Дороги Сонхи

Глава 16. Булавка с жемчужным глазом

– Покойся с миром, маленький друг, добрых посмертных путей твоему духу, – чуть слышно произнес Костоправ, склонившись над ямкой с останками. – Ты всегда будешь жить в моем сердце.

Его боевые товарищи, Сорокопут и Спица, стояли в трех шагах от выполняющего скорбный долг коллеги, с уважительным выражением на лицах.

– Я ему за все благодарен, – сказал Сорокопут, когда настал их черед произнести прощальные слова. – Мои соболезнования, коллега.

– Я тоже его любила, – тихо промолвила женщина. – Мои соболезнования, коллега.

Костоправ накрыл могилку аккуратно вырезанным куском дерна с травяной порослью и сверху положил собственноручно сплетенный венок из луговых цветов. После этого трое элитных магов-устранителей переглянулись, надели котомки и зашагали по зеленому склону на восток – к руфагро-аснагисской границе. Вчера получили мыслевесть от Пряхи: по данным разведки, Угробец замечен в Аснагисе.

Заварочный чайник Костоправа пострадал сильнее, чем показалось вначале: у него не только носик откололся, вдобавок он в нескольких местах треснул и на другой день развалился. На Сиянских островах к процедуре чаепития относятся серьезно и вдумчиво, разбитые чайники там не склеивают, а хоронят с почестями. Маг Ложи решил поступить по обычаю той страны, где его любимец появился на свет: завернул фарфоровые черепки – бисквитно-белые, с кобальтовой и золотой надглазурной росписью – в шелковую тряпицу и после установленного обычаем «траурного срока» устроил похороны.

Коллеги отнеслись с пониманием и согласились с тем, что решающий удар Дирвену нанесет Костоправ. За чайник. Дело за тем, чтобы наконец-то добраться до объекта.

После разговора с Хеледикой темные воды, со всех сторон его окружавшие, никуда не делись, всего лишь отступили. Не настолько, чтобы он перестал чувствовать их присутствие, но хотя бы вернулась способность думать – уже хорошо.

Первым делом Хантре попытался увидеть, кем был Чирван. Впечатления совпали с тем, что говорила песчаная ведьма.

К деревне в Кукурузной Прорве этот парень не имел никакого отношения. Пришлый, как и Ламенга Эрзевальд вместе с этим, как его зовут… Имя третьего фигуранта выскальзывало из памяти, словно обмылок из рук.

И от всех троих тянутся ниточки к Лорме.

По крайней мере, Хантре не зарезал племянника на глазах у дяди – Чирван Руджадилу не родственник. Хотя бы этому можно порадоваться.

Чирван и в самом деле был молод. С большими амбициями, на этом его Лорма и поймала. Завербован Ламенгой Эрзевальд. Обладая посредственными способностями, мечтал стать выдающимся магом, ради этого готов был идти по головам. И пошел. Отдал вурване свою родную сестру – в доказательство своей преданности и готовности выполнить любой приказ госпожи.

Утешиться тем, что Чирван получил по заслугам? Он пожертвовал чужую жизнь Лорме – и значит, справедливо то, что его самого принесли в жертву демону Хиалы?

Считать себя «секирой Зерл», как говорят в таких случаях?

«Нет. Чирван был дрянью, но с меня это вины не снимает».

– Нет, – произнес Хантре вслух.

Вслед за этим раздался негромкий стук, а потом скрипнула дверь. Не было ведь ощущения, что рядом кто-то есть… Но это Шеро Крелдон, для него заэкранироваться – все равно что зонтик раскрыть.

– Доброго здоровья вам, коллега Кайдо.

Глава Светлейшей Ложи грузно опустился в кресло напротив. На нем была поношенная черная мантия мага-безопасника – возможно, та самая, которую он носил до переворота. Лицо отечное, но все же выглядит получше, чем в последний раз, когда Хантре его видел. И вроде бы кого-то напоминает… Не внешне. Не из этой жизни. Раньше, до Сонхи, до снежной завесы, у Хантре была работа – что бы там Эдмар ни твердил про «наемника-одиночку» – и на работе было начальство, в том числе похожее на Шеро Крелдона. Ощущение чего-то привычного, много раз повторявшегося, странным образом успокаивало, несмотря на внутренний раздрай.

– Здравствуйте, коллега Крелдон, – спохватившись, поправился. – Достопочтеннейший коллега Крелдон.

Хамить не стоит, ради Омлахарисият.

– Да незачем чиниться, – собеседник махнул рукой. – Я же в курсе, что вы вне чинов и статусов. Вы сейчас в состоянии побеседовать? Ежели нет, зайду позже.

– В состоянии.

– Хеледика доложила об инциденте, который случился, когда вы вышли из Кукурузной Прорвы. Там верховодили двое преступников, которых мы разыскиваем, поэтому буду признателен, если поделитесь информацией, как видящий.

Выложил все, что смог уловить насчет той парочки прохиндеев на службе у Лормы. Тоже с ощущением привычной, не раз повторявшейся процедуры – совсем как раньше, на забытой прежней работе. Хотя этого «раньше» для него словно и не было, да и не нуждается он ни в каком «раньше», потому что в Сонхи он дома.

Обозначил, в чем более-менее уверен, в чем не вполне уверен, что можно отнести к разряду «кажется, под вопросом».

Рассказал о Чирване. Для этого пришлось сделать над собой усилие, словно ломал сведенными от холода пальцами наледь с острыми кромками.

– Благодарю, коллега Хантре, – промолвил Крелдон, когда он закончил. – Вы помогли заполнить кое-какие пробелы в той картине, которая имеется в нашем распоряжении. И отдельная благодарность за то, что спасли Хеледику. Я бы настоятельно порекомендовал вам не откладывать с очистительным обрядом – можно в храме, а можем и мы организовать, этак даже лучше будет. Нынче же переговорю на эту тему с коллегой Орвехтом, он компетентен в таких вопросах.

– То, что я сделал…

– То, что вы сделали, в данных обстоятельствах было необходимостью. Это я вам как маг Светлейшей Ложи говорю.

Меньше всего ему хотелось бы стать похожим на магов Светлейшей Ложи.

– Но честно скажу, будь вы из наших, пришлось бы вам объяснительные писать, – добавил Шеро Крелдон доверительным тоном. – Потому что необходимость необходимостью, а бюрократией пренебрегать непозволительно.

– Возможно, был другой выход…

– Вряд ли, после того как эта шельма Ламенга оглушила вас и они выбили из игры песчаную ведьму. Я понимаю, что вам сейчас тяжело, а кому сейчас легко? Слыхали о том, что творится на месте разрушенной резиденции Ложи?

– Аномалия.

– Вот-вот, и не где-нибудь на отшибе, а в центре города. Покамест огородили стеной, запечатали заклятьями по всему периметру. Так ведь находятся дурные сорви-головы, которым за этой стеной медом намазано – так и норовят пробраться туда и что-нибудь вынести. Только нам второй Мезры не хватало. Или возьмите колонии… Слышал я о том, что вы посетили Сираф, и у вас остались тяжелые впечатления. Вопрос о реформах в колониях сейчас изучается, в Колониальном Ведомстве Ложи создана специальная рабочая группа. Многое нуждается в реформировании, но такие дела быстро не делаются. Знаете, есть поговорка: «Чворк ползет – свой груз несет»? Вот и мы, как тот чворк. Ладно, вижу, что заболтал я вас… – уже поднявшись, Верховный Маг добавил: – Ежели захотите свежим воздухом подышать, на балкон ведет дверь с витражом справа от вашей комнаты. Дверь в уборную слева. Я себе домишко со всеми удобствами присмотрел, а то, знаете ли, в катакомбах намучился на всю оставшуюся жизнь.

После того как он ушел, Хантре откинул одеяло и встал с кровати. Со второй попытки. Голова кружилась. На нем были хлопчатобумажные штаны и пижама: должно быть, переодели, пока находился в бессознательном состоянии, и все его тряпье сразу же спалили магическим огнем – чтобы ничего из Хиалы не прицепилось. Но золотой браслет в виде обвившей запястье ящерки никуда не делся.

Темный коридор с отстающими обоями: роскошь полувековой давности, что-то помпезно-геральдическое. В прорехах виднеется обережный орнамент.

Распахнув дверь с желто-красно-синим витражом наверху, он оказался на балконе. Зажмурился: в глаза ударило солнце. Море разноцветных черепичных крыш с башенками, флюгерами, слуховыми окошками, кирпичными трубами. Крона дерева на убегающей вниз улице опутана гирляндами колокольчиков. Веселая картинка. Словно и не случилось в Аленде ничего плохого минувшей весной.

Мыслевесть?.. Он напрягся, ухватившись за перила: ага, вот сейчас Эдмар всё прокомментирует… Но это оказался не Эдмар.

«Господин намест… Господин Хантре!»

«Дилуан?»

Маг-руфагриец – то ли Тейзург сманил его, как в свое время Кема, то ли тот сам попросился к нему на службу.

«Господин Хантре, у нас большая беда. Рядом со мной госпожа Веншелат, я сейчас перескажу вам то, что она расскажет».

Первым делом Нинодии пришлось выгонять из своего домика без спросу вселившихся туда постояльцев. Забулдыги из ее давних знакомых, соседям они говорили, что госпожа Булонг сама разрешила им тут пожить. Все загадили, а что можно было продать, утащили и продали. Еще и обиделись, когда она пригрозила судом: а как же старая дружба?

Хорошо, что Тейзург выдал ей некоторую сумму на расходы. Сняла номер в недорогой гостинице, занялась поисками прислуги – хотя бы на восьмицу-другую, чтобы навести в доме порядок. Ее прежняя служанка Джаменда за это время нашла новое место.

– Уж как она радовалась, что боги-милостивцы послали ей в этот раз непьющую хозяйку! – ввернула с затаенным ликованием злобная старушенция из соседнего дома, которая Нинодию недолюбливала и осуждала.

