Элунея

Часть 1

Пройдут времена – и сменится власть.

Кто управлял, тот должен уйти.

В Предназначенье сможет попасть

Потомок, идущий по его же пути.

Но прежде, как все, испытанным будет.

А, претерпев невзгоды, лишенья,

Новые силы в себе он пробудит,

Чтобы свершилось то Предназначенье.

Он сущность огня откроет в тот миг,

Но путь его станет лишь только темней.

И враг невзначай на пороге возник,

Другом уйдёт по дороге своей.

- И что? - Алне́й глядел в упор в своими красными зрачками.

- Как это что?! – Йими́р был не на шутку возмущён, - Смотри: «Потомок, идущий по его же пути»! «Потомок»! Ты понимаешь? Колье́р был бессменным всегда! А тут говорится, что его место займёт его потомок! Тала́т что, умрёт? Или сбежит? Или ему просто надоело быть посредником между четырьмя народами? Как это понимать?!

- Да тебе-то какая разница? – за́ктар был невозмутим, в отличие от своего собеседника, - Ну, сменит и сменит. Что от этого будет?

- Вот! Если ничего не поменяется, то для чего вообще что-то менять?

- Скажи, друг, а все зе́нтеры так бурно обсуждают политические дела? Или это только ты такой уникальный индивидуум?

- А тебе что, разве не интересно всё это?

- Меня волнует лишь одно

- Да-да, мощь твоей магии огня. Но ты просто пойми: почти сотню алва́тов мы живём с Талатом на месте посредника, и всё оставалось незыблемым. Но настанет такой миг, когда он уйдёт с престола. Это же такая перемена!

- Ты так говоришь, как будто бы кольер не Талат, а именно ты. Как будто бы тебя сместят с престола, а ты этого не хочешь.

Йимир тяжко выдохнул, а после отвечал:

- Ладно, забудь. Ты мне лучше скажи вот что…

И будущий зактар стал расспрашивать своего друга о некоторых аспектах магии огня, которые он пока что ещё не совсем хорошо понимал.

Что тут скажешь? Йимир неспроста был настолько заинтересован этим самым пророчеством о том, что спустя столько времени существования Сено́на кольер передаст престол своему потомку, ведь Йимир и есть сын Талата. И это пророчество целиком и полностью описывало будущее этого сенонца. Конечно, как потомок посредника, он знал об всех трудностях, которые приходилось преодолевать его отцу, а потому он как-то не очень горел желанием занять его место. Это огромная ответственность, это тяжкая ноша, это непреодолимые оковы. Да, именно оковы. Потому что все мысли и дела кольера направлены на то, чтобы урегулировать отношения между четырьмя народами, которые не просто практикуют разные виды магии, но и различаются по характеру, культуре и поведению.

На юге Сенона расположилась огромная пустыня Зе́нтерис. Однако эта пустыня была не природного происхождения. С помощью зе́нте – магии земли – вся эта местность была преобразована для того, чтобы на ней могли существовать те, кто практикуют эту самую магию. Однако их владения не были мертвы. Нет же, они ведь маги земли, а потому были заинтересованы в том, чтобы земля была живой и процветающей. А потому кто, как не зентер, мог превратить место своего обитания в пустыню, которая при всём этом была живой и процветающей? Конечно, это не зелёные луга и не лесные опушки, но вся жизнь находилась под этим самым песком. И местные жители заботились о том, чтобы все необходимые процессы могли протекать беспрепятственно. Собственно, пристального надзора тут не нужно было, ведь маги земли устроили всё так, чтобы это происходило самостоятельно. Каждый зентер уже рождается с зачатками магии земли. Обучаясь у родителей, а после – в специальных зенте’ури́нах, они укрепляют связь с землёй и к концу своего обучения становятся истинными мастерами в этой сфере. Они могут ощутить любые изменения в родной стихии. Они соединяются с ней, становятся частью земли. Она буквально становится для них глазами, ушами, руками и телом. Для зентера нет ничего более приятного и желанного, нежели путешествие по Зентерису. Мягкие пески буквально подхватывают каждый их шаг, бескрайние просторы родной стихии ласкают взор, а сила земли подпитывает их души. При помощи своей власти они возводят себе дома. Зенте поднимает весь песок, что лежит под ногами, а после этого по воле своего адепта обращается в различные причудливые формы, какие только способна породить фантазия заклинателя. И в таком виде песчаные постройки существуют всю вечность – маг только лишь запустил процесс, а после этого магия самая струится меж песчинок, удерживая их в первозданном состоянии, которое им придал зентер. Однако, если посмотреть на их строения, нельзя будет сказать, что они сделаны из песка, так что развалятся, стоит только тронуть их рукой. Строения зентеров прочны, подобно камню? и красивы, как будто бы они все сделаны искусным архитектором. А ведь так оно и есть. Зентеры – самые лучшие мастера по возведению построек. Все здания в Колье́не возведены как раз таки ими. Величием архитектурной мысли в этом месте можно любоваться всю вечность. Внутреннее убранство их домов весьма уютное, хотя, опять же, всё, что можно там потрогать, на что можно сесть или куда можно лечь, сделано из всё того же песка. Да, в домах зентеров часто можно ощутить под ногами песок. Но для самих хозяев песок – это наслаждение, а потому они готовы ходить по нему всю вечность. Несмотря на то, что сено́нцы – это чародеи, а, значит, в пище они нужды не имеют, однако это вовсе не означает, что теперь они не могут наслаждаться ею. Вот и зентеры очень любят сеа́н – особый отвар из одноимённого растения, который бодрит разум и обладает приятным лёгким ароматом.

На своей родине все зентеры предпочитают ходить почти нагишом, опоясываясь только лишь набедренными повязками. Однако, путешествуя по другим землям, они, конечно же, облачаются в менее открытые одеяния – мантии, в которых преобладает светло-зелёный цвет. Кстати говоря, природа сенонцев такова, что сфера их магии определяется не по цвету одеяний, которые они носят, а по цвету их глаз. У всех магов земли радужка зелёного цвета. По характеру они очень приветливые и гостеприимные. Они обладают великой сдержанностью и необъятным великодушием. Этот народ самый миролюбивый, их очень сложно вывести из себя и заставить напасть первыми. Представителем каждого народа является глава уринов, который носит звучный титул – наву́л. Навул является самым сильным и самым опытным представителем своего народа, а потому он руководит обучением молодых чародеев родной стихии. У зентеров навулом служит сенонец – истинное воплощение доброты и спокойствия по имени Анатиа́н. Для каждого выпускника урина он – почитай что второй отец. Зентеры не держатся за кровную связь, но никогда не забывают своих родителей. Вначале они для своих детей – воспитатели, а после – друзья.

