Дороги Сонхи

Глава 3. Эхо Вторжения

Тунанк Выри дрожала, как чворк, застигнутый врасплох под открытым небом. Ни один чворк без серьезной на то причины не выберется из уютного жилья наружу. Вот и она не полезла бы в горное подземелье с Дирвеном-амулетчиком, которого следовало называть Гвенгером – будто бы ей неизвестно, кто он такой на самом деле – ни за что бы не полезла… Если бы не приказ покровителя.

Она оделась, как местная девушка: курточка с галунами, штаны заправлены в шнурованные сапожки, поверх юбка до лодыжек, с двойной цветной каймой по подолу. Нипочем не заметишь, что под юбкой и штанами вокруг бедер обернут хвост мучахи с кисточкой на конце.

– Здесь полно народца, – произнесла она озабоченно, когда вошли в пещеру и зажгли налобные волшебные фонари.

– Угу, – небрежно бросил амулетчик.

– Здесь водятся горные девы и всякая неопасная мелюзга. За нами следят, чувствуешь? Но они нам ничего не сделают. Горные девы тоже не опасны, если ты сам не станешь за ними гоняться.

Господин Арнахти защитил ее маскирующими чарами, но амулеты все же могут предупредить своего повелителя о близком присутствии волшебного существа. Пусть думает, что это здешние обитатели. Тем более что они и впрямь тут есть.

Она двигалась нарочито неловко, порой оступалась и приглушенно вскрикивала: если начнешь скакать по камням, как истинная мучаха, спутник заподозрит, что дело нечисто.

– Старый пень нашел место для своей кладовки! – презрительно высказался Дирвен, после того как тоже оступился и чуть не подвернул лодыжку.

– Он тогда был еще молодой. И он не хотел, чтобы до его тайника добрались другие маги.

– Эти залезть друг другу в карман не дураки. А ты откуда знаешь, где это?

– В прошлом году господин Арнахти посылал меня туда посмотреть, все ли в порядке. Он не смог достать нужную книгу, и сходить сам тоже не мог. Он дал мне путеводный артефакт и заклинание доступа. Оказалось, камнегрызы прогрызли щель, и книга выпала наружу. Наверное, через эту щель и артефакт уполз, хотя я в тот раз заложила ее камнями.

Дирвен что-то проворчал себе под нос. Похоже, что-то крайне нелестное для господина Арнахти.

– А почему он сейчас не дал нам тот путеводный артефакт?

– Он его уничтожил, чтобы кто-нибудь еще не воспользовался, я ведь уже запомнила дорогу. Сейчас поворот – и мы пришли.

Мучаха остановилась и глубоко вздохнула. Дальше начнется самое страшное. Ей придется использовать свою волшебную силу, заключенную в кисточке, ведь иначе им не найти то, что нужно поймать для господина Арнахти.

Если Дирвен ее разоблачит, она сбежит – заранее наметила путь к отступлению. Подбодрив себя этим соображением, Тунанк Выри прижала к скальной стенке ладони и пустила в ход заклятье доступа.

Каков маг, такова и его кладовка, фыркнул про себя Дирвен, скептически оглядывая то, что открылось их взорам. Небольшая пещерка, два криво сколоченных стеллажа – небось молодой Арнахти сам припер сюда эти доски, но столяр из него оказался так себе. Интересно, по одной таскал или с помощью заклятья унес все сразу? Дирвен снова фыркнул, представив себе волшебника, пыхтящего с неудобной ношей по пещерным кишкам. Но потом вспомнил, что у магов есть заклятье, позволяющее «сворачивать» вещи до игрушечных размеров. Наверняка воспользовался. Хотя то заклятье вроде бы уменьшает не все подряд: одежду, обувь, ковры, одеяла, палатки, шатры, паруса, рулоны ткани – запросто, а доски под вопросом.

На полках лежали книги и облезлые футляры со свитками, стояли горшочки, шкатулки, флаконы, бутылки, чайник с отбитым носиком. Все это смахивало на товар последнего разбора в лавке старьевщика. Хлам, который давно не нужен, а выкинуть рука не поднимается. Волшебный фон ощущался, но, похоже, ничего по-настоящему крутого здесь не было. В углу, возле боковины одного из стеллажей, чернела дыра, кое-как заложенная камнями.

Дирвен присел на корточки, поднес ладонь: есть слабый ток воздуха. Когда он послал мысленный приказ-импульс, отозвалось несколько амулетов, лежавших в шкатулках, и в чайнике что-то задребезжало, но из дыры никакого отклика. Значит, сбежавшая штуковина не рядом: или успела уползти достаточно далеко, или свалилась вниз, если там провал.

– Ты его чувствуешь? – дрогнувшим голосом спросила Барвила.

– Пока нет.

– Господин Арнахти дал мне поисковое заклятье. Я тебя очень прошу, не смотри сейчас в мою сторону!

