Дороги Сонхи

Глава 13. Заговор неудачников

В один прекрасный день – а для Венши все дни были прекрасны – у нее в памяти всплыло имя: Венкина. Будто бы так звали девушку-актерку, о которой рассказывал Хантре. То ли бартоженка, то ли куртавянка.

Поразмыслив, она решила, что это подарок города: двойной облик – двойное имя – двойная защита. Пожалуй, в Ляране ей даже песчаные ведьмы не страшны. Здесь она неуязвима, и уж она постарается, чтобы ее город вволю рос во все стороны. Спросить бы еще у рыжего, и впрямь она была в прошлой жизни Венкиной или нет. Поскорей бы тот вернулся. С ним веселее, хотя сам он редко веселится.

– Жду не дождусь, – усмехнулся Тейзург, когда она сказала об этом вслух. – Его сейчас в Шибеват занесло, оттуда они с Хеледикой ушли в Кукурузную Прорву. Слыхала о Шибевате?

– Народ на базарах обо всем на свете судачит, о тамошних нравах знаю. Люди обзывают извергами наше племя, а сами-то, сами… Рыжий там кого-нибудь уделал?

– Ограничился сломанной челюстью и разбитыми в щепки воротами. Ювелир! Я, разумеется, предупредил их, что если будет погоня, пусть меня ждут в гости. Они заверили, что претензий не имеют. Теперь только считать дни, когда он выйдет из прорвы. Венша, скажи, почему он раз за разом рвет в клочья мое бедное сердце и даже не замечает, что сделал?

Вопрос был риторический, и она лишь вздохнула сочувственно.

Выдержав паузу, начала подбираться к разговору, о котором размышляла уже несколько дней:

– Я хочу выставить из дворца одну особу.

– М-м? – он вскинул красиво очерченную бровь. – Кто же из нашего цветника тебе не угодил? Если речь о Касинат, то учти, принцесса нужна мне в политических целях. По крайней мере, на ближайшие несколько лет. Если о Нинодии… Что она опять стащила?

– Я не про них, они занятные. Я про нашу новую придворную даму.

– Вот как… Ты ведь сама ее порекомендовала.

Венкина кивнула, теребя левую косицу с лентой в горошек – с правой стороны распущенные волосы клубились пышным облаком цвета ржавчины.

– Она сначала показалась мне забавной, а потом… Когда она начала обустраиваться в своей комнате, мне стало тревожно, как будто я почуяла беду. Амуши не крухутаки, мы живем-играем, у нас предчувствий не бывает. И уж если я что-то почуяла – это чутье хранительницы! Значит, она опасна или для города, или для тебя – его основателя.

С тех пор как Венша стала духом-хранителем, они с Тейзургом перешли на ты. Сам предложил: мол, ты больше не служанка, у тебя теперь другой статус.

Он смотрел задумчиво. Чуть улыбнулся уголками губ. Наконец спросил:

– И кому же, по-твоему, угрожает опасность – Ляране или мне?

– Наверное, тебе. Но если с тобой случится худое, городу с этого тоже ничего хорошего. Помнишь, ты рассказывал про свой прежний город, который сожгли? Давай я скажу ей, что у нее манеры неподобающие для придворной дамы, и пусть выметается.

– Нет. Без моего разрешения ты ничего ей не сделаешь.

– Да зачем она тебе? Неужели тебе нравятся такие, как эта Флаченда?

– Венша, у нас тут дворец, а не забегаловка. Необходимо соблюсти все формальности. Для того чтобы выгнать Флаченду, нужен повод. Наблюдай за ней. Проследите с Тунанк Выри, с кем она общается. Только будьте предельно внимательны, даже на изнанке, чтобы не нарваться на других наблюдателей. И никому ни слова о твоих подозрениях – я в курсе, этого достаточно. Ты меня поняла?

– Поняла, – Венша скорчила недовольную гримасу – она предпочла бы решить проблему одним махом. – Если б у нас кто-то посторонний болтался по изнанке, я бы знала. Но я проверю.

– Проверь. А по поводу Флаченды не беспокойся – она покинет дворец, как только я сочту, что она себя скомпрометировала.

Не сказать, чтобы это обещание успокоило Веншу.

Вольный торговый город Сатиб знаменит своим базаром – там пересекаются караванные пути, туда стекаются товары и слухи со всей Суринани. От Рачалги, граничащей с княжеством Тейзурга на юге, его отделяет море барханов.

В окрестностях Сатиба добывают олосохарские перлы, созревающие внутри наростов на шкурах жемчужных бородавочников – ящеров пустыни, размерами превосходящих крупную собаку. Во времена Куду и Монфу таких тварей не было.

А еще Сатиб славится коврами, которые стоят вдвое-втрое дороже мадрийских: ткачихи-ведьмы вплетают в них чары, способствующие душевному умиротворению, приятным грезам или разжиганию любовной страсти.

