Дороги Сонхи

Глава 12. Кладовка

Насекомые пожирают друг друга.

Хантре понимал, что это всего-навсего сон. Унылый и гнетущий ночной кошмар. Причем сам он находится не внутри кошмара, а снаружи – сторонний наблюдатель, который может проснуться, стоит лишь захотеть. Однако просыпаться не спешил, сначала надо выяснить, что происходит. Отсюда увидеть взаимосвязи и разобраться проще, чем наяву, вот он и всматривался во мглу, кишащую насекомыми-каннибалами. Или это какие-то другие существа, которые во сне только кажутся насекомыми? Толком не разглядеть.

Их несколько разновидностей.

Самых мелких не едят, и они никого не трогают. Здешний молодняк?

Из тех, кто подрос, половину тоже не трогают, зато другую половину жрут все, кому не лень.

Крупные твари делятся на две группы: первые вовсю питаются себе подобными и при этом сами служат пищей как друг дружке, так и второй группе – тем крупным особям, которых никто не ест.

Преодолевая омерзение, он пытался понять, что здесь творится. За спиной послышался тихий смех.

Обернулся: рядом покачивалась, словно кувшинка в воде, снаяна – сотканная из зыбкого тумана обитательница сновидений, ее девичье тело ниже пояса переходило в такой же призрачный, как все остальное, змеиный хвост.

– Твоя работа?

– Разве не видишь, что не моя? Они защищаются от нас амулетами и нарисованными заклятьями, еле найдешь лазейку. И они сами так друг друга оприходуют, что нашей сестре ничего не достанется.

– Это люди?

– А ты сомневался?

Ее смех рассыпался замирающим эхом серебряных колокольчиков, и она скрылась, непринужденно нырнув в кромешную муть.

Проснулся в холодном поту.

Звездное небо. Храп караванщиков. Стрекот цикад. Никто никого не жрет. По крайней мере, в ближайшем радиусе.

Оно далеко, на изрядном расстоянии. Ощущение воспаленной гнойной раны. Мышцы непроизвольно напряглись, словно сам был ранен. Хотя его там не стали бы есть.

– Что?.. – Хеледика открыла глаза, тоже села. – Ты что-то почувствовал?

– А ты ничего странного не чувствуешь?

– Нет… Волшебного народца нет рядом, и демонов тоже, и нежити.

– Есть что-то другое. Не рядом, довольно далеко от стоянки. Это какая-то редкостная дрянь, и я пока не понял, что это может быть.

Заметив, что они шепчутся, к ним подошел дежурный караванщик с тусклым фонарем в железной оплетке.

– Хантре-нуба, что случилось? Что-то плохое почуяли?

Он на секунду сосредоточился, определяя направление, потом показал:

– Что находится в той стороне?

Глянув на звезды, караванщик сообщил:

– Так мы как раз туда и направляемся!

– Замечательно... – процедил Хантре. – Что там?

– Бербетуна, первый с этого конца шибеватский город. Завтра к вечеру там будем.

С виду обычный сволочной курумник – россыпь каменных глыб с острыми кромками, в Нангере таких природных красот навалом. Дирвен и Кем уже наловчились по ним пробираться, пока искали подходы к кладовке Нетопыря. Тот со всех сторон понавешал заклятий, но амулетчики ухитрились ничего не потревожить. Здесь тот случай, когда сперва хорошенько все изучи, а потом уже лезь.

По этой зубастой каменной дорожке вроде бы можно прямиком добраться до горы, где запрятана «Принцесса», и как раз поэтому Дирвен глядел на нее скептически. Легкий путь, ага… Сделал знак напарнику: стоять. И начал осторожно, пядь за пядью, обшаривать территорию с помощью одолженного у Кема «Эхолова». Кем толковый парень, но по крутизне ему до повелителя амулетов как до луны.

Что-то есть… Слабенькое эхо сторожевого заклятья. Чуть дальше и правее еще одно. А левее то ли есть, то ли нет… К крухутакам не ходи – есть, да еще с ловушкой в комплекте.

Отрицательно махнул рукой: здесь не пройдем. И уже после, когда убрались подальше, пояснил:

– Та же задница. Если туда сунемся, начнется поимелово, и сверху будем не мы. Самый безопасный путь на северо-востоке – там, где проще всего шею свернуть.

– Значит, там и придется, – отозвался служитель Акетиса, озабоченно хмуря жидковатые светлые брови. – Мы уже почти полный круг сделали.

Который день они ползали вокруг да около. При другом раскладе давно бы плюнул и смотался отсюда – это не позорно, история не знает примеров, чтоб амулетчик забрался в кладовку к магу.

Но он не собирался оставлять вороватому старикашке свой арсенал, и вдобавок не хотел показать слабину перед Кемом и Охотницей. Вдруг он уйдет, а этот белобрысый зануда все-таки сделает то, что не удалось Повелителю Амулетов? Вот тогда будет позорно. Так что он вскроет поиметую кладовку, даже если придется торчать здесь до первого снега.

Об Охотниках на службе у бога смерти Дирвен знал, в школе амулетчиков были курсы теологии и демонологии. Жуть такая, что можно в штаны наложить, но пока ты живехонек, они тебе ничего не сделают. Они гоняются за теми, кто уже умер. Демоническая тетка однажды обронила: «Мулмонг от меня не ушел, и этот не уйдет». Только ведь паскудный старикан еще не помер… Но Дирвен уразумел, что ей нужно что-то из его кладовки, ради этого и послали взломщика. Арнахти уже третий век разменял и еще столько же протянет, потому что мухлюет с какими-то артефактами.

Дирвен ничего не имел против скоропостижной кончины Нетопыря, и вдобавок решил: будет справедливо, если ему зачтется то, что он помогает Охотнице. Если в посмертии его попробуют засудить, он об этом напомнит, все-таки Акетис считается справедливым богом.

Охотница наводила оторопь одним своим присутствием, зато снабжала их едой: под видом местной старухи покупала в деревнях всякое съестное, чтоб амулетчикам не приходилось отрываться от дела. Ха, демон из свиты Беспристрастного у них на побегушках, Наипервейшая Сволочь обзавидуется! Едва подумав, Дирвен постарался выкинуть это из головы, а то вдруг Охотница мысли читает. Когда она рядом, мороз по коже, но она как будто понимала это и не маячила в поле зрения без необходимости.

С Этой Сволочью сейчас не свяжешься – вблизи кладовки никаких мыслевестей, иначе вся затея накроется медным тазом. Но помечтать-то можно: вот снимет Эдмар свое заклятье, и вот бы после этого они втроем с Харменгерой… Натурально в жар бросало от таких фантазий.

Здесь были невысокие горы с водопадами, цветущие луга, виноградники, живописные рощи. В водах Шибы отражался лилово-золотой закат. Впереди виднелся город с башенками и ступенчатыми крышами – завлекательный, как на рыночной картине.

«Если б этот город был руинами, он был бы бесподобно хорош, – высказался Эдмар, который время от времени выходил на связь и уговаривал его наглухо закрыться, пока не поздно. – Хм, я мог бы превратить его в руины… Ты все еще не внял моему совету?»

«А ты все еще не можешь объяснить по-человечески, что здесь происходит?»

«Сначала выкинь или отдай Хеледике на хранение все режущие и колющие предметы, и саламандру свою отошли. Тогда объясню. А еще лучше – после того, как вы оставите Шибеват позади. Серьезно, рекомендую там не задерживаться. Ах, если бы я был рядом, я бы тебя зачаровал или на крайний случай оглушил вульгарным способом, чтобы как можно скорее доставить из пункта А в пункт Б. Тебе там находиться противопоказано».

«В двух словах объяснить не можешь?»

«В двух словах? Изволь: они извращенцы».

«А конкретнее?»

«Заметь, я согласился объяснить в двух словах – и я уложился в два слова. О конкретике речи не было, так ведь? Но ты правильно догадываешься, здешние извращения не имеют ничего общего с теми восхитительными пороками, которым предаюсь я или мои приятели из Хиалы. Ты закрылся?»

«Отвали!»

Хантре прервал мысленную связь. Ему опять стало худо.

Караван миновал ворота и теперь двигался по улице, мимо домов с охряными и лазурными обережными узорами, а он параллельно с этой картинкой видел нечто неописуемое. Путаницу энергетических потоков, местами противоестественно слипшихся, словно поедающие друг друга растения-паразиты. Одни корчатся в муках и беззвучно кричат – их употребляют в пищу, другие вволю жрут все, до чего могут дотянуться, третьи не отстают от них, но при этом и сами служат кормежкой.

