Дороги Сонхи

Глава 6. Дирвен и сволочи

Вокзал в Дебандьере называют Западными Воротами Нангера: сюда прибывают поезда с той стороны Унского хребта. Здание с массивными колоннами, витражными окнами и громадными хрустальными люстрами сражает наповал дворцовым великолепием. Блеск позолоты, гул голосов под мозаичными сводами. Раскрашенные барельефы изображают эпизоды клановых войн и исцеление больных в минеральных источниках. Есть на что посмотреть, но пассажиры, сошедшие с ларвезийского поезда, по сторонам не глазели.

Юная барышня утонченной наружности куталась в пелерину, отделанную мехом и кружевами, через каждую дюжину шагов останавливалась, чтобы перевести дух. Ее поддерживала под локоть седая тетушка с добродушным пухлым лицом. Рядом вышагивала горничная, с таким горделивым видом, словно это она тут над всеми госпожа. Бойкая девица лет двадцати, с ухватистыми руками и костистой физиономией, в которой было что-то, наводившее на мысли о хищных рыбах.

Их сопровождали достойного вида господин средних лет и чернявый лакей, то ли суриец, то ли полукровка, в ливрее той же расцветки, что платье и косынка у горничной.

За этой группой на некотором расстоянии тянулись другие пассажиры ­­– кто поодиночке, кто вдвоем, главным образом мужчины, хотя были и три-четыре дамы.

У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что все они между собой каким-то образом связаны. Так и оказалось: пока выполнялись необходимые для въезда в Нангер формальности, один из таможенников, щеголеватый молодой человек, неплохо изъяснявшийся по-ларвезийски, выпытал кое-какие подробности у горничной.

– Наша барышня – первая наследница в Аленде! – сообщила та доверительно, одарив его кокетливой зубастой улыбкой. – У нее все родственники ушли в серые пределы во время смуты, и все их капиталы нынче ей достались. Да только хворая она совсем, может хоть завтра безвременно помереть, даже лекари под дланью Милосердной вылечить не смогли. Госпожа Райченда – опекунша, привезла ее сюда на целебные воды. Известное дело, пока опекает, может чего-нибудь себе отхватить, а ежели барышне добрых путей пожелают, все богатство в государственную казну отойдет. А господин адвокат с нами отправился, чтобы над барышней никакого насилия по принуждению к замужеству не учинили. Ему за это деньги заплачены. Небось сами видите, какая свита за нами увязалась? Это всё женишки, которые хотят приданое заграбастать. От них чего угодно жди. Видите, некоторые еще и сестриц своих бесстыжих прихватили, чтобы за приличных людей сойти. Тьфу, прохвосты! Только мы, понятное дело, держим ухо востро, барышню в обиду не дадим.

Разжившийся информацией таможенник потом пересказал все это своим сослуживцам, попутно размышляя, не попросить ли у начальства отпуск на ближайшую восьмицу.

А Суно Орвехт, Хеледика, Марченда Фимонг, Глодия и Зомар после заполнения въездных документов направились к пересадочным перронам – в сопровождении прочих коллег из оперативной группы, согласно заранее разработанному плану перемещения.

Тунанк Выри стояла, вытянувшись в струнку, ни жива, ни мертва от страха. Омурак их не отпустит, и волшебство мучахи против него бессильно… Так же, как амулеты Дирвена.

– Сесть на пол, – приказал Тейзург.

Она послушно уселась, как подломленная. Почти с благодарностью, ноги не держали. Впрочем, она понимала, что недавний пленник господина Арнахти вовсе не заботится об их удобствах: из такого положения труднее кинуться наутек. Хотя мучахе – запросто, но ее сковывал ужас, такой же огромный, как старые белесые горы, окружающие долину со всех сторон.

Дирвен замешкался, тварь за спиной угрожающе заворчала, и он тоже плюхнулся на земляной пол.

– Дай сюда амулеты.

Опять замешкался, и тогда омурак слегка прикусил ему правое запястье своими кошмарными зубами-иглами. Амулетчик в панике дернулся, подавился криком. Дрожащей левой рукой снял с шеи подвески, которые прислал ему господин Арнахти, неловко швырнул на середину комнаты.

Рыжий подался вперед, сгреб их и передал Тейзургу.

– Тут есть «Сторож здоровья», используй его.

– А ты убери щит, не расходуй силу.

Лицо Тейзурга, в кровоподтеках и ожоговых волдырях, мало походило на то лицо, которое мучаха видела в пещере Очьемьят. А радужка заплывших подбитых глаз сияла расплавленным золотом, в сочетании со всем остальным это наводило оторопь. Он же не простит того, что с ним делали, не простит, не простит… Эта отчаянная мысль билась, словно жилка на шее у Тунанк Выри.

Хантре Кайдо сильно осунулся: бледный как покойник, щеки ввалились, скулы заострились, но все равно очень красив. Арнахти не рискнул причинить ему вред из-за Северного Пса, да и взять с него нечего – у него же нет денег и других сокровищ, как у Тейзурга. Покровитель однажды обмолвился, что размышляет, в какую бы ловушку его засадить, чтоб никто не нашел, и чтобы никаких следов не осталось. Предполагалось, что Тунанк Выри ему в этом поможет, но, к счастью, до этого не дошло. Ох, не хотелось бы ей в таком деле участвовать.

У обоих на лицах ни следа щетины: они что-то с собой сотворили, чтоб она не росла. Иномирская магия, а может, какие-то иные средства. Волосы, у одного темные, у другого рыжие, коротко острижены вкривь и вкось. Сведущие маги используют для некоторых чар силу своих волос, и покровитель позаботился о том, чтобы лишить их такой возможности.

Господин Арнахти – мудрый и осторожный, но забыл обо всякой осторожности, когда решил заполучить богатства Тейзурга. А Тунанк Выри так и знала, что добром это не кончится, да разве поможет ей теперь это знание?

Ничего хорошего от Наипервейшей Сволочи Дирвен не ждал. Лишь бы тот не приказал омураку откусить ему руку или что-нибудь еще… Арнахти – выживший из ума придурок, сколько времени возился, так и не смог взять этих тварей под контроль, а Эдмару они мигом подчинились.

– Дирвен, позволь выразить тебе мое безмерное восхищение! – вроде даже ухмыльнулся, хотя не разберешь, рожу ему знатно расквасили. – Юбка тебе весьма идет, я приятно шокирован и очарован…

– На себя посмотри! – рявкнул Дирвен, забыв о том, что в кожу на запястье по-прежнему впиваются игольчатые клыки.

– Меня в очередной раз избили, иногда со мной такое случается, в этом мы с Хантре похожи. Но ты сегодня подарил мне незабываемые впечатления, и за это я готов тебе многое простить. Прелестно… Хотя и мучительно, смеяться со сломанными ребрами – та еще пытка.

– Ты сам в Разлучных горах в юбке бегал, когда выдавал себя за Энгу! И когда вы в мой схрон провалились, тоже был в юбке!

– В обоих случаях это была вынужденная маскировка. Но чтобы радостно носиться у всех на виду сначала с голой задницей, а потом в добытой с боем юбке не в силу необходимости, а по велению сердца, следуя неизъяснимому душевному порыву – я, право же, не настолько извращенец, хоть обо мне и говорят всякое.

