Дороги Сонхи

Глава 2. Горная Аленда

У этого дурацкого курорта и название дурацкое – Горная Аленда. То ли триста, то ли четыреста лет назад тогдашний князь Нангера женился на принцессе из династии Дарчеглерумов, и когда она заскучала по Ларвезе, переименовал один из своих городишек в Аленду. Только добавил «Горная», чтобы никто не перепутал. Разве не придурок? Чворку ясно, эта краля у него за спиной крутила и с тем, и с этим, потому что все они такие.

Выждав, когда полицейский в шлеме с плюмажем отвернется, Дирвен сплюнул возле бронзовой таблички, сообщавшей главные факты из истории города, и с независимым видом двинулся дальше.

На нем была куртка «горного лучника» с красными и желтыми галунами – не настоящая, из тех, что продаются для приезжих, и цветастая нангерская шляпа с лихо загнутыми полями. Вырядился как недоумок-курортник, чтобы затеряться среди других ряженых бездельников. На нангерских целебных источниках толчется масса народу, самое подходящее место для передышки. Главное, смотреть в оба и не нарваться на кого-нибудь, кто может его опознать.

Он выполнил несколько хитрых финтов с амулетами и якобы отправился в Руфагру, а на самом деле сюда. Удалось ли сбить с толку преследователей, одни крухутаки знают, но пока от Самой Главной Сволочи ни одной весточки. И никаких признаков, что за ним увязались агенты Крелдона или наемники Лормы.

Пешеходная булыжная улочка забирала в гору, над ней сплошным кованым кружевом нависали вывески: галантерейные лавки, цирюльни, рестораны, аптеки, «Часы и лупы», «Настоящий алендийский шоколад», магазинчики сувениров – последние на каждом шагу. Плакаты на тумбе посреди перекрестка обещали на нескольких языках «Гарантированные притирания для вечной молодости» и «Захватывающие опасные приключения в горах с подлинными разбойниками без риска для жизни».

Дирвен высматривал бордель, должны же они тут быть. Он уже сколько времени без поимелова, словно придурок-воздержанец. Если б его не выслеживали все кому не лень, подкатил бы к какой-нибудь прямо на улице… Но вдруг попадется дрянь, которая закатит скандал, это привлечет к нему ненужное внимание всякой мимопроходящей сволоты.

«Самые горячие у нас» – обещала вывеска возле арки в стене. Дирвен туда и повернул, надеясь, что речь идет не о лечебных пиявках и не о знаменитых нангерских оладьях.

С некоторых пор его так и тянуло отправиться в путешествие. Такое бывало и раньше – и здесь, и до Сонхи, до снежной завесы. Что там осталось, за этой завесой, он не помнил, но ощущение знакомое. Словно ветер, который пронизывает тебя насквозь, и под его напором нет ничего незыблемого.

Несколько дней подряд он слонялся с утра до вечера по улицам Ляраны. В народе пошли слухи, что опальный наместник мечется туда-сюда и места себе не находит от великого огорчения, потому что лишился должности. Одни его жалели, другие осуждали. Мадрийский торговец предложил место охранника в караване. Он бы согласился, но на верблюде по Олосохару – не то. Его преследовал смутный, но непреодолимый зов дороги. Это должна быть именно дорога, а не верблюжья тропа среди барханов. Почему? Он не знал ответа на этот вопрос.

Подходящих людей в ляранскую полицию он уже набрал, вдобавок теперь есть Городской совет и хранительница города. Дальше справятся без него. А он пойдет на этот зов, найдет ту самую дорогу... И посмотрит, что там. Как будто что-то важное.

Объяснять все это Эдмару не стал. Сказал только, что хочет сменить обстановку и собирается туда, где можно путешествовать пешком. Мог бы предвидеть, что тот начнет набиваться в спутники и предлагать свои маршруты.

Нангерские горные дороги и тропы – в самый раз для пеших прогулок, ты ведь там еще не бывал, тебе понравится, а я гарантирую ежедневный кофе и покажу интересные места...

Хантре прислушался к своим ощущениям и не уловил внутреннего протеста. Нангер так Нангер. Он ведь дома. В Сонхи он везде дома.

Хотелось или разрыдаться, как в детстве, или поубивать всех этих потаскух. Наверняка же хихикают над ним в соседних комнатах!

Так плохо Дирвену не было ни разу в жизни – ни когда Надзор за Детским Счастьем забрал его у мамы, ни когда у него вырос рог из-за проклятия Тавше, ни в застенках министерства благоденствия.

В застенках его много чем пугали, но только не этим. И рог – сущая ерунда по сравнению с тем, что с ним случилось сейчас. Та мерзкая поддельная картина в Кваге оказалась пророческой, а он и не понял, только здесь выяснилось.

Он бы сбежал после такого позора, но хозяйка борделя – густо накрашенная бывалая дама – перехватила его в коридоре и взяла в оборот.

– Не пьереживай, мальчик, всьякое бывает, – участливо ворковала она над ухом, притиснув осрамившегося клиента к своей объемистой мягкой груди. – Я чьего только не пьовидала… В пьервый раз, пьереволновался?.. Обычное дьело, не надо так пьереживать…

– Не… – Дирвен всхлипнул. – Не в первый…

– И такое тьоже случается. У меня лучшее завьедение в Горной Аленде, с прекрасной рьепутацией, и пьоверь мне, это заслуженная рьепутация. От меня ни одьин клиент не уйдет неудовлетворьенным. Идьем сюда, идьем…

Увлекла его в комнату с кружевными драпировками и неприличными гравюрами на стенах, усадила на диван, велела служанке заварить чай «Копье страсти» и подать «наше особьенное пьеченье с пьерчиком».

Дирвен сомневался в обещанном результате – наверняка же это не случайный конфуз, а гостинец от Той Самой Сволочи! – но в глубине души надеялся, что старая предводительница шлюх сумеет ему помочь.

Зря надеялся. Толку от этого чаепития, как от дохлого чворка.

