Дом, в котором пекут круассаны

16 глава

Июнь, 2012 год.

Франция, Париж.

Разлад между ними начался задолго до того, как в жизни Адалин появилась Дафна. Но именно новоиспечённая подруга стала последней каплей терпения Ады и полного разгрома их хрупкой семейной идиллии. Простые ссоры, недомолвки, которые почти всегда решались примирительными посиделками и мамиными разговорами — всё это закончилось моментально. Уже став совершеннолетней, Адалин просто ушла. Без бессмысленных разговоров и истерик. Она разорвала с семьёй все связи — а преимущественно с отцом и братом, хотя они и не пытались вернуть её благосклонность.

На самом же деле, всё началось двадцать четыре года назад, в Ницце. В клинике Санта-Мария, когда на свет появились брат и сестра — и всё было замечательно, если бы не одно решающее но. Девочка появилась на четыре минуты и шестнадцать секунд раньше, что автоматически делало её наследницей всех акций, филиалов и многомиллионных счетов в банках. Адалин Велия Вуд — благородная и величественная [прим. значение имени “Адалин” и “Велия”] — получила всё с самого рождения, в то время, как её брату лишь остатки её величия.

В детстве эта разница во времени рождения практически не ощущалась, но чем старше они становились, тем заметнее это становилось. Пока маленькая Адалин по пятам следовала за своим отцом на всех собраниях и встречах, впитывала в себя знания, которые обязательно пригодятся ей в дальнейшем, Эдвард сидел дома. Пока Адалин получала всё внимание отца, Эдвард удостаивался лишь холодного и отстранённого взгляда. Пока Адалин получала всеобщее внимание и восхищённые вздохе — не случайно же её наградили прозвищем “принцесса Ада” — Эдвард горбился в тени. И всё всех устраивало, пока не настала средняя школа.

Именно с началом средней школы, Эдвард не просто начал отдаляться от сестры, но и словесно нападать на неё. Бросать оскорбление, язвительные комментарии и ледяные взгляды — и всё это только приумножилось со временем. Сначала Адалин даже не понимала причину такого поведения, всё ещё веря, что брат бескорыстен. Жестокие подростки решили, что было бы замечательно нашептать младшему Вуду на ухо всякую ахинею — что его любят меньше; что со временем его просто выставят за дверь, как ненужный мешок с мусором; что никто и никогда не будет видеть в нём не просто наследника — часть семьи.

А потом Эдвард изменился до неузнаваемости.

В школе появилась небольшая компашка, которая постоянно окружала его. Он не вылезал с вечеринок, совсем забросил учёбу, и Адалин слышала от горничных, что они не раз находили в складках его одежды скрученные косяки. Потом стали появляться сводки в газетах и статьи в интернете о крышесносных вечеринках, где эти богатые мажорчики купались в бассейне из шампанского, пускали в воздух дым и громили отели, в которых останавливались. И, конечно же, за всё приходилось отвечать Аде.

Отец выкупал новости — тратя порой просто баснословные деньги — чтобы их стирали или даже не выкладывали. Адалин приходилось тратить время на встречи и мероприятия, где она представляла более осознанное лицо их семьи и компании — в конце концов, пьяный подросток, разбивающий бутылки дорогого шампанского значительно подрывал авторитет отца и всей компании.

Поэтому, даже спустя время и счастливое лицо Дафны, Адалин всё ещё не доверяла искренним намерениям брата.

Адалин чуть склонилась в сторону, чтобы скользнуть взглядом по сосредоточенному лицу Дафны, которая уткнулась в свои конспекты. У неё остался всего один экзамен, а следом выпускной, поступление в университет — и вся жизнь впереди. Дафна отрывается от учёбы всего на секунду, чтобы протянуть руку к контейнеру и достать оттуда один из круассанов, что Адалин, как и обещала, приносила ей каждый день — и если бы не любовь подруги к пробежкам по утрам и урокам физкультуры, она бы давно поправилась на выпечке.

— Ты уже решила, куда будешь поступать? — Адалин щурит глаза, наблюдая за тем, как мечтательная улыбка Дафны трескается и она поднимает на неё глаза. — Наша школа позволяет сопровождать поступления за границу. Оксфорд, Стэнфорд, Гарвард. Необязательно же оставаться во Франции.

Дафна улыбается, упираясь локтями в стол и кладя подбородок на раскрытую ладонь.

— Ну ты же остаёшься во Франции, — рыжеволосая приподняла брови, откусывая от хрустящего воздушного теста кусок и мечтательно прикрывая глаза. — Я не хочу уезжать от тебя, Ада. Да и ехать за границу… не думаю, что я хочу слоняться одна по какому-нибудь модному университету.

— У меня нет выбора. Ты же знаешь, что отец целенаправленно хочет, чтобы я поступила в высшую экономическую школу Парижа. Ник в Оксфорде. Ты не будешь там одинока, если поступишь. Да даже если в любой университет Англии, он будет рядом, — Адалин давит на крышку ноутбука, закрывая его, чтобы внимательнее взглянуть на подругу. — Дафна, я буду честной. Я не хочу, чтобы ты оставалась во Франции.

Деко открывает глаза, отстраняясь от поедания круассана и падающих на стол крошек. Её карие глаза удивленно сверкнули.

— Я не запрещаю тебе, не подумай, но…, — Ада поджала губы. — Дело в моём брате.

— А что не так с Эдвардом? Я думала, что мы уже всё обсудили и решили, что твой брат, пусть и был тем ещё мерзавцем, но исправился, покаялся в своих ошибках и встал на путь исправления, — Дафна откладывая выпечку, небрежным движением смахнув крошки со своих конспектов.

— Нет… то есть, да-а. Мы обсудили это, но… я не верю, что мы живём в слащавом романе, и что Эдвард так просто исправится, — Адалин пришлось отодвинуть закрытый ноутбук в сторону, небрежно собрав все листы с конспектами и засунуть их в кольца тетради. — Я просто беспокоюсь за тебя, вот и всё. Ты же так горела возможностями изменить свою жизнь, а сейчас отказываешься от поступления за границу ради Эдварда? Ты же такая дальновидная, Дафна.