– Иные не пьют, да нутро у них гнилое, и пуще пьяниц гневят богов своими делами, – изобразив плевок ей под ноги, Плясунья с достоинством пошла прочь.

Настроение было смурное. Эх, в самый раз бы сейчас подкатить к Суно да по секрету от Зинты сознаться, что Талинса его дочка, да попросить деньжат… Он ведь теперь важная персона – чай, жалование не маленькое. Но Тейзург заставил ее поклясться богами и псами, что она ни единой живой душе не скажет, кто отец Талинсы. И этого ему показалось мало, в придачу наложил заклятье: чтобы ни вслух не смогла произнести, ни буквами написать. Все ж таки отобрали у нее кровиночку, не одни, так другие… Ну да, да, никто ее не гнал, в Аленду она сама попросилась, однако ж не думала, что ее свяжут этакими злодейскими условиями. То-то многие клянут Тейзурга на чем свет стоит: есть за что.

Поразмыслив, Нинодия решила, что ей теперь одна дорожка: замуж за кого-нибудь небедного. За мага Ложи, за торговца, за отставного военного? Ясно, что это будет человек в летах, так она и сама не юная барышня. Тут главное не оплошать, не нарваться на кавалера-никчемыша с пустыми карманами, который со своей стороны понадеется, что женитьба на Нинодии поможет ему поправить дела.

Суно вновь увиделся с Верховным Магом уже под вечер, в резиденции Ложи. В коридоре перед тем разминулся с коллегой Аджимонгом: поздоровались, однако никакого опасного огонька в глазах у распорядителя торжеств не мелькнуло. Не знает. Ну и хвала богам.

Доложил о своих выводах по нескольким делам, которыми занимался в настоящее время. Заодно рассказал, что в ресторане «Часы без стрелок», куда завернул пообедать, встретил Нинодию. Угостил, попытался выспросить, кто же отец ребенка, но Плясунья увильнула: была выпивши с выпившим кавалером, а потом от него ни слуху, ни духу, зато в этот раз она пристроила доченьку в хорошие руки, ее Талинса вырастет самой настоящей сурийской принцессой! Напоследок попросила взаймы, и он оставил ей некоторую сумму, хотя знаем мы эти «взаймы».

Шеро выслушал с интересом, кивнул, а потом поведал, что состоялся у него разговор с коллегой Хантре. Не сотрудник, а истинное сокровище, и надобно приложить все усилия для того, чтобы наконец-то прибрать это сокровище к рукам. Для начала, в качестве жеста доброй воли, проведем ему очистительный обряд, ничего не требуя взамен. Готов? Вот и хорошо, тогда поехали ко мне. И главная новость, но о ней пока молчок, до поступления официальных известий: ляранские агенты донесли, что Тейзург захвачен прислужниками Лормы. Вместе с нашей Флачендой, жаль девчонку, да кто ж виноват, что она такая дуреха. Кабы знал, велел бы за ней присмотреть. Зато хвала богам, что от Тейзурга избавились.

Суно про себя хмыкнул: один раз Ложа уже «избавилась» от Тейзурга, и все помнят, чем это закончилось. Впрочем, теперь все куда надежней, старая кровопийца свою добычу из когтей не выпустит.

Экипаж неспешно катил в горку, к двухэтажному особняку с башенкой. Миновали каштан, увешанный тихо позвякивающими колокольчиками.

Из ворот выскочил навстречу встрепанный порученец:

– Достопочтеннейший коллега Крелдон, я не догнал его! Убежал…

– Кто убежал? – осведомился из коляски Верховный Маг.

– Кот убежал! Выпрыгнул с балкона… Ищем, пока не нашли.

Аснагиса – дурацкая страна. Здешние жители носят колпаки и унылые мешковатые одеяния, зато исподнее у них пестрое – в глазах рябит от обережных узоров, отпугивающих демонов Хиалы и прочую нечисть. Ха, если эти демоны такие же эстеты, как Наипервейшая Сволочь, сбегут без оглядки! Свое нижнее белье аснагисцы никому не показывают, но в лавках-то оно продается. Хотя и тут не без затей: продавец обязан обеспечить покупателю цветастых подштанников полную конфиденциальность.

Всякий мужчина или взрослый парень должен ходить с бородой, прикрывающей ямку меж ключиц, иначе стыд и позор. С иностранца никакого спросу, но Дирвену нужно затеряться среди местных, потому что иностранцев здесь раз, два и обчелся.

Эта проблема решилась запросто: в любом городишке найдется волосяная лавка, где продают бороды для мужчин, у которых растительности негусто, и парики для женщин. У аснагиски непременно должно быть две косы до пояса – вот эти обманщицы и морочат головы доверчивым кавалерам, они везде одинаковые. Поглядев на стенку, увешанную дамскими фальшивками, Дирвен презрительно скривился. А потом принялся выбирать накладную бороду.

У большинства аснагисцев волосы каштановые или темно-русые, брюнеты попадаются реже, а блондины большая редкость. Остановился на русой бороде. Торговец отнесся уважительно: покупатель иностранец, но хочет выглядеть пристойно – не то, что другие босорылые, которых ему случалось видеть. Рассказал о нескольких видах клея, посоветовал использовать заушные шнурки. В кладовке Арнахти Дирвен разжился языковыми амулетами, так что все понимал и более-менее объяснялся по-здешнему.

Итак, борода у него теперь есть. Вдобавок он купил долгополый кафтан унылого серо-бурого цвета, такие же штаны и традиционный аснагисский колпак высотой в локоть.

С колпаком оказалась та еще засада: так и норовил свалиться. А местное население носит их как ни в чем не бывало, и завязки под подбородком только на детских колпачках, у самой мелюзги. Магия? Никакой магии, он бы определил. Приклеивают? Морока же по вечерам засохший клей с башки отколупывать, не спят ведь они в этих колпаках – те на жестких каркасах, чтобы верхушки были устремлены в небо, потому что небесам это угодно. Придурки, что с них взять.

Чтобы выяснить, как они выкручиваются, Дирвен в поздний час забрался в жилой дом – с «Кошколазом», «Ключом Ланки» и «Зонтиком Ланки» плевое дело. Ну, и что бы вы думали? Колпак держится на шпильках: волосы на макушке у аснагисца собраны в дурацкую гульку, в нее-то шпильки и втыкаются, надежно фиксируя головной убор.

С утра пораньше сходил в лавку за шпильками, вернулся в гостиницу, собрал в пучок отросшие вихры, закрепил колпак, приладил бороду – и вышел на улицу уже не иностранцем, а натуральным местным жителем. Ха, пусть ищейки Ложи хоть землю носом роют, его не найдут: у него «Безлунная круговерть» в связке с «Мимоглядом».

Нужно добраться до порта на восточном побережье и оттуда уплыть на Оборотный архипелаг. Заморских стран больше дюжины, у Аснагисы и Бартоги с ними регулярное сообщение и торговля. Овдаба и Ларвеза тоже с ними торгуют, но эти плавают на запад, а те на восток.

Он отправится за океан под именем Патилима Грювандо. Патилим – распространенное аснагисское имя, вроде Бельдо или Понсойма в Ларвезе, а Грювандо – захиревший, но многочисленный торговый клан, его представители раскиданы по всему свету, хотя большинство аснагисцев домоседы. В самый раз для маскировки. Оборотники, как их называют в просвещенном мире, вряд ли его разоблачат, главное не сталкиваться там с другими аснагисцами.

О Грювандо ему в свое время рассказывали на тот случай, если на задании придется выдавать себя за бородача в колпаке. Дирвен даже припомнил, что эти придурки победили пять своих страстей, чем весьма гордятся: страсть к азартным играм, страсть к праздным разговорам, страсть к алкоголю, гневливость и непохвальную привычку перебивать собеседника. Значит, если захочется пива – в одиночку, тайком, чтоб никакая задница не застукала. Он же Грювандо. И даже к лучшему, что имя обязывает помалкивать, тем меньше риска спалиться из-за акцента или брякнуть не то. Хотя насчет акцента есть объяснение: вырос в семье, которая держала лавку в Аленде, этой весной во время смуты лавчонку разорили, всех кроме него убили, вот и надумал вернуться на родину.

На вокзале он прибился к компании студентов, которые направлялись из Гутуба в Закурах, потому что у них каникулы закончились. Ха, тоже все околпаченные, других здесь не бывает. Парни, конечно, поняли, что он не местный, но Дирвен выложил свою легенду и сказал, что хочет поступить в университет – на родине, потому что Ларвеза ему уже во где, страна придурков, которые и колпаков не носят, и всегда готовы тебя предать. О чужбине он говорил с таким искренним отвращением, что студенты прониклись сочувствием и начали давать советы насчет вступительных экзаменов.

Дирвен впитывал информацию, как промокашка чернила: вдруг пригодится. Если в дальнейшем кто прицепится, можно будет сказать, что экзамены он завалил, потому и отправился искать счастья за океаном, и ввернуть подробности.

Взяли в буфете пива. Попутчики давай его подначивать: хоть ты и Грювандо, хоть вы и победили страсть к алкоголю, немножко же можно? Дал себя уговорить, а они и рады – потому что покупали вскладчину, раскидав на всех поровну.

Вагон второго класса разделен перегородками на купе без дверей, и когда туда ввалилась толпа студентов с пивом, другие пассажиры ретировались в соседние вагоны, где были свободные места. Застеленные тюфяками койки-сундуки, привинченные к полу столики и стенные шкафчики с расхлябанными дверцами на все лады скрипели, им вторил перестук колес – извечная дорожная песня, но ее то и дело заглушали возгласы и хмельная болтовня.

