Дороги Сонхи

Глава 15. Орхидейная ловушка

Если смотреть с окраины города, Ирбийские скалы на горизонте словно серо-коричневый карандашный набросок. Тунанк Выри давно хотела там побывать и наконец решилась. Не сама решилась: Венша велела ей поглядеть на оазис с акациями, о котором рассказывала Фламодия-Флаченда.

Отправилась в путь до рассвета, в тунике и пестрой юбке, как истинная представительница своего племени. Здешние мучахи обуви не носят, но Тунанк Выри опасалась бегать босиком по раскаленному песку, и в котомке у нее за спиной лежали сандалии. Мчалась длинными прыжками, не оставляя следов: нужно успеть, пока не взошло солнце, чтобы никто из людей ее не увидел.

За подол цеплялись стебли ковыля, кустики дрока и гибискуса, пушистый метелочник. Венша говорила, раньше тут были барханы, но Тейзург сумел поладить с Олосохаром и заселил эту территорию растительностью.

В предрассветной темени скалы еле виднелись. Как будто выбрались из песка странные существа, чьи времена давно миновали: на ныне живущих они не похожи, и человеку встречаться с ними незачем. Хотя человек в этот час ничего не разглядел бы, если он не волшебник.

Тунанк Выри добежала раньше, чем небо на востоке начало светлеть.

– Вот вы какие… – прошептала она, дотронувшись до шершавого бока скалы, которая издали была похожа на цаплю, запрокинувшую голову, чтобы склевать вместо лягушки какую-нибудь звезду.

Вблизи эта громадина скорее напоминала устремленную ввысь башню. И ломать ее нельзя под страхом смерти. На Ирбе добывают материалы для стройки, и Венша рассказывала, что Тейзург перед началом работ самолично все тут облазил и пометил те массивы, где можно брать камень – чтобы не порушили что-нибудь необычное и красивое. Заметил ли он, что эта скала похожа на цаплю?

Плоскогорье Ирб невелико по размерам, а название получило от слова «ирбук», означающего на одном из сурийских наречий пустынную черепаху – об этом Тунанк Выри прочитала в ту пору, когда жила у Арнахти и искала для него в книгах нужные сведения. Кто бы знал, что однажды она будет стоять на спине у этой черепахи, ощущая босыми ступнями прохладу ее остывшего за ночь панциря?

Оазисов тут четыре, вдоль западной кромки Ирба. На карте, которую показывала Венша, они отмечены как Ирбийское Жемчужное Ожерелье. Амуши не могут читать карты – для них это занятная неразбериха каракулей, и что-то растолковывать им бесполезно, но когда Венша превращается в деву-хранительницу города, Условие теряет над ней власть. Ну, а для мучахи такого запрета и вовсе не существует, и память на увиденное-прочитанное у ее племени отменная.

Держа в голове карту, Тунанк Выри прыжками понеслась вдоль вереницы скал. Начинало светать, но никто ей здесь встретиться не должен. Вряд ли работники с каменоломен пойдут шататься по скальным дебрям… Хотя кто их знает.

Известно, что в этих краях обитают мучахи, ее примут за местную. Лишь бы не догадались, что она прибежала из города, и не подумали на таможенную магичку Пакину Сконобен. Эти пугливые мысли копошились в голове, как мыши, и мешали смотреть во все глаза на каменные громады и постепенно меняющее цвет небо. Но что она может с собой поделать, если она мучаха? Рядом с Веншей она бы ничего не боялась.

Вот и оазисы: первый… второй… третий… четвертый… пятый… А пятый-то откуда взялся, если в Ирбийском Ожерелье всего четыре жемчужины?

Вскоре выяснилось, что на полпути между третьим и четвертым пристроился осужарх. Небольшое озерцо сияет в лучах восходящего солнца, вокруг пальмы, акации, мананаги, тропинка так и манит подойти к воде... Но мучаха все же заподозрила, что вода и зелень не настоящие, и вдобавок почувствовала едва уловимые магические вибрации.

– Охотишься? Лучше уходи отсюда, я про тебя расскажу.

Вряд ли осужарх ее понял: пусть он и волшебная тварь, разумения у него не больше, чем у раскинувшего сети паука. Он хищник, не охотиться не может, зато и в трапезе нуждается раз в полтора года – после этого зароется в песок и впадет в спячку до тех пор, пока снова не проголодается.

Этого Тейзург отсюда прогонит, чтобы искал пропитание в других краях. А может, и не прогонит – никогда не скажешь заранее, как он поступит.

Тунанк Выри обогнула фальшивую «жемчужину» по широкой дуге. Осужархи питаются людьми и животными, но народцем тоже не брезгуют. Правда, она читала, что если такая тварь проглотит амуши, или стига, или сойгруна, у тех все же будут шансы выкарабкаться наружу. Но проверять не хотелось, да к тому же о мучахах там речи не было. Упоминались обладатели острых когтей, а у нее ногти человеческие.

Обошла все четыре оазиса, ничего подозрительного не обнаружила. И никаких акаций с загадочными свойствами, у всех деревьев стручки как стручки. Хотя об этом она судить наверняка не может, бобовой ведьме виднее.

Выполнив поручение Венши, Тунанк Выри вернулась под сень каменных великанов. Уселась так, чтобы видеть скалу, которая напоминала то ли стену обрушенной башни с круглым окном на верхушке, то ли вытянутую вверх руку со сложенными в кольцо пальцами. Достала из котомки фляжку в матерчатом футляре с шестеренкой на пуговице, выпила сладкого чаю. Эту фляжку она купила в бартогской лавке на собственные деньги: за таможенную службу ей полагалось жалование.

До чего же здесь хорошо. Если бы еще деток завести, двух-трех маленьких мучах… Тейзург уже сказал, что не возражает, а Венша заявила, что сама подыщет ей кандидата, потому что выбор отца для будущих детей – дело серьезное, с кем попало связываться не стоит. Вообще-то для мучахи без разницы кто: Условием предопределено, что дочки все, что нужно, унаследуют от матери. Но Венша отнеслась к этим планам с таким энтузиазмом, что Тунанк Выри согласилась во всем ее слушаться.

Выставив на солнце тонкие бледные ноги, такие же веснушчатые, как ее лицо, мучаха дожидалась темноты, чтобы вернуться в город. Сквозное кольцо на вершине скалы-башни слепило небесным золотом. К абрису города на горизонте тащились по недавно проложенным рельсам груженые камнем платформы, управлял поездом амулетчик-вагоновожатый. Тунанк Выри фыркнула, вспомнив Дирвена. А потом в который раз подумала: «Я здесь. Как хорошо, что я здесь».

Крелдон поселился в конфискованном особняке на улице Дерева-с-Колокольчиками. Тихий квартал неподалеку от новой резиденции Ложи, вдобавок на горке: из башенки, которую Верховный Маг приспособил для чаепитий, открывался недурной вид на окрестности.

Шеро и Суно сидели за круглым столиком вдвоем, Зинта отправилась к пациентам. Рядом с чайником стоял футляр вишневого сафьяна – в таких хранят важные документы. Орвехт предположил, что он здесь красуется не просто так, а имеет какое-то отношение к их визиту, но вопросов не задавал.

– На дерево-то обратил внимание, которое с колокольчиками?