Когда зентер заканчивает обучение в своём урине, ему предоставляется выбор. Остаться в родных землях и жить, наслаждаясь жизнью онтохани́на, то есть чародея, который сосредоточен лишь на одной сфере магии. Или же попытаться приобрести знания из другой сферы, став ктиохани́ном, то есть тем, кто вмещает в себе знания двух и более чародейских искусств. И большинство выбирает именно второй путь. Однако здесь нужно учесть два правила. Первое правило – это повязки. Тот, кто переезжает в соседнюю страну, чтобы учиться или просто гостить, обязан повязать на свою левую руку ленту цвета той страны. Это будет означать, что носитель этой повязки – новичок, а потому исконным жителям той страны нужно быть более снисходительными к нему, потому что такой сенонец может не знать каких-то тонкостей в культуре, обычаях и поведении. А потому, если он и совершает определённые ошибки, то лишь по незнанию. Тот, кто посещает Зентерис, повязывает зелёную ленту. Второе правило – это противоположность стихий. Так как сенонцы – это не ленгерады, то, изучая какую-то стихию, они буквально сращиваются с ней. А потому переход к изучению сразу противоположной стихии может губительно сказаться на ученике. В лучшем случае он сильно заболеет, в худшем – мучительно умрёт. Поэтому, если зентер запланировал после окончания зенте’урина взяться за фи́нта – магию воздуха, то для этого он обязан сначала изучить либо о́кта – воду, – либо за́кта – огонь. А ещё лучше обе эти стихии, чтобы сущность земли размешалась огнём и водой. А это, в свою очередь, сведёт на нет или хотя бы уменьшит побочные эффекты от познания финта. И таким образом маг земли сможет стать и магом воздуха. То же самое касается всех остальных. Фи́нтар может стать зентером только после того, как вместит в себя знания закта и окта. О́ктар сможет стать за́ктаром лишь после того, как станет финтаром и зентером. В каждом таком случае помимо внутренних изменений в чародее проглядываются и внешние – меняется цвет их глаз. Зеленоглазый маг земли, который изучил водную стихию, обретает сине-зелёный цвет радужки. Красноглазый зактар, который закончил финта’урин, будет ходить с оранжевыми глазами. А тот, кто вместил в себя все четыре стихии, обретает серые зрачки, из-за чего взгляд таких чародеев вызывает особый трепет. И это весьма символично, ведь они обрели знания всех народов, образно говоря смотрят на мир одновременно с четырёх точек зрения.

А ко внутренним изменениями, помимо приобретения новых знаний и новой сущности, относятся ещё и перемены в характере. Так, октары всё принимают на свой счёт и очень близко к сердцу. Поэтому их очень легко обидеть. Финтары высокомерны. И к тем, кто не носит в себе знания их стихии, а также их культуры, они относятся пренебрежительно. Зактары весьма воинственны. С ними очень легко можно ввязаться в какую-нибудь перепалку. Поэтому всем гостям крайне важно следить за гостевыми лентами на своих левых руках, когда они посещают земли магов огня. Поэтому сенонец, который изучает другие сферы магии, должен учитывать, что по мере приобретения новых знаний он прихватит с собой ещё и новые черты характера, с которыми ему придётся жить. Он, конечно, может поддаться им, но что в таком случае получится? Вспыльчивый, высокомерный и обидчивый ктиоханин? Что интересно, эти отрицательные качества есть только у троих народов, когда как четвёртый – маги земли – как будто бы лишены их. Они обладают одними лишь привлекательными чертами характера. Почему это так, можно лишь догадываться.

На востоке, там, где много островов и даже есть болота, расположился О́ктарис – земля магов воды. Несмотря на то, что рождение октара происходит на суше, всё же подавляющее большинство магов воды проживают под водой, потому что, по мере приобретения знаний водной магии, в сущность чародеев проникает всё больше этой стихии, так что они уже не могут без неё существовать. Плавание для них становится естественнее, чем сухопутные путешествия. Однако никогда не было такого, чтобы родится такой октар, который разучился ходить. Даже их навул по имени Витаве́р, являясь онтоханином, которому открыты тайные знания водной сферы, чувствует себя вполне уверенно, что в своей родной стихии, что на суше. У октаров более развиты кровные связи. Дети привязаны к своим родителям, а родители – к детям. В следствие чего среди октаров больше всего онтоханинов. Чистокровные жители Октариса имеют синий цвет глаз. А их одеяния – это обтягивающие костюмы, которые помогают им буквально скользить под водой. Самое знаменитое кушанье водных чародеев – это листья ла́потника, который в других мирах считается редким алхимическим ингредиентом, когда как они просто едят его, когда появится желание, ведь в водах Октариса самими октарами созданы все благоприятные условия для роста этих деликатесов. Окта’урин находится под водой, а потому молодым пилигримам, которые пришли в эти земли для того, чтобы расширить свои магические знания, нужно обучиться хорошо плавать, чтобы прибыть в это место. Так как сенонцы – чародеи, то их жизнь зависит от магии. Они не могут утонуть или задохнуться, как большинство существ, населяющих другие миры. А потому даже тот, кто ничего не смыслит в водной магии, может спокойно находиться среди магов воды. Но вот только их территория огромна, и без необходимых начальных знаний магии воды там не обойтись. Ведь первым, чему обучается каждый октар, — это быстрому плаванию. Но скорость может увеличиваться со временем, по мере приближения к вершине водной сущности. Витавер под водой может развивать неимоверную скорость передвижения, подобно тому, как зентеры умеют быстро перемещаться под землёй, а финтары – в воздухе. Зактары лишены такой врождённой способности, однако они могут приобрести это всё, если пройдут необходимое обучение в уринах своих соседей.

На севере раскинулись бескрайние зелёные луга, по которым постоянно гуляет ветер. Там никогда не бывает штиля, потому что, как не трудно догадаться, это Фи́нтарис – область, где проживают маги воздуха. Можно исходить эту территорию вдоль и поперёк, но не наткнуться ни на одну постройку этих чародеев, потому что все они витают в воздухе. Островки земли, на которых воздвиглись группы белоснежных построек, висят высоко над землёй. Их жилища похожи на веранды – лишь пол и потолок, который поддерживается несколькими колоннами, но никаких стен, чтобы ветру было где разгуляться. Как и в Октарисе, финта’урин находится в родной стихии, а именно на одном из летающих островов. Что ж, если до окта’урина можно доплыть, то до финта’урина, следовательно, нужно долететь. И для того, чтобы новым ученикам был предоставлен необходимый объём знаний, на земле находится представительство Финтариса – небольшая постройка не в их стиле, где все ученики обретают знания полёта. Ловя потоки вечно дующих в пространстве Финтариса ветров, чародеи будут постигать возможность парить на них, чтобы таким образом попасть в сам город. Не очень удобный и эффективный метод перемещения по территории воздушных магов, но с чего-то же нужно начинать познание этой стихии. Финтары, рождённые от финтаров, уже с рождения обладают такой способностью, а потому у них нет необходимости обучать этому. Вообще жилые районы Финтариса всегда наполнены детским смехом. Юные сенонцы ещё не впитали высокомерие своих сородичей и могут от души веселиться, наслаждаясь дарами своей магии. Но, чем старше становится ребёнок, тем меньше он смеётся и тем выше задирает свой нос. Как правило, финтары предпочитают не принимать пищу, потому что считают это уделом низших существ, которые лишены величия магии. Но сенонец сенонцу рознь, а потому тут всё зависит от личности. Так что есть маги воздуха, которые не прочь отведать вкусной пищи у соседних народов. Сообразно своей ветренной сущности, эти чародеи носят очень лёгкую, развиваемую ветром одежду. Обычно это шаровары и сорочка белого, почти что прозрачного цвета. Глаза их окрашены в жёлтый.