Кто-то спросил, есть ли у Патилима подружка. Дирвен ответил, что раз он Грювандо, ему нельзя праздно болтать. Его снисходительно похлопали по плечу. А он подумал о Харменгере. И о Наипервейшей Сволочи. Вот бы с ней встретиться. Вот бы с ним встретиться. Вот бы сразу с обоими... Не может же быть, чтоб этот гад Эдмар о нем забыл! Значит, встреча обязательно состоится, но заранее не угадаешь, где и когда.

Пирушка закончилась с наступлением сумерек. Это тебе не раньше, когда в каждом вагоне были хотя бы плохонькие волшебные лампы: теперь они только в кабинах у амулетчиков-вагоновожатых, и еще на головном вагоне светят глазища-фонари. А масло на железных дорогах не одобряют, во избежание возгораний. Если приспичит посреди ночи, добирайся до сортира на ощупь. У Дирвена «Луногляд», зато парни после пива рискуют. Впрочем, новые приятели просветили его, что окно в купе будет приоткрыто, и ежели что – можно туда, ты ведь не барышня. И в ногах каждой койки в нижнем выдвижном ящике стоит горшок, но лучше в окно, морока в потемках с этими горшками, еще уронишь. В ларвезийских поездах небось так же все устроено? Так же, ответил Патилим Грювандо.

Сняв колпак – для колпаков над каждым местом имелась специальная сетка, похожая на сачок, с матерчатым кармашком для шпилек – он укрылся тонким шерстяным одеялом. Раздеваться не стал, вдруг придется драпать от убийц Ложи. Только ботинки скинул, а «Пятокрылы» вытащил из-под стелек и спрятал в потайной карман.

В вагоне стоял крепкий пивной дух, от одеяла пахло дешевым одеколоном и чесноком. Он уже задремал, когда прилетела мыслевесть:

«Господин Дирвен, я смиренно прошу прощения, если отвлекаю вас от чего-нибудь...»

Куду, невезучий древний маг, пострадавший от Наипервейшей Сволочи. Опять будет ныть, чтобы Повелитель Артефактов забрал их с Монфу в безопасное место? Может, и пригодились бы, но ему бы самому поскорей в безопасном месте оказаться.

«Я сплю, выкладывай, чего тебе?»

«Еще раз прошу меня простить. Рядом со мной госпожа Лорма, и она желает передать вам сообщение».

«Ха, уже распрощались».

«Царица желает сказать вам, что у нее теперь новый консорт».

«Передавай поздравления. И ей, и бедолаге-консорту».

«Вы не желаете спросить, кто стал новым консортом царицы?»

Куду делал паузы – видимо, пересказывал его ответы и выслушивал реплики Ломы. Чувствовалось, что он напуган и угнетен: если б это был не обмен мыслевестями, а разговор вслух, наверняка бы мямлил и запинался.

«Ты, что ли? Тогда прими соболезнования».

Дирвен хохотнул: то еще удовольствие быть любовником мертвячки, которая без свежей дозы не может сохранять человеческий облик дольше, чем на полчаса.

«Нет-нет, господин Дирвен, я бы никогда не удостоился такой чести. Новый консорт царицы Лормы – господин Тейзург. Госпожа сказала, что вам будет интересно об этом узнать».

От последней мыслевести так и повеяло безысходной тоской: вот уж влипли Куду и Монфу… Да и весь мир, считай, влип.

«Как?..» – только и смог спросить Дирвен.

«Это все, что наша госпожа велела вам передать».

Он долго лежал с открытыми глазами, таращась в чернильную тьму. Как?.. Он же думал, что они с Этой Сволочью еще встретятся… А теперь получается, что Эдмар, переметнувшийся к Лорме, снова его предал, во второй раз предал, еще хуже, чем Хеледика.

– Из города ни шагу. В Ляране ты под защитой, и если этот Арнахти явится сюда или кого-нибудь за тобой пришлет, уж мы с городом устроим веселуху! Отсюда тебя никто утащить не сможет, главное, сама не выходи за черту.

Тунанк Выри несколько раз кивнула, испуганно и благодарно. Закутанная в усахайбу дама Веншелат захромала дальше по коридору, припадая на больную ногу, и мучаха засеменила с ней рядом.

Венша пока не могла обернуться девушкой с косичками цвета ржавчины, такой же веснушчатой, как ее хвостатая подружка. Вернее, могла-то могла, но Ринальва сказала, что лучше не надо: тогда нога будет болеть сильнее. На амуши раны заживают куда быстрей, чем на людях, и боль для них ерунда, вдобавок город лечит свою хранительницу. Но до того как все заживет, ей надо оставаться в своем истинном облике.

Хотя, с другой стороны, получается, что истинный облик – это как раз Венкина, которой она была до того, как умерла в пустыне и переродилась в амуши? Так или этак, запутаешься об этом думать, но Тунанк Выри все равно думала: всякая мучаха любит головоломки.

Для Городского совета затеяли строить отдельное здание, а пока Совет заседал в княжеском дворце. Все собрались, включая Ринальву, которая заявила, что у лечебницы должен быть свой представитель, и это будет она. Еще бы кто-нибудь возразил: во-первых, случись какая хворь – побегут в лечебницу, а во-вторых, это же Ринальва.

Пришли маги, которых Тейзург взял на службу, жрецы, бартогские союзники, принцесса Касинат, песчаная ведьма Иланра. И префект полиции, сменивший на этом посту Хантре – Тунанк Выри знала от Венши, что рыжий успел побывать наместником князя и высоким начальством, а потом был разжалован за должностной проступок. Хармины-Харменгеры в зале не было, но мучаха чувствовала, что она где-то рядом.

Венша уже успокоила ее, мол, «демоны Хиалы останутся с нами, ты не бойся» – Тейзург научил своих магов, как открывать для них Врата и обеспечивать им длительное пребывание в людском мире. А Тунанк Выри сама не знала, что ее больше пугает: присутствие «дружественных» демонов – или то, что они уберутся восвояси, и Лярана останется без их защиты?

Она чинно сидела на стуле за спинами у магов, невзрачная барышня в клетчатом платье, и кончик хвоста у нее под юбкой нервно подергивался. Венша, с головы до пят закутанная в голубые шелка, устроилась рядом.

Ринальва деловито и обстоятельно рассказала о том, что случилось в оазисе. Умолчала только, что придворная дама Веншелат на самом деле амуши. Префект полиции заявил, что проведет расследование, Понсойм Фрумонг, Бельдо Кучелдон и Фламодия-Флаченда заочно арестованы, за содействие в их поимке назначена награда. Венша под своими шелками фыркнула: эти трое уже далеко.

Глава Городского совета извлек из футляра письмо Тейзурга, которое надлежало вскрыть, если с ним что-нибудь случится. В числе прочего князь Ляраны приказал игнорировать любые распоряжения, которые могут поступить от него, пока он будет находиться в плену.

– Он знал! – прошипела Венша. – Он же знал… Почему?!..

После собрания им заступила дорогу Иланра.

– Ответь на мои вопросы, – произнесла она непререкаемым тоном, в упор глядя на амуши мерцающими глазами, похожими на песочные опалы.

У Тунанк Выри душа провалилась в пятки, и она сама не заметила, как очутилась на изнанке коридора. Она не хотела бросать подругу в беде и отчаянно за нее переживала, но это сильнее ее – она ведь мучаха…

Ничего плохого, ведьма всего лишь хотела выяснить подробности насчет ловушки, в которую поймали Тейзурга, и насчет осужарха, и насчет колдовства, которое использовали слуги Лормы. Венша все выложила, а когда Иланра ушла, прямо там и уселась на корточки. Тут же охнула, вытянула поперек коридора больную ногу.

– Прости, что я сбежала, – виновато пробормотала вынырнувшая из стенки Тунанк Выри. – Ничего не могу с собой поделать…

– Да что с тебя взять, все ваше племя такое, – беззлобно махнула свисающим рукавом Венша. – Станешь смелой – помрешь, смелых мучах не бывает, это против правил. Но вот что, если эта старая песочница еще раз ко мне вот так подкатит, ты лучше сразу беги за Харминой. Или… или за Ринальвой.

– За Ринальвой? – удивилась мучаха.

– Да. Она совсем не такая, как я про нее раньше думала. Или нет, все-таки такая, но еще и другая. А внутри, может, какая-нибудь еще. Бывает же, что человек разный… Пойдем.

Проковыляв несколько шагов, амуши остановилась возле полуколонны с нечеловеческой маской, улыбающейся из мраморной листвы на капители, и яростно прошипела:

– Ненавижу бояться!

– Да чего тут такого? – робко удивилась Тунанк Выри.

– Ты не поймешь! Вот было бы славно завести свою собственную песчаную ведьму… Если б какая-нибудь из них потеряла или оставила у нас в городе новорожденную дочку, а мы бы нашли и воспитали…

– Песчаные ведьмы не теряют и не бросают своих дочерей, – педантично возразила Тунанк Выри. – Мальчиков они отдают отцам, а девочки становятся олосохарскими ведьмами, это известный факт.

– Прямо-таки впору наведаться в их деревню да украсть девчонку…

– Не вздумай! Тогда тебе конец – найдут и превратят в засохший корешок. Поскорей выкинь это из головы да забудь, что сказала.

– Не паникуй, я же пошутила. Но если вдруг в нашем городе откуда-нибудь возьмется маленькая ничейная песчаная ведьма... Пусть мы ее первыми найдем, и пусть она останется у нас, я уже попросила об этом город.

– Песчаные ведьмы рожают в своих деревнях, – снова поделилась знаниями ее собеседница. – О таком надо просить не город, а Двуликую Госпожу.

– Тогда прошу об этом Двуликую Госпожу, – нисколько не растерялась Венша. – А уж я, как дух-хранитель Ляраны, позабочусь о том, чтобы в моем городе ее как следует почитали!

– Двуликая исполняет то, что может быть исполнено. Никакой вероятности, что какая-нибудь песчаная ведьма потеряет ребенка и не станет искать. Даже если с матерью что-то случится, поисками займутся ее родственницы.