Дирвен хмыкнул и вытащил из заплечной котомки веревку с грузиком. Так и думал – сволочной провал: веревка была изрядной длины, но грузик не достал до дна.

– Вопрос, как мы туда спустимся…

Говоря, он обернулся – и Барвила вскрикнула, присев на полусогнутых. Юбка задрана, штаны приспущены. Застыла в этой нелепой позе, и взгляд такой, словно прощается с жизнью.

– Приспичило что ли? – буркнул Дирвен. – Ну, оправляйся тогда, и пойдем искать.

– Не смотри на меня… – пролепетала девушка.

Он отвернулся.

– Ха, твой старикан будет рад-радешенек, если ты навалишь кучу у него в кладовке!

– Я не кучу…

– А если по малой нужде, кому какое дело.

– Да, да… Я уже все, – шорох одежды. – Идем отсюда.

Дирвен двинулся к выходу, радуясь, что с ним не Щука – уж та обругала бы его на чем свет стоит! И за то, что оглянулся, и за то, что ей не вовремя приспичило, и за то, что беглый артефакт до сих пор не нашел, и за дыру в стенке, и за вчерашний дождик… Хвала богам, что отделался.

– Там внизу большие пещеры, и я знаю, где можно туда спуститься, – торопливо сообщила Барвила. – Только…

– Только что? Ты ведь чего-то боишься? Что за нечисть там водится?

– Там все давно окаменелое, и сейчас уже ничего не водится. Но там все равно страшно. Сам увидишь.

Так и не понял, думала Тунанк Выри, пока они пробирались по извилистым каменным ходам, спускаясь все глубже во чрево горы. Она вовсе не по нужде присела, она ведь не человек – ее племя испытывает такую потребность куда реже, чем люди. Чтобы в полной мере использовать свое волшебство, ей надо было высвободить обмотанный вокруг бедер хвост. В штанах она прорезала дырку, и теперь хвост мучахи был скрыт от чужих глаз всего лишь юбкой.

К счастью, Дирвен не пытался проявлять галантность и больше смотрел по сторонам и под ноги, чем на нее. Порой приходилось слегка шевелить хвостом, чтобы взять верное направление, но она и сама в это время двигалась, вскидывала колени, виляла бедрами, то подбирала, то одергивала юбку. Вдобавок ее выручала игра света и тени.

Казалось, что их со всех сторон окружают неосязаемые черные заросли. В свете фонарей здешние тени получали возможность хотя бы ненадолго пробудиться и вовсю колыхались, гримасничали, раскрывали бутоны, тянулись друг к другу, а потом снова погружались в вековую дрему.

Тунанк Выри чуяла горный народец – те держались на расстоянии и наверняка дивились тому, куда эти двое направляются. Потому что никто из народца по собственной воле туда не пойдет.

– Не чувствую я здесь амулетов, – проворчал Дирвен. – Эй, сделаем привал?

– Мы еще не добрались до дна, артефакт господина Арнахти далеко от нас. Давай пообедаем.

Она сгрызла полсухаря – мучахе больше не надо. Ее спутник умял три копченых сардельки и нангерскую лепешку с луком, обронив ехидное замечание насчет барышень-плоскодонок, которые воротят нос от еды.

– Я пирожки с яблоками люблю, – призналась Тунанк Выри. – Могу сразу два съесть.

Амулетчик подавился последним куском, выпучил глаза и закашлялся.

– Гадость… – прохрипел он, когда снова обрел способность говорить.

– Тебе что-то попалось – волосы или муха в тесте?

– Пирожки с яблоками гадость! Один раз съел, на всю оставшуюся хватило… Чего уставилась? Поднимай свои тощие прелести да пошли!

Дальше мучаха помалкивала – и потому что опасалась еще больше его разозлить, и обиделась за свои любимые пирожки.

Чем ниже спускались, тем холоднее становилось. Дирвен начал мерзнуть, и Тунанк Выри делала вид, что тоже мерзнет. Хотя ее племени нипочем, когда землю укутывает снежное одеяло, и на оконных стеклах людских домов распускаются сверкающие ледяные цветы. Мучахи ложатся в зимнюю спячку после Солнцеворота, в месяц Быка, а просыпаются на исходе месяца Чайки, разбуженные первой капелью. Господин Арнахти говорил, что в теплых краях ее соплеменницы бодрствуют круглый год. С тех пор, как он взял ее на службу, Тунанк Выри тоже обходилась без спячки.

И все-таки сейчас ее пробирало до костей. Не потому что холодно, а потому что там впереди такое…

Когда лучи фонарей выхватили из тьмы Часового – так она называла про себя эту несусветную тварь, как будто сплетенную из окаменелых веревок, с торчащими во все стороны отростками, которые заканчивались разинутыми зубастыми ртами – она была готова к тому, что увидит. Зато Дирвен издал приглушенный возглас, и в следующее мгновение Тунанк Выри ощутила мощный магический всплеск. Часовой пошел трещинами, зашатался и тяжело осыпался. Отскочивший камешек чиркнул мучаху по юбке.