Когда торговец в долгополом балахоне явился в гостиницу и принялся нахваливать свой товар, подсев в трапезной к Куду и Монфу, те попытались его спровадить: откуда у них такие деньги, да и на кой им сдался ковер?

– Госпожа… – многозначительно подмигнул визитер. Ушлый, юркий, с хитроватой миной на гладком смуглом лице.

На миг разжав кулак, показал крохотное игрушечное зеркальце с рисунком из точек. Амулет «Кувырок личины». Использованный.

В следующее мгновение безделушка исчезла у него в рукаве, а Куду и Монфу облились холодным потом: перед ними посланец Лормы.

Скорее всего, сам он знать не знает, кто стоит у него за спиной: ему вручили эту вещицу, ковер и письмо, научили что сказать – все через людей-посредников. Если б знал, вряд ли бы так жизнерадостно скалил зубы в заговорщической ухмылке. Служителя воровского бога Ланки наняли выполнить тайное поручение, и его счастье, если после этого он останется жив. В последнем Куду и Монфу сомневались.

Письмо на древнем языке, никто из нынешних не разберет эти каракули. Лорма прислала им зачарованный ковер, предназначенный для того, чтобы поймать в ловушку Тейзурга. Когда это будет сделано, Куду и Монфу должны тотчас послать мыслевесть ее подневольному магу-связному, и за пленником явится Вуагобу.

Как заманить Тейзурга на заклятый ковер – их забота. Лорма на них надеется. Все еще надеется.

Постоялый двор находился неподалеку от гостиницы. Торговец всю дорогу молол языком, восхищался окаянной Ляраной – мол-де раньше тут было унылое поселение, куда и караваны-то не заворачивали, а теперь красивый город. Его понурые спутники поддакивали, как могли, в то время как обоих снедало беспокойство по поводу сомнительного будущего.

Скатанный ковер хранился в чехле. Распустив шнурок, посланец отогнул краешек: путаница узоров, прихотливый мелкий орнамент. Не вчера соткан, такая работа требует времени. Лорма предупредила в письме, чтоб они на него не садились и не ложились, когда развернут.

Куду и Монфу не стали его разворачивать. Унесли в упакованном виде, в гостиничном номере запихнули под кровать и отправились на прогулку. С недавних пор они опасались сболтнуть лишнее в четырех стенах. Вурвана дала им амулеты с камешками, меняющими цвет, если поблизости кто-то из демонов или из народца – у Тейзурга среди тех и других есть союзники. Уже несколько раз серые камушки наливались зеленью, предупреждая о чьем-то присутствии. Визитеры прятались то ли под мороком невидимости, то ли на изнанке гостиницы. Может, у них тут свои неведомые дела. А может, следят.

В первый раз это произошло, когда их навестила Фламодия-Флаченда с корзинкой сластей из дворца. Кого она притащила на хвосте? Не на шутку перепугавшись, Куду и Монфу с тех пор соблюдали осторожность, словно из каждой стенки торчат уши.

После двух поворотов остановились в тени пахнущего свежей штукатуркой дома.

– Как мы должны это сделать? – прошептал Монфу.

По его широкому бледному лицу каплями катился пот, губы дрожали.

– Не дарить же, – затравленно прошептал в ответ Куду. – Поймет…

Оба содрогнулись.

– А если закопать в песок? За городом?

– А что ему там понадобится?!

Шаркая ногами, словно под гнетом тяжкой ноши, они побрели по середине улицы к перекрестку, где виднелась водозаборная будка.

– Девушка, – помолчав, сам же ответил Куду. – Надо, чтобы она.

Необходимость подстегивала, и у него начал созревать план. Интрига с участием бобовой ведьмы, которая должна заманить Тейзурга туда, где они зароют зачарованный ковер.

Подлую нечисть Дирвен так и не догнал, зато на другой день разжился новыми штанами – те сохли на плетеной изгороди на окраине горной деревушки. Эти были получше прежних: с шестью накладными карманами и особым образом вытканными плотными наколенниками. Чуть великоваты, но он потуже затянул пояс, и стали впору.

В придачу стащил несколько лепешек, пару колбас и кружок белого овечьего сыра. Деньги у него теперь есть, но незачем обнаруживать свое присутствие.

Уйдя подальше от кладовки Нетопыря, он активировал полученный от Наипервейшей Сволочи «Ментальный почтальон» и поинтересовался, когда Эдмар собирается выполнить свое обещание.

«Да хоть сегодня, – небрежно, словно речь шла о пустяке, промурлыкала Эта Сволочь. – Ты все еще приятно проводишь время в Нангере? Мне нужны твои координаты. Есть у тебя «Навигатор Унца»?»

«Есть».