– Зинта вперед меня увидела. Я сперва не заметил, витал разумом. И ведь колокольчики не дешевые, как только не растащили… Здешние старожилы?

– Если бы, – Шеро саркастически ухмыльнулся. – Коллега Аджимонг расстарался. Деньги на колокольчики взял, подлец, из бюджета на городское благоустройство. Украсил дерево на третий день после того, как я перевез сюда свое барахлишко. И что прикажешь с ним делать? Дурак ведь, но лояльный дурак.

Аджимонг ведал организацией официальных мероприятий. После беспримерного скандала, случившегося на дне рождения Верховного Мага, иные из коллег предрекали ему конец карьеры и прочие неприятности, но Аджимонг остался на плаву. Все же то непотребное безобразие, о котором и вспоминать-то неловко, учинил не он, а бывший первый амулетчик Светлейшей Ложи, известный угробец и государственный преступник Дирвен Кориц.

После злополучного дня рождения к Аджимонгу возникли вопросы по поводу потраченных денежных средств, однако в ходе служебного расследования выяснилось, что сам он ничего не прикарманил. Закупками занимались двое его помощников, получавшие свою долю от торговцев, их-то и притянули к ответу. Аджимонг отделался устным порицанием. Дурак, чего уж там. Но лояльный дурак. И на диво энергичный: если назначить его на другую должность, одна Госпожа Вероятностей ведает, чего он там наворотит. Пусть уж лучше занимается устроением праздников и украшательством.

К тому же старый каштан, увешанный гирляндами начищенных медных колокольчиков, и впрямь смотрелся живописно.

– Знаешь о том, что Плясунья вернулась? Разгуливает по бульварам на бартогских протезах, сперла солонку в твоей любимой «Столичной белке», подала прошение насчет возобновления пенсии. А дочку в Ляране оставила. Девочка маг-перевертыш, ее официально удочерила принцесса Касинат. Что об этом думаешь, коллега Суно?

– Думаю, коллега Эдмар такой оригинал, что мог и с Плясуньей одноразовую интрижку закрутить, кто ж ему запретит. И ежели так, официально признавать отцовство он, видимо, не желает, однако решил позаботиться о дочке, тем более что она волшебница. Зинта могла бы сказать наверняка, но нельзя ей лекарские тайны выбалтывать. То, что овдейцы охотились за Нинодией, тоже говорит в пользу этой версии. Теперь они должны потерять к ней интерес.

Крелдон медленно кивнул, сохраняя на лице непроницаемое выражение.

Зинта легка на помине: через минуту на винтовой лестнице послышались ее быстрые шаги. Первым делом она набросилась на имбирное печенье и шоколад, отхлебнула чаю – пока поднималась, Суно как раз успел налить. Утолив голод, сообщила:

– С Тьекой все будет в порядке, я растворила два тромба и успокоила воспаление в коленном суставе. Что ей принимать, написала в рецепте, прислуга пошла в аптеку. Через восьмицу зайду проведать. А вот про девушку ничего толком сказать не могу… – она озабоченно нахмурилась, так что меж бровей обозначилась вертикальная черточка, и, помолчав, продолжила: – Нарывы на лице – не зараза, а результат колдовства. Я составила рецепт мази, должно помочь. Главное, чтоб она их не расчесывала. Но это недуг из тех, от которых пациента не избавить, пока заклятье не уничтожено. Плохо то, что это заклятье окутывает ее, как вуаль, и я даже взором Тавше не все в ней могу разглядеть. По-моему, разум не поврежден, но она как будто спит наяву, надо ее разбудить. Хеледика тоже так считает, но даже Хеледика больше моего не увидела. Господин Шеро, давайте попробуем вместе посмотреть: вы своим способом, я своим?

– Что ж, можно попробовать, – согласился Верховный Маг. – Только прежде я вам с коллегой Суно подарок вручу.

Открыв сафьяновый футляр, он извлек свиток с печатью на шнурке и зачитал вслух, сперва на молонском, потом на ларвезийском, свидетельство о разводе Улгера Граско и Зинты Граско, в девичестве Зинты Сиброгед, выданное Паянским Добрым Управлением по Семейным Делам.

– Поздравляю с предстоящим бракосочетанием, – добродушно ухмыльнулся Шеро, выслушав от своего доверенного соратника и от лекарки слова благодарности. – А теперь идемте-ка на девочку поглядим. Сложная задачка, с таким я еще не сталкивался… Да и коллеге Хантре хотелось бы удружить. Сам-то он как?

– Пока лежит пластом, – ответила Зинта. – Потерял много жизненной энергии, но телесных повреждений нет, не считая ссадин. У всех троих ссадины, я обработала, призвав силу Тавше – чтобы сразу связь с Хиалой разорвать.

Песчаная ведьма и Хантре Кайдо прибыли в Аленду сегодня утром, и с ними околдованная девушка лет четырнадцати-шестнадцати, чернявая, темнокожая – судя по шевелюре, скорее из тропиков, чем из Суринани. Хотя черты лица не характерные. Возможно, полукровка. В Кукурузной Прорве коллегу Хантре попытались на ней женить, наврав с три телеги о местных божках-покровителях. Однако видящий даже в прорве уловил, что дело нечисто, и путешественники оттуда сбежали. Вместе с девчонкой. В погоню за ними бросились Ламенга Эрзевальд и капитан Начелдон – из каких только щелей эти двое вылезли, вдобавок некий молодой волшебник и староста деревни.

Коллега Кайдо в очередной раз всех удивил и сделал то, что магам Ложи дозволяется лишь в крайних случаях, сугубо в интересах Ложи, и ежели другого выхода нет. Да потом еще будешь строчить объяснительные на целую папку и подвергаться всевозможным проверкам в Доме Инквизиции.

Впрочем, Дом Инквизиции достопочтеннейший Шеро упразднил, но взамен учредил Ведомство Внутренней Безопасности, укомплектованное верными людьми. Достопочтенный Орвехт, к слову сказать, числился в этом ведомстве тайным советником.

Поскольку коллега Хантре не принадлежал к числу функционеров Ложи, все эти мытарства ему не грозили. Другое дело – коллега Тейзург с его ухмылками и ядовитыми замечаниями. Поэтому Хантре предпочел отправиться в Аленду. Вот и хвала богам: можно будет в спокойной обстановке потолковать с ним о Сирафе, пообещать в перспективе реформы, указав на то, что власть в Ложе сменилась без малого три месяца назад, а государственные дела быстро не делаются. Харменгера изрядно жизненной силы у него выпила, и в ближайшие несколько дней срыва с разрушительными последствиями с его стороны можно не опасаться.

Консилиум в составе Шеро, Суно и Зинты, да еще коллеги Марченды, которую Верховный Маг вызвал мыслевестью, выяснил не так много, как хотелось бы.

Во-первых, никаких вредоносных заклятий-сюрпризов на девушке нет. Уж если Крелдон ничего не нашел – скорее всего, никто не найдет. И тогда интересный вопрос, с какой целью был организован весь этот балаган с женитьбой в Кукурузной Прорве? Для того чтобы навредить коллеге Хантре – но каким образом?