«Посмотрел бы я на тебя, если б ты обосрался!»

Вслух не сказал, чтобы не напоминать лишний раз этим придуркам о случившейся с ним оказии.

– Мне нужен источник информации, – запекшиеся почернелые губы на разбитом лице изобразили улыбку. – По возможности – разумный источник информации, и хвала Госпоже Вероятностей, такой источник у нас есть.

Когда Эдмар помянул Рогатую Госпожу, Дирвен неприязненно сощурился. И вслед за тем приготовился к торгу. Первым делом он потребует, чтобы омурак разжал зубы… Но Эта Сволочь как будто враз потеряла к нему интерес и перевела взгляд на хвостатую Барвилу, которая сидела в неловкой позе, как истуканчик, и дрожала мелкой дрожью.

– Ты ведь способна понимать вопросы с первого раза? Как тебя зовут?

Кем понял, что ходит кругами, когда в третий раз увидел скалу, похожую на изжелта-серый занавес, который опал складками да так и окаменел навеки. Вот и ветка кружелистника торчит – в прошлый раз воткнул в трещину, потому что заподозрил, что здесь он уже был.

В «Настольной книге юного путешественника» все куда проще, чем на самом деле: выполнишь определенные действия – добудешь огонь, будешь соблюдать «правило путеводной руки» – и никакие лабиринты тебе не страшны. А если естественный горный лабиринт еще и зачарован? Сбрендивший маг вряд ли заинтересован, чтобы к нему на огонек незваные гости толпами заглядывали. И наверняка принял меры, чтоб ни войти, ни выйти. Среди полученных от Дирвена амулетов не было такого, который помог бы определить, есть тут чары или нет.

Он сперва запаниковал, потом мысленно отвесил себе оплеуху и принялся искать проход, в который еще не сворачивал, отчаянно взывая к воровскому богу Ланки, покровителю всех взломщиков и беглецов. Не может быть, чтобы выхода не было, просто быть такого не может…

И новый проход как на заказ подвернулся: неширокая расщелина, он уже ее видел, но в прошлый раз туда не полез. А теперь только и осталось рискнуть.

Вначале пришлось протискиваться едва ли не боком, дальше проход расширился и вывел в новое ущелье. Серые в красноватых прожилках скалы по обе стороны уходили ввысь великанскими ступенями. Вдали вздымались горы до небес, но до них еще шагать и шагать.

Возблагодарив Хитроумного, открывшего ему путь к спасению, Кемурт двинулся вперед.

– Барвила Нучелдон, – помертвевшими губами произнесла Тунанк Выри.

– Назови свое настоящее имя.

Назвала бы, куда ж ей деваться, да горло словно удавкой сдавило. Скажешь, чего нельзя говорить – петля затянется.

– Не продолжай, – вмешался Хантре. – Она под заклятьем, правдивый ответ ее убьет.

– Барвила Нучелдон, если это не так – кивни.

Мучаха не шелохнулась. Вот если бы он сказал «если это так – кивни», и она попыталась бы кивнуть, ей пришлось бы худо.

– Хантре, нам нужна информация. И у нас есть ты. Сможешь распутать это заклятье?

– Такая попытка ее тоже убьет.

– Да я и не сомневаюсь. А порвать – сможешь? Так же, как ты рвал «ведьмины мясорубки», чистой силой без заклинаний.

– Может получиться.

– Барвила, подойди к нему, – приказал Тейзург. – Не бойся, никто здесь не заинтересован в том, чтобы ты умерла.

Встать не получилось, ноги не слушались. Она подползла к магам, коса и хвост волочились по полу.

Рыжий уставился ей в глаза – это было не страшно, даже шевельнулась надежда, что сегодня не последний день в ее жизни.

– Так, ясно… Ляг на пол, мне нужен доступ к твоему затылку. Не пугайся, я сменю облик.

Мгновение – и вместо человека перед ней сидит большой рыжевато-серый кот с кисточками на ушах и глазами цвета янтаря.

– Делай, что он сказал, – велел Тейзург.

Тунанк Выри покорно улеглась на земляной пол, уткнувшись лбом в ладони. А кот устроился у нее на спине, чуть вонзил когти ей в шею возле затылка и замурчал, совсем как обычные домашние кошки.

Величавый неподвижный ландшафт поменял цвет. Пасмурное небо, оловянно-серые скалы, кое-где с прожилками красноватой породы, под ногами темная каменистая почва – и теперь ближе к земле появился оттенок желтизны, которого раньше не было. Еле заметно, легкой дымкой.

Опасный признак: начинается выброс. Он-то понадеялся, что ядовитые гейзеры осталась позади.

Там, откуда он пришел, воздух над землей тоже пожелтел. Повернуть назад не получится, надо залезть повыше.

Горы тут ступенчатые, и каждая из этих ступеней высотой с двухэтажный дом. Если туда забраться, он спасен. Да только ни выступов, ни трещин, уцепиться не за что, даже «Кошколаз» не поможет. Есть амулеты, с которыми можно взбежать по отвесной стенке, но «Кошколаз» работает по-другому.

И вроде бы на недавно пройденном участке тоже не попадалось подходящих выступов. Значит, надо двигаться вперед. Дымка пока на уровне колен, запас времени есть.

Быстро идти не получалось: питаться ягодами и кореньями – это лучше, чем ничего, но на таком рационе силы постепенно убывают. Вчера нашел птичье гнездо, там было всего три крапчатых яичка величиной с абрикос.

Дымка поднялась чуть выше колен. Землю под ногами он видел сквозь легкий желтоватый флер, но пока еще можно было дышать без опаски.

У него в запасе полчаса. Не больше.

Хвостатая пигалица лежала ничком на полу, сверху улегся кот. Дирвен ей даже позавидовал: не замерзнет. Сам он уже успел продрогнуть, хотя вначале был разгоряченный после беготни. День прохладный, а на нем же ничего нет кроме юбки да ботинок. Вдобавок омурак так и держит в пасти его запястье.

– Скажи своей твари, чтоб отпустила, я же сейчас без амулетов, – постарался произнести это с достоинством, чтобы Эдмару не показалось, будто он просит пощады.

– А кто тебе помешает до них дотянуться? – вполне логично возразила Наипервейшая Сволочь.

– Ну… Если я богами и псами поклянусь, что ничего против тебя не сделаю, пока отсюда не выберемся?

– Хм… Пожалуй, меня это устроит. Поклянись, что ты не попытаешься причинить вред, с помощью амулетов или без них, ни мне, ни Хантре, ни этой девушке, которая называет себя Барвилой Нучелдон.

Деваться некуда, поклялся. Зубы разжались. Омурак уселся сбоку, под окошком, и опять же ничего хорошего в этом не было: раньше Дирвен его хотя бы не видел, а теперь он в поле зрения. Тварь обернула вокруг себя длиннющий крысиный хвост и застыла кошмарным изваянием. В загоне воняло тухлятиной, но от самого омурака ничем не пахло. Зато исходившее от него ощущение жути было таким же сильным, как невыносимый запах. Это не действовало только на Эдмара и Хантре. Даже Нетопырь задал стрекача, когда его драгоценные объекты наблюдения вырвались на волю.