– Не надо! Это не настоящее! Они как статуи, их тут много, но они давно окаменели. Господин Арнахти сказал, этот пласт относится к Верхнему Стихийскому периоду. Люди в Сонхи тогда уже были, и цивилизации были, и откуда-то пришли эти твари, но их победили. Там, дальше, есть вырубленные прямо на скале картины.

– Во пакость, – пихнув ногой обломок разбитого вдребезги Часового, процедил Дирвен.

– Хорошо, если артефакт господина Арнахти здесь, – озабоченно произнесла мучаха. – Ниже я никогда не спускалась…

Она-то знала, что здесь, где же еще ему быть.

– Ты же такая хворая, зачем ты вообще сюда лазила?

– Господин Арнахти посылал меня посмотреть, потому что беспокоился за свою кладовку. Я ведь магичка, и в горах нет того, что может повлиять на мое здоровье. Ты что-нибудь чувствуешь, есть где-нибудь рядом с нами артефакты?

– Вроде что-то есть, но не совсем рядом. В той стороне. Пошли.

Дирвен фыркнул под нос: «пошли» не совсем верное слово – впереди не ровная поверхность, а сплошные каменные зубья, провалы, гребни, через которые надо перебираться, глядя в оба. Если Барвила переломает свои тощие ноги, он что ли на закорках ее обратно понесет? Уже собирался раздраженно бросить, чтобы шкандыбала поосторожней, когда увидел, как лихо она балансирует, переступая с камня на камень. Только зачем-то обеими руками придерживает юбку, чтоб не задиралась, хотя все равно же у нее под юбкой штаны.

– Ты что ли была циркачкой до того, как заболела? Откуда у тебя такая прыть?

Эта дуреха смутилась и чуть не сверзилась с камня.

– Нет, я не циркачка. Господин Арнахти навел на меня заклятье, оно одноразовое и плетется долго, в прошлый раз тоже…

Ясно, вовсе она не круче Дирвена. Без заклятья старого хрыча в два счета свернула бы шею.

Сам он задействовал комбинацию из «Прямохода», «Кошколаза» и «Неваляя». Если девчонка спросит, приготовился соврать насчет циркового прошлого, но та беспокоилась только о своей юбке и лишних вопросов не задавала.

В этих пещерах было целое сонмище окаменелых монстров. Одни походили на ту тварь, которую Дирвен разбил, другие выглядели иначе, но тоже мало общего с населяющими Сонхи животными, насекомыми, морскими гадами, как нынешними, так и ископаемыми. Демоны прошлого? Даже для демонов они казались чересчур противоестественными. Или, точнее, не противоестественными, а невозможными, чуждыми до тошноты – несовместимыми со всем сущим. Если рассматривать их внимательно, пробирала жуть до мурашек по спине, хотя Дирвен повидал всякое, даже разверстые Врата Хаоса.

Иные из них как будто окаменели в тот момент, когда извергали из себя других подобных тварей, только более мелких. Подумалось о саранче. Если они были на самом деле, да еще так свирепо размножались, как же они тогда не слопали все живое в Сонхи?

Увидев вырубленные картины, о которых говорила Барвила, Дирвен понял, почему не слопали: похоже, что все живое в Сонхи объединилось и дало им отпор.

На барельефах были запечатлены грандиозные битвы: с полчищами неведомых тварей сражались маги и каменные исполины, небесные псы и морские змеи, саламандры и подземные черви. А кое-где твари против тварей, только с той и другой стороны твари разные – как будто даже демоны Хиалы дерутся против этой напасти заодно с остальными. Жалко, все целиком не увидишь, лишь кусочками, насколько позволяет свет фонарей.

Целая анфилада залов-пещер с наскальными изображениями. И повсюду несусветные окаменелые чудища, большие и маленькие, и фрагменты их тел.

Дирвена осенило:

– Я знаю, что это такое! Когда-то очень давно было вторжение из чужого мира, но наши выбили тех, кто поналез, и Страж Мира запечатал для них Врата в Сонхи.

Ему об этом Серебряный Лис в Абенгарте рассказывал.

– Эти гады окаменели, потому что сунулись в горы и нарвались на каменных исполинов, – добавил он, понизив голос. – Те могут хоть кого в камень превратить.

– Ой… Не надо про них, – попросила Барвила шепотом.

Ее губы дрожали, острый носик побелел, и на нем отчетливее проступили веснушки.

– Да они спят, – так же тихо ответил амулетчик. – Нас не тронут. Нужны мы им, как индюку арифметика.

Каменные исполины – стихийные сущности ростом с дом в три-четыре этажа. Выглядят они как грубо вытесанные фигуры с руками-ногами и безликими буграми вместо голов. Глаз у них нет, но они хорошо ощущают движение и вибрацию. Дирвен видел их только на картинках. Они веками спят в горных недрах, слившись с окружающей породой, и на зов Стража Мира поднимутся без проволочек, но если кто другой захочет их разбудить, ему придется попотеть. От негромких людских разговоров уж точно не проснутся, нет им до этого дела.