До сих пор он видел такое только в Нижнем мире: нормальный способ взаимодействия для демонов Хиалы. Только в Бербетуне нет никаких демонов. Без них обошлись.

«Хантре, умоляю тебя, закройся, – снова принялся уговаривать Тейзург. – Хоть раз! Меня! Послушай! Ты давно уже перешел ту грань, за которой обычные люди сходят с ума, но Шибеват – это для тебя слишком, это неподходящее для тебя место. Давай поступим так: сейчас ты закроешься, а потом, при личной встрече, мы об этом поговорим».

«Я еще не понял, что здесь творится. Какая-то крайняя мерзость».

«Закройся, прошу тебя».

«Закрылся», – капитулировал Хантре после паузы.

У него больше не было сил это выносить. Ощущение сродни физической боли. Да это и есть боль, только не его – он воспринимал ее извне. Все эти искаженные энергетические потоки, похожие на безобразно спутанный волосяной ком, пронизаны болью.

Добрались до гостевого двора. С Левабур-нубой им дальше не по пути: тот распродаст свои товары на бербетунском рынке и отправится домой. А им с Хеледикой нужно доехать до Сюла – города на северной окраине Шибевата, и дождаться там попутного каравана в Гуртханду, откуда ходят поезда в Ларвезу.

Гостиничные комнаты убраны цветастыми драпировками, на стенах развешаны обереги от демонов и снаян – все честь по чести. Служанка принесла чай, вино, жареное на вертелах мясо, тушеные овощи.

Хантре проводил ее взглядом.

Чай – да, пить хотелось, а в остальном кусок в горло не лез.

– Тебе не показалось, что с ней что-то не в порядке? – спросил он по-ларвезийски. – Не магия, что-то другое.

– Показалось, – отозвалась песчаная ведьма. – У нее что-то нарушено на телесном уровне. Когда опять придет, попробую определить точнее. Ты почему не ешь?

– Не хочется.

– В еде ничего вредоносного нет, я проверила.

Через некоторое время девушка вернулась с подносом, полным сластей, и начала расстроено спрашивать, почему господин ничего не отведал. Хеледика между тем поднялась с подушки, взяла из вазочки орехово-медовый колобок, непринужденно прошлась по комнате, на мгновение остановилась за спиной у сокрушающейся прислуги, копируя ее позу и движения, после чего вернулась на свое место.

– Какое-то телесное увечье ниже пояса, – сообщила она шепотом, когда та ушла. – Ноги не повреждены. Госпожа Зинта сразу сказала бы, в чем дело, а я только в танце могу это выяснить.

Вскоре к ним ввалилась целая толпа: дородный бородатый хозяин гостиницы, его сухощавая супруга, еще не старая, но с увядшим изможденным лицом, две девушки помоложе – та, что уже приходила, и еще одна. Все начали наперебой причитать, почему дорогой гость пренебрег угощением, что ему не понравилось, не надо ли что-нибудь другое приготовить, а то для них это великий стыд, истинная беда… Чтобы отделаться, Хантре сказал, что он болен и поест позже.

Когда удовлетворенные этим ответом хозяева убрались из комнаты, он заметил, какое озадаченное выражение лица у песчаной ведьмы.

– Ты не привыкла к такому? Я тоже… Надеюсь, больше не придут.

– Дело не в этом. У всех трех женщин – одинаковое увечье. И я еще кое-что заметила. Повреждение мелкое, но влияет на циркуляцию их жизненной энергии. Ты знаешь, что такое консервная банка?

– Читал у путешественников по мирам. И в Бартоге такие делают.

– Я тоже видела, когда была в Бартоге. Так вот, если сравнить нашу жизненную энергию с содержимым консервной банки, то здоровый человек – не важно, волшебник или нет – будет как целая запечатанная жестянка. А эти – словно банки с пробоинами, и присваивать их жизненную силу может каждый, кто пожелает.

Люди карабкались по склону, как две упрямых букашки, а с нависающего над обрывом скального козырька за ними наблюдала Нугойра. Ее разбирало любопытство: свалятся или нет? Наверное, все-таки не свалятся, для человеческого племени они очень даже ловкие.

Оба молодые парни. Ну и хорошо, коли уцелеют. Можно будет выйти к их стоянке, будто бы заблудилась, обморочить обоих и всласть предаться любовным утехам. А после утащить у них портки и развесить на ветках старого кустарника йекьоксу, который растет на круче Поднебесный Клюв – пусть-ка попробуют достать!

Горная дева хихикнула, предвкушая веселье. Румяная, черноглазая, с растрепанной копной черных как смоль волос – кто перед ней устоит? Разве тот, кто заглянет под юбку да увидит заросшие бурым волосом ноги с длинными когтистыми ступнями. Но на этот случай у нее чары. Человек не поймет, что к нему подобралась нелюдь, не заметит, что платье у нее истрепанное и грязное, а пришитая к подолу цветная кайма невесть какого клана местами оторвалась и болтается на нитках.

Платье досталось ей от девушки, которая пошла за ягодами, оступилась на скользком месте да и свернула себе шею. Прежней хозяйке оно больше не понадобится, а Нугойре пришлось впору. Взамен оставила возле бездыханного тела букетик синеглазок. Горные девы ничего не забирают просто так, всегда меняются по-честному.

Если явиться к людям нагишом, те всполошатся и начнут защищаться обережными заклятьями. Хотя попадаются и такие, которые только рады.

Почуяв, что за спиной кто-то есть, она откатилась по кромке обрыва и замерла на корточках, готовая или ринуться вниз, цепляясь за выступы, или поболтать.

На камне чуть поодаль сидело существо в сером плаще с низко надвинутым капюшоном. За спиной призрачно-туманный кривой клинок – то ли есть, то ли мерещится. Мосластые когтистые руки сложены на коленях.

– Чего опять пришла? – спросила Нугойра. – Тебе же туда хода нету.

– Это мы еще посмотрим, – скрипучим голосом отозвалась Охотница. – А ты чего здесь высматриваешь? На парней глаз положила?

Горная дева хихикнула: уж этого ей никто не запретит.

– Если у моего человека штаны стащишь, поймаю и задам трепку, – предупредила гостья.

– Когда я с кем люблюсь, могу взамен стащить что захочу! – возмутилась горная дева.

– Оно так, да только одежка у него наша, в храме выдали, посему забудь о его портках.

Нугойра вздохнула, признавая поражение. Пусть она умеет проворно лазать вверх-вниз по отвесным склонам, сигать через ущелья, кататься на лавинах – Охотница тоже все это может. И если дойдет до погони, еще надвое, получится от нее сбежать или нет.

Решив, что не больно-то ей и нужны эти храмовые портки, горная дева уселась на козырьке, болтая ногами над бездной. Люди между тем немного продвинулись, хотя им еще карабкаться и карабкаться.

Штурмовать такой склон с «Кошколазами» – дохлый номер, даже для повелителя амулетов. Но у них был еще и «Вертикальный ползун», один на двоих. Кема снабдили, для выполнения миссии.

Передвигались так: один надевает драгоценный артефакт на шею и ползет вверх, на мало-мальски подходящем выступе останавливается, закрепляется с помощью «Липучки», на веревке спускает «Ползун» ожидающему внизу напарнику. Тот выполняет все то же самое, и так далее. Как ни ломали головы, другого варианта не нашли.

Главный вопрос: долезут ли они к заходу солнца до какой-нибудь площадки, где можно уместиться хотя бы сидя? Иначе придется ночевать, прилепившись к скале. Если отсюда сверзишься, проснешься уже в Хиале. И Охотница не поможет, Арнахти ухитрился заклясть ближайшие окрестности своей кладовки от таких визитеров. Зато нет риска околеть от холода – Кем поделился «Теплотвором», у него их три штуки.

Дирвен смотрел только на скальную поверхность перед собой. Вправо-влево, вниз, на небо – незачем, да и рискованно. Саднили ладони, ныли мышцы, болело ушибленное колено, вдобавок так вспотел, что хоть исподнее выжимай. Но злой азарт никуда не делся: Нетопырь еще не знает, с кем связался. Ничего, скоро узнает.

На площадку особо не надеялся, но им повезло. То ли Рогатая этим вечером чинила каверзы кого-то другому и про него забыла, то ли Кемов покровитель с ней договорился, потому что новоиспеченный служитель Акетиса сейчас в одной связке с Дирвеном.