– Да я же несерьезно сказала! Я же понимаю, что такая вероятность меньше комариного хвостика, но Двуликая на несерьезные речи не гневается.

Заболтались о песчаных ведьмах, и мучаха даже о постигшей их беде забыла. Но теперь снова вспомнила и бултыхнулась в свою тревогу, словно в холодную воду.

– Ох, что с нами будет…

– Развлекуха будет! – отозвалась Венша – ее племя найдет развлекуху где угодно. – Это раньше я была служанкой Лормы, а ты служанкой Арнахти, а теперь у нас есть Город! Основатель города попал в беду, но сам-то город никуда не делся. И не денется, мы этого не допустим, – она принялась загибать под тонким шелком рукава длинные когтистые пальцы. – У нас есть Городской совет, ополчение, маги, на нашей стороне княгиня Харменгера со своей свитой и бартожцы со своим оружием, так что никто нас не захватит – зубы обломают, штаны потеряют.

– А бартожцам какой резон нас защищать? У Тейзурга были с ними прожекты, но теперь-то его здесь нет.

– Ты не все знаешь об этих прожектах, – амуши перешла на доверительный шепот и сотворила чары от подслушивания – уловив это, мучаха шевельнула кончиком хвоста, добавив от себя такие же чары. – На границе Ляраны и Шилиды, которая теперь тоже Лярана, есть черное земляное масло. Бартожцам оно страсть какое нужное, они за него хоть потроха свои продадут, хоть с голой задницей спляшут, но у Олосохара ничего просто так не возьмешь, нужно договориться. Тейзург и договорился. Они притащат туда свои механизмы и будут качать из-под земли эту драгоценную черную слякоть, так что у них есть резон, чтобы все осталось как сейчас. И ежели хочешь побиться об заклад, кто кого обыграет, я поставлю не на Лорму, а на Тейзурга.

Тунанк Выри призадумалась, хочется ли ей биться об заклад: пожалуй, нет.

– А если кто-то покажется тебе подозрительным, сразу шли ко мне мотылька. Ты теперь будешь выслеживать в городе шпионов. Те, про которых мы знаем, пускай остаются, кому они мешают, но если кто-нибудь новый объявится, не дадим ему спуску. Весело же, ты согласна?

– Весело, – удрученно отозвалась Тунанк Выри.

Мучаха умрет, если перестанет бояться, и кем она после этого переродится… Брр, от одной мысли жуть берет, потому что сплошная неизвестность. А для амуши верный конец – перестать веселиться да насмешничать по всякому поводу. Если амуши впадет в уныние и подружится с меланхолией, очень скоро он станет похож на увядающее растение, а потом и вовсе завянет насмерть.

– О контрабанде пока забудь, нам сейчас не до пошлин за тряпки и благовония. Присматривай, чтобы под видом обычного товара в город не завезли что-нибудь для вредительства.

– Уж за этим непременно буду смотреть.

Она хотела добавить, что у нее тоже возникли такие опасения, но тут кисточка на хвосте судорожно дернулась, по хребту пробежали мурашки. Врата Хиалы. Совсем рядом, за углом.

– Ну-ка, что у нас тут за гости? – в коридоре откуда ни возьмись материализовалась Харменгера – в сурийском придворном наряде с золотым шитьем, рога спрятаны под причудливо намотанным красным тюрбаном с пером черного страуса.

Все трое переглянулись. Мучаха уловила, что Врата в Нижний мир закрываются. Звук шагов. Она поняла, кто это, за мгновение до того, как рыжий появился из-за угла. Одежда в крови, лицо измазано кровью, кожа иссечена свежими порезами.

– Кто тебя так? – она потрясенно всплеснула руками.

– Я сам, – ответил Хантре. – Мера предосторожности. Раз Вуагобу не нравится моя кровь, я решил, это должно против него сработать. Что у вас тут случилось?

Жизнь Куду и Монфу превратилась в кошмар еще хуже прежнего. Они-то понадеялись, что до свободы и безопасности рукой подать, но злая судьба в очередной раз описала круг, и все вернулось туда, откуда начиналось.

Лорма со своим поредевшим двором нашла пристанище в Бацораждуме, после того как из Исшоды ее выгнали местные вурваны. Они и раньше были недовольны тем, что древнейшая представительница их племени не соблюдает обычаев, понапрасну переводит еду, посягает на чужую еду – а после того, как она заслала к ним Дирвена, их терпению пришел конец. Лорма отправила повелителя амулетов на разведку, но тот вместо сбора сведений учинил переполох, нескольких вурванов убил, вдобавок выкрал девицу, которую в Эгедре ценили за изысканный вкус ее крови. И хотя он не вернулся к царице, а пустился в бега, эгедрийцы решили, что с них довольно. В Роф нагрянула целая армия, Лорме с ее двором пришлось уйти.

Бацораждум затерян в тропиках: эта маленькая страна на две трети принадлежит людям, на треть народцу, да только здешняя территория народца – лоскуток по сравнению с Исшодой. Лорма захватила заброшенный дворец, выставив оттуда прежних обитателей, и с помощью магии привела его в более-менее жилой вид.

Она ожидала своих посланцев в тронном зале: пятна плесени и трещины спрятаны под драпировками, разбитый пол устлан коврами, сквозь лиственную занавесь падает в окна солнечный свет.

Вурвана сидела на троне – это кресло на львиных лапах, с венчающей спинку резной короной, раздобыла для нее стекольная ведьма Ламенга Эрзевальд. Благодаря наведенным чарам трон выглядел ничуть не облезлым, львиные когти и корона сверкали иллюзорной позолотой.

Лицо Лормы скрывала золотая маска, усыпанная алмазами и рубинами. Под потолком кружилось в танце несколько радужнокрылых флирий, впечатленных этим зрелищем. Придворные-амуши выстроились вдоль стен и ухмылялись в ожидании потехи. Суриец Тоншил – подневольный маг Лормы, и ларвезиец Начелдон – не волшебник, зато авантюрист и проныра, держались особняком от патлатых орясин.

Новоприбывшие ввалились через Врата Хиалы, словно их высыпали из мешка. Куду чуть не упал, потому что в рукав ему вцепилась хваткой утопленницы Фламодия-Флаченда, а другой рукой он зажимал нос, чтобы не ощущать тошнотворное зловоние Вуагобу. Монфу с перебинтованным плечом и изуродованным наростами лицом кулем свалился на пол. Амуши с двух сторон держали Тейзурга, опутанного щупальцами заклятого ковра. Третий их соплеменник скорчился, точно раздавленное насекомое, а четвертый, погнавшийся за лекаркой, так и не вернулся.

Лорма молча смотрела сквозь прорези в маске, изображавшей прекрасное женское лицо. Должно быть, она собиралась что-то сказать, но Тейзург опередил ее:

– Царица, я восхищен! Использовать для ловушки магию Орхидейного моря – бесподобный прием, примите мои поздравления! Можно сказать, я почти влюбился… Но как же вам удалось добыть все необходимое? Ведь каждый, кто коснется этой воды или стеблей цветов, навеки становится пленником Орхидейного моря.

– Не каждый, – отозвалась вурвана, в ее голосе как будто сквозило легкое замешательство – наверное, она ожидала от захваченного врага других речей. – И среди людей, и среди демонов иногда попадаются те, кто неуязвим для этих чар.

– И кто же сия поразительная личность?

– Ковер был соткан давно и достался мне по случаю.

Тейзург отвесил полупоклон – насколько позволяло его в буквальном смысле стесненное положение. В этот-то момент Куду и ощутил первый укол тревоги.

– Я обыграла вас.

– Что ж, признаю поражение, – пленник улыбнулся. – Вы достойный противник, и вы сумели меня удивить. Чего вы хотите? Чтобы я нашел для вас заклинание, артефакт или зелье для сохранения человеческого облика? Готов заняться поисками, в человеческом облике вы прелестны.

– Я уже получила такое средство, – с затаенным ликованием сообщила Лорма. – Кровь могущественного сонхийского мага, в жилах которого течет кровь чужого мира. Не бойтесь, понадобится всего лишь несколько капель – для первой порции, которую я выпью через два дня, в полнолуние.

– Чего мне бояться, если моя кровь настолько драгоценна? Захватывающее приключение, что и говорить… Но я никогда не слышал о таком рецепте.

– «Рубиновые записки» Фагреби Акрамона Вечного. Он нашел способ постоянно выглядеть свежим юношей, хотя был вурваном. Прожил полторы тысячи лет, пока его не упокоили. Теперь я знаю его секрет, и все ингредиенты у меня есть.

– А не найдется ли у вас бокал хорошего вина для носителя главного ингредиента? Разумеется, если это не повлияет на качество зелья, я буду только рад лицезреть вас без маски.

– Начелдон, принеси вина, – распорядилась царица.

– И не освободите ли вы меня заодно от этих пут? – добавил Тейзург. – Право же, нет необходимости.

– Чтобы вы все тут разгромили, как тогда в Олосохаре?

– Если я пообещаю, что буду тишайшим почтительным кавалером, вы не поверите?

– Пока не поверю. Но я могу заменить эти путы на другие.

Новый укол беспокойства. Пока. Она сказала – пока. А потом?..

Вурвана поднялась с трона – шлейф розового бархата волочился по истоптанным коврам – подошла к Тейзургу и защелкнула у него на шее блокирующий магию ошейник.

– Будьте моим гостем.

Невольный гость как будто нисколько не огорчился, да еще ухитрился запечатлеть быстрый поцелуй на ее запястье.

– Вы приводите меня в трепет, давно со мной такого не было…

– Развяжите его, – отступив на шаг, распорядилась Лорма.

Руку, по которой он скользнул губами, она держала так, словно на запястье сидит невидимый мотылек, которого не хочется спугнуть. Заметив взгляд Куду, царственно выпрямилась и спрятала иссохшие кисти под расшитыми жемчугом рукавами.

