Дом, в котором пекут круассаны

24 глава

Июнь, 2020 год. Россия, Санкт-Петербург.

— Лучше бы мы поехали на мотоциклах, — тихо бурчит Кирилл. — Переоделись бы где-нибудь потом, — его пальцы скользят под ворот растёгнутой на одну пуговицу рубашки, нервно отдёрнули её.

— Прекрати теребить её, боже, — шипит с переднего сиденья Павлецкая, которая была в атласном платье на тонких бретельках практически до самого пола в цвет своей кроваво-бордовой помады.

— Последний раз надевал костюм в день выпускного, — продолжает причитать Кирилл.

— Ну вот и поностальгируем, емаё, Воронцов. От тебя столько много звуков.

Илье даже не требуется вглядываться в зеркало заднего вида, чтобы увидеть нервную улыбку Николаса, который, по всей видимости, уже представил, как погонит машину в химчистку, если эти двое сцепятся. Но к счастью, Павлецкая и Воронцов лишь немного поворчали друг на друга, словно не начали встречаться — официально! — пару дней назад, а были женаты уже не один десяток лет.

Несмотря на нервную Женю, Стрелецкий был расслаблен. В отличие от Кирилла, он был застёгнут на все пуговицы, и даже затянул на горле галстук в цвет чёрного пиджака. Илья сам был не любителем такого официоза, предпочитая джинсы, спортивные штаны и толстовки. Но как Адалин проявила уважение к его миру, так и он проявил уважение к её миру.

Когда ему поступило через Женю предложение о помощи Адалин, он не смог отказать. И что тогда, что сейчас Илье не было разницы в том, что там будет её отец. Он наслушался достаточно ужасов, чтобы составить своё мнение о том, что делать там Аде одной нечего. Вечером следующего дня его с квартиры забрал Николас — Аню он отправил к Марго. Нарядившись в свой лучший и единственный смокинг, Стрелецкий спустился вниз и сел в машину. Где, к слову, уже был Кирилл и Женя. Павлецкая раздала им чёрный матовый кусок картона, где золотыми буквами было выведено “приглашение”.

Пафосом так и разило. Илья даже засомневался, что громкое название “благотворительный вечер”, будет по-настоящему благотворительным.

Машина Ника вырулила за город, и ехали они добрые сорок минут, пока в окнах машины не замелькали огни Екатерининского дворца. Илья выпрямился, прилип к окну автомобиля, и глаза его медленно расширились.

— Они что, собираются…

— Да, — отозвался с переднего сиденья Фейн. — На меньшее они и не рассчитывали. Хотели всё устроить в Эрмитаже, но их вежливо попросили этого не делать. С Екатерининским было проще, — машина Ника замедляет свой ход, пока прямо перед ними не открываются высокие кованые ворота, а сам водитель не начал выкручивать руль. — Практически весь дворец снят до утра следующего дня. Причуды богатых. Вроде как, была речь об аукционе, где будут продавать акции компании, и часть этих денег обещают пожертвовать на восстановления историко-культурного наследия вашего города.

— Может обещанные ветки метро достроят, — ехидно хохотнул Кирилл. — А есть какие-то… ну, правила общения? Всё-таки… мы обычные смертные, а там…

— Не ругайтесь матом и вслух не высказывайте восхищения. Не пяльтесь слишком откровенно, много не пейте. Постарайтесь не разговаривать, если не знаете о чём, — Ник повёл плечом, паркую автомобиль прямо перед входом. — По большей части, никому до вас не будет дело. И желательно бы вам держаться меня. Бывают иногда… разговорчивые и пьяные гости.

Они вчетвером покидают дорогую иномарку. Николас передаёт ключи прилетевшему к нему швейцару в забавном парике и костюме под девятнадцатый век.

