Дождь на реке. Избранные стихотворения и миниатюры

Купание Джо Элегия Бобу (1946–1994) Перевод Максима Немцова

Лето 94-го на Французской равнине, предвечернее пекло в середине июля — и тут мой брат Боб предложил искупать его пса Джо, 16-летнего келпи. Поскольку Боб неуступчиво придерживался убеждения, что купать собак чаще раза в год — значит уничтожать их кожные масла, нужные для жизни, я шустро поскакал за поводком, полотенцами и собачкиным шампунем, пока Боб не передумал.

Псу — ему по человеческим меркам исполнилось 112 — ванна была необходима. Джо страдал от всех собачьих старческих хворей: глух как пробка; еще пара проблесков — и совсем ослепнет; весь в буграх бородавок и подкожных кист; пенис глядит строго вниз; мошонка так отвисает, что яйца о поджилки бьются; слюни гирляндой; склонен к практически непрерывному газоиспусканию, которое впору запрещать Женевским соглашением; и обладает таким, по манерному определению, «собачьим ароматом», что в его несчастном случае смердит от него в диапазоне от тошнотной гнилости до ходячего разложения. Когда Джо задремывал у буржуйки зимним вечером, получать удовольствие от ужина было затруднительно — глаза слезились, а рука инстинктивно тянулась прикрыть еду.

В общем, я накинул на Джо поводок, не успел Боб — много лет назад правую ногу ему ампутировали по бедро — встать на костыли. Боб прикрывал тылы, а я повел Джо за хижину, где мы установили старую ванну — плескаться под звездами. Давно мы в нее не залазили, поэтому я выгреб оттуда скопившийся слой листвы земляничного дерева и хвои, а потом определил в ванну Джо. Когда я снял с него ошейник, Джо крякнул, уселся и впал в состояние, которое мы зовем МСП, Медитация Старого Пса, — в нем Джо, похоже, наблюдал метановые закаты на Юпитере или полет птиц, не видимых человеческому глазу. Я пустил воду, мешая горячую и холодную, через шланг, а Боб тем временем открыл шампунь.

Я спросил у него:

— Затычку вставить?

— Ох господи, не, — ответил Боб. — Если вода подымается, Джо просто с ума сходит. Вообще-то лучше проверить, не забился ли сток.

— Как он может забиться? — напомнил я. — Ты ж сам не мог резиновую пробку найти, так вбил тогда чоп из красного дерева? Тогда ты все поперечины в сливе и вышиб?

— Ай, — отмахнулся от воспоминания Боб, — они все равно нахрен проржавели. А кроме того, сливает она прямо на землю, трубы-то там нет и засоряться нечему. — Он брызнул шампунем на ладонь. — Стоять и языком чесать будешь или мы все-таки начнем? Жарища же.

Джо вернулся с Юпитера, когда его шибануло струей воды. Рванулся в безопасное место, но у лап сцепки со скользким дном не было. Боб перехватил его за шею, и Джо скользнул в переднюю часть ванны. Он не дергался, пока я его поливал, лишь испускал тихие рулады.

— Все хорошо, Джо, все с тобой в порядке, — успокаивал Боб своего песика, взбивая на нем шампунь до серой пены. Джо опять было рыпнулся, пытаясь найти опору для задних лап, но вдруг замер. Его желтоватые глаза динго раскрылись шире.

— Запор мозга, — высказал гипотезу я.

Боб не обратил внимания, утешая Джо:

— Хорошая собака, хорошая. Ты посиди тихо, и через пару минут мы уже закончим. Старость не радость, да?

Джо ответил ему тихим трепетным воем.

— Чего это он распелся? — поинтересовался я.

— Черт его знает. — Боб погладил Джо по загривку. — Что с тобой, старина?

Я заметил, что в ванне собирается серовато-желтая пена и непрошено посоветовал Бобу:

— Я б не стал купать эту собаку без резиновых перчаток, промышленных, восемь слоев латекса. А то завтра проснешься, а у тебя ногти сошли.

Боб поглядел на уровень пены.

— Вот в чем дело. Джо сидит на сливе, вода не уходит, подымается — он думает, что сейчас утонет. Давай-ка я его перекантую в тот конец, чтобы слив не закрывал.

Но когда Боб попытался волоком перетащить его на середину ванны, Джо взвизгнул на октаву выше и вывернул голову из хватки Боба. Пес весь съежился и задрожал от ляжек до носа.

Я выключил воду.

— Ну что там еще?

— Фиг знает, — объявил Боб и засюсюкал с Джо: — Что с тобой такое, дружок? Ты не утонешь. — Боб сунул руку под воду и пощупал Джо снизу. А когда вынул руку, эдак на меня посмотрел. — Ты не поверишь, — мрачно провозгласил он, — но у Джо яйца в сливе застряли.

