозу, касающуюся упоминания ее настоящего имени, то эта богиня почти что и не вмешивалась в происходящее на островах. Мало того, Виола не уделяла никакого внимания молитвам, не реагировала на жертвоприношения и ни разу не являлась жрецам воочию (впрочем, посвященные ей храмы на островах фанго и так можно было пересчитать по пальцам одной руки). С другой стороны, с ней было связано множество романтических преданий и красивых баллад, которые так нравились Джемме.

Согласно легендам, Виола любила странствовать по всему миру, постоянно принимая самые различные образы и нередко жила среди людей инкогнито, никем не узнаваемая.

Кроме того, Неведомая Странница неизменно покровительствовала животным, защищая и оберегая их от человеческого произвола. В путешествиях ее обычно сопровождала самая разная живность — начиная от вездесущих чаек и заканчивая причудливыми обитателями морских пучин, многие из которых почти никогда не показывались на глаза людям.

Чаще всего Виола являлась в образе юной девушки: замкнутая, меланхоличная и загадочная, и в то же время неописуемо прекрасная. Вокруг нее постоянно разыгрывались любовные истории, юноши сражались ради Неведомой Странницы на дуэлях, поэты посвящали ей стихи, а злобные женщины ненавидели пришелицу, завидуя ее хрупкой, неземной красоте.

Завоевав сердце самого достойного, Виола обычно жила с ним какое-то время вместе, но затем ее грустная и вечно мятущаяся натура брала свое — и однажды утром девушка бесследно исчезала в морском тумане, оставляя за собой еще одно разбитое сердце и благодатную почву для новых баллад. Легенды рассказывали и о том, что ни один из ее безутешных возлюбленных за всю свою дальнейшую жизнь так и не смог притронуться к другой девушке, пронеся в себе чистый образ Виолы до самой гробовой доски. Некоторые из них становились отшельниками, посвящая себя служению божествам, и лишь единицам довелось познать истину, в конце концов догадавшись о том, кем же на самом деле являлась их избранница….

Все эти истории были настолько красивыми и возвышенными, что маленькая Джемма частенько проливала над ними слезы, украдкой от родителей перелистывая книгу под одеялом и освещая страницы маленьким фонариком. Особенно ей нравилась баллада про юного Керо и несчастную изгнанницу Лиандру, а также сказание о великодушном принце Десмонде и прелестной Айре. Что касается истории любви простого рыбака Аззы и могущественной волшебницы Циссы (а также жестокого короля Еврофидона, чья ревность и послужила причиной жестокой развязки), то над ней Джемма нередко всхлипывала и сейчас, когда была уверена, что ее никто не слышит.

Само собой, в качестве Лиандры, Айры, Циссы и всех остальных главных женских персонажей неизменно выступала она — Неведомая Странница, загадочная и непостижимая богиня Виола.

Не то чтобы Джемма всерьез верила в ее существование. Просто женщине время от времени хотелось чего-то светлого и прекрасного, отвлекающего от серых и однообразных будней, а книга эта напоминала ей про безмятежное детство и была своего рода убежищем, в которое Джемма пряталась, когда становилось совсем уже невмоготу.

Она устроилась на кровати поудобнее, подоткнула под спину подушку и пролистала несколько страниц, решив начать чтение с баллады о Лиандре. Свеча в бутылке тихонько потрескивала фитилем: Джемма потянула носом, вдохнув запах расплавленного воска и легкий аромат старых книжных страниц. Наверное, так должно было пахнуть в библиотеке древнего замка, в котором некогда обитала Лиандра….

Углубившись в чтение, женщина незаметно для себя начала соскальзывать в легкую дрему — строчки запестрили перед глазами, сливаясь в неровные зигзагообразные линии, а отблески свечи на одеяле вдруг стали принимать странные, фантастические образы.

Нечто странное, какое-то неуловимое чувство опасности, внезапно вырвало ее из полусонного состояния. Джемма тряхнула головой и поморгала, пытаясь понять, что же произошло. Сначала женщине показалось, что ее разбудил гулкий удар колокола, но откуда на базе может быть колокол? Нет, видимо, все-таки приснилось…

За окнами что-то промелькнуло. Серебристая вспышка на самом краю зрения — на этот раз лейтенант была уверена, что ей не почудилось. Спрыгнув с постели, она быстро оделась, схватила фонарь и выбежала в темный коридор. Добравшись до оружейного сейфа, Джемма вытащила из кармана свою карту и, недолго думая, вставила ее в замок. Командору она завтра объяснит, он все поймет. В конце концов, Йорн сам рассказал ей про свои подозрения — а, значит, им всем нужно быть начеку.

Красный огонек на панели сменился зеленым и дверца сейфа отворилась с негромким жужжанием. В руку Джеммы легла холодная ребристая рукоятка АР-125, высокоточного пистолет-пулемета с прицелом ночного видения. Быстро убедившись в том, что оружие было заряжено, женщина бросилась к выходу, стараясь сильно не шуметь, чтобы не разбудить остальных.

Добравшись до входной двери, она передернула затвор пистолета и осторожно выскользнула наружу. Свежий ночной воздух окончательно стряхнул с нее остатки дремы; женщина описала фонарем широкую дугу, высветив пространство прямо перед собой: никого и ничего, только темная ограда плаца и золотистая гладь океана за ней.

Она бросила быстрый взгляд на вахтенную вышку, где сейчас дежурили Руберт с Молтоном: окна караульного помещения светились ровным светом; не было заметно ни движения, ни чего-либо необычного.

Впрочем, появись на радарах хоть что-нибудь, даже заплутавший тюлень, ребята давно бы уже подняли тревогу и врубили прожекторы по всему периметру зоны поражения. Надо бы сбегать туда, на вышку, убедиться самой…

Джемма огляделась по сторонам, пытаясь уловить малейшие признаки чужого присутствия. По коже пробежал холодок: ей вдруг отчетливо показалось, что на берегу, в паре десятков ярдов от нее, кто-то шевельнулся. Ощущение было точно такое же, что и тогда, полгода назад, в ночь, когда «ложно» сработала система оповещения: чьи-то невидимые, враждебные глаза наблюдали за ней с близкого расстояния.

