Дом, в котором пекут круассаны

Эпилог

Июнь, 2020 год. Россия, Санкт-Петербург.

— Я всё равно не понимаю, как ты это делаешь. Я её и вперёд, и назад, и вверх, а они не отлипают, — тихо бурчит Аня, сверля взглядом блинчик на сковородке. — У тебя так легко получается, а у меня они намертво прилипают! — она снова попыталась подвигать сковородкой, и даже рывком попытаться подкинуть блинчик — а он так и остался непоколебимым. — Ну всё! Я сдаюсь! Дай мне лопатку, я покромсаю его и всё. Блинчики это не моё.

Дева на коленях Адалин протестующе замурчала, когда она начала поднимать на ноги. Запротестовала, когда француженка осторожно положила её на стул — и Адалин только сокрушённо вздохнула. Две черные женщины, которые не давали ей прохода оставшиеся полторы недели, которые она проводила то у Жени, то у Ильи. Дева не слезала с её рук, а Аня прохода не давала. Смотрела на неё горящими глазами и задавала слишком много вопросов — но если честно, Адалин была не против.

— Ты делаешь это слишком… твёрдо, — вздыхает Адалин, становясь позади Ани и заглядывая ей за плечо. — Давай я покажу, как это должно выглядеть.

Аде приходится положить свои пальцы поверх пальцев Ани, которыми она так крепко сжимала ручку сковородки, будто бы та сбежит прямо у неё из рук и начнёт носиться по квартире.

— Расслабь немного хватку. Когда будешь подкидывать, у тебя должно быть расслабленно запястье, смотри, — всё так же, не убирая своей руки с руки Ани, лёгким движением Адалин заставляет блинчик подлететь в воздух, перевернуться, а потом шлёпнуться сырой стороной на раскаленную сковородку. — Вот видишь.

Аня лишь шепчет тихое “вау” и топчется на месте, чтобы Адалин отступила назад, и дала ей самой насладиться всем процессом жарки тонких блинчиков. Вуд лишь тихо смеётся, склоняет голову на бок, наблюдая за тем, как Стрелецкая снимает блинчик со сковородки и заново наливает смесь. Увидев утром, как Адалин легко и просто делает такое сложное для неё действие, в Ани проснулся настоящий ребёнок, который просил — или правильнее сказать, умолял — Адалин научить её этому трюку. Пару первых блинчиков Стрелецкая сожгла в угли, а с последующими просто не могла справиться. Так что, всё ещё оставалась под орлиным взглядом Адалин, пусть той уже и нужно было собирать вещи.

У неё самолёт сегодня в ночь.

Хлопает входная дверь, и Ада делает несколько шагов вперёд, чтобы взглянуть из-за двери кухни. Стрелецкий кладёт шлем на небольшой пуфик при входе, и не может сдержать улыбки.

— Чем так вкусно пахнет? — дёргая вниз молнию кожаной куртки, он быстро разувается, втягивая полную грудь сладкого аромата. — Пахнет офигенно.

— Аня жарит блинчики, — хитро улыбнувшись, тянет Ада.

Илья так и замирает, согнувшись, чтобы развязать шнурки кроссовок, и поднимает на Аду полный удивления взгляд.

— Аня делает… что? Блинчики?

— Ага, — Вуд медленно останавливается в проёме дверей, упираясь плечом в косяк. — Представляешь, сама вызвалась.

— Я всё ещё вас слышу, вы в курсе? — слышится бурчание со стороны плиты.

Илья тихо смеётся, хитро щурится, смотря на Адалин.

— Ань, на тебя там можно положиться? — громко проговаривает Илья. — Не спалишь там кухню или дом? Мне нужно будет украсть у тебя Адалин.

— Ой, идите уже. А то вы сейчас опять ворковать начнёте.

Илья улыбается ещё шире, подмигивая Адалин и выпрямляясь, снова ныряя в кроссовки. Подманивания Аду пальцами, он сиял, как только что начищенная монета.

— Накинь кофту, пташка. Последний день я вправе провести с тобой.

Все полторы недели они виделись с Ильёй каждый день. Он откладывал работу, лишь бы провести с Адалин побольше времени. Они вместе ходили по экскурсиям, пару раз были в театре, в кино, играли всей компанией в боулинг. Ночью, когда она оставалась у него, они катались по городу. Илья показывал ей свои любимые кафешки и места. А ещё они болтали. Очень много и обо всём. Они оба пытались взять от оставшегося времени всё.

На сколько ей придётся уехать? Сколько месяцев улаживать и разгребать всю бумажную работу? Даже сама Адалин не могла сказать точно.

Пальцы Стрелецкого переплетаются с её пальцами, когда они покидают квартиру. Он ведёт её по лестничной клетке, где в стороне виднелась лестница наверх. Под её непонимающий взгляд, он широко улыбнулся.

— Еле выпросил ключ. Если что, придётся сбегать и прятаться, пташка.