— Невозможно, — заверил его я. — Дырка слишком узкая, они туда не пройдут.

Боб покачал головой:

— Может и не пройдут, если только не намылятся и не полезут туда по очереди. Погляди-ка лучше под низом. Я Джо подержу.

Ванна стояла дюймах в восьми над землей на деревянной раме, поэтому пришлось упереться обеими ногами и подымать ванну плечом, чтобы заглянуть под днище. И точно — из слива болтались тестикулы Джо, бок о бок в дряблой крапчатой мошонке.

Боб отвлекся от утешения пса и спросил:

— Видишь что-нибудь?

Я аккуратно поставил ванну на место.

— Ну да — яйца твоей собаки, попавшие в слив. Надеюсь, ты оценишь мое первоначальное нежелание в это верить.

— Так ты, — нетерпеливо произнес Боб, — попробуй впихнуть их обратно. А то старину Джо того и гляди удар хватит.

Джо жалобно захныкал в подтверждение.

— Да ты смеешься, — сказал я. — Сам попробуй впихнуть их обратно. Твоя же собака, братец, и яйца это — его, вот сам и впихивай. Пихать застрявшие яйца Джо у меня не входит даже в список 25 ООО вещей, которые я делаю ради удовольствия или за деньги.

— Боже праведный, — с натужным раздражением вздохнул Боб, — взялся за гуж…

Я и забыл, что Боб с одной своей ногой, вероятно, не смог бы подпереть ванну, поэтому любезно предложил:

— Давай я ее подыму; а ты займешься яйцами.

— Ай, да ты что, — воспротивился Боб, — Джо-то надо кому-то держать. Если кинется в панику, он их либо оторвет, либо так растянет себе мошонку, что яйца за ним по земле волочиться будут весь остаток жизни. — Он почесал песью голову, бормоча: — Держись, дружок, мы тебя высвободим.

Мне пришла в голову мысль.

— А давай кувалдой попробуем — как бы обколем ее вокруг.

— Да, отлично ты мыслишь, — хмыкнул надо мной Боб. — Поработать кувалдой в двенадцать фунтов над железной ванной. Может, через месяц и освободим. — Он покачал головой. — Как бы тебе это понравилось: яйца в сливе застряли, а какой-нибудь конченный остолоп фигачит по ванне кувалдой?

— Хорошо, — согласился я, — но тебе это встанет.

— Почему нас это не удивляет? — осведомился Боб у собаки. Потом у меня: — Во что?

— Неделю моешь посуду — ну и тот спиннинг «Симано», ты им все равно почти не пользуешься.

Боб объяснил Джо:

— Ты здесь до-олго просидишь, старина, потому что брат у меня — ни хрена не дюж и горазд только выделываться.

Смахивая со лба пот — переговоры затягивать слишком жарко, — я сдался:

— Давай сюда этот хренов шампунь.

Я снова поднял ванну, совсем ослепнув на жаре от пота, и неловко брызнул шампунем Джо на мошонку, для смазки. И, поглубже вдохнув, принялся катать псу яйца по мошонке, пытаясь распределить их вертикально и подоткнуть наверх, а по ходу комментировал свои чувства для Бобова увеселения — ну и чтоб уделять выполняемой задаче лишь необходимую толику внимания:

— Сорок девять лет живу. Представляю собой нынешнюю вершину тысячелетней эволюции биологического вида. Придирчивого естественного отбора. Долгих лет официального образования. Прилежных занятий. Развития навыков. Долгого, мучительного оттачивания восприимчивости. И вот теперь я понимаю, что вся моя жизнь была лишь подготовкой вот к этому самому мигу — попыткам извлечь яйца твоего пса, застрявшие в сливе ванны. И при этом я даже не знаю, идеал это, убожество, то и другое или ничего из вышесказанного.

— Ну, — высказался на это Боб с суховатой любезностью, — наверняка это лучше, чем что-нибудь похуже. — И затем Джо: — Ты послушай, как он хлюздит.

Я не стал на это реагировать и — наощупь — перетасовал все же яйца Джо так, что они сложились в стопку, а затем, как бы движением обратного доения стал поджимать ему мошонку снизу. Верхнее яичко проскочило в слив, за ним — второе. Джо был свободен. С проворством, которого не выказывал уже много лет, пес выпрыгнул из ванны и начал со стонами кататься в грязи.

Боб улыбнулся.

— Ну вот, дружище! Счастливая собака!

Когда я уронил ванну со своего онемевшего плеча, грязную воду в ней швырнуло так, что меня окатило через край.

Я еще немного похлюздил:

— Великолепно, я освобождаю его никчемные яйца и вместо спасибо — весь в мутагенной собачьей мерзости.

Боб расхохотался.

— Кроме этого — еще и наша вечная благодарность, не забывай.

Не забуду.