Илья проводит пальцами по костюму, скользнув глазами по ярко светящим огням Екатерининского дворца. Наверное, ему и стоило этого ожидать? Красоты, яркости, помпезности — всё, к чему он не привык. Выросший в обычном городе России, он видел лишь усталые панельки, пока не переехал в центр. Учился в обычной школе, где зимой весь кабинет продувался ледяными ветрами северной столицы. Летом купался в финском заливе, курил дешёвые сигареты и смотрел сериалы про полицейских по телевизору. Он и в Екатерининском был один раз — и то, настояла школа и учительница по истории.

— Как настроение? — рядом раздался голос Ника — его акцент Илья смог распознать сразу.

Он повернул голову в сторону англичанина, чуть сощурил глаза, а потом коротко кивнул.

— Могло быть и хуже после того, сколько я всего узнал об отце Адалин.

Ник помялся, непонятно скривил губы и качнул тёмной головой.

— Она не хотела вмешивать тебя. Она была против того, чтобы и Женя приезжала, надеясь справиться с ним в одиночку.

— Я сам захотел приехать, — практически отчеканил Илья. — И ей незачем бороться с ним в одиночку.

Николас вдруг улыбнулся. Так по доброму, по-дружелюбному, что Илья вначале опешил. Фейн протянул руку к Стрелецкому.

— Я понимаю, чем ты ей понравился. И я всегда принимаю выбор Адалин, даже если он мне сначала не очень нравится. Поэтому… я хотел предложить дружбу. Мир. Перемирие. Я признаюсь, что в начале я не доверял тебе. Мне казалось это странным. Но сейчас… Адалин вряд ли утаила подробности своего рассказа. И ты не побоялся, приехал. Уже только это стоит уважения.

Сначала Илья замешкался. Смотрел то на лицо Фейна, то на его руку, а потом, поняв что Николас серьёзен, как никогда, протянул руку в ответ, пожав сухую тёплую ладонь.

— Ты мне тоже сначала не понравился. Я думал ты чопорный, нудный и скучный англичанин, — честно признался Илья, чем вызвал у Николаса только тихий смех.

— Слишком много предвзятого отношения к англичанам, — на выдохе произносит он. — Во мне чопорности ни дюйма, мистер Стрелецкий. Как всё закончится, мы обязаны будем выпить и познакомиться поближе, — рука Ника слабо, по-дружески легла на его спину, когда он начал подталкивать его немного вперёд. — А теперь позволь своими глазами увидеть причуды богатых. Ненавижу такие сборища.

На самом деле, всё было ярко. В прямом смысле.

Когда их пустили внутрь, Илье показалось, что его ослепило. Тысячи свечей, тысячи огней рассеивались от зеркальных полотен, хрусталя и гуляли по залу. Белый мрамор, высокие колонны, позолота. Ковровая дорожка на лестнице, и разодетые люди, встречающие их прямо на входе. Весь персонал был в костюмах девятнадцатого века, с этими высокими париками. Но несмотря на это, они улыбались, когда Илья протягивает им своё приглашение. Вежливо указывают ладонью, подгоняя их небольшую компанию. Один из встречающих их мужчин отделился от общего скопления персонала, попросив их следовать за ним.

Они прошли по длинной галереи-коридору, мимо картин и широких окон. Замедлялись, и рассматривали дворец с этой стороны — в полумраке, освещаемым лишь светом искусственных свечей. Николасу несколько раз приходилось поторапливать их.

Следующая комната не заставила себя долго ждать. Большой зал. Илья плохо помнил свою первую и последнюю экскурсию по этому месту, поэтому этот выдох восхищения был искренним. Огромные окна по обе стороны были скрыты собранными занавесками, но зеркала делали это помещение просто гигантским. Горящие в подсвечниках свечи, огромная люстра и… Илье стоило только задрать голову, но даже в свечном свете, он разглядел потолочную роспись. Стрелецкий словно переместился во времени. Около окон расположились столы с закусками и шампанским, по залу бродили официанты и официантки с соответствующих костюмах, и лишь сами гости этого вечера отдали предпочтение обычным смокингам и вечерним платьям.

Стоя около столиков или медленно прогуливаясь с бокалом шампанского, они практически не замечали ни Илью, ни Женю, ни Кирилла. Улыбались лишь Нику, склоняя головы в приветствии.