Придворные с шутовскими ужимками принялись освобождать пленника от шерстяных щупалец. Тот не оставался в долгу и отвечал им такими же гримасами, словно весь этот процесс доставлял ему удовольствие – амуши пришли в восторг, им только дай повод повеселиться.

Лорма смерила взглядом дрожащую бобовую ведьму:

– Как тебя зовут?

– Ф-флаченда…

– Будешь мне служить.

– Поклонитесь госпоже, – шепнул Куду, слегка толкнув ее в бок.

Девушка послушно поклонилась.

– И перестань реветь. Я не люблю, когда распускают нюни. Все, кто мне служит, довольны своим положением.

Куду мог бы возразить. Монфу мог бы возразить. Тоншил мог бы возразить. Но никто из них, разумеется, не издал ни звука.

Заплаканная Флаченда снова поклонилась, уже без подсказки.

Вернулся Начелдон с бутылкой «Вечернего рубина» и хрустальным бокалом.

– Благодарю, – Тейзург дружески улыбнулся ему, как старому приятелю. – Царица, за успех вашего эксперимента в полнолуние! Вы меня обыграли, но…

Не закончив фразу, он сделал глоток, потом еще один – медленно, смакуя вино и загадочно глядя на Лорму поверх бокала.

– Но – что? – властно спросила вурвана, когда вина осталось меньше трети.

– Но неужели вы в самом деле думаете, что я бы попался в примитивную ловушку, состряпанную тремя несчастными дилетантами? Неужели вы так плохо обо мне думаете?

Лорма отпрянула, мгновенно сотворив магический щит. Амуши бросились врассыпную. Начелдон шагнул за спину царицы, Тоншил и раньше держался на расстоянии. Куду при всем желании не мог отступить, потому что на нем опять повисла Флаченда.

Тейзург рассмеялся:

– Да я же не хотел вас всех напугать! Я сейчас не опасней чворка, ваш аксессуар работает. Моя несравненная госпожа, я имел в виду другое: разве смогли бы эти трое заманить меня в западню, если бы я сам не пожелал с вами встретиться? Увы, я не мог просто взять и нанести вам визит или пригласить вас в гости, вы же знаете, что такое политика, общественное мнение… Но похищение – отличный способ избежать кривотолков. Хотя, должен заметить, сообразительность ваших исполнителей оставляет желать лучшего, – он одарил сострадательным взглядом Куду и Флаченду. – Но я признателен им за то, что наша встреча наконец-то состоялась. Буду рад отдать столько капель крови, сколько потребуется для вашего зелья, и жду не дождусь того момента, когда вы снимете маску.

– Для вас приготовят гостевые покои, – благосклонно произнесла Лорма. – Не хотите ли прогуляться по моим владениям?

– В вашей компании – с удовольствием!

– Только, может быть, сначала подскажете, что за чары вы навели на моего слугу, и как их снять?

– Это не я. Бедняга стал жертвой силы Тавше. Видимо, однажды он крепко насолил Милосердной, со всеми вытекающими последствиями.

– Вот как…

– Увы, теперь он годится только на роль экспоната. По мне, так забавный экспонат… Я бы так и оставил.

Амуши захихикали, а маг подал вурване руку жестом галантного кавалера:

– Моя несравненная госпожа, ваш дворец – очаровательный архитектурный памятник, у вас прекрасный вкус!

Она же древняя и мудрая, она понимает, с кем имеет дело, пытался убедить себя Куду.

Вместе с Тоншилом они перенесли Монфу в комнату. Флаченду взяли с собой, Куду избегал смотреть ей в глаза.

Амуши увязались следом, один из них растолкал людей, ухватился когтистыми пальцами за нарост на скуле у раненого и попытался оторвать:

– Не жадничай, одну-единственную штучку, для платья моей возлюбленной!

– Мне на платье! – взвизгнула другая амуши. – Ой, ну ты душка! В полнолуние отдамся тебе по-всякому на крыше этой хоромины!

Выступила капля крови, однако нарост не поддался.

– Не трогайте! – попросил Куду. – Это проклятие богини, вдруг оно вам повредит?

Беспокоился он не за бесстыжую нечисть, а за своего товарища – как бы того вконец не покалечили, но довод возымел действие. Амуши убрались из комнаты и всей толпой отправились в «дворцовый парк», как они называли окрестные заросли – подсматривать за своей царицей и ее гостем-пленником.

– Рана заживет, ваш друг выздоровеет, – сообщил Тоншил, осмотрев пострадавшего. – Вечером поменяем повязку.

Прежде он жил в Сакханде, у него там осталась замужняя сестра с племянниками. Когда его поставили перед выбором – или он будет служить Лорме, или сестра со всем своим семейством умрет, он недолго раздумывал. Вначале выполнял поручения Лормы в Мадре, теперь она стала держать его при себе, как связного. С его тонкого бледновато-смуглого лица не сходило выражение глубокой печали.

У царицы был еще один молодой маг, не склонный к меланхолии, охочий до древних знаний, но Начелдон рассказал, что его убил Хантре Кайдо.

Ларвезиец явился навеселе – в одной руке бутылка с остатками «Вечернего рубина», в другой бокал. Вот кому хорошо: и Тейзург ничего против него не имеет, и никто его не шантажирует, Лорма этому проходимцу щедро платит за службу. Начелдон сочувственно цокнул языком, поглядев на Монфу, потом обратился к Флаченде:

– Позволите, барышня, за вами приволокнуться? Меня не бойтесь, к ведьмам отношусь с почтением. Недавно мне довелось свести знакомство с Ламенгой Эрзевальд, ежели вы такую ведьму знаете, да за ней не приволокнешься – осерчает и заколдует. Она, как бы это сказать, дамский пол, но считает себя мужским полом, поэтому ей не угодишь. Я надеюсь, барышня, у вас этаких фанаберий нет?

Флаченда не ответила. Она выглядела оцепеневшей, словно под чарами, хотя никто на нее чар не наводил – Куду бы заметил. Ему было стыдно перед этой странноватой, но доброй девушкой, ведь если бы не они с Монфу… Но у них же не было выбора!

Потеряв надежду завязать интрижку, Начелдон огорченно поцокал языком и ушел. После этого Тоншил и Куду напоили бобовую ведьму чаем, постарались утешить.

– Я ему не нужна… – стиснув надбитую чашку, пролепетала Флаченда. – Я думала… А он… Ой!..

Взвизгнув, она вскочила, чай выплеснулся.

– Это не кусается, – Тоншил ухватил двумя пальцами пурпурно-фиолетовую мохнатую гусеницу и выкинул в окно. – Мой вам совет, в присутствии амуши не показывайте, что вы боитесь насекомых, не то они станут нарочно их вам подбрасывать.

Флаченда несколько секунд глядела на него, как будто силясь понять, что он сказал – бледная, губы дрожат – потом уселась на стул и уткнулась лицом в ладони. Сдавленные всхлипы.

– Она здесь сойдет с ума, – вполголоса заметил Тоншил, когда они наводили порядок в предназначенной для нее комнате.

Не упрек, всего лишь прогноз. Куду содрогнулся от чувства вины.

Они с Монфу видели комнатенки и похуже, пока мыкались в алендийских трущобах. Но каково здесь будет девушке, привыкшей к удобствам?

У Лормы нет причин держать ее при себе. Скорее уж та собирается посылать бобовую ведьму с поручениями туда, где живут люди. Однако для этого нужно, чтобы Флаченда совладала с собой, а она сейчас выглядит невменяемой. Как бы не кончилось тем, что раздосадованная вурвана сочтет ее бесполезной и сожрет.

В состоявшемся позже разговоре с Лормой Куду постарался осторожно объяснить, что юной ведьме понадобится время, чтобы свыкнуться со своим новым положением. Сравнил ее с инструментом, который нуждается в закалке, чтобы не сломался при первом же использовании – цитата из поучений Унбарха. Царица как будто приняла его доводы к сведению.

Мысленно испустив вздох облегчения, Куду заговорил о них с Монфу: получат ли они свободу, согласно уговору, после того как его раненый товарищ поправится?

– Я от своих слов не отказываюсь. Через две ночи и два дня я выпью зелье Акрамона, и после этого все вместе отправимся в Жафеньялу. Возможно, в будущем мне от вас еще что-нибудь понадобится… Тогда я найду вас и, разумеется, хорошо заплачу.

– Госпожа, не доверяйте Тейзургу, – вырвалось у Куду. – Это воистину ядовитая змея, он способен на что угодно.

– Не волнуйся за меня, – ему показалось, что царица снисходительно улыбнулась под своей золотой маской.

На следующий день у него зародилась надежда, что теперь этот изверг перестанет одержимо преследовать их с Монфу. Он ведь мстил за Хальнора, а утром Куду услышал:

– Моя несравненная госпожа, да неужели вы считаете, что я и в самом деле к нему привязан? Признаюсь, он меня невыносимо раздражает. Иной раз хочется убить. Но он мне полезен – так же, как вам полезны Ламенга Эрзевальд или Тоншил. И с Северным Псом не хотелось бы ссориться.

Лорма что-то тихо сказала в ответ, он рассмеялся:

– Предлагаю с этим обождать. Время у нас есть, и Хальнор никуда не денется.

С людьми он держался любезно, демонстрируя каждому свое расположение: с Тоншилом разговаривал тактично и сочувственно, как будто хотел его поддержать, с Начелдоном – по-приятельски грубовато. С Куду, который перед ним цепенел, словно мышь перед змеей, тоже был приветлив, но вот вопрос: догадался ли он, кто такие на самом деле Бельдо Кучелдон и Понсойм Фрумонг?

Замолвил словечко за Флаченду, да ухитрился сделать это так, что вурвана с ним согласилась:

– Эта маленькая простушка нуждается в том, чтобы ее ценили – ваши слуги ведь на этом ее поймали? Будьте с ней поласковее, моя несравненная госпожа. Не нужно ее запугивать, она и так напугана дальше некуда. Лучше пусть она увидит в вас благосклонную покровительницу. Если вы позволите, я готов помочь: сделаю вид, что она мне нравится… Хотя она всего лишь букашка на вашей туфле. Но давайте покажем, что мы считаем ее миленькой букашкой, которая лучше других букашек – и тогда бобовая ведьма станет вашим послушным орудием, будет служить не за страх, а за похвалу. Для начала заступитесь, если амуши начнут ее обижать.

– Что ж, давайте попробуем, – согласилась Лорма. – Эта девчонка и в самом деле вам нравится?

– Шутить изволите, моя несравненная госпожа?

С амуши он вовсю зубоскалил, не выказывая перед ними никакого трепета. Один из них даже посоветовал:

– Если тебя убьют – родись амуши, и будет у тебя не жизнь, а сплошной развеселый праздник, никаких людских законов! Разве что не сможешь своим ходом перейти по мосту через текучую воду, ну, так всегда можно как-нибудь выкрутиться.

– Если убьют, подумаю об этом, – ухмыльнулся в ответ Тейзург.

После обеда он вместе с Тоншилом пришел проведать Монфу. Посоветовал приложить к ране листья местного растения, чтобы ускорить заживление.

– Вы очень добры, – промямлил Куду, которого буквально корчило от ужаса.

– Считаю своим долгом помочь, ради нашей несравненной госпожи. Увы, это ведь я его ранил. Вы с ним братья?

– Нет, но мы старые друзья.

– А я думал, братья. Родинки у вас одинаково расположены, забавный феномен.

– Какие родинки? – озадаченно спросил Куду.

– На лице. У вас и у него… Как его зовут?

– Понсойм Фрумонг.

– Они едва заметны, как точки. У вас найдется карандаш и листок бумаги?

Не посмев ему отказать, Куду вытащил то и другое из облупленного расписного сундучка.

– Вот, поглядите. Неужели ни разу не замечали, когда смотрелись в зеркало?

Узор из точек. Точь-в-точь как на амулете «Кувырок личины». Помертвевший «Бельдо Кучелдон» глаз не мог отвести от рисунка, а Тейзург с невинной улыбкой заметил:

– Чего только не бывает…

После его ухода Куду трясущимися руками достал из сундучка складное зеркало. Да нет же на лице никаких точек-родинок… И у Монфу тоже их нет! Значит… Значит, этот изверг все-таки догадался.

На закате Лорма и Тейзург устроили чаепитие на оплетенной лианами ветхой террасе – втроем с Флачендой, и после этого бобовая ведьма немного успокоилась. На ее бледном заплаканном личике появилось выражение робкой надежды. А Куду места себе не находил: не удалось обмануть судьбу, все напрасно, что же теперь с ним будет…

Когда стемнело, вурвана напилась крови не из растерзанного горла очередной жертвы, а из бокала – и Тейзург, как ни в чем не бывало, выпил за компанию с ней, хоть и не нуждался в этом. Потом они ушли в опочивальню Лормы, а на следующее утро уже были на «ты». Хотя блокирующий ошейник со своего любовника царица так и не сняла. Зато велела Куду сообщить Дирвену, что у нее теперь новый консорт. Судя по тому, что мыслевесть разбудила Повелителя Артефактов, тот находился далеко от Бацораждума – за горами, в восточных землях, где солнце уже село. Куду всей душой ему позавидовал.

На вокзале в Кумеде Дирвен чудом разминулся с ищейками Ложи.

Повезло, что прибился к компании студентов: их всем скопом сняли с поезда и законопатили в вокзальную каталажку. Никакого криминала, просто близорукому растяпе Агилиму посреди ночи приспичило, он и отлил в окно. А поезд в это время стоял в Кумеде, и по перрону шли мимо какие-то придурки с чемоданами – нажаловались здешнему начальству, и в вагон нагрянула полиция. Вдобавок стюард наябедничал: выпивали, шумели до полуночи, других пассажиров распугали.

Дирвен мог бы сделать ноги – ха, плевое дело, но решил, что лучше держаться вместе с новыми знакомыми. Тем более что их пересчитали.

Утром их привели в кабинет к начальнику вокзала и давай стыдить: неслыханное безобразие, нассали на головы приличным людям, опозорили колпаки своих отцов, и звание студента тоже опозорили – сознавайтесь, кто это был! Парни договорились виновника не выдавать, все как один помалкивали. Дирвен помалкивал заодно с ними, а свой арсенал он еще раньше усыпил.

Стращали судом, жалобой ректору и штрафами, которые выпишут каждому, если они и дальше будут покрывать нарушителя. Парни дружно молчали. Агилим нервно протирал очки и тоже не спешил сознаваться.

В дверь постучали, явился амулетчик с докладом – только что пришла мыслевесть: в Кумед прибыли инкогнито эмиссары Светлейшей Ложи, которые разыскивают ларвезийского государственного преступника Дирвена Корица, необходимо оказать им всяческое содействие. По их данным, преступник перемещается по железной дороге, поэтому надлежит проверить всех пассажиров и осмотреть грузовые составы. Рекомендовано обращать особое внимание на молодых людей, путешествующих в одиночку.

– С этим ступай к Бедагудо, пусть займется проверками, – махнул рукой начальник. – У меня тут, видишь, свои преступники хуже Дирвена Корица!

И снова принялся распекать негодяев-студентов.

Дирвен аж вспотел, но кто его узнает? У него колпак и борода, как у всех местных, и в придачу каменная ведьма оделила его прыщами – физиономия до сих пор как ягодная поляна в месяц Лодки. Лишь бы парни не проболтались, что он из Аленды… Но парни словно воды в рот набрали.

Пригрозив каторжной тюрьмой, начальник Кумедского вокзала велел отвести их обратно в камеру и до завтра не кормить.

Когда флирии с заунывными воплями умчались в ночные дали, роняя с крыльев радужную пыльцу, и следом за ними умчалась половина придворных Лормы, вурвана выпила из усыпанного бриллиантами кубка зелье по рецепту Фагреби Акрамона Вечного. На старой каменной террасе, в присутствии тех амуши, которые остались поглядеть, что будет, улыбающегося Тейзурга с перебинтованным запястьем, Начелдона, Тоншила, бобовой ведьмы, Куду и Монфу. Последний уже очнулся и сидел возле стены на циновке.

Лорма была без маски, юная и прекрасная – четверть часа назад забрала чью-то жизнь. Такой она и останется до следующего полнолуния. Она будет заинтересована в том, чтобы консорт постоянно находился при ней, а уж Куду и Монфу постараются держаться от них подальше. Лучше всего уплыть на Оборотный архипелаг, освоиться там и затеряться среди местных. Можно надеяться, Лорма все-таки не забудет о том, что это им она обязана рецептом Фагреби Акрамона.

– Теперь ты всегда будешь такой, какая прелесть, – Тейзург запечатлел поцелуй на ее влажных от зелья губах. – Хотя в твоем вурванском облике тоже есть свое очарование, ты мне нравишься в любом виде. Потанцуем? Господа, музыку!

Придворная дама Изельша уселась на оплетенные лианами перила и заиграла на флейте. Выпорхнувшие из травяной шевелюры мотыльки закружились у нее над головой белесым облачком, мерцающим в лунном свете, а маг и вурвана закружились в танце.

Рядом с Куду грустно вздохнула Флаченда. Лучше бы порадовалась, что для нее все обернулось не так плохо, как могло бы, подумал он с оттенком вины – и вновь погрузился в мечты о новой жизни, в которой не будет прежних страхов и лишений.

А потом услышал голос Тейзурга:

– Моя несравненная госпожа, боюсь, что-то пошло не так...

– Что такое? – отозвалась Лорма.

– Больно тебя огорчать, но взгляни на свою руку.

Танцующая пара остановилась. Флейта Изельши издала вопросительную трель и умолкла.

– Зелье… – произнесла вурвана.

– Давай приготовим его еще раз. Бывает, что даже незначительная ошибка влияет на результат.

Зелье Акрамона не подействовало. Приготовили заново. Тейзург стоически терпел, когда у него из запястья выцеживали необходимый ингредиент, сам предлагал повторить, демонстрируя искреннюю заинтересованность. После пятого раза он сочувственно обнял Лорму за плечи, испачкав кровью ее платье.

– Моя несравненная госпожа, или Фагреби Акрамон о чем-то умолчал, или решил подшутить над охотниками за его секретом. Ты не позволишь мне взглянуть на первоисточник? Возможно, я смогу разобраться, в чем дело.

– Первоисточник остался в Аленде, мои слуги записали рецепт по памяти.

– Хм, тогда предложил бы заняться их памятью. Возможно, они упустили из виду какую-нибудь важную мелочь?

Куду обмер. Нет, нет, они все запомнили верно… Память у них натренирована еще с тех времен, когда они были учениками Унбарха.

Обоих подвергли перекрестному магическому допросу. По отдельности: сначала его, потом Монфу. По крайней мере, Лорма убедилась, что у них не было намерения ее обмануть, и рассеянность тут ни при чем.

– Моя несравненная госпожа, эти несчастные не виноваты, они и впрямь хотели тебе услужить, но им не повезло, – в конце концов вынес вердикт Тейзург.

Вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, Куду и Монфу облились холодным потом: ох, неспроста он взял их под защиту!

А тот продолжил:

– Мне сдается, Фагреби Акрамон Вечный – великий шутник. А может быть, шутник здесь кто-то другой… Зато я знаю, чем тебя утешить. Но для того чтобы я смог дотянуться до своей кладовки, придется рискнуть и хотя бы на время снять с меня блокирующий аксессуар. Ты когда-нибудь слышала о Жемчужине Иффы?

– Если растолочь ее в порошок, размешать с кровью и выпить, в течение какого-то времени облик не будет меняться, – с напряжением в голосе отозвалась Лорма. – Срок действия зависит от ее размера. Это большая редкость.

– У меня в кладовке есть ожерелье с Жемчужиной Иффы. Совсем забыл о нем, а то бы захватил с собой… Жемчужина величиной с горошину – хватит на год. Готова рискнуть?

Вурвана колебалась, и он мягко добавил:

– Моя несравненная госпожа, даже если допустить, что я сбегу, ты ничего не теряешь.

Куду присел на корточки рядом с Монфу, ноги обмякли. Его охватила дрожь, и он уловил, что товарища тоже колотит. А Флаченда обхватила руками ссутуленные плечи и смотрела, не отрываясь, на вурвану и мага, на щеке у нее блеснула слеза.

Двое могущественных негромко перепирались. Лорма совершенно справедливо не доверяла своему подневольному консорту, но искушение целый год находиться в человеческом облике пересилило.

– Не думай, что сможешь меня перехитрить. Я позабочусь… – с этими словами она бросилась к арке, ведущей в темное нутро дворца – так стремительно, что чуть не запнулась о сойгруна, в последний момент отпрыгнувшего с дороги.

– У меня и в мыслях не было перехитрить несравненную госпожу, – Тейзург развел руками, обращаясь к обществу на террасе. – Я пленен ее красотой и всей душой хочу ей помочь.

Начелдон выслушал это признание с благодушным любопытством, его дело сторона, а Тоншил – с болезненной надеждой. Заметив взгляд Куду, суриец пробормотал:

– Я… надеюсь… что у вас это получится... помочь госпоже с обликом…

Куду однако же показалось, что надеется он на что-то другое.

Амуши расселись на перилах, как зрители в балагане.

Лорма вернулась с покрытым шипами шнурком – и без предисловий захлестнула его на шее у Тейзурга.

– Я пока еще не могу безоглядно тебе поверить. Если ты меня обманешь, это разобьет мне сердце. Сейчас я сниму с тебя блокирующий ошейник – ненадолго, чтобы ты смог достать то, что нужно. Если собираешься нанести удар, ядовитые шипы вопьются раньше, чем ты успеешь.

Он ответил ей терпеливой улыбкой:

– Не возражаю. И буду счастлив, если после этого эксперимента ты станешь чуть больше мне доверять.

Одной рукой удерживая конец удавки, другой Лорма отщелкнула замочек ошейника. У Куду кишки в животе скрутились комом. Тоншил опустил веки, по его бледному лицу каплями катился пот.

Тейзург медленно поднял руку – словно не желая пугать окружающих резкими движениями – слегка шевельнул кистью, и на ладони у него сверкнуло ожерелье.

– Вот оно, моя несравненная госпожа. Буду счастлив, если уберешь эти колючки и вернешь на место прежний аксессуар, раз уж тебе так спокойнее. Или, может быть, обойдемся без него?

– Пока еще нет. Куарри, иди сюда, подержи конец!

Один из амуши соскочил с перил, прошелся колесом и, выпрямившись возле парочки, ухватился за шнурок. Лорма надела на мага ошейник и только после этого избавила его от петли. Куду привалился к стенке, после пережитого напряжения он чувствовал стеснение в области сердца. Монфу рядом с ним испустил вздох. Тоншил с прикрытыми глазами стоял, как истукан, его стиснутые кулаки обреченно разжались.

– Моя несравненная госпожа, я рад, что могу преподнести тебе двойной подарок, достойный твоей красоты, – как ни в чем не бывало, заговорил Тейзург. – Жемчужина Иффы – вот она, извлечем ее отсюда и истолчем в порошок. Рецепт проверенный, в отличие от сомнительных рекомендаций из сомнительной книжки. А на ее место можно вставить другую жемчужину, и ты сможешь носить это украшение, если пожелаешь. Разумеется, перед этим ты проверишь его на заклятья и прочие магические эффекты, я бы на твоем месте так и поступил.

– Да, это Жемчужина Иффы, – выхватив ожерелье, словно голодная нищенка ломоть хлеба, промолвила вурвана. – В прошлом мне две таких удалось заполучить, эта будет третья.

– А ты не верила, – заметил консорт с пародийно-обиженной гримасой – к восторгу амуши, кое-кто из них беззвучно зааплодировал.

– Меня слишком часто обманывали, – с горечью отозвалась Лорма.

Она шагнула к перилам, разглядывая в лунном свете доставшееся ей сокровище, и тут Куду заметил, что Тейзург держит что-то еще – то ли стеклянную бусину, то ли крупный алмаз. Что бы это ни было, колдовать он сейчас не способен. Наверное, еще один подарок для «несравненной госпожи».

– Еще один подарок, – объявил он, словно вторя этой мысли. – Я ведь уже говорил, что на террасе твоего дворца не хватает объемного украшения – статуи или чего-нибудь менее тривиального… Сейчас мы это исправим. Капитан Начелдон, ловите!

В воздухе блеснул брошенный шарик – небольшой, величиной с вишню. Куду буквально кожей ощутил угрозу, все волоски на его теле встали дыбом. А Начелдон – не маг, да к тому же не было у него с Тейзургом никаких стычек и разногласий, и за обедом, который приготовил для людей Тоншил, они увлеченно обсуждали ларвезийские вина, как двое старых приятелей. Услышав обращенную к нему реплику, он машинально протянул руку… И поймал бы, но шарик в мгновение ока раздулся, точно чудовищный мыльный пузырь.

Остановить Начелдона никто не пытался, да никто бы и не успел. Мгновение – и ларвезиец оказался внутри. Несколько раз дернулся, как будто его душило что-то невидимое, но вскоре затих. Легко, словно жертва ничего не весила, пузырь оторвался от каменного пола и повис в воздухе.

– Очаровательно, вы согласны? – нарушил молчание Тейзург.

– Что это значит?! – властно спросила Лорма, прикрывшись защитным заклятьем.

– Обещанное украшение для террасы. И заодно – демонстрация моих добрых намерений.

– Добрых намерений?.. – повторила она, как будто желая убедиться, что не ослышалась. – Вот это?!

– Ну разумеется, моя несравненная госпожа. Слезу Не Имеющей Имени я достал из кладовки вместе с ожерельем. Заметь, для демонстрации я выбрал наименее ценного из твоих слуг – ты не потеряла никого из людей-волшебников и никого из амуши. Думаю, Ламенга быстро подыщет ему замену. И поверь, если бы я хотел причинить тебе вред, внутри этой капли оказалась бы ты. Поскольку ты бессмертна, ты бы не умерла, в отличие от невезучего капитана Начелдона, однако в течение некоторого времени находилась бы в ловушке. Теперь-то веришь, что я ничего против тебя не замышляю?

Пока он говорил, поймавший Начелдона пузырь принял форму капли. Поверхность напоминала стекло в желтоватых и зеленоватых бликах шариков-светляков. Человек внутри выглядел не столько напуганным, сколько обескураженным: возможно, он так и не понял, что его убивают. Ткань рубашки топорщилась застывшими складками.

Амуши сбились в кучку в другом конце террасы, там же очутился Тоншил. Куду и хотел бы оказаться подальше, да руки-ноги не слушались. Флаченда так и стояла у стенки, растерянно хлопая ресницами.

– Слеза Не Имеющей Имени не опасна для окружающих, пока в ней находится тело поглощенной жертвы, – сообщил Тейзург настороженному обществу. – Сейчас это просто оригинальное украшение – надеюсь, оно вам понравилось?

– Что еще ты взял у себя в кладовке? – резко спросила Лорма.

– Ничего, кроме ожерелья с Жемчужиной Иффы и этой бусинки, – он показал, улыбаясь, пустые ладони.

– Обыщи его! Ты, я к тебе обращаюсь!

Куду изо всех сил цеплялся за надежду, что обращаются все-таки не к нему, но царица ткнула его в бок носком алендийской туфельки. Кому же еще это поручить – она ведь понимает, что Тоншилу доверять не стоит, а Флаченда еще не стала ее послушным орудием. Пришлось кое-как подняться на ноги и подойти к Тейзургу.

Едва не теряя сознание от ужаса, Куду трясущимися пальцами обшарил его одежду на предмет «спящих» артефактов. Если б можно было зажмуриться и не видеть так близко это гладкое худощавое лицо с треугольным подбородком, насмешливо сощуренные глаза, чуть изогнутые в ухмылке губы… Лицом к лицу – нет ничего страшнее.

– Приношу извинения, господин консорт… – проблеял он, запинаясь. – Ничего не нашел, госпожа…

– Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?! – Тейзург театрально закатил глаза к ночному небу.

– Даже не знаю… Сейчас я приготовлю зелье.

– А с этим что делать, госпожа? – Тоншил показал на гигантскую каплю с человеком внутри.

– Да пусть висит, – махнув сморщенной кистью, Лорма направилась в комнаты.

Куду помог Монфу подняться, и они потащились за остальными. Когда доковыляли до дверного проема, долговязые вихлявые пугала начали водить хоровод вокруг слезы Не Имеющей Имени.

Если бы на этом все закончилось! Он поменял товарищу повязку и уже собирался лечь спать – хотя после такого разве уснешь – когда явился Тоншил и сказал, что его требует к себе царица.

– Зелье из жемчужины подействовало?

Если нет – тогда совсем плохо…

– Подействовало, – успокоил Тоншил.

Лорма ждала в угловой комнатушке с потеками и плесенью на стенах – в полумраке эти пятна можно было принять за географические карты неведомого мира. Если бы открыть Врата Перехода и найти убежище в иных мирах… Но у Куду с Монфу не хватит на это силы.

– Ты будешь находиться при консорте, прислуживать ему, наблюдать за ним и обо всем мне докладывать.