На западе Сенона расположилась гористая местность со множеством вулканов, под действием которых сформировался весь тот жуткий рельеф За́ктариса. Множество лавовых артерий под действием огненной магии не прекращают своё движение и не застывают. Воздух пронизан горьким запахом вулканического пепла, который не очень благоприятен для приезжих чародеев. Сами-то зактары вдыхают его, как воздух, полной грудью. Остальным же приходится переставать дышать на время присутствия в этих суровых землях. Но, как уже говорилось раньше, из-за того, что жизнь чародеев поддерживается эфиром, они могут не дышать вовсе, но делают это ради удовольствия, чтобы впускать в себя свежесть этого мира. Но вот в Зактарисе им приходится отказываться от этого ради собственного благополучия. Все огненные чародеи ходят в металлических доспехах чёрного цвета с нарисованным огнём. Конечно, не латный доспех, но защиту придать они способны. Хотя, опять же, опасностей в этом мире нет, поэтому доспехи – лишь отражение их воинственной сущности, достояние их культуры. Это же можно увидеть в их строгих постройках. Дома зактаров простые, без каки-либо украшений, один похож на другой. Часто можно видеть, как двое обитателей этого государство ведут жаркий спор, который то и дело стремится сорваться в потасовку. Ужасаться или удивляться этому не стоит, ведь это их некая потребность. Однако они довольно учтивы с гостями. Если зактар на левую руку повесил красную ленту, он может спокойно ходить по Зактарису. Его никто не тронет. К слову, зактары умеют повелевать не только огнём и лавой, но ещё и молниями. И это несмотря на то, что такую же власть имеют и финтары. Но вот если воздушные чародеи получают её благодаря смешению потоков воздуха, повелители огня рождают её из силы: либо эфира, либо при помощи собственных внутренних резервов. Да, чем отличается сенонец от обычного чародея, то есть от ленгерада, так это тем, что вторые берут энергию строго из эфира, когда как первые, помимо этого, черпают её из себя. Ну и ещё одно отличие состоит в том, что сенонцы были созданы для управления элементными сферами магии. Но я всё же вернусь к зактарам. Если кто и умеет наслаждаться простыми радостями жизни, так это огненные чародеи. У них есть много кулинарных шедевров, начиная известным на весь Сенон жаренным червём, заканчивая экзотическим ша-ту-ре́том. Именно зактары придумали множество музыкальных инструментов, из которых извлекаются различные звуки в зависимости от воздействующих на них видом магии. А стоит только воцариться ама́ку, как то тут, то там начинаются развесёлые песни. И множество красных зрачков, отражающих свет лавовых протоков, дополняют эту прекрасную картину. Но, если постараться взглянуть на самую высокую точку Зактариса – на один из неспящих вулканов, то можно различить там крылатый силуэт. И это отнюдь не изваяние. Так Хахо́р – огромный чёрный дракон – наблюдает за тем, чтобы в его землях был порядок.

Четыре земли – четыре хранителя. Таково было предназначение. И здесь было так, но в то же самое время совсем и не так. Хранителем земель огня был Хахор – дарг тьмы, отец чёрных драконов. Хранителем земель воздуха был Мора́н – дарг света, отец золотых драконов. Хранителем земель воды был Ступ – дарг жизни, отец даджу́ргов или чудовищных драконов. Но вот хранителем земель магов земли был не Да́ндор, дарг смерти, но иные существа – ду́лы. Этих древовидных творений можно изредка встретить посреди пустыни. Роль хранителей состоит в том, что им дано не только следить за порядком, но и быть проводниками мудрости для этих народов. Благодаря Ступу Витавер познал глубины окта, благодаря Морану Евенга́л поднялся так высоко в финта, благодаря Хахору Виката́р взрастил свою огненную мощь, и благодаря дулам Анатиан является навулом Зентериса. Ступ обитает на болотах Октариса. Морану отведена целый летающий бастион, где он может принимать всех, алчущих знаний ветров. В истории Сенона был лишь один случай, когда все три дарга покидали свои обиталища. И о нём будет рассказано в этой книге. В основном жизнь в этом мире шла размеренно и просто – так, как это задумал великий Йор.

Да, в этом мире верили в богов. Конечно, сказать, что тут было теологическое общество, нельзя, но имена великих здесь помнили. Так, сенонцы с большим почтением относились к Йору. Они знали, что он создал эфир и подарил различным существам возможность творить чудеса при помощи магии. А благодаря глубоким размышлениям они так вовсе пришли к выводу, что он и создал их. Конечно, Сенон был заселён его обитателями совершенно недавно, однако они смогли с помощью своих мыслительных способностей прийти к выводу, что именно этот великий их и создал. Храмов, конечно, не возводили, потому что сам творец не требовал от них этого, однако одной из тем для разговоров среди любых сенонцев была именно тема религии. Зентеры превозносили доброту и открытость своего кумира, финтары – его величие и возвышенность, октары обожествляли Йора за то, что он создал их такими уникальными, такими едиными и неделимыми. Зактарам нравилось покровительство бога за его силу и могущество, что отражено в разнообразии, а также в силе магии, которую они практикуют. Йор был для них воплощением всего самого лучшего. И, если бы он соизволил явиться перед ними, каждый сенонец принял бы его с распростёртыми объятьями и стал внимать каждому его слову. Помимо Йора было известно также имя Кса́риор. О владыке технологий они знали мало. Оно и понятно, ремесло, которому покровительствует этот великий, было непонятно чародеям. Но его они почитали как друга Йора и его помощника. А вот имя третьего великого внушало трепет – Дата́рол, бог войны и разрушений. В Сеноне невозможно было отыскать историй об этом великом. О нём лишь упоминается вскользь: что он облачён в красные доспехи, что он воплощает войну и уничтожение. Однако этого было достаточно для того, чтобы озарённый магическим ремеслом разум сумел отыскать связь Датарола с другим религиозным учением Сенона. Чародеи верили в существование Элуне́и – некоего измерения, а, быть может, состояния, которое стремится постигнуть каждый сенонец. Слово «Элунея» не имеет никаких переводов и обозначений, однако в разумах всех живущих в Сеноне оно отпечаталось как некая награда, которую получает чародей, что раскрыл секреты всех четырёх стихий и вычерпал все знания огня, воды, воздуха и земли. И тогда к нему приходит Элунея – откровение, которое покажет путь к дальнейшим улучшениям в этих четырёх сферах. Так думало большинство. Однако с недавнего времени пришло иное понимание этого вопроса, что Элунея – это какой-то мир, который находится за гранью их мира, ведь чародеи-валирда́лы всё-таки проложили свои пути сюда и стали приходить к сенонцам, неся с собой знания о других мирах. Валирдалы предлагали сенонцам знания о путешествиях меж измерений, однако те отказывались, потому что хотели сначала до конца изучить свой. Пилигримы также несли множество иных сказаний и знаний, в числе которых было новое толкование термина Элунеи, что это – какое-то другое измерение, где магия струится фонтанами, где каждая сфера обретает истинное воплощение и величие. И некоторым сенонцам это казалось логичным, поэтому к учению об Элунеи примешалось ещё и это. Но также пришествие валирдалов в Сенон породило очередное религиозное учение. Так, в противоположность Элунеи был выбран Атра́к – мир, где обитают Датарол и его красные воители. Пилигримы рассказывали о сатка́рах, как о врагах, которые жаждут разрушений. Но сенонцы смешали это всё и получилось так, что Атрак – это мир, где обитают страшные красные существа, враги всех и всего. И каждый чародей страшился туда попасть. Или же Атрак, подобно Элунеи, - это некое состояние, наступление которого страшится каждый чародей Сенона. Здесь уже примешалось то, что саткары обладают возможностью делать живых существ одержимыми. В общем, получилось так, что Элунея – это награда за праведный образ жизни и стремление к магическому величию, когда как Атрак – это наказание за нечестие и деградацию в магическом развитии. Финтары и октары страшились прихода Атрака, ведь понимали, что не всегда и не во всём вели себя, как нужно. Зентеры не боялись ничего, ведь, даже если это всё было бы правдой, они были уверены в своей непогрешимости. А зактары так вовсе жаждали прихода Атрака, потому что сами были воинственными, и бог войны был им близок по духу. И было кое-что странное в религиозном учении Сенона – что попасть в Элунею можно через Атрак. Что бы это ни значило, сенонцы всеми силами сторонились второго и стремились к первому. Также среди божественных имён знали ещё два – Бэйн и Вау́л. Однако, кто это такие и чем они страшны или же привлекательны для обитателей этого мира, не знал никто. Йора все почитали и уважали, Датарола все боялись, Ксариора, Бэйна и Ваула просто знали. Но существовало ещё одно имя, которое было велено предать забвению, но которое так и не удалось истребить из этого общества – Унва́л, вечно смотрящий. Чем этот вечно смотрящий отличается от Бэйна и Ваула, никто не знал, однако его упоминание даже вскользь все воспринимали как проклятье. А потому средь сенонцев ходит такая фраза: «Придёт, как Унвал». В общем, в богов верили, к ним относились с трепетом и почтением.

А в последние алва́ты так вовсе имя Бэйна стало чаще звучать из уст валирдалов. А с ним идёт обязательное упоминание о разора́де. Это слово можно перевести с древнего наречия как «созданный из смерти». И оно имеет общие части со словом ратард, ведь приставка «ра» и окончание «д» как раз таки придаёт слову значение связи, что-то произошло из чего-то. Зора обозначает «смерть». Будучи заключённое в эту форму связи оно будет означать «созданный из смерти». Тар обозначает войну. Заключённое в приставку «ра» и окончание «д» оно меняет значение на «созданный из войны». Жители Сенона приходили в недоумение от того, кто же такие, эти «созданные из смерти». И, когда из уст путешественников звучало слово «нежить», всё становилось на свои места. И эту самую нежить связывали с именем Бэйна, якобы этот бог, оказывается, повелевает самой смертью. Но от этого сенонцы не стали бояться великого сильнее, чем Датарола, потому что они смерти не страшились. Чародеи вечны, а потому никогда не умрут и никогда не станут нежитью. Однако с нежитью их связывало нечто иное – зловещая пятая стихия.

Южнее Зентериса раскинулся бескрайний океан. Однако с самой южной точки материка можно там, на горизонте увидеть Даро́ис – остров, над которой всегда нависает спирально скручивающаяся пепельная туча. Там обитают адепты дару́ или пятой стихии. Но пятая стихия – это довольно условное обозначение. В природе есть только лишь четыре первозданных элемента: вода, огонь, воздух и земля. А то, что названо пятым элементом, на самом деле состоит из двух сфер магии, которые сенонцы отвергали. Первой будет со́пна – магия призыва саткаров. Вторая – зра́зе или некромантия. С этими магическими искусствами связано имя одного человека. Да-да, именно человека, а не сенонца. Сану́м. Низкого роста, не бледный цвет кожи, глаза карие. Именно таким описывают этого дару́ра те, кто встречались с ним ещё на заре существования Сенона. Этот маг не был опасен и выглядел вполне дружелюбно. Он предлагал молодым элементалистам выбор. Выставив перед ними свои раскрытые ладони, он спрашивал, пламя какого цвета они видят. А в его руках горели две сферы магии: сопна и зразе. Однако сенонцы всегда видели только одно из них. И всегда красное пламя саткаров, что пылало в его правой руке. И он обучал ничего не подозревающих чародеев азам этого мастерства. Они впитывали начальные знания, а после уже сами развивали это искусство. Не успел Сенон наполниться своими жителями, как он уже наводнился краснокожими жуткими существами. И поначалу всё было хорошо. Создания Хора беспрекословно подчинялись тем, кто их призвал, так что каждый сенонец обзавёлся ручным слугой. У кого-то в подчинении был простой миг – маленький, подобно ребёнку, огненный уродец. У кого-то существа пострашнее и сильнее, на подобии ражга́ров и цирга́ров. Кто-то уже скакал верхом на колурга́рах и плавал верхом на плюзанга́рах. Но не прошло и пары алватов, как все эти саткары восстали против своих господ, договорившись воспользоваться правом на побег из-под их власти. Многие тогда сильно пострадали, некоторые погибли, но большинство оказалось одержимыми. Это была самая мрачная страница в истории Сенона. И всё же её удалось перелистнуть достаточно быстро – хватало лишь окатить одержимых водой, как саткара выбивало из тела своего носителя. Восстание было быстро подавлено, все огненные существа возвращены обратно в Хор, а кольер и навулы договорились о том, чтобы никогда и ни при каких условиях не использовать эту магию. Её назвали пятой стихией и запретили на территории всего Сенона. Но не всё было так хорошо. Нашлись некоторые из чародеев, кто не захотел расставаться с этой властью. Такие стали тайно практиковать сопна и возвращать себе своих слуг. Достаточно долгое время никто об этом даже не подозревал. Однако вскоре саткары снова стали появляться на глаза. Когда удалось обнаружить, а после изловить одного из таких заклинателей, стало понятно, что чума саткаризма ещё не истреблена. Именно тогда кольер стал образовывать специальный отряд соглядатаев, которые будут не так сильны в магии, но будут обучены выслеживать, высматривать и расследовать, чтобы изловить таких прячущихся нарушителей закона. Эти соглядатаи сегодня известны как пса́ры.

Чёрный плащ, под которым скрывается арсенал всевозможных средств устранения противника: метательные дротики с усыпляющим ядом; кинжалы, заряженные различными элементами; водяные, а позже и газовые бомбы. И ещё много чего потребного для противостояния преступникам, обладающим склонностью к магии. Лица их всегда скрыты под капюшонами, рты скрывают чёрные платки. Во тьме их лиц невозможно разглядеть пристальных глаз, которые следят за каждым движением и могут подмечать различные, даже самые незначительные намёки на опасность. Каждый псар – это мастер ближнего боя, который при этом умело сочетает и скромные магические дарования. Они очень ловкие и неуловимые, а стычка с ними обычно заканчивалась поражением. Из-за чего зактары, как самые воинственные представители Сенона, пытались перенимать у них некоторые приёмы ведения битв, сочетая их со своими магическими способностями. В этом их поддержали все другие чародеи, но далеко не все устояли на этом пути, потому что тела сенонцев предназначены в первую очередь для производства магии, но никак не для того, чтобы исполнять головокружительные приёмы и вести долгие физические сражения. А потому без должного наставления мало кто проходил этот путь до конца. Псары же получали наставление от некоего загадочного За́ндра. Кто он такой и откуда взялся, не знает никто. Однако он точно не был сенонцем. Но для Талата не это было важным. Те из сенонцев, кто избирались псарами, под руководством Зандра становились теми соглядатаями, которые были нужны кольеру. Несмотря на то, что он пользовался кое-какими магическими фокусами в основном из магии ветров, физически он был развит больше, чем кто-либо из его подчинённых, а оттого и считался опаснее. Псары были необходимым решением для поиска и поимки адептов пятой стихии. Но даже после того, как эта проблема была решена, следопыты не оставили свою службу. Они всё также были особым воинством кольера, готовыми повиноваться любому его слову. Набор в их ряды был закрыт, однако изредка на одного псара становилось больше, потому что находился тот, кто почти что идеально соответствовал требованиям для соглядатаев. Как правило, это были пришельцы из других миров. Иногда пилигримы, впечатлённые гармонией Сенона, изъявляли желание поселиться среди этих чародеев. И Талат не отказывал таким. Он мог предложить им множество поприщ. В том числе и места среди псаров. Если пришелец, как уже говорилось, почти что идеально соответствовал требованиям для соглядатаев кольера, а также сам был не против того, чтобы выполнять эту работу, он входил в число этих скрытых блюстителей порядка. И Зандр лично тренировал новичка до необходимого уровня. Изредка было так, что предводитель псаров и сам чего-то перенимал у тех, кто приходили к нему на обучение.

Но война с пятой стихией породила не только их. Монд – когда кто-нибудь из сенонцев услышит это слово, он всегда испытывал неприятный трепет. Мороз пробегал по коже, и мысли начинали прятаться в глубинах сознания. А всё потому, что монд – это также своего рода должность. Но в отличие от псаров, под пристальным взглядом которых ощущается некая защищённого, взор монда был ужасающ. Извечно безразличный взгляд пламенных зрачков смотрит не только в душу, но и разум, открывая перед этим существом все мысли и мечты любого сенонца, что было очень эффективно против тех, кто умело скрывал свою приверженность пятой стихии. То, что не удавалось распознать псаром, раскрывалось мондом буквально за мгновение ока. Что интересно, среди сенонцев никто не мог читать мысли. Разве что, возможно, навул финтаров. Конечно, он сам не признаётся, но умелые маги воздуха были уверен, что высшие знания финта предоставляли их представителю такую возможность. А вот в том, что монд мог распознавать ход мыслей других, никто не сомневался. Многие побывали на приёме у этого чародея. И хоть виновными в инакомыслии были признаны лишь немногие, но россказни о том, как проходит допрос подозреваемых, расползлись очень далеко. И каждый боялся предстать перед его мрачным взором, боялись поделиться своими сокровенными мыслями. Мондом нельзя было стать по собственному желанию, ведь свои способности он обретал, как бы это парадоксально ни звучало, благодаря одержимости. Да-да, монды – это сенонцы, в телах которых побывал саткар, но теперь его там нет. Как это происходит, никто не понимал. А все попытки как-то выяснить это, не приводили ни к каким результатам. Когда саткар изгоняется из большинства, они продолжают жить своей обычной жизнь. Но в редких случаях очищенный от саткара сенонец становится мрачным и невзрачным мондом. Он теряет всю свою прошлую личность, а те воспоминания, которые в нём остались, перестают для него что-то значить. Он всё ещё может управлять той стихией, которой управлял до одержимости, но не прибегает к этим знаниям больше никогда. Были случаи, когда сенонец сам, посредством собственной воли, без посторонней помощи избавлялся от одержимости. В таких случаях чародей всегда становился этим безжизненным чтецом мыслей. Мондов не так много по всему Сенону. Четыре в Зактарисе, по два в Октарисе и Финтарисе и один – в Зентерисе. И то последнего перевели из Зактариса, потому что на территории магов земли было меньше всего одержимых. И, как следствие, здесь не образовалось ни одного монда. Земли же огня были более благоприятны для того, чтобы там развивалось отступничество, ведь закта сильно граничит с сопна, и тот, кто практикует огненную магию, если не будет осторожен, незаметно для себя может перейти к саткарскому искусству.

Но помимо неосторожности сенонцы могут был подвержены влиянию пятой стихии по другой причине – рукописи Санума. Да, после того как все даруры были изведены из Сенона, исчез и Санум. Великий отступник больше не подвергал сомнению пути чародеев своим загадочным выбором зелёного или красного пламени. Однако ж он издал книгу, которая состояла из двух частей. Первая называлась «Мастери́т Саткаролу́» и рассказывала о том, как покорить силу красного пламени. Вторая называлась «Истоки истинного бессмертия» и была посвящена некромантии, второй силе, которую он всегда предлагал увидеть. Конечно, никто не заменит живое слово мастера пятой стихии, но и эти две книги, соединённые в одну, были достаточно успешны в том, чтобы совращать умы сенонец на неправильный путь. Несмотря на то, что это были просто рукописи, просто знания, изложенные на бумажных листах, об этих рукописях стали расползаться различные слухи, якобы эта книга живая и сама путешествует по Сенону в поисках слабых сердец. А потому сенонцы призывали друг друга к тому, чтобы они были внимательны к тому, что они берут в руки. Как бы этот предмет не превратился в проклятые рукописи, которые способны поработить разум, хватит лишь одного взгляда, брошенного на них. Эти знания, как хитроумный капкан, захлопнутся настолько стремительно, что никакая реакция не спасёт, так что из них невозможно будет выбраться. Особенно сильно этих рукописей боялись октары. А потому со временем к их порокам присоединилась ещё и паранойя. Так что сенонцы всегда с большой опаской относились к чтению каких-либо книг, боясь, как бы одна из них не оказалась капканом Санума, который сомкнется, стоит только разуму впустить в себя хотя бы одно слово оттуда. А, чтобы укрепить защиту ума, навулы побуждали всех укреплять свои магические знания. Чем больше в уме будет полезных мыслей, тем сильнее можно будет дать отпор саткарской ереси.

Страх перед одержимостью побуждал большинство сенонцев браться за укрепление своих магических сил. Те, кто был недостаточно укреплён в своей стихии, возвращались в урины, чтобы стать сильнее. Те, кто считал, что уже достиг всех возможных вершин в своей стихии, устремлялись в паломничество. Появлялось всё больше и больше тех, кто до конца развились во всех четырёх стихиях. Таковые считались сильными чародеями, уважаемыми членами общества. У них обычно брали советы в различных областях, они занимали более почётные положения, и все вокруг относились к ним по-особенному. Однако число их продолжало расти. А потому тех, кто познал все четыре сферы магии, становилось больше, чем тех, кто этого ещё не сделал. Рост шёл очень быстро, и в число уважаемых членов общества входили те, кто такого уважения были не достойны. Кто-то мог познать лишь азы во всех четырёх сферах, а после ходить с важным видом и ожидать к себе особого отношения. А потому, чтобы выявить истинных мастеров четырёх стихий и отсеять тех, кто такими лишь притворяется, было придумало Испытание.

Кольен находился ровно по середине Сенона и граничил сразу со всеми землями. Сначала это был просто красивый дворец в окружении прекрасных садов, фонтанов, жаровен и ветряных сфер. Но после того, как кольер и навулы утвердили Испытание, территория Кольена была расширена во много раз, чтобы там уместился полигон, на котором как раз-таки и проходил отбор сильнейших. Также был утверждён новый титул – та́лами, который как раз таки и обозначал приверженность к уважаемым членам общества. Теперь больше никто не мог рассчитывать на особое отношение к себе, пока не пройдёт это самое испытание и не получит титул талами. Сначала претендентов было настолько много, что за один сезон, который длился ровно 1 мисса́р или 26 хаво́ров, их не могли принять. Но на первом же испытании подавляющее большинство оказалось неподготовленным к этому. Пройти его смогли только лишь истинные мастера четырёх стихий. Но, что было самым удивительным, никаких разбирательств за этим не последовало. Все, кто не прошли это испытание, наглядно увидели, что они лишь обманывали себя, думая, будто бы они сильны. А потому кто-то просто смирялся с таким положением, а кто-то возвращался в урин, чтобы подготовить себя к испытанию, которое состоится ровно через алват. Те, кто проходили это испытание, утверждали своё положение в обществе и становились даже ещё более уважаемыми, чем были до этого, и нарекались талами. На время испытания все урины прекращают приём новых учеников.

И вот, Йимир в Зактарисе для того, чтобы познать последнюю стихию – огненную. После чего он, конечно же, изъявит желание пройти испытание, чтобы попытаться стать талами, властелином четырёх стихий, уважаемым сенонцем. И можно подумать, будто бы Йимир – уроженец Октариса, раз уж последняя стихия, которую он взялся развивать, была огнём. Но на самом деле нет. Йимир родом из Зентериса. И первое, что он познал, была именно магия земли. А вместе с этой магией он впитал в себя и характер, и культуру, и быт – в общем, всё, что связано с магами земли. Но почему же тогда последним был огонь, а не воздух? Просто так решил сам Йимир. Он дорожил своим культурным наследием. Он гордился тем, что не высокомерен, как воздушные чародеи, что не фанатичный, как водные, и не агрессивный, как зактары. Ему нравилось то, каким миролюбивым он был. И это куда главнее, чем его магические способности. Да, изучение магии меняет не только духовное состояние чародея, прибавляя к нему способности из той области, в которой он умудрён, но и его мышление. И вот как раз таки этот самый процесс воздействия на разум и был самым главным в понимании Йимира. В то время, как подавляющее большинство сенонцев гналось только лишь за силами, которая даёт их магия, совершенно не обращая внимания на то, как их магия меняет мышление, Йимир как раз таки ценил магию в первую очередь за то, как она влияет на разум, в какую личность превращается тот, кто практикует ту или иную сферу. И у этого воздействия имеется даже своё отдельное название – далоди́чность магии. А древнем наречии существует такое слово – «дало́д», которое обозначает «господин», «тот, кто владычествует». И вот у каждой магии своя далодичность или своё влияние на разум чародея. Но, помимо разнообразия видов воздействия, существует ещё и степень. Например, взбираясь на новые вершины в познания финта, чародей становится высокомерным с умеренной скоростью, когда как углубление в закта будет быстрее менять мышление своего адепта, делая его с каждым шагом всё агрессивнее и агрессивнее. Понимание этого позволяет чародеям планировать развитие своей личности. Но, как я уже написал выше, сенонцы не очень-то ориентировались на далодичность магии, полностью отдаваясь лишь силе, которую они обретали с той или иной стихией. И всё же сын Талата был сосредоточен на том, что магия делала с его разумом.

Быть сыном кольера значит плохо знать своих родителей. Отец всегда был занят делами уравновешивания отношений как между отдельными сенонцами, так и между разными землями. Финтары постоянно жаловались на нехватку территорий и на то, что Октары, которым не нужна суша, не хотят ею делиться, а сами октары на востоке постоянно негодуют из-за этого. Зактары чуть ли не каждые два миссара приходят в Кольен с новыми предложениями, куда ещё можно направить мощь четырёх стихий. И с каждым разом предложение было одним и тем же, но только подано под другим углом – начать изучение пятой стихии – сопна. Октары наведались в Кольен со своими обыденными проблемами – чтобы Талат рассудил двоих сенонец, не поделивших что-то. И только лишь зентеры жили в своей пустыне, довольные всем и всеми. А потому Йимир впитал в себя всё это довольство жизнью и стремлением к самосовершенствованию.

В Зентерисе не было никакой опасности. Многочисленные животные, которые населяли великую пустыню, были совершенно безвредны. Даже такие громадины и страшилы, как нугу́ндры, дизалдо́фы и тунсге́рги, никогда не нападут на зентеров. Умиротворяющая аура, которой были наполнены эти земли, подавляло всякую агрессию. Любые животные готовы подпустить к себе исконных жителей Зенетериса. Но каждый мальчик и каждая девочка знали, что их ни в коем случае нельзя провоцировать. Потому что тогда звери в ответ обязательно нападут. А потому дети уже сызмальства могли разбредаться по великой пустыне, чтобы познавать этот великий мир. У Зентеров было так принято – что дети, созданные своими родителями, по сути, проходят обучение своей стихии у всех и всего. Какие-то аспекты зенте они познают сами, какие-то перенимают у других. Но это было достаточно эффективным методом обучения. А добродушные сенонцы и сенонки принимали каждого ребёнка, как своего. Земля объединяла их всех. И каждый зентер для другого зентера – это всегда желанный брат или желанная сестра. С Йимиром всё было точно так же. Хаворы напролёт он блуждал по просторам родной стихии, впуская в свою душу сущность земли. А, когда приходил в города, он впускал в своё сердце других магов земли. Добродушные лица, преисполненные тепла и любви к маленькому зентеру, располагали к себе, а их приятные голоса вливали в сознание Йимира новые знания. И таким образом он обучался магии земли, его связь с родной стихией становилась всё крепче, а каждый зентер становился для него ещё роднее. Ему не нужно было даже спрашивать имена окружающих зентеров, потому что их единство устраняло любые препятствия на пути к знакомству друг с другом. И, как бы это странно ни звучало, но своего отца он знал хуже, чем остальных зентеров. Но не может ли быть такого, что Талат знал об участи своего сына, а потому специально всё сделал так, чтобы он учился знать тех, кто его окружает? Но так или иначе, юный чародей был в хороших руках, ведь его окружала родная стихия, родные сенонцы, а также дулы. Да, у Йимира были ещё одни учителя – древовидные стражи Зентериса, которые бродят по всей пустыне и распространяют своё благотворное влияние на всех. Каждый раз, когда мальчик путешествовал по бескрайним пескам, он мог сосредоточиться на силе земли, и тогда они открывались ему. Он ощущал каждого дула в пространстве Зентериса. Ему уже довелось услышать многое об этих существах из уст других сенонцев, которые с ними встречались, но сам он долгое время не мог поговорить с этими величественными и мудрыми стражами. И только после того, как он обучился нырять в пески Зентериса и быстро перемещаться в этой пучине, он поставил себе цель предстать перед одним из них.

Родная стихия опутывает его тело, сжимает в своих тёплых объятьях и растворяет его в себе. Йимир обращается духовным существом, которое мчит сквозь толщи песка к тому месту, на которое он захотел. Проходит лишь пару мгновений, и песок высвобождает его. Однако вокруг было пусто. Оглядевшись и убедившись в том, что рядом, и в самом деле, никого нет, он снова сосредотачивается на своей родной стихии. Нет, место верное – это было вне всяких сомнений. Но вот дул, ради которого он и проделал весь этот путь теперь находился в другом месте. «Зенте» - тут же смекнул мальчик возрастом 10 алватов. А потому вновь переместился к нему. Но опять увидел, что вокруг было пусто. «Решил в догонялки проиграть?» - на лице Йимира проступил лёгкий азарт, но не такой, из-за которого теряют голову другие сенонцы, а добрый, соревновательный. Ведь он сразу же подумал, что страж его испытывает, а вместе с тем ещё и обучает, ведь чем больше практики, тем больше и проку. А потому, немедля больше ни мгновения, он пустился вдогонку.