— Вот видите. Всё не так страшно, как могло показаться с самого начале, — Николас попытался ободряще улыбнуться. — Что ж, шампанское тут должно быть восхитительное…

— Надо найти Аду, — обеспокоенно защебетала Женя, начиная оглядывать вокруг в надежде найти светлые волосы подруги. — Она писала тебе что-нибудь?

Николас вытащил из кармана брюк телефон, пару минут позалипал в экран, а потом поднял на Павлецкую виноватый взгляд и пожал плечами. Женя занервничала, ту же закопошилась в своей сумочке, но Фейн вовремя остановил её.

— Притормози, Жень. Её отец не будет сразу же нападать на неё. Ада сама найдёт нас, как её отпустят, — вот только эти слова не сработали на Павлецкой должным образом.

Она тут же потопталась на месте.

— Опустит кто?

Николас выдыхает, улыбается — то ли чтобы не показать другим волнения, то ли от наивности Жени. Потом уже Илья понял, что скорее всего, это было последнее.

— Она наследница, Жень. Многие захотят с ней поговорить, обсудить погоду и последние новости. Не радует меня только то, что под “последними новостями” может быть ваш маленький поход в клуб.

Павлецкая сначала скривилась, будто бы съела лимон целиком, а потом резко выпрямилась, отвела плечи назад, и скользнула руками по своему бордовому платью.

— Тогда я предлагаю разделиться и быть на телефоне. Прогуляемся, разведаем обстановку, местное напряжение. А если кто-то заметит Аду, то маякнёт в чат, да? — пересекаясь взглядом сначала с Ильёй, потом с Ником, она улыбнулась — пусть всё ещё нервно — потом обхватила локоть Кирилла и потянула дальше по большому залу. — На телефоне, мальчики. Не оставляйте Аду с этим тираном, — ещё тише шепнула она, но и Илья, и Ник прекрасно услышали предостережения Павлецкой.

И как только Женя и Кирилл скрылись от их взгляда за спинами других прогуливающих, дышать стало немного легче. Павлецкая могла сколько угодно бахвалиться своим скотским характером и желанием защищать Адалин, но нервничала она, по всей видимости, за них всех.

— Пойдём, покажу тебе как тут всё устроено, — Николас устало вздохнул, останавливая официанта лёгким движением руки и беря с его подноса два бокала, один из которых позже оказывается в руках Ильи. — Пока есть время, расскажешь о себе? Ада была немногословна. Личным она обычно делится с Тоином. Нам ещё повезло, что его тут нет.

Уголки губ Ильи дёргаются в улыбке. В ту ночь, после клуба, Адалин показывала ему фотографии друга — кучерявого, озорного, напоминающего Илье яркое солнце.

— Ну… у меня свой бизнес. Небольшой по сравнению со всем этим, — Стрелецкий пожал плечами, отпив немного шампанского, которое и правда оказалось безумно вкусным. — Три точки тату салона по Питеру. Я и сам татуировки бью. Так что если тебе нужен хороший мастер, я всегда готов сделать скидку.

Ник улыбается, щурит глаза.

— Не любитель татуировок, если честно. По крайней мере, с радостью посмотрю на ком-нибудь другом, но сам бы никогда не рискнул набивать на себе что-то. Но, если что, — Ник поднимает руку на уровень своей груди, ладонью к Илье. — Не осуждаю. Мы же в двадцать первом веке. Хотя какие-нибудь впечатлительные бабушки наверняка проклинают тебя.

— Сейчас мне стоит беспокоиться о том, как бы бабушка Ады не начала проклинать меня, — хмыкнул Илья, снова сделав небольшой глоток шампанского.

— О! Старушка Женевьева максимально либералистичная католичка. Уж о ней тебе точно не нужно переживать.

Илья только и успевает хмыкнуть, как Ник потянулся к карманам своих брюк, доставая телефон. Его брови слегка дрогнули.

— Женя и Кирилл нашли Аду. Я так понимаю, нам надо попытаться найти их раньше отца или брата Адалин, — Николас устало выдыхает, залпом допивает бокал шампанского, оставляя его на столик. — Пошли.