– Но, госпожа… – пролепетал огорошенный этим приказом Куду. – Вы же раньше говорили…

– Я не отказываюсь от своих слов, – на красивом юном лице появилось недовольное выражение. – Это вы меня обманули – принесли негодный рецепт, так что теперь вы должны искупить свою вину. Вы мне нужны, пока я не убедилась в том, что могу доверять консорту. А потом отправитесь, куда захотите. Идем со мной!

Покои царицы отличались от других помещений: ковры, парчовые драпировки, шелковые подушки с кистями, сиянские вазы – хотя кое-что из этого только выглядело роскошным, благодаря наведенным чарам. Тейзург, в расстегнутой на груди рубашке, лениво перебирал струны маранчи. Улыбнулся вошедшим.

– Я обещала показать тебе свою коллекцию жемчужных изделий, – Лорма сдернула златотканую накидку с сундука в углу и откинула крышку. – Хочу, чтобы ты взглянул… Еще одной Жемчужины Иффы здесь нет, но, возможно, найдется что-нибудь другое, о чем я не знаю.

– С удовольствием взгляну, моя несравненная госпожа.

Вытащив из сундука шкатулку, она высыпала содержимое на серебряный поднос. Кольца, ожерелья, браслеты, серьги, булавки, подвески, заколки – с морским, речным, олосохарским жемчугом.

– Вот это называется «глаз любви» – знаешь, почему?

Несколько одинаковых золотых булавок, каждая украшена жемчужиной с пятнышком, напоминающим зрачок.

– Не знаю. Расскажешь?

– Давно забытый обычай одной исчезнувший страны. Тебя в то время не было в Сонхи. Такие булавки дарили друг другу влюбленные… А мне оставалось только смотреть на них и сожалеть о том, что у меня отняли. Угадаешь, какая из них волшебная?

Тейзург чуть приподнял бровь:

– Тут и гадать не нужно. Твой аксессуар блокирует магические действия, а не восприятие. Вот эта.

– Я тоже умею делать подарки!

С этими словами Лорма схватила одну из булавок и вонзила ему под левую грудь – одновременно применив заклятье, от которого он оцепенел и не смог ни отклониться, ни перехватить ее руку.

Куду про себя истово возблагодарил… Некого ему благодарить, из-за давнего преступления все боги от него отвернулись, но все равно возблагодарил. Однако враг не спешил ни умирать, ни засыпать беспробудным сном. Вместо этого, когда к нему вернулась способность двигаться, поморщился и произнес:

– Больно… Полагаю, это мне за Начелдона?

– Сейчас уберу, – пристально глядя ему в глаза, сказала Лорма. – Если сумею. А сумею я извлечь ее или нет – это зависит от того, любишь ты меня или нет, такое на ней заклятье.

Она ухватилась за жемчужную бусину, но булавка не поддалась.

– Значит, не любишь, – в ее голосе проскользнула нотка разочарования.

– Погоди, что за заклятье?

– Если эта булавка вонзилась в твою плоть, извлечь ее сможет лишь та или тот, кого ты по-настоящему любишь. Все же ты меня обманул.

– Увы… Я законченный себялюбец. Не будешь возражать, если я сам ее уберу?

– Сам не сможешь, это условие вплетено в заклятье. Попробуй.

Он и попробовал, но булавка не шелохнулась.

– Я же говорила, – Лорма как будто и впрямь была разочарована тем, что Тейзург в нее не влюблен. – А впрочем… Бельдо, сходи-ка за Флачендой!

Торчавший у двери Куду не сразу вспомнил, что Бельдо – это он.

– И не вздумай ее предупреждать, – бросила вслед вурвана.

Он не осмелился нарушить запрет. Лорма велела бобовой ведьме подойти и выдернуть булавку из груди у Тейзурга. Ничего не вышло, и девушка задрожала от страха – испугалась, что сейчас ее накажут.

– Ступай отсюда, – с прохладцей распорядилась Лорма. – И не реви. Я всего лишь хотела посмотреть, получится у тебя или нет.

– Увы, ни у кого не получится, – криво усмехнулся Тейзург, когда она ушла. – И что теперь, мне так и жить с этой занозой? Больно ведь.

– А ты попробуй меня полюбить… В тот день, когда я смогу вытащить у тебя из груди эту булавку, я избавлю тебя от ошейника, мой дорогой консорт.

– Звучит заманчиво. Надеюсь, эту ночь мы проведем вместе?

– Бельдо, можешь до утра отдохнуть. Бельдо будет твоим слугой.

– Безмерно счастлив…

Услышав эти слова, произнесенные негромко – словно шипение змеи, Куду запнулся о порожек.

До утра он глаз не сомкнул. Могло быть и хуже: если бы Лорма сумела вытащить булавку и сняла с этого изверга блокирующий ошейник. Она, похоже, надеялась, что Тейзург со временем все-таки ее полюбит, и тогда они станут самой могущественной и смертоносной парой в Сонхи. Говорили об этом за завтраком, и у прислуживавшего им Куду руки так тряслись, что он уронил солонку в банановый крем. Хорошо, что не в супницу, из которой Лорма зачерпывала золотой ложкой чью-то еще не остывшую кровь.

– Пересоленный десерт, как это символично в моем нынешнем положении, – печально ухмыльнулся консорт, едва удостоив его взглядом. – Что ж, угощайся, дружок, я не любитель таких блюд.

– Я унесу…

– Не унесешь, а съешь. Прямо сейчас. Все без остатка. Возьми ложку – и приступай. Моя несравненная госпожа, ты ведь не возражаешь?

Лорма лишь пожала изящным плечиком. На ней было алендийское платье, медовые волосы распущены, ноготки покрыты розовым лаком.

Давясь, Куду съел испорченный десерт. На его счастье, из солонки высыпалось не все. Такое количество соли его не убьет, и все равно ощущения гадкие – и во рту, и в пищеводе.

– Я кое о чем вспомнила, – сообщила Лорма, промокнув окровавленные губы салфеткой. – Ты должен поклясться мне в своей преданности. Пусть ты не способен любить кого-то кроме себя, это не препятствие для того чтобы хранить верность.

– Поверь, я всей душой хочу тебя полюбить. И мне больно оттого, что ты в этом сомневаешься. Это почти любовь. Но такие, как я, не клянутся богами и псами.

– Ты слышал о Черной Ягоде Предателя?

– Слышал, конечно. Эти ягодки еще в мои времена были несусветной древностью. Хочешь сказать, у тебя такая есть?

– Есть. Ты проглотишь ее и принесешь мне клятву верности. Тогда я смогу тебе доверять.

Они ушли, а Куду принялся убирать со стола. Бросив быстрый взгляд на дверной проем, в несколько глотков допил остатки чая, прямо из носика расписного сурийского чайника. За этим занятием и застала его Флаченда, помогавшая Тоншилу на кухне. В переднике поверх испачканного платья, глаза покрасневшие, волосы заплетены, на шее брильянтовое колье – подарок Лормы, которая с помощью этого украшения в любой момент определит местонахождение своей новой служанки. Девушка ничего не сказала, только взглянула на Куду искоса, тяжело вздохнула, и его снова охватило чувство вины.

На кухне он выпил большую кружку воды, и тут явился амуши, с ужимками позвал их в «тронный зал». Мол, всему двору велено собраться, сейчас консорт принесет клятву верности нашей царице.

В душе у Куду теплилась надежда на благополучную развязку: кто проглотит Черную Ягоду Предателя и произнесет лживую клятву – тот умрет, но не сразу, перед тем его тридцать дней и тридцать ночей будет терзать мучительная агония. Тейзург в последний момент извернется и пойдет на попятную. Или использует какую-нибудь уловку – например, выронит ягоду и якобы случайно раздавит. Тогда Лорма поймет, что ему нельзя доверять, и примет меры, чтобы он не смог ей навредить, а Куду и Монфу наконец-то отправятся в дальние края.

Черная Ягода Предателя лежала в хрустальной плошке, которую держала на подносе придворная дама-амуши, надевшая по такому случаю пышную юбку с кринолином. Лорма сидела на троне. Показалось – или она и впрямь немного волнуется?

Тейзург стоял возле нее, рубашка с кружевами расстегнута, под левой грудью белеет жемчужный глаз заклятой булавки.

– Ты готов? – спросила царица.

– А ты сомневаешься, моя несравненная госпожа?

Взяв двумя пальцами ягоду из плошки, он отправил ее в рот.

– Смотри, я ее проглотил. Она большая, за щекой не спрячешь. Клянусь, я верен моей несравненной госпоже. Клянусь, что я не собираюсь так или иначе обманывать мою несравненную госпожу. Клянусь, я готов выполнить то, чего желает моя несравненная госпожа.

Он умолк и, выдержав паузу, добавил:

– Как видишь, я прекрасно себя чувствую, никаких признаков агонии. Теперь убедилась?

– Да, пожалуй... Теперь я тебе верю.

Поднявшись с трона, Лорма подошла к нему и попыталась вытащить булавку. Расстроено заметила:

– Не поддается…

– Вопрос времени, мы ведь уже об этом говорили. Ошейник снимешь?

– Не сейчас, мой консорт. После того как смогу вытащить булавку. Я не хочу, чтобы ты от меня ушел. Хранить верность можно и на расстоянии, а ты ведь не сказал, что не покинешь свою несравненную госпожу.

– А если я… О, демоны, время упущено – клятва должна быть произнесена сразу после того, как проглотишь ягоду. Что же ты не подсказала? Понимаю, ты думала, что я сам догадаюсь, а я не догадался. Но я тобой очарован, поверь, и я уже близок к тому, чтобы тебя полюбить.

Он обнял Лорму и привлек к себе. Флаченда горестно вздохнула, дама-амуши в кринолине ее передразнила.

У Куду билась на виске жилка, и в такт с ней билось отчаянное: это конец, конец, конец…