Не ахти какая площадка – чуть пошире, чем сиденье кресла. Кое-как примостились рядом. Активировали «Липучки», чтобы намертво приклеиться к скале. Спать решили по переменке: хоть артефакты и удерживают их на месте, лучше глядеть в оба и не выпускать ситуацию из-под контроля. Вдруг объявится Нетопырь? Он же не дурак, мог понакрутить таких сторожевых заклятий, что даже с годными амулетами ничего не заметишь, а мага с ними нет, чтоб это проверить. Кем подумал о том же самом, поделился опасениями. Без отдыха никак, но нужно быть в боевой готовности.

Сгрызли по шмату колбасы худьякьяги, напились из фляжек. Заходящее солнце со всей дури било в глаза. Сквозь его сияние необъятная горная страна казалась нереальной, как будто перед тобой раскинулся другой мир, и где там осталась крохотная фигурка Охотницы, отсюда не разглядеть.

– Завтра доберемся, – сиплым шепотом сказал Дирвен. – На крайняк послезавтра. Уже близко.

– Суно, ты вот это попробуй. Огрызок мы упустили и вряд ли добудем, зато ты привез из Нангера другое сокровище. Тьека хороша… Моему прежнему повару, добрых ему путей, ни в чем не уступает. То-то Нетопырь так в нее вцепился.

Отведав творожно-ягодного суфле, достопочтенный Орвехт признал, что с этим не поспоришь.

– Божественно. А нельзя ли у нее, коли ты позволишь, рецептик попросить? Хотелось бы Зинту порадовать.

– Отчего же нельзя? Только твоя матушка Сименда, при всем уважении к ней, так, как Тьека, эту прелесть не приготовит. Имя-то дали?

– Ривгер. В честь почтенного дедушки Зинты.

– Ривгер Орвехт? Будущие коллеги язык вывихнут.

– Не самое благозвучное сочетание, но Зинте уж очень хотелось. Ее дед был кровельщиком, сорвался с крыши, когда ей было двенадцать лет. Когда примчался лекарь, он уже не дышал. Зинта с большой теплотой его вспоминает.

– Добрых ему путей, – приличествующим тоном отозвался Шеро, после чего вернулся к делам насущным: – На Нетопыря было покушение. Китони. Кто их видел, приняли за подростков – невысокие, щуплые, проворные, в масках. По остаточному фону определили, чья работа. Сделали свое дело и исчезли.

– Что ж, Акетис ему судья, – хмыкнул Суно.

– Пока еще нет. Коллега Арнахти жив, но серьезно занемог. Коллега Тейзург не настолько мягкосердечен, чтобы просто его прикончить. Говорят, заболевание не смертельное, однако же пакостное и мучительное. Маги-лекари помочь не смогли, а от помощи лекаря под дланью Тавше пациент категорически отказался – сам понимаешь, почему. Хотя все равно не было бы толку. Яд, подкрепленный заклятьем – китони по этой части большие искусники.

Страна Китон лежит к северо-востоку от Ларвезы, за болотистым озерным краем, у западных отрогов Унского хребта. Ее обитатели похожи на людей, но не люди. Малорослые, белокожие, большеглазые. С виду хрупкие, но это лишь видимость. Их головы венчают роговые коронки, и волосы растут посередке, как побеги из кашпо. Китон славится своими шелками, фарфором, серебряными изделиями и дурманными грибочками. Одно время он был ларвезийской колонией, однако с возвращением в Сонхи Тейзурга ситуация изменилась. Тот когда-то в незапамятные времена одарил эту странную расу своим покровительством, и с тех пор его там почитают, как божество, под именем Тейсу. Вот уж где ему обрадовались! К крухутакам не ходи, китонские исполнители навестили Арнахти по его приказу.

– Полагаю, для нас это к лучшему? Глядишь, под шумок и инцидент с Нетопыревой усадьбой отойдет на второй план.

– Мы уже предложили Нангеру содействие в расследовании, командировали к ним эксперта по китонской магии. Вернется – расскажет что-нибудь интересное. И еще одна примечательная новость. Овдаба внезапно пересмотрела свои планы относительно Велутво. Отозвала летучие отряды, преподнесла местным шаманам подарки, заверила велутов в своих добрых намерениях. Заодно предложила им помощь в защите от Аснагисы, которая грызет Велутво с другого конца – овдейские отряды туда и перебросили. Чудеса, да и только. Суно, что думаешь?

– Думаю, этим чудесам что-то предшествовало?

Велутво – лесистый северный край за Унским хребтом, дремучая глушь. В последние несколько лет страны просвещенного мира, в особенности Овдаба и Аснагиса, начали проявлять повышенный интерес к тамошним природным ресурсам.

– Предшествовало. В Черугде открылись некие Врата – оказавшиеся рядом овдейские амулетчики определили их, как Врата Хиалы, но позже было установлено, что Нижний мир тут ни при чем. Закрыла их волшебница, прилетевшая в птичьем облике, в сопровождении Восточного Пса. Амулетчики видели. Она была одета, как велутская шаманка. Почитаешь потом отчет, скопированный нашим человеком.

– Из тех Врат ничего не пришло? Не может ли это быть связано…

– Вряд ли, учитывая расстояние от Нангера до Черугды. Овдейские и черугдийские коллеги все обшарили, но не нашли ни гостей, ни их следов. И кто эти Врата открыл, так и не выяснили. Будем в готовности, мы всегда в готовности… И Страж Мира в курсе.

Ложе и без неведомых Врат в далекой экваториальной стране забот хватает. Одна Резиденция чего стоит. Так теперь называли бывшую резиденцию Светлейшей Ложи, разгромленную Дирвеном. Все артефакты, которые там хранились, Властелин Сонхи выгреб, но с заклятьями этот дурень ничего поделать не мог. Заклятья переплелись и спутались, иные из них начали взаимодействовать друг с другом, и теперь в центре Аленды находится зачарованное место с непредсказуемыми эффектами. Обнесенное забором и хорошо охраняемое, но тем не менее. Головная боль для Ложи на несколько столетий вперед. Достопочтенный Орвехт входил в число тех коллег, которые занимались поисками чудодейственной таблетки от этой головной боли, и доподлинно знал, что пока ни малейшего просвета не наметилось.

Последний отрезок самый сволочной: поверхность скользкая, как лед, хотя с виду обычный камень. И «Вертикальный ползун», и «Липучки» еле справлялись с этой пакостью – лишь благодаря непреклонной воле повелителя амулетов, который выжимал из них всё что можно и еще сверх того. Он лез первым и тащил за собой Кема, как на буксире. Взломщику оставалось только изо всех сил цепляться за скалу с помощью своей «Липучки».

Когда выяснилось, что впереди такая засада, обвязались веревкой, и теперь если кто-нибудь из них сорвется – утянет напарника за собой. Дирвену помогало «Тягло», к тому же Кем был парнем сообразительным и ловким, с годным самоконтролем. А то представил, что пришлось бы вот так карабкаться в одной упряжке со Щукой – аж дыхание перехватило, чуть не навернулся. После этого он запретил себе до конца авантюры думать о Щуке.

Когда обнаружил, что импульс «Принцессы» идет уже не сверху, а снизу, остановился, трижды дернул за веревку и осторожно сполз в обратном направлении на два локтя. Задействовав на полную мощь «Тягло», подтащил к себе Кема. Оба приникли к скале, отчаянно цепляясь за предательски скользкую поверхность, уткнувшись носами в камень. Глазеть по сторонам сейчас верная смерть. И если Кема в серых пределах встретит благосклонное начальство – огорченное провалом миссии, но все равно благосклонное, то Дирвену ничего хорошего не светит. Засудят, сволочи, на тыщу лет в Хиалу запихнут, нельзя ему помирать.

Как действовать дальше, еще у подножия договорились. «Прыжок хамелеона» в комплекте с «Бархатным привратником» у взломщика был только один, и перед восхождением он отдал его Дирвену. Тот проникнет в кладовку, найдет там свой «Прыжок хамелеона», прикарманенный Нетопырем – хотелось надеяться, что найдет – и после этого вернется за напарником. Тот однажды уже воспользовался этим артефактом, должно и сейчас получиться.

– Веревку оставим, – прохрипел Дирвен. – Она будет в скале, дополнительно тебя зафиксирует.

– Ага, – так же сипло ответил Кем.