Вначале-то все было распрекрасно, а в самый последний момент бац – и словно рухнул подвесной мост, у которого веревки обрезали.

Он порывался сбежать, но его снова не пустили: платежеспособный клиент, досадно будет, если его проблему решат в конкурирующем заведении, и тогда он в следующий раз пойдет туда, а не сюда.

Послали за двумя ведьмами, приятельницами хозяйки. Одна шерстяная, другая каменная. Они без проволочек определили, что на него наведено заклятье, даже назвали срок: совпало с тем днем, когда он сошел с поезда в Кваге и завернул поужинать в «Живописную картину».

Старухи выполнили несколько обрядов, он покорно терпел всю эту мороку – вдруг поможет. Напрасно потратил время и деньги. Ведьмам лучше заплатить согласно уговору, даже если колдовство не сработало, а то в довесок еще и они какой-нибудь пакостью наградят.

Хозяйка заведения даже после этой неудачи не хотела отпускать Дирвена просто так, начала предлагать «сладостные утьехи для тьех, чье копье не при дьеле». Тьфу, только этого ему не хватало! Послал ее вылизывать задницы демонам, за что схлопотал в спину потрясенное: «Грубиян!..»

Пусть скажет спасибо, что он просто ушел, а не разнес ее притон в щепки. Очень хотелось что-нибудь разнести.

Дирвен понуро брел по улице, и все вокруг казалось ему выцветшим, зыбким. Как он теперь будет жить? В Кваге его жизнь закончилась, а узнал он об этом только сейчас.

Горная Аленда местами и впрямь напоминала столицу Ларвезы. Благополучную, до смуты. Дома с лепниной и балкончиками, ухоженные тротуары, витрины, скульптуры. Вдобавок на каждом углу можно услышать ларвезийскую речь.

А за очередным поворотом посреди жилого квартала высится гора: заснеженная вершина, величавые бока в каменных складках, языки сползающих ледников… В первый момент глядишь с оторопью, потом вспоминаешь, что уже читал об этом нангерском фокусе. К тому же, если посмотреть магическим зрением, гора не настоящая: аккуратный холм величиной с дом, и на него наведена иллюзия, которую поддерживают на радость курортникам. То-то из-за соседних домов ее не видно, хотя первое впечатление – она такая же огромная, как те горы, которые высятся на западе, уходя верхушками в облака.

Приглушенный зов дороги не исчез. Хантре по-прежнему тянуло в путь, непонятно куда. Но здесь можно и задержаться.

По Горной Аленде гуляли втроем – он настоял на том, чтобы взять с собой Кемурта. Парню нужно прийти в себя, а ему нужно, чтобы в компании был кто-нибудь третий. Тейзург скис, разозлился и пытался возражать, но сдался, когда Хантре сказал, что иначе отправится путешествовать в одиночку.

Остановились в гостинице с видом на иллюзорную гору. Заснеженная громада вздымалась над скоплением светлых крыш-зонтиков, под которыми прятались целебные купальни. На другой стороне улицы стояло здание с вывеской «Почта» меж двух колонн. В душе что-то шевельнулось: он давно уже не получал известий от… От кого?.. И о себе не давал знать… Кому?.. Но это не в Сонхи, это осталось по ту сторону снежной завесы, отрезавшей его от прежней жизни. Снова возникло ощущение нематериального сквозняка.

– Нравится? – Тейзург облокотился о перила с ним рядом – почти рядом, с легким намеком на нарушение личного пространства. – Здесь всегда полно народу, но весь четвертый этаж я арендовал бессрочно, и рискнули бы они пустить сюда кого-то другого… Однажды было, больше не рискнут. Я плачу хозяину заведения не за то, чтобы обнаружить в своем номере какого-нибудь слабоумного подагрического монарха с выводком нянек.

– Могу себе представить, – рассеянно отозвался Хантре, прислушиваясь к своим ощущением.

С появлением Эдмара сквозняк исчез, словно плотно закрыли дверь. А за дверью осталась дорога, которая только его и ждет.

Порой бывает, что амулеты начинают работать наперекосяк. «Огнедел» вместо того, чтобы зажечь огонь, выдает бесполезные вспышки вроде фейерверочных прыгучих звёзд. «Каменный молот» бьет по цели, а потом как будто отскакивает и в придачу лупит по чему-нибудь рядом. «Длинная рука» в одну сторону тянется, а в другую нет, и хоть ты тресни. Маги, которые специализируются на артефактах, умеют приводить их в порядок, но если у амулетчика достаточно силы и опыта, он и самостоятельно все наладит – для Дирвена это всегда было плевым делом.

А сейчас ни в какую. Аж холодный пот прошиб: еще и это?.. Он-то думал, что с ним не может случиться ничего хуже, чем уже случилось, но он недооценил Рогатую Госпожу: теперь она начала отщипывать по кусочку от его способности повелевать амулетами!

Артефакт был ерундовый: лупоглазая деревянная куколка, посылающая импульс, если поблизости какая-нибудь краля, которую Дирвен хоть раз поимел. «Шайвелат» называется. Купил на Кирпичном рынке, когда был женат на Щуке. Та повадилась его выслеживать, переодевалась до неузнаваемости, а амулет предупреждал о том, что любопытная мерзавка ошивается где-то рядом. «Шайвелат» ни разу не подвела. И ни разу не соврала – до сегодняшнего дня.

Радиус у амулета примерно с этот ресторанчик. Ни с дородной хозяйкой за стойкой, ни с двумя ее юными копиями в передниках с цветными оборками у Дирвена ничего не было. Хотя дочки сгодились бы… Если б не постыдная напасть, насланная Той Самой Сволочью.

Компания бодрых старушек из Бартоги, увлеченно обсуждающих за чашкой горячего шоколада свои болячки – не то. Две дамочки из Овдабы, в приталенных куртках «горных лучниц» (как будто в Нангере когда-то были горные лучницы!) – тоже мимо. В Овдабе у него ни с кем не было поимелова, одно название, что родина. Остальные посетители – мужчины: четверо нангерцев в дурацких пестрых шляпах, одинокий старик, похожий на монаха, и еще трое парней за увешанной расписными глиняными блюдцами ширмой-плетенкой, явно приезжие, хотя пытаются болтать между собой по-нангерски.