Вскинув оружие, женщина прильнула к окуляру прицела, медленно обводя стволом береговую линию. В мутно-зеленом мерцании ночного видения она хорошо различала лениво набегавшие на бетонную пристань волны, фонарные столбы и приземистые тумбы причальных кнехтов, а также оставленный кем-то на берегу моток толстого каната — и ничего больше, даже намека на человеческий силуэт. Ничего чужого, угрожающего безопасности базы, даже выброшенной на берег рыбы или ночной птицы, и тех видно не было.

Неприятное чувство, впрочем, никуда не исчезало. Джемма опустила пистолет, подняла повыше фонарь и медленно двинулась к берегу. Она прекрасно понимала, что прячущийся где-то там враг видит ее сейчас, как на ладони — но интуиция подсказывала женщине, что нападать тот не собирается, точно так же, как и в прошлый раз. Если там вообще был враг.

Добравшись до кромки воды, она еще раз обыскала в окуляр весь берег вокруг себя. От моря резко пахнуло солью, налетевший порыв ветра затрепал полы второпях накинутой на плечи куртки. Может быть, у нее просто шалят нервы? Не может здесь никого быть, откуда ему вообще взяться? Тем более, что в этот раз даже не сработала система. Нет, наверное, все это просто усталость, и не нужно себя накручивать почем зря — а то мало ли что еще начнет казаться.

Левый висок пронзила острая молния боли. Вот, этого еще не хватало, скривилась Джемма. Надо бы выпить пару таблеток…

— Выпей-выпей, — прошептал у нее в голове чей-то голос, — тебе это все равно не поможет!

От неожиданности женщина едва не полоснула перед собой длинной очередью, едва удержав палец на спусковом крючке.

— Кто это сказал? — крикнула она в темноту. — А ну покажись, не прячься!

Ощущение чужого присутствия внезапно исчезло, словно оборвалось. Никто не отозвался на ее крик, и только монотонный шелест волн нарушал плотную завесу тишины над ночным океаном.

— Я знаю, — яростно прокричала Джемма, потрясая фонарем над головой, — ты меня слышишь, тварь! Клянусь тебе ледяной задницей Дундарина, что бы ты не задумала, ты будешь иметь дело со мной! И рано или поздно, но показаться тебе придется!

Потом она круто развернулась и зашагала обратно ко входу в казарму. Голос, который шептал у нее в голове те слова — он был женским.

*************************

Виола широко улыбнулась и плавным движением штурвала развернула акватиф, уверенно взяв обратный курс. Набрав глубину, достаточную для безопасного прохода, она настроила автоматику и удовлетворенно потянулась, разминая затекшие плечи.

Все шло, как по маслу, лучше и быть не может. Правда, мальчик немного заупрямился, ну да ладно — отойдет от своего боевого крещения, тогда и поговорим с ним на эту тему еще раз. Виола была совершенно уверена в том, что с ним-то у нее точно не будет никаких проблем: мальчик оказался еще более преданным и порядочным, чем она ожидала. Немного мягкотелый, конечно, но это ничего, дело поправимое. Наверное, не стоило его так сразу шокировать, подумала девушка: просто она рассчитывала на несколько иную реакцию — а Тим вдруг возьми и заерепенься, как будто бы его обидели в лучших чувствах. Ладно, все равно мальчик в ней уже души не чает, подуется-подуется и отойдет. Не маленький уже, и понимать должен: с врагами по-другому нельзя, никакой жалости, иначе жалеть придется самого себя. Если тебе вообще оставят такую возможность.

Виола дернула щекой, внезапно разозлившись на себя за несдержанность. Ну кто ее за язык тянул, а? Хотя, если подумать, может, оно и к лучшему. Теперь эта баба, наверное, решит, что у нее не все в порядке с головой и вряд ли кому чего расскажет. Виола и сама не понимала, почему некоторые из местных способны ее чувствовать, тогда как большинство вообще ничего не замечают. Может быть, дело в том, что на этот раз она спустилась в нижний мир во плоти, а не управляла марионетками, как раньше? Наверное, ей нужно вести себя осторожнее, мало ли что. И не забыть спросить Россу, как у той с этим делом, хорошо ли работает маскировка?

С Россой, конечно, надо бы общаться почаще. Красная нравилась девушке, она вообще была единственной из них, кого Виола могла бы назвать своей подругой. Несмотря даже на то, что эта девочка порой бывает чересчур распущенной.

Все остальные были либо кретинами, либо надутыми от важности индюками, типа Неро с Азулом. Ну еще Канус, старая хитрая обезьяна. Нет уж, с ними надо постоянно держать ухо востро, в этом осином гнезде любой может укусить тебя тогда, когда ты этого не ожидаешь. Пожалуй, доверять можно одной только Россе, да и то не на все сто… полностью доверять можно исключительно себе самой.

Штурвал под ее руками мягко качнулся вправо, повинуясь автоматическому навигатору. Девушка бросила взгляд на часы: пол-второго ночи, к рассвету, пожалуй, она доберется до дома. Рассветом Виола называла про себя время, когда зажигается вторая сфера — она до сих пор не могла привыкнуть к необычной системе светил этого мира. Одно дело, видеть все это глазами своих игрушек, и совсем другое — ощутить самой, оказавшись здесь по-настоящему, в своем собственном теле. Была бы ее воля, Виола многое бы изменила в своей Территории, в том числе и эти искусственные светила, поочередно, строго по графику зажигающиеся и гаснущие на абсолютно беззвездном небосводе. Но этого, к сожалению, она сделать не могла. Пока не могла.

Виола задумалась, вспоминая свои любимые места в родном мире — мире, который ей, может быть, больше никогда и не суждено увидеть. Однообразные морские пейзажи Фиолетовой Территории не шли ни в какое сравнение с ландшафтами, знакомыми девушке с детства: взять хотя бы Бархатные Пещеры, где над черной водой подземных озер резвились миниатюрные фэйри, похожие на яркие звездочки всех возможных цветов. Их полупрозрачные трепещущие крылышки расцвечивали темные потолки пещер в радужные тона, беспрестанно сменяющие друг друга, словно в калейдоскопе.