Нечего тут выжидать. Повелитель амулетов активировал «Прыжок хамелеона», «Зонтик Ланки», «Бархатный привратник», упрямо стиснул зубы – и двинулся вперед сквозь каменную толщу, как нож сквозь тесто.

Двадцать семь шагов! И при этом чувствуешь себя так, словно ты в пищеводе у каменного чудовища, которое тебя переваривает. Выполнял ли кто-нибудь такой «Прыжок хамелеона» до него?

Наверняка он первый.

Уже начал опасаться, что дыхалки не хватит, когда наконец-то вывалился в пустоту. Задействовав одновременно «Бархатный привратник» и «Пух одуванчика», мягко опустился на пол. Оказалось невысоко, можно было и без «Одуванчика» обойтись. Но темень, хоть глаза выколи. Зато артефактов в этой кладовке чворку не съесть, и здесь же находится почти все, что спер у него Нетопырь.

Активировав «Луногляд», Дирвен увидел в густом сумраке этажерки и столы, заваленные книгами, шкатулками, коробками, футлярами. Импульс «Принцессы» исходил из большой картонной бонбоньерки с надписью «Прекрасная курортница». Там же лежали кучей и остальные его амулеты. Первым делом рассовал их по карманам: свой арсенал он вернул – главная задача выполнена.

Теперь за Кемом. И не сорваться на выходе из этой треклятой скалы… Двинулся обратно, считая шаги и ориентируясь по веревке. Тянущая боль в мышцах, кишки тоже ноют, дышать нельзя, физиономия как будто притиснута к набитому булыжниками мешку. Двадцать пять… Двадцать шесть… Двадцать семь. По глазам резануло светом и простором, в лицо ударил ветер.

Ха, и никакого риска свалиться, потому что вокруг пояса накрепко обвязан конец веревки, которая теперь на века замурована в толще камня.

Придя в себя после судорог, смягченных «Бархатным привратником», но все равно сволочных, Дирвен перестал барахтаться над пропастью и кое-как развернулся лицом к скале.

– Давай сюда, – позвал он напарника. – Меня дальше веревка не пустит, она теперь тут насовсем.

И когда взломщик, корячась по стенке, подобрался ближе, Дирвен сообщил:

– Двадцать семь шагов в одну сторону. «Прыжок» и «Привратник» в левом наружном кармане. Доставай сам, у меня пальцы не гнутся. Надевай на шею и пошли. Там пещера с полками, в ней всякого навалом, и есть лаз, который ведет куда-то еще, но я туда не ходил.

Кем выполнил его указания.

– Не дрейфь, – подбодрил повелитель амулетов. – Двигаем по моей команде, на счет раз.

Веревку пришлось обрезать – того, что осталось, еще на двадцать семь шагов не хватит. Теперь он держался только на «Липучке», и лучше не мешкать.

– Приготовились! Три… Два… Раз!

Зажмурил глаза и ломанулся вперед. Те же сволочные ощущения, даже еще хуже, но есть надежда, что выбираться они будут другим путем. Целых двадцать семь шагов… Но можно порадоваться, что не сто двадцать семь.

Когда эта пытка закончилась, и Дирвен кулем свалился на пол, приглушенные «Бархатным привратником» судороги он ощутил почти с благодарностью. Мгновение спустя понял по звукам, что Кем с прыжком справился. Вот он: валяется, скрючившись, под стенкой пещеры. Скверно себя чувствует, но живехонек. Чтобы прийти в себя после такой передряги, ему нужно больше времени, чем повелителю амулетов.

Шатко поднявшись на ноги, Дирвен принялся изучать то, что находилось в ящиках, на столах и на полках. Обнаружил кое-какие стоящие артефакты, добавил к своему арсеналу. То, что Кем должен добыть для Охотницы – отдельная статья, а что касается всего остального, кто первый нашел, того и трофеи. Кошельки с нангерскими кундами, овдейскими ролтингами, ларвезийскими ривлами, бартогскими фальденами – самое ходовое в просвещенном мире. Сгреб в заплечную котомку: возмещение за причиненный Нетопырем ущерб.

На одной из полок запас продовольствия: галеты, дюжина палок худьякьяги, бутылки с водой и вином. В самый раз.

– Те амулеты, которые забрал у меня Нетопырь, принадлежат мне, – слабым голосом напомнил Кем. Он уже не корчился, а сидел, привалившись к стенке.

Ну да, был у них такой уговор.

– На столе в жестянке из-под чая, – показал Дирвен. – Я не трогал.

Взломщик с горем пополам доковылял до стола и принялся разбираться со своим арсеналам: что-то в карманы, что-то на шею.

– «Солнечный проводник» тоже здесь, – пробормотал он обрадованно.

– А тот амулет, который тебе Рогатая дала?

– Что?.. – голос парня прозвучал озадачено. – Если ты про Харменгеру, она ничего мне не давала.

– Я про Рогатую Госпожу, которая носит Фрактальный Венец.

– А… – похоже, он напрягся. – Это мой амулет.

– Кто спорит, что твой, – фыркнул Дирвен.

Артефакт из рога злокаверзной Госпожи Вероятностей он бы не тронул, даже если бы тот валялся под ногами и упрашивал «возьми меня». Кто знает, какого подвоха можно ждать от такой штучки.

– То, за чем ты пришел, здесь есть? – добавил он деловито.

– Нет. Оно не так выглядит. Тут должны быть и другие помещения, наверняка внизу, чтобы Нетопырь мог попасть туда в любое время.

– Тогда пошли вниз. Жратву берем с собой.

Еду и питье Дирвен сначала проверил «Ядоведом», который нашелся среди прочего. Сложили галеты и колбасы в котомки, но часть оставили – чтобы Нетопырь не заметил пропажи, если ему вдруг приспичит что-нибудь отсюда забрать. Наполнили фляжки водой и вином из бутылок. Кем взял кое-что из амулетов, сунул в свою котомку кошелек с овдейскими ролтингами.

– Компенсация, – буркнул он, поймав взгляд Дирвена.

– И правильно, – одобрил тот. – Жалко, все отсюда не вынести. Погоди, я отолью. Нассым по углам, поделом Нетопырю!

Кем последовал его примеру. Сортира тут нет, кладовка не для этого, а что за проемом – неизвестно. Так что поступили они так по необходимости, а не из зловредных соображений, но Дирвен все равно мстительно ухмылялся.

На полках нашлись мотки веревок и волшебные лампы – в том числе налобные, на кожаных ремешках. Захватили с собой, пригодятся. А за проемом начинался прорубленный в скале коридор, полого уходящий вниз.

Этот спуск в неизвестность оказался еще сволочнее, чем подъем. Использовать «Прыжок хамелеона» пришлось четыре раза: вившийся во чреве горы серпантин преграждали завалы. Арнахти принял меры, чтобы сделать свою кладовку недоступной, да все равно просчитался.

Пробирались по каменной кишке больше суток. Несколько часов ушло на ночлег, спали по очереди. И наконец, после четвертого завала, очутились в коридоре мало-мальски обустроенном.

Пол тут был ровнее, своды выше. Глубоко вздохнув после очередной порции судорог, с которыми уже и «Бархатный привратник» не справлялся – не хватало у него заряда на «Прыжки», растянутые на два-три десятка шагов – Дирвен сначала сморщил нос, потом воспрянул духом.

– Чуешь? – спросил он сорванным голосом.

Кем все еще корчился, подвывая сквозь зубы, но, услышав вопрос, отозвался:

– Чего?..

– Принюхайся. Вроде пришли куда надо.

Если на предыдущих участках маршрута пахло каменным нутром горы и больше ничем, не считая чесночного аромата худьякьяги из котомок, то здесь ощущалась слабая вонь то ли выгребной ямы, то ли отхожего места. Значит, поблизости есть что-то живое… Или недавно сдохшее.

Выпив по глотку воды, амулетчики выпрямились в полный рост. Прежде им приходилось идти, согнувшись, а здесь даже долговязый Кем не доставал макушкой до скального потолка.

Дальше коридор разветвлялся лабиринтом, но толковый амулетчик с запоминающим пройденный путь «Дорожным помощником» нигде не заплутает. Через некоторое время вонь усилилась, и очередной проем вывел в обитаемую пещеру – ее можно было назвать условно обитаемой, потому что посередке торчала железная рама, и под перекладиной висело что-то живое, растянутое на цепях за все четыре конечности.

– Это здесь, – помертвевшим голосом произнес взломщик.