Так увлекся разглядыванием барельефов и окаменелой пакости, что на некоторое время даже забыл о цели вылазки. Спохватился, когда уловил импульс постороннего артефакта: вроде то самое, зачем пришли!

Вскоре стало ясно, что ему предстоит та еще тягомотина. Не тот здесь рельеф, чтобы гоняться за артефактами – значит, надо, чтоб они сами к тебе приползли. Для повелителя амулетов задача посильная, но муторная.

После того как Суно Орвехт привез его в Аленду и определил в школу при Ложе, к нему на первое время приставили одного из старших учеников, чтобы выгуливал новичка-иностранца по городу и помогал освоиться. Этот Понсойм был заядлым рыболовом – хлебом не корми, дай посидеть с удочкой. Несколько раз он таскал Дирвена с собой, но тому было скучно, и пока Понсойм таращился, как одержимый, на поплавок, его подопечный, отойдя в сторонку, упражнялся с амулетами.

Сейчас Дирвен почувствовал себя Понсоймом на рыбалке: сидишь и ждешь, когда оно «клюнет» – то есть, окажется в пределах досягаемости, а потом тянешь к себе, осторожно и выверено, чтоб не сорвалось. Эх, были бы у него арибанские амулеты… Но он и без них управился.

Когда из щели меж обломков выползло нечто, похожее на ошметок раздавленной сколопендры, Барвила взвизгнула и одним прыжком очутилась на камне почти с нее высотой.

– Дура, – бросил Дирвен, не отрываясь от работы. – Это и есть артефакт твоего господина Арнахти, одна из составляющих. Тот, кто его изготовил, на завтрак, обед и ужин жрал китонские грибочки. Среди магов такие придурки попадаются…

Мерзкое с виду творение неизвестного волшебника доковыляло до ботинка повелителя амулетов и покорно остановилось. Дирвен взял его двумя пальцами и засунул в лежавший наготове мешочек.

Амулеты – верные помощники, и чтобы какой-то из них вызывал у него омерзение – ну, ни разу еще ничего подобного не было! Это ввергло его в замешательство, однако дальнейшей работе не помешало. Может, на этот артефакт наведены какие-то чары, чтобы никто не захотел его присвоить?..

Дальше пошло проще, ведь теперь у него была одна из составных частей магического конгломерата – своего рода «приманка» для остальных ингредиентов. Но гадливое чувство не исчезало: как будто тебя пытаются угостить булкой с тараканами вместо изюма или подсунули в постель девицу с паучьим брюшком ниже пояса. И дело не только в том, что смотреть противно, на уровне ощущений то же самое. Приходилось переступать через внутреннее сопротивление, чтобы мысленно соприкасаться с этой штукой и ловить ее импульсы, которые тоже отличались от всего, с чем он имел дело до сих пор. Разница как между музыкой и скрежетом гвоздя по стеклу. Надо будет добиться от Арнахти объяснений, откуда этот артефакт взялся.

Ингредиенты, один другого отвратней, сползались к ловцу, который хватал их и прятал в мешочек. Поймал себя на том, что брезгливо вытирает пальцы о штаны.

Барвила молча наблюдала сверху. Дирвен подивился прыти этой худосочной барышни, но с большого перепугу люди еще не на такие фортели способны. Если сама не сможет оттуда слезть, он ее потом снимет с помощью «Длинной руки» и «Тягла».

Наконец-то последний ошметок! Запихнул его к остальным, затянул тесемки мешочка.

Конгломерат состоит из семнадцати отдельных элементов, и одни крухутаки знают, из чего все это состряпано. Похоже, артефакт многофункциональный, вроде «Маскарадного кубика» или «Наследия Заввы». Предназначение? Как будто с его помощью можно брать под контроль, управлять – но не другими амулетами, уж это Дирвен первым делом проверил. Если б оказалось, что это аналог тройного королевского амулета, он бы простил этой штуковине ее гнусный вид и не менее гнусный магический фон.

Пока он изучал находку, Барвила самостоятельно спустилась с каменюки – видимо, опять воспользовалась заклятьем Арнахти.

– Пойдем? – спросила она дрожащим голосом. – А то заночевать тут придется.

– Пошли, – отозвался Дирвен.

Мешочек он завязал покрепче и убрал в поясную сумку. И всю дорогу его так и подмывало выкинуть эту дрянь. Даже не просто выкинуть, а зашвырнуть в расселину поглубже, чтобы наверняка никто не достал. Или лучше не зашвырнуть, а искрошить в пыль «Каменным молотом», потом спалить крошево «Огнеделом», и пепел развеять. Не смог бы объяснить, почему – всего лишь ощущение: эту штуку надо уничтожить.