Во-вторых, заклятье на нее навели через некий материальный предмет, однако обнаружить этот предмет не удалось ни на теле Омлахарисият, ни внутри. Ничего удивительного: пламень Анхады, по-видимому, уничтожил носитель, который мог послужить ключом к разгадке. Но мог и не послужить, с этим раз на раз не приходится. Не удалось также определить, к какой народности она принадлежит. Окутывающая девушку магическая «вуаль» мешала Зинте рассмотреть взором служительницы Тавше ее первичные телесные цепочки.

В-третьих, она волшебница. Неплохое приобретение для Ложи – при условии, что удастся ее расколдовать. В том-то и загвоздка, что блокирующее разум заклятье подпитывается ее же собственной магической силой, и завязано это на каком-то ее желании. Ментальная ловушка, сформированная по классической схеме. Но что у нее было за желание, сквозь «вуаль» не разглядеть.

В-четвертых, Омлахарисият – не настоящее имя, это Крелдон заявил с полной уверенностью. Если б узнать, какое имя было дано ей при рождении, появились бы шансы снять «вуаль». Но концы теряются на керетском рынке, и то при условии, что в деревушку ее привезли оттуда – возможно, это не так.

Ее забрала к себе Марченда, поселившаяся по соседству с Шеро, в переулке Винных Груш. Если туда сунутся прислужники Лормы, им не поздоровится: эта добродушная с виду пухлощекая тетушка с седыми буклями – боевой маг изрядной силы. Из так называемых «ущербных магов», как и Крелдон с Орвехтом. Впрочем, сие уничижительное название кануло на свалку времен заодно с Накопителями.

Наблюдать за Омлахарисият будут студентки-магички, проходящие практику под руководством коллеги Фимонг. Зинта велела через каждые два часа наносить на лицо пациентке мазь от воспаления и зуда: симптоматическое лечение – все же лучше, чем ничего.

Хеледика проводила их до кареты, и Суно с крыльца услышал, как Марченда негромко произнесла напоследок:

– Ты умница, я на твоей стороне. Больше ничего не скажу, разве что сама захочешь поговорить.

– Но… Хантре и не собирался на ней жениться, а я не собираюсь замуж, даже за него, – отозвалась песчаная ведьма, как будто в некотором замешательстве.

Когда карета выехала за ворота – зачарованной девушке пешком по городу лучше не разгуливать, даже если идти всего ничего – ведьма медленно направилась к крыльцу с задумчивым выражением на лице. В дверях разминулась с Крелдоном.

– До завтра, коллега Суно. Завтра на совещании увидимся, ежели раньше ничего не случится. Свадьбу-то когда справлять собираетесь?

– Не будем сильно откладывать. Думаю, восьмицы нам хватит на приготовления? – он взглянул на Зинту, та согласно кивнула.

– Мой вам совет, держите это дело в тайне, чтоб коллега Аджимонг не пронюхал.

Суно внутренне содрогнулся и на всякий случай сотворил отводящее заклятье.

Очнулся, как будто выплыл из стылого омута.

Первая мысль: случилось что-то плохое.

Потом вспомнил, что оно не само случилось – это он совершил кровавое жертвоприношение.

И вторая мысль: могло случиться что-то похуже, однако этого удалось избежать.

Вопрос, где он сейчас? Комната с зашторенным окном. Старая мебель, высокий потолок с лепным карнизом, повторяющийся геральдический орнамент местами растрескался и осыпался. Не Хиала. И не Лярана. Уже хорошо.

Скрипнула дверь, и в поле зрения появилась Хеледика.

– Ты пришел в себя?

– Вроде бы. А она?..

Когда вспомнил об Омлахарисият, в области сердца на секунду возникло болезненное ощущение.

– Она у госпожи Марченды, с ней все в порядке, хотя расколдовать не удалось. С нами обеими все в порядке. Та, которую ты позвал, брала только у тебя, нас не тронула, как обещала.

– Где мы? И как мы здесь оказались?

– Нас доставили в парк около дома господина Эдмара на улице Черных Вишен. Ты потерял сознание, а я послала мыслевесть своим. Мы в гостях у достопочтеннейшего господина Шеро.

– Понятно.

Темный ледяной омут никуда не делся, окружает со всех сторон – вровень с кроватью.

– Послушай, что я скажу, – с напором заговорила песчаная ведьма. – Ты спас нас. Меня они тоже просто так не отпустили бы. Это я уничтожила магическую силу ожерелья, которое позволяло Лорме сохранять человеческий облик, и все об этом знают. Ламенга Эрзевальд говорила, что нам дадут уйти, но ей верить нельзя, она вроде Чавдо Мулмонга, что угодно наобещает и обманет. Они бы никого из нас не отпустили. А парень, которого ты убил, вряд ли племянник Руджадила – это был маг из прислужников Лормы, Акетис ему судья. Из них только староста – обыкновенный жадный дурак, ну, так ему ты ничего плохого не сделал. И еще… И я рада, что ты оказался там не один, а вместе с нами, потому что ты поступил так ради нас. А ради себя – не стал бы, и они бы тебя захватили. Я же тебя достаточно знаю. Не мучайся из-за того, что ты позвал кого надо, и нас оттуда вытащили, а лучше поскорей восстанавливай силы. Меня зовут, я должна идти, но ты не забывай о том, что ты убил одного конченого подонка и спас нас троих.

Когда она вышла, Хантре откинулся на подушку. На лбу выступила испарина, голова кружилась, любое движение давалось с усилием.

А Хеледика, прикрыв за собой дверь, подумала: «Не троих ты спас, а четверых. Но об этом я тебе не скажу. А сам не узнаешь, хоть ты и видящий, об этом я позабочусь. Я все-таки сделала то, что мне велела бабушка Данра и посоветовал сумасшедший поэт… Я песчаная ведьма, мне можно».

День начался с плохих новостей. Хотя когда это для Куду и Монфу день начинался по-хорошему? Из той своей жизни, когда они были учениками Унбарха, они тоже не могли припомнить ничего радостного.

Плохие новости заключались в том, что в гостиницу с утра пораньше примчалась сияющая Фламодия-Флаченда и сообщила:

– Он согласился со мной поехать! Теперь он увидит… Ох, как я волнуюсь, вы бы знали!

Разумеется, ей не сказали, что для Тейзурга приготовлена ловушка. О ковре с сюрпризом она знала, помогала его закапывать и маскировать, используя свою бобовую магию, но ей наплели, что едва она ступит на этот ковер вместе с кем-то другим, как ее спутник тут же прозреет и оценит все ее скрытые достоинства: и неброскую нежную красоту, и незаурядный ум, и благородное сердце, и чарующее скромное обаяние… У него словно пелена с глаз упадет, и он поймет, что перед ним истинная драгоценность.

Про драгоценность ввернул Куду, когда два злосчастных интригана изображали перед Флачендой, что у них «пелена с глаз упала». Ковер они якобы купили вскладчину у сурийского торговца артефактами – специально для нее, потому что она отнеслась к ним по-доброму, и они хотят ее отблагодарить.

Попросили девушку первой наступить на краешек ковра: тогда, мол, он ее «запомнит», и его волшебство будет направлено на то, чтобы раскрывать для других людей ее достоинства. Иначе бобовая ведьма, пораскинь она хоть чуток мозгами, задалась бы вопросом, почему это волшебство действует только в одну сторону.

Флаченда мечтала о том, чтобы Тейзург оценил ее и влюбился, и наконец-то упросила этого изверга посетить вместе с ней оазис возле Ирбийских скал.