– Нашел себе нового Чавдо Мулмонга? – этот гад вроде бы ухмыльнулся – одна радость, что рожа у него всмятку. – Или даже новую Лорму?

– У меня с ним было деловое соглашение, – угрюмо огрызнулся Дирвен.

– Прелестно… И что ж это было за соглашение?

– Он твое паскудное заклятье снял!

Об этом стоило сказать хотя бы для того, чтобы сбить спесь с Наипервейшей Сволочи.

– М-м, как интересно… А ты уверен, что снял? Разве мое заклятье может снять кто-нибудь, кроме меня?

– Я уже поимел одну штучку, так что в этом он слово сдержал. А ты бы не оказался в этой крухутаковой заднице, если б не навел на меня свое гадское заклятье, так что получил по заслугам!

Эдмар некоторое время молчал, и Дирвен понадеялся, что он размышляет о своей роковой ошибке. Тишину нарушало только мурчание кота.

– Что за штучка?

– Крестьянка из местных, – бросил амулетчик. – Арнахти ее привел, чтобы я убедился.

– Дай-ка угадаю… Она была красивая, черноволосая, страстная, от нее восхитительно пахло горными лугами и ледниками? И ничего не стеснялась, но не захотела снять чулки и ботинки?

– Ты ее знаешь? – в первый момент он удивился, хотя чему тут удивляться. – У тебя с ней тоже было поимелово?

– Дирвен, ты когда-нибудь слышал о горных девах? Они славятся тем, что с ними так называемое поимелово возможно для кого угодно – и для дряхлого старика, и для того, кому плотские удовольствия недоступны по причине болезни, и для того, кто под заклятьем… Такова их магия. Горную деву можно принять за обычную девушку, но ее нечеловеческую сущность выдают ноги – мохнатые, с когтями на пальцах. Бедный Дирвен, опять тебя одурачили…

Так и рванулся вмазать ему. Омурак распрямился, словно пружина, ощерил зубы-иглы. Да Дирвен и сам удержался, он же поклялся богами и псами, а такую клятву нарушишь – и на этом, и на том свете огребешь неприятностей.

Подмывало сказать Этой Сволочи что-нибудь обидное, и он выпалил:

– Зато рыжий тебя не хочет!

– Да он не только меня, он никого не хочет. Увы, для сущности вроде него это нормальное состояние. Поначалу мне это досаждало, но когда я понял, откуда он такой взялся и кому я отдал свое несчастное сердце, пришлось смириться. Впрочем, даже в этом есть своя прелесть… Вечная погоня за недостижимым. Но давай лучше о тебе. Дай-ка угадаю, куда ты первым делом пойдешь, когда мы покинем эту гостеприимную долину и доберемся до ближайшего городка? Разумеется, в одежную лавку?

– Само собой, – буркнул Дирвен.

– И купишь две-три новых юбки, и в придачу миленькое платьице в горошек, с оборками…

– Ты сволочь!..

Кемурт шагал по горло в ядовитой дымке. Наверное, со стороны могло показаться, что его голова плывет сама собой над желтоватым туманом. Если уровень еще немного поднимется, он начнет дышать отравой.

Дважды замечал белеющие сквозь марево кучки костей. Горные козы? Или останки таких же, как он, беглецов из долины Арнахти?

Он понимал, что это конец. Глядя с тоской на пасмурное небо, начал молиться – уже не воровскому богу Ланки, а Свету, с которым соприкоснулся через отпечаток крыльев на плато Тугоррат: о бабушке с дедушкой, чтобы с ними все было хорошо, о том, чтобы Хантре и Эдмар спаслись, о Шныре, который теперь уже не Шнырь, о Хеледике…

Почти не было страшно – скорее, невыносимо от мысли, что все для него заканчивается так по-дурацки.

Желтоватая дымка поднялась до подбородка, потом до уровня губ. Еще чуть-чуть – и всё. Кем сделал глубокий вдох, зажмурил глаза. Он будет шагать вперед, пока сможет.

Суно неторопливо пил чай, созерцая плывущие за окном вагона горные пейзажи. Пока никаких явных признаков того, что нангерская сторона заподозрила неладное. Чары, скрывающие магическую суть эмиссаров Ложи, весьма надежны, да и Глодия, разболтавшая подробности о «барышне-наследнице», отлично сыграла свою роль.

Захват Огрызка – задача крайне серьезная, а то, что там еще и Дирвен объявился, эту задачу существенно усложняет. Зомар Гелберехт, ныне первый амулетчик Светлейшей Ложи, уступает так называемому повелителю амулетов с большим отрывом, и если дойдет до поединка, исход предрешен. Впрочем, на такой случай у нас есть боевые маги, вдобавок с нами песчаная ведьма: соединенными усилиями одолеем.

Нет, дорогие коллеги, наша проблема номер один – не Огрызок и не Дирвен, а международные, будь они неладны, отношения. Как бы не оконфузиться… Потому что существует некий договор, подписанный всеми странами просвещенного мира, согласно которому артефакт, найденный на территории входящего в число подписантов суверенного государства, принадлежит этому государству. Вы спросите, дорогие коллеги, кто ж его соблюдает? Но тут ведь главное, чтобы тебя не поймали на горячем, помогай нам Ланки. Иначе неловко получится. Престиж Ларвезы и без того в последнее время изрядно пошатнулся.

А проблема номер два – сам Нетопырь. Непростая фигура, и дело даже не в том, что это сильный и сведущий маг.

Иной раз в великосветских салонах, при дворе, а то и на официальных мероприятиях, куда приглашают лишь избранных, можно встретить персону сомнительных, прямо скажем, личных достоинств. Людей неосведомленных сей факт ввергает в недоумение: а этот что делает за одним столом с его величеством или в одной компании с магами высокого ранга? Он же взял в банке крупную ссуду, якобы на развитие мануфактуры, да так и не вернул ни гроша, у себя на заднем дворе собак для развлечения вешает, проходящим мимо девицам отпускает вслед скабрезные замечания, а то и за юбку хватает. Всяк же знает, какая это мутная личность, помесь Чавдо Мулмонга и Шаклемонга, Акетис им судья. И его до сих пор не притянули к ответу за некрасивые делишки, и в приличном обществе принимают, да еще наградили золотыми часами бартогской работы, с памятной гравированной надписью «За заслуги...» А когда обвинители особо рьяно на него нападают, власти берут его под защиту и дают понять: этого не трожьте.

А все дело в том, дорогие коллеги, что заслуги перед государством у сей одиозной персоны и впрямь немалые. Коли понадобится, только свистни – раскошелится, посодействует, организует, в лепешку расшибется, но все устроит и решит наилучшим образом. Посему его терпят. Если б Чавдо Мулмонг был лоялен к Ложе, его бы тоже терпели и при необходимости брали под защиту.

Фочайди Крандье Бочди Арнахти был в Нангере как раз такой неприятной, но полезной персоной. Нет, он не был замечен в присвоении денег с благотворительных аукционов или в приставаниях к дамам на улицах – скандалов он избегал и старался не привлекать к себе внимания. Но кое-какие магические преступления, по данным крелдоновской разведки, за ним числились, однако же ему все сходило с рук. Сколько ему лет – весьма интересный вопрос. Похоже, что никак не меньше двухсот. И по неподтвержденным сведениям, он древний маг. У Нангера своих Накопителей не было, выявленных древних магов горное княжество сдавало в аренду руфагрийским соседям в обмен на возможность черпать силу из их Накопителей. Нетопырь чудом избежал этой печальной участи. Хотя какое там чудо: Бочди, его третье имя, указывает на то, что по рождению он принадлежит к великокняжескому дому.