И никакой господин Арнахти ему не указ… Но Арнахти с помощью этого амулета сможет избавить его от подлого проклятья Наипервейшей Сволочи. Пускай он сперва сделает, что обещал, а дальше посмотрим.

День выдался облачный – из тех, когда спросонья глянешь в окно и не сразу поймешь, что там, снаружи. То ли за ночь выросла гора до небес, и дом стоит на ее верхушке, то ли сами небеса опустились на землю, накрыв окрестности.

Как за лобовым стеклом, когда летишь в тропосфере сквозь массу слоистых облаков.

Поймал себя на том, что опять начал думать непонятными словами. Обрывок того, что было до Сонхи? Или что-то, реально существующее?

– Кто-нибудь в курсе, что такое лобовое стекло? – спросил он за завтраком.

– Плод твоих странных фантазий, я полагаю, – фыркнул Тейзург. – Ты еще скажи, затылочное стекло или брюшное стекло. Опять что-то приснилось?

– Это у бартогских дирижаблей, – вмешался начитанный Кемурт. – Оно в гондоле спереди, чтобы воздухоплаватели все видели.

Хантре никогда не летал на дирижабле.

Зато пользовался другим воздушным транспортом.

Другим – это каким?..

Эдмар был раздосадован тем, что проявил неосведомленность – притом что у него в Ляране скоро появится воздушный порт, и вдобавок он вложил немалые средства в бартогский дирежаблестроительный завод. Хотя дело не в неосведомленности, тут же определил Хантре: знает он, что такое лобовое стекло. Но почему-то решил притвориться, что не знает, а теперь разозлился на Кема, который из лучших побуждений влез с пояснениями.

Бывший демон скрывал досаду за насмешливыми улыбочками и снисходительным прищуром, но она все равно ощущалась, словно еле уловимый ядовитый аромат – по крайней мере, для видящего.

Несмотря на туман, за клиентами в назначенное время приехала экскурсионная карета, украшенная разноцветными кистями величиной с небольшой веник. И кучер, и сидевшая внутри девушка были в праздничных нангерских костюмах. Пандьеда всю дорогу рассказывала об истории, традициях и природных богатствах горного княжества, бойко, хотя и с акцентом. Эдмар начал флиртовать с ней, она вежливо поддерживала эту игру, не выходя за рамки своей роли – как будто отвечала ему из-за стекла витрины. Уже под конец подобралась к тому, что им предстоит увидеть: пещеру с окаменелыми останками демонов древности обнаружили недавно, экспонаты проверены на магию и не опасны для посетителей, вдобавок там развешаны мощные обереги. Ваша экскурсия – четвертая, и все гости, побывавшие до вас в пещере Очьемьят, остались довольны. Мы будем благодарны, если вы порекомендуете эту достопримечательность своим знакомым.

Карета остановилась. Горы тонули в молочной хмари, словно их тут и не было. Отчетливо в поле зрения – почти отвесный каменный склон, несколько валунов, кустарник. В стороне виднелась за белесой пеленой группа домишек, их стены сверху донизу покрывал охряной орнамент.

Гостей встретила еще одна девушка в традиционном наряде, ее сопровождали двое мужчин в косматых овчинных жилетах и масках демонов – при этом у каждого на шее висел бронзовый диск величиной с чайное блюдце, с обережным заклятьем от демонов.

– Это меры предосторожности, – сообщила Пандьеда. – Они пойдут с нами, мы будем под защитой.

Тейзург хмыкнул:

– Прелестно...

Он пока держался в рамках, но это ненадолго: «окаменелые останки» бывших сородичей – вполне достойная мишень для сарказма.

А Хантре чувствовал себя так, словно еще десяток шагов – и дальше будет обрыв в туманную бесконечность. Если оступишься… Но там не оступишься, этот провал находится не в пространстве, а во времени. Даже не находится, всего лишь подразумевается. Что закончилось, то закончилось. Но его все равно мутило, и голова кружилась. Похоже на страх высоты, хотя вот именно страхом высоты он никогда не страдал, у него были другие страхи. Здесь не высота, но есть что-то общее.

Горцы в масках исчадий Хиалы распахнули перед гостями двустворчатые двери с накладными коваными оберегами. Из глубины пещеры донесся заунывный вой. Вздрогнул только Кемурт. Тейзурга такими штучками не проймешь, а Хантре не уловил в этом звуке угрозы – похоже, какой-то музыкальный инструмент.

Вслед за провожатыми они двинулись по вырубленному в скале коридору, озаренному светом подвешенных на крюках фонарей – масляных и волшебных. Фонари выглядели так, словно их насобирали где придется.

Пандьеда воодушевленно расписывала, насколько ужасно и неповторимо то, что ожидает гостей в выставочной пещере. Вторая девушка шла позади всех и помалкивала. Как будто чего-то боялась. В один из моментов Хантре почти физически почувствовал ее дрожь, оглянулся – и она сразу попятилась, едва ли не шарахнулась к выходу, словно это еще больше ее напугало.