Дирвен устроился в темноватом закутке сбоку от стойки, за другой плетенкой, и не мог их всех хорошенько рассмотреть. Уловил магический фон – старикан, похоже, из магов. Может, среди старушек затесалась ведьма. Ну, и амулетов на этой публике хватает.

Он был взбешен и подавлен, и аппетита чворк наплакал, но все равно заставил себя съесть отбивную и порцию нангерских оладий, которые здесь трескают и с первым, и со вторым, и с десертом. Выпил кружку пива, размышляя и почти не обращая внимания на вкус.

Оделившая его рогом Тавше – богиня, поэтому он не мог избавиться от проклятия без ее на то воли. Но Самая Главная Сволочь – всего лишь человек, хоть и бывший демон, хоть и из числа сильнейших магов. А Дирвен – Повелитель Амулетов, и быть того не может, чтобы для него не существовало способа избавиться от пакостного подарка Этой Сволочи. Для решения его проблемы наверняка где-то есть нужный артефакт или сочетание артефактов… Надо найти то, что сработает.

Погрузившись в эти мысли, он почти забыл о «Шайвелат». Ну, тут еще два варианта: или амулет пошел вразнос, или неподалеку все-таки болтается краля, которую он поимел. Может, на кухне морковку чистит? И надо к этим овдейкам присмотреться: мало ли, где они шлялись раньше, и где он мог с ними повстречаться? А самое главное, соблюдать осторожность, чтобы потаскушка, на которую реагирует «Шайвелат», его не опознала.

Дирвен был в парике с завитыми темными локонами, над верхней губой приклеены фальшивые усики. Вдобавок нацепил бартогские очки с подкрашенными стеклами, хотя зрение у него – крухутак обзавидуется. Дурацкий вид, но лучше так, чем разоблачение с побоищем и погоней.

Расплатившись с улыбчивой дурехой в переднике, он неспешно двинулся к выходу наискосок через зал – так, чтобы пройти мимо овдеек, которые сидели к нему спиной. Надеялся увидеть знакомую физиономию, и тогда станет ясно, что «Шайвелат» сигналит, потому что так и должно быть.

Увидел. Одна из них – Грента из Абенгарта. Прошлым летом, сбежав из застенков министерства благоденствия, Дирвен прибился к шайке бездомных подростков, которые скрывались от Детского Счастья и промышляли мелким воровством. Кемурт и Грента – амулетчики, и с ними некая Таль, юная ведьма, на проверку оказавшаяся Хеледикой, засланной в Овдабу со шпионским заданием.

Вторую, темноволосую красотку с породистым стервозным лицом, Дирвен видел в первый раз.

Ни с той, ни с другой у него поимелова не было.

А «Шайвелат» не унимается, а он никак не может уловить, в чем дело… И напрашивается вывод, что его власть над амулетами больше не безгранична. Ошеломленный этой новой каверзой Рогатой Госпожи, он торчал возле столика соотечественниц и растерянно хлопал ресницами. От внимания подлых девиц это не укрылось, и те давай его обсуждать – по-овдейски, думая, что он ни бельмеса не понимает.

– Грента, ты только посмотри, какой очаровательный кавалер от тебя без ума! Ах, эти усики опытного соблазнителя… И очки впечатляют – свидетельство учености, заведу себе такие же для благотворительных аукционов. А свои немытые волосенки он всю ночь накручивал на бабушкины папильотки, чтобы поразить тебя в самое сердце!

Грента разглядывала Дирвена с пренебрежительной прохладцей. Она никогда ему не нравилась – из тех заносчивых девчонок, которые еще хуже шлюх: таким всякую романтику подавай, а поимелова не допросишься.

– По-моему, Лимгеда, он претендует на твою благосклонность. Сейчас он упадет на колени и начнет объясняться в любви, ты позволишь ему поцеловать краешек своей туфли?

– Подозреваю, что поцеловать краешек туфли – это единственное, на что способен такой кавалер, – сладко промурлыкала темноволосая.

Дирвена бросило в жар. Наугад брякнула?.. Или знает?..

– Шлюхи поиметые, кому вы нужны! – выдавил он по-овдейски осипшим от ярости голосом и, не совладав с собой, вмазал по их столику «Медным кулаком». Вполсилы, но этого хватило, чтобы оставить на скатерти месиво из десертов и осколков.

– Ну вот опять… – с досадой процедила Лимгеда. – Чем мы прогневали Двуликую? Сначала та щучья барышня в Мадре, а теперь еще это недоразумение… История повторяется!

На мгновение Дирвен опешил. Глодия рассказывала о своей стычке с двумя овдейками-амулетчицами в сакхандийской харчевне, вовсю хвасталась, как она их проучила. «Щучья барышня» – это наверняка про нее! И он теперь на тех же самых нарвался…

Этого мгновения им хватило, чтобы переглянуться и нанести ответный удар. Едва не прозевал, но успел выставить «Незримый щит». Мерзавки тоже не зевали: заляпанная скатерть с их столика всколыхнулась, как подхваченная ветром простыня, и устремилась к нему, норовя облепить физиономию. Ха, всего-навсего «Длинная рука»! Он располосовал скатерть в воздухе «Когтями дракона» и пнул столик – на Лимгеду, чтобы ей по ногам досталось. Мог бы навалять этим дряням по заслугам, используя амулеты, но так и спалиться недолго.

– Сударь, нье надо у нас бьезобразничать! – одна из хозяйских дочек, всплеснув руками, вклинилась между ним и овдейками. – У нас дьостойное завьедение, пожьялуйста, нье надо!..

Дирвен оттолкнул ее, и дуреха с размаху уселась на пол, показав всем любопытствующим свои толстые ноги в разноцветных нангерских чулках. Вообще-то он не хотел, сама напросилась.