Или Блистающие Горы, чьи покрытые ледяными шапками вершины терялись в ярко-лазоревом небе, по которому неторопливо проплывали величественные кипы кучевых облаков. Белоснежные, пухлые облака, напоминавшие Виоле огромные призрачные корабли, цеплялись за закованные в пластины разноцветного сланца горные бока. Пластины эти ярко сверкали на солнце, словно до блеска начищенные латы; так ярко, что на горы порой было больно смотреть.

Или Непостижимые Поля, поросшие высокими, в человеческий рост цветами и травами, которые меняли свою окраску в зависимости от времени суток или погоды. Однажды они с Азулом отправились туда на конную прогулку, решив провести в Полях целый день и всю ночь.

Как же давно это было, вздохнула Виола…

Они мчались во весь опор, уверенно направляя лошадей в самую гущу червонно-золотых зарослей. Внезапно рыжее и желтое сменилось пронзительно-белым, как будто бы всадники переместились в ледяную пустыню — но вокруг них по-прежнему расстилались бескрайние, покрытые сплошным травяным ковром поля, а похожие на огромные снежинки цветы тихо покачивали в такт ветру сочными головками на толстых стеблях.

Потом припустил сильный дождь, и Поля, словно сопротивляясь разверзшейся серой пучине, запестрели оранжевым, зеленым и малиновым. Они с Азулом обнаружили целую колонию гигантских грибов с широкими кожистыми шляпками, под которыми спрятались от непогоды сами и даже смогли укрыть коней.

Там-то, припоминала Виола, она его и поцеловала в первый раз. Дождь быстро закончился, но они решили остаться еще немножко… а потом еще чуть-чуть… и продолжили свой путь уже ближе к вечеру, когда травы засияли медью и расплавленным серебром.

Девушка смахнула показавшуюся в уголке глаза слезу, сильно, до боли, стиснула зубы и ухватилась за штурвал, отключив навигатор и резко наращивая скорость. Катер рванулся вперед, ввинчиваясь в толщу воды, словно реактивный снаряд.

Ничего, она его еще вернет, решила Виола, чего бы ей это не стоило. Пусть даже для этого ей придется раздолбать пару Территорий.

Все остальные, наверное, считают ее верной собачкой Кануса, беспрекословно исполняющей его указания во имя «общего дела». Плевать она хотела на общее дело! План был хороший, это Виола поняла сразу, поэтому и присоединилась к остальным заговорщикам — мало того, она сразу же предложила себя в помощь Вирду. Чего ради на это приключение пустилась Росса, девушка понимала не вполне: тем более, что та вроде бы никогда и не испытывала к Зеленому никаких чувств.

Зато Виола прекрасно знала, какие цели преследует она сама. Если у них все получится, то в ее руки может попасть практически неограниченная власть, пусть и на короткое время. Хотя стоп, отчего же обязательно на короткое? Если воспользоваться новыми возможностями с умом, можно ведь и задержаться на самой верхушке — и лучше всего сделать так, чтобы эта задержка продолжилась вечно.

Девушка заулыбалась, представляя себе удивленные лица единомышленников и принялась думать о том, как она поступит с каждым из остальных десяти. Первой она, конечно, расправится с Бланкой, этой самоуверенной сукой. Марону с Челестой, пожалуй, можно и пощадить, но Территории она у них отберет, а самих отправит в нижние миры, влачить жалкое существование в роли каких-нибудь крестьянок или барской прислуги. Далее, Канус и Неро — эти двое наиболее опасны, поэтому их тоже придется уничтожить. Энеус и Лутус ее особо не интересуют, если принесут клятву верности, могут оставаться.

Вирд — в принципе тот безопасен, но чересчур порывист, поэтому все зависит от того, как он себя поведет в решающий момент. Если, конечно, Зеленый вообще еще жив.

Росса, понятное дело, подруга, но тоже должна быть лояльной и не совать ей палки в колеса. Впрочем, Виола была почти уверена в том, что Красная ее не подведет.

А вот что касается Азула, который мотает ей нервы уже столько лет… девушка никак не могла определиться, любит она его или же ненавидит. Впрочем, такими мужчинами, конечно, не разбрасываются: сначала его надо вернуть и заставить полюбить себя, а про всех остальных женщин пусть забудет раз и навсегда. А там посмотрим, как будет себя вести.

«Ладно, хватит уже мечтать!» — одернула себя девушка. До всего этого пока далеко, а сейчас ей нужно проделать огромную кучу работы. Время у нее еще есть, поэтому надо использовать его с толком: как следует натаскать мальчика и приучить его уверенно пользоваться оружием, чтобы тот больше не вздрагивал от каждого выстрела. Вообще, с ним бы немного помягче, пусть чувствует, что она к нему тоже неравнодушна — тогда, может быть, прекратит сомневаться и выдаст ей, наконец, этот код.

Как там всегда говорила Росса? Управлять мужчинами, мол, плевое дело: главное, чтобы каждый из них считал себя исключительно важным для тебя человеком, этаким защитником и покровителем слабой девушки. Дать ему понять, что без него не обойдешься, а то и совсем пропадешь — и все, будет тебе подчиняться, как миленький, сам того не замечая.

Кажется, мальчик почти готов, довольно усмехнулась Виола. Хорошо, ее методы сложнее, чем у Россы, и не столь быстродейственны. Зато они надежнее, а применять их на практике куда интереснее. Кроме того, кокетничать или бросаться мужчинам на шею девушка всегда считала ниже своего достоинства.

Пусть Росса бахвалится сколько хочет: все равно именно она, Виола, сыграет главную роль в реализации их плана. Сейчас они ее недооценивают, но скоро поймут, насколько жестоко ошибались. Поймут и пожалеют об этом.

*************************

После той кровавой вылазки Лесану как будто подменили — словно почувствовав, что Тим поражен и шокирован проявленной ею жестокостью, девушка сделалась куда более обходительной и покладистой в общении. Она больше не заговаривала о числовом ряде, и вообще всячески пыталась исправить его впечатление о себе, осторожно стараясь убедить Тима в том, что драматическая развязка была неизбежна.