Артефакт для определения широты и долготы, изобретение бартогских магов, нашелся в кладовке Нетопыря и сейчас лежал в котомке у Дирвена. Плоская бронзовая коробочка, внутри под стеклом шестеренки, пружинки, граненые кристаллики. Посередине пластинка с двумя числами, будто бы выведенными чернильным карандашом: они сами собой меняются в зависимости от того, где ты находишься.

Ближе к полудню Дирвен добрался до ничейной хижины на лесистом склоне. По местному обычаю, в хижине был запас поленьев для очага, баклага с водой, набитый сеном тюфяк на скрипучем топчане: кто завернул переночевать или укрыться от дождя – располагайся. И обереги от народца развешаны, все как положено.

Открыв коробочку, ухмыльнулся: придурки эти бартожцы, сделали магический артефакт в виде механической штуковины. Половина затейливой начинки под стеклом – ни для чего, для красоты. Любят они свои шестеренки, у них даже государственный герб с шестеренками. Из-за этого «Навигатор Унца» размером с ладонь, ни в один потайной карман не запихнешь, там уже места не осталось. Хотя бывают «Навигаторы» и поменьше, это Арнахти отхватил себе роскошную штучку. К крухутакам не ходи, ограбил какого-нибудь бедолагу-путешественника.

Ждать пришлось до вечера. То ли Эта Сволочь останавливалась поточить лясы со своими дружками в Хиале, то ли нарочно тянула время. Дирвен сперва нарезал круги вокруг домика, потом уселся на порожек и начал кидать ножи в ствол дерева напротив. В Ложе его регулярно гоняли на тренировки, а вырвавшись на волю, он эту практику забросил. Надо наверстывать.

Когда из открывшейся в лиловеющем небе прорехи бесшумно выскользнула иссиня-черная в переливах демоническая тварь, он по дереву промазал, хотя перед этим три раза попал.

Перекинувшись, Эдмар смерил его критическим взглядом. Сам он явился в расстегнутой почти до пояса шелковой рубашке с тончайшими, как дымка тумана, многослойными кружевами и черных с золотым шитьем штанах, заправленных в пижонские чешуйчатые сапоги. На шее золотое ожерелье в виде пожирающих друг друга змей. Тьфу. Сплюнул Дирвен мысленно, сейчас нужно не ссориться, а добиться, чтоб Эта Сволочь наконец-то сняла заклятье.

Маг сострадательно улыбнулся, словно перед ним уличный попрошайка, после чего достал из ничего початую бутылку вина и бокал в виде танцующей на хвосте рыбы. Налил, неспешно выпил, в то время как Дирвен исподлобья сверлил его взглядом. Небрежным жестом отправил бокал обратно в кладовку – рыба прощально сверкнула радужными гранями. После чего произнес:

– Это тебе. Пей.

И кинул бутылку с остатками на донышке. Хорошо, что Дирвен поймал ее в воздухе. А если б не успел?

– Когда выпью, чары будут сняты?

– Иногда ты проявляешь удивительную сообразительность.

– Не траванешь? – он все еще колебался.

– Ты же помнишь, кому я дал слово, – снисходительно обронил Тейзург. – Выпьешь – чары исчезнут, и никаких побочных эффектов. Так что подумай хорошенько, и если ты действительно этого хочешь, выпей до захода солнца.

– Вот как? Что за сволочной подвох ты на этот раз затеял?

– Никаких подвохов. Я о том, что у тебя есть выбор: стать прежним – или ступить на путь воздержания и воспользоваться открывшимися возможностями, чтоб одержать победу над похотью, научиться смотреть на мир по-новому. Тебе это пошло бы на пользу, и будет нечестно, если я умолчу о таком варианте.

Вроде рассуждает серьезно, а в глазах сквозит издевательская ухмылка.

– Ты еще будешь мне проповеди читать? – рявкнул Дирвен, вскочив на ноги.

Хватит смотреть на Эту Сволочь снизу вверх. Сразу не встал, чтоб не было впечатления, будто он оторвал задницу от порожка из уважения к Эдмару.

– Как знаешь, – тот уже откровенно ухмылялся. – Суть каждого из нас безбрежна, но при этом каждый сам выбирает себе русло. Вольно или невольно, осознанно или бессознательно, по собственному решению или под чужим давлением…

Под его треп Дирвен в несколько глотков выпил вино, в горле булькало. Зло утершись рукавом, отшвырнул бутылку.

– Ты выбрал, – констатировал Эдмар. – Что ж, оставайся в своем русле, тем веселее будет наблюдать за тобой.

– Сам-то… Разве твое русло лучше моего?!

– О, мое русло подобно океану, в то время как твое, уж не обессудь, напоминает кое-как прорытую канавку. Неужели тебе удалось добраться до кладовки Арнахти? Что-то не верится…

– Удалось! – выпалил повелитель амулетов. – Еще как удалось! Ты бы там свои зубы ядовитые обломал, а мне удалось!