Краем глаза уловил движение сбоку, за сквозистой плетеной ширмой: один из парней вскочил, другой попытался его удержать. Еще один непрошеный герой спешит поучаствовать! Вдобавок рыжий… Последнее обстоятельство вызвало у Дирвена вспышку горькой злости, и он врезал парню накопившим новый заряд «Медным кулаком» сильнее, чем собирался. Но тут же охнул от боли – удар вернулся ему под дых, словно отскочивший от стенки мячик. Амулеты, одновременно с этим словившие убойное заклятье, разом послали замирающий импульс.

Дирвен оторопел, увидев, кто перед ним: не просто очередная рыжая сволота, а Хантре Кайдо! И возле ширмы ухмыляется Та Самая Сволочь в элегантной куртке нангерского покроя – так ухмыляется, как будто узнал свою жертву, несмотря на маскировку.

Зато Хантре его не узнал, хоть и видящий. Иначе убил бы на месте. По крайней мере, попытался бы. Или перекинулся бы в подлого кошака и вцепился в рожу, как в прошлый раз. Но он, видно, решил, что перед ним незнакомый дебошир-амулетчик, потому что всего лишь процедил по-овдейски:

– Убирайся отсюда. И чтобы больше здесь не появлялся.

После чего повернулся к сидевшей на полу девчонке:

– С вами все в порядке?

Подал ей руку, помог встать. Та заворожено уставилась на красивого посетителя, который бросился за нее заступаться. А Дирвен тем временем пятился к выходу – под громогласные причитания хозяйки, негодующие возгласы старушек и отнюдь не аристократическую ругань Лимгеды, под презрительным взглядом Гренты и понимающим насмешливым прищуром Эдмара. Старый маг, неспешно доедавший крупяные биточки, тоже на него глядел – остро, оценивающе, но без враждебности, и ничего не предпринимал.

Выскочив за порог, Дирвен активировал «Пятокрылы» и рванул бежать, петляя среди вышедших на вечерний променад курортников. Власть над оглушенными магическим ударом амулетами он быстро восстановил, для него это раз плюнуть. И гора с плеч: с этой властью у него все в порядке, «Шайвелат» отреагировала на присутствие Тейзурга. Сейчас главная засада в том, что Эта Сволочь заявилась в Нангер, а он-то думал, что оторвался от слежки.

Эдмар почему-то решил, что он собирается разыскивать парня, устроившего дебош в «Несравненном штруделе», и весь остаток вечера уговаривал отказаться от этой затеи. Мол, такой паршивец еще не раз нарвется и свое получит, оставь это на произвол Госпожи Вероятностей, бери пример с нас: я же не кинулся в погоню, хотя с баронессой Тарликенц меня одно время связывали весьма нежные, хотя и непродолжительные отношения, и Кемурт держит себя в руках, хотя хорошо знает Гренту, прошлой весной они вместе воровали еду в Абенгарте.

– Да я не из-за них, – пояснил Хантре, наконец-то улучив паузу. – Толкнуть служанку – это было свинство.

– За этот неподобающий поступок он уже наказан. И наверняка понял, что ему досталось от мага. Заметил, как он испугался?

– Заметил. Не собираюсь я за ним гоняться.

– Вот и прекрасно. Думаю, он уже далеко отсюда.

Мимо них прошли, отразившись в витрине с фарфором, Лимгеда и Грента. Эдмар отвесил изысканный поклон, чуть наметив усмешку в уголках губ. Темноволосая овдейка сверкнула глазами и презрительно вздернула подбородок, Грента с любопытством посмотрела на Тейзурга, потом на Хантре, задержала взгляд на Кемурте, который от ее внимания заметно напрягся.

– Здесь какие только оригиналы не попадаются. Бывают и драки, и поединки, местные к этому относятся философски. Очередной сумасшедший иностранец – уверяю тебя, компенсация за ущерб, который он может причинить, заложена в стоимость товаров и услуг для курортников.

Хантре рассеянно кивнул. Именно в этот момент его накрыло ощущение, словно заглянул в колодец, уходящий в головокружительную туманную глубину. Ни с того, ни с сего. Аж дыхание перехватило. Вряд ли это связано с недавней стычкой. Да и в ближайшем радиусе ничего из ряда вон выходящего. Заполненная нарядной публикой улица, витрины, вывески, фонари. Впереди мерцает радужными искрами ледник на верхушке иллюзорной горы, а настоящие горы уже растворились в сумерках.

Как будто уловил что-то со дна времен – неимоверно древнее, как Унский хребет, вдобавок почти не имеющее отношения к людям.

Дирвен мчался, словно за ним по пятам неслась с улюлюканьем свора демонов Хиалы – и в иные моменты ему казалось, что так и есть. От Наипервейшей Сволочи можно ожидать чего угодно. Не свернул шею в потемках лишь благодаря «Луногляду». Впереди замаячило созвездие огоньков, оказавшееся еще одним курортным городишкой – Бадьярди. Тоже дурацкое название, но хотя бы не Горная Аленда.

У нангерцев язык – челюсть вывихнешь, вдобавок у каждого клана свое наречие, а кланов этих не меньше дюжины. Зато здесь даже трактирные служанки и уличные попрошайки худо-бедно объясняются по-ларвезийски, по-овдейски или по-бартогски. Языки трех великих держав самые ходовые, потому что оттуда в Нангер тянется больше всего богатых бездельников.

Эта Сволочь знает, что он здесь.

Зато здесь можно затеряться среди понаехавшей публики, главное – замаскироваться с умом.

По части маскировки у Дирвена был нехилый опыт с тех времен, когда он работал на Ложу. Избавился от парика, стащил у лысого придурка из Ширры другой парик – черный, лохматый, с густой челкой. Усики оставил, очки выкинул. Куртку «горного стрелка» поменял на другую такую же, только с голубыми и зелеными галунами. Благодаря «Кошколазу» и «Ключу Ланки» он мог незаметно пробраться хоть в гостиничный номер, хоть в лавку, так что для смены облика не пришлось дожидаться утра.