Он обещал сводить её на крышу, чтобы под ними открывалась вся будоражащая панорама города — Адалин помнит об этом. Поэтому тихо смеётся, позволяя ему помочь себе. Они проходят тёмный чердак, потом Илья находит небольшую дверь, и в лицо бьёт свежая прохлада летнего воздуха. Подавая ей руку, Стрелецкий помогает Аде взобраться на крышу. И стоило подошве кроссовок ступить на металл, как взгляд француженки почти сразу цепляется на аккуратно расстеленный плед, и она не может сдержать смеха.

— Ах ты хитрый лис, Стрелецкий. Заманил меня в ловушку.

Его тёплые пальцы продолжают сжимать её ладонь, когда он делает шаг по направлению к пледу, стоящему рядом термосу с чаем и шершавой упаковкой с пышками.

— Кажется, ты не особо сопротивлялась, пташка, — обернувшись через плечо, он хитро сощурил глаза, потянув Адалин за собой. — Круассаны я печь не умею, поэтому… я вспомнил наше первое свидание. Когда ты повела меня за этими пышками. Проезжал мимо, и понял, что не могу не привести тебе их.

Стрелецкий сначала помогает сесть Адалин, и только потом сам садится рядом. По-джентельменски откручивает крышку термоса и наливает чай сначала Аде, а потом себе.

Не соврал интернет. С крыш Питера и правда открывался прекрасный, не с чем не сравнимый вид. Росчерк улиц, кровля домов и высившейся где-то вдалеке купол Исаакиевского, пик Адмиралтейства и Петропавловской крепости. Адалин поджимает колени, чтобы упереться в них локтём, долгим взглядом всматриваясь в открывшейся ей вид.

За эти три недели прошло столько… сколько не проходило за всю её жизнь. Поцелуй в клубе, встреча с ночным незнакомцем. Свидания, гонки. Обретение свободы и новой жизни. Пальцы свободной от стакана руки скользят по ребрам с левой стороны, прямо по тому месту, где теперь были аккуратно вбитые под кожу чернила.

Пташка, сжимающая ветвь лаванды.

— Знаешь. Я эти полторы недели долго думала о том, когда настанет последний день моего отпуска, — тихо шепчет Ада, пока Илья наливает чай себе. — После всего, что случилось с моим отцом… Я не знаю, насколько мне нужно будет времени, чтобы уладить все… дела. Я не знаю, когда смогу вернуться…

Взгляд карих глаз опускается в зеленоватую жидкость чая в стакане, пока Ада поджимает губы. Илья хмыкает рядом, от чего Адалин только и может, что посмотреть на него, как на дурачка. Что в этом смешного?

— Я всё ещё не отдал тебе колечко, Ада, — качает головой Стрелецкий, не сводя с неё серости своих глаз. — Я буду ждать столько, сколько тебе потребуется на решения своих дел.

— Теперь страшно мне, — тихо шепчет Ада,

— И чего же ты боишься пташка? — Илья отставляет стакан с чаем подальше, чтобы случайно не опрокинуть его.

— Говорят, что чем быстрее всё начинает, тем быстрее всё заканчивается, — с каждой фразой, голос становится всё тише и тише, пока совсем не замолкает.

— Адалин, — Илья мягко качает головой, пока его пальцы убирают упавшие на лицо француженки пряди. — В первую очередь, я твой друг. Даже если между нами угаснет любовь, я всегда буду ждать тебя, чтобы помочь. Чтобы поддержать. Я всегда буду рядом, когда тебе нужна будет помощь. Я твой друг.

Ада поджимает губы, сдерживая вязкий комок подкативших в горлу слёз. Стаканчик с чаем оказывает задвинут подальше, тогда как сама Адалин тянется к Илье, обвивая руками его грудь, прижимаясь щекой к теплоте его футолки, и прикрывает глаза, вслушиваясь в мирно бьющееся сердце. Его руки тут же обвили её в ответ, поглаживая по светлым волосам.

— В любом случае, всегда хотелось попробовать секс по телефону…

К тихим всхлипываниях добавился смех. Ада уткнулась в его грудь, пытаясь заглушить этот приступ веселья, но её плечи всё равно содрогались, что не могло не вызвать на лице Стрелецкого довольную лисью улыбку.

— Ну, или съездить в Париж. Примешь меня на своей территории, пташка? Ты ведь так и не научила меня французскому поцелую!

Смех Ады замолкает не сразу. Она отстраняется от Ильи, смотрит на него снизу вверх, щурит карие глазки.

— Не знаю, господин хитрый лис. Всё будет зависеть от вашего поведения…

Илья смеётся. Склоняется, обхватывая лицо Адалин, и под её тихий смех покрывает её щеки, лоб и нос градом обрушившихся поцелуев.

Эти разговоры были не к чему, потому что он никогда не сможет разлюбить её. Потому что эта пташка давно навела порядок в его лисьем одиноком логове.

Теперь у Адалин есть дом.

Дом, в котором она будет печь круассаны.

Конец.

Больше книг на сайте — Knigoed.net