Деко хмурится, сжимая губы в такую тонкую линию, что всё её напряжение от предстоящего разговора было на лицо.

— Мне нравится твой брат, Ад. Мы уже говорили об этом. И сколь ужасен он не был бы, сейчас он другой. Может быть ты просто не хочешь признавать его изменения в лучшую сторону?

— Даф…

— Нет-нет. Подумай сама. Ты просто не привыкла, что что-то идёт не по твоему, да?

Адалин медленно моргнула. Эти слова, что, послышались ей? Почему Дафна говорит словами Эдварда? Почему Дафна — добрая, милая, чуткая, весёлая — говорит такие слова ей? Сердце в груди на секунду болезненно сжалось. Если Адалин и могла простить брату, что он украл из её жизни подругу, то эти мысли в её голове простить никак не могла.

— Нет, Даф. Я рада, что Эдвард и ты счастливы. Я рада, что ты… находишь его милым и обходительным, но это же не означает, что ты навеки должна остаться во Франции и не видеть перспектив. Я хочу счастья тебе, — Адалин пришлось немного приподняться со своего места, чтобы обхватить пальцы подруги своими пальцами и заглянуть ей в глаза. — Я никогда не желала тебе зла или чтобы ты жила по моей указке. Если ты уверена в Эдварде…

— Он позвал меня в Четыре Сезона [прим. Four Seasons George V Paris — один из самых дорогих отелей Парижа], Адалин. Перед выпускным. Я знаю, что твой брат привык тратить деньги налево и направо, но может быть это что-то значит, — глаза Дафны засияли ярче звёзд, когда она в ответ обхватила пальцы Адалин. — Я знаю, что у тебя с братом напряжённые отношения, но может быть, пора перестать винить его во всём, что творится вокруг. Расслабься, Ад. Эдвард не съест меня и не убьёт. В конце концов, может быть я стану твоей сестрой. Ты знаешь, у нас с Эдом…

— Ой нет-нет-нет. Я уж точно не хочу ничего слышать о личной жизни брата, — Адалин сощурилась, прижимая ладони к ушам, пока Дафна звонко засмеялась.

Деко подскочила со своего места, подбегая к подруге, пытаясь убрать её руки от ушей, громко смеясь и пытаясь сказать что-то, от чего Ада только визжала и уворачивалась от цепких рук подруги, не сдерживая смеха.

Этих разговор было бесконечное множество — про Дафну и Эдварда. Адалин говорила об этом, в надежде, что её кто-нибудь поймёт; что кто-нибудь прислушается к её словам и мыслям; что кто-нибудь поддержит и успокоит её. Но все они повторяли одно и тоже.

“Всё хорошо”

“Тебе кажется”

“Эдвард исправился”

Но исправился ли он на самом деле?

Адалин, лишённая розовых очков — как ей казалось — ко всем этим словам относилась с долей презрения. Они были не в слащавом ромкоме, где главный хулиган школы исправляется в руках примерной девочки отличницы. Они были в реальной жизни, где от хулигана следовало ожидать чего угодно.

Июнь, 2020 год.

Россия, Санкт-Петербург.

У него было много времени, чтобы подумать. Обдумать каждое своё слово, действие и мысль. Уплотнить дорогу из маленьких камней гравием, посадить вдоль пути кустарники розы и выполоть сорняки. Уже столько времени прошло и примерно столько же осталось и не думать об этом не получалось, как бы весело и задорно они не проводили время. Ему пришлось завести маленький календарик, слишком часто смотреть в телефон, чтобы с горечью осознавать, что осталось каких-то две неделе. Адалин пролезла в его голову, вызывала какой-то сумасшедший ураган из чувств и эмоций, и Стрелецкий не готов был расставаться со всем этим.

— Вернёшься поздно? — тёмная голова Ани показалась в проёме его комнаты, и Илья поднял на неё взгляд, сощурившись.

— А ты с какой целью интересуешься? Притащишь сюда своих подружек и будете сплетничать? Или устроишь из моей квартиры книго-притон? — уголки его губ дёргаются в улыбке, когда Аня плавно проскальзывает в его комнату, падая в мешок-кресло, которое валялось в углу. — Наверное, поздно. Мне хочется побольше времени провести с друзьями.

— И с Адалин, да?

Илья страдальчески вздыхает, подкатывая глаза к потолку и проклиная любознательность сестры — а ещё её говорливость, бесцеремонность, беспардонность и грубость, когда дело касалось его личной жизни. Точнее, отсутствие этой личной жизни.

— Она мне нравится, — вдруг говорит Аня, растекаясь в мешке, как белок по сковородке. — На самом деле, с ваших рассказов, я думала, что она какая-нибудь грубиянка, которая будет заламывать пальцы и кичиться своим “аристократическим происхождением”. Но на деле она оказалась такой… простой что ли. Мы так мило поболтали, пока она отвозила меня к Вике. Я ожидала, что между нами будет пропасть глубиной в километров сто пятьдесят, но я почти сразу поняла, почему Женя с ней так тесно дружит. И чем она могла тебе так понравиться.

Аня в тёмном углу комнаты была похожа на хищную кошку, которая вот-вот готова была напасть и вонзить свои когти в Илью — когти, которые назывались бы лишними расспросами.

— И чем же она мне так понравилась? — он поднимается на ноги, отдергивает футболку и смотрится в зеркало, приглаживает волосы, но в отражении всё ещё продолжает наблюдать за сестрой.

— Лёгкостью.

Илья оборачивается через плечо, смотря на сестру с долей непонимания. Что этот чертёнок имел в виду? Лёгкостью.

— Когда общаешься с ней, поневоле просто не думаешь о каких-то проблемах или делах. Ты просто… ну. Общаешься с ней? Ты просто разговариваешь, и сам того не замечая, проникаешься ей настолько сильно, что тебя перестаёт волновать всё, что окружает вокруг, — Аня задумчиво пожала плечами, обращая свой взор на дверь и тут же начиная улыбаться. — Ну, Дева. Иди-иди сюда.

