Элунея

Часть 21

В финта им теперь доступны способности проникать в чужое сознание и вызнавать мысли, желания, стремления и воспоминания, а также принимать облик ветра, в котором они становились практически неуязвимыми, но сохраняли свои способности творить магию. А с помощью сущности саткара Йимир открыл способы, как улучшить эти дары. Чтобы чтение мыслей было незаметно для другого существа, талами поняли, что нужно устанавливать лионическую связь с жёлтым потоком эфира, а уж потом проникать в чужое сознание. А, чтобы поддерживание ветряного облика было не в тягость, можно было перед этим применить цикл, а потом меноническую аккуляцию, киоз и недановый легит. Тогда поддержание облика ветра-чародея перестанет быть тяжким бременем, так что чародей может быть сосредоточен на других делах. И, практикуясь в этом, они довели все эти четыре приёма до рефлекса, так что превращение в ветер-чародея не вызывало у них вообще никаких сложностей.

Изучая зенте, они открыли способы, как творить магию без материализации эфира. Сначала чародеи, конечно, привыкали таким образом воздействовать только лишь на сам зенте, однако с помощью Йимира они научились через нематериализованный зенте воздействовать и на другие сферы магии, чтобы добиваться такого же эффекта без их воплощения. Это расширило спектр приёмов, которые можно производить с любой из сфер магии. Ещё зенте раскрыл перед ними возможность творить своего двойника. Создавая с помощью магии земли, находящейся в зерабадоре, и нематериализации тело, талами вкладывали в это существо частицы своей души, из-за чего получался второй такой чародей, который будет обладать образом мышления, навыками и способностями, что и тот, кто его создал. Кто бы из чародеев не хотел в качестве поддержки иметь самого себя?

Погружаясь в окта, Йимир, Олия и Сименторий открыли для себя возможность расширять сознание, чтобы видеть, чувствовать и понимать больше, чем им было дано изначально. Это же состояние помогло понять им, как творить такой сложный и, наверное, самый желанный приём из всех, как возвращение мёртвого к жизни. Причём, будучи неудовлетворённым тем, что воскрешение нужно применять как можно быстрее, пока дух не выветрился из тела, Йимир продвинулся дальше в этом деле, так что теперь научился наращивать дух умершего, чтобы иметь возможность возвращать к жизни того, кто умер достаточно давно. Этому он обучил свою жену и своего друга.

И заключительный этап их возвеличивания – это закта. Перемещение в пространстве при помощи красного потока эфира стало прекрасным подарком для талами. Теперь для того, чтобы оказаться в необходимом месте, нужно было потратить лишь два мгновения: первое – для того, чтобы выбрать место, второе – для того, чтобы совершить сам скачок. Но был в этом методе один недостаток – таким образом можно было перемещаться только лишь самому. Никого с собой брать не позволено. И теперь уже Катиара усмехнулась на этот счёт, сказав, что пентаграммы, в отличие от закта, могут забирать с собой друзей. Второй приём, который Йимир познал с моей помощью – это разрыв души. Этельван таким образом мог разделить себя на 36 частей. При этом каждый из осколков был ослаблен в 36 раз. Однако, будучи сильным чародеем, он обращал раскол души в сильную сторону. Йимир таким образом сумел разделить свою душу надвое. На большее пока что не хватало его сил. В обличии саткара он раздробился на 17 осколков. И то лишь потому, что на стал выпускать вторую сущность целиком. А иначе он смог бы, наверное, создать сотню-полторы своих двойников. Причём этот приём в обличии саткара был в 17 раз эффективнее. По той причине, что саткары наделены Йором способностью управлять своей сущностью, то он мог просто заставить все 17 себя восполнить свои сущности, так что перед нами стояло 17 полноценных Йимиронов. Сенонец же, разделяясь, дробил свою сущность пополам, и два Йимира были вдвое слабее одного Йимира. Но теперь ему нужно было просто продолжать развиваться как чародей, и тогда он сможет достигнуть, а то и вовсе превзойти Этельвана в силе.

Катиