Экземпляр номер тринадцать

Глава 23

Случайная встреча в Лиране сразу посеяла в душе Дея смутное беспокойство. Ничего хорошего от этого неожиданного свидания ждать не приходилось.

Много лет назад ему казалось, что теперь, когда он официально признан погибшим и больше не будет мелькать у брата перед глазами, тот успокоится. Смирится. Повзрослеет. И не единожды поплатился за то заблуждение.

Вермон, отбывший в Академию, и правда, казалось, неожиданно прозрел и пришел в себя.

Он писал отцу длинные письма, полные раскаяния. Переживал за брата, просил прощения. Каялся.

Эти, полные тяжелых размышлений письма отец, со свойственной ему скрупулезностью, раз в месяц передавал в Управление инквизиции. И эпистолярные крупицы суррогата семейного общения, дозволенные Деймону в качестве компенсации за разорванные родственные связи, трепетно и многократно перечитывались им. Свято хранились в его келье, заменяющей теперь личные покои. Разбирались по словам, по намекам, проскальзывающим в рваных фразах.

Лето сменилось теплой осенью, а затем на смену ей пришла и зима. Она оборвала с кленов яркие, как воспоминания Деймона, листья. И закрыла все вокруг чистым, белым снегом, словно переписав начисто все, что было.

Память блекла, стиралась. Творимые Вермоном бесчинства теперь казались не такими страшными. Скорее, актом отчаяния, спровоцированным отцовским безразличием и болью от сознания собственной ущербности, опять-таки взращённой родителем.

Брата теперь было даже жаль. Иногда. Особенно, на фоне того, что в Деймон все чаще и чаще уже принимал непосредственное участие в инквизиторских расследованиях, в качестве младшего дознавателя. И воочию видел куда большее зло, нежели то, что приносил Вермон.

Каждый раз, возвращаясь с очередного допроса и приходя в себя в келье, накачанный по самые уши успокоительными зельями, щедро выписываемые ему сердобольным штатным лекарем, Деймон снова и снова перечитывал эти письма. Пытаясь отрешиться от терзающих потом ночами образов изувеченных трупов, обезображенных нечеловеческими пытками магов, вони бесконечных костров.

Что поделать, внедрение в работу инквизитора предполагало погружение во все области деятельности ордена. И романтики там было куда меньше, чем казалось обывателю.

Психика ломалась под натиском бесконечного ужаса окружающей реальности. Правда об изнанке внешне благополучного общества рвала на части. Как никогда Деймон тосковал по обыденности, по тишине отцовского поместья, по сонному спокойствию ветшавшего родового замка.

И по смутной тени былого семейного тепла, которое теперь уже казалось вполне реальным, а не вымышленным.

Логика сменялась тоской по утраченному. Здравомыслие слепой надеждой. И, однажды, Дей прочел в этих письмах то, чего, скорее всего, в них никогда и не было. И обольстился собственным заблуждением.

И пусть он ответил Вермону не сразу.

Но три года спустя, передавая брату первое письмо, он сам наладил тот хрупкий мост, который и стоил хитроумный, терпеливый Накопитель.

А дальше полилась дружеская переписка, где брат намерено скучно и безлико отзывался о собственных серых буднях, казалось, напрочь лишенных иного интереса, нежели бесконечная учеба. И его ожиданием столичной практики в Управлении финансов. Которая не только обещала хоть какой-то просвет в чреде тоскливого существования, но и, возможно, как робко надеялся он, могли подарить братьям хоть мимолетную встречу.

Чтобы скрасить бесконечные месяцы ожидания, Вермон жарко просил живо описывать и то, как проходит его нелегкая служба, и малейшие его встречи, привязанности, интересы…

Жизнь инквизитора не столь одинока, как могло показаться. И, увы, не настолько оторвана от мира.

Да, стоило войти в Орден, как полностью менялся круг общения. Но он не становился меньше. Просто был качественно иным. И пусть лик инквизиторов теперь был навечно скрыт от простого обывателя, но и у них были поклонники. Работа дознавателей, жнецов, следователей была покрыта тайной. Превозносилась, словно героический подвиг и, конечно, была украшена романтикой, столь нежно взлелеянной и пылкими юношами Империи, и, конечно, томно вздыхающим женским полом.

Романы с участием служителей ордена не первое десятилетие уже были на пике популярности. Драмы в театре сплошь описывали житие и ежедневные будни таинственных рыцарей креста. Да что говорить? Даже у Деймона, который всего три года как принял инквизиторский орден и сумрак на лицо, как оказалось, уже сформировался собственным фан-клуб! Да-да. Молодые люди, под покровом вечерних теней без устали обсуждали его участие в том или ином расследовании, писали портреты, стараясь предположить его облик, просвещали ему стихи и поэмы. Еще бы! Первый Исход за последние пятьдесят лет! Да еще и талантливый, судя по всему. Не зря же столь молодому инквизитору уже даровали звание!

Об этом Дей со смехом и юмором писал брату, получая от него в ответ полные веселья и восторженности письма, где тот, как раз, не испытывал недоумения относительно восхищения молодых людей. Зато недоумевал, отчего брат удивляется столь похвальному стремлению молодежи походить на достойного героя. И, интересно, где заседает столь интересный, почти подпольный клуб? Поскольку Вермон как раз скоро приедет в столицу на практику, то сам бы с удовольствием посетил одну из встреч и, возможно, даже вступил бы в армию его восторженных почитателей. Кому, как не меу быть главным фанатом собственного брата?

Думал ли тогда Деймон, обсуждая восхищение романтично настроенных детей, к чему приведет его излишняя откровенность?

Нет, он не знал, когда именно Вермон прибыл в город. Переписка была редкой, как то позволял Орден. А точной даты брат никогда не называл. Может поэтому, увлеченный описанием собственных достижений и мелких неудач Дей упустил из виду этот маленький нюанс.

Однако, деяния заговорили за Вермона куда громче его пустых писем.

Первый иссушенный труп привезли в морг Ордена серым, дождливым утром.

Деймон лично присутствовал при вскрытии тела. Лично подтвердил принудительное извлечение Искры, повлекшее смерть семнадцатилетнего мальчика, среднего отпрыска весьма влиятельной фамилии. Лично же подписал заключение о причастности к убийству мага — Накопителя.

Но в тот момент у него и мысли не возникло связать преступление с собственным братом.

Не появилась эта мысль и несколько дней спустя, когда он, вместе с братьями по ордену, фиксировал в протоколе еще одну подобную смерть. В этот раз на все том же холодном столе лежала молоденькая девушка, едва достигшая совершеннолетия. Лишенная драгоценной Искры Охраны. Какая потеря для Империи… А ведь через несколько дней должна была состояться ее помолвка. И Его Величество очень рассчитывал от этого высокого союза получить нового Охранника. Были все шансы заново зажечь почти утраченный род…

Именно благодаря этой жертве дело взяли под высокий императорский контроль.

И вот, еще два дня спустя, оно получило неожиданное направление в расследовании.

Третья жертва таинственного маньяка-Накопителя, двадцатитрехлетняя ведьма — Заклинательница словно связала своей смертью жертв в единый клубок. Все они были членами клуба почитателей… инквизитора Исходника.

Самого молодого Дознавателя. Первого мага Исхода за последние пятьдесят лет…

Осознание накрыло его неожиданно и стремительно. Все кусочки мозаики, все нюансы аккуратно продуманных фраз, вся подоплека каждого вскользь оброненного слова, мельком заданного вопроса…

Три часа спустя Деймон уже стоял у ворот Управления финансов столицы. Ему уже не нужно было думать, приехал ли в столицу брат. И когда именно произошло это знаменательное событие. Он совершенно точно знал, что Вермон здесь. И смысла искать его арендованное жилье не было. Управление закроет свои двери ровно в восемь. И именно тогда покинет его двери последний служащий. Сегодня или завтра, он дождётся брата. Выяснит все. И, возможно, извинится, если ошибся… Надеется, что придется извиняться… Надеялся ошибиться…

Но вышедший на улицу молодой мужчина, в темном, идеально сидящем по фигуре костюме, замер перед ним, едва увидел. Прикрыл глаза, повел шеей и ядовито ухмыльнулся, распахивая такие знакомые серые глаза, смотрящие сквозь инквизиторский сумрак с брезгливой злостью:

— Ты быстро… брат! Я думал, тупить будешь подольше.

— Зачем? — сухо выдохнул Дей, не понимая, что делать дальше.

— Глупый вопрос, Деймон — неприятно улыбнулся Вермон — Разве я не объяснял раньше? Ты отнял мое. А я теперь всегда… запомни, Дей, ВСЕГДА буду отнимать твое. И это никогда не закончится.

— Я могу закончить, ты же знаешь — устало прикрыл он под сумраком свои глаза.

— Правда? — деланно удивился брат — Ты слишком брезглив, чтобы позволить моей Искре стать частью тебя. Подумай только: проклятый дар, грязный, полный чужих смертей… Нет, ты на это не пойдешь. А убив меня, увы, обретешь именно это. Ненавистный тебе дар в полное свое владение!

— Разве это цена, чтобы прекратить…

— Ну да, да. Конечно! Ты же герой! Ты мог бы и переступить через свою брезгливость, сейчас кликнуть своих друзей и сдать меня в пыточную — закивал Вер, перебивая — Но подумай только о том, что тогда они сделают с нашим дорогим отцом! Ведь официально… я пуст! Он не признал мой дар, не зарегестрировал Накопителя! Ай-ай-ай… Мы ведь такие опасные! Нас обязательно нужно ставить на учет. И контролировать. А, еще лучше, ставить на Искру блок, не позднее начала полового созревания носителя. Потому что позднее блок просто не встанет. И тогда остается только пожизненное заточение ребенка. А это как-то… не по гуманным имперским законам получается. Кара за такое преступление…ммм… не смерть ли нерадивого родителя? После пыток, конечно. И отчуждение всего имущества в казну, если я не ошибаюсь. И позор на фамилию. И…. даже не знаю… может и конец твоей карьеры, заодно? Ну так как, Дей? Зовем братьев по ордену?

Деймон обреченно замолчал.

Увы, неучтенные Накопители не были такой уж редкостью. Не понятно, на что рассчитывали их родители, отказываясь регистрировать опасный дар сыновей еще при рождении. Может верили, что смогут правильно воспитать ребенка и, тем самым, отвратить его от уготованного Искрой пути? Может ошибочно считали, что научатся контролировать убийственный дар? А может… стыдились, как их отец? Отказывались признать очевидное?

Так или иначе, участь их была не завидна. И мог ли он отправить на верную смерть собственного отца?

— Так что мы решили… брат? — ядовито улыбаясь, спросил Накопитель.

И тут Деймон понял, что в нем все умерло. Буквально в один миг. Вздох — и в душе лишь черная пустота и бесконечное одиночество. Пепел на языке. И тягучая горечь безысходности в глотке.

И больше ничего…

Он ошарашено моргнул, пытаясь отогнать опустившийся на плечи холод. Попытался проглотить вставшую комом в горле брезгливость. Но тщетно.

Он видел перед собой не брата, чье лицо мог бы считать своим отражением. Не родную кровь. Не близкого человека.

Напротив стоял просто безликий, жестокий маг-Накопитель, потерявший бдительность и границы дозволенного перед ним: Законом. Инквизитором. Исходом.

— Ты исчезнешь — наконец, хрипло проговорил Дей — Сегодня же. Навсегда.

— А если нет? — вкрадчиво уточнил Вер, но тут же испуганно захрипел, дергая ногами в воздухе и судорожно обхватив руками сжимающий его горло кулак.

— Я не люблю это слово — мягко прошелестел Деймон, сам про себя удивляясь и собственной решительности и, не свойственной ему ранее жесткости — Я, такой зарвавшийся на собственной власти ворованного у тебя Исхода инквизитор, на него плохо реагирую, Вермон. И теряю остатки того здравомыслия, к которому ты так взывал своей патетичной речью относительно моего сыновьего долга и служебного рвения. Знаешь, мне даже становится откровенно плевать на имя, карьеру… Да на все! Лишь бы знать, что…

— Что я сдох? — из последних сил выдохнул ему в лицо брат — Видишь, ты не настолько лучше! Ненавидишь…

— Что больше нет подтверждения моей тупости — рявкнул, перебивая его Дей — Ненавижу ощущать себя дураком. А насчет ненависти… Не льсти себе. Чувства — это не то, что ты способен во мне вызвать. Уже нет.

— Отпусти — синея губами, прохрипел Вер — Нет…

— Все еще «нет», Вермон?

— Да! Да! Я уеду!

— Навсегда?

— Да…

— Завтра тебя не должно быть в столице — буквально выплюнул он скрюченной на тротуаре, отброшенной от себя фигуре.

— Да — прохрипел брат, растирая отмеченное следами пальцев горло — Завтра… уеду…

— Сегодня — сухо припечатал Дей — Ты уедешь сегодня же. Едва часы отобьют полночь, ты уже должен быть далеко за воротами. Завтра наступит же в полночь? «Если я не ошибаюсь»…

Минуту Вермон пристально всматривался в сумрак на его лице, а потом устало прикрыл глаза и кивнул:

— Сегодня. Я… соберу вещи… тотчас…

— И если я хоть когда-нибудь еще буду знать наверняка, что это ты….

— Если! — горько ухмыльнулся брат — Именно «если».

— Ты не понял, Вер — вкрадчиво ухмыльнулся Дей — С этого дня я БУДУ искать эти доказательства. В КАЖДОМ деле о Накопителе. Ты взывал к моему долгу перед семьей? В память о нашем родстве я дал тебе шанс. Фору. И на этом все. А теперь беги, Вер! Потому что я ВСЕГДА буду у тебя за спиной. И… как ты сказал? Ах, да.. «Это никогда не закончится». И, поверь мне, однажды…

Вермон уехал четыре часа спустя. Дей лично удостоверился в этом. И получил многократные подтверждения тому от тщательно отобранных им же лично наблюдателей.

Расследование, ожидаемо, зашло в тупик. Новых жертв, связанных с клубом его почитателей, больше не появилось. И инквизиция успокоилась.

Но не Деймон.

Он самолично подал прошение о переводе его в отдел по контролю за Накопителями. Благо, дар как раз и предполагал такую специфику работы. Разве что раньше он туда не стремился, справедливо полагая грязь подобного направления чрезмерной. Зато работа в этом отделе давала ему вполне легальный повод для постоянного запроса информации о тех местах, где происходили подозрительные убийства. А уж они тянулись за братом, как путеводная нить. Да, стали куда как реже. В разы осторожнее и не так возмутительно откровенны. Но и не прекратились вовсе.

С тех пор не упускал Вермона из вида, казалось, ни на день. Ни на миг за все пять следующих лет.

Знал о том, что в крупнейшем городе на Севере Империи он-таки получил неплохое место в Казначействе при Управлении финансов. Знал, что по настоянию отца брат весьма удачно женился…

А вот информация о том, что именно сейчас и именно он был назначен Столичным Управлением в качестве региональной проверки Казначейства в Лиран как-то прошла мимо него. Может не счел ее существенно важной? А может уже был погружен в изучение материалов по делу об очередном Накопителе.

И вот теперь эта неожиданная встреча в провинциальном городке. Случайность. И он твёрдо об этом знал. Но это гадкое подспудное чувство ожидания подвоха выводило из себя похуже тупых оправданий расслабившихся на горном воздухе недалеких местных полицейских.

Нет, как ни странно, Деймон не был зол на халатность служителей закона.

Точнее, не был больше зол.

Да что уж там! С той минуты, как он увидел ее, он готов был молиться на безалаберность каждого из перепуганных насмерть стражников. Еще бы! Ведь именно из-за их наплевательского отношения к собственным обязанностям, их непроходимой глупости он приехал в этот забытый Богом город. И встретил ее. Удостоился Высшей Небесной награды! Миг — и жизнь, наполненная до того лишь грязью работы и вонью бесконечных инквизиторских костров, наконец, обрела смысл.

Теперь в ней была она — его подарок. Его Истинная. Избранная.

Он узнал ее сразу, как только увидел.

Делия вошла в спешно организованную комнату для допросов и нерешительно остановилась перед установленном в центре комнаты стулом. Испуганно обвела взглядом двенадцать скрытых сумраком лиц и неловко села, дергано поправляя складки шерстяного платья. Она глубоко вздохнула, робко подняла на него, сидящего по центру, свои бездонные зеленые глаза… и у него едва хватило сил, удержать свою Искру, буквально рванувшую навстречу второй половине.

Сила взметнулась волной, топя в безудержной истоме. Легкие заполнил тонкий запах цветущей черешни. В голове звенело. Плыло перед глазами. Он плохо понимал, о чем говорит та, которая одним махом заполнила все его существо изнутри, лишила воздуха и заменила его своим неповторимым ароматом. Он просто смотрел на нее сквозь едва удерживаемый сумрак и не мог насмотреться. Надышаться черешней. Напиться зеленью ее глаз.

Очнулся, когда за спешно удалившейся девушкой глухо хлопнула дверь.

Ничего не объясняя удивленным коллегам, он просто резко встал и быстро вышел следом.

Может от испуга она не поняла своих чувств? А может испугалась именно их? Может вообще не знает, что с ними происходит? Он должен был объяснить, успокоить.

Догнал и взял за руку. И снова едва устоял на ногах от волны эмоций, накрывшей с головой. Не помня себя, буквально прильнул к тонкой коже ее шеи и втянул этот будоражащий свежий аромат черешни. Горло перехватило, а голос отказался ему повиноваться. Все, на что хватило сил, это лишь хрипло прошептать ей на ухо:

— Здравствуй…

А в ответ получил лишь взгляд ошарашено распахнутых глаз и испуганный вскрик, с которым ведьмочка вырвала у него свою руку и, хлестнув по ногам длинными юбками платья, опрометью бросилась вон.

— Как такое может быть? — стонал он вечером, мечась перед Старейшим, прибывшим в Лиран к закату — Это невозможно! Она не поняла? Не почувствовала? Но Истинная связь всегда обоюдна! Всегда!

— Она Темная ведьма, мальчик мой — грустно улыбаясь, успокаивал его юноша лет семнадцати, которым внешне казался двухсотлетний Старейшина — Она не будет рада этой связи.

— Не рада — возможно. Но ее Искра не явилась мне! Понимаете? Я едва не потерял сумрак на лице, удерживая свою внутри. А ее даже не откликнулась!

— Да. Ты прав. Вот это действительно странно — задумчиво кивнул начальник — Хотя… В свое время Темный ковен ставил печати на своих дочерей. Вообще, это было много много лет назад. Тогда Истинные являлись куда чаще. Мне казалось, эта практика канула в лету. Но… Знаешь, покажи мне свою избранную. Вызови ее завтра на новый допрос, к примеру. А там, если потребуется, кину запрос по Верховным ведьмам. Решим твою проблему, не раскисай.

Дей выдохнул с благодарностью и облегчением. Но, как оказалось, зря.

Уже утром ему донесли, что вира Адаль покинула Лиран.