Ежели ему навредить, власти дружественного Нангера будут огорчены, так что работать нам, дорогие коллеги, предстоит с ювелирной аккуратностью.

Он все еще шагал. Сколько шагов можно сделать на одном вдохе? Не десять ведь… И не двадцать, и не тридцать.

Больно. Хотя это не боль, а что-то другое. Похоже на пронизывающую все тело судорогу. Он не задыхался, но было острое ощущение рассинхронизации: как будто для грудной клетки со всем ее содержимым и для мышц, костей, сухожилий, отвечающих за ходьбу, время течет по-разному. Для легких оно остановилось после того как Кемурт сделал вдох, а для ног продолжает идти, и поэтому он сам продолжает идти. Разве так бывает?

Среди амулетов, которые дал ему Дирвен, нет ничего, что могло бы обеспечить такой эффект. И он никогда о подобных артефактах не читал и не слышал. Вдобавок что-то удерживает его в вертикальном положении. За шиворот. Ему остается только ноги переставлять.

Кем открыл глаза. Все вокруг заволокло желтоватой дымкой, поднявшейся выше человеческого роста. И он не один. Рядом шагает человек. Не Хантре и не Эдмар, хотя в первое мгновение мелькнула надежда, что это они спаслись и пришли на помощь.

Капюшон серого плаща надвинут, можно разглядеть только твердо очерченный профиль. Кто-то из местных, нангерских?

Крепла уверенность, что этот чеканный профиль он уже видел. Но никак не получалось вспомнить, где и когда.

Сперва ничего не происходило, а потом Тунанк Выри показалось, что внутри у нее проросла то ли паутина, то ли целая сеть перепутанных побегов. Давно уже проросла, но раньше она этого не замечала. А теперь, когда паутина-путаница начала рваться и усыхать, мучаха наконец-то почувствовала, что в ней завелось нечто чужеродное. И целые куски ее памяти оплетены этими липкими нитями, словно паучья добыча.

Тот день, когда все семейство Тунанк поймали охотники за кисточками, до сих пор вспоминался ей кусочками: как будто картинку порвали в клочья, и часть обрывков унесло ветром. Она думала, это от пережитого потрясения, неприятно же к такому возвращаться… А сейчас потерянные обрывки нашлись и сложились вместе.

…Они тогда вышли всем скопом из своего жилища на изнанке заброшенной усадьбы, повинуясь манящим чарам. Сотворил эти чары маг, который пришел вместе с охотниками, благообразный сухонький старичок – остальные называли его господин Арнахти.

– Погодите, успеется! – прикрикнул он властно, когда охотники с ножами наготове обступили дрожащих мучах. – Сначала я выберу самую смышленую, остальные ваши.

Он начал с каждой Тунанк разговаривать, задавать вопросы, и в конце концов выбрал Тунанк Выри.

Она стояла, оцепенелая от обездвиживающих чар, и с ужасом смотрела, как у ее матери, тетки и сестриц отрезают с хвостов кисточки. Мучахи плакали и причитали, но людей это не разжалобило. Когда все закончилось, Арнахти направился к своей карете, и она пошла за ним, как на поводке. Покалеченные Тунанк остались во дворе усадьбы. На изнанку им больше не попасть, и жить им без кисточек недолго – до следующего полнолуния.

Напоследок Арнахти поругался с охотниками: напомнил им о своем проценте с выручки, да чтобы не пытались больше его обмануть. Один из амулетчиков назвал процент грабительским, маг сердито возразил, что без него они гонялись бы за этими мучахами до чворковой свадьбы. Каждый повторил свои доводы дважды-трижды, так что Тунанк Выри все поняла и оттого еще больше испугалась.

Арнахти велел ей лезть в карету, сам забрался следом. Когда тронулись, заговорил ласково: мол, он выкрал ее у злых людей, вовремя успел, ее семейство уже не спасти, но осиротевшая Тунанк Выри не пропадет, он возьмет ее к себе на службу… И все для нее стало так, как он говорил, а она и не поняла с перепугу, что ее зачаровывают.

Время от времени она вспоминала, что случилось в тот день на самом деле. Наведенные на мучаху заморачивающие чары ненадежны, могут по разным причинам потерять силу – это свойство ее племени. Но покровителю очень нужна была мучаха-помощница со своей особенной магией, какой ни у кого больше нет, и он всякий раз восстанавливал ослабевшее колдовство. Твердил, будто бы утешая, что семейство Тунанк, коли уж их выследили, было обречено, и она должна благодарить его за спасение. Потом начал регулярно угощать ее собственноручно приготовленными конфетами, и она перестала вспоминать подробности того рокового дня. Теперь-то понятно, что в конфеты покровитель добавлял нужное снадобье.

Она лежала на истоптанном земляном полу, уткнувшись лицом в ладони, и тихонько всхлипывала. Кот уже не сидел у нее на загривке. Тунанк Выри скорее ощутила, чем увидела, как он снова перекинулся в человека. На шее возле затылка саднили царапины, оставленные его когтями.

– Как тебя зовут? – услыхала она вопрос Тейзурга.

Назвала свое настоящее имя. Морочащие чары уничтожены, но она по-прежнему понимала сказанное без повторений – благодаря зелью, которое она принимала раз в четыре дня, время еще не истекло.

– Почему ты служишь Арнахти?

Тунанк Выри рассказала все как есть, а после добавила:

– Мое семейство погибло из-за него. Мы не мстим и не убиваем, я даже представить себе такое не могу, но я больше не хочу ему помогать.

– Тогда помоги нам, – попросил Хантре.

– И подумай о том, что тебе нужен новый покровитель, – добавил Тейзург.

Она села – зареванная, перемазанная, обессилевшая, хвост от обуревающих ее чувств скрутился восьмеркой.

– Если ты нам поможешь, я заберу тебя отсюда. Не бойся, я не стану тебя обижать.

Мучаха глядела с сомнением. Не доверяла она людям, и этому опасному магу, о котором столько всякого рассказывают, тем более не доверяла.

– Хм… Если я пообещаю, что заберу тебя в свои владения и буду хорошо с тобой обращаться, ты не поверишь? Человек тебя уже обманывал… И если добавлю, что я не совсем человек, а бывший демон, это вряд ли будет аргументом в мою пользу?

Тунанк Выри безотчетно кивнула.

– А если я дам слово не тебе, а ему? – мотнув головой в сторону рыжего, Тейзург скривился от боли. – Тогда поверишь?

Она мгновение помешкала, прислушиваясь к ощущениям в кисточке хвоста, и снова кивнула.

– Хантре, я тебе обещаю, что если Тунанк Выри ответит на все наши с тобой вопросы и поможет нам отсюда выбраться, я заберу ее с собой, возьму к себе на службу и не стану чинить ей никаких обид в отместку за то, что она содействовала Арнахти.

– Принято, – отозвался рыжий. – Тунанк Выри, сможешь принести нам воды? Наверху есть кувшин.

– Погоди, она еще не подтвердила, что мы договорились.