Ощущал ли он опасность? Он ощущал близость провала, обрыва, бездонного колодца, и это впечатление перекрывало всё остальное.

Наконец они вошли в «выставочную пещеру», как называла ее Пандьеда. То, что лежало посередине, на каменном подиуме, и было разложено вдоль стен… Действительно, останки. Действительно, окаменелые. Но они не принадлежат сонхийским демонам.

Кем с самого начала подозревал, что их ждет подвох: покажут бутафорию, в лучшем случае изготовленную искусным мастером, в худшем сляпанную вкривь и вкось. Эти ребята хотя бы понимают, с кем связались? Неужели здесь никогда не слышали об Эдмаре Тейзурге? Быть того не может. Значит, раз они все-таки рискнули пригласить такого гостя, у них припасено что-то любопытное. Иначе сразу пошли бы на попятную: не смеем отнимать у вас драгоценное время, достопримечательность не стоит вашего внимания и все в этом роде. Может, откопали останки вымерших волшебных тварей, которые водились сотни тысяч лет тому назад, а за демонов их выдают для пущей интриги? Мол, покажем вам то, чего ни у кого больше нет. На ископаемых тварей и в музеях можно посмотреть, другое дело – обитатели Хиалы.

Эдмар был недоволен тем, что Кемурт невпопад объяснил насчет лобового стекла у дирижаблей, однако ничего по этому поводу не сказал. Потом отыграется, при случае. Эх, можно ведь было промолчать… Пока ехали в карете, его вниманием завладела барышня-экскурсовод – розовощекая, черноволосая, типичная нангерская горянка. А Хантре всю дорогу сидел с отсутствующим и смутно тревожным выражением на лице. Будто бы смотрел в окно, хотя что там сейчас разглядишь, кроме тумана.

Когда добрались до пещеры Очьемьят, Кемурта заинтересовали не столько горцы в масках, сколько вторая барышня. Она выглядела болезненной, особенно по сравнению с Пандьедой – тщедушная, с хрупкими костлявыми запястьями и впалыми щеками, вдобавок чем-то не на шутку напугана. Показалось, что с ней что-то не так. Что именно – непонятно, и дело вовсе не в том, у нее нездоровый вид. Возникло впечатление, что она не такая, какой кажется. Спросить бы у Хантре, тот бы сразу определил, в чем дело. Но не при всех же спрашивать, и Хантре явно было не до нее. Впрочем, один раз он на нее оглянулся – барышня попятилась, да на удивление проворно, хотя под ногами не паркет, и не оступилась, не запнулась. Чего она испугалась?

Войдя в пещеру, освещенную фонарями, Кемурт едва не разинул рот, оторопело уставившись на экспонаты. Такого он еще не видел.

От Тунанк Выри требовалось немногое: потихоньку ворожить, держась возле трех волшебников, которых привезли «на экскурсию».

Ворожба мучахи почти незаметна. У тех, кто находится рядом, в мыслях и чувствах становится чуть больше рассеянности и сумбура – это нужно для того, чтобы морочить охотников за кисточками. Хватает ненадолго, и многие люди, даже не маги, способны этому противиться, но сперва они должны догадаться, что происходит. Мучаха собьет преследователей с толку – и наутек, а уж прыти ей не занимать. Главное, выиграть чуть-чуть времени.

Если б не распоряжение господина Арнахти, Тунанк Выри уже была бы далеко отсюда.

Могущество Тейзурга пугало ее до обмирания сердца: как будто перед тобой расщелина, где клубиться тьма и поджидают добычу хищные цветы, которые и не цветы вовсе, за их завлекательными лепестками прячутся ядовитые шипы и щупальца. Оттуда живой не уйдешь, если только эта жуть не соизволит тебя отпустить.

А к рыжему, наоборот, так и тянуло подойти поближе – словно там сияние солнца в месяц первоцвета и манящий лунный свет, весенние сумерки и золотистая осенняя дымка, все это сразу, и куда против такой ворожбы мучахе с ее нехитрыми чарами… Хотя он не ворожит, он не нарочно. Но он тоже могущественный маг, об этом лучше не забывать.

Третий в этой компании – амулетчик, его не проймешь: на нем артефакт, защищающий от чар народца. Хорошо, что он не настолько силен, как его спутники.

Если поймут, что затевается, ей несдобровать.

Двое учеников господина Арнахти, вырядившиеся «демонами» – не очень сильные маги. Исполнительные, послушные, но в открытой схватке толку от них не будет.

А Пандьеда и кучер Шамдье – обыкновенные люди, не волшебники. Они верно служат господину Арнахти, потому что он их благодетель.