Тим, в свою очередь, искренне желал понять мотивы девушки и старался не замыкаться в себе — постепенно они снова начали сближаться. Конечно же, расправа над солдатами заронила в его душу зерно недоверия: юноша твердо решил пока что не рассказывать Лесане про двенадцать чисел, заученных им наизусть и неизменно повторяемых про себя каждый вечер перед сном. Судя по всему, числа эти имели непосредственное отношение к одной из главных мировых тайн, тщательно охраняемых военными властями — поэтому поделиться своим секретом он мог бы только с тем, кому целиком и полностью доверял. Что касается Лесаны, то с ней Тим решил сначала обождать, присмотреться к девушке как следует, и только потом рассказать ей про числа. Если, конечно, он еще сможет на нее полагаться: прежние подозрения насчет девушки, а также некоторые сомнения в поведанной ему Лесаной истории снова начали занимать мысли Тима.

Последующие десять дней они провели в доме, ежедневно тренируясь в стрельбе; кроме того, Лесана научила юношу обращаться с гранатами, управлять акватифом и объяснила ему принцип работы своего необычного пистолета — правда, Тим все равно мало что в этом понял, а воспользоваться своим оружием девушка ему по-прежнему не позволяла. Вечерами Тим частенько просиживал в мансарде за телескопом, тщательно изучая небесные сферы, но ничего необычного больше заметить так и не сумел.

Юноша чувствовал, что силы возвращаются к нему намного быстрее, чем он ожидал — вскоре Тим уже ощущал себя почти таким же здоровым и бодрым, как и прежде. Как-никак, а питался он здесь очень неплохо, словно бы наверстывая упущенное за три месяца заключения, и даже восстановил пару килограммов потерянного за это время веса. Кроме того, Тим очень много спал, иногда и по двенадцать часов подряд — а девушка каждый раз терпеливо дожидалась его с завтраком.

За эти десять дней Лесана дважды оставляла его в доме одного, уходя в море ночью на несколько часов: по ее словам, для того, чтобы разведать обстановку там, куда они отправятся в следующий раз. Тим не пытался выяснить подробности — в конце концов, Лесана знает, что делает, а думать про патрули и военные базы ему сейчас совсем не хотелось. Само собой, он отдавал себе отчет в том, что рано или поздно столкнуться с жестокой реальностью все-таки придется, тем более, что у него больше не было выбора. Пообещав девушке свою безоговорочную поддержку, Тим уже не мог поступиться своими моральными принципами и отказаться от данного ей слова. В самом деле, не просить же теперь девушку взять и подбросить его до своего родного острова: «извини, мол, Лесана, я тут поразмыслил и передумал тебе помогать…»

Тем более, что для такого радикального шага у Тима пока что не было никаких серьезных причин — девушка казалась действительно расстроенной происшедшим, и всячески пыталась загладить свою вину. Она с готовностью отвечала на все его расспросы по поводу своего прошлого, поведала Тиму множество интересных вещей про далекую Цедонию, а также, наконец, посвятила его в свой основной план.

— Видишь ли, Тим, — заявила ему Лесана вечером одиннадцатого дня, когда они устроились на диване в салоне, вернувшись домой после очередной тренировки, — неподалеку отсюда есть одна база, пожалуй, самая секретная во всей вашей империи. Именно там и хранится то, что мне нужно: хрустальная роза Тиссы.

— Хрустальная роза? — непонимающе переспросил Тим, массируя правую ладонь, ноющую после изнурительно долгих упражнений с оружием.

— Ну да, — девушка улыбнулась и пододвинулась к нему поближе, — эту историю у нас каждый ребенок знает, правда, в виде легенды. Мало кому известно, что хрустальная роза существует на самом деле, да еще и спрятана на военной базе Архипелага.

— Так что же это такое-то? — Тим по-прежнему не понимал, к чему она ведет.

— В общем, слушай, — Лесана разлила темно-желтое, сладковатое вино по бокалам и подала один юноше.

— Хрустальная роза — это древняя реликвия королевского дома Цедонии, кристалл с необычными, загадочными свойствами, некогда подаренный великой королеве Тиссе пришельцами из иного мира. Согласно легенде, владеющий этим кристаллом способен совершать разнообразные чудеса, в том числе исцелять смертельно больных, мгновенно переноситься на огромные расстояния и читать мысли других людей. А самое интересное то, что владеть хрустальной розой дано далеко не каждому.

Тим слушал ее, молча потягивая прохладное вино. Чем дальше, тем непонятнее. При чем здесь легенды о чудесах? Неужели она все это серьезно?

— Точнее, так — если этот кристалл попадет в руки, например, тебе, то совершать чудеса ты не сможешь. Ты будешь хранителем, но не владельцем, Тим, понимаешь?

Он помотал головой.

— Хрустальная роза, — терпеливо продолжила девушка, — является залогом королевской власти и подчиняется одним лишь прямым потомкам Тиссы. Только тот, в чьих жилах течет древнейшая и благороднейшая кровь Цедонии, достоин обладать этим цветком и пользоваться его могущественными свойствами. Кроме того, кристалл наделяет своего владельца неоспоримыми правами на престол королевства. Таков закон, некогда установленный Тиссой: после ее смерти хрустальная роза передавалась по наследству на протяжении десяти поколений, после чего прямая ветвь потомков королевы угасла и на престол взошел герцог Морран, основатель нынешней династии.

— А что же роза? — поинтересовался Тим.

— Роза досталась герцогу, но он не смог ею пользоваться, не будучи наследником королевы Тиссы. Несмотря на это, цветок остался в собственности нового королевского рода, со временем превратившись в своего рода символ, о необычных свойствах и чудесном происхождении которого напоминали одни лишь легенды. А кончилось все тем, что мой отец продал его вашему императору. В знак доброй воли, так сказать, скрепляя добрососедские отношения, — усмехнулась Лесана.

— Как это, вот так взял и продал древнюю реликвию? — недоверчиво переспросил Тим.