Чворку ясно, Эта Сволочь хочет вызнать секреты врага, но Дирвену-то никакого резона эти секреты беречь. Порвут друг дружке глотки – тем лучше. Выложил все, что запомнилось.

– Погоня была хиленькая, сам так и не объявился. Небось без той штуковины, которую унес Кем, он теперь в демоновой заднице.

– Именно так, – с задумчивым выражением кивнул Эдмар. – У него не было возможности объявиться, он с некоторых пор серьезно болен. И судя по тому, что ты рассказал, прогноз неутешительный.

– У тебя наверняка есть что-нибудь такое же, как та несчастная скотина на цепях!

– Боги и демоны, да зачем бы мне?.. – маг в картинном изумлении приподнял бровь.

– Чтобы не помереть. Или пока еще рано, а потом будет?

– М-м, нет, у меня другие методы. Итак, мое обещание выполнено, мы в расчете. Надеюсь, перед тем как покинуть этот гостеприимный уголок, ты приберешь за собой, – кивок на разбитую бутылку, сожалеющая мина. – Не понимаю тех, кто при каждом удобном случае оставляет после себя кучу мусора. Видимо, чтобы хоть какой-то след в этой жизни оставить… Это на свой лад даже трогательно, но все-таки дурной тон.

«Сам ты придурок поиметый», – мысленно возразил амулетчик.

– Ах, да, хочу предупредить, Ложа послала охотников за твоей головой. Трое элитных профессиональных убийц, достойных всяческого восхищения. Будет жаль, если они преуспеют. Наблюдать за тем, как ты барахтаешься – бездна удовольствия, так что поберегись. А теперь мне пора.

Дирвен лишь зубами беззвучно скрипнул. Неужели Эдмар сейчас просто уйдет… и все?

– Ты точно заклятье с меня снял? Ну, это... Хотелось бы убедиться, что оно снято… Ну, то есть, на деле убедиться...

– Кто ж не дает тебе убедиться? Доберешься до ближайшего городка – и проверь.

В голосе искреннее непонимание, а в глазах пляшут глумливые искорки. Нет уж, не будет Дирвен перед ним унижаться. Не дождется.

– Я имел в виду, может, позовешь сюда кого-нибудь, чтоб я убедился, – изнывая от мучительного желания, произнес он сбивчиво, лишь бы этот гад не подумал чего на свой счет. – Ну, какую-нибудь эту… Можно Харменгеру…

– О-о… – выражение лица Этой Сволочи стало мечтательно-восторженным. – Значит, ты тоже? Одного поцелуя Харменгеры достаточно, чтобы испытать бесподобный оргазм, такого неземного наслаждения ты ни с кем больше не получишь. И я как раз собирался навестить ее на обратном пути…

Перекинувшись в демонический облик, он взмыл над кронами деревьев и исчез в раскрывшейся на миг прорехе.

Дирвен несколько секунд стоял, как истукан. Уши горели, естество горело, на глазах закипали злые слезы. Потом с тоскливым надрывом выругался, растоптал в крошево битые стекла и пнул дощатую дверь, которая после удара повисла на одной петле.

– У бартожцев есть присказка: вижу петлю – сую голову. От Хурмдье слышала, из его любимых. И знаешь, Тунанк Выри, я бы ничуть не удивилась, если бы что-нибудь в этом духе отмочил рыжий. Или кто другой. Но только не он! И ладно бы, если б на конце удочки болталась достойная приманка. А то ведь эта недотепа Флаченда… Понадобились ей стручки акаций, которые растут в оазисе возле Ирбийских скал, и мол-де нужно, чтобы сам Тейзург с ней туда отправился, потому что насчет магии этих акаций ей не все понятно. И он согласился! – Венша фыркнула. – Это после того, как я сказала ему о своих предчувствиях и предложила спровадить эту дуреху, пока не поздно.

– Все-таки у меня впечатление, что он не принимает ее всерьез, – в раздумье произнесла мучаха.

Устроившись в изнаночной комнате среди вороха разноцветных шелковых подушек, они пили чай с халвой и сушеными жуками. Жалко, что люди не делают халву с жуками, но вприкуску тоже объеденье. На белых стенах проступали барельефами где лепной цветок, где кусок орнамента, а больше всего Венше нравился сияющий, словно звезда, переливчатый многогранник в центре потолка – то ли пробка хрустального графина, то ли украшение с люстры. Никогда не угадаешь заранее, что и как из людских вещей отразится на изнанке.

– Пусть он хочет над ней посмеяться, но почему игнорирует мое предупреждение? – амуши стукнула себя кулаком по острой коленке. – Или даже все еще непонятней… Вчера он отдал кое-какие распоряжения Городскому совету и магам, которые у него на службе – мол, на тот случай, если что-нибудь случится. Значит, он понимает, что я неспроста предупредила. Но почему тогда?!

– Я тоже ума не приложу. Он совсем не похож на… моего прежнего, и я еще не научилась улавливать, как он поступит.