Илья последовал за взглядом сестры, пусть всё ещё и обдумывал её слова. Дева — чёрная кошка, которую они подобрали четыре года назад котёноком во дворе. И пусть у неё был обрублен хвост, эта проныра была слишком активная, чем-то напоминающая Илье сестру. Когда нужно, потрётся между ног, помяукает и посмотрит своими зелёными глазами, а когда получит желаемое, просто заберётся в свой домик или будет валяться на солнышке, довольно щурясь.

Стрелецкий не задумывался, чем таким ему нравится Адалин. Он много раз общался с девушками, а иногда даже знакомился точно так же, как знакомился с Адалин — в клубе. Правда никто ему потом колечек не оставлял и не игрался с ним так открыто и откровенно. Он никого из них не звал на свидания, предпочитая проводить лишь одну ночь — но и эти девушки были не против таких мимолётных знакомств. Он никогда не ел с ними сладкие пышки, запивая таким же сладким кофе. Никого из них он не возил на гонки, показывая самую ужасную сторону своей жизни. А с Адалин всё получалось само собой. Все короткие свидания, переписки, глупые шутки, с которых она улыбалась. И даже эта гонка, которая в самом начале пошла не по плану Стрелецкого… Аня ведь была права.

— Она тебе просто нравится? Или ты по-настоящему влюблён? — Аня тянет руки к вальяжно шедшей к ней кошке, приманивая к себе на колени, а потом, обнявшись с ней, уселась в мешке поудобнее. — Когда я увидела то, как ты смотришь на неё сегодня, у меня в голове крутился лишь один вопрос… тебе хватило недели?

Ему не хватило недели. Ему не хватит и месяца, и даже двух, и трёх, и пол года. Адалин казалась ему сложной головоломкой, которая ему неподвластна. Она что-то неземное, ненастоящее, не реалистичное, как какие-нибудь прекрасные мифические существа — прикоснись к ней, и она пропадёт, словно её никогда и не было. В ней чувствовалась свобода, жажда к жизни. Это, наверное, и подкупило Илью.

— В первую встречу я подумал, что она мне приснилась, — Стрелецкий поворачивается к сестре лицом, медленными шагами настигая её развалившееся тело и присаживаясь на корточки. — Во вторую встречу, когда она сняла шлем, я подумал, что рехнулся. Таких совпадений просто не бывает. И тогда я подумал, если нам не суждено быть вместе, почему судьба снова и снова нас сводит.

Илья протягивает руку к Деве, которая разместилась на его сестре, мягким движением пригладив чёрную гладкую шёрстку. Дева мурлыкнула, изогнулась, подставляясь под поглаживания.

— А ты оказывается романтик, который верит в судьбу, Илюш? Может тебе и расклад сделать? — Аня хохотнула, за что получила щелчок по носу от брата. — И что тебя тогда тормозит? Всё же явно взаимно, даже слепой это увидит и поймёт, что между тобой и этой француженкой искрит так, что спичку страшно подносить.

Илья поджал губы, мотнув головой.

— Я сегодня увидел, что она была какая-то поникшая. И дело в том, что мы так мало знаем друг о друге, что я не могу даже подозревать о причине её волнения, Ань. Именно это меня и останавливает. Мы знакомы так мало, что решительный шаг вперёд, может разрушить всё. А я этого не желаю, — Илья опускает взгляд на кошку, пытаясь сконцентрироваться на этом урчащем комочке.

— Она же уедет через недели две. Неужели, ты всё время будешь подбираться к ней маленькими шажочками?

Илья выпрямляется, встаёт ноги во весь свой рост, и холод кольца на цепочке под футболкой обжигает кожу приятным теплом.

Аня, по большей части, была права. Стрелецкий осторожничал, ведь эта французская пташка не мимолётная девочка из клуба, про которую он забудет на утро; она не вульгарная девица, строящая глазки каждому симпатичному парню на своём пути. И самое главное… Илья за всю свою жизнь так редко встречал девушек, общение с которыми было столь лёгким, будто бы он уже знал их много лет. И тогда Стрелецкий ловит себя на мысли, что просто боится потерять Аду; что она уедет, забудет его, и он больше не услышит её сладкий французский щебет.

— Иногда меня так бесит, что ты бываешь права, — на выдохе произносит Илья, подхватывая телефон с прикроватной тумбочки. — Я, возможно, приеду поздно, так что не жди меня и ложись спать.

— А может, мне лучше уехать к Марго? — Аня жмёт губы. — Ну, знаешь, вдруг ты захочешь пригласить Адалин к себе. Я тут буду обламывать тебе горячий секс.

Илья смотрит на глупо хихикающую сестру строгим прищуром глаз — но злиться на неё не мог, будь она хоть дважды такой язвой, какой была сейчас.

— Ты бы лучше к сессии готовилась, а не совала свой нос в мою личную жизнь, — Стрелецкий утыкается в телефон, в пару лёгких движений по экрану вызывая себе такси.

— М-м-м, неа. Твоя личная жизнь интереснее моей сессии, Илюш.

… потому что до этого никакой личной жизни у него не было. Он встречался, когда учился в универе, но эти отношения не были любовью до гроба — пару месяцев, максимум три, а потом они тихо и мирно расходились в разные стороны. Не сходились характерами, жизненными позициями. В то время Илья работал, стирая руки в кровь, чтобы хоть на пол шага приблизиться к исполнению своей заветной мечты. Ему этот менеджмент никуда не упёрся, пусть глубоко в душе Илья и понимал — профессия у него творческая, но только благодаря учёбе он смог разобраться в ворохе бумажек и построить процветающий бизнес. Он бил татуировки до боли в глазах, оттачивая свой навык до совершенства. Разгибался потом и морщился от тянущейся боли в спине и плечах, но всё равно продолжал. О каких отношениях вообще могла идти речь?

На всё это накладывались сумасшедшие ночные гонки, когда он, обезумевший, разгонялся до двухсот, играя в со смертью в шахматы. Илья умалчивает о том, что пару раз уже находился на грани жизни или смерти — вильнул бы не туда, мотоцикл бы понесло вместе с ним, он вылетел бы на обочину, и от Ильи Стрелецкого больше ничего бы не осталось. Один раз он уже разбил свой старый мотоцикл, практически полностью переосмыслив свою жизнь — без выговора от Стаса, конечно, не обошлось.