– Мы туда завтра собираемся! – с гордостью выделив это «мы», сообщила она помертвевшим от ужаса собеседникам. – Я расскажу ему про вас, и я уверена, он вас расколдует! До сих пор не получалось поговорить, но я об этом не забыла. Только я так волнуюсь, как будто мне экзамен в школе сдавать, а я ничего не выучила…

Флаченда окончила в Аленде школу для одаренных девиц с ведьмовскими способностями. Куду и Монфу, изо всех сил демонстрируя восхищение, принялись наперебой выражать уверенность, что она все сдала на «отлично».

– На «хорошо», – смущенно потупившись, вздохнула девушка. – Потому что сильно волновалась и запуталась…

– Я тоже волнуюсь, – едва ли не всхлипнул Куду, когда она ушла.

– И я, – подхватил Монфу, ответив ему несчастным взглядом. – Вдруг даже у такого могущественного мага, как князь Ляраны, не получится нас расколдовать? Что тогда будет…

Думали-то оба о другом: что, если Тейзург догадался о заговоре и попросту с ними играет, что, если он сумеет разорвать вплетенные в ковер чары, что, если осуществлению их замысла помешает какая-нибудь непредвиденная случайность?

Весь день прошел, как в мучительном кошмаре, насланном зыбелиями-снаянами, а с наступлением темноты двое засланцев выбрались из города и отправились к Ирбийским скалам. Подневольный маг Лормы прислал мыслевесть, что госпожа ими довольна, им приказано спрятаться в оазисе и ждать развязки, туда же явятся слуги госпожи из народца. Если все закончится, как задумано, их вознаградят, и после этого они будут свободны.

Куду и Монфу шагали в потемках, заметая за собой следы с помощью нехитрого заклятья. Ночи в Олосохаре холодные, но колотило их не от холода, а от страха.

И госпожа Надоеда туда же, фыркнула Венша, наблюдая за удаляющимся порожним поездом.

Рельсы весело подмигивали солнечными бликами, грохочущий состав катил втрое быстрее обычного: в головной вагон к амулетчику-вагоновожатому забралась лекарка Ринальва и велела гнать вовсю – в каменоломнях кому-то нужна ее помощь. Могла бы и бегом, используя «летящий шаг» служительницы Тавше, но отчего же не проехаться?

Венша снова фыркнула. Вчера вечером опять с этой нудилой поругались. Кваржек, пострадавший молодой художник из Бартоги, начал более-менее членораздельно разговаривать – ну, и выложил лекарке, что целовался с госпожой Харминой. Испытал неизведанное прежде наслаждение, но беда в том, что язык у нее оказался нечеловеческий, сплошь в колючках. После такого признания Ринальва несчастного пациента только что не побила, а потом примчалась во дворец, чтобы высказать все, что она думает о развлечениях окаянной демоницы.

Тейзург благоразумно спрятался. Тунанк Выри в панике шмыгнула на изнанку. Харменгера промурлыкала: «Ну-у, Кваржек ведь сам захотел, а он очень милый, и я не устояла...» – после чего тоже ретировалась с глаз долой.

А дама Веншелат прятаться не стала и давай насмехаться, но дала деру, когда оппонентка взялась за рукоять своего священного кинжала. Жуткая штука, амуши одной царапины хватит, чтобы превратиться в пучок травы. «Ты мне еще попадешься», – процедила ей вслед Ринальва. Похоже, теперь они лютые враги – но ведь у влиятельной придворной дамы должен быть хотя бы один заклятый враг?

Сейчас Венша шпионила не за этой скучной святошей, а за парой всадников, тоже направлявшихся в сторону Ирба. Тейзург и Флаченда отправились в оазис верхом на оседланных тварях из Нижнего мира – те напоминали носорогов в шипастых костяных латах, только вместо рогов на их безглазых мордах торчали ветвистые наросты, как будто покрытые кристалликами соли. Дуреха делала вид, что ничуть их не боится, хотя у самой поджилки тряслись. Твари плыли бок о бок, словно два корабля – эх, тоже бы прокатилась!

Укрывшись под мороком невидимости, амуши последовала за ними, сохраняя дистанцию. Уж она выведет эту Фламодию-Флаченду на чистую воду… Ну, а если окажется, что выводить неоткуда и незачем, просто посмотрит, что они станут делать.

Явившийся из песчаных далей осужарх пристроился в цепочку оазисов в качестве пятой «жемчужины» очень кстати: магия этого проглота помешает Тейзургу почувствовать, что Венша рядом.

Осужарх, подстерегающий добычу, подавляет свой магический фон – иначе людей предупредят об опасности амулеты, да и волшебники уловят неладное, и никто в его гостеприимную глотку не сунется. Только мучахи, песчаные ведьмы и самые сильные маги чуют затаившихся осужархов. Тейзург как раз из таких, он бы заметил, даже если бы Тунанк Выри не доложила ему о незваном госте. Но есть тут одна тонкость: когда он ощутит магический фон осужарха, отголоски присутствия амуши для него сольются с этим фоном – так же, как тень дома перекрывает тень фонарного столба.

Всех-то она переиграла, никто не узнает о ее вылазке! Кроме Тунанк Выри, которая будет помалкивать. Лишь бы не оказалось, что фальшивый «оазис» уже успел кого-нибудь слопать и уполз в пустыню или впал в сытую спячку.

Всадники – два светлых пятнышка среди зелени и желтизны – почти добрались до Ирбийского Ожерелья. Хотя если так и дальше пойдет с озеленением, скоро никакого Ожерелья не останется: все пространство между городом и Ирбом превратится в обширный цветущий оазис.

Венша помчалась во весь дух, стремительными перебежками, низко пригибаясь без потери в скорости, как умеют только амуши. Ее травяную шевелюру издали не отличишь от пучков ковыля: можно подумать, что пронесся порыв ветра или спешит по своим делам какое-то животное.

Про себя хихикая в предвкушении веселья, она добежала до третьей по счету «жемчужины», возле которой парой изваяний застыли исчадия Нижнего мира. Наросты на их носорожьих мордах сверкали, точно усыпанные алмазами. Из гущи зелени доносились голоса: ну-ка, о чем эти двое беседуют?..

Лучше зайти с той стороны, где осужарх, чтобы находиться под прикрытием его чар. Вот уж повезло: кое-где вперемежку с кустиками дрока торчат пучки жесткой колосящейся травы – ей тут спрятаться проще простого.

Дальше придворная дама Веншелат поползла по-пластунски. Свою шелковую усхайбу она зарыла в песок на окраине города, сейчас на ней был только безрукавый буро-зеленый балахон до колен, расшитый крохотными, как бисер, зубами песчанурок и разноцветными стеклянными пуговицами. Щебетали птицы, ветерок из стаи Забагды играл с листвой акаций, покачивал длинные листья пальм – тоже в самый раз для ее замысла, легкого шороха никто не услышит.

Венша улыбалась до ушей, и когда правую лодыжку пронзила боль, словно ее схватил за ногу стиг, перекосившуюся улыбку сменила гримаса. Она проворно извернулась: стиг и есть. Сомкнул клыки, держит мертвой хваткой. Выжрать жизненную силу у амуши он не сможет, но кость раздробил, судя по хрусту. Откуда он здесь взялся?!