– Ты ничего нового не разведала? Любой пустяк важен.

– Пока нет, – виновато отозвалась после паузы Тунанк Выри. – Те двое, с которыми знается Флаченда, такие же недотепы, как она сама – потому и сошлись. Когда я за ними следила, ничего подозрительного не заметила. В том оазисе Флаченда побывала вместе с ними. Брали напрокат верблюдов, ковры, зонтики. Уехали рано утром, вернулись вечером. Флаченда до сих пор ноет, что у нее на пикнике нос облупился, и будто бы теперь все об этом говорят у нее за спиной и считают ее некрасивой.

– Да она всему дворцу уши прожужжала, от принцессы Касинат до последней поломойки, – Венша снова фыркнула. – Я еще выясню, чего она хочет, иначе я буду не я. Если они потащатся в оазис, я за ними прослежу. А ты в городе за ней приглядывай. И все равно выйдет по-моему, я добьюсь, чтоб ее выгнали взашей, вот увидишь.

Нинодия решила, что Ляраны с нее хватит.

Все чаще ее мысли витали вокруг многолюдных алендийских бульваров и уютных ресторанчиков, магазинов с затейливо убранными витринами, театров и винных лавок. Настоящая жизнь кипит там, в ларвезийской столице, а здесь – всего лишь яркое наваждение, то знойное до заливающего глаза пота, то подернутое серебристой звездной прохладой, в зависимости от времени суток. Ее место в Аленде, куда она явилась из провинции бойкой соплячкой, готовой урвать от жизни все, до чего подфартит дотянуться.

К своей Таль Нинодия по-прежнему испытывала слезную любовь, смешанную с ревностью – вон сколько вокруг чужих людей, которые хотят присвоить ее ненаглядную крошечку! – но в то же время начала ощущать, что эти чувства для нее словно платье, на котором потихоньку распускают тугую шнуровку. Очень хотелось заполучить это платье, а потом оказалось, что не такое уж оно и удобное…

Новой Таль не грозит умереть от простуды в деревне у родственников, которым она даром не нужна. Она будущая волшебница, да теперь еще и наследная принцесса, сам Тейзург о ней заботится. Бездетная сучка Касинат, официально ее удочерившая, рада-радешенька своему счастью.

После бутылки «Счастливого вечерка», выменянной у торговца на золоченую ложку с эмалевым узором, Нинодия убедила себя в том, что это она сама этак по-хитрому подкинула свою доченьку в богатый дом, чтобы та росла в довольстве и роскоши. Благодарение воровскому богу Ланки, интрига удалась, она хорошая мать, кто бы чего ни думал.

А ей пора в Аленду. Там у нее государственная пенсия и собственный домик – с голоду не помрем, без крыши над головой не останемся. И овдейским проглотам больше незачем за ней охотиться. Эх, задаст она жару в столице, вовсю оторвется! С бартогскими протезами можно и ходить, и даже танцевать почти как раньше, никому и в голову не придет, что у нее ступни искалечены. Какого ни на есть кавалера она подцепит, умеючи недолго, хорошо бы небедного… Лишь бы Тейзург ее отпустил: Нинодия понимала, что без его согласия ей отсюда не уехать. Ну, да она уже придумала, с какой стороны подкатить и кого позвать в союзники. И не станет же князь Ляраны перед ее отбытием столовое серебро пересчитывать… Об этом отдельно помолилась, чтобы Ланки-милостивец уберег от такой напасти.

Ринальва примчалась с утра пораньше – кому-то во дворце стало худо. Нинодия второй день высматривала ее из окна, а как увидела, сердце тревожно екнуло: неужто Талинса заболела? Но оказалось, неприятность случилась с молодым художником из Руфагры, занимавшимся росписью потолков.

– А-ва-ва-ва-уааа!.. – провыл он горестно, эхо гулко отдалось под сводами Белого зала.

Лекарка остановилась напротив и через мгновение изумленно спросила:

– Мананагу жевал? Или песчаным ежом решил позавтракать? Еще и темный фон… Что это было?

– Эво хав-вива, фа фей фа-ва-вавва! Фа ве вав! – прорыдал парень.

– Ладно, объяснишь потом, когда сможешь разговаривать.

Она призвала силу Тавше и после оказания первой помощи велела:

– Ступай в лечебницу. Подойдешь к Отовгеру, мыслевесть я ему послала, нужную мазь приготовят. Да краски и кисти свои захвати. Проведешь там три-четыре дня, заодно разрисуешь стены в палатах, чтобы пациентам было повеселей.

Художник склонился перед ней в благодарном поклоне. А Нинодия аж содрогнулась, представив себе песчаного ежа – ощетиненного иголками оранжево-черного ползучего гада длиной в ладонь. Наверное, бедный парень все-таки закусил мананагой: то ли сунул в рот, не глядя, не заметив колючек, то ли на спор.