Николас вёл его через залы, незнакомые Илье, но всплывающие тусклыми пятнами из детства. Ему оставалось лишь полностью довериться Фейну. По пути им встречались висевшие на стойках картины, стоящие прямо посреди комнаты. Как потом объяснил Ник, именно их и будут продавать на аукционе.

Почти весь дворец был отдан под это мероприятие. По пути им встречались не только гости, чинно разгуливающие между картин, обсуждающие что-то, но нанятая охрана, которая зоркими соколами бдила, чтобы никто из гостей не принёс неприятностей. В конце концов, шампанское могло быть не самым безопасным напитком.

В моменте они оказались в окружении не только золота и белого мрамора, но и малиновых столбов стен. И в таком великолепии убранства, толпе людей, снующих прямо перед носом, можно было не заметить очевидного. Но Илья почти сразу находит хрупкую фигурку своей француженки. Она стояла немного в стороне от потока людей. Рядом с ней не было Жени или Кирилла, а какие-то незнакомые Ильей люди.

И во всём этом интерьере она смотрела слишком гармонично, чтобы так просто отвести от неё взгляд.

От пиджака приятного кремового оттенка, накинутого на плечи. От торчащей внизу атласной юбки платья, которое в свете свечей приняло тёмно-бежевый оттенок, напоминающий Стрелецкому оттенок его любимого кофе с молоком. От босоножек, тонким ремешком опоясывающим её щиколотки. Илья знал, чувствовал, что это её защитная броня. Знал, что только с ним и своими друзьями, она с лёгкостью может избавиться от этого щита. Не красоваться в дорогих нарядах, с идеальной причёской и безупречным макияжем.

Адалин разговаривает столь сдержано, что Илья замер. Не находил в себе силы вмешать в её мир. Смотря на то, как она мягко и дружелюбно улыбается своим собеседникам; как протягивает им руку в мягком рукопожатии, он вдруг почувствовал себя лишним в её мире. Адалин так легко поладила со Стасом на гонках, нашла общий язык даже с Марго. Что уж говорить о Кирилле и Ане! А Илья… он вряд ли смог бы вот так улыбаться всем эти людям после откровений Адалин. Он вряд ли мог бы проглатывать недовольства и гнев. Он вряд ли стал бы частью этого мира…

Уйдя в свои мысли, Илья даже не заметил, как фигурка Ады отделилась от небольшой компании, и направилась в их сторону. Пришёл Стрелецкий в себя только тогда, когда стоящий рядом Николас слегка пихнул его в бок.

— Что, пришлось отбиваться от неудобных вопросов? — первым сориентировался Фейн, пока Илья растерянно моргнул, скользнув по слегка уставшему лицу Адалин. — К тяжёлой артиллерии прибегать не пришлось?

Адалин кривит губы и морщится, останавливаясь прямо напротив них и приподняв одну ногу, чтобы хоть немного избавиться от неприятной боли в ногах.

— Парочку раз пришлось отшучиваться, ещё парочку раз переводить тему, — быстро оглянувшись, практически шепчет она. — Каждый раз поражаюсь желанию людей залезть в чужую личную жизнь.

— Подождите, а что за “тяжёлая артиллерия”? — Илья непонимающе взглянув сначала на Адалин, которая прикусила губу и притихла, опасливо посматривая на Ника; а потом Стрелецкий посмотрел уже на Фейна, который расплылся в такой довольной улыбке, словно это был какой-то великий секрет.

— Семь лет назад… — начал он, подойдя к Илье поближе.

— Не смей…

— На рождественском благотворительном балу, миссис Элизабет Лерой попыталась пошутить на тему Дафны очень унизительную шутку, которую она почему-то считала безумно остроумной. Тем самым, желая унизить Аду.

— Клянусь, если ты закончишь, каждый раз я буду доставать самый дешёвый пакетированный чай, — почти шипит француженка.

