Дорога к гибели

26

— Вторник, — сказал Хол Мэллон, — а в бар вваливается мужик с морковкой, торчащей из уха.

На следующем повороте направо.

Честер повернул на следующем повороте направо.

Очень много подобных городов Пенсильвании были пронизаны реками, поэтому в данный момент Честер ехал по маленькому мосту.

— Бармен про себя подумал: «О, как умный парень, наверное, я должен спросить у него, откуда у него в ухе морковка, и наверняка у него припасен хитроумный ответ», — продолжил Мэллон.

— «Ладно, думает он дальше, я же не хочу быть простаком, так что я не буду спрашивать».

И он не стал. Через два квартала увидишь большой знак, «Астро Солюшнз», нам туда.

— Конечно, — кивнул Честер.

— Во вторник, — продолжал Мэллон, — тот же парень приходит, на этот раз уже с другой морковкой в ухе.

Бармен подумал: «А этот парень на сдается, но я все равно не буду спрашивать про эту чертову морковку».

И не стал. Четверг, пятница, снова приходит этот парень, каждый раз с новой морковкой, бармен уже вышел из себя, но все равно не спрашивает.

Наконец, в субботу снова приходит этот парень, а в ухе у него сельдерей.

Бармен просто взорвался.

Не раздумывая, он спросил: «Почему у тебя сельдерей в ухе?», а парень отвечает: «Не смог найти морковку».

— Сюда сворачиваем, на парковку посетителей.

Они свернули, Честер припарковал машину перед невысоким светло-зеленым алюминиевым зданием, и Мэллон сказал:

— Вернусь либо со щитом в руках, либо на нем.

Он говорил это каждый раз, когда выходил из машины, поэтому Честер уже перестал на это отвечать.

Мэллон, которому ответ, собственно, и не нужен был, взял свой дипломат с образцами с заднего сидения и и потопал своими круглыми ножками в сторону здания.

Честер достал книгу, которую читал — «Дорога в Оксиану», Роберта Байрона, причудливый рассказ о путешествии из Англии в Афганистан в начале 30-х, в основном на машине, какую-то часть пути на древесном угле — и на полчаса погрузился в тишину и покой.

На самом деле, это была хорошая работа.

Мэллон хорошо ему платил, не указывал, как правильно ездить, у Честера было полно свободного времени, как сейчас, например, чтобы почитать; привычка, которую он получил в тюрьме.

Если бы не эти дурацкие шутки, было бы вообще идеально.

Это были шутки моряков, вот, что это было, и они лились рекой из Мэллона, словно талая вода по весне.

Похоже, он это не мог контролировать, ему даже не нужна была реакция от Честера: ни смеха, ни ворчания, ничего.

Честер, конечно же, реагировал — приходилось — но его реакция была крайне спокойной.

Эти шутки были крайне утомительны, не имело никакого значения, есть ли в них что-то смешное или нет.

Честер обращал внимание на единственную вещь — невольно, так же, как и Мэллон не мог контролировать свой поток этих шуток — на сюжет.

Почему именно священник, раввин и министр шли по улице?

Куда они шли?

Как они встретились?

А каким таким образом встретились на одном самолете Буш, Клинтон и Картер?

Почему так много говорящих животных ходит по барам?

Худшая часть каждого дня начиналась сразу после того, как Мэллон возвращался в машину.

Продавец среди этих офисных выпендрежников сыпал своими штуками направо и налево, словно одинокий лев среди стаи самок, а в ответ они сыпали своими шутками.

И когда Мэллон возвращался в машину, вприпрыжку, с договорами на продажу в своем дипломате, угадайте, кто следующей жертвой новых шуток?

Честер не знал, сколько он еще мог бы это выносить.

Ему даже иногда снились эти шутки: стюардесса в лифте, астронавт в туалете.

Когда же Энди Келп и его друзья наконец сдвинутся по делу против Монро Холла?

Они же все еще собираются взяться за это, так ведь?

Но когда?

Сколько еще бедный Честер будет здесь один-одинешенек, отданный на растерзание Холу Мэллону?

И вот он пришел.

Дипломат с образцами на заднее сидение, Мэллон на пассажирское.

— Поедем по тому же направлению еще миль двадцать, — указал он вперед.

— Хорошо.

— Мусульманин, христианин и еврей встретились на Эвересте…

Было уже без двадцати шесть, когда он, наконец, добрался домой в Шикшинни.

Он вошел в дом, думая о том, что неплохо было бы выпить, и в гостиной его встретила Грэйс, которая сообщила ему хорошую новость:

— Твой друг Энди звонил.

Они решили отказаться! Чувствуя ком в горле, он еле слышно спросил:

— И что он сказал?

— Просил перезвонить ему.

— И все?

— А что ты еще хотел?

— Да, да, ты права.

Он поспешил в комнату, схватил трубку, посмотрел на Грэйс.

— Ты права, — сказал он.

— Я принесу тебе скотч, — сказала она и вышла из комнаты.

Трубку сняла его девушка, Анна Мари. Как только Честер представился, она тут же сказала:

— О, да, Энди хотел с тобой поговорить. Секунду.

Он подождал.

Как же ему убедить их не отказываться?

В комнату вошла Грэйс, в руках у нее был стакан с толстыми стенками, доверху заполненный скотчем.

— Честер?

— Слушай, Энди…

— Похоже, Честер, — перебил Энди, — нам придется пожить у тебя. Пока нас не возьмут на работу. Из города добираться — сущий ад.

— Вы все-таки согласны?

— Конечно, а почему нет?

Нам только жилплощадь нужна.

— Оставайтесь у меня, — предложил Честер, он был счастлив, как никогда.

(Больше никаких миссионеров и каннибалов.)

— У нас много свободных комнат.

Они поболтали с Энди еще немного, Грэйс все это время одаривала Честера скептическим взглядом, и когда он, наконец, повесил трубку, она протянула ему стакан и спросила:

— У нас много свободных комнат? Где?

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Честер. — Они все-таки согласны, и это главное.

Он поднял стакан, чтобы сказать тост.

— Монро Холл.

У нее округлились глаза?

— Монро Холл?

— Пусть гниет с головы до пят, — пояснил Честер.

— О, — выдохнула она. — Точно. Дай-ка и я себе принесу выпить.