Вот и решающие факторы, которые не давали ему личной жизни пару лет назад. А теперь? Что ему мешало теперь? Ему практически тридцать, а он не разу не влюблялся в кого-то сильнее своей работы. И вот, в какой-то момент он уходит с работы пораньше ради… свидания? Он едет глубокой ночью, чтобы показать ей гонки, точно зная, что наутро ему будет плохо и он будет заливать свой сон литрами кофе, сидя над кипой документов. И Стрелецкий всё равно рискует, не жалея ни минуты. Ради Адалин ему хотелось жертвовать работой, сном, временем. Ему снова хотелось увидеть её тёплые карие глаза, услышать смех или эти мимолётные французские фразочки, которые он не понимает.

Почувствовать прикосновения её прохладных пальцев, вкус лимонной карамели на языке и губах..

— Эй! Илью Стрелецкого вызывает земля, пу-пу-пу. Твой космический корабль уже прибыл, — Аня уже успела поднять на ноги и мотнуть рукой перед глазами брата. — Сделаю тебе одолжение и свалю к Марго. Я ещё хочу погулять на твоей свадьбе. И тётей стать тоже хочу, — она теснее прижимает Деву к груди, медленно выходя из комнаты, но продолжая рассуждать вслух. — Я буду самой охрененной тётей.

Илья не слушал лепет и причитания сестры, потому что опустив взгляд в экран телефона, понял, что уже пришло время платного ожидания. С тихим ругательством, он сгрёб ключи со стола, запихнув пару купюр налички и вылетел из дома, быстро спускаясь по ступенькам вниз. А ведь Стрелецкий мог бы — как истиной крутой парень — взять мотоцикл. Но в клуб они идут же не только танцевать, а остаться тем самым трезвенником в его компании было слишком тяжело. Никто, конечно, не будет заливать ему насильно алкоголь в рот. У них были другие способы спасивания.

Вход в клуб с названием “NEON” встретил его приглушёнными рыжими оттенками и яркими неоновыми вывесками на искрашенных граффити стенах. Сразу после контроля и небольшого коридора был бар, танцпол, а следом на небольшом возвышении простые столики, но названная фамилия Жени при входе провела Илью чуть дальше. Простые столики рябили перед глазами до самой середины просторного помещения. Обойдя танцпол вдоль стенки, дабы не мешать танцующим, он прошёл мимо нескольких дверей к другому полукруглому помещению. Всё это шло единым пространством, но красиво огораживалось декором из виниловых дисков с разноцветной сердцевиной, подвешенных на плотных тросах. Получалось очень удобно. Отсюда можно было выйти во внутренний двор покурить, пройдя через часть танцпола к тем дверям. Там же были и туалеты, идеально отгороженные панелькой с декоративными постерами. Но очевидно ощущалась разница от простой заблудившейся компании и той, что пришла сюда целенаправленно.

Компания из Серёжи, Алисы, Жени, Кирилла и — конечно же, что его безмерно порадовало — Адалин, расположилась на полукруглом диванчике. Весело щебетала, о чём-то болтала, а пустой стол красноречиво говорил Стрелецкому о том, что не сильно он и опоздал. Провожающая его девушка администратор удалилась прямо перед ступеньками к огороженной полупрозрачными стенками зоне. Илья неспешно поднялся, поднял руку, легко махнув кистью в знак приветствия и можно было заметить, как значительно просияло лицо Кирилла — неужели, Воронцов мог подумать, что Стрелецкий променяет такой вечер на работу?

— Мы уже заказали закуски, — Кирилл следит за Ильёй, который опускается рядом с ним.

Француженку услужливо втиснули в середину. Стрелецкого от неё отделял непосредственно Кирилл, рядом с которым он сел, и Павлецкая. С другой стороны от Адалин сидела Алиса, с которой француженка что-то активно обсуждала. Нагибаясь поближе к Алисе, лёгкие движением откидывая распущенные светлые волосы назад, через плечо — чтобы они ей не мешались, конечно. Но это простое движение легко приковывает взгляд Ильи. Не блеск серёжек в мочках ушей, не отблеск в свете неона колец или браслета. Это движение было таким лёгким, совершенно незамысловатым, но Стрелецкий всё равно смотрит. Отводит взгляд, лишь когда Кирилл рядом откашливается и легко толкает его локтём в бок, Илья приходит в себя.

— Может быть, всё таки выберешь что-нибудь себе, а не будешь откровенно пялиться? — Кирилл нагибается поближе к Стрелецкому, чтобы шепнуть ему эти слова с хитрой улыбкой.

И Илья бы ответил колкостью на колкость, но лишь покрепче сжимает губы, одаривая друга долгим и красноречивым взглядом.

Стрелецкий принялся изучать меню, бегая глазами по позициям алкогольных коктейлей, чистого алкоголя или даже чему-то послабее. Порой у него бывало настроение напиться до беспамятства, но сегодня был не тот день. Словно в подверждение слов Ани, он старался запомнить каждую секунду, проведённую в компании Адалин — даже если она сидит через два человека от него.

— Ты уверена, что будешь текилу? — Кирилл многозначительно посмотрел на Женю, но девушка безразлично отмахнулась рукой и гордо закинула ногу на ногу, осторожно оправляя свою чёрную кожаную юбку. — Ну как знаешь, от него вставляет знатно.

— Не переживайте, я напьюсь и не буду тебе мешать, — с улыбкой ответила она, широко улыбаясь в ответ на сомнения в чужих глазах. — Пол бутылки текилы и все здешние красавчики будут моими.

В глазах Кирилла проскочило лёгкое недоверие, но, кажется, он быстро отвлёкся на принесённые закуски и часть алкоголя, или просто сделал вид.

Илья достаточно давно дружил с ними обоими. Они ходили в один класс, жили в одной районе, ходили друг к другу в гости. А ещё Илья частенько откровенничал с Кириллом, и ему отлично было известно, что Воронцов неровно дышит к Павлецкой ещё со школьной скамьи.