Ник и правда замолкает — но ненадолго. Он переводит взгляд с Ильи на подругу, прицокивает языком.

— Я просто буду возить свой чай с собой, принцесса Ада, — и тихо хихикнув, продолжил. — И в этот момент дорогие туфли полетели прямо в Лерой с такой скоростью, что никто больше никогда не заикалася о случившемся. Это было агрессивно, пусть и эффективно.

Представлять Адалин, разозлившуюся на неаккуратно сказанные слова, с дорогой туфлей в руках, которая накидывается на своего обидчика больше забавно. Илье тяжело представить такую Адалин, но вспоминая её голос — то, сколько в нём было боли на несправедливость этого мира — он почти не сомневался, что разъяренная француженка накинулась на кого-то с кулаками.

— Ты так не оставишь во мне ни одной тайны, — тихо шепчет Адалин, не сводя с Ника долгого прищура глаз.

— Даже если я расскажу все твои тайны, это вряд ли уменьшит его интерес, принцесса Ада. Расслабься. Это просто забавно, — быстро прощебетал Фейн, и Адалин уже собралась было нахохлиться и воспротивиться его словам, как Ник выпримляется и кивает кому-то вдалеке. — Оставлю-ка я вас наедине. Там Маттеви, мой старый и хороший знакомый. Развлекайтесь. Только проследи, чтобы она не снимала свои туфли. Это плохой знак.

Адалин выдыхает, складывая руки на груди и провожая выскользнувшего Ника долгим взглядом.

— Родственники могут быть невыносимыми, понимаю, — тихо хмыкает Илья. — Аня иногда ведёт себя хуже.

— Пожалуй, Николас один из лучших моих родственников, — Адалин ступает поближе к Стрелецкому — на то место, где до этого стоял Ник — и обводит всё помещение долгим и изучающим взглядом. — У меня с родным братом не такие тёплые отношения, как с ним. Хотя росли мы все вместе. Родители Николаса отправили его учиться во Францию, чтобы вокруг него была правильная языковая среда и всё в таком духе. На летних и зимних каникулах нас вечно вместе отправляли к моей бабушке Женевьеве, потому что с нами не уживались ни одни няни или гувернантки. А когда мы были ещё младше, до школы, то нас вдвоём и вовсе воспитывала моя бабушка.

— Я понял, что твой отец был не очень заинтересован в вашем воспитании, но твоя мама? Или родители Ника? — Илья понижает голос подобно Адалин, пока она хмурится и поджимает аккуратно накрашенные губки.

— Моя мама думала лишь о том, как бы её фигура не испортилась после рождения близнецов, поэтому часами морила себя голодом и пропадала в спортивных залах, — Ада повела плечами. — А родители Ника… родители Ника, конечно, поприятнее. Они поддерживают его во всём, помогают по возможности. Но… его отец был болен. Поэтому, он часто проводил время у нас. Николь не хотела, чтобы её сын видел, как его отец гаснет от болезни, которую не смогли победить даже их деньги и связи. — глаза Адалин быстро находят друга по осанке и величественной стойке, а рядом с ним незнакомого ей испанца. — Только Тоину повезло с родителями. Чем он у всех нас вызывал зависть.

Эта тема повисла между ними тяжёлым грузом, и Адалин пришлось откашляться, слегка мотнуть головой, чтобы согнать плохое настроение и натянуть на губы держурную улыбочку.

— Как тебе тут? — она слегка повернула голову в его сторону, оценивающе пробегаясь глазами по костюму. — Должна признать, что амплуа плохого парня-байкера тебе идёт больше, чем смокинг. Но даже так ты выглядишь вполне неплохо.

Губы Ильи покрылись рябью улыбки, и он сам оценивающе скользнул по своим туфлям и брюкам.

— Мне самому больше нравится амплуа байкера, пташка. Не помню, когда последний раз надевал костюм, и уже забыл, что это не самая удобная одежда. Но приди я сюда в джинсах и толстовке, твоя семья бы просто возненавидела меня.