– Я согласна, – мучаха в третий раз кивнула. – Вода ближе всего в поилке для омураков.

– Прекрасно, – усмехнулся Тейзург.

Она взбежала по скрипучей лестнице, схватила со стола кувшин и в три прыжка спустилась вниз. Покосилась на омурака: ясно, что не тронет… И все равно внушает ужас.

– Принеси какие-нибудь штаны, если попадутся, – буркнул Дирвен, понуро сидевший у стенки. – Тогда юбку отдам.

Ну и гады, ну и сволочи… Эта хвостатая коза ускакала за водой, не ответив – да вряд ли она что-нибудь найдет, никакие штаны там не валяются. А Эдмар больше не удостаивал его вниманием. Надо же быть таким отъявленным гадом… Пока рыжий в кошачьем облике снимал заклятья с Тунанк Выри, Эта Сволочь вовсю издевалась над Дирвеном, а скажешь что-нибудь в ответ, только еще больше развеселится. Потом он утомился и заткнулся, вдобавок кот на них зашипел, как будто они ему мешали.

За время затишья Дирвен худо-бедно взял себя в руки: ну, подумаешь, юбка – вот добудет он себе штаны, и у Наипервейшей Сволочи уже не будет повода зубоскалить. То есть, повод все равно останется, о юбке Эта Сволочь не забудет, но позиция Дирвена уже не будет настолько уязвимой. Почти совладал с собой. А когда Эдмар спросил, поверит ли хвостатая, если он даст слово не ей, а Хантре, и та кивнула – его как будто ножом полоснули. Хотя с чего бы, хотя ему же ничего не сказали… И все равно это было как плевок в лицо.

Эдмар одной фразой обозначил разницу в отношениях, и разница эта – величиной с бездну. Мол, ты ничего не значишь, а вот если я дам слово рыжему, это будет нерушимо – все равно, что для обыкновенного придурка богами и псами поклясться. И девка из хвостатого народца согласилась, что это серьезная гарантия. Такой сволочизм намного хуже гнусных шуточек про юбку, и если б не омурак, Дирвен кинулся бы с кулаками на Эту Сволочь, пусть избитую в мясо, но все равно опасную, и будь что будет… Он сидел, не шелохнувшись, угрюмо глядя на стоявший под лестницей короб со всякой хозяйственной мелочевкой, лишь бы не смотреть на этих двоих.

Потом вспомнил, что в коробе лежит. В числе прочего, кое-какое тряпье там лежит, из которого можно соорудить дикарскую повязку.

– Мне надо взять из ящика нужную вещь, – произнес он хмуро и независимо. – Не оружие.

– И что это за нужная вещь? – осведомился Эдмар.

– Тряпка, если найдется. Ты же мне «Сторож здоровья» не отдашь.

– Увы, мне он нужнее, вашими с Арнахти стараниями, – еще и ухмыльнуться попытался – так мог бы ухмыляться изувеченный покойник. – Что ж, давай посмотрим, что там есть. Хантре?

Короб выполз на середину комнаты. Плетеная крышка откинулась, взметнув облачко пыли. Рыжий сразу цапнул лежавший сверху нож в засаленных истертых ножнах и заодно самую годную тряпку. Подпоясался, нож заткнул за пояс. Ясно, дотянуться до своих магических кладовок оба не могут – то ли сил пока не хватает, то ли из-за наведенных на долину чар, только и осталось мародерствовать.

Дирвен сглотнул комок. Рыжий, в отличие от Наипервейшей Сволочи, за все это время ни слова ему не сказал, зато в глазах читалось: дашь повод – прибью. Куду и Монфу докладывали, что он творил в Аленде, лучше не давать ему повода. Хотя еще вопрос, кто кому наваляет, если драться без магии… Но, во-первых, рыжий может перекинуться и пустить в ход когти, как тогда в Исшоде, а во-вторых, если ему на подмогу бросится омурак… Главное, скажи он что-нибудь, пусть даже ругательное – и завязался бы разговор, тогда бы можно было объяснить, что Дирвену эта тряпка нужнее, а для пояса и веревка сойдет. И заодно спросить про маму… Но его молчание как стена. А Эта Сволочь, ну вот можно об заклад побиться, прекрасно все понимает и наслаждается тем, что рыжий отгородился этой стеной не от него, а от кого-то другого. Гады оба, те еще гады…

Сделал набедренную повязку из того, что осталось в коробе. Под язвительные комментарии Эдмара, который «выражал восхищение» и еще всяко изгалялся.

Тем временем хвостатая вернулась с водой – еле дотащила, хлипкий народец. Напоила этих сволочей, налила им в ладони, чтобы рожи умыли. Кувшин с остатками поставила перед Дирвеном.

– Теперь ты вернешь мне юбку?

И как же до него сразу не дошло, что она из народца? Худющее веснушчатое личико, острые скулы, русая с желтизной коса до задницы, а сама тощая, но подвижная и быстрая – он ведь одну такую уже видел! В Исшоде, когда выбирались оттуда с Глодией и Мейлат. И даже поимел… А потом увидел хвост и от шока чуть не вмазал ей, но она тиканула вместе со своими товарками – сумасшедшими прыжками, люди так не скачут. Как они называются – мучахи? В Овдабе и Ларвезе такие не водятся.

– Ты же штаны не принесла, – бросил он хмуро, после того как напился.

Повязка получилась не ахти. Сгодится, чтобы бегать и лазать, но придется следить, чтоб не развалилась в самый неподходящий момент.

– Ему понравилось, – обронил Эдмар сочувственным тоном. – В юбке Дирвен чувствует себя обольстительным, проявим же деликатность…

– Сволочь!

Тейзург принялся расспрашивать об Арнахти, Тунанк Выри отвечала без утайки. Так странно было чувствовать себя… свободной?.. И вдобавок страшновато, но она не могла бы сказать, что пугает ее больше: грядущая неизвестность – или то, что ее оставят здесь, а потом она уже в который раз все забудет и снова станет верной служанкой господина Арнахти.

Рыжий стиснул кулаки, узнав, что Кем обречен. Из лабиринта больших и малых ущелий с ядовитым паром нет выхода во внешний мир.

– Я не виноват, что он туда поперся, – глядя исподлобья, проворчал Дирвен. – Я хотел дать ему шанс уйти. Сам я туда-сюда легко прошел, был в деревне, где все вусмерть зачарованные, но я был с амулетами. Думал, он тоже пройдет.

– Ты единственный, кому это удалось, – тихо сказала Тунанк Выри.

– Кем жив, – посидев с полминуты с отсутствующим видом, сообщил рыжий.

– Может быть, он сумел подняться достаточно высоко, – предположила мучаха.

– Тогда мы его заберем, как только сможем. Куда Арнахти дел саламандру, которая была у Хантре?

– Она в ловушке, а ловушка в усадьбе, у него в лаборатории. Он хочет сделать «Пламенный конус» на продажу, и уже начал подготовительные процедуры.

– А где сейчас «Королева роя»?

– Он убрал ее в кладовку, чтобы до нее не дотянулся повелитель амулетов.

Дирвен скроил презрительную мину. Получилось заносчиво, как у подростка.

– Где находится кладовка? – спросил Хантре.