Остаток ночи провел в каретном сарае «Приюта счастливых», на мягком раскладном сиденье большой кареты. На дверцах кареты красовались золоченые гербы с коронами, но даже если в ней разъезжает монаршая особа – наплевать. Ему надо выспаться. И сам он тоже король не хуже любого венценосного придурка, хоть и лишившийся престола.

Когда рассвело, его разбудил «Верный напоминальщик», и он поскорее оттуда убрался, прихватив на кухне три яблока, бутылку пива и вчерашний пирог с мясом.

До вечера неприкаянно слонялся по городу, стараясь держаться там, где народу побольше. Вывески борделей так и лезли в глаза. Что за гадство: когда надо, они словно нарочно прячутся в переулках и за арками подворотен, вспотеешь пока найдешь, а когда тебе не до них – наперебой красуются и дразнят! Хотя чему удивляться, происки Рогатой. И нельзя сказать, чтобы ему не хотелось, но он же знал: если уступить желанию и зайти в один из этих притонов – так и выйдешь ни с чем. Еще и хихикать за спиной будут, она мысль об этом приводила его в ярость.

В благоухающей тухлыми яйцами Колоннаде Здравия, окружавшей тройным кольцом павильон с минеральными источниками, Дирвену начала строить глазки худосочная барышня с кружкой. Личико изможденное, из-под шляпки русая коса – длинная, аж до плоской задницы. Вид нездоровый. Ясно, что послал ее сюда лекарь, у водицы в этом павильоне вкус такой же, как запах, по доброй воле никто эти целебные помои пить не станет.

Барышня маячила поблизости, вздыхала, бросала на Дирвена робкие взгляды, не решаясь заговорить. Да он бы сейчас даже на такую согласился – если бы только мог! Или все-таки попробовать?.. Если опять не получится, можно будет сказать, что это она виновата: кожа да кости, цыпленок ощипанный, как увидел, что у нее под платьем, враз никакого желания. А если поимелово все-таки состоится, это будет означать, что ему всего-то и нужно держаться подальше от Наипервейшей Сволочи: некоторые чары слабеют, если находишься далеко от того, кто их на тебя наслал. Надо проверить.

– Добрый вечер, сударыня! – Дирвен постарался произнести это развязно-галантным тоном опытного сердцееда. – Не окажете любезность подсказать, где здесь можно приобрести кружку?

– Добрый вечер, сударь, – она ответила по-ларвезийски, при этом еще больше засмущалась и растерялась, жалко заморгала. – С той стороны есть лавка, я могу вас проводить…

И когда они направились меж колонн и оккупированных недужными курортниками скамеек в ту сторону, пролепетала:

– Если лавка закрыта, я могу одолжить вам свою кружку… У меня заболевание не заразное.

Тунанк Выри была боязлива, как и все ее племя. А вы когда-нибудь встречали небоязливую мучаху? И легко ли быть смелой, если вокруг столько желающих отрезать кисточку с твоего хвоста, после чего ты неминуемо зачахнешь и умрешь?

Неосторожные мучахи долго не живут, а Тунанк Выри уже полвека разменяла. Это не мешало ей выглядеть молоденькой девушкой, с той разницей, что человеческие девушки не прячут под юбками хвосты – длинные, по-крысиному голые, с кисточкой на конце. Без кисточки мучахе долго не протянуть. И наверное, это неспроста, ведь иначе можно было бы от хвоста избавиться, да и жить среди людей в свое удовольствие.

Еще одно отличие: ее племя не понимает собеседников с первого раза. За редкими исключениями, которым кто-то помог. Старый маг, которому служила Тунанк Выри, варил для нее зелье, благодаря которому она мигом все схватывала, и ей не приходилось ни притворяться глуховатой, ни добиваться с помощью хитрых уловок, чтобы человек повторил сказанное дважды.

Как известно, родовое имя у мучах – это какое-нибудь женское имя, обычное для той местности, где они живут, одно на все семейство. А второе имя, нелюдское, у каждой мучахи свое собственное.

Тунанк издавна обитали в Руфагре близ города Кафо, но однажды охотники за кисточками их всех поймали – ее мать, ее тетку и трех сестер. Младшую спас оказавшийся рядом маг-путешественник. До того, как она успела лишиться кисточки.

Остальные Тунанк не пережили учиненного над ними злодеяния. Порой ей вспоминалось родное жилище на изнанке заброшенной людской усадьбы – все там было вверх дном, ведь мучахи неспособны поддерживать порядок. Рваные пестрые юбки, постоянная болтовня родственниц, вкусная похлебка из набранной по окрестностям съедобной всячины… Она могла бы нарожать дочерей, чтобы обзавестись новым семейством. Для этого мучахе надо вступить в сношения с человеком, и если суждено, у нее родится маленькая мучаха. Конечно, если ее не разоблачат, если она сумеет утаить от кавалера хвост с драгоценной кисточкой! Но ее покровитель сказал, что размножаться ей незачем, ему хватит одной Тунанк Выри.

Зато теперь у нее много людской одежды с кружевами и красивыми пуговками, и она может каждый день пить сладкий чай с печеньем. А тайком доить коров и коз ей больше незачем – любимое мучахами молоко она покупала на деньги, которые давал покровитель.

Тунанк Выри для него шпионила, собирала новости, помогала добывать вещи, которые его интересовали, была его провожатой по изнанке людских домов и тропкам народца. Она старалась во всем угодить покровителю, и он был доволен. Но последнее поручение сильно ее напугало: и отказаться нельзя, и пропадешь ни за что. Мучаха вся дрожала, от макушки до кончика хвоста, который спрятала в шелковый чулок и обмотала вокруг бедер.

Опять ничего не вышло. Да Дирвен не особо и надеялся.

Они с девицей, которую звали Барвила, уединились в гостиничном номере. Двуспальная кровать застлана покрывалом с линялыми оборками. За окном обшарпанная беленая стенка и клочок сиреневого неба. А ему невтерпеж хотелось, и при этом он понимал, что чворка дохлого что-нибудь получится.