А Дирвен потрясенно выругался.

Мгновение спустя он понял, что на раме распялен не человек. Всего лишь овца с налысо выбритым брюхом. И на этом белесом вздутом брюхе виднеется продольный разрез, зашитый частыми стежками.

Животное издало негромкий горловой звук, страдальчески глядя на людей. Вокруг рамы сплошным кольцом стояли плошки, как будто с застывшим жиром.

Взломщик нетвердо двинулся вперед и вынул из поясной сумки нож, извлек из ножен узкий серебристый клинок, мерцающий текучими рунами. На всякий случай Дирвен отступил к проему.

– Именем Акетиса, ты свободен, добрых тебе посмертных путей! – хрипло выпалил Кем и нанес удар.

Несчастное животное захрипело, и в тот же миг в плошках полыхнуло – словно там зажглись и тут же погасли свечи.

Кем на этом не остановился. Помешкал, собираясь с духом, и вспорол овечье брюхо. Прямо по шву, одним махом, хотя вряд ли это он настолько крут – скорее, дело в священном клинке Акетиса. Бартогские желтые перчатки до локтя он надел еще раньше, и только сейчас Дирвен понял, зачем: посланец бога смерти засунул левую руку во чрево жертвы и спустя несколько секунд что-то вытащил, после чего проворно отступил. Кровищей его все равно забрызгало, вдобавок кишки замученной овцы вывалились наружу.

Опустившись на корточки, взломщик стянул перчатки, трясущимися пальцами расстегнул поясную сумку. Спрятал туда, завернув в тряпицу, небольшой белый предмет, перемазанный кровью, и остальное свое хозяйство.

– Теперь уматываем. Арнахти уже в курсе.

Вопрос, в какую сторону уматывать? Тут не было проемов кроме того, через который они вошли – Дирвен успел осмотреться и прощупать стены трофейным «Кротоходом». Значит, надо вернуться назад и найти замаскированный отнорок, который выведет наружу.

Поделился этими соображениями с Кемом. Того колотила дрожь, а физиономия такая, словно парня того и гляди стошнит.

– Ты чего? Ты же сделал, что тебе велели. И животина эта уже мертвая, ты ведь ее добил.

– Так с кем-то поступать… – стуча зубами, выдавил взломщик.

– Ну да, гад он, но это же был не человек, а домашняя скотина на убой. Мы из нее колбасу едим.

– Человек. Он его сначала превратил, потом выполнил обряд. Мне говорили. Это не первый, он давно так делает. До нас никто не мог сюда попасть. И даже если бы животное, одно дело – забить на колбасу, а другое – вот так… Я должен отнести то, что взял.

– Тогда кончай страдать и пошли. Стой, раньше такого не было!

Когда пробирались по этому же коридору сюда, стенки были как обычная скала, а теперь на них появились барельефы: словно чокнутый скульптор, хватив китонских грибочков, высек из камня множество мускулистых рук со скрюченными пальцами. К крухутаку не ходи, двинешься мимо – они тебя сцапают.

– Не было, – согласился Кем.

– Тогда щас проверим, что будет.

Дирвен скинул котомку, из которой торчала пара последних худьякьяги, вытащил одну, размахнулся и швырнул в глубину коридора. Тотчас каменные руки зашевелились, начали отлепляться от стен и распрямляться, с шорохом посыпались мелкие камешки.

– Во поимелово… – фыркнул амулетчик, надевая котомку обратно. – Ха, я и не такое повидал. Бьем по этим хваталам «Медными кулаками» до победного. «Кулаков» у нас несколько, работаем последовательно, «гребенкой», чтоб успевали накопить заряд. И когда пойдем, держим щиты, я вкруговую, ты над головой.

С потолка тоже свисали пятипалые сталактиты.

– Они не очень быстрые, колбасу не поймали, – добавил Дирвен. – Но если схватят, ты не жилец.

Его охватил мстительный азарт: раздербанить все ловушки Арнахти, чтобы тот локти грыз, кляня себя за то, что бросил вызов Повелителю Амулетов! Но переть наобум он не собирался, тут надо действовать без осечек.

– Что думаешь?

Если напарник толковый, почему не поинтересоваться его мнением.

– Давай, – отозвался взломщик. – Других вариантов не вижу.

Коридор наполнился оглушительным грохотом и скрежетом. Если от ударов Кема колдовские руки трескались, то Дирвен одним махом разносил их вдребезги. От каменной крошки и рикошетящих кусков покрупнее амулетчиков прикрывали «Незримые щиты», иначе бы верняк прибило.

Наконец проход был расчищен. Только пол завален обломками, не лучше курумников на горных склонах. Рванешь бегом – ноги переломаешь, а если пробираться потихоньку, мало ли, что еще у Арнахти припасено.

Кем глядел на препятствие озадаченно, а Дирвен, не тратя время на объяснения, пустил в ход «Каменный молот».

– Ха, вот тебе дорожка из гравия! Теперь пошли.

Как взломщик этот парень, может, и неплох, но здесь он в одиночку не прошел бы. Застрял бы навеки. Так что Беспристрастный с его планами засудить Нетопыря теперь у Дирвена в долгу.

Миновали разгромленный коридор так быстро, как сумели, глядя в оба, чтоб не запинаться. Под подошвами хрупало, по стенам прыгали тени. И не только тени: местами шевелились, силясь выпростаться, запоздавшие каменные руки, но они были медлительные, преградить путь незваным гостям не успевали. Дирвен даже заряд «Медных кулаков» не стал на них расходовать.

– Наверняка тут есть и другие ловушки, – вполголоса поделился Кем, когда очутились в пещере, из которой расходилось в разные стороны еще три коридора. – И я думаю, они в той стороне, где выход…

Но тут же сам себе возразил:

– Хотя не обязательно, он мог учесть, что посетители сделают такой вывод.

Сперва Дирвену показалось, что его пошатывает от напряжения, но в следующий момент понял: это пол колеблется. Кем и вовсе чуть не упал. Каменная основа растрескалась, словно спекшаяся почва в засуху, разломы ширились с леденящим душу скрежетом. Ясно, что природные силы тут ни при чем, это еще одна уловка Нетопыря.

Балансируя с помощью «Прямохода», Дирвен мысленно перебрал свои артефакты и остановился на «Слуп-слупе»: с помощью этой штуки туземцы в тропиках бегают по речкам и болотам, наступая на листья водяных растений – и хоть бы что им, лишь бы крокодил за пятку не цапнул.

– Садись ко мне на спину, – велел он взломщику. – Нужный амулет только один.

Задействовал «Тягло», а Кем вдобавок активировал «Пух одуванчика», чтобы напарник не чувствовал его веса.

Сверившись с «Дорожным помощником», двинулись в северо-западную сторону: в нутро скалы они вторглись оттуда, и значит, если опять не обойтись без «Прыжка хамелеона», там путь наружу будет короче всего.

Через некоторое время у Кема то ли из худого кармана, то ли из котомки что-то выпало, а потом еще раз, и еще.

– Ты хоть не амулеты теряешь?!

– Пуговицы. Остановись, я слезу, это иллюзия!

– Чего – иллюзия? Тут же все ходуном ходит!

– Ходуном ходит – это наведенные чары, а то, что пол расколот – иллюзия. Я кидал пуговицы, чтобы проверить.

Стоя на зыбком каменном островке, Дирвен потрогал ногой очередной провал шириной в локоть. Вроде твердо… Из-за его плеча туда же упала деревянная пуговица и осталась лежать без никакой опоры.

– Видишь? – Кем сполз с его спины. – Расчет на то, что посетители испугаются и не пойдут, или пойдут, но зазря израсходуют силы. Значит, впереди есть что-то, для чего силы понадобятся.

– Поиметый демонами, крухутаками и чворками гнилой сморчок! – сквозь зубы выругался повелитель амулетов. – Ладно, посмотрим, чья возьмет. Ха, не так уж много я сил на это потратил!

Хотя все равно было досадно, что обвели вокруг пальца. А у Кема на куртке ни одной пуговицы не осталось.

Пошли дальше, проверяя дорогу впереди «Быстрой лопатой» – она в том числе для этого годится. Кем предположил, что здесь может быть не только обманка, а еще и по-настоящему расколотый участок. И оказался прав, попался такой. Если б зазевались, ноги бы переломали – приходи Нетопырь и бери их тепленькими.

