Дом, в котором пекут круассаны

13 глава

Декабрь, 2011.

Франция, Париж.

Адалин не верила в гадания по картам и кофейной гуще, а гадания по рукам считала полным бредом. Ада считала, что будущее человека определяли только его поступки, а не слова какой-нибудь шарлатанки. В гороскопы она тоже не верила. А вот в то, что её брат был и будет конченным дебилом вполне верила. И для этого ей не нужны были доказательства. Во-первых, он был её братом-близнецом, во вторых, она знала его с рождения, в третьих… Эдвард был невыносимым. Почувствовав вкус вседозволенности своего положения, он творил бесчинства. И даже сейчас Адалин ни капельки не верила ему.

Эдвард улыбает слишком дружелюбно, чтобы это было искренним. Адалин щурится, сжимая пальцами полотенце — вот-вот и кинет в него этот полу мокрый кусок ткани, чтобы Эдвард зашипел, как кот, и рванул отсюда куда подальше.

Всё вышло быстро и неправильно.

В преддверии Рождества Адалин, как и всегда, решила испечь имбирные печенья, а так как Ник и Тоин были чем-то заняты, компанию Аде составила только Дафна. И Вуд была искренне рада. Они так часто собирались на этой маленькой кухоньке в отдалении от общих комнат дома, что это почти превратилось в традицию. Тёплую и ожидаемую. Каждый выходные по утрам они собирались тут, пока Адалин пекла очередной кулинарный шедевр, а потом шли гулять — а если погода была совсем отвратительная, то просто смотрели какой-нибудь фильм или сериал. Это было спокойствием. А когда в спокойствие врывается хаос, единственное, что ты испытываешь, так это жгучее раздражение.

Возможно, будь Адалин к этому готова, она приложила бы все усилия, чтобы предотвратить это.

Это утро было похоже на остальные. Адалин замесила тесто для круассанов ещё до прихода Дафны, скатала круассаны, положив их на противень и подтолкнув в духовку как раз в тот момент, когда рыжие волосы замелькали в проёме дверей. Пока они болтали, обменивались новостями и громко смеялись, Адалин успела раскатать тесто на печенья, а духовка прозвенеть — намекнув на то, что круассаны пора бы достать. И Дафна вызвалась помочь.

Звук бьющегося о пол противня, шелест оставших от бумаги круассанов, которые рассыпались по всему полу. Тихий вскрик. Адалин испугалась не на шутку — Дафна могла сильно удариться о что-то или обжечься о раскаленный противень, и когда Ада увидела противень в отдалении от подруги, ей показалось, что самое страшное позади. Но тут появился Эдвард.

Его карие глаза растерянно скользнули по выпечке, потом по Дафне — и на ней они остановились гораздо дольше. В этот момент Адалтин готова была выколоть ему глаза. Она глубоко вдохнула, поджала губы и готова была уже выступить вперёд, как голос неожиданно подал брат.

— Ты в порядке?

В этот момент, когда он обращался к Дафне, Адалин стоило бы выпроводить его из кухни вон, но она совершила самую главную ошибку в своей жизни — она замерла. Позволила ему остаться, позволила Дафне ответить. Позволила ему протянуть ей руку, помочь подняться. Она позволила им познакомиться, соприкоснуться их вселенным… и дать брату самый главный рычаг давления на неё.

Дафна морщится, когда поднимается на ноги и потирает второй рукой ушибленный о столешницу локоть. Обошлось без переломов, трещин и крови, но синяк точно останется. Эдвард опускает руку Дафны, подходит к холодильнику, чтобы достать из нижнего отсека лед, и часть отсыпает в пакет. Заворачивает всё это полотенцем и протягивает Дафне. Под её непонимающий взгляд, он коротко говорит:

— Чтобы не было шишки.

Это что… только что, была забота? О её подруги? Адалин удивленно вскидывает брови. Она не верила, что Эдвард мог бы исправиться — раскрыть глаза и с пониманием относиться к окружающим его людям, но в этот момент поверила даже она. Та сцена в коридоре вылетела из головы.