Полтора года назад Пандьеда нанялась помощницей гувернантки, в ее обязанности входило присматривать на прогулках за девочками из богатой семьи. Одна из них, своенравная и капризная, как-то раз убежала – да и угодила в ловушку, устроенную зимним народцем. Пандьеда нашла ее по цепочке следов. На невысокой скале, которую называют Прялкой Ньенды, громоздилась снежная шапка чудовищных размеров – нависла прямо над этим местом, того и гляди свалится. Дело было в пригородном поместье, звать на помощь некого. Но один прохожий все-таки случился рядом – сухонький старичок, который проезжал мимо в санях и вышел размять ноги. Он оказался магом и в два счета девчонку вызволил. Уж как Пандьеда была ему благодарна, словами не передать. Она ведь не знала, что если б не участливый старичок, ее подопечная не сбежала бы из парка возле усадьбы и не провалилась бы в сугроб, а на Прялке Ньенды не оказалось бы снежной шапки величиной с полсарая, точнехонько над тем сугробом.

Мучаха знала правду, но зачем ей об этом думать, не ее ума это дело.

Пандьеда была доброй девушкой, порой угощала ее оладьями или сладкими булочками: «тебе надо побольше есть, чтобы замуж взяли». Тунанк Выри замуж не собиралась, но оладьи и булочки ей нравились. Хотя куда мучахе столько еды, отщипывала по кусочку, остальное относила тетушке Три Спицы.

Шамдье зарабатывал грузовым извозом. Однажды на горной дороге у него отвалилось колесо, и фургон накренило над крутым обрывом. Сам-то успел соскочить, но того и гляди случится беда: и лошадь покалечится, и бутыли с подсолнечным маслом побьются – расплачивайся потом с хозяином. Его выручил оказавшийся поблизости маг. И невдомек ему было, что подоспевший в нужный момент благодетель сам же все и подстроил.

Шамдье и Пандьеда выполняли поручения господина Арнахти, порой он даже платил им за работу. О том, что в этот раз поручение рискованное, им не сказали, чтобы не пугать понапрасну.

Вся надежда на Дирвена, который поджидает в засаде, в одном из неприметных гротов «выставочной пещеры». Узнав, что он объявился в Нангере, господин Арнахти начал размышлять над тем, как бы взять его в оборот, и велел Тунанк Выри приготовиться к непростой работенке – но оказалось, что на сей раз будущему помощнику незачем устраивать неприятности. Великая беда у него уже есть, надо лишь с умом этим воспользоваться. Мучаха вздохнула с облегчением: Дирвен куда опасней, чем Пандьеда или Шамдье, и не хотела бы она принимать участие в таком обмане. Но от всего остального отвертеться не удалось, и вот она здесь, едва живая от страха. Того и гляди станет еще хуже – когда Дирвен пустит в ход то, за чем они ходили в нижние пещеры.

Он уже видел этих тварей. Как будто во сне, хотя на самом деле в одной из прошлых жизней. Очень давно. Он тогда носил это же самое имя – Хантре Кайдо, или как было принято говорить, Хантре из дома Кайдо.

Имя – связующая нить между настоящим и неимоверно далеким прошлым, между явью и как будто сном. Если бы сейчас его звали как-то иначе, он бы вряд ли получил доступ к этому каналу: имя сыграло роль ключа.

Вторжение. Эти твари пришли в Сонхи извне. С учетом того, как они жрали все, что могли переварить, и какими темпами размножались, ничего удивительного, что их собственный мир стал для них тесен.

По отдельности они не отличались большим умом. Человеку проигрывали – но это если изловить такую тварь и изолировать от соплеменников. Их объединял разум роя, как пчел или муравьев, только они представляли собой не один сплошной несметный рой, а множество сообществ, каждое из которых обладало единым сознанием и занимало свое место в структуре сверхсообщества. Можно сказать, что подобием личности у них был не отдельно взятый индивид, а группа индивидов, неразрывно между собой связанных.

Хуже всего было то, что они нашли способ управлять людьми, сгоняя их вместе и превращая в такие же сообщества. Одно хорошо, происходило это не повсеместно: твари проделывали эти фокусы с помощью специальных артефактов, которых у них было наперечет.

Несмотря на то, что люди интересовали их как рабы и пища, находились те, кто соглашался с ними сотрудничать. Одни из корысти, другие ради того, чтобы свести с кем-то счеты или спасти своих близких, взятых в заложники, третьи в надежде, что если будешь полезен новым хозяевам – тебя не сожрут и даже вознаградят.

На Хантре из дома Кайдо регулярно покушались: Стражу Мира подчиняются стихийные сущности, если его убить – для захватчиков это будет немалый выигрыш. У тварей не было шансов незаметно к нему подобраться, посылали людей. Первое время его постоянно окружала толпа телохранителей.

Не картинка – скорее, это похоже на обрывок полузабытого сна: какое-то помещение, вроде бы роскошно обставленное, на полу кровища и трупы. Рядом стоит Тейзург, который тогда еще не был Тейзургом. И толпа магов, шокированных, негодующих, все говорят одновременно. Кто-то пытается выполнить обряд экзорцизма, но, не успев довести дело до конца, врезается спиной в разбитое окно, снеся раму с торчащими осколками.