– Этого я не знаю. У него три кладовки. Одна из них под горой, где пещера Очьемьят, мы с Дирвеном там были, когда ходили за «Королевой роя». А где еще две, знает только сам Арнахти.

Дальше вопросы задавал рыжий. Тейзург сидел молча, привалившись к стене, опустив почернелые веки. Тунанк Выри осторожно шевельнула хвостом, направив на него кисточку – так и есть, ей не показалось...

– Господин Тейзург, вы же умираете!

Хантре резко повернулся к нему:

– Что?.. Используй четвертого!

– Не хотелось, а придется, – отозвался маг надтреснутым голосом.

Вслед за этим омурак, сидевший, словно изваяние, встрепенулся и прыгнул прямо на них. Подавившись визгом, мучаха шарахнулась в угол.

Он был одновременно здесь и не здесь – в бездонной пропасти за пределами памяти, в той бездне, куда утекает прошедшее время. Почти перестал замечать, что происходит рядом, возглас Тунанк Выри вернул его в реальность.

«Сторож здоровья» не справлялся: взял под контроль работу сердца, но не смог предотвратить кровоизлияние в брюшной полости. Тут нужно несколько таких амулетов, чтобы работали параллельно, а у них только один. Хотя поглощение четвертого омурака вроде бы решило проблему: Эдмар глубоко вздохнул и даже изобразил кривую улыбку.

– Поврежденные внутренние органы я залатал, но теперь мы можем рассчитывать только на собственные силы.

– Этого ужасного существа больше нет? – тихо спросила из угла мучаха. – И другие тоже исчезли?

– Увы, ты права. Ни одного не осталось. И напрасно радуешься, это осложняет наше положение.

– Арнахти говорил, что у них есть предназначение, и хотел разгадать, в чем оно заключается, но так и не разгадал, – девушка из народца подобралась поближе, уселась на свое прежнее место, обернув хвост вокруг колен. – А вы, наверное, знаете, откуда они взялись и зачем.

Видно было, что ее разбирает любопытство, но задавать вопросы напрямую она не смела.

– Это мои создания, Тунанк Выри. Даже больше – это часть моей сущности. В буквальном смысле от себя оторвал, давным-давно, перед тем как уйти из Сонхи Вратами Хаоса. Их единственное предназначение заключалось в том, чтобы оберегать от неприятностей одного сумасшедшего, который решил, что поступил неподобающим образом, с горя превратился в дикого кота и убежал в темный лес на болоте. Очаровательно, правда? После того как Хантре тоже покинул Сонхи, они, скорее всего, залегли в спячку, однако потом что-то их разбудило. Вероятно, проснулись, когда я вернулся, но Арнахти изловил их до того, как я искупался в Лилейном омуте. Где и когда он их поймал?

– В горах, к северу отсюда. Три года назад.

– Что ж, по времени сходится.

А Хантре как будто стоял у приоткрытой калитки сада – таинственного, колдовского, опасного, с хищными цветами и заманивающими черт-те куда аллеями… По ту сторону незримой границы, которую он никогда не переступит. Они с Тейзургом всегда будут по разные стороны этой границы. И каждый может уйти в свои дали, как уже не раз бывало, но потом извилистые пути снова приведут их в пограничье, на место встречи – тоже не в первый и не в последний раз.

Это длилось недолго. Сейчас у него есть задача: найти иномирский артефакт, который когда-то притащили в Сонхи несостоявшиеся завоеватели, и сделать так, чтобы этот артефакт никому не достался.

– Так эти отвратные гады – часть тебя? – потрясенно выпалил Дирвен. – И ты их не слопал, а вроде как вернул на место? Надо ж быть таким психом…

– Что тебя так шокировало? – осведомилась Эта Сволочь. – Разве в школе амулетчиков не читают обзорный курс высшей магии? Твое невежество удручает, хотя чему удивляться…

– Я этот курс с первого раза сдал! А шокировало то, что ты же такой изысканный – плюнуть хочется, а твари у тебя получились омерзительные, аж выворачивает, от одного вида рехнуться можно.

– О, так и было задумано. Мои создания были совершенны в своей омерзительности, идеально приспособлены для того, чтобы внушать ужас. Ты ожидал от меня чего-то другого?

– Да чего от тебя еще ждать, кроме какой-нибудь мерзости, – буркнул Дирвен, сознавая, что это не самый блестящий ответ.

– Как сказать… Могу заколдовать, могу снять заклятье, могу не снимать заклятье…

Издевается? Или хочет предложить сделку?..

– Твое пакостное заклятье с меня Арнахти снял. Ты говоришь, не снял, а почем я знаю, что ты не врешь?

– Тунанк Выри, Арнахти избавил его от моего заклятья или нет?

Перед тем как ответить, хвостатая отодвинулась подальше и заняла такую позицию, чтобы проще было сигануть в открытую дверь.

– Он не смог снять это заклятье и сказал, что не будет возиться, – произнесла она скороговоркой, не поднимая глаз. – Для того чтобы Дирвен поверил, будто заклятье снято, он пригласил горную деву по имени Варейна, потому что если с горной девой, то все произойдет благодаря магии горных дев.

– Сволочи… – выдохнул Дирвен. – Все вы гады и сволочи…

– И ведь Арнахти даже речи не заводил о том, чтобы я решил вопрос с заклятьем, – с притворным сочувствием заметила Наипервейшая Сволочь. – Его интересовали только мои деньги и прочее ценное имущество. Бедный Дирвен…

– На себя посмотри!

А у рыжего на физиономии так и читалось: ну и придурки вы оба.

– Сниму заклятье в обмен на лечебные амулеты. Мне нужно еще несколько штук… Не меньше четырех. Или ты мне их принесешь, или Хантре и Тунанк Выри через некоторое время пожелают мне добрых путей, и твой единственный шанс избавиться от заклятья я заберу с собой в Хиалу. Вряд ли найдется кто-нибудь другой, кто сможет тебе помочь. Арнахти сильный маг, но здесь, как видишь, потерпел неудачу.

– Да где я возьму тебе амулеты?! У меня был один «Сторож здоровья», и он сейчас у тебя.

– В усадьбе возьмешь. Арнахти попрятал от тебя артефакты, но теперь, полагаю, достал их из кладовки и раздал своим помощникам. Он рассчитывает на тебя, как на союзника, раз прислал за тобой Тунанк Выри. Кстати, почему ты убил этого Савендье? То, что он приставал к тебе с известными намерениями – это ведь плод твоих фантазий, в действительности была другая причина?

Эти гады знают только то, что успела выложить хвостатая перед тем, как Эдмару поплохело. И… и лучше не говорить, что Савендье был агентом Крелдона. Скоро сюда нагрянут маги Ложи, тогда насчет лечебных амулетов Эта Сволочь будет договариваться уже с ними, а Дирвена побоку.

– Да мы с ним трепаться начали о том, о сем, он и сказал про меня… Ну, то есть, сказал про повелителя амулетов, будто бы не знал, что это я, хотя на самом-то деле знал, как я потом узнал… Я и не сдержался. Он нарывался, вот и получил. Я его случайно убил, хотел просто вмазать. В усадьбу мы с ней вдвоем пойдем или я один?

Тунанк Выри съежилась и уставилась на Тейзурга круглыми от страха глазами, по ее длинному голому хвосту с кисточкой на конце прошла волна дрожи.