Таким образом сын кольера провозился до сгущения сумерек. И с каждым разом цель становилась всё ближе и ближе. Это придавало усердия. Реакция росла, скорость увеличивалась. И вскоре дул всё-таки дал себя догнать. Вынырнув из-под песка, Йимир предстал перед существом, которое напоминало низкое дерево, только листьев на нём не было. А так один-в-один дерево: морщинистая твёрдая кора и торчащие в разные стороны ветви. Только, в отличие от обычных деревьев, у этого было прекрасно различимое лицо, которое сейчас с одобрением поглядывало сверху вниз на юного зентера. Существо заговорило своим скрипучим голосом, и слова его были размеренными, растягивающими гласные буквы. Йимир не привык к таким словам, однако был настроен учиться внимать любому наставлению стража Зентериса. А тот, увидев в нём такие стремления, похвалил и даже одарил своим благословением. Йимир оказался прав – дул использовал магию земли для того, чтобы поиграть со своим учеником в догонялки, испытать его целеустремлённость и дать немного возможности для практических занятий. Чародей поблагодарил его, однако заметил, что дул слишком могущественен в зенте, из-за чего Йимир даже не заметил, как тот использовал свои силы для перемещения. Но страж видел, что под этим самым выражением он имел в виду нечто другие:

- Молодец, мальчик мой, ты всё правильно понял. Для перемещения по Зентерису я использовал не магию земли, а магию природы, которая, между прочим, тесно связана с магией земли, ведь я – творение природы, и великими мне дарована именно эта сила. А потому, моё возлюбленное дитя, у нас, дулов, ты не сможешь найти желанное знание. Но лишь специально устроенные для этого урины помогут тебе взрастить ту силу, которую в тебя вложил твой создатель. Подожди, пока твой возраст станет соответствовать требованиям для этого, а после начнётся твой путь, юный маг. А пока ты можешь взращивать собственные силы, путешествуя по этим прекрасным землям.

И Йимир был очень благодарен своему собеседнику за такие добрые слова. Обычно на этом этапе сенонец и дул расходятся. Первый устремляется к себе подобным, чтобы продолжать взращивать мощь своей магии, второй – продолжает блуждать по бескрайним просторам пустыни, неся свой неусыпный надзор за порядком в этих землях. Но юный зентер поступил иначе – он остался с этим дулом и стал разговаривать с ним, но отнюдь не о магии, ведь было предельно ясно, что древовидный страж не сможет дать наставление в магии земли. Они просто разговаривали. Йимир хотел побольше узнать о дулах и конкретно о своём собеседнике. Такие беседы были очень долгими и частыми, однако наставлений в себе никаких не имели. И всё же Йимир учился. Учился слушать, вникать и понимать других существ. И такое обучение помогло ему в дальнейшем.

Выяснил Йимир у своего друга, что дулы не имеют имён, потому что не нужны они им, ведь они едины. Также открылось молодому чародею то, что древовидный стражи были созданы не Йором, но неким Диф Гао́лом. Он также узнал об эльфах – других творениях этого великого. И ещё множестве всяких существ, которых теперь уже не существует. Йимир спросил, может ли дул научить его магии природы. На что неторопливый страж ответил, что нет, потому что они пользуются этой силой не так, как чародеи.

- Вот если бы ты, дорогой мой Йимир, родился бы дулом, то я всё равно не смог бы наставить тебя, потому что в таком случае ты знал бы это сам, и не было бы нужды как-то тебя учить.

И тогда понял Йимир, что непроста в Зентерисе нет ни одного чародея ва́кта или природной магии.

Так пролетело ещё 8 алватов. Всё это время Йимир неустанно расширял свой кругозор, путешествуя и в другие уголки необъятной пустыне. И, конечно же, он побывал рядом с зенте’урином, где обычно обитают пришельцы с других земель Сенона, которые пришли сюда, чтобы познать магию земли. Первый раз он прибыл туда, когда ему исполнилось 14 алватов. И то, как сильно отличаются другие народы от его, немного напугало юного чародея. И потому он раз и навсегда решил для себя, что ни за какие блага не станет размешивать свою сущность их пороками. Однако доброта душевная не была сущностью земли. Зенте – это камень, это настойчивость, это стремление стоять во что бы то ни стало. А потому это веянье разбилось о скалы его души. Он должен был познать все стихии, он должен был пройти испытание, он должен был стать талами. А потому, когда ему исполнилось 18 алватов, он прибыл сюда вновь. И теперь сносить все тяготы их порочных сущностей стало намного легче. И вот, наступает 20 алват его жизни, и Йимир в третий раз пребывает к этому месту.

Великое множество песчаных домов его народа приютило у себя различных октаров, зактаров и финтаров, которые носили на своих левых запястьях зелёные повязки. Вечно злые лица зактаров понуждали как можно скорее отвести взгляд от их оранжевых глаз. Высокомерные финтары вообще не смотрели ни на кого, кто не носит зачатки их силы, отчего их презрение ощущается ещё сильнее. А октары с подозрением озирали каждого зентера, ожидая от них какого-то подвоха. И будущий ученик урина осознавал, что со всеми этими сенонцами ему предстоит проходить обучение.

Идя по этому огромному городу, он только сейчас обратил внимание на то, что зентеры, проживающие здесь, облачены в длинные мантии, которые покрывают всё их тело. А потому Йимир, идущий в набедренной повязке, сильно отличался ото всех, кто здесь находился. И один из мужчин зентеров обратил на это внимание. Подойдя к молодому чародею, он, сдерживая свою радость, приветствовал его. Йимир в выражениях удовольствия от встречи с новым лицом не стеснялся, однако сразу же понял, почему приветствие собеседника было таким скромным – взоры всех гостей Зентериса тут же обратились к нему с недоумением. Они-то не привыкли к такому проявлению чувств. Зентер в длинной мантии понял, что Йимир осознал свою ошибку, а потому даже не стал делать очевидных выводов, ведь юноша сделал их уже сам. Более того, он даже стал догадываться, по какой причине местные сменили одеяния. И Валдиме́р озвучил эту причину:

- Как видишь, в окрестностях зенте’урина обитает множество гостей. Им ещё неведомо удовольствие свободы от одежды. А потому им непривычно видеть наши традиционные облачения. Мы с уважением относимся к чувствам других сенонцев, а потому готовы ради них предпринимать изменения, ведь для нас это несложно. Ты же со мной согласен?

Йимир, скрывая бурное проявление радости, отвечал ему:

- Конечно, мой друг! Я тоже хочу, чтобы всем, кто приходят к нам, было приятно находиться в нашем обществе!

- Ты – истинный зентер. Я вижу, тебе уже есть 20 алватов. Значит, ты намереваешься проходить обучение в нашем урине? О, ты блажен, мой друг! Как же я тебе завидую. Ведь тебе предстоит вкусить столько радости от процесса обучения и новых знакомств. Да пребудет с тобой рука Йора, и пусть его дух ведёт тебя по этому пути. Но, прежде чем приступить к обучению, обратись к А́лии. Пусть она изготовит для тебя новую мантию, чтобы ты выглядел достойно в глазах наших гостей.

Поблагодарив Валдимера, Йимир направился к Алии, ведь его собеседник указал направление, а зенте, который связывал всех магов земли друг с другом, помог Йимиру почувствовать, где сейчас находится сенонка. Помимо этого, сама Алия узнала о том, что Йимир идёт к ней. А потому, когда пески перенесли молодого чародея, она была готова к тому, чтобы приветствовать его. Йимир материализуется перед ней и встречает добродушное лицо достаточно молодой зентерки-онтоханина. А рядом с ней стоял странный чародей низкого роста и в разноцветной мантии. Цвет его кожи был не такой светлый, как у всех сенонцев. Поняв, что Йимир впервые видит валирда́ла, Алия поспешила познакомить юношу с человеком. Тот протянул руку для рукопожатия – способа приветствия, с которым не был знаком Йимир, так что молодой зентер даже растерялся, что нужно делать. Алия по-доброму рассмеялась и сказала:

- Друг мой, тебе ещё столько нужно познать, - она продемонстрировала, как нужно отвечать на рукопожатие, а после продолжила, - Запомни, как это делается, потому что октары имеют такое же приветствие. И, если ты не ответишь им взаимностью, они могут посчитать это за оскорбление.

Йимир поприветствовал валирдала по-новому и поблагодарил свою собеседницу за помощь в этом деле. Она была только рада помочь своему брату, который ступает на путь познания зенте, а после добавила:

- Кстати, Йимир, ты пришёл как раз вовремя. Сейчас я облачу тебя в наши традиционные одеяния, а заодно покажу тебе, Та́ллон, то, чего, возможно, ты не знаешь.

По мановению руки чародейки пески накинулись на Йимира, расползлись по его телу, приняли форму мантии зентеров, а после так вовсе обратились самой настоящей одеждой, как будто бы она была сшита их ткани, а не сотворена из песка. Пока юноша дивился этому чуду, Таллон заговорил:

- Это весьма-весьма интересно, однако совсем нерационально. Я говорил это раньше и не перестану говорить никогда: расширьтесь, сенонцы, впустите в себя новые сферы магии. И тогда вам не будет равных среди других чародеев.

Сказав это, он зачерпнул из эфира жёлтый и красный потоки, смешал их, чтобы получился оранжевый и материализовал сырую энергию в чары, из-за чего на нём поверх мантии образовались ещё и металлические доспехи. Йимир вытаращил глаза, наблюдая за тем, откуда этот чародей взял своё новое облачение. А тот, обращаясь к Алии, стал рассказывать о труктио́мэ – сфере магии, которая могла создавать материальные вещи из нематериального эфира. Йимир всё это внимательно слушал и старался запоминать, чтобы потом попытаться практиковаться в новой для него сфере магии. Однако то, что говорила Алия в ответ человеку, немного удивляло молодого зентера:

- Ты не понимаешь, о чём говоришь, Таллон. Мы были сотворены не просто с уклоном в элементные сферы. Это наша сущность. И попытки менять её могут сломать нас.

- Тогда почему же в истории Сенона были и те, кто практиковали сопна? Стало быть, это не сущность, а всё-таки уклон.

- Сам того не подозревая, ты ответил на свой же вопрос. Все попытки выйти за грань сущности оборачивались провалом. Сопнары не стали частью нашего общества. Они не смогли контролировать саткаров, которых призывали из Хора. Они становились одержимыми, а после начинали разрушать всё, что находилось вокруг них.

- Милая Алия, так бывает со всеми сферами магии, если пытаться практиковать их самостоятельно. Я уверен, ещё на заре величия Сенона зактары, пытаясь покорить свою стихию, похоронили не одного своего сородича. Вот увидишь, пройдёт время, и в Сеноне появится Сопнарис со своим сопна’урином.

Алия не отступила и продолжила говорить против этой сферы магии, а Таллон отвечал ей. Йимир всё это слушал и делал выводы. Но помимо самой темы обсуждения он впитывал ещё кое-что, а именно то, как нужно отстаивать интересы. Таллон был слишком сильно увлечён доказыванием своей правоты, из-за чего Йимиру казалось, что он враждует со своей собеседницей. Алия пропускала его горячность мимо своего сердца и внимала только лишь аргументам. Её выражение лица оставалось всё таким же добрым, а слова – мягкими и дружелюбными. Хорошо, хоть в этой части поселения не было гостей, а иначе бурные слова человека могли бы привлечь внимание какого-нибудь вспыльчивого зактара. Когда же спор немного поутих, Алия обратилась к Йимиру:

- Прости, мой хороший, за то, что мы увлеклись этой беседой. Чем ещё я могу тебе помочь?

Йимир ответил:

- А ты можешь научить меня также создавать одежду?

- О, Йимир, поверь, тебе это не нужно. В уринах наших друзей ты получишь всё необходимое облачение от местных наставников. Но, если ты хочешь, то, конечно, можешь сам научиться делать это после того, как станешь сильным зентером.

- Тогда можешь немного изменить мою одежду?

- Да, мой дорогой, что-то не так?

- В общем-то, всё так, но можешь сделать так, чтобы цвет остался неизменным, а вот форма была как у него?

Йимир имел в виду Таллона. Да, мантия зентера отличалась от мантии валирдала. Алия сотворила традиционное одеяние мага древних времён. Раньше чародеи носили пышные мантии, которые, скорее напоминали халаты или платья. Таллон тоже был облачён в мантию, однако её подол был не таким низким, так что скрывал ноги – он заканчивался на середине бёдер, однако сами ноги пилигрима были облачены в шаровары, как у финтаров. А рукава не расширялись, а, наоборот, сужались к кистям, как сорочки тех же финтаров. В общем, в образе мантии Таллона смешались два стиля: зентеров и финтаров. А, если ещё обратить внимание на доспехи, которые валирдал призвал на себя для демонстрации, то сейчас к его образу добавлялся ещё и стиль зактара. Но Йимир не хотел доспехов, а только лишь мантию. И чародейка немного замешкалась. Нет, для неё не составит труда изменить внешний вид по образцу. Просто она колебалась перед новым обликом мантии. Заметив это, Таллон стал рассказывать, чем ему нравится такой вид мантии:

- Она остаётся такой же лёгкой, так что не мешает производить чары, но при этом повышается удобство. Нигде ничего не болтается и не развеивается по ветру. Я чувствую себя в ней как истинный боевой чародей, который может в случае необходимости и отскочить от опасности, а не какой-то сверхважный профессор, который только и умеет с кафедры демонстрировать какие-то заклинания для новичков. Только без обид, ладно? Я просто сказал, как я себя чувствую.

Она могла бы ему ответить. Она могла бы ему сказать, что это традиционные одеяния магов земли, что в такой свободной одежде зентеры лучше всего ощущают свою магию, что настоящий чародей не должен размахивать руками и ногами, но обязан делать как можно меньше телодвижений и как можно больше магии. Но не стала, потому что понимала, что юный чародей сделал свой выбор не из-за всего этого, а просто потому, что ему понравился внешний вид этого облачения. И он ни за что не изменит своего решения, хоть завали его нескончаемым потоком доводов, почему прежние мантии были лучше нынешних. А потому сделала, как Йимир просил. И под одобрительные слова Таллона юный чародей принялся испытывать удобство и лёгкость новых одеяний. Алия разделяла удовлетворение своего младшего брата, однако своего взгляда на внешний вид менять не стала. И так до сгущения сумерек они втроём стояли и обсуждали всяческие магические темы. И Йимир даже чему-то научился из этого.