– Пропасть, в которую можно ухнуть с концом, вряд ли будет, – заметил взломщик. – Он заинтересован в сохранности того, что я забрал. И не думаю, что он стал бы здесь использовать ядовитые газы, как в тех ущельях. Жертва должна быть живой, пока он ее не заменит.

– Разве жертва долго протянет без еды и на цепях?

– Полгода, за счет чар. Дерьмо не лучше Накопителей.

– Дерьмо и есть, – согласился Дирвен.

Коридор пошел под уклон. Впереди с потолка что-то свисало – то ли веревки, то ли засохшие плети растений. Амулетчики остановились: к крухутаку не ходи, очередная западня.

В свете налобных фонарей рассмотрели, что это китонские пауки – те самые, которые величиной с кресло. Туловища у них были расплющены и прилеплены к потолку, словно громадные засохшие лепешки, а мохнатые членистые ноги выглядели, как живые, даже слегка шевелились.

Хоть и пробежали по спине мурашки, Дирвен презрительно скривился: свой «Глаз саламандры» в комплекте с «Прицелом Зерл» он вернул, и еще несколько штук в кладовке прихватил. Это ему как семечки щелкать. Паучья занавесь полыхнула ярким пламенем, в мгновение ока ничего не осталось. Коридор наполнился едкой гарью, амулетчики закашлялись. В воздухе плавали, оседая на одежду, хлопья копоти.

Коридор снова запетлял коленцами, то вверх, то под уклон. Из стен больше ничего не лезло, и с пещерных сводов ничего не свисало, и под ногами пол как пол, как будто у Арнахти фантазия иссякла. Наипервейшая Сволочь наворотила бы вдесятеро больше ловушек – Дирвен подумал об этом почти с гордостью за Эту Сволочь.

Он по-прежнему был настороже, но теперь навалилась усталость, да и Кем выглядел измотанным. Выспаться можно будет только снаружи, сейчас не до передышек.

До чего здесь уныло, как будто окружающие потемки замешаны на печали: она разлита повсюду, неодолимая и вязкая – давит на плечи, превращает ноги в свинцовые гири, ты вдыхаешь ее вместе с воздухом, и во рту остается пакостный горький привкус. И хуже всего то, что от тебя в этой жизни ничего не зависит.

– Тоже это чувствуешь? – хрипло спросил взломщик.

– Чего – это?

– Здешнюю тоску.

– Как будто в помоях тонешь. Постой… Если мы оба…

– Значит, колдовство, – завершил мысль Кем. – А мы-то обрадовались, что развлекуха закончилась.

Дирвен с надрывом выругался. Потом еще раз выругался и пихнул напарника в бок:

– Давай, тоже ругайся! Чуток помогает…

– Не толкайся, я проверяю. У меня «Ясноцвет».

В «Ясноцвете» основной ингредиент – высушенный цветок с таким же названием. Это растение обладает магическими свойствами, и в особенности помогает против снаян. Те обитают и кормятся в сновидениях, но порой могут дотянуться и до бодрствующего человека, если тот утомился, и его клонит в сон. С магами и амулетчиками снаяны избегают связываться, к тому же Дирвена и Кема защищают от них обереги, не могла подобная дрянь их достать… Если только ей не помогли заклятья Нетопыря. Еще один охранный рубеж, а они прозевали, как вчерашние школьники!

Этот вывод подействовал на Дирвена хуже оплеухи, и он снова принялся сквернословить – шепотом, чтобы Кему с его «Ясноцветом» не мешать.

– Она рядом, – вполголоса предупредил взломщик. – Над нами.

Да он и сам уже уловил направление импульсов – пусть амулет и чужой, для него это плевое дело.

Запрокинул голову. Во тьме под сводами что-то блеснуло: словно там плавает мыльный пузырь или шар тонкого стекла, а внутри смутно белеет статуэтка – похожа на женскую фигурку, только вместо ног змеиный хвост. Натурально снаяна, как в учебнике на картинке.

Рассвирепевший Дирвен вмазал по ней «Когтями дракона». Снаяне это нипочем, она ведь не принадлежит к миру яви, зато пузырь лопнул. Сотканная из белесого тумана фигурка увеличилась в размерах, сквозь нее просвечивали стенки коридора.

– Вы меня освободили! – она рассмеялась журчащим смехом. – До чего же мне здесь надоело…

– Освободили? – переспросил взломщик.

– Он поймал меня и запер в шаре, а теперь я свободна!

– Признаешь, что ты передо мной в долгу? – спохватился Дирвен.

Но снаяна уже ускользнула во тьму, в ту сторону, откуда они пришли, ее счастливый смех рассыпался замирающим эхом. Кидаться за ней в погоню не было смысла, надо поскорее выбираться наружу.

Хоть эта нечисть и удрала, наводящий уныние морок никуда не делся: ему нужно время, чтобы рассеяться. Напарники то кидались вперед отчаянными рывками, то ковыляли, выбиваясь из сил. Хорошо, что их двое. То и дело один волок за собой другого, а потом наоборот – наваждение действовало то сильнее, то слабее, и эти приливы-отливы у них не совпадали. В одиночку тут сгинешь, так что Кему повезло. Ну, и Дирвену тоже повезло. А Нетопырь поплатится.

Потом впереди возникла громадная уродливая рожа с разинутой пастью. Перекрывает собой весь коридор, и рот у нее – зияющая арка, за которой клубится что-то невыразимо ужасное, отчего хочется завыть и броситься наутек… Он бы и бросился, но получил пинка по лодыжке и взглянул на Кема. Тот вовсю гримасничал, заткнув мизинцами уши. Сообразив, о чем он, Дирвен последовал его примеру. Жуткое ощущение исчезло, как будто дверь захлопнули, отрезав уличный шум. Ясно, Арнахти использовал звуковые чары, да такие, что вроде ничего и не слышишь, а все равно воздействие идет через слух. Хорошо, что взломщик сообразил.

Дирвен активировал трофейный «Тихий колпак», накрыв обоих – он как раз на такое рассчитан. Плечом к плечу прошли через беззвучно орущую каменную пасть и вскоре наткнулись на уводящую вниз лестницу. Еще и с перильцами, которые держались на вбитых в стенки штырях. Лестница вывела в клетушку с дверью, по полу тянуло сквозняком.

После всего предыдущего «Прыжок хамелеона» сквозь дубовые доски – сущий пустяк, в этот раз «Бархатный привратник» без остатка погасил судороги.

– Мы теперь тренированные! – ухмыльнулся Дирвен.

Снова извилистый скальный коридор – найди дюжину отличий от коридора, который остался по ту сторону двери. Наконец впереди забрезжил свет. После блуждания в потемках розовеющее над горами вечернее небо слепило до рези в глазах.

– Бегом придется. Наверняка тут еще что-нибудь…

Взломщик кивнул. Бледный, осунувшийся, перемазанный. Дирвен и сам выглядел не лучше.

У одного «Пятокрылы», у другого «Скоробег». И гляди в оба, чтобы не навернуться. Они помчались прочь от скалы, что-то неслось за ними по пятам – ни времени, ни сил оглядываться. Зато впереди виднелась застывшая на возвышении серая фигурка. Охотница ждет, лишь бы добежать до нее раньше, чем погоня настигнет. Не оборачиваясь, Дирвен ударил назад «Пчелиным горохом», потом «Веселым градом», однако топот и шорох за спиной не стихали. На бегу схватил Кема за руку – «Пятокрылы» быстрее «Скоробега», а так он сможет придать напарнику дополнительное ускорение. Открылось второе дыхание, в ушах свистел ветер.

До Охотницы оставалось с полсотни шагов, когда у нее из рукавов вылетела пара мерцающих дисков. Обогнув амулетчиков, эти молниеносные штуковины с чем-то встретились. Криков не было, но донесся хруст, бульканье, звуки падения. Пусть помощница Акетиса не могла преодолеть созданный Нетопырем барьер, это не мешало ей использовать свое оружие.

Задыхаясь, амулетчики рухнули на землю у ног Охотницы. Под ребрами ныло, легкие едва не рвались в клочья.

– Мы поимели… – прохрипел Дирвен.

Кем молчал, но глаза у него победоносно блестели, несмотря на измученный вид.

После того как отдышались, произошло странное. Взломщик кое-как встал, расстегнул поясную сумку и вытащил ту штуковину – что-то вроде яйца в пятнах засохшей крови. Вместо того чтобы попросту отдать это своей жуткой спутнице, он повернулся к ней спиной и швырнул добытое через левое плечо, а та поймала в воздухе и спрятала в бездонный рукав.