Дафна благодарит его коротким кивком, принимая из рук Эдварда заботливо завернутый лед, прижимая его к локтю. Кажется, даже она была немного в шоке, потому что по-другому Адалин не могла объяснить, почему она не сводила с её брата глаз.

Эдвард был на удивление спокойным, и Ада бы даже назвала его умиротворённым. Он не гримасничал, высказываясь насчёт небогатого происхождения Дафны, не вставлял своё нужное мнение. А когда сюда ворвались встревоженные горничные, лишь коротко улыбнулся им, сказав, что всё в порядке и они справятся с уборкой сами. Если бы на улице было лето, Адалин решила бы, что у неё тепловой удар.

— Ты, кажется, не знакомила нас, Ада? — Эдвард поднимает глаза на сестру, и Адалин готова была поклясться, что её брату надо было в актёрское, потому что она не увидела в его взгляде ни капли фальши. — Я замечал, что вы часто тут собирайтесь. Но сегодня… — его глаза опустились на раскиданные подрумянившиеся круассаны. — Кажется, сегодня я вовремя. Я помогу с уборкой.

Он отходит от Дафны, чтобы собрать выпечку по полу, а Адалин всё равно не сводит с него взгляда. Брат не был похож на сам себя. И это больше всего пугало Адалин, потому что она не понимала, что с ним происходит.

Получил выговор от отца и теперь ведёт себя паинькой? Отец столько воспитательных бесед проводил с братом, что Адалин уже сбилась со счёта, и не было похоже, что после каждой из них Эдвард вёл себя хоть чуть лучше.

Возможно, Эдвард сам решил стать лучше? Смотря на его поведение в школе, Аде так не казалось.

Или он… Адалин сощурилась, зависнув над столом, на котором раскатала пласт имбирного теста. Дафна тут же ринулась помогать брату со сборкой круассанов — и Аде было даже всё равно, что теперь они возможно были непригодны для еды, пусть полы в доме сияли так, что пройди она в белых носках, они оказались бы чистыми. Её не волновало, что Эдвард вдруг улыбнулся Дафне, потому что… У Ады в голове вдруг что-то пересщелкнулось.

Или Эдвард просто влюбился в её подругу, и поэтому так неожиданно и вовремя оказался здесь? Они ведь собираются каждый выходные, а сегодня всё так удачно сложилось. Отсутствие Тоина и Ника, которые коллективно недолюбливали её брата, а Тоин так вообще дрался с ним.

Ада так и замерла, опуская взгляд на имбирное тесто и не понимая, что она должна делать? Остановить ли это всё сейчас или не мешать брату и подруги? Ведь в конце концов, все шалопаи смиреют, когда дело касается любви. По крайней мере в книгах и фильмах.

Июнь, 2020 год.

Россия, Санкт-Петербург.

Будильник издевательски напоминал о себе каждые двадцать минут, а вместе с тем организм отчаянно кричал: чёрт, старик, тебе уже не двадцать, когда ты уже успокоишься. Он надеялся, что Адалин ещё крепко спит, поэтому не стал ей писать. Вместо этого сканировал рабочую почту и обдумывал следующий шаг. По пути на работу заехал в кофейню за капучино с кокосовым сиропом рядом с точкой, не забыв взять второй для Ани, которая уже была на работе.

— Она такая милая! Чёрт, да почему она такая милая!

Аня прыгала на барном стуле, как будто это был её личный батут и захохотала, когда девушка залилась краской и поспешила убраться с её поля зрения. Эти их обоюдные игры утомляли, особенно в моменты, когда сестра брызгала энергией, будто ядом из белоснежных зубов. Даже тот факт, что новенькая разлила кофе под ноги своему начальнику, вызвал у неё сумасшедший хохот, а не строгую попытку отчитать. У Стрелецкой вообще одно настроение легко заменяло иное. Она могла злиться, а в следующую секунду уже любовно лезть с объятиями. При хорошем раскладе всё случалось именно так, а не наоборот. Илья устало вздохнул, приваливаясь к стойке и покрутил карандаш в руке. Он был уверен, что в эскизе есть какая-то ошибка, но ни под одним углом не мог найти её. Аня терпеливо ждала, ураганом переключаясь между задачами, но потом подсела поближе и упёрлась локтями о столешницу, чтобы упереться подбородком о ладони. Чёрные коготки застучали по её румяным щекам, а сама она сделалась ещё хищнее лисицы: хитро прищурила взгляд, оскалилась и тихо-тихо захмыкала.