Барвила оказалась стеснительной, раздеваться отказалась – мол, они же почти не знакомы. Дирвену было плевать, голышом или в одежде, лишь бы наконец-то… Но дальше все случилось точь-в-точь как в прошлые разы.

– Это потому, что ты плоская и тощая, как мочалка! – выпалил он, отвернувшись.

На глазах закипели злые слезы.

– Нет, нет, не поэтому! – возразила она торопливо, ничуть не обидевшись. – Ты околдован, я это почувствовала!

Он растерялся – не ожидал такого ответа.

– Откуда ты знаешь?

– Я немножко волшебница. У меня способности слабые, даже учиться никуда не взяли. Но я чувствую, что на тебе заклятье. Наверное, какая-нибудь ревнивая девица хотела тебе отомстить? Я помощница господина Арнахти, это старый уважаемый маг-отшельник, ты о нем слышал? Я думаю, он может тебе помочь. Он и мне помог, если бы не он, я бы давно умерла.

А ведь не распознал в ней волшебницу, амулеты не предупредили… Хотя, если она паршивенькая магичка из тех, кто по бытовой части, ничего удивительного. Проверил: ну да, фона у этой пигалицы чворк наплакал, то ли есть, то ли нет. Так бывает, если маг совсем никакой, плюнь да разотри. Либо если маг ого-го какой и поставил блокировку, потому что хочет сохранить инкогнито. Наипервейшая Сволочь и рыжая сволочь в «Несравненном штруделе» тоже были под блокировкой.

– Твой господин Арнахти сумеет снять с меня заклятье?

– Он уже помогал кавалерам, оказавшимся в такой щекотливой ситуации.

В сиреневом полумраке номера ее лицо выглядело совсем жалким: впалые щеки, небольшой острый носик, зализанные волосы на пробор в ниточку. Взгляд испуганный и сосредоточенный.

– Ха, ты же неспроста ко мне подкатила, – догадался Дирвен. – Это он тебя подослал?

– Да, – не стала отпираться Барвила. – Господину Арнахти рассказали о тебе в Горной Аленде, и он хочет предложить тебе помощь, если договоритесь о цене. Господин Арнахти берет деньги только за состоявшуюся помощь.

Ясно, перед ним не искательница курортных приключений, а деловитая барышня на побегушках. Так даже лучше.

– Что ж, веди к своему господину Арнахти.

– Он здесь, в другом номере, – она как будто с облегчением перевела дух. – Господин Арнахти ждет нас, пойдем.

Как только покровитель отпустил ее, Тунанк Выри выскочила на улицу, дошла до соседнего квартала и там шмыгнула на изнанку старого заколоченного дома. Здесь тоже была своего рода гостиница, и заправляла в ней тухурва, которую звали Три Спицы.

Маленькая старушка с вислым носом и сморщенным веснушчатым личиком, на чепце колышутся паутинные оборки, платье сшито из разноцветных лоскутьев, а надетая поверх жилетка связана из разноцветной пряжи. Она и сейчас вязала, спицы в сухоньких пятнистых ручках так и мелькали. В этот раз не заклятый кошелек, который лучше не подбирать (хотя люди все равно подбирают), а самый обыкновенный полосатый чулок.

Три Спицы сидела на табурете, похожем на древний пень, такой он был рассохшийся и облезлый, а напротив, на плюшевых диванчиках, устроились две горные девы. Тунанк Выри их знала – Хейга и Мерейга.

У горных дев имена такие, что их в самый раз выкрикивать в ущельях и на обрывистых склонах, и потом ловить долго не смолкающее эхо. Они сами выкрикивают свои имена, а если от их воплей сходят оползни, только рады – им раздолье кататься на снежных лавинах, даже если для всех остальных это беда. Выглядят они как девушки, ладные, черноглазые, с гривами спутанных темных волос. Только ноги у них чересчур волосаты, и вместо ногтей – крепкие когти, которыми удобно цепляться за уступы. При таком образе жизни пары чулок им хватает от силы на восьмицу, но Хейга и Мерейга любили щеголять в чулках, вот и явились к тетушке тухурве за обновками.

Три Спицы старательно вывязывала отверстия для когтей, а гостьи пили ягодный чай. Диванчики торчали из стены вкривь и вкось, у одного лакированные ножки и вовсе не доставали до пола – обычное дело для изнаночных комнат. Горным девам это ничуть не мешало, они привыкли лазать по отвесным склонам и скакать по ледникам, усидят на чем угодно. Другое дело Тунанк Выри – налив себе чаю, она расположилась на полу, на подушке с вышитым чворком.

– Где была, чего видела? – осведомилась Три Спицы, не прекращая работы.

Мучаха начала с главной новости: в Бадьярди объявился Дирвен-амулетчик, но вредить народцу как будто не собирается, да и не задержится он здесь надолго.

– Дела людские – это дела людские, – веско заметила тухурва. – Лишь бы ихние злыдни нас не трогали.

Тунанк Выри пригубила чай: кисловатый и терпкий, с горчинкой – из горных ягод, которые принесли Хейга и Мерейга. Людской чай с сахаром нравился ей больше, но об этом она благоразумно промолчала.

– Что ж, дальше выкладывай.

Она принялась рассказывать. Горные девы то и дело хихикали, хотя, в отличие от мудрой тухурвы, вряд ли многое понимали. Тунанк Выри старалась держаться от них подальше: они глупые, все бы им или хихикать, или вопить во все горло. Морочат путников на горных тропах, бегают то в длинных юбках, то нагишом – им никакой разницы. Этим двум подружкам еще и вязаные чулки подавай, хотя их племя испокон веков ни в чулках, ни в башмаках не нуждалось. Все им в забаву, и людей они не боятся: если столкнутся с волшебником, который по-настоящему опасен, умчатся на горные кручи, куда человеку хода нет.