— Ага. Взял и продал, за немалое количество золота, само собой. В придачу к цветку пошла подробная история насчет загадочного происхождения и возможности творить с его помощью все эти чудеса. Сам понимаешь, это помогло набить неплохую цену. Ваши ученые, между прочим, живо заинтересовались артефактом из чужого мира и с тех пор только и заняты тем, что пытаются подчинить себе скрытые в нем силы. Научный подход, знаешь ли.

Она коротко хохотнула, потрепала его по колену и одним глотком осушила свой бокал. Юноше вдруг показалось, что в ее голосе прозвучали горькие нотки.

— Постой, я не совсем понимаю, — задумался Тим, — ему что, так нужны были деньги? Ты же говорила, что ваша семья исключительно богата, разве не так? Зачем же продавать древнюю реликвию, да еще такую, о которой сложены легенды? Символ королевской власти и все прочее?

— Ну, лишние деньги еще никому не помешали, — быстро ответила Лесана, — впрочем, ты, конечно, прав. Дело тут не в золоте, а во мне.

Девушка немного помолчала, внимательно разглядывая Тима огромными фиолетовыми глазами. Она сидела так близко, что он заметил одинокий седой волос, тоненькой ниточкой серебрящийся у нее на виске.

Словно проследив его взгляд, Лесана встряхнула головой, отбросив со лба беспорядочно рассыпавшиеся прядки. Потом рассеянно провела ладонью по волосам и продолжила:

— Проблема моего папаши заключается в том, что я и есть последняя наследница великой королевы Тиссы. Именно я, и только я одна достойна владеть хрустальной розой, Тим. И, попади она мне в руки, никто больше не сможет оспорить мои права на престол Цедонии — царствующему монарху придется освободить место мне, и он об этом прекрасно знает.

Тим поперхнулся вином, закашлялся и поставил запотевший бокал обратно на столик. Похоже, Лесана запутала его окончательно — юноша перестал улавливать в ее рассказе какую бы то ни было логику.

— Лесана, я ничего не понимаю, — прямо заявил он девушке.

Ее лицо на мгновение исказила досадливая гримаска.

— Чего же тут… чего именно ты не понимаешь? — спокойно осведомилась она.

— Если ты — наследница этой самой королевы Тиссы, то что же насчет твоих родителей? Ты сказала, что ее династия угасла, так? — попытался разложить все по полочкам Тим.

— Угу, — кивнула Лесана, выжидающе глядя на него.

— Получается, что твой отец, царствующий монарх — он не ее потомок?

— Не-а, — помотала головой девушка.

— Так, значит, ты ему не родная дочь? — высказал предположение юноша.

— Не совсем, Тим, — грустно улыбнулась она, — я не родная дочь своей матери. То есть она мне — не родная мать, понимаешь? По крайней мере, — добавила девушка, — я так думаю.

Заметив в его глазах невысказанный вопрос, Лесана принялась объяснять:

— Ты знаешь, я уже с детства подозревала, что мать мне не родная — да и бабушка иногда на что-то такое намекала. Ну сам пойми, разве можно так ненавидеть свою родную дочь? Тем более, что я на нее совсем не похожа, ни внешностью, ни характером. Поэтому я и принялась потихоньку копаться в семейных архивах, осторожно расспрашивать придворных, особенно старую прислугу — и раскопала пару интересных вещей.

Она бросила быстрый взгляд на бутылку с вином, но тут же отвела глаза в сторону.

— Дело в том, что у отца всегда, сколько его помню, были какие-то любовницы. Мамаша, конечно, злится, как собака, но поделать с этим ничего не может. Такой уж он человек. А самое интересное то, что примерно за год до моего рождения, перед самой свадьбой с матерью, он вовсю крутил роман с одной девушкой… Милла ее звали, дворянка из незначительного провинциального рода. Это по документам. А по рассказам осведомленных людей, Милла эта на самом деле была незаконнорожденной дочерью опального графа Бероунга, который вел свое происхождение от одной из побочных ветвей угасшей династии Тиссы. Проще говоря, Милла — потомок королевы Тиссы, ее кровная родственница.

— И ты думаешь, что именно она?…

— Думаю, — подтвердила девушка, — и у меня есть на это все основания. Во-первых, отец-то собирался жениться как раз на ней, я это точно знаю. Уже готов был отослать Таяну туда, откуда она явилась, но тут вмешались его родичи, навалились всем скопом и отговорили короля брать себе в жены неизвестно кого. Таяна, мол, представляет древний и влиятельный род — разрыв помолвки стал бы оглушительной пощечиной всем этим уважаемым людям и мог бы даже послужить причиной дворцовых заговоров. То-се, пятое-десятое, политика да интриги… Короче, заставили его отказаться от этой идеи. А Милла, это известно совершенно точно, к тому времени была уже беременна.

Тим, наконец, понял, к чему она ведет.

— Так вот, — продолжила Лесана, — кое-кто считает, что Таяна-то была бесплодна с самого начала, но пыталась скрыть это от моего отца. И что у них никогда и не могло быть своих детей. А что касается Миллы, то ее отослали от двора, а где-то через полгода она пропала без вести, и про ребенка никто больше ничего не слышал. Это, сам понимаешь, официальная версия.

— А неофициальная?

— Ну, однажды я разговорила одного старика, который в то время служил помощником камергера двора. Он-то мне и поведал, что король, мол, страшно разгневался, когда — уже после свадьбы — узнал о том, что королева не может иметь детей. Добрые люди, мол, донесли. Чуть не прибил ее сначала, еле удержали. Потом бросился разводиться, наплевав на потерю лица и оскорбление влиятельного рода — но вовремя вспомнил о своей безвестной любовнице и ее ребенке. Все-таки, как-никак, королевская кровь. В общем, решили они меня удочерить, Тим, — подытожила девушка. — А что сталось с моей настоящей матерью, этого я так и не смогла узнать. Думаю, меня просто отобрали, а от нее избавились, это же так похоже на моих родителей…

Она ненадолго задумалась, снова глянула на бутылку и решительно налила себе второй бокал. Руки у девушки немного дрожали.