Она хотела закричать, позвать на помощь, но не смогла издать ни звука – на шее как будто удавка захлестнулась.

Это было невероятно красиво, и до того захватывало, что глаз не оторвать: все остальное подождет, лишь бы увидеть, что произойдет дальше...

Куду и Монфу в нужный момент раскусили по горошине, которые вручил им с балаганными ужимками амуши из приближенных Лормы. В оазисе поджидало четверо этих патлатых орясин. Главный, которого звали Куарри, сказал, что их заберет отсюда Вуагобу.

– Что будет с бобовой ведьмой, которая помогла нам спрятать ловушку? – спросил Куду. – Вы ее отпустите?

Ему было жаль глупую мягкосердечную девушку. Тех, кто относился к нему по-доброму, можно по пальцам пересчитать.

– Доложи о ней царице, ­– ухмыльнулся Куарри. – Нам велено, чтоб никаких очевидцев…

С тяжестью на сердце Куду связался с магом-невольником Лормы. Переговорив с вурваной, тот передал:

«Бобовую ведьму приказано доставить к царице. Скажите ей, что наша госпожа щедро вознаграждает тех, кто ей служит».

Пусть это были не произнесенные вслух слова, а мыслевесть, все равно в послании ощущалась тоскливая интонация. Зато от сердца отлегло: Фламодию-Флаченду не растерзают, у нее будет шанс выжить. Лишь бы девушка не заартачилась, Лорма этого не любит.

Когда пришли в действие вплетенные в ковер чары, Куду и Монфу подхватили остолбеневшую Флаченду под руки и вместе с ней попятились к зарослям. Хоть и сводило скулы от горечи противоядия, они тоже поддались очарованию соткавшегося над песчаной плешью миража, который напоминал и таинственно мерцающую воду, и минорно-тягучую дивную музыку, и заросли цветущих орхидей, таких прекрасных, что душа ноет… Трижды прав был учитель Унбарх, наставлявший своих адептов, что красота – зло, и стремление к ней кого угодно доведет до погибели.

Выплеснувшийся из ковра мираж пленял изысканными переменчивыми деталями: что упустишь – никогда и нигде больше не увидишь, ни в этой жизни, ни потом. Порой среди эфемерных узоров мелькал образ Хальнора, которого теперь зовут Хантре Кайдо: еще один крючок для Тейзурга. На угрозу тот бы отреагировал, но с помощью этих чар удалось поймать его врасплох. В придачу сработало ловчее заклятье, мага по пояс оплели взметнувшиеся побеги – свитые из шерстяных нитей, вымоченных в парализующем зелье, как просветил участников заговора Куарри.

Волшебный мираж начал таять клочьями цветного тумана, и Тейзург очнулся, да было поздно. Рванулся из пут, однако вырваться не смог. И пустить в ход магию он сейчас тоже не мог, поскольку находился под действием блокирующего заклинания.

Куду и Монфу опасливо глядели на него с расстояния в десяток шагов, стоя возле кустарника и поддерживая под локти обмякшую от впечатлений бобовую ведьму. Им бы поскорее убраться в заросли: знали ведь, что ядовитая змея даже на последнем издыхании способна ужалить.

Для Монфу промедление оказалось роковым. Быстрое движение пойманного врага, в воздухе блеснуло, вслед за тем всех троих повело, и они повалились в кустарник. Флаченда вскрикнула. Куду решил, что потеряли равновесие из-за нее, и лишь потом увидел, что у Монфу из-под ключицы торчит рукоять ножа, а на заношенной рубашке в мелкую клетку расплывается кровавое пятно.

Все четыре ухмыляющихся физиономии были Венше знакомы: один из ее заклятых недругов, бывший любовничек, который потом тоже стал недругом, более-менее нейтральный Куарри, да еще Друмунда, доверенная наушница Лормы. Они наперебой спрашивали дурашливыми голосами, хорошо ли она себя чувствует. А как будешь себя чувствовать, если тебе в лодыжку капканом вцепился стиг? У амуши болевой порог куда выше, чем у людей, не то бы она могла только визжать и выть.

– Все еще служите старой мертвячке? – ухмыльнулась она в ответ. – Да неужто это так весело?

– Старая мертвячка будет рада с тобой повидаться, – не осталась в долгу Друмунда. – Сама-то кому служишь?

– Вот уж ваша дохлятина обрадуется, если узнает, что ты тоже ее так называешь!

Друмунда пнула ее в скулу с такой силой, что из травяной шевелюры Венши белесой тучей выпорхнули мотыльки, замельтешили перед лицом.

– Говори о царице с почтением!

– Мне она не царица. И никому не царица, кроме горстки бедолаг, которые до сих пор не набрались смелости от нее сбежать.

Еще один пинок.

– Пощади ее, – донесся сквозь звон в ушах голос Куарри. – Лучше притащим ее живьем на потеху Лорме.

– Что это?! – перебил его Тупто. – Эй, берегись!..

Треск кустарника, тяжелый топот. В глазах прояснилось в самый раз, чтобы увидеть, как из зарослей вывалились две громадины с алмазно сверкающими наростами на белесых мордах. Нога-колонна опустилась на скумона, не успевшего откатиться с дороги, и тот лопнул, как раздавленный бурдюк – во все стороны брызнули ошметки и темная жижа. Амуши бросились врассыпную.

Съежиться в комок, чтобы не задели… Одна из тварей Нижнего мира прошла совсем рядом – с Веншей на волосок разминулась, зато наступила на стига. Половина его туловища раскрошилась костяными обломками, но челюсти на лодыжке так и не разжались.

Главное, теперь она свободна, и прислужникам Лормы пока не до нее. Волоча онемевшую ногу с остатками стига, Венша на четвереньках поползла через заросли в ту сторону, откуда некоторое время назад слышались людские голоса.

Почуяв запах крови, она сперва решила, что «носороги» кого-то затоптали, но вскоре наткнулась на тело с торчащим из грудной клетки ножом. Понсойм Фрумонг, один из двух околдованных недотеп, с которыми якшалась Флаченда. Пока еще тепленький: сердце колотится, прерывисто дышит, из-под век мутный взгляд.

В шаге от него перекатывался туда-сюда скумон величиной с капустный кочан – то высовывал, то втягивал розоватый хоботок с зубастым зевом на конце, но преодолеть смехотворное расстояние не мог: раненого защищал амулет.

– Мы его поймали… – прохрипел Фрумонг, заметив амуши. – Помоги мне…

– А может, тебя, падаль, лучше добить? – ощерилась в ответ Венша.

Эх, и дали маху они с Тунанк Выри…

Уже потянулась, чтобы провернуть в ране нож, но тут услыхала знакомый голос:

– Демоны Хиалы, только тебя здесь не хватало!

Венша, до сих пор передвигавшаяся ползком, подняла голову. Тейзург стоял посреди проплешины с островками зелени, по пояс оплетенный какой-то дрянью, выпроставшейся из песка – с виду скорее шерстяной, чем растительной. Его запястья тоже были захлестнуты этими мерзкими побегами. Амуши уловила незнакомую, но мощную сковывающую магию.

– Зря ты сюда потащился с этой замухрышкой, я же говорила! – забыв о Фрумонге, она поползла вперед. – Что надо сделать, чтобы тебя освободить?