Она была тут не единственным зрителем: из-за соседней колонны подсматривали Хармина в алом пеньюаре и закутанная в голубую усхайбу Веншелат, чуть подальше выглядывала Пакина – с Веншелат они закадычные подружки, но демоницу Хармину эта мышка боится как огня. Да еще кое-кто из прислуги. Колонн в Белом зале две дюжины, и за каждой кто-то притаился, потому что все знают, Ринальва праздных зевак не одобряет.

– Могу побиться об заклад, он закусил мананагой, песчаных ежей даже амуши не едят, – со знанием дела заметила Веншелат.

Не стала дожидаться, когда лекарка уйдет – словно бросила ей вызов.

Хармина хихикнула, качнув своей неизменной рогатой прической.

– Спасибо, что поделилась мнением, – холодно обронила Ринальва. – Смотрю, много вас тут понабежало.

Прислуга съежилась, Пакина аж на корточки присела и обхватила голову руками.

– Так за погляд денег не берут, мы же не в театре, – дерзко отозвалась Веншелат. – А в театр к нам еще не надумали хоть разок заглянуть? Посмеетесь, так, может, злости у вас поубавится.

Хармина рядом с ней ухмылялась, но помалкивала.

– Только мне и дел по театрам бегать, на тебя смотреть. Лучше не попадайся мне на глаза.

– Ну-у-у, я поэтому и прячусь… Я же понимаю, что вы не прочь меня прикончить, вот и стараюсь не попадаться.

– Правильно понимаешь, – фыркнула молонка.

И уже развернулась к выходу, когда из-за колонны, собравшись с духом, выплыла Нинодия:

– Доброго утречка вам, добрая госпожа Ринальва! У меня к вам разговор, надолго не задержу. Добрый совет ваш нужен, только хорошо бы без посторонних ушей…

– Все брысь отсюда, – приказала лекарка.

Прислуга торопливо засеменила прочь, втягивая головы в плечи. Пакина сиганула к внутренней арке прямо из присядки, не хуже сойгруна. Хармина и Веншелат удалились под ручку – не бегом, но и не мешкая.

– Мерзавки, – процедила им вслед Ринальва. – Будь моя воля… Ладно, что у тебя там? Что-то беспокоит? Я ничего не уловила, кроме обычных для тебя симптомов алкогольного отравления.

– Здоровье не беспокоит, да вот какое дело…

Нинодия изложила, что хочет вернуться в Аленду, потому что ей тяжело переносить здешний климат, и вдобавок она не хочет мешать счастью Таль. Не согласится ли Ринальва замолвить за нее словечко перед его светлостью, чтобы кому-нибудь во дворце поручили отвечать на ее письма, рассказывать об успехах ее маленькой принцессы? Больше она ни о чем не просит.

– Ладно, поговорю с ним, – сухо ответила лекарка – и умчалась по своим делам.

Городишко под названием Тулд раскинулся на открыточно-живописном лесистом склоне. Домики под островерхими крышами, окруженный колоннадой минеральный источник, завлекательные вывески сувенирных лавок, аптек и чайных, на улицах пасутся курортники – типичная нангерская дыра. Дирвен шагал по тротуару, презрительно сморщив нос и низко надвинув шляпу. Еще и челюсть подвязал тряпкой, будто у него флюс, чтоб не узнала какая-нибудь паскуда из Ложи или из министерства благоденствия. Где-то здесь должно быть самое нужное заведение... Хоть одно, их же просто не может не быть в курортном городке!

Заведение нашлось, и все у него получилось, хоть и волновался хуже чем в первый раз. Эта Сволочь все-таки сняла заклятье, не обманула. Но если вспомнить, кому Эдмар давал слово, на душе совсем не радостно: словно ты нищеброд и можешь только в щелку подсмотреть, как живут богачи.

На улицах попадались тумбы сплошь в пестрых бумажках-заплатках – предлагали, зазывали, обещали, заманивали. Некая каменная ведьма сулила гостям Тулда снятие порчи и приворотов любой сложности, а печать княжеского дома Нангера в верхнем правом углу подтверждала, что колдунья настоящая, с репутацией. Дирвен видел ее объявления на четырех тумбах: два старых, выцветших, третье поновее и одно совсем свежее – значит, проблем с законом у нее нет. Шарлатанов в Нангере выслеживают и тащат в суд.

Может, еще разок провериться на приворот? Не мог он согласиться с тем, что не в привороте дело, ведь тогда выходит, что он из этих самых, а это вовсе не так.