— Послушай… — нерешительно проговорил Тим, — но тебе это все доподлинно известно?

— Ну… не доподлинно, конечно, — отозвалась Лесана, — сам понимаешь: воспоминания, слухи, обрывки знаний. Но у меня, знаешь ли, в голове многое сходится — ну не могу я быть ее родной дочерью, вот не чувствую я этого родства, и все.

— Ненавижу ее! — внезапно выпалила она и припала к своему бокалу.

Тим протянул руку и осторожно погладил девушку по мягким волосам. Она не отстранилась.

— Теперь ты понимаешь, Тим? — печально взглянула на него Лесана. — У меня-то на самом деле больше прав на престол, чем у отца. А если роза станет моей, то я смогу это доказать своему народу. По крайней мере, я надеюсь, что смогу…

— А как ты думаешь, он знал? — спросил у нее юноша, не убирая руку. Ее волосы струились между его пальцами, словно драгоценный шелк. — Ну, о происхождении этой Миллы? И что именно ты достойна владеть кристаллом?

— Еще бы он не знал! — решительно проговорила Лесана. — Зачем же ему было избавляться от розы, если не из-за этого? Мне кажется, сначала он хотел сохранить ее для меня и передать по наследству, вместе с тайной моего происхождения. Но когда понял, что нам суждено быть врагами на всю жизнь, решил лишить меня даже малейшей возможности заявить свои права на престол. — Она вдруг вскочила с дивана и заходила туда-сюда по комнате.

— Поэтому, Тим, мне очень важна эта роза. Она — мой единственный шанс вернуться на родину и восстановить свое доброе имя, понимаешь?

Он кивнул.

— И мы с тобой во что бы то ни стало должны похитить ее с той базы. Ради этого я готова пойти на все, вот буквально на все! — в ее голосе снова зазвучали знакомые юноше стальные нотки.

Тим решительно поднялся на ноги, подошел к Лесане и обнял ее за плечи. Под его руками девушка вдруг вся как-то обмякла, вздохнула и порывисто уткнулась лицом ему в грудь: юноша ощутил тонкий аромат лаванды и жасминового мыла, исходящий от ее волос. Они постояли так немного, а потом Лесана решительно высвободилась из его объятий и вышла из комнаты, не произнеся больше ни слова.

Он с размаху плюхнулся в кресло, пытаясь привести мысли в порядок. Каждая новая история, поведанная Тиму девушкой, казалась еще невероятнее предыдущей, все больше походя на сказку. Неужели она говорит правду? Юноша уже не знал, как ему к этому всему нужно относиться.

Иногда ему казалось, что Лесана просто приукрашивает, фантазирует, щедро снабжая свою истинную историю невероятными и красочными подробностями; иногда он верил во все, что она говорила, укоряя самого себя за излишнюю подозрительность. А однажды ночью, когда Тим вскочил с постели в холодном поту, проснувшись после очередного кошмара про разлетающиеся на куски головы и окровавленные внутренности, он вдруг четко осознал, что побаивается Лесану и больше не доверяет ей.

Прошло некоторое время, воспоминание о кошмаре рассеялось, и юноша снова ощутил привязанность к этой странной темноволосой девушке с большими печальными глазами. Он то и дело пытался понять, как бы определить для себя — влюбился он в Лесану или нет? И если нет, то как можно охарактеризовать те чувства, которые он испытывал к девушке? Тим спрашивал себя об этом каждый день, и приходящий в голову ответ был каждый день разным.

На следующее утро за завтраком Лесана объявила ему, что сегодня ночью они отправляются в путь. Девушка выглядела напряженной и собранной, во время еды она в основном помалкивала, отвечая на вопросы Тима короткими фразами и не вдаваясь в пояснения по поводу предстоящей вылазки.

Длинные волосы Лесаны были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок, одета она была в черную водолазку из плотной рубчатой ткани и черные же свободные брюки, перехваченные на поясе широким ремнем.

— Послушай, — осведомился Тим, намазывая тост брусничным вареньем, — я правильно тебя понимаю? Мы же пойдем за той самой розой, так? Уже сегодня?

— Да, — кивнула девушка и резким движением ножа снесла макушку сваренному всмятку яйцу, — за ней.

— Но ты расскажешь мне, что нужно будет делать? У тебя ведь уже есть конкретный план?

— Расскажу, — подтвердила она, — позже. Вечером.

Пожав плечами, Тим принялся за еду. Завтрак они докончили в молчании, у девушки был такой вид, что он не решился приставать к ней с дальнейшими расспросами. Вечером, так вечером — судя по всему, Лесана сильно нервничает и пытается не показывать этого, стесняясь проявленной вчера перед ним слабости.

Он в первый раз в жизни встречал девушку, которая изо всех сил старалась казаться жесткой и невозмутимой, избегая выражения каких бы то ни было чувств и эмоций, за исключением разве что ярости. Наверное, подумал Тим, многих людей все это только отталкивало, поэтому-то Лесана, по сути своей, всю жизнь была одинока. Вот он — он смог ее понять, смог распознать за этим холодным и неприступным фасадом тонко чувствующую, печальную и ранимую душу, которая постоянно пряталась от мира за выстроенной вокруг себя ледяной стеной.

Эх, знать бы только, как растопить этот лед… Тиму казалось, что за все время их знакомства он уже успел завоевать значительную долю доверия Лесаны. Пусть он уже не верил — или не всегда верил — всему тому, что она ему рассказывала; видимо, все эти фантазии тоже были как-то связаны с ее защитной оболочкой; но Тим чувствовал, что девушка доверяет ему намного больше, чем раньше. С того самого момента, как они высадились у этого особняка, а Лесана рассказала ему историю своей жизни, Тим начал считать их обоих друзьями. Пусть она была странная, пусть в чем-то излишне жестокая и непримиримая — но ведь эта девушка спасла ему жизнь и полагалась на его помощь. В конце концов, он тоже далеко не идеален, и нечего мерять других мерками, которым не можешь соответствовать сам.