Перед Серёжей опустили бокал пива, перед Адалин и Алисой по изогнутому бокальчику какого-то коктейля — по слабому жёлтому цвету Илья мог догадаться, что француженка выбрала что-то кислое, что не могло не вызвать у него лёгкой улыбки. Кирилл остановил свой выбор на бокале виски, а Илья решил пойти по стопам Серёжи, который сидел напротив него, и заказ пиво. В конце концов сильно напиваться он был не намерен, но подразнить рецепторы хотелось.

— А вы с Женей познакомились здесь, в Питере? — Алиса отпивает из своего бокала, снова обращая взгляд на Адалин, пока Илья навострил уши.

— Да. Мне тогда было шесть или семь лет. Моя мама раньше жила в Санкт-Петербурге. Мы приехали к тёте на короткий срок, а потом я потерялась, — пальцы Адалин замерли на тонкой бокальной ножке, пока взгляд скользнул к Павлецкой.

— Ага. Твоя мама, кажется, до губернатора достучалась, подняла всех полицейских и ещё вашу охрану. Зато было очень запоминающееся знакомство, — Женя тихо засмеялась. — О, кажется, она надолго запомнила меня. Ну, покрайне мере, я уж точно буду долго помнить её побелевшее вытянутое лицо, когда она увидела, как решительно я веду тебя за руку к отелю. А ведь ты даже адреса не знала, и так отвратительно говорила по русски. Ну знаешь, нам следовало бы благодарить твою маму за избирательность, потому что “рядом золотой купол”, “сирень” и “мужчина на коне”, я разобрать смогла, и поняла, что вы жили в “Астории”. Иначе искали бы мы вашу гостиницу до момента, пока ты нормально выучишь русский.

— Ты, наверное, часто приезжаешь сюда, раз у тебя тут родственники. Хотя, будь я твоём месте, никогда не покидала бы Францию, — Алиса мечтательно прикрыла глаза.

А Адалин на секунду затихла. Поджала губы, и словно тщательно подбирала слова, как показалось Илье. Она задумчиво скользит взглядом по грани бокала коктейля, украшенного долькой лимона, но так и не прикоснулась к нему.

— Хотелось бы бывать тут чаще, а от Франции подальше, если честно, — тише обычного ответила она, и Илья готов был поклясться, что услышал в её голосе неприятную горечь. — С Женей мне хватало встреч и в других городах, так что в Питер я не рвалась. Просто в этот раз… обстоятельства сложились как надо.

Слишком замыленные ответ, не точный — и эта нервная, неуверенная улыбка, проскользнувшая на её губах. Пусть Илья не знал Адалин хорошо, но у него была младшая сестра и многолетний опыт в воспитании “девочки” — пока мама зависла на работе, отец ночами катался по трассе, он проводил с Аней столько времени, что уловить женское замешательство ему недоставало сложностей.

Женя, отвлёкшаяся на принесённую текиллу вряд ли обратила внимание на это мимолётное замешательство Адалин, а Алиса была так заинтересована Адой, что заваливала её вопросами не переставая. Но стоило теме их разговора лишь слегка коснуться семьи, как Адалин мастерски увиливает или меняет тему.

К своему коктейлю она практически не притронулась, словно именно сегодня боялась опьянения. Ада пришла сюда танцевать, срывать голос вместе с толпой на знакомых песнях. Чтобы из головы выветрилась работа, учёба и все мысли, касающиеся брата. Чтобы она не думала не о чем, кроме громкой музыки, заполняющей всё её тело, и простых движений танца, от которых просто становилось хорошо. Точно так же было в первый вечер, проведенный в этом городе. Тогда она даже практически не пила — да и ей не надо было, чтобы просто стало хорошо. Алкоголь для Адалин никогда не был средством достижения эйфории. Правда теперь, помимо музыки и танцев, она нашла ещё одну зависимость. И у неё даже было имя.

Тема разговора касается музыки, и Адалин мимолётом упоминает, что играет на пианино, и они как-то быстро перешли на то, кто каким музыкальным инструментом владеет. Женя с улыбкой говорит, что когда-то мечтала научиться играть на скрипке, но от её убийственных попыток, все уроки закончились быстро. А вот Кирилл достаточно удачно начал играть ещё в школьные годы на гитаре, и продолжает до сих пор — когда-то он даже состоял в небольшой группе, которая баловалась уличными вечерними концертами в летнем Петербурге, собирая небольшие пожертвования с туристов. Он и сейчас продолжал баловаться такими развлечениями, когда его неделя не была забита работой.

А потом Илья узнаёт, что Адалин поёт. Не профессионально, конечно — но почему-то именно этот факт заставляет его улыбнуться в бокал пива.

— И ты сбегала, чтобы петь? Боже! — Кирилл запрокидывает голову назад, смеётся так громко, что даже перекрывает смехом приглушённую музыку в их закутке. — А по рассказам Жени, я думал, что ты книжки читаешь и из дома никуда не выходишь. Вот так Павлецкая и рушит стереотипы о хорошеньких девочках.

Женя рядом с ним пробормотала что-то плохо различимое, толкнула его в бок, от чего Воронцов только сильнее залился хохотом. Павлецкая легким движением опустошает второй шот с текиллой, подхватывая Аду за руку и весьма вероломно заставляет подняться с дивана сначала Илью, а потом пинками прогоняет Кирилла, который предпринимал все попытки, чтобы оставить Женю здесь — в шутку, конечно же. Однако, Павлецкая всё равно оказывается на свободе, подманивая за собой и Алису.

— Пусть парни и дальше меряются своими размерами, или обсуждают тачки, или о чём вы там обычно общаетесь, — Женя убийственно смотрит на Кирилла. — А хочу танцевать, а не слушать твои подколы, Воронцов.

Она легко проскальзывает мимо улюлюкающего Кирилла, который смотрит на неё прищуром своих кошачьих глаз. Стрелецкий не может упустить шанса, чтобы не прикоснуться к Адалин, пока она так близко и все отвлечены на препирания Воронцова и Павлецкой. Его пальцы совсем невесомо касаются открытого запястья и, пока Женя не утащила свою подругу в пучину танцпола, Илья успевает незаметно скользнуть пальцами чуть выше, к локтю, чтобы поймать на себе взгляд француженки и улыбнуться.