— Ты не выспался, у тебя приподняты уголки губ, а ещё ты не отругал меня за то, что я ломаю собой твою мебель. Илюш, а Илюш, Адалин не давала тебе спать всю ночь? — она засмеялась, когда Илья со всех сил попытался озлобленно стрельнуть лазерами из глаз и стала постукивать ножкой по столешнице. — Признавайся, я же вижу, что ты не спал. Или ты грезил о том, как француженка выглядит без оде…

— Успокойся, Ань, — он предупредительно направил на неё острым кончиком карандаша. — Я был на гонках, поэтому вернулся домой часам к пяти. Я поспал всего пару часов, что ты от меня хочешь?

— Ты был на гонках с Адалин, Илюш, это многое меняет, — Аня сделалась совсем довольной, как мартовский кот после прогулки, а затем осторожно попыталась выкрасть кружку из чужих рук.

Стрелецкий злобно шикнул, подтянул кофе поближе и сделал несколько жадных глотков.

— И что, ну был. Тебе уже всё растрепали, да? И откуда у тебя столько подружек, если ты целыми днями рисуешь, смотришь свои корейские сериалы и читаешь порнороманы?

— И она не сбежала с гонок, — Стрелецкая засмеялась, очень звонко, уворачиваясь от карандаша и вдруг выгнулась, приветственно замахав ладонью, когда за спиной прозвенели колокольчики.

— Кто не сбежал с гонок? — Кирилл оказался за спиной под тихий стон уставшего Ильи, привалился на его плечо локтем и с интересом уставился на рисунок. Ему хватило секунды, прежде чем ткнуть пальцем в рисунок. — Вот тут слишком широкое, непропорционально выглядит. Так кто не сбежал с гонок?

— Как вы меня все зае…

— Мы тебя тоже любим, Илюш. Кирилл, будешь кофе?

— Он повёл тебя… куда? Блять, Ад, ты реально поехала с ним? Знаешь, иногда мне кажется, что у тебя инстинкт самосохранения отсутствует нахрен. По моему, это как-то пиздец не романтично. Вести девушку, которая возможно тебе нравится, на край города, чтобы показать накаченных и агрессивных байкеров и мотоциклистов. Может он надеялся, что это возбудит тебя, а? — теперь уже на том конце провода трещала не мелодичная французская речь, и сам голос явно не принадлежал юноше — скорее, уже мужчине. — А вдруг от какой-нибудь обкурыш?

— Прекрати ругаться, Ник. Где ваши манеры, сэр Николас Фейн? Папочка не поругает за мат через каждое слово?

Адалин откидывается на спинку деревянной скамейки, запрокидывая голову и прикрывая глаза от яркого солнца, лучи которого пробивались даже сквозь стекло солнцезащитных очков.

Смех Фейна приятным бархатом отдаётся на другом конце мобильника — приглушенный от того, что он, как истинный “старикан” всегда держал мобильник немного дальше своего лица. Кажется, они не виделись лично чуть больше полугода — или уже года? Николас практически всегда бегал с горящей жопой от работы. Но Адалин даже не осуждала его. Как говорится, кто на кого учился.

— Мне сегодня написал Эдвард, — смех на том конце провода резко оборвался, пока Адалин тихо выдыхает, выпрямляясь и кидая пустой взгляд на разбитую прямо напротив клумбу. — Он здесь. В России. В Санкт-Петербурге. Наверняка, снова хочет испортить мне жизнь.

Адалин уводит взгляд в сторону, на шумный Невский проспект, по которому толпой шли группы туристов, проезжали автомобили и набитые двухэтажные автобусы. Туда, где на Казанский собор смотрел глобус Зингера. И тогда тишина в телефоне уже не кажется такой оглушающей, потому что мир вокруг продолжал обтекать её и жить; потому что миру вокруг не было дела до её проблем.