– И это – охрана Стража Мира? – ухмыляется демон, кивая на трупы. – Сам видишь, они ни на что не годились. Не говоря о том, что среди них затесался предатель, стоило бы выяснить, кто из этих наимудрейших дал ему рекомендацию… С этого дня я буду твоим телохранителем, другая охрана тебе не понадобится. У кого-нибудь есть возражения? Если есть, с удовольствием выслушаю, рамы будете чинить за свой счет.

Князья Хиалы тоже присоединились к защитникам Сонхи, это было в их интересах: у захватчиков свои демоны, которые явятся в поглощенный мир вслед за смертными тварями.

Следующий обрывок сна: он до хрипоты спорит с магами и генералами по поводу жителей деревни, превращенных тварями в рой марионеток. Оппоненты считают, что деревню надо «прополоть» – или, как сказали бы сейчас, зачистить. Они уже «пропололи» несколько населенных пунктов. С их точки зрения, это самый экономный и надежный способ решения данного вопроса. А он сумел определить, что марионетки – это не навсегда: воздействие иномирского артефакта прекратилось, и через некоторое время после того, как будут сняты удерживающие заклятья, пострадавшие вернутся в нормальное состояние. Снять заклятья ему по силам, надо только изолировать «марионеток», обеспечить водой и едой, и дождаться исцеления. На это уйдет два-три месяца, не больше. Ему терпеливо и непреклонно возражают насчет расходов и прочих неудобств. Время чрезвычайное, сейчас не до того, чтобы спасать каждую жизнь, «прополоть» проще.

Что с того, что он Страж Мира и носит титул Императора? Когда началась война, сонхийские маги торжественно возложили ему на голову усыпанный драгоценными камнями венец и вручили выкованный из золота меч, извлекши то и другое из тайного хранилища. Толку от этих регалий никакого, венец неудобный, а золотой меч в бою в два счета придет в негодность – но так полагается, пафоса ради.

Они со своим прополочным зудом не уступили. Кончилось тем, что он швырнул меч и венец им под ноги (давно хотел избавиться от этого реквизита, да было как-то неловко), и вышел вон, не зная, что предпринять дальше.

– Хантре, я уже все сделал, – шепнул поджидавший возле двери демон, бесцеремонно приобняв его за плечи. – Идем отсюда.

– Что ты сделал?

– То, что ты хочешь. Отправил туда моих подданных, чтобы взяли деревню под охрану. Не бойся, они там никого не тронут и другим не позволят.

– Что?..

– Обсудим подробности подальше от чужих ушей. Все будет так, как ты пожелаешь.

Они заключили договор: я сделаю все, что ты захочешь, а ты согласишься на все, чего захочу я. И плевать на общественное мнение – главное, что появилась возможность спасать людей, которых иначе принесли бы в жертву… Нет, не победе. Победа над захватчиками от этого не зависела. Речь шла о жертвах из соображений удобства и экономии, а уж историки потом представили бы это, как печальную необходимость, как дорогую цену, уплаченную за освобождение Сонхи от иномирских тварей. Работа у них такая – все представлять в нужном свете. И даже Страж Мира не смог бы этому воспрепятствовать, если бы не его союз с одним из князей Хиалы.

Тварей в конце концов выбили из Сонхи, и он навеки запечатал для них Врата в свой мир. А до этого сонхийским магам удалось захватить несколько артефактов, с помощью которых пришельцы превращали людей в марионеток. Для исследований. Предполагая, что ничем хорошим эти исследования не закончатся, Хантре с помощью своего союзника отобрал у них трофеи и уничтожил. Это вызвало недовольство, но Страж Мира вправе уничтожить то, что, по его предчувствиям, грозит миру новой бедой.

Он подозревал, что один из артефактов демон спрятал, но держал подозрения при себе, чтобы маги не кинулись на поиски. Собирался потребовать, чтобы союзник из Хиалы отдал ему эту дрянь, да не успел: в последней стычке с тварями демон погиб. При определенном стечении обстоятельств демоны тоже умирают, и перерождаются после этого уже не демонами.

А Хантре потом искал артефакт, но так и не нашел.

Эти «воспоминания о забытых снах», невесомые и липкие, как плывущие по воздуху паутинки, появились не случайно. И выбор тоже не случаен.

Кучи ископаемых останков для этого недостаточно.

Имени тоже недостаточно.

Так и не решенная в далеком прошлом проблема… которая может стать актуальной?.. Или уже стала?..

Он понял – внезапной вспышкой – что та штуковина, припрятанная князем Хиалы, находится где-то поблизости, это и послужило катализатором для «забытых снов». И времени почти нет. Буквально секунды.

Успел послать Тейзургу и Кемурту мыслевесть, это быстрее, чем говорить вслух:

«Ставьте максимальную защиту, мы в ловушке. Потом объясню…»