Колдунья жила на окраине Тулда. У нее и домишко был каменный, хотя в Нангере в обычае строить деревянные дома на каменных фундаментах, для тепла. То ли служанка, то ли внучка в платье с нарядной обережной вышивкой встретила посетителя в прихожей, сказала, что бабушка Грундьеда принимает по очереди и записала его в замусоленной тетрадке на полпятого вечера. Он представился Аймуртом Кроквером. В Нангере полно курортников из Овдабы, а Кроквер – распространенная фамилия на полуострове Овда, который еще называют Старой Овдабой. В здешней гостинице, где он переночевал и позавтракал, обосновалось целое семейство этих Крокверов, полтора десятка человек. Даже если Дирвена угораздит с кем-то из них столкнуться у ведьмы в приемной, тех однофамильцем не удивишь.

Два часа кряду слонялся по улицам, заодно проверяя, нет ли слежки. Предостережение Этой Сволочи он не пропустил мимо ушей, пусть и не стал говорить «спасибо». Их трое, и все они элитные убийцы… Это его чуток успокоило: тогда, значит, Щуки среди них нет.

В назначенное время явился в домик бабушки Грундьеды. В темноватой комнате, загроможденной друзами, каменюками, искрящимися щетками кристаллов восседала в кресле старушенция с крючковатым носом и морщинистым веснушчатым лицом – ну, вылитая тухурва! Только глаза не смородиново-черные, а светло-серые, блестящие, словно полированный камень. На шее бусы в несколько рядов: агат, нефрит, сердолик, яшма, кварц, обсидиан, аж в глазах рябит. На руках браслеты и перстни с такими же вставками. Драгоценных камней Дирвен среди этого богатства не заметил, только поделочные: ведьма обвешалась тем, что дает ей силу. Судя по сигналам от амулетов, магия здесь ого-го какая… Если старуха так сильна, может, ей и демона призвать – раз плюнуть?

Выложил насчет своих неприятностей, путаясь в нангерских словах, хотя языковой амулет вовсю помогал. Нет, он не скажет, к кому приворожили, но гадость редкостная, с души воротит, ему эта гадость как нож у горла. Если госпожа Грундьеда поможет, он заплатит сколько надо.

Бабка глядела на него зорко и пристально, а когда он умолк, промолвила:

– Кое-что вижу.

– Во, так я и думал! – выпалил Дирвен обрадовано.

– Да только это не приворот, а отворот. Колдовство обратного действия, отворожили тебя от кого-то. Никаких приворотов на тебе нет.

Везде одна и та же засада... Ладно, не больно-то и надеялся, что эта старая карга окажется круче остальных.

– Отворот на золоте, – добавила Грундьеда. – Снять не возьмусь, кто-то поискусней меня его сплел. Будь я золотой ведьмой, попыталась бы, сотворили его посреди золотых россыпей, вот чудеса-то… На приисках работал?

Дирвен от удивления приоткрыл рот, но тут же захлопнул. К крухутаку не ходи: это Лорма отворожила его от Глодии, чтоб их рассорить, еще в Аленде, когда они жили недружной семейкой в королевском дворце – там и позолота повсюду, и набитые монетами шкатулки всегда были под рукой. Арибанский тройной амулет защищал его от приворотов, а от отворота, выходит, не защитил? Тогда он тем более перед Щукой не виноват. И странно все-таки, что не защитил.

– Отворожили меня от страхолюдины с рыбьей рожей?

– Это сейчас она кажется тебе страхолюдиной, – авторитетно возразила бабка, продолжая сверлить его взглядом. – Лица-то различить толком не могу, но такую дивную красу нечасто встретишь.

Тут он снова разинул рот: это, что ли, про Щуку?!.. Или Лорма на всякий случай решила его от Хеледики отворожить? Тогда насчет дивной красы все сходится.

– У нее светлые глаза, как песочный опал, и волосы тоже светлые – это можете рассмотреть?

– Глаза темные, точно коричневая яшма, а волосы рыжие, как огонь. Знаешь такую?

– Не зна…

Дирвен осекся на полуслове. Еще бы не знал! Только никакая это не «она», а рыжая сволота Хантре Кайдо. И что касается «золотых россыпей» – тоже ясно, где и когда это было.

Зато неясно, зачем Эдмару это понадобилось. Драгоценных сил ведь не пожалел, хотя копил силы для Врат Хаоса. Значит, ему было нужно, чтобы Дирвен только с ним, а на Хантре даже не глянул бы с какими-нибудь такими мыслями… Ну да, он же во время мерзопакостных действий вытягивал у Дирвена жизненную энергию, вот и позаботился о том, чтобы все ему досталось. Или на самом деле ему было в охотку, и он сотворил отворот из ревности?.. Поди пойми такую сволочь!

– Отворожили, и ладно, мне плевать, – буркнул Дирвен. – У меня еще кое-что... Вы можете призвать демона?

– Может, и могу, – помолчав, ответила бабка. – Зачем тебе?

Взгляд у нее стал испытующим и колючим, словно прицепилась в подворотне к прохожему, заподозренному в попытке справить нужду.

