Домино

~~~

Можно подумать, что счастье связано с влюбленностью. Этим внезапным и непредсказуемым прыжком в самую основу жизни. Но в Париже понедельник. Почти вечер. Фотограф. Какая угодно, только не счастливая, потому что хочет быть только в одном месте. В единственном месте, в котором она быть не может. И недалеко оттуда мужчина, который ходит по комнате и вокруг своего стола вместо того, чтобы сесть и дописать рассказ. А ведь это работа, которую он обычно сдает так же легко, как читатели ее забывают. И вот другая женщина, которая, если нальет себе еще из квадратной бутылки, стоящей у нее на тумбочке, то совершит какую-нибудь глупость. Что-то, что она обещала ему никогда не делать. Это относится к телефону, который стоит у телевизора. Роз считает, и это, наверное, довольно характерно для ее состояния моментально расширенного сознания, что существует очевидная связь между бутылкой, телевизором и телефоном.

Женщина с изящными икрами. На диване. Знакома ли она с влечением и что она об этом знает? О чем она думает? Было ли ей когда-нибудь нужно просто услышать его голос? Сейчас! Или она вышла за него замуж, потому что он утешал ее и был с ней после того, как ее родители разбились. Или ей льстило то, что все их знакомые говорили, что они красивая пара?

А одна подруга сказала ей, что их будущие дети наверняка будут красивыми? Вышла ли она замуж, потому что так делают все?

«В былые времена», говорим мы и тем самым можем подразумевать действительно очень далекие времена, делая более или менее корректную отсылку ко всему, начиная с доисторического периода до раннего Ренессанса и Французской революции. «В былые времена, когда мы ездили с детьми за город по выходным», может сказать только что разведенный, говоря о прошлом лете. «В те времена, когда мы все еще использовали дискеты» и, конечно, «тогда, до 11 сентября». Это не те мысли, которые приходят в голову Роз, когда она сидит здесь, перед квадратной бутылкой, перед мелькающим экраном и немым телефоном. Просто она так сильно скучает по тем временам, когда у них была своя собственная азбука Морзе с фонариками из окна в окно ночью, как только начинало темнеть. Как дети. Как двое тайных влюбленных: «-.-» = «Я скучаю по тебе». «…» = «Спокойной ночи» и секретным «-..-». Роз достает свой большой черный фонарь. Батарейки протекли и не пригодны для использования. Когда она вставляет новые, то понимает, что помнит только эти три сигнала. Во всяком случае, сейчас. Но в былые времена у нас было больше двадцати пяти! А когда-то и еще больше. Токе, почему ты не отвечаешь? А?

Он не отвечает. Свет горит в его комнате, шторы сдвинуты. Уже полночь. Он сидит за своим письменным столом. Смотрит в потолок. Перед ним открытый блокнот, и половина предложения аккуратно написана в верхней части страницы. Сегодня понедельник. Нет, вторник. Увидятся ли они сегодня? Руки на столе. Ладонями вверх. Ее бедра. Губы, уткнувшиеся в его ладонь. Он должен писать. Не думать о ней. Думать о всяких пустяках, о пустяках, которые ему нравятся, всегда было хорошим способом освободить голову. Вот монета, которая у него все время в кармане, лира с дыркой посередине из какой-то бывшей североафриканской французской колонии.

Его автоматический карандаш. Маленький и острый. Его мелкий почерк. Многие считают ненормальным, что человек может писать так мелко. Игрушечная машинка Morris Mascot в масштабе 1:21 стоит на полке позади него. Человечки «Lego» и пальчиковые куклы, которые всегда у него в кармане и которые доставляют огромную радость маленьким детям. У Сабатин не маленькая грудь. Маленькие вещи. Маленькие вещи, черт побери! Он думает принять ледяной душ. Капли воды на коже. Белая кожа. Ее кожа. Он бросает карандаш, а вместе с ним идею освободить голову. Но чтобы чем-то заняться, он ходит по комнате. Вперед и назад. Множество мелких вещей крутится в его мозгу, но ему неохота их собирать.

То, что Сабатин не может спать — мягко сказано. Она совсем не спит, лежит в темноте с открытыми глазами. Такого у нее еще никогда не было. Влюбленность, которая привела к тому, что она и Франсуа поженились, имеет лишь языковое сходство с тем, что происходит с ней сейчас. И из-за чего она не может успокоиться. «Вне себя» — очень правильная формулировка. Когда она влюбилась во Франсуа, все было так просто и очевидно. Влюбленность перешла в любовь. Превратилась в совместную жизнь. Перешла в будни. А это — драма. Оккупация. Безумие. Имела ли она в виду то, что сказала вчера в кафе? Может ли она уйти из его жизни? Есть ли в ней эта сила? В состоянии ли она выбраться из магнитного поля? Она скучает по нему, по его взгляду, по его запаху, по его движениям, по тому, как он держит вилку. И она ненавидит это.

У нее как будто судороги. Она встает и проскальзывает на кухню. Обычно, если ей нужно в туалет, она не крадется, но сейчас она это делает. Она выдергивает телефон из зарядки. Нет, этого не будет, ни за что! Набирает номер. Этого она просто не сделает… гудки. Саба, сейчас четыре утра, что-то случилось?

И внезапно все вокруг рушится. И вместо слов вырывается плач.

Что случилось? Мне прийти? Что-то с детьми? Что-то случилось?

Нет, нет. Я… я просто должна с тобой поговорить. Поговорить с кем-нибудь, бормочет она, задыхаясь от слез.

В то же мгновение на кухне зажигается свет. Франсуа стоит в пижаме и трет глаза. Сабатин?

Извини, Бе-Бе. Мы… да. Мы можем поговорить завтра? Нет, не сейчас. Спокойной ночи.

С кем ты говорила?

С Берт.

Что случилось? Времени — пятый час утра.

Она позвонила, так как у нее проблемы.

Почему ты плачешь?

Мгновение разверзнуто. Не могу сказать.

Гм, он разворачивается и идет в постель. Когда она высморкалась и ложится рядом с ним, она не спрашивает, спит ли он. Они лежат рядом друг с другом одинаково безмолвные.

Зефир лег. Думает пойти к Манон. Хочет ли он ее? Или он боится потерять ее и ту жизнь, которую они ведут? Именно это они и делают. Они ведут жизнь. Внезапно он понимает последствия звонка Сабатин, который кажется ему ловушкой. Почему она ни слова об этом не сказала? Об этом нельзя спросить. «Не звонила ли фотограф, которая сказала, что…» Забудь!