– Ничего ты сделать не сможешь. Лучше сама убирайся отсюда, времени у тебя немного, беги в город... Что у тебя с ногой?

– Это стиг.

– Вижу, что стиг, – он аж зубами скрипнул от злости. – Почему никто из вас меня не слушает?!

– Это ты меня не послушал! Постарайся выпутаться, пока за ними гоняются твои твари!

– Это ненадолго. Через некоторое время птуонов затянет в Хиалу, и тогда уцелевшие вернутся.

– Флаченда – предательница, я же говорила!

– Давай лучше о тебе. Сумеешь спрятаться так, чтобы не нашли? Увы, я сейчас не смогу навести на тебя скрывающие чары. Жаль, что тебя сюда принесло…

– Кто-то бежит обратно! – насторожившись, она шевельнула заостренным хрящеватым ухом. – Кто-то один…

Стремительный легкий топот приближался, зашуршал кустарник, а потом Тейзург так и подавился возгласом – вроде бы каким-то незнакомым Венше ругательством. Сама она тоже потрясенно уставилась на новое действующее лицо: вот уж кого здесь совсем не ждали! И кого ей меньше всего хотелось бы лицезреть в последние часы своей жизни.

Когда появились тейзурговы твари, Куду кинулся бежать, волоча за собой Флаченду.

Нетрудно понять, что случилось: пролив кровь несчастного Монфу, враг сумел разорвать «заклятие спокойствия», которым были связаны птуоны. Это не помогло ему вырваться из пут, и в распоряжении у него был всего лишь миг – вот и воспользовался, чтобы ужалить напоследок, это же Тейзург. Птуоны будут носиться, пока не истечет их срок пребывания в людском мире. Потопчут всех, кто попадется, только своего окаянного хозяина не тронут, да еще тех, кто хоть однажды разделил с ним ложе.

– У вас с Тейзургом что-нибудь было? – спросил ученик Унбарха, задыхаясь и продираясь через кустарник. – Любовные свидания были?

– Нет… – растеряно отозвалась девушка. – Но я надеюсь, что теперь… Куда вы меня тащите?! Это красивое колдовство – это же он меня настоящую увидел?.. А что случилось?

– Потом расскажу. Твари из Хиалы взбесились.

– Примени свою бобовую магию, ведьма, не то они нас растопчут! – потребовал присоединившийся к ним амуши – непонятно, который из четверых, они все на одно лицо.

Увидев рядом с собой образину с травяной шевелюрой, Флаченда взвизгнула и рванулась в сторону.

– Он свой! – попытался успокоить ее Куду. – Сделай, как он говорит!

– Я тебе не он, а она, смертный остолоп! – за словами последовал болезненный щипок. – Девушка, поскорей колдуй, от них даже на дереве не спасешься!

Это верно: другой амуши вскарабкался на пальму, но один из птуонов с разгону атаковал, и ствол с треском покачнулся.

– Здесь акации, используй их силу, чтоб эти чудовища нас не заметили!

– Да, сейчас, – испуганно пробормотала бобовая ведьма. – Сейчас, только соберусь… Когда я волнуюсь, у меня может с первого раза не получиться…

– Эх, все бы людские ведьмы были как ты, нам бы тогда не жисть, а сплошной праздник, – процедила амуши мечтательно.

Немного времени у них есть: второй птуон в просвете меж акаций гонялся за скумонами – наверное, ему нравилось, как шары-кровососы лопаются под его ножищами.

Выцветшая серо-зеленая косынка на пиратский манер, туника и штаны того же цвета, за спиной котомка, на поясе бартогская сумка и священный кинжал в ножнах. Кабошон на рукоятке мерцает – потому что рядом Венша, и вдобавок целая орава нечисти мечется по оазису, сея панику среди птиц и местной живности.

На суровом загорелом лице светло-серые глаза под русыми бровями – сразу выдают бледнячку-северянку.

– Ринальва, не могу сказать, что здесь и сейчас я рад вас видеть, – Тейзург вымученно ухмыльнулся. – Уходите немедленно, здесь лазутчики Лормы. Времени у вас немного. Мне вы помочь категорически не сможете, и пациентов для вас тут нет.

– Одного вижу, – сухо возразила лекарка, шагнув к кустарнику, возле которого лежал Понсойм Фрумонг.

– Это не пациент, а дрянь и падаль! – огрызнулась амуши.

Ее не удостоили ответом. Призвав силу Тавше, Ринальва занялась раненым.

– Не надо его лечить, это он все подстроил!

Переполненная негодованием Венша едва не поползла к ним, но Тейзург остановил ее:

– Пусть лечит. И признаться, я ему не завидую.

– Да ему-то, если выживет, всяко будет лучше, чем тебе!

– Это мы еще посмотрим. Неодолимая сила утащила моих птуонов домой, и наши уцелевшие друзья вот-вот вернутся.

– Я рада, что я встретила тебя и свой город, – подняв голову, торопливо выпалила Венша – чуть позже уже не получится об этом сказать. – Когда убьют, постараюсь добраться до города, если у меня будет такая возможность…

– Мне жаль, что я не могу тебя спасти, – он произнес это без насмешки, с неожиданной теплотой. – А если вспомнить, с чего все началось – нашу с тобой первую встречу на раскопках Марнейи…

– Ну, мне бы тогда и в голову не пришло, что дальше все сложится так, как сейчас!

Она даже растянула рот в улыбке до ушей: забавно же, что все так сложилась, забавно и хорошо. Несмотря на то, что это «хорошо» очень скоро закончится.

К ним быстрым шагом вернулась Ринальва, полоснула кинжалом Тавше по оплетающим Тейзурга путам, но толку с этого не было.

– Не поможет. Уходите скорее.

– Насколько я понимаю, это чучело тоже не сможет вам помочь? – лекарка кивнула на Веншу, глядевшую на нее с вызовом снизу вверх.

– Увы, правильно понимаете.

– Тогда я заберу ее с собой.

– Как?.. – оторопело вымолвила амуши.

– Как-как, унесу на спине, ты же немного весишь.

Присев рядом, Ринальва примерилась и стукнула рукоятью кинжала по черепу стига – тот вмиг рассыпался белесым крошевом, похожим на толченую скорлупу. Венша скривилась, увидев свою лодыжку: темной с прозеленью крови выступило немного, но из развороченной раны торчат обломки перекушенной кости, длинная ступня болтается на лоскутьях кожи, как чужая.

Достав бинт, лекарка быстро и ловко наложила повязку. На амуши и не такие раны заживают, но если нога по дороге потеряется, новая не вырастет. Закончив, Ринальва надела котомку, повернулась спиной и приказала:

– Садись. И не вздумай валять дурака.

Из зарослей доносились голоса прислужников Лормы, но лекарка уже сорвалась с места.

Нога вовсю болела, в живот упиралась котомка. Лишь теперь, сидя на спине у Ринальвы и глядя на далекий контур города, Венша осознала, что она спасена, мертвые руки Лормы до нее не дотянутся… Хотя пока еще надвое, спасена или нет.