– Такие правила, – пояснил Кем в ответ на недоуменный взгляд Дирвена.

– Теперь дело сделано, – удовлетворенно произнесла Охотница скрипучим голосом.

– Теперь вы сможете убить этого гада?

– Я не убиваю людей. Я прихожу за теми, кто уже умер. Но он больше не сможет играть в прятки со смертью.

Дирвен наконец-то увидел, кто их преследовал: среди камней лежали вповалку то ли овечьи, то ли козьи туши, их было пять или шесть, возле них опустился на камень ястреб-падальщик. Арнахти для охраны своего тайника использовал животных? Или это тоже бывшие люди, которых он превратил в домашнюю скотину и заклял на охрану? Так или иначе, для них все закончилось. На всякий случай Дирвен пожелал им добрых посмертных путей.

Несмотря на все перенесенные мытарства, ему давно уже не было так хорошо. Или нет, все-таки было – после того как они с рыжим Тьеку из ямы вытащили.

Эх, если б не каверзы Рогатой Госпожи, все в его жизни сложилось бы по-другому.

Шагать навстречу закату и просто смотреть – на деревья, на птиц, на траву, которая где по колено, а где по пояс, на небо с драконьими облаками... Главное, не вспоминать о том, что осталось позади. Потому что здесь тот случай, когда ничего не изменишь.

Если б дело стало за тем, чтобы отправить в серые пределы пару-тройку упырей вроде Арнахти, те уже ковыляли бы по тропам мертвых. А если в этих краях все друг другу упыри? Или пусть не все, но большинство?

Хантре ограничился тем, что сломал челюсть почтенному бербетунскому магу, который объяснил ему ситуацию и принялся расхваливать преимущества местного уклада.

После чего по улочке меж глухих саманных заборов направился в ту сторону, где начиналась Кукурузная Прорва. Его бегом догнала Хеледика:

– Вместе пойдем!

– Тебе лучше с караванами добраться до железной дороги. Неизвестно, что в этой прорве. А мне тут задерживаться нельзя, иначе сорвет.

– Я с тобой. Если понадобится, я и без магии смогу за себя постоять. В Ложе меня кое-чему научили.

Ясно, что отговаривать ее бесполезно.

Они уже вышли из города через западные ворота – те были заперты, но Хантре вынес створки магическим ударом – когда с ним опять связался Тейзург.

«Ты вовремя, нам нужны съестные припасы и снаряжение для пешего путешествия без магии, на несколько дней».

«Я же просил – закройся! Ты когда-нибудь научишься меня слушать?! Много трупов оставил в этой дыре? Ладно, не рассказывай, по своим каналам узнаю. По крайней мере, не пересекай границу прорвы, пока не получишь все необходимое. Хотя бы это ты можешь мне обещать?»

«Когда такой конченый псих, как ты, начинает рассуждать с позиций здравого смысла...»

«У него это весьма хорошо получается, в отличие от тебя», – не остался в долгу Эдмар.

«Ага, пока дело не касается твоих навязчивых желаний».

«Где вы находитесь?»

«За воротами, на пути к Кукурузной Прорве».

«Сейчас соберу все что нужно. А потом, когда встретимся, тебе все-таки придется меня выслушать. И прими к сведению, если спустя восьмицу ты не выйдешь из прорвы живым, туда явится армия наемных головорезов, которая истребит все, что шевелится».

«Ты спятил? Ты это всерьез?»

«А ты сомневаешься, после стольких лет супружеской жизни? Не все же тебе меня шантажировать. Если позволишь кому-нибудь себя убить, пеняй на себя», – даже не видя физиономии Тейзурга, можно было представить, как пакостно он ухмыляется.

Не было сил с ним спорить. Все силы уходили на то, чтобы удержать под контролем полыхающую ярость.

В Шибевате всем девочкам в возрасте до десяти лет наносят ритуальное увечье – поверхностное, но болезненное, вдобавок повреждающее энергетическую систему организма. В результате возникает тот самый эффект пробитой консервной банки: естественная защита взломана, любой упырь может воспользоваться. От народца и от едоков из Хиалы шибеваток защищают обереги, то-то оберегов на них побольше, чем монет в ожерельях у сурийских танцовщиц. Влияет ли этот ритуал на магические способности искалеченных? Скорее всего, да, Хеледика тоже склонялась к такому выводу.

– Это потайные женские дела, мы в это не вмешиваемся, – степенно огладив бороду, заявил уважаемый в городе маг, у которого Хантре потребовал объяснений. – Сами они промеж себя это делают, у наших женщин испокон веков такой обычай.

– И если они откажутся от этого обычая, вы не станете возражать?

– Да зачем же отказываться, если это во благо? Без этого девочку замуж никто не возьмет, и в служанки не возьмут, люди судачить о ней будут, пальцем показывать. Кому же охота, чтоб о твоей дочери говорили дурное? И если рассудить, лучше, чтоб у них было поменьше прыти…

Впечатавшись спиной в стенку, маг охнул и схватился за челюсть. По саманной кладке разбежалась сеть трещин.

Надо уходить, стукнуло в висках. Пока… Пока не стало поздно. Пока все тут живы.

Хеледика метнулась следом. Позади закрутился, прикрывая их, пылевой смерч. Желающих броситься в погоню не нашлось.

Граница прорвы выглядела, как неказистая изгородь посреди травяного раздолья. Никого такая преграда не задержит, поставили для наглядности.

Они шагали, пока не стемнело, никто их не преследовал. Возможно, за это надо сказать спасибо Тейзургу, но его сейчас ни о чем не спросишь. Из прорвы обмениваться мыслевестями невозможно.

Зато здесь тихо: ни чужих эмоций, ни магических отголосков, ни бесконечной путаницы разветвляющихся вероятностей. Все это осталось по ту сторону покосившейся изгороди.

Их как срубило, даже ужинать не стали. Наутро, когда проснулись, солнце уже вылезло из-за горы на востоке и просвечивало заплывшим глазом сквозь облачную хмарь, которую нагнал Харнанва за компанию с Забагдой.

Охотница сидела на камне серым изваянием. Если Нетопырь и присылал ночью кого-то еще по их души, те не захотели с ней связываться и убрались ни с чем.

Распрощаться бы с недавними союзниками сразу после завтрака, а Дирвен за каким-то чворком задержался. Кем и давай донимать его душеспасительными беседами. Мол, ты наворотил много такого, чего не стоило делать, но сейчас самое время остановиться, подумать и свернуть с этой дрянной дорожки на благую дорогу. Мол, это твой шанс, разве сам не видишь, мы не случайно тут встретились. Мол, обратись к Свету, попроси у Акетиса для себя суда и искупления, если молиться от чистого сердца, тебя услышат, и дальше или вместе будем выполнять разные поручения во имя Света, или тебя пошлют кого-нибудь спасать, ты же на самом деле хороший парень, так воспользуйся возможностью все изменить…

– Оставь свои проповеди для придурков, – скривился Дирвен. – О себе позаботься, я и так не пропаду.

Собрал пожитки и зашагал прочь. Кем порывался еще что-то сказать, но он даже не оглянулся.

Обрыдаться, какой дельный совет: искупи вину! А если он ни в чем не виноват? В том, что вокруг него происходило, виновата Ложа, и Чавдо Мулмонг, и Лорма, и Хеледика, и овдейские власти, и Эта Сволочь, а больше всех – Рогатая Госпожа, с пеленок его невзлюбившая.

И не собирается он совать голову в очередной хомут. Ха, разбежались… С него хватит.

Нугойра наблюдала за ними, притаившись за скоплением валунов. Концы спутанных черных волос рассыпались по земле, юбка извозилась, лиф на спине лопнул по шву. Скоро ей придется подыскивать себе новую человеческую одежку, зато нынче она повеселится! Старая демоница со своим монашком и тот паренек, что посмазливей, разошлись в разные стороны. Похоже, насовсем разошлись.

Подобрав рваный подол, горная дева стремглав пересекла открытое место – словно порыв ветра над склоном пронесся. Укрывшись за кустарником, оглянулась: Охотница в ее сторону не глядит, толкует о чем-то со своим спутником. А второй юнец, который уходит прочь от них с презрительной усмешкой на конопатой физиономии, достанется Нугойре! Пусть он обладает силой и весь увешан магическими штучками, перед горной девой ему не устоять.