А вот если вся твоя сила заключена в кисточке на хвосте, будешь относиться к жизни совсем иначе.

Этот хваленый маг оказался дряхлым дедом, тем самым, что сидел возле двери в «Несравненном штруделе». Первым делом сообщил, сколько стоят его услуги, и уставился с затаенным ожиданием: мол, ты платежеспособный клиент или из тех, кто плюнь да разотри?

Дирвен молча вытащил кошель, а из кошеля золотую монету – двадцать пять овдейских ролтингов.

– Задаток. Остальное после результата.

– Разумеется, – согласился господин Арнахти.

Он напоминал менялу с репутацией, который не позволит усомниться в своей честности и в то же время ни за что не упустит своей выгоды. Другой вопрос, насколько ему можно доверять.

Нангер – маленькая страна, у здешних волшебников нет такой мощной организации, как в больших государствах. У них есть глава, который носит титул мага-побратима Верховного князя, есть и своя магическая школа, но их немного. Здесь и Накопителей никогда не было, потому что в Нангере даже на один не набралось бы древних магов в достаточном количестве. По договоренности с Руфагрой, нангерские кормильцы черпали силу из тамошнего Накопителя, поставленного в приграничной области. Так что они сволота не лучше всех прочих. И надо быть начеку, вдруг Арнахти и Барвила работают на одну из иностранных разведок. Или даже не на одну.

Барвила жалась у двери, как пугливая собачонка. Старикан отослал ее и приступил к расспросам: есть ли у Гвенгера (Дирвен не стал выдавать себя за ширрийца, назвался овдейским именем, так как говорил без акцента только по-овдейски и по-ларвезийски) предположения, кто мог навести на него чары, лишающие мужской силы?

– Есть одна сволочь, – лаконично пояснил Дирвен.

– Эта особа сейчас в Нангере?

Белесые глаза старого мага щурились и слезились, веки были дряблые, обвислые, и ресниц осталось раз, два и обчелся. Вперив в собеседника печальный взгляд, он пояснил:

– Для снятия этого проклятия требуется либо лично присутствие исполнителя или заказчика, либо какой-нибудь весомый телесный фрагмент. Если для выполнения необходимых действий придется ехать в другие края, путевые расходы за ваш счет.

– Он сейчас в Горной Аленде. О Тейзурге слышали?

– Да кто ж о нем не слышал? Мой метод избавит вас от его проклятья, но поскольку он могущественный маг, это потребует от меня немалых усилий. И, соответственно, обойдется дороже. Если не секрет, чем вы его рассердили?

– Он меня домогался, – недолго думая, брякнул Дирвен. – Ну, понимаете, о чем я? Даже говорить об этом противно. Я ему так и сказал, что на дух не переношу этой мерзопакости, поубивал бы всех таких, а эта сволочь сразу влепила мне своим заклятьем.

И не то чтобы это была неправда, потому что Эдмар сам виноват. Дирвен вовсе не соврал, а всего-навсего изложил факты таким образом, что они стали чуть дальше от действительности и чуть ближе к истине.

– Отвратительная история, – согласился господин Арнахти. – От вашей болезни есть лекарство, но от вас потребуется деятельное участие.

– Он может меня узнать.

– Я вам дам артефакт для маскировки. И еще один артефакт, который поможет в нашем предприятии. Надеюсь, что вы справитесь.

Повелитель амулетов про себя ухмыльнулся: нет в Сонхи такого артефакта, с которым он бы не справился.

По утрам, когда постояльцы завтракали, гостиницу осаждали экскурсоводы.

Мужчины и женщины в традиционных нангерских костюмах, говорливые, обходительные, напористые. Зазывали смотреть достопримечательности, участвовать в народных праздниках – в окрестных деревнях каждый день какой-нибудь праздник, ловить рыбу в горных речках, лазать по пещерам, дегустировать местные блюда и напитки «в полезной для пищеварения естественной обстановке».

Обещали «незабываемые приключения с подлинными разбойниками». Клиенту предлагалось взять с собой сумму, на которую он будет ограблен, а перед этим подписать договор о возмездном оказании услуг – с обязательным пунктом, что клиент заранее отказывается от любых претензий к разбойникам, действующим в рамках договора. Авантюры на любой вкус: «Веселое и поучительное приключение для семей с детьми», «Приключение для чувствительных дам и господ, без излишнего беспокойства, с дружеским чаепитием в конце», «Особое пикантное приключение для взрослых дам», «Особое пикантное приключение для взрослых кавалеров, с участием знаменитой разбойницы Содьи Кначеги».

Последний пункт в зазывном листке, подсунутом вместе с завтраком, Эдмара заинтересовал, и тот начал уговаривать спутников познакомиться с Содьей Кначеги. Мол, если услуги подлинных разбойников нам не понравятся, я превращу их в горных козлов или в мышей – разумеется, не предъявляя им никаких претензий, согласно букве договора.

– А еще тут можно посмотреть на окаменелые останки демонов древности в недавно открытой пещере Очьемьят, – сообщил Кемурт, вытянув из-под ощетиненной выпуклыми ромбиками мельхиоровой сахарницы другой листок.

– Окаменелые останки демонов? – фыркнул Тейзург. – Они это серьезно? И все живы-здоровы, и коллеги до сих пор не набежали, дабы изъять или запечатать?

– Господа, будьте снисходительны, гостям Нангера нужны развлечения, – укоризненно произнес старик, пивший чай за соседним столиком.

Судя по речи без характерного местного акцента, тоже приезжий, и судя по фону – маг. Они уже видели его в «Несравненном штруделе». А может, видели там похожего старого мага. Даже Хантре не мог бы сказать наверняка, он это или другой человек.

– Я бы посмотрел, – заметил Кемурт. – Ясно, что покажут бутафорию, но, может, сама пещера интересная.

– Любопытно взглянуть, что они придумали на радость гостям Нангера, – согласился Эдмар. – Хантре, надеюсь, против пещеры Очьемьят у тебя возражений не будет?