Ей даже оборачиваться не понадобилось, чтобы почуять скумонов и стигов, которые несутся за ними по пятам. Возможно, кто-то из амуши тоже участвует в преследовании, но держится позади – вступит в игру, когда шары-кровососы и костяные ящеры загонят добычу. Вскоре стало ясно, что так и есть. Стиги и скумоны сами по себе безмозглые твари, однако этими кто-то управляет: они то и дело заходили слева, кидались наперерез, не позволяя лекарке направиться к городу кратчайшим путем. Обычно они нападают вразнобой, без какой бы то ни было тактики, а этих закляли на подчинение, и они ведут себя, как выдрессированная свора.

Зато Венша могла дать им отпор. Поймав отступницу, недруги первым делом начали куражиться и связать ее заклятьями не успели. Способность колдовать осталась при ней, чем она и пользовалась, когда какая-нибудь из тварей, поравнявшись с Ринальвой, пыталась атаковать. Очередной прыткий стиг покатился кубарем, словно получившая пинка псина, скумоны отскакивали, как мячики от стенки. Венша злорадно хихикала: думаете, нас так просто поймать?! Ну-ка, попробуйте еще!

Через некоторое время ей стало не до смеха. Иссяк запас сил, не может ведь она колдовать без передышки.

– Не могу больше их лупить… – промолвила она, задыхаясь.

Ринальва ничего не ответила, но когда твари опять замелькали справа и слева, резко остановилась, присела и ссадила Веншу на песок. Что?.. Передумала спасать, оставит ее им на растерзание?!

– Постарайся не попасть мне под руку, – бросила лекарка, доставая из ножен священный кинжал. – Одна царапина, и тебе конец. Если станет плохо, заткни уши.

Решила дать бой? Вряд ли ей под силу перебить всех тварей… И при чем тут уши?

Долго ломать голову не пришлось: голова сама чуть не сломалась. В первый момент Венша даже ухмыльнулась своему каламбуру, а потом стало не до ухмылок. Скорчилась агонизирующей гусеницей и закрыла уши ладонями, лишь бы не слышать то, что лекарка выкрикивает яростным речитативом. Ринальва не сквернословила – намного хуже, она молилась. А Венше в былые времена случалось и людей для развлечения убивать, и человечину есть: нечисть она, кто же еще. Скрутившие ее ощущения и словами-то не описать: как будто само пространство, в котором ты находишься, несовместимо с тобой, отвергает и исторгает тебя. Что-то в этом роде испытывают жертвы экзорцистов. Она бы пустилась бежать без оглядки, да на одной ноге далеко не ускачешь, к тому же краешком рассудка она понимала, что без Ринальвы ей конец. И тот несусветный ужас, который сейчас творится вокруг, необходим для их спасения…

Наконец это закончилось. Присев рядом, лекарка рывком перевернула ее, с хищным оскалом на загорелом лице.

– Залазь на спину. Шевелись, ну!

Полуживая после ее молитвы, Венша все-таки успела кое-что рассмотреть: трава усыпана костяным крошевом и темными клочьями, на изрядном расстоянии маячит долговязая фигура – вроде бы, Шверри. Возле него жмется с десяток скумонов и стигов. Наверняка он снова отправит их в погоню, кто ж будет их жалеть, но преимущество они потеряли.

Ринальва помчалась к городу теперь уже по прямой, твари припустили за ней. Порой Венша оглядывалась – амуши могут поворачивать голову назад, как человек нипочем не сумеет – и пыталась бить их заклятьями, да сил почти не осталось.

Впереди зеленели кофейные плантации и полуденным водяным золотом блестела Шеханья. Возле каменного моста сидел, скрестив ноги, демон Бавсо – давний приятель и полюбовник Венши. Неподалеку отбрасывала короткую тень новая постройка с башенками, и с этой тенью творилось что-то странное – она дрожала, как рябь на воде, и как будто порывалась ползти вперед… Понимание пришло само собой: это Город почувствовал, что его хранительница попала в беду, и тянется ей навстречу, чтобы защитить.

Глянула назад: так и есть, скумоны и стиги догоняют, один Шверри держится на дистанции.

Вытянув шею, сторож кофейных плантаций с интересом уставился на несущуюся к мосту разнородную шайку. На мгновение Венша пожалела, что она не на его месте: такую потеху не каждый день увидишь! А потом спохватилась и заорала, срывая голос:

– Бавсо, выручай! Останови их!!..

Демон выпрямился во весь рост. Он смахивал на большую тряпичную куклу с вихлявыми руками-ногами и гротескно печальным лицом, намалеванным театральным художником. Да только Бавсо был не куклой, а кукловодом.

Венша опять обернулась: твари вот-вот догонят, мост над текучей водой для них не препятствие, он задержит только амуши.

Но Бавсо уже вскинул руки, лениво пошевелил длинными белыми пальцами – и шары-кровососы, разом подскочив в воздух, повисли на невидимых ниточках, болтаясь туда-сюда. Та же участь постигла и костяных ящеров о двенадцати лапах: эти напоминали составные деревянные игрушки, подвешенные в лавках, вдобавок они и щелкали похоже. Старина Бавсо даже до Шверри дотянулся, и теперь тот отчаянно дергался, словно марионетка, взбунтовавшаяся против хозяина.

Лекарка со своей ношей бегом промчалась мимо демона, и дальше, по нагретому солнцем каменному мосту.

– В городе мы в безопасности, город защитит, – скороговоркой выдавила Венша у нее над ухом. – И я сейчас… А то вон там люди…

Когда ноша внезапно потяжелела, Ринальва сбилась с шагу и чуть не упала, но все же устояла на ногах. Присев, опустила пассажирку на землю, развернулась – и увидела девушку с глазами цвета ржавчины, веснушками на носу и встрепанными рыжеватыми косичками. Об амуши напоминал только балахон, расшитый зубами песчанурок и разноцветными пуговицами. После того как недруги таскали Веншу волоком, ухватив за волосы, пуговиц и зубов поубавилось.

– Это не личина! Город выбрал меня в хранительницы и вернул мне облик из прошлой жизни.

И с какой стати сходу призналась ей? Ни с того, ни с сего…

– Обратно можешь? – тяжело дыша, спросила Ринальва, ее грудная клетка ходила ходуном. – У тебя рваная рана с открытым переломом… для человека такая травма намного опасней… чем для вашей шатии.

И верно, повязка набухла кровью.

– Я не знаю, можно ли тебя лечить силой Тавше. Возможно, в таком облике это тебя не убьет, но проверять экспериментальным путем лучше не будем.

– Так увидят же, – беспомощно произнесла Венша-Венкина. – А морок невидимости я сейчас не могу.

К ним уже кто-то спешил, лекарку признали издали.

– Чучело несчастное, – ругнулась та сквозь зубы.

Скинув свою котомку, вытащила свернутый рулон ткани, встряхнула. Плащ из китонского «походного» шелка, тонкого, но непрозрачного и плотного.

– Давай-ка закутайся и живо смени облик, пока не истекла кровью.

Венша так и сделала. Лежа на земле беспомощным свертком, она слышала, как Ринальва велит кому-то раздобыть носилки. Наверняка и мыслевести послала всем кому надо – и не сейчас, а раньше, как только появилась возможность. Спасательный отряд уже на пути в оазис, но что-то подсказывало хранительнице Ляраны, что они там никого не застанут.