Позавтракав, Тим решил отправиться на мансарду: Лесана заявила, что тренировки на сегодня отменяются, а потому до обеда он может делать все, что пожелает. Что касается ее, то нет, помощь ей пока не нужна, она еще должна проверить акватиф и сгонять на пару часов в море.

— Вернусь, пообедаем, тогда и поговорим, хорошо? — выжидающе глянула на него девушка.

— Конечно, как тебе удобно, — ответил Тим и принялся убирать со стола посуду. Лесана постояла пару секунд, как будто собиралась сказать что-то еще, потом резко развернулась и покинула кухню, с треском прикрыв за собой дверь.

Он немного понаблюдал за ней через окно: девушка быстро спустилась по лестнице к причалу, но в акватиф сразу не полезла, а постояла некоторое время на берегу, всматриваясь в горизонт. Море сегодня было на удивление спокойным, на бледно-сиреневом небе — ни облачка. Центральная, дневная сфера уже загорелась в зените, заливая все вокруг мягким белым светом; кроме нее, на небосводе посверкивали утренние светила: коралловое южное и бронзовое восточное. Юноша посмотрел на часы: без пятнадцати одиннадцать, скоро появится и четвертая сфера.

Лесана неподвижно замерла на месте, прямая и тонкая, словно молодое деревце. Тиму вдруг показалось, что лиловая поверхность воды у самого причала слегка заволновалась, и рядом с тем местом, где стояла девушка, на мгновение промелькнуло что-то блестящее и темное — как будто бы дельфинья спина. Мгновением позже море снова затихло, а девушка пошевелилась, стряхнув с себя оцепенение и направилась к катеру.

Закончив с посудой, Тим поднялся на третий этаж, нашаривая в кармане ключ от лестницы, ведущей на мансарду — Лесана отчего-то настаивала на том, чтобы эта дверь была постоянно заперта. Проходя мимо ее мастерской, юноша задержался и заглянул туда, влекомый странным любопытством. Внутри все выглядело так же, как и в прошлый раз, когда девушка показывала ему дом: мольберты, палитры и рамы, пятна краски на стенах и расставленные по всей комнате картины.

Однако, кое-что все-таки изменилось: понравившееся ему тогда полотно, изображавшее сидящую у подножия скалы одинокую девушку в белом платье, стояло сейчас на большом мольберте посреди комнаты. И девушка больше не была одинокой — рядом с ней сидел, тесно прижавшись и обнимая ее за плечи, некий молодой человек, одетый в травянистого цвета рубашку и синие брюки.

Тим и сейчас был одет точно так же: этот наряд сразу же пришелся ему впору, и с тех пор он предпочитал его любому другому из обширного гардероба, оставленного здесь Роландом.

Да, Роланд… может быть, это именно он изображен на картине рядом с Лесаной? Тим подошел поближе к холсту, придирчиво разглядывая детали. Волосы у нарисованного юноши были точно такого же цвета, как и у него самого, темно-каштановые; но кто знает, какие они были у Роланда? Жалко, что на полотне совсем нельзя было рассмотреть лиц: обе фигурки сидели к наблюдателю спиной.

Нет, решил Тим, Лесана дорисовала на картине именно его, а не своего погибшего друга. По крайней мере, ему хотелось в это верить — ведь, если это бы был Роланд, то почему он добавлен сюда именно сейчас? Надо будет спросить об этом у девушки, когда она вернется.

Забравшись на мансарду, он немного повозился с телескопом, пока не настроил его правильно, а затем принялся разглядывать сферы, решив на сегодня начать с южной. В который уже раз поразившись идеально круглой форме светила, Тим очень внимательно изучил отсвечивающий рыжевато-розовым диск, но не обнаружил ничего подозрительного — ни темных пятнышек, ни каких-либо других необычностей. Поверхность сферы была однородной, словно тщательно размазанное по лепешке масло лососевого цвета.

Тщательный осмотр восточного светила тоже не открыл ему ничего нового, а на центральную сферу в телескоп было невозможно смотреть: от яркого света невыносимо резало глаза. Разочарованный, Тим закрыл обсерваторию и спустился на второй этаж, решив покопаться на книжных полках в кабинете. И чего, спрашивается, запрещать телескопы, если в них все равно ничего нельзя разглядеть? Конечно, те движущиеся точки, что он заметил в самый первый раз, представляли определенный интерес… но что, если ему просто случайно посчастливилось их заметить, а больше такой возможности никогда и не представится? Кажется, Лесана собиралась рассказать ему что-то интересное про сферы — Тим готов был побиться об заклад, что та хорошо разбирается в астрономии. Надо бы напомнить девушке об этом обещании.

Добравшись до кабинета, Тим набрал с полок полные руки книг, вывалил их на письменный стол и принялся изучать один фолиант за другим, стараясь если не понять чужой язык, то хотя бы распознать, о чем там могла идти речь.

Несколько книг были явно посвящены медицине и анатомии, о чем недвусмысленно свидетельствовали весьма наглядные иллюстрации. Отложив их в сторону, юноша принялся разглядывать толстый том в темно-коричневом переплете, который оказался чем-то вроде атласа мира. Помимо материков и океанов с неизвестными ему очертаниями, Тим обнаружил довольно подробные карты островов Архипелага, в том числе Чезмерри и Кизи. Внезапно, загоревшись идеей, он схватил со стола чистый лист бумаги и начал списывать названия знакомых островов и городов, пытаясь сопоставить знаки чужого алфавита с буквами своего родного языка.

Сначала у него ничего не получалось: странные закорючки и иероглифы, казалось, меняли свое значение от слова к слову. Потом Тим постепенно начал распознавать в волнистых изгибах шрифта определенную систему: каждой букве соответствовали сразу два знака, комбинация которых менялась в зависимости от ударения и расположения слога — в начале либо конце слова. Через какое-то время ему удалось распознать гласные «А» и «О», а также согласные «К», «Т» и «Н».

Полностью погрузившись в свое увлекательное занятие, Тим, не глядя, отпихнул от себя локтем ближайшую стопку книг, чтобы расчистить немного места под свои записи, и случайно смахнул со стола тяжелый светильник, едва не подпрыгнув от грохота на стуле.