– Это уж мое дело, – произнес он с достоинством, как и подобает платежеспособному клиенту. – Надо будет призвать демона и зафиксировать, сколько это стоит? Если хотя бы на час, то сколько?

В этот раз каменная ведьма молчала дольше. Наконец спросила:

– Кого тебе надобно призвать? Имя-то знаешь или кого Хиала пошлет?

– Демоницу Харменгеру, слышали о такой?

– Что?!.. – бабка аж привстала в своем троноподобном кресле. – Харменгеру – призвать?! Харменгеру – зафиксировать?!.. Да ты, балбес, совсем рехнулся! Убирайся, и чтоб больше ко мне не приходил, пока ума не наберешься!

– Сама дура старая! – рявкнул оскорбленный повелитель амулетов.

– Ах ты, поганец невоспитанный!..

Старуха выбросила вперед руку и словно чем-то сыпанула в его сторону, хотя вроде бы ничего у нее в горсти не было. Выставив «Незримый щит», Дирвен не задумываясь, на рефлексах, вмазал «Медным кулаком», однако же «Кулак» как будто врезался в каменную стену между ним и ведьмой.

Бабка на своей территории. А если он будет драться в полную силу, набегут те самые элитные убийцы, о которых говорил Тейзург, да еще кто-нибудь из местных. Поэтому он ретировался, прикрываясь щитами. Возникло ощущение, будто великанская нога в каменном сапожище попыталась отвесить ему пинка под зад, но амулеты погасили удар.

Задерживаться в негостеприимном Тулде Дирвен не стал, отправился дальше на северо-восток. У него «Пятокрылы», никто не догонит.

Заночевал в сарае на подвернувшейся ферме, а на рассвете проснулся оттого, что лицо чешется. Вытащив из котомки складное зеркальце, в первый момент оторопел: физиономия как ягодная поляна, вся в прыщах... Бабка в отместку навела порчу!

Больше никаких перемен в себе Дирвен не обнаружил и сперва начал прикидывать, как бы с помощью лечебных амулетов от этой дряни поскорей избавиться, но потом передумал. Зловредная старушенция, сама того не желая, оказала ему услугу: агенты Крелдона и Ферклица его с такой рожей не узнают – по крайней мере, не с первого взгляда, это дает ему некоторые преимущества.

У бартожцев этот танец называется «Догонялки», у ларвезийцев «Нелюбезная встреча». Танцующие в паре дама и кавалер как будто ускользают друг от друга. То, что происходило сейчас между Веншей и Тейзургом, напоминало ей эти самые «Догонялки». Она снова и снова заводила речь о Флаченде, а собеседник виртуозно уклонялся, переводя разговор на что-нибудь другое. Хорошая игра – оба знали толк в играх, и обоих это развлекало. Если бы не смутное ощущение угрозы… И ведь непохоже, что он из беспечности пропускает ее предостережения мимо ушей. В чем же тогда дело?

Вот и сейчас, стоило ей подобраться к этой теме, он лениво сощурил свои длинные подведенные глаза и ответил:

– Что ж, зато Нинодия скоро нас покинет. Хочет вернуться в Аленду, и Ринальва настаивает на том, чтобы ее туда отправить. Я не против. Хотя тогда встает вопрос о тренировочных заданиях для моих взломщиков… Но что-нибудь придумаем.

Он взял на службу нескольких магов и амулетчиков, среди них было двое взломщиков – парнишка-руфагриец и девчонка-сурийка. Чтобы те оттачивали свое мастерство, Тейзург посылал их красть у торговцев вещи, которыми Нинодия расплачивалась за вино.

С какой стороны ни погляди, обворованные сами виноваты: если придворная дама с лицом завзятой пьяницы приносит в обмен на бутылку спиртного инкрустированную перламутром мебельную ручку, или серебряную ложку с гравировкой, или хрустальную плошку для фруктовых косточек, можно заподозрить, что дело нечисто. Двое торговцев ее спровадили, заявив, что их товар продается только за деньги. Остальные потом ломали головы, куда ж они засунули предназначенные для перепродажи ценные вещицы: и в этом мешочке нету, и в коробе нету, надо поискать хорошенько, было ведь… Нинодия тоже не промах, к одним и тем же дважды не ходила. Ляранский рынок рос как на дрожжах, и чтобы не скормить чворкам свою репутацию, лучше добывать вино таким манером в разных местах. О том, что для Венши с Тейзургом ее делишки не секрет, она не догадывалась.

– Еще позанятней придумаем! А в этот оазис, о котором твердит Флаченда, хорошо бы сперва наших магов послать, чтоб они все там поглядели, изучили… Зачем же князю Ляранскому самолично этим заниматься?

– Венша, у них и без этого дел хватает.

Он улыбнулся углом рта – снисходительно и насмешливо, но как-то невесело. Или ей почудилось?

Ну уж нет, если тебя понесет туда вместе с этой Флачендой, от меня не отделаетесь, решила хранительница города.