Она тихо смеётся, и Стрелецкий физически чувствует, как Ада выдыхает в его присутствии. Её напряжённые плечи расслабляются, дежурная маска трескается, а сама она, кажется, уже не стесняется распускать свои очаровательные крылашки. И этот факт безмерно греет его душу.

— Ты не обязан надевать на себя костюм, чтобы понравиться моей семье. Моему отцу, кроме него самого, никто не нравится.

— О, пташка. Это так обнадёживающе…

Стрелецкий сам не может сдержать тихого смеха, из-под прищура серых глаз наблюдая за Адалин, но только теперь под другим ракурсом.

Какая же она была… живая. Даже среди этих вырядившихся богачей, которые передвигались по залу, как статуи, совсем неживые, словно вылепленные из глины. Адалин на их фоне выглядела слишком человечной.

— Справедливости ради, — его голос становится тише. — Тебе твой образ очень идёт, пташка.

Адалин затихает. Поджимает губы и уводит глаза в сторону. Они откровенничали ночью на его кухне, даже успели переспать, но она каждый раз смущается, когда он смотрит на неё вот так прямо, не стесняясь своей прямоты и откровенный. Своей искренности.

За весь вечер Адалин успела нахватать кучу комплиментов. О том, какая она красивая, изящная, как хорошо на ней сидит это платье — но ни один из этих комплиментов не был сказан с такой искренностью, с которой их говорил Илья.

— Ты заставляешь меня терять хватку, — тихо шепчет она, прижимая ладони к своим щекам, и Илья не может не заулыбаться от этого. — Моё лицо должно быть непоколебимым, чтобы никто из этих грёбаных богачей не смог задеть меня. Я чувствую себя в вольере со львами. Повернёшься к одному из них спиной, и он тут же накинется на тебя и разорвёт, — Адалин качает головой, переводя глаза на Стрелецкого. — И я не хочу, чтобы кто-то из них набросился на тебя. Особенно мой отец или брат.

Её страх был понятен Стрелецкому. Он принимал его, и не закидывал Аду: “Да я! Да им!”.

— Ты, наверное, уже и забыла, что приехала в Питер отдыхать, а не бороться с собственным отцом, — невесело хмыкает Илья. — Как всё закончится, я должен тебе показать крышу. Это же главное развлечение тех, кто приезжает в Санкт-Петербург. А так как мой дом находится на пересечении Фонтанки и Невского, считай, что у тебя будет по-настоящему вип-проход на самый лучший вид.

— Ну вот, теперь я хочу сбежать отсюда ещё сильнее. Даже если ради этого придётся снимать туфли и бить кого-то каблуками, — Адалин тихо засмеялась.

Расслабившись, она совсем забыла о том, где-то в этих коридорах бродит её отец и брат. Скользнув пальцами в карманы своего пиджака, она нервно сжимает лежащую там флешку.

И в этот момент, словно почувствовав излишнее хорошее настроение сестры, из чертогов самого тёмного и кровожадного Ада, появляется Эдвард. Прямо за её спиной, он тянет руку к сестре, намереваясь напугать её, обрадовать своим появлением. Илья, боковым зрением увидев странное движение, мягко хватает Аду за запястья, потянув в сторону так, чтобы загородить её собой. Стрелецкий резко поворачивает голову на движение, сталкиваясь с ледяными карими глазами, ехидной улыбочкой и блондинистыми волосами.

— О, дорогая сестричка, — нараспев протягивает брат-близнец Адалин. — Кажется, ты нас не познакомила со своим… другом…

Илья всем своим нутром почувствовал, как напряглась за ним Адалин. Даже не поворачивая голову в её сторону, он видел, как стёрлась с её губ улыбка, как она побледнела и вся внутри похолодела. Стрелецкий жмурится, сжимает челюсть, инстинктивно сдерживая в себе порыв оттолкнуть брата Адалин и огородить её от него. Но вместо этого произносит чётко, достаточно громко, чтобы он услышал.

— Илья Стрелецкий, — его серые глаза сверкнули в полумраке комнаты, когда Эдвард перевёл на неё взгляд. — Друг Адалин.