Литая бронзовая фигурка женщины, державшей в вытянутых руках стеклянный шар, благополучно пережила падение со стола, а вот шар-лампа разлетелся вдребезги, усеяв выцветший от времени ковер слоем мелких осколков.

Чертыхнувшись, Тим вскочил на ноги и бросился в чулан за совком и щеткой. Разбившаяся лампа прервала логический ход его мыслей в тот самый момент, когда юноша был уже очень близок к расшифровке следующей буквы. Ему во что бы то ни стало нужно было распознать как можно больше незнакомых знаков, пока не вернулась Лесана. Застав его за этим занятием, девушка непременно начнет задавать вопросы, а ему не хотелось признаваться в своем желании тайно от нее поизучать книги и документы, хранящиеся в доме. Как он собирается выяснять значение самих слов, Тим пока точно не знал — сначала ему обязательно надо было расшифровать буквы.

Порывшись в просторном чулане на первом этаже, Тим быстро обнаружил необходимые принадлежности для уборки, и уже было собрался возвращаться в кабинет, как вдруг его внимание привлек запыленный штабель картонных коробок, задвинутый в самый темный угол помещения. Одна из коробок, на которую были нагромождены все остальные, треснула по краю, и оттуда высовывались целые пачки фотографий.

Осторожно расширив щель, Тим вытащил первую стопку, нетерпеливо сорвал перетягивающую ее резинку и начал перебирать снимки, на которых были изображены различные группы людей на фоне импозантных дворцов либо роскошных внутренних интерьеров. Некоторые из мужчин были облачены в военную форму, другие были в штатском — а элегантно одетые дамы блистали богатыми украшениями.

Неужели это члены королевской семьи? Тиму показалось, что некоторые из этих людей были весьма похожи на тех родственников Лесаны, что были изображены на развешанных в соседней комнате парадных портретах.

Он судорожно вглядывался в лица девушек, пытаясь распознать на фотографиях свою спутницу, но никого, даже отдаленно похожего на Лесану, не обнаружил. Может быть, эти фото совсем старые, и она на них еще девочка? Смахивая с лица надоедливую паутину, он принялся пристально разглядывать каждое детское лицо, пытаясь найти сходство с тем портретом, что висел у Лесаны в спальне — безрезультатно.

Быть может, все эти фотографии вообще не имели никакого отношения к царствующему дому Цедонии? А изображенные на них люди принадлежали к правящей элите какой-нибудь другой страны, ведь Лесана упоминала о том, что государств на ее континенте — целых двенадцать?

Перебрав почти всю пачку, Тим, наконец, наткнулся на групповой портрет, не оставляющий никаких сомнений в том, что на нем была запечатлена королевская семья. Судя по всему, фото это было сделано в тронном зале: служившая фоном стена была украшена огромным щитом, изображавшим ворона — угольно-черного на фиолетовом поле. Тот самый ворон, родовой герб правящей династии Цедонии, что украшал борт катера, рюкзак и куртку Лесаны. Щит обрамляли две витые колонны темного мрамора, подпирающие высокий куполообразный потолок.

В центре фотографии стоял, положив руку на эфес сабли, массивный темноволосый мужчина в фиолетовом военном мундире с золотыми эполетами и целым рядом разноцветных орденов на груди. Его скуластое, угловатое, словно бы высеченное из камня лицо с крупным ястребиным носом обрамляла широкая округлая борода. Взгляд у мужчины был пронзительный и недобрый, а на голове красовалась корона с высокими зубцами, каждый из которых был увенчан винно-красным драгоценным камнем.

По правую руку от короля стояла пухлая женщина в богато изукрашенным драгоценностями лиловом платье, широкими волнами ниспадающим на пол. Крупный желтый кристалл, обрамленный в золотую оправу в виде лучистого солнца, спускался на серебряной цепочке в довольно-таки откровенное декольте. Витиеватую, уложенную башенкой прическу венчала корона — точно такая же, что и у мужчины, но значительно меньше размером. Толстые, похожие на жирных белых червей пальцы были буквально усеяны крупными перстнями. Женщина смотрела в объектив устало-недовольным взглядом, ее сочно накрашенные алым губы были сжаты в тонкую полоску.

Обоим — королю и его супруге — можно было дать примерно по тридцать пять-сорок лет.

Тим перевел взгляд на девочку, стоящую справа от королевы — она была одновременно похожа и непохожа на детский потрет Лесаны. На фотографии принцесса выглядела старше, это была уже скорее девушка-подросток примерно четырнадцати лет. Он вгляделся повнимательнее, вызывая в памяти образ Лесаны-девочки и сравнивая черты лица: волосы у принцессы были темные и длинные, глаза большие и фиолетовые, даже аметистовая диадемка выглядела точно такой же, что и на картине. И все-таки что-то в ее лице неуловимо, но разительно отличалось от изображенного на портрете ребенка.

Та Лесана, которую он знал, была похожа на свой детский портрет и совершенно непохожа на эту фотографию. Тим покрутил снимок и так, и этак, пытаясь разглядеть лицо девушки с разных углов и расстояний — но ощущение того, что он смотрит на совсем другого человека, только усилилось.

Или это вовсе не ее родители, совсем не нынешние правители Цедонии? Быть может, этому фото уже много лет, и здесь запечатлена предыдущая королевская семья? Вдруг эта девочка и есть мать Лесаны, будущая королева Таяна… хотя нет, стоп, девушка говорила о том, что та была родом из обедневшей дворянской семьи, а вовсе не королевской дочерью.

Слева от короля стояли два наряженных в военную форму мальчика с гладко зачесанными назад блестящими волосами — Тим сразу же распознал в них близнецов. Неужели это королевские дети, принцы? Ведь у Лесаны не было братьев, об этом она упоминала совершенно точно. Ни братьев, ни сестер, одни только дальние родственники — но разве они достойны быть запечатленными на семейном портрете королевской пары, рядом с единственной наследницей трона?

Мальчики выглядели постарше принцессы, примерно на два-три года; Тиму показалось, что между ними и девочкой тоже имеется определенное внешнее сходство.