Она возбужденно хихикнула, предвкушая веселье. Лишь бы парень не увидел раньше времени ее ноги, заросшие звериной шерстью.

Кемурт хотел догнать Дирвена, вдруг все-таки получится найти нужные аргументы, но Охотница его остановила.

– Не надо. Ни в чем ты его не убедишь. Уж поверь, я всяких повидала.

– И что теперь с ним будет?

– Об этом ничего сказать не могу.

Взломщик уселся на сложенный плед, с которого перед тем вскочил. У него-то все неплохо. Задание он выполнил. И раздобыл в кладовке Нетопыря кошель денег, который отдаст бабушке с дедушкой – на днях он отпросится их навестить. «Солнечный проводник» снова у него, да к тому же служителя Акетиса ни одна тварь в Хиале не тронет, разве что кто-нибудь напугать попытается, так что он самостоятельно доберется до Абенгарта по тропам Нижнего мира. И со Шнырем, как сказал Хантре, в новой жизни все будет в порядке. Повидаться бы еще с Хеледикой… Хотя он сам запутался, в кого влюблен: в песчаную ведьму – или в Таль, которой на самом деле не было.

– Он ведь не конченый мерзавец.

– Когда заправлял в Аленде, был конченым мерзавцем. Или ты забыл?

Охотница беспощадна не только в действиях, но и в словах. Говорит, как ножом полосует.

– С этим я согласен, но сейчас-то он проявил себя не как мерзавец.

– Вопрос, что перетянет – то или это.

– Даже в демонах иногда перетягивает не тьма, а что-то другое. Вы же, например, были раньше демоном Хиалы…

– Тут ошибаешься. Не все помощники Акетиса по происхождению демоны.

– Я думал… Извините.

– Давным-давно жила на свете девочка, не обделенная магическими способностями, – произнесла Охотница скрипучим голосом, проигнорировав извинение – она не придавала значения таким вещам. – И важнее всего для этой девочки была справедливость. Если она узнавала о том, что кто-то с кем-то дурно поступил, у нее душа горела, и пуще всего ей хотелось наказать виновника. Вот скажи, если бы ты шел по улице и увидел, что кто-то ударил старика, или пнул котенка, или поджег дом да пустился бежать, ты бы что сделал?

Блеклые мерцающие глаза уставились на Кема в упор из-под капюшона.

– Помог бы тому, кто пострадал… Позвал бы людей, чтобы потушить пожар… Что же еще?

– Вот-вот, что же еще. А девочка, о которой я говорю, кинулась бы в погоню за негодяем. Для нее главным было не помочь пострадавшим, а воздать по заслугам тому, кто совершил злодеяние. Она дожила до преклонных лет и всегда поступала согласно своим принципам. Или согласно своей охотничьей страсти – пожалуй, такое определение будет вернее. Бывало, что ее проклинали близкие тех, кому от нее поделом досталось, а когда она умерла, кое-кто пожелал ей предстать перед судом Акетиса.

– И что произошло дальше? Разве Беспристрастный осудил ее?

– Беспристрастный предложил ей работенку, – усмехнулась Охотница. – Это был не приговор, а предложение, от которого она не смогла отказаться. Никто ее не неволил, у нее был выбор. Вот так-то… Ладно, хватит рассиживаться, пошли.

Запихивая пледы в котомку, Кемурт во все глаза смотрел на горы: до чего здесь красиво, только теперь ощутил холодок восторга, раньше было не до того.

Дирвен шагал весь день, изредка делая короткие передышки. Ясно, что за служителями Акетиса Нетопырь гоняться не станет, зато может увязаться за ним. Надо поскорее уйти как можно дальше от разоренной кладовки.

Котомка, набитая галетами и увесистыми кошельками, с «Тяглом» легче перышка. И «Сторожей здоровья» целая связка. Но после череды «Прыжков хамелеона» силы еще не восстановились, и сейчас Дирвен был не в состоянии мчаться сломя голову. Еле плелся. Хотя благодаря «Пятокрылам» для стороннего наблюдателя он двигался со скоростью бегущего человека. На всякий случай задействовал «Круговерть», однако за весь день ему не попалось ни жилья, ни пастухов со скотиной.

Когда начало смеркаться, остановился на ночлег. Костер разжигать не стал, активировал «Теплотвор». Поблизости ошивался кто-то из народца, но если какая тварь сунется к повелителю амулетов – ей же хуже.

Среди торчавших выше по склону камней что-то шевельнулось. Человек?.. Женщина?..

Она плывущей походкой двинулась к Дирвену. Черные волосы ниспадают буйной гривой, платье грязное и рваное, зато кожа как топленое молоко. Глаза озорно блестят, на лице улыбка.

При этом обеими руками придерживает юбку, чтобы в прорехах не мелькнуло ничего лишнего. Зря старается – он уже понял, что перед ним горная дева. А с горной девой хоть у кого получится… Даже если ты по этой части бессилен из-за телесной немощи или сволочного колдовства.

– Стой! – потребовал Дирвен. – Тебя не Арнахти подослал?

­­– Никто не прислал! – она хихикнула. – Захотела и пришла!

Ответила по-овдейски, для народца любой язык как родной. И врать ее племя не умеет.

– Тогда иди сюда! – позвал он охрипшим от желания голосом, вмиг позабыв об усталости.

Сорокопут, Костоправ и Спица устроились на горном склоне, неподалеку от журчащего в потемках ручья. С виду то ли трое мирных горцев, заночевавших вдали от дома, то ли шайка разбойников на привале. Один жилистый, чернявый, с хрящеватым носом и близко посаженными глазами – холодными, цепкими, пронизывающими насквозь. Другой крупный светловолосый увалень с неизменным добродушно-участливым выражением на округлой физиономии. Третья невысокая, верткая, недурно сложена, и поди разбери, сколько ей лет: сейчас Спица выглядела на все свои сорок, но при необходимости, используя макияж и чары, могла сойти за двадцатипятилетнюю.

Трое лучших магов-устранителей Светлейшей Ложи подчинялись лично Крелдону. В прежние времена с ними ходил на задания еще и четвертый – маг-кормилец, снабжавший их силой из Накопителей. Но во время смуты он погиб, да и толку-то теперь от кормильцев.

По части магических способностей каждый из смертоносной тройки уступал таким коллегам, как Суно Орвехт или Марченда Фимонг, но они восполняли этот недостаток, действуя сообща. Давно сработались, понимали друг друга с полуслова. Единственной неудачей в их послужном списке был Чавдо Мулмонг. И больше сотни успешно завершенных ликвидаций. Сейчас они получили задание устранить бывшего первого амулетчика Светлейшей Ложи, бывшего самозваного короля Ларвезы, угробца Дирвена.

Над костром грелся котелок с водой, на деревянной подставке поблескивал позолотой сиянский заварочный чайник с кобальтовой росписью – любимый чайник Костоправа, он всегда брал его с собой в такие вылазки. Спица тем временем достала склянку с нангерским притиранием для лица, а Сорокопут принялся нарезать тонкими кружочками колбасу худьякьяги, по этой части он виртуоз.

– Есть шансы, что завтра пересечемся, – обронил Костоправ – нынче была его очередь плести чары, определяющие местоположение объекта и приблизительное расстояние. – Главное, не спугнуть.

– Что это?..

Хохот и вопли в отдалении. Звуки приближались.

– Местные резвятся?

Вскоре из-за скалы выскочила патлатая черноволосая деваха. Она дико хохотала и размахивала на бегу, словно флагом, какой-то тряпкой. Промчалась мимо людей, из-под юбки мелькнули шерстистые ноги.

– Горная дева, – констатировал Сорокопут.

Следом за ней из-за поворота вылетел взъерошенный парень. На нем были короткие полосатые подштанники, нангерская куртка и ботинки.

– Отдай штаны, сука! – проорал он и исчез в сумерках вслед за беглянкой.

Смех и крики удалялись, их множило горное эхо.

Вскочившие маги-устранители ошеломленно переглядывались.

Котелок валяется на боку, склянка укатилась в одну сторону, крышка опрокинутого чайника с отколотым носиком – в другую, кружочки колбасы втоптаны в грязь.

– Это был наш объект, – нехорошо сощурился Сорокопут.

– Вот демоны, он уже далеко, – процедила Спица.

– Мой чайник, – бесцветным голосом произнес Костоправ.

И коллеги поняли, что у него теперь есть личный повод, чтобы разобраться с Угробцем.