— Чёрт, Ад, он же не…

— Может он просто хочет отношения наладить? Ну знаешь, сколько лет мы существование друг друга игнорируем? Шесть лет?

— Твой ебанутый братишка и отношения наладить? Ты точно не оговорилась, милая? В последний раз, когда твой братик “отношения наладить” пытался, вы, кажется, подрались, и потом твой папочка чистил социальные сети от всякого рода мусора и нелицеприятных фотографий. Придержишь свои коготки при себе и не расцарапаешь ему лицо? — Фейн издевательски прицокивает языком, заставляя Аду только глаза закатить.

При встречи с Эдвардом надо бы успокоительных напиться или чего-то сильно алкогольного, чтобы мозг Вуд не акцентировался на словах брата: грубых и бесцеремонных, он никогда не скупился на оскорбления и фильтрацию своего базара. Ему нравилось давить на больные точки, и Адалин серьезно недоумевала, как милашка Дафна могла влюбиться в него когда-то — хотя, в те времена и она не за чем таким брата не ловила. И лишь потом, спустя долгое время, глазам её открылась правда.

Эдвард всегда был таким. Имея во власти деньги, он брал что хотел и когда — а если ему надоедало, просто выкидывал, совсем не заботясь о будущем. Ада тоже была избалована дорогой одеждой, едой, комфортным проживанием и покупками гаджетов, но никогда она не ставила человеческую жизнь на одну ступень со своими капризами; никогда не игралась не с кем, как это делал брат. Никогда не доводила человека до суицида своими действиями. Эдвард психически ненормальный. Он эгоист, которые ещё поискать надо. Точно такой же, коим являлся их отец.

— Я знать не хочу, зачем он приехал сюда, — Адалин тихо выдыхает в трубку, когда слышит недовольное бормотание друга. — Но и игнорировать его я тоже не могу. Я не знаю, что взбредет ему в голову. Здесь Женя, и я не хочу, чтобы она пострадала от игр этого ненормального ублюдка. Я не верю в то, что он решил упасть на колени и раскаяться в своих грехах. Возможно, мне стоит готовиться к удару?

— Если нужно, я могу приехать.

— С Англии? О, нет. Тогда разбитых носов нам точно не избежать. Да и у тебя, кажется, — уголки губ Адалин дергаются в сладкой, издевающейся усмешке. — Очень много дел? Твой отец подыскивает тебе жёнушку? Знаешь, я бы очень хотела посмотреть на эти голодные игры в стиле Сьюзен Коллинз.

— Слушай, Принцесса Ада, не огрызайся тут со старшими.

— Скорее уж, со старыми. Тебе третий десяток, Фейн, а ты бегаешь за девочками и дергаешь их за косички, желая привлечь внимание. Ещё скажи, что кнопки на стул кладешь и юбки им задираешь.

— Единственное, что я задираю, так это её ноги, когда…

— Николас! Сохрани подробности для своей руки, а я отключаюсь. Не горю желанием слушать о твоих похождениях!

Из динамиком телефона льется мягкий смех, пока Адалин сбрасывает звонок и приваливается спиной к скамейки и продолжает терпеливо ждать. Брат предложил встречу — и за место выбрал помпезный ресторан “Мансарда”, а Ада предложила встретиться прямо на улице. Там, где народа побольше. Напротив Казанского, в цветущей сирени и снующих туда-сюда туристов. И если взглянуть на часы, можно было понять, что Эдвард опаздывает зверски. И Адалин уже собиралась подняться со своего места и забить на не пунктуального братишку, как рядом на скамейку опускается стаканчик с кофе. Вуд дергается, тут же поднимая голову и встречаясь с такими же карими, как и у неё, глазами.

Адалин всегда поражалась, сколько общего у них во внешности с братом, и сколь сильно разнятся их интересы и характеры. У него были такие же светлые волосы, такая же светлая кожа и карие глаза. Даже родинки у них были практически идентичными. А ещё он выглядел как долбанный Бог, и счесть его за безумца никто никогда бы не смог. Он всегда мелькал в интернетных статьях и газетах своей белозубой улыбкой. Наследник империи её отца, который должен был принять в руки бразды правления Короля недвижимости Франции. Если бы Адалин не родилась раньше на четыре жалкие минуты и шестнадцать секунд.