– Пойдешь один, ей нельзя туда возвращаться.

– Ха, так Арнахти спросит, где я потерял Барвилу!

– Он не только об этом спросит. Что здесь происходит, он из усадьбы не видит, как уже подтвердила Тунанк Выри, – при этих словах Эдмара хвостатая испуганно кивнула несколько раз подряд. – Мне удалось создать завесу, с помощью его же блокирующих артефактов. Скажешь ему, что омураки загрызли Хантре, а потом напали на Барвилу. Когда ты уходил, она была еще жива, но не могла сбежать вместе с тобой, так как ей прокусили обе лодыжки – поэтому ты оставил ей «Сторож здоровья». В силу печальной необходимости ты позаимствовал у нее юбку… И можешь обвинить меня в том, что якобы я заколдовал Барвилу, из-за чего у нее вырос хвост. Хм, что касается меня… Я попытался взять омураков под контроль, и сначала мне это удалось, но потом они набросились на меня и покусали. Я остался лежать в луже крови, живой или нет – ты не понял, а подойти и пнуть не рискнул. Сам ты уцелел, потому что успел забежать в домик и задвинуть засов, а потом наблюдал за разыгравшейся драмой с вышки. После того как омураки ушли в свою конуру, ты спустился, перенес Барвилу в домик, надел ей на шею «Сторож здоровья» и бегом отправился в усадьбу.

По части инструкций Эдмар оказался таким же въедливым, как кураторы Ложи – два раза подряд заставил все повторить. Хорошо еще, без своих обычных шуточек.

– Тебе придется вернуть мне амулеты. Этот сморчок спросит, куда я их дел.

– Не торопись, сначала заключим договор по всем правилам. Ты должен поклясться богами и псами, что принесешь мне лечебные амулеты, а также ботинки или сапоги, не станешь играть на стороне Арнахти и ни слова не скажешь ему о том, что здесь видел и слышал.

– А чем ты поклянешься, что снимешь свое гнусное заклятье, если я все выполню? Такие как ты ведь не клянутся богами и псами… Дашь слово ему? – Дирвен зло мотнул головой в сторону Хантре.

– Почему бы и нет? Это самая надежная гарантия, какую я могу предложить, Тунанк Выри подтвердит. Кстати, о нем… Четвертый пункт: заберешь из лаборатории и принесешь сюда его саламандру.

– А он мне за это что?

– Не убью тебя.

Усраться можно, его величество Хантре Кайдо наконец-то соизволил хоть что-то Дирвену сказать.

– Премного благодарен! – его передернуло, как от пощечины. – Я тебе саламандру, а ты мне скажешь, что стало с моей мамой!

Вышло по-детски, еще и голос сорвался на фальцет.

– Если поклянешься богами и псами, что не станешь вредить ни ей, ни сестре, ни при каких обстоятельствах, – ледяным тоном ответил Хантре.

– Какой сестре, у меня никогда не было сестры!

– Будет.

– А… – он растеряно захлопал глазами, но потом понял. – Ну, ясно… Придурок я, что ли, сестре вредить…

– Насколько я знаю, у Глодии предполагался от тебя ребенок. Что с ним стало?

– Так они мне сказали… – промямлил Дирвен, а внутри его аж передернуло от ненависти к этой рыжей сволочи.

– Заключаем договор? – устало спросил Тейзург. – Или не заключаем, и тогда мое заклятье останется с тобой на всю жизнь. А возможно, и в следующих жизнях даст о себе знать.

От ядовитой дымки щипало в глазах, поэтому Кем шагал, зажмурившись. Все равно провожатый держит его за шиворот, а самостоятельно ему отсюда не выбраться.

Сколько прошло времени, он не мог бы сказать – попробуй, определи, если для разных частей твоего тела время течет с разной скоростью. Зато почувствовал, когда обстановка изменилась: дуновение ветра, тепло солнечных лучей на лице, камешки под подошвами шуршат по-другому… Вдобавок воздуха не хватает, и враз ослабевшие ноги подгибаются.

– Теперь можешь дышать, – сказал кто-то у него над головой.

Голос смутно знакомый. Уже слышал его однажды.

На суде.

На каком суде?.. В Аленде, когда судили тех, кто переметнулся на сторону узурпаторов, Фингера Кемаско несколько раз вызывали свидетелем. Значит, его спас кто-то из магов Ложи?

Мешком осел на землю, зашелся в судорожном кашле, жадно хватая ртом воздух. Разлепил, наконец, веки.

Первое, что увидел – две пары ног. Одни в серых сапогах, то ли кожаных, то ли матерчатых, и выглядят эти сапоги идеально, иначе не скажешь. А другие босые, изящные, чуть загорелые.

– Я окажу ему помощь, – произнес женский голос. – Мы уже столько правил нарушили, что еще одно нарушение ничего не изменит.

– Главное правило соблюдено – он все-таки позвал нас, хотя и в последний момент, – отозвался мужской голос.

Лекарка присела возле Кема. Ясно, что лекарка, потому что на ней серо-зеленые штаны и такая же туника. Лет двадцати пяти или немного постарше, на носу россыпь веснушек, древесно-русые волосы заплетены в толстенную косу. Глаза цвета весенней зелени – разве такие бывают?..

В следующий момент на него сияющим целительным потоком хлынула сила Тавше – это ни с чем не спутаешь, запомнилось, когда Зинта лечила его от ожога. Утих кашель, прошло жжение в глазах, перестали болеть сбитые в кровь ноги. Только в действиях этой лекарки под дланью Милосердной что-то было не так…

– Толку-то взывать к Ланки, если он тебе больше не покровитель, – заметил мужчина, глядя сверху вниз на Кема, который наконец-то сумел принять сидячее положение. – На плато Тугоррат ты присягнул Свету – думаешь, воровскому богу это понравилось?

– Но… – едва начав, он умолк, мысленно обозвав себя дураком. Распоследним набитым дураком. Мог бы и сам додуматься. – Теперь понял. Я вам очень благодарен за то, что спасли меня. И вам тоже… – перевел взгляд на лекарку, и лишь теперь до него дошло, что не так. – Но у вас же нет священного кинжала Тавше…

– А я в нем и не нуждаюсь. Выбирай, кому будешь служить дальше – Ланки или Свету?

– Свету, – без запинки ответил Кемурт, постепенно, как будто вопреки какой-то противодействующей силе, осознавая, почему она не нуждается в священном кинжале лекарки под дланью, и на каком суде он видел того, кто его спас. – Я могу быть чем-то полезен Свету?

– Можешь, – ответил Акетис.

А Тавше добавила:

– Бывают ситуации, когда нам нужен свой взломщик.

Одолжить штаны ни та, ни другая сволочь не согласилась: мол, других у нас нету, а ты себе в усадьбе новые раздобудешь. Ладно хоть, амулеты отдали – кроме «Сторожа здоровья». Иначе старый хмырь прицепится с вопросами, где их посеял. Так что пришлось бежать нагишом, не считая ботинок, полосатых носков и нангерской юбки цвета коровьей лепешки, с желтой каймой по подолу.