К счастью, этот кавардак вскоре закончился: Нижний мир поглотил птуонов. Их словно затянуло в незримый водоворот, и после этого наступила тишина. О недавнем присутствии демонических тварей напоминал поломанный кустарник, огрызок пальмы, валяющийся неподалеку ствол с помятыми листьями-перьями да похожий на измочаленное пугало амуши.

– Тупто, видел бы ты себя со стороны! – расхохоталась Друмунда, которая пряталась вместе с Куду и Флачендой. – Ну точь-в-точь метла, которой вначале пол подметали, а потом давай в сердцах колошматить обо что попало! Ползать-то можешь или тебе помочь? Ой, умора!..

– Доставьте меня к царице! – перекосив в страдальческой гримасе безгубое иззелена-желтое лицо, всхлипнул Тупто.

Из кустарника вынырнули двое других амуши – один Куарри, а второй вроде бы Шверри – ухватили его за переломанные руки-плети и потащили вперед.

Тупто жалобно стенал, но его стоны звучали так, словно он кого-то передразнивает. Вот и пойми, больно ему или нет. А Флаченда дрожала мелкой дрожью, и пристроившаяся рядом женщина-амуши принялась уговаривать ее приторным голосом:

– Не бойся, мы служим великой госпоже, и тебя она тоже возьмет к себе, будешь верно служить – тогда никто тебя не съест, даже полпальчика не откусит... Ой, у тебя косичка растрепалась, давай поправлю!

На ходу сцапала Флаченду за косу, не слишком толстую, но и не слишком тонкую, длиной до середины лопаток, и прицепила возле затылка амулет, блокирующий ведьмовскую силу. С виду заколка с треснутой стекляшкой, ничего примечательного.

Так оно лучше, отстранено подумал Куду, ради ее же блага. Он взмок, аж ладони вспотели, и тоже дрожал. Лишь бы не оказалось, что Тейзург сумел освободиться и поджидает их, замышляя ответный удар...

Никуда враг не делся, так и стоял, опутанный заклятьями, но около него обнаружилась лекарка из ляранской лечебницы и еще один амуши. Лекарка сразу бросилась бежать, посадив амуши на спину.

– Догнать их! – потребовал Куарри. – Захватить ренегатку!

Смотрел он на Шверри, тот и бросился в погоню вместе со сворой зубастых стигов и шаров-кровососов.

– Лекарка могла отправить в город мыслевесть, – шепнул спутникам Куду, стараясь укрыться за чужими спинами, чтобы Тейзург лишний раз его не увидел.

– Не отсюда, тут у нас все шито-крыто. Но если отбежит подальше...

– Пусть ты и самый сильный из магов, а мы тебя поймали! – Друмунда отвесила пленнику шутовской поклон.

– Польщен, – отозвался Тейзург. – Кто сумел вплести в эту ловушку стебли, добытые в Орхидейном море?

– Неведомо кто сумел, ковер очень старый. Ты отправишься с нами к царице Лорме, – Куарри произнес это дипломатичным тоном, и от ужимок воздержался.

У Куду сердце екнуло: если он разговаривает с пойманным врагом без издевки – не значит ли это, что их обманули, и вурвана не собирается уничтожить Тейзурга, а вынашивает планы заключить с ним союз? Тогда дела плохи… И здесь оставаться нельзя: сбежавшая лекарка видела Монфу, который теперь Понсойм Фрумонг, так что в Ляране их схватят, как преступников. Безопасней вернуться к Лорме и уповать на ее покровительство. Люди-волшебники ей нужны, одного она недавно потеряла – Куарри обмолвился, что молодого Джафрила, выполнявшего ее поручение, убил Хальнор.

– Заберете нас с собой к госпоже? – спросил Куду вполголоса.

– Отчего же не забрать? – тоном милостивого начальника обронил Куарри.

Монфу так и лежал возле кустарника, вроде бы целый – птуоны не обратили на него внимания.

– Помоги мне перенести его, – попросил Куду женщину-амуши.

– А что ты мне за это дашь?

– У меня есть деньги… Монеты, в них можно пробить дырки и сделать украшения.

– Медяки? – она презрительно скривила безгубый рот. – Ты, кажется, принимаешь меня за дешевую шлюху?

– У меня есть мадрийский золотой!

– Сойдет.

Куарри тем временем занялся приготовлениями, чтобы открыть Врата Хиалы: вытащил из-за пазухи мешочек и принялся рассыпать по кругу заклятый порошок.

Подойдя к товарищу, Куду остолбенел: рана Монфу перевязана, и сам он дышит, а на лице у него сидит насколько улиток с уродливыми раковинами – когда только успели?..

– Вот те на! – воскликнула Друмунда. – Ну и красавчик!

Преодолев брезгливость, Куду попробовал смахнуть эту пакость, но непонятные создания словно намертво приросли. При попытке оторвать одну из них выступила кровь, Монфу застонал. Да что ж это такое?..

– Эй, волоките его сюда! – поторопил Куарри. – Если труп, все равно волоките, госпожа приказала не оставлять следов!

Куду старался действовать осторожно, зато амуши не церемонилась. Кое-как они перетащили раненого к остальным: после «Кувырка личины» тот стал в полтора раза тяжелее по сравнению с прежним Монфу.

– Так я и думал, – усмехнулся Тейзург.

– Что это? – дрожащим голосом спросила Флаченда. – У него на лице?

– Сама догадайся, ты же ведьма.

– Это сделали вы?.. – у нее глаза округлились от ужаса. – Не надо… Я не виновата… Я правда не знала, что они задумали…

– Это сделал не я. Но ты меня разочаровала.

– Я не хотела! И я никогда не соглашусь… – девушка беспомощно умолкла.

– Ты еще больше меня разочаруешь, если откажешься служить Лорме и предпочтешь глупую смерть.

– То-то и оно, – поддакнул предводитель амуши.

У Куду язык примерз к зубам. Неужели Лорма прочит Тейзурга себе в консорты, должна же она понимать, что тогда она ни днем, ни ночью не будет в безопасности, она же древняя и мудрая, она знает, с кем имеет дело…

Он чихнул от заклятого порошка, и тут в воздухе зарябила мутная арка, всю компанию затянуло внутрь: и Тейзурга, оплетенного щупальцами ковра, и людей, и амуши.

Вуагобу ждал по ту сторону Врат. Он был так огромен, что заслонял собой здешний ландшафт – сам подобный ландшафту, окружил их со всех сторон своими чудовищными кольцами, и разило от него, как из старой выгребной ямы.

На этих бесконечных лоснящихся кольцах то там, то здесь вылеплялись человеческие лица – как будто на несколько мгновений выныривали из грязи, а потом исчезали. Ученик Унбарха знал, что Вуагобу принадлежит к числу так называемых «множественных демонов»: не единая сущность, а колония, в которую могут вливаться новые сущности. В Хиале подобное притягивается к подобному. Это выглядывают те духи, которые присоединились к Вуагобу недавно и еще не успели раствориться в нем без остатка.

Куду старался не смотреть на них, но все же задержал взгляд на лице, которое показалось ему знакомым, и это лицо тоже задержало на нем взгляд. Шаклемонг?.. Шаклемонг Незапятнанный?.. Но разве это возможно, если он был нравоучителем и боролся за чистоту нравов? Неужели он всю жизнь только и делал, что кормил Вуагобу?

Куду содрогнулся: быть такого не может!