В костюме тройке, начищенных туфлях, он сжимал длинными пальцами пластиковый стаканчик с эмблемой старбакса и торчащей трубочкой, с каким-то небывалым наслаждением потягивая холодный кофейный напиток. Всем своим видом показывал: “смотри, я снова лезу в твой мир, сестренка. Даже этот поганый кофе пью!”. Глаза Адалин опускаются на стаканчик на скамейки, и она тут же кривит губы.

— Ты какая-то недружелюбная, сестренка. Мы та-а-ак давно не виделись. Неужели, ты всё ещё дуешься из-за того случая? Примирительный кофе работает не так? — Эдвард строит самый невинный взгляд из всех невинных взглядов, на которые только мог способен, а к горлу Адалин вдруг подкатывает жгучая тошнота.

— Пытаешься купить жизнь Дафны стаканчиком кофе? — Ада проглатывает желчь, которая обожгла ей язык.

— А она разве стоила большего?

Всё нутро вдруг вспыхивает праведным гневом, и Адалин тут же вскидывает на брата злой взгляд. Эдвард улыбается подобно мартовскому коту, пока губы его снова смыкаются на трубочке. Ему всегда нравилось дразнить её, выводить на эмоции. Чтобы она кричала, кусалась и кидалась на него с кулаками. Чёртов ненормальный ублюдок.

— Ты меня для дела позвал или приехал в Санкт-Петербург попить кофе? Который ты, к слову, кажется, презирал, — Адалин только вот что не шипит на брата, когда тот смеётся, подхватывая своими длинными пальцами стаканчик с кофе и всовывая ей в руки, тут же опускаясь рядом.

— Ну что ты всё о делах да о делах, сестричка. Может я соскучился по тебе. Взыграли во мне глубокие братские чувства, — Эд закидывает ногу на ногу, свободную от пластикового стаканчика руку кладя на спинку скамейки, чем вынуждает Адалин отодвинуться к самому краю; стаканчик с кофе заботливо летит в мусорку рядом, чем вызывает на лице Эдварда выражение наигранного осуждения. — Я за него целых шестьсот рублей отдал, безжалостная.

— С каких пор ты считаешь деньги? — Адалин переводит на брата взгляд, и вся съеживается под его пронзительном взглядом. — Ты можешь вешать лапшу на уши своим девушкам, а меня за дуру не держи. Я знаю, что если бы у тебя не было в голове какого-нибудь плана, ты бы не притащил свой зад сюда.

— Ах, принцесса Ада. Ты такая неблагодарная, — Эдвард снова смеётся, откидывая голову назад. — Я прилетел сюда, хотя перелеты для меня страшнее смерти. Я купил тебе этот отвратительный кофе, — Эд машет в воздухе своим стаканом, пока подставляет лицо под солнечные лучи. — А ты всё твердишь о какой-то выгоде. Мои помыслы чисты и лишены самовыгоды.

— Ты что, шутишь так что ли? — Ада хмурится, пока глаза у неё темнеют от подкатывающего гнева. — Ты убил Дафну.

— Формально, — Эдвард поднимает между ними руку. — Она сама себя убила. Ты видела, я не толкал её с того моста в Сену.

— Ты довел её до этого. Ты солгал всем. Ты натравил на неё этих сраных репортеров, которые довели её до этого состояния, — Адалин подскакивает на ноги, смотря на своего улыбающегося брата сверху вниз. — Зачем ты это сделал, Эдвард? Она не представляла для тебя никакой опасности. Ни твоей жизни, ни твоим деньгам.

— Ой, Ада, Ада, не начинай заводить свою шарманку, — Эдвард выкинул со своего места опустевший стакан в мусорку, пока его идеальная улыбка меркнет и кривится, отлично демонстрируя его истинное нутро. — Сиротка, без денег, прибившееся к дочерки богатенького бизнессмена. Я считай, спас твою запачканную репутацию. Она бедная, Адалин. А бедные всегда находятся в ногах у таких, как мы. Мне просто захотелось свести её с ума — и я свёл. Мне просто захотелось трахнуть её, а потом выставить всё в таком свете, будто бы эта сиротка зарится на моё состояние. Мне просто захотелось. Безнаказанность и деньги развязывают руки. В кого ж ты такая праведная?