Дирвен был очень зол. А кому понравится выглядеть придурком? Всю дорогу представлял себе, как он примчится в логово Нетопыря, и ученики сразу давай ржать над ним, всякие идиотские шуточки отпускать… Кто первый заржет, тому он влепит «Каменным молотом», а кто второй, тому «Медным кулаком». Он их проучит… Плохонькие маги против Повелителя Амулетов – это все равно, что компания домашних сопляков против головореза-наемника.

В усадьбу он ворвался, кипя от ярости. Что не помешало ему сходу определить, что артефакты тут есть, в том числе лечебные. Арнахти приготовился обороняться от омураков и как следует вооружил своих недоумков. Ха, только это им не поможет!

Во дворе ни души. Наверху, за мутным окном, выходившим на галерейку, кто-то маячил – скорее всего, сам Нетопырь.

Свирепо шибанув входной дверью, Дирвен миновал прихожую, из которой вправо и влево уходило два коридорчика, и ворвался в гостиную, она же трапезная. Курочди, Ручди и Квельдо были здесь – встав треугольником вокруг обеденного стола, сообща колдовали над пыльным выцветшим макетом из папье-маше, изображавшим долину и окрестности.

Появление Дирвена нарушило процесс: ученики оторопело на него уставились. Того и гляди, гады, заржут… Он решил перехватить инициативу:

– Я вас всех поимею! Скидывайте штаны, придурки, живо!

На секунду присутствующие окаменели.

Потом враз побледневший Квельдо обморочным голосом пролепетал:

– Не надо… Только не меня…

И грохнулся на пол, закатив глаза.

Дирвен тоже опешил: не ожидал такого номера! Думал, смеяться начнут, а они испугались, как будто омурака увидели. У Курочди аж веко задергалось. Понимают, что против Повелителя Амулетов они плюнь да разотри. Ну и пусть боятся, лишь бы не начали юбку высмеивать.

– Давайте сюда амулеты! Все что есть бросайте на пол! Или обоих поимею!

Наперегонки начали кидать артефакты ему под ноги. А положить-то некуда, юбка эта дурацкая без карманов...

– И штаны снимайте!

Оба попятились, теперь между ними и Дирвеном находился стол. Ручди попытался вмазать ему заклятьем, но он выбросил навстречу «Незримый щит» – импульсы сшиблись в аккурат над макетом, издавшим сухой бумажный хруст.

– Что вы делаете!.. – ахнул Курочди. – Нельзя…

И побледнел еще сильнее, чем отрубившийся Квельдо.

В следующее мгновение в дверном проеме, который вел во внутренние комнаты, появился Арнахти.

– Дирвен, где Барвила?

Вывалил ему все, заранее отрепетированное, и потребовал лечебные амулеты для Барвилы. Мол, он за ней сбегает. Омураки сожрали рыжего и теперь сытые, дрыхнут в конуре, а девчонку бросать жалко, он ее на закорки посадит или на плечах дотащит, только ему понадобится «Тягло», лучше не одно, и несколько штук лечебных.

– Да, да, я тебе дам амулеты. Тейзургу тоже оставишь «Сторож здоровья». Будет неплохо, если он выживет, мы с ним не закончили… Не держи на меня зла, я отношусь к тебе с искренним расположением и всегда восхищался твоими способностями. А здесь что случилось?..

Последний вопрос был адресован Ручди и Курочди, которые встали рядышком перед столом, заслоняя поврежденный рельеф из папье-маше.

– Он хотел нас того… – промямлил Ручди. – Как тогда Тейзурга…

– Хотел штаны у кого-нибудь из них позаимствовать, а то мне пришлось взять у Барвилы юбку! – возмущенно объяснил Дирвен. – Не голяком же бегать. Мне нужен мой жилет с карманами и мои штаны.

– Да, да, идем, я тебе все отдам, – согласился Арнахти.

– Дурак, так бы сразу и сказал! – донесся вслед надрывный возглас.

Нетопырь вернул Дирвену одежду, которая лежала комом в чулане. Нужных амулетов выдал, не скупясь. Хвостатую он потерять не хотел – видать, и впрямь ценная помощница. Да и в спасении Тейзурга был заинтересован, поскольку до сих пор надеялся прибрать к рукам его имущество.

Дирвен рассовал арсенал по карманам.

– Я обернусь туда-сюда быстрее, если вернете мне «Пятокрылы».

Арнахти задумчиво пожевал губами.

– Ты молодой, быстрый, тебе и «Скоробега» хватит. «Пятокрылы» я тебе верну, но позже.

Ясно, зажать собирается. Сделал вид, что поверил.

К выходу пошли через трапезную. Квельдо все еще валялся без чувств. Курочди и Ручди колдовали над столом и опять попытались его загородить, но в этот раз маневр не удался – Нетопырь увидел помятый макет.

– Это что?.. Вы… Вы что сделали?! Вы понимаете, что это значит?!..

– Это из-за него! – Ручди обвиняюще ткнул пальцем в амулетчика.

– Ты первый ударил! – огрызнулся Дирвен.

– Неучи, что же вы натворили… Задержка во времени, да, сколько-то времени у нас есть… Живо становитесь, попробуем залатать! Пока у нас еще есть время!

Маги треугольником расположились вокруг стола. На Дирвена больше не обращали внимания, лишь Нетопырь торопливо махнул ему рукой: мол, беги, не задерживайся.

Он выскочил в дверь, а потом оглянулся – никто не смотрит, и метнулся за угол, использовав «Мимогляд». Аккуратно, как еще в школе Ложи научили, выдавил стекло, залез через окно в комнатушку с пыльными шторами и сваленными у стен тюками. Награбленное добро? К крухутаку не ходи, Эта Сволочь – не первая жертва, тихий старичок наверняка и раньше промышлял вымогательством.

Хвостатая объяснила, где находится лаборатория, и он пробрался туда с помощью «Зонтика Ланки». Тикают часы, в шкафах и на полках бутылки, горшки, банки, на столах всякая магическая дребедень вперемешку с мусором. Нетопырь занимается изготовлением амулетов, но готовых изделий тут нет – все в кладовках. Попался на глаза потертый кошель с нангерскими кундами, Дирвен сунул его в карман. Считай, свое вернул: Арнахти так и не отдал деньги, которые у него при себе были, а он эту тему не затрагивал, чтоб не вызвать подозрений.

На трехногом чугунном столике в углу – стеклянная колба, вокруг кольцом разложены артефакты, а в колбе саламандра. Сейчас она смахивала на дохлую ящерку с тускло-золотой чешуей.

Усыпив амулеты, Дирвен сунул колбу в висевшую на плече сумку, выпрошенную у Нетопыря «на всякий случай». Как объяснил Эдмар, саламандра очнется не сразу, и ей самостоятельно не выбраться из сосуда, горловина которого запечатана магической печатью.

В эту же сумку запихнул чьи-то ботинки, найденные на жилой половине.

Вылез в окно, снова задействовал «Мимогляд» – и перебежками до ворот. В усадьбе никакой суеты. Ха, магам сейчас не до него, они свою побитую рухлядь чинят.

Рванул к загону по прямой: омураков больше нет, бояться нечего. И Эдмар как миленький избавит его от пакостного заклятья, а Хантре расскажет о маме, потому что Дирвен свою часть уговора выполнил.

Он мчался как на крыльях, и в иные моменты ему казалось, что земля под ногами содрогается.