Павлецкая тащит за собой Алису и Аду, лишь на секунду обернувшись, чтобы скользнуть взглядом по их столику — она заговорщески подмигивая сначала Илье, а потом и Кириллу, прежду чем скрыться среди столиков и ступенек.

Не удивительно, что Ада сдружилась с ней. Теперь Илья понимал это, потому что в них куда больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.

Ни у Кирилла, ни у Серёжи — которому, к слову, резко пришлось ретироваться, чтобы ответить на звонок — ни у Ильи, пока не появилось безумного желания двигать бёдрами в толпе таких же сумасшедших людей, поэтому они просто соприкоснулись гранями стекла и сделали несколько глубоких глотков. Стрелецкий закинул ногу на ногу, располагая выпивку на коленях и стал мерно покачивать головой, в ритм песни. На губах его вместе с огоньками переливалась улыбка. Отсюда было хорошо видно девушек. Сама площадка для танцев располагалась будто бы чуть ниже уровня столиков, поэтому наблюдать за Адалин отсюда было очень комфортно. Кирилл, кажется, тоже следил за движениями Жени, очевидно цепляющей руками и блондинку и рыжеволосую.

— Выглядишь счастливым, — Воронцов ненадолго отрывает взгляд, изучая друга под призмой мерцающих огоньков.

Илья хмыкает, делая несколько жадных глотков и переводит взгляд на текилу. Пробегающая мимо официантка оказывается остановлена жестом и кивает на просьбу, тут же уносясь дальше.

— Она уедет, — Стрелецкий кивает головой на площадку, и Кирилл сосредоточенно хмурится, выискивая на мгновение затерявшихся в толпе девушек.

Илья опустошает бокал и отставляет его в сторону, наблюдая за Женей, которая легко вывернулась из рук танцующих подруг. Вырвавшись наконец, Павлецкая на мгновение мелькает перед глазами. Она сверкает своей обворожительной улыбкой и пепельными волосами, наливает себе в рюмку текилы у бара и проделывает классическую последовательность: соль, текила, лимон. Вздрогнув от нескрываемого удовольствия, девушка ускользает обратно на площадку и пробирается к Адалин.

Илья слегка поворачивает голову, чтобы скользнуть глазами по плотно сжатым губам Воронцова, и тихо смеётся — ни у одного его в жизни творится неразборчивая фигня.

— Пока она здесь, я наслаждаюсь каждым моментом, доступным мне.

— А потом, когда она уедет? Женя говорила мне, что уроет тебя, если ты её бросишь…

— Я что, дурак? Бросать такую? — Илья удивлённо вскидывает бровь, прежде чем засмеяться.

Отмахнувшись от такого разговора, он сосредотачивается на принесённых закусках. Подхватывает с тарелки кусочек сыра, макает его в сладкий соус и помещает в рот.

— Для меня расстояние ничего не изменит. Я почти четыре года жил без близости отношений. Не думаю, что десять месяцев заставят меня опечалиться окончательно.

— Быть одним без отношений и одним в отношениях — разные вещи, — пожимает плечами Кирилл.

— Я прекрасно чувствую себя в одиночестве. Мне есть чем заняться. Мне будет не до этого, — Стрелецкий благодарно кивает официантке, поставившей перед ними пару шотов с текиллой.

Кирилл смолкает, обдумывая сложившийся разговор. Песня стихает и сменяется другой, от которой даже он начинает интенсивно двигать головой. Не удержавшись, Воронцов допивает пиво и ускользает на танцпол к остальным.

Илья же остаётся один, закинув ногу на ногу и с интересом наблюдает за тем, как девушка двигается. Француженка отдаётся танцам так, будто следующего дня уже не будет. Каждое её движение особенно плавное и мягкое, переполняющее её же изнутри. Энергия внутри неё пульсирует, как будто музыка ласкает её тело и это… завораживает. Стрелецкий фокусирует всё своё внимание только на ней, преданно охраняя столик и стоящее здесь имущество. И если девочки танцуют до беспамятства, то Женя и Кирилл периодически возвращаются к нему и выпивают. После очередного своего прихода, Павлецкая плюхается рядом с Ильёй, пододвигая к нему поближе рюмку с текиллой. В обмен на это она захватывает в плен его бокал с пивом и загадочно улыбается.

— Для храбрости? — со смехом уточняет Стрелецкий, когда они чокаются.

Илья не сыпет соль на кожу, а просто предпочитает закусить лимоном после плотного глотка.

— Для храбрости, — загадочно шепчет девушка, осушая бокал с пивом наполовину и, утерев губы, хватает со стола кусочек сыра.

Женя отправляет свои взъёрошенные белые волосы, кожаную юбку и мягко утекает в толпу. Илья с интересом наблюдает, как она вальяжно оказывается около Кирилла. Да, пожалуй, этим двоим не хватает глотка “храбрости” ещё со школы. По крайне мере, они могли дурить друг друга, но не Стрелецкого, который на протяжении нескольких лет наблюдал за тем, как они крутятся вокруг друг друга, обмениваются колкостями, а потом по-дружески пьют на брудершафт и целуются.

Илья улыбнулся своим мыслям и тут же увёл взгляд в сторону, чтобы оставить этих тугодумов-голубков наедине, да и желание понаблюдать на француженкой было сильнее. Он хоть целый вечер может просидеть вот так, наблюдая за ней. И это, почему-то, ощущается чем-то очень приятным. Стрелецкий улыбается, когда она в одиночестве подступает к столику, протягивает ей её коктейль и осторожно протягивая ей руку, чтобы рывком утянуть к себе на диван..

— Не устали, мисс Вуд? — он облизывает губы, покрытые кислотой лимона после недавней выходки Жени и мягко целует её губы, передавая это послевкусие. — Вы уже час сходите с ума на танцполе. Разве так позволено таким леди, как вы?