— Что тебе здесь надо, Эдвард? Ты приехал, чтобы позлить меня и лишний раз напомнить, какой ты ублюдок? Если да — ты справился с этим отлично. Можешь проваливать.

— Это, конечно, верх удовольствия. Но нет.

Эдвард поднимается со скамейки, убирая руки в карманы своих брюк. Небрежным жестом, Эдвард приглаживает свои блондинистые волосы, пока его губы растягиваются в улыбке превосходства.

— Я приехал сообщить тебе радостную новость, сестрёнка. У тебя появился шанс свалить из Франции раз и навсегда. По крайней мере, до тех пор, пока нас достопочтенный папа не сдохнет, — Эдвард опускает на Адалин взгляд с высоты своего роста. — Он хочет перенести часть своего бизнеса сюда, в Россию. Полагаю, что в Европе уже становится тесновато. И знаешь, что самое забавное? Он назначил на эту роль не меня — хотя, мне уже пора переставать удивляться тому, что отец не замечает меня.

— И ты приехал, чтобы сообщить мне такую радостную новость?

— Конечно, — его губы растягиваются в столь ослепительной улыбке, что Ада неосознанно поморщилась. — Только знаешь, что, сестричка, — голос Эдварда вдруг становится осязаемо опасным. — Это ведь я должен был быть его наследником. Я должен был поехать в России и помочь здесь с основанием компании. Пока ты воротила свой носик от отца, он пришёл ко мне и сказал, что это должна быть ты. Та, которая водит дружбу со всяким сбродом. Сколько ты не общалась с отцом, Ада? Сколь сильно ты ненавидишь его, а он ставить тебя на эту должность. Это просто…. невыносимо!

— Если тебе так упёрлось это, Эдвард, я с радостью отдам её тебе.

— Не-е-ет. Дело, чёрт возьми, не в этой сраной должности, сестричка. Дело в том, что ты со своим детским поведением всё равно выглядишь в глазах отца как ангел. И несмотря на то, что ты ведёшь себя как последняя сука эти шесть лет, он раз за разом обращается к тебе, — губы Эдварда кривятся.

— Я не хочу соревноваться с тобой в глаза отца, Эдвард. Я могу позвонить ему и отказаться от этого. Если это потешит твоё гнилое эго. Если ты оставишь после этого меня в покое…

— Нет! Не смей! Подбирать за тобой всякую грязь я не намерен, — Эдвард продолжает улыбаться, хотя глаза его горят бешенством, и не будь здесь столько народу, Ада была уверена, он бы схватил её и придушил. — А что насчет соревнований, сестрёнка. Ты то может и поджимаешь свой хвостик, а я сдаваться не намерен. Поверь мне, отец ещё поймет, что ты не стоишь всего его внимания к тебе. Ооо… будь осторожней, сестричка. Его стараниями ты ступаешь на скользкую дорожку.

Эдвард притворно-нежно — по-братски — приобнимает Аду за плечи, пока пальцы его руки в псевдо-нежной манере приглаживают её волосы, заставляя девушку съежиться и сжаться. Подстава ли это была от отца или надежда на спасение? Была у них с Эдвардом одна схожесть — они оба всё делали не просто так. Что стоило её отцу поставить Эда на эту должность? Даже если бы он не хотел; даже если бы он отказался и Ада всё равно сделала бы эту работу?

— Ты конченный ублюдок, Эд, — тихо шепчет Адалин, пока блондин остраняется от неё. — Не приближайся ни ко мне, ни к моим друзьям.

— А то что, принцесса Ада?

Эдвард уже улыбался как победитель. Светло и ярко, когда отходит от Адалин на шаг, на два, а затем и вовсе скрывается за дверьми своей машины. Руки у Вуд безжизненно повисают вдоль её тела, пока глаза провожают тачку с ревущим мотором. Как странно. Прошлое, от которого она так старательно бегала, снова и снова настигает её в этой гонке.