Боль, рванувшая по нервам, едва не лишила сознания. Словно умалишенный он метался по городу, совершенно не контролируя пределы собственной ярости и не понимая, что делать. Как ее вернуть. И, главное, как она смогла уехать? Почему? Как истинная связь не удержала ее? Как отпустила?

Деймон то порывался мчать в погоню, то вспоминал, что расследование в Лиране еще не закончено и рычал на подчиненных и коллег, в попытке ускорить процесс.

И если коллеги, уже частично посвященные в суть его проблемы, лишь понимающе молчали, то запуганные полицейские окончательно впали в панику, бессмысленно путаясь под ногами, совершая совершенно глупые, а порой и откровенно опасные движения. Задавая слишком прямые вопросы там, где не следовало. И рассказывая больше, чем было необходимо всем желающим.

Собственно, именно поэтому беда Дея не осталась незамеченной и Вермоном.

К вечеру его, совершенно выбившегося из сил и едва не стонущего от собственной беспомощности, брат обнаружил его в таверне, с полупустой бутылкой крепкого пойла в руках и потемневшим сумраком, все еще автоматически удерживаемом на лице.

— Отличный способ уйти от проблемы — вкрадчиво усмехнулся он, вальяжно устраиваясь напротив него — Но совершенно ее не решающий. Поверь, я пробовал! Хм! Неплохой виски, кстати. Угостишь? — забирая из его рук бутылку, уточнил Вер.

— Что тебе нужно? — хрипло прошипел Дей, пытаясь сфокусировать плывущий взгляд на собеседнике и вырывая горячительную влагу — Отдай.

— А сам как думаешь? — хмыкнул брат — Позлорадствовать, конечно.

— Все? Теперь счастлив? — и он смачно глотнул прямо из горла.

— Ну, не совсем — улыбнулся Вер — Но планирую стать счастливым в самое ближайшее время. Хочешь расскажу как именно?

— Меня не интересует твое счастье, Вер — глухо отозвался он — Уходи.

— Непременно — кивнул брат — Просто пришел напомнить кое-что. Что-то, о чем ты предпочитаешь не помнить.

— Ты о чем? — недовольно мотнул головой Дей — Если ты сейчас…

— О моем обещании — серьезно проговорил Вермон, поднимаясь на ноги — Помнишь, Дей? Я ВСЕГДА буду отнимать твое. И это никогда не закончится.

— Что? — попытался сосредоточиться на его словах Деймон, с удивлением отмечая, что голова стала куда тяжелее, чем минуту назад, а сознание опасно ускользает от него.

— Ты так громко топал, пока бегал по городу за своей ускользнувшей в никуда пропажей, что это не могло не привлечь всеобщее внимание — вкрадчиво прошипел брат — А особо озабоченных твоей судьбой, типа меня, и выяснить, что же конкретно так привлекло тебя в совершенно незаметной доселе Темной ведьмочке. Истинная, Дей? Серьезно? И здесь ты обошел меня?

— Если ты только… — зарычал он, пытаясь вскочить на ноги, но тут же обескураженно падая обратно на стул — Что за…

— Ох, Деймон. Меня ты научил еще в детстве, что самоуверенность наказуема. Но никто не научил этому тебя, да? — засмеялся брат — Не волнуйся. Яд я не стал бы тебе подсыпать. Это был бы слишком простой исход для Исхода. Какова тавтология, а? Ха-ха-ха! Но у меня есть и что-то похуже яда. Например понимание того, как стремительно уходит время, которое сейчас для тебя на вес золота. И знаешь почему? С каждой минутой малышка Делия уезжает все дальше в неизвестном тебе направлении. И с каждой минутой я все ближе к ней! И доберусь до нее куда раньше, чем ты сможешь нас найти. И ты будешь все знать, рыдая над ее телом. Ты будешь знать, что это твоя вина! А теперь спи, брат. Тебе давно нужно было как следует отдохнуть…