– Давайте посмотрим, – отозвался Хантре.

Опять возникло смутное представление о колодце, на дне которого что-то лежит, под вековыми слоями холодного тумана… Хотя нет у этого колодца никакого дна. Но там все равно что-то лежит.

Дирвен чем дальше, тем больше сомневался в том, что этот господин Арнахти сможет ему помочь. То ли шарлатан, который до сих пор не понял, на кого напал, то ли волшебник из самых завалящих, вдобавок начинающий выживать из ума.

Когда Дирвен был первым амулетчиком Светлейшей Ложи, его каждую восьмицу возили в театр – мол, для расширения кругозора и чтобы культуры поднабрался. Бывало, что на сцене появлялся какой-нибудь никудышный маг, который путался в заклинаниях, надевал камзол наизнанку и вместо своей трости уносил оставленную служанкой швабру. Цензура Ложи, разумеется, держала все под контролем, и если в пьесе был такой персонаж, в противовес ему обязательно показывали мудрого, решительного, компетентного мага, хотя бы в одном из эпизодов – «чтобы у публики не сложилось искаженного представления о наших коллегах», как однажды пояснил Дирвену его куратор.

Господин Арнахти был точь-в-точь как те бестолковые комедийные волшебники. Вчера он уверял, что снять паскудное заклятье – раз плюнуть. Главное, чтобы тот, кто учинил сию непотребную каверзу, хотя бы пять минут находился рядом. А сегодня заявил, растеряно моргая слезящимися глазами, что ничего не получится, потому что артефакт, способный даже могущественного волшебника обездвижить и ввергнуть в бессознательное состояние, сам собой выбрался у него из кладовки и куда-то уполз.

– Куда уполз? – сквозь зубы процедил огорошенный клиент.

– Я не смог определить, – сокрушенно затараторил Арнахти, словно не замечая, что собеседник готов схватить его за дряблое горло и приложить о стенку. – Магический след слабый и прерывистый, я его потерял… Но погодите, выход есть! Если мне удастся в ближайшее время найти достаточно сильного и умелого амулетчика, согласного за умеренную цену мне помочь, я, в свою очередь, смогу помочь вам и выполню свои обязательства. В Горной Аленде кого только не встретишь, я поспрашиваю… Вы готовы обождать несколько дней? Если нет, я верну задаток.

Дирвен глядел на него с прищуром и размышлял, несмотря на клокочущее в душе раздражение. Артефакты, способные самостоятельно перемещаться, действительно, существуют. Бездушные создания, которые ведут себя, как живые – вроде механических заводных игрушек, только с ними все намного сложнее. Встречаются они редко, но на службе у Ложи ему приходилось иметь с ними дело. Ловить такую штуковину, если она удирает или прячется – та еще морока. Для того чтобы взять ее под контроль, надо оказаться на рабочей дистанции от объекта, который как будто соображает, что гулянка скоро закончится, и во всю прыть от тебя улепетывает. И самая засада в том, что чаще всего это не единичный артефакт, а конгломерат наподобие организма, у которого есть голова, сердце, ноги, так что нужно брать под контроль все составные части разом.

Арнахти заплакал. Вытащил из кармана застиранный платок с вышитыми в уголке инициалами, промокнул слезящиеся глаза, потом печально высморкался.

– Я никогда еще не оказывался в таком положении перед клиентом, – пояснил он удрученным тоном. – Задаток отдам сейчас, чтобы вы не подумали… Если мне удастся в скорейшем времени найти амулетчика для решения сего вопроса, я пошлю за вами Барвилу. Прошу вас никому не рассказывать о том, как я оконфузился.

Вытянув руку, он извлек из воздуха кошель и начал развязывать дрожащими пальцами.

На мгновение Дирвену стало его жалко.

– Погодите, не надо пока отдавать задаток. Я амулетчик, но эти способности у меня проявились недавно. Не знаю, смогу ли я изловить ваш артефакт, учиться я начал год назад. Я попробую. Если поймаю, вы мне сделаете скидку?

Неплохо бы сбить цену. Денег он захватил, сколько смог, остальное в тайнике в Исшоде. Он ведь не маг, чтобы наколдовать себе волшебную кладовку, до которой можно дотянуться откуда угодно. Даже из магов не всякий сумеет это сделать, только самые-самые, вроде Наипервейшей Сволочи или Суно Орвехта. Но тогда получается, что Арнахти тоже не совсем плевый маг? Хотя завел он эту кладовку, наверное, еще когда был в расцвете сил, а потом дал слабину, раз у него оттуда артефакты в неизвестном направлении уползают. В один прекрасный день он попросту не сможет до нее дотянуться, и она останется ничья – заброшенная и недоступная. Может, однажды на нее наткнется какой-нибудь другой волшебник, такое порой случается.

– Конечно же, я сделаю вам скидку! Скажем, возьму в уплату те двадцать пять ролтингов, которые получил от вас в задаток, и на этом будем в расчете.

– Идет. Где ваша кладовка?

­– В горах. Я уже староват, чтобы туда лезть, Барвила вас проводит. У нее слабое здоровье, это последствие пережитого магического потрясения, но она справится. Она из Мезры. Вы, наверное, знаете, какое бедствие там случилось четыре года назад? Семья Барвилы погибла, ее спасли чужие люди, с тех пор она потеряла аппетит и страдает телесной немощью. Прошу вас, не задавайте ей вопросов о ее прошлом, вряд ли она захочет рассказывать о пережитых страданиях.

– Да я понимаю, – буркнул Дирвен. – Лучше не терять время, пока ваш артефакт не уволокся в Олосохар или на Северный полюс.

Его интересовали собственные перспективы, а не прошлое Барвилы. Жизнь без поимелова – разве это жизнь? Пусть он настроен скептически насчет способностей господина Арнахти, попытаться стоит.

К тому же, если у старика ничего не получится, можно будет тайком забрать пресловутый артефакт – якобы снова уполз, пусть докажет, что это не так! – и найти кого-нибудь, кто сумеет помочь.