Уголки губ дергаются в улыбке, когда француженка опускается на диванчик рядом с Стрелецким, пододвигаясь к нему поближе и принимая из его рук широкий кверху стаканчик на длинной тонкой ножке. Её губы прикладываются к ободку бокала, пока кисловато-сладкая жидкость орошает рот приятной горечью лайма. Там, внизу, в окружении музыки, было хорошо. Просто прекрасно! Но тут, рядом с Ильёй ещё лучше. Адалин улыбается на его слова, качая головой и ставя бокал на столик — аккуратно, чтобы хрупкое стекло не треснуло в её пальцах. Француженка только и успевает повернуться в его сторону, как кожу губ тут же сводит кислотой лайма, заставляя девушку тихо засмеяться.

— Не позволено, — хмыкает Ада, проводя кончиком языка по своим губам и не сводя взгляда с лица Ильи — она заражается его игривостью моментально, стоит только спичку поднести и будет бум. — Поэтому, сегодня, я пожалуй откажусь от титула «леди». Видишь, можешь не приставлять к моему имени «мисс».

«Леди» её круга никогда не танцуют так. Они стоят где-нибудь в сторонке лениво взбалтывая свой коктейль в стакане, просто потому, что им нельзя показывать такую свою сторону. Весёлую, свободолюбивую. И придерживайся Адалин этих глупых правил, сейчас бы не вытанцовывала с Женей на пару, а сидела бы тут тихонечко и лениво цедила свой коктейль. Безалкогольный, конечно. Потому что алкоголь развязывает язык и даёт ненужной смелости действиям и словам.

Девушки её круга не целуются с парнями в клубах и не заводят с ними отношения — их браки фиктивные, построенные на деньгах. Но не ей нести бремя отцовских игр, и она может делать всё, что только душе её будет угодно. Любая шалость. И шалость возникает в голове тут же, стоит только официантке поставить перед Ильёй текиллу. Ада ходит по краю лезвия, грозясь обжечься.

— Простишь мне ещё одну шалость, renard rusé? — шепчет Адалин, игриво прикусывая нижнюю губу, точно зная, что вспоминая и прокручивая это в голове, будет краснеть красной клубникой, но… ей хочется.

Илья не отводит взгляда от француженки. Словно она притягивает его магнитами и держит на привязи. Он не чувствует давления поводка. Не ощущает креплений застёжек на собственной шее. Только мягкий тягучий взгляд, полный блеска огоньков, идущих волной по всему залу. Не в зависимости от титулов, он будет считать её особенной, это даже не обговаривается, поэтому он просто улыбается, предпочитая оставить свою игру на попозже.

Куда больше ему нравится, что Адалин называет его «лисёнок» на французский лад. Это прозвище кажется ребяческим и слишком детским, но тот тембр, с которым она шепчет его, сводит с ума. Хочется делать всё, что только можно, лишь бы она произнесла это ещё раз. Стрелецкий щурит взгляд, выпивший уже достаточно, чтобы наполнить огоньки отблеском света. Этот немного размытый приятный кадр заведомом выкручивает настройки контраста и насыщенности, потому Адалин кажется только краше себя обычной, если это вообще возможно. Илья наблюдает за ней, вздрагивая от прозвища, произнесённого полушёпотом. Сейчас это работает ещё сильнее, чем на трезвую голову. Наверное, не стоило тут пить в одиночестве, лениво развалившись на диване.

Он медленно кивает на её слова, всё ещё заворожённо не отводя от неё взгляда. Адалин улыбается слишком довольно, в предвкушении прикусывая губу и потянувшись к одной из рюмок, чтобы снять с ободка кусочек лайма. Адалин проделывает всё так быстро и чётко, словно готовилась к этому всю жизнь: оставила дорожку кислой влаги лайма на левом запястье, следом собирая с ободка прилипшую соль, и оставляя её сверху кожи. И если сначала до Стрелецкого не дошло, чего француженка хочет добиться, то потом по его лицу расплылась такая довольная улыбка, что заболели мышцы щёк.

Она поднимает на него глаза, поворачивая руку запястьем вверх, чтобы капли лайма задержались на коже. И Илья, следуя непонятному порыву, мягко обхватывает руку Адалин чуть склоняясь вниз. Его язык обжигающе горячий и приятный.

Илья слегка выравнивается, подхватывая рюмку. Алкоголь раскрепощал её. Делал раскрытым красивым цветком. Смотреть на это можно было бесконечно, и он смотрел, приближаясь губами к её коже, впитывая языком соль и пот, смешанные с лаймовым послевкусием. Он закрывает глаза, запрокидывая голову, опустошая рюмку и опуская её на столешницу. Француженка склоняет голову в бок, пока её губы растягиваются в улыбке, а взгляд следит за тем, как шот опрокидывается, а Илья проглатывает напиток. И Адалин хочет себя одёрнуть, сказать, что хватит на сегодня поддразниваний себя самой и Стрелецкого. Но она всё равно приближается, касаясь кончиком языка уголка его губ, чтобы собрать капельки алкоголя.

— По-твоему это шалость? — с ноткой профессионализма протягивает Стрелецкий и смеётся, когда видит реакцию Адалин.

Стянув с ещё одной рюмки текиллы кусочек лайма, Илья подсаживается поближе и осторожно проводит ладонью по щеке девушки. Жестом он ведёт ниже, убирая прядь с плеча назад, затем немного сжимает подбородок и надавливает, принуждая склонить голову.

— Я покажу тебе, на каком уровне находится моё понимание шалостей.

Илья проводит кончиком лайма по изгибу над ключицей, оставляя широкую полоску из кислой влаги. Затем осторожно собирает соль с бортов шота, оставляя её на линии сока, всё ещё придерживая девушку так, чтобы она не стала сопротивляться. Адалин оказалась очень податливой, хотя лицо её явно постепенно заливалось краской от осознания предстоящего события. Илья насильно стёр с себя улыбку, затем склонился, придерживая в руке рюмку и скользнул языком по коже, обхватывая девушку за талию так, чтобы подтянуть её очень близко к себе. Жарко выдохнув на влажное пятнышко, Илья быстрым движением опустошает рюмку, закусывает лимоном и возвращается обратно. Поцелуй жадно огибает оголённые участки, поднимается выше, пока не достигает губ. Он мягко размыкает её губы, отдавая часть лайма, смешивая ощущения игривым движением языка в полости, а затем очень лениво отдаляется, изучая её глаза. Большой палец бережно проходится по уголку, убирая остатки пошлого поцелуя, а затем он смеётся, пристально вглядываясь в её реакцию.

У неё сбивается дыхание, когда она замирает, ощущая шаловливое движение его языка на своей коже. Илья знал, на какие слабые точки нажимать, куда целовать и как шептать. Чтобы она покраснела, вспыхнула моментально; чтобы она заёрзала в нетерпении на месте, подставляя шею, плечи и ключицы под его игры. И пусть это чертовски смущало её, заставляло сердце глухо стучать внутри, а сознание, слишком затуманенное алкоголем, затягиваться пеленой чуть сильнее, Адалин готова была раз за разом подставляться ему, льнуть к его рукам и губам, растекаясь какой-то бесформенной лужицей перед ним. И она растекается, смыкая зубы на внутренней части щеки, чтобы с её губ не слетел излишне громкий выдох. Становилось жарко, невыносимо душно от простого осознания, что Стрелецкий отвечает шалостью на шалость здесь, в очень даже людном месте.

Илья творил с ней что-то невообразимое. Его губы, выцеловывающий каждый участок немного липкой от кислого сока, кожи. Он утягивает её в один из тех поцелуев, от которого коленки подкашиваются, а губы щиплет от лайма, но Ада не отстраняется — поддается вперёд, упиваясь этим поцелуем. И хоть здравый смысл твердит ей, почти ломится в двери её сознания, кричит, что всё это неправильно. Тут же люди! И они могут смотреть, могут изучать, любоваться. Француженка сама не любила, когда парочки так самозабвенно прижимаются друг к другу губами на людях, но сейчас ей было глубоко… посрать. Она лишь тихо смеётся, опуская взгляд вниз, когда Илья отстраняется от неё. Какая ирония — в первый раз она стала инициатором кислоты в его рту, а теперь инициатором стал Стрелецкий.

— Ты так мило смущаешься.

Адалин тихо выдыхает на его слова, прикрывая глаза и утыкаясь лбом в его плечо. Нужно было дышать глубже и медленнее, чтобы краснота спала с щек, а назойливые мысли вышли из головы.

Пальцы Ильи легли поверх её талии — на открытой участок кожи между топом и штанами — мягко поглаживая и тихо посмеиваясь с её реакции. Сама же придумала так его подразнить, и сама же попалась. Не бывать Адалин роковой соблазнительницей. Но этот факт, кажется, только сильнее умилил Стрелецкого. — Ада-Ада-Ада. Вуд пришлось лениво отстраниться от Ильи, повернуть голову на звук голоса и звучание своего имени. Женя, слишком взволнованная — Ада бы даже сказала, испуганная — не обращала внимание ни на руку Ильи, мерно покоящейся на талии её подруги, ни на собственную смазавшуюся помаду, бросается к Вуд, стоило только ей преодолеть последнюю ступеньку, и хватает её за запястье.

— Пошли отсюда, — тяжело дышащая, Павлецкая тянет Адалин на себя, оглядываясь вокруг, словно увидела призрака или гадкую хтонь. — Пошли, пожалуйста. Пошли, пошли, пошли, — она шептала это так быстро и тихо, что для Адалин эти слова сливались во что-то плохо разборчивое.

— Жень, что случилось? — Илья первым из них двоих подал голос, поднимаясь следом за Адалин и осторожно подступая к подруге, которая не сводила взгляда с Адалин.

— Пошли отсюда, пока он ничего тебе не сделал, — продолжала шептать Павлецкая.

Стрелецкий поднимает непонимающий взгляд на Кирилла, который поднимается в их маленький закуток, стирая салфеткой остатки помады со своих губ и щеки. Илья задаёт ему вопрос одним лишь взглядом, но Кирилл лишь плечами пожимает и с беспокойством смотрит на Женю.

— Жень, — Адалин мягко обхватывает второй рукой плечо подруги. — Что случилось?

— Твой брат, — одними губами шепчет Павлецкая. — Я готова, блять, поклясться, что видела его горящие глаза, и они не предвещали ничего хорошего. Я, блять, просто уверена, что этот урод что-то задумал, потому что… — Женя резко вздыхает, потянув Аду за собой ещё более настойчиво. — Я бы была спокойнее, если бы не знала, что он сделает тебе. Но, блядсие твои родственники, я не доверяю твоему брату ни на йоту! Пошли, пожалуйста, я не хочу гадать, какие демоны совокупляются в его голове. Я уже вызвала такси и оплатила счёт. Только пошли быстрее…

Адалин приподнимает брови, растерянно оборачиваясь на Илью. Спорить с Женей ей не хотелось, а уж с осознанием того, что где-то тут бродит Эдвард… Ада медленно кивает Стрелецкому, мол “всё нормально, я просто поеду с ней домой”.

— Мы проводим вас, — коротко говорит Илья и кивает Кириллу.

Женя, то ли обрадовашася, то ли слишком торопившееся так резко дёрнула Адалин на себя, что Вуд с трудом успевала перебирать ногами по ступенькам. Женя тащила её между людей, и Ада даже пару раз врезалась в пьяные тела, идущие ей на встречу; отдавила парочку ног, спешно извинилась, но продолжала послушно следовать за Женей сквозь движущуюся толпу.

Как чьи-то пальцы смыкаются на запястье и тянут её назад. Адалин сначала подумала, что это мог быть Илья. Пальцы Жени соскальзывают с запястья Ады. и её резко тянет назад. И когда Вуд оборачивается, где-то посреди её горла застревает крик.

В шуме толпы, стекающейся вокруг; в свете неона и ярких софитов на неё смотрели точно такие же карие глаза, какие были у неё. И совершенно гадкая, жестокая улыбка.

— Salut, sœurette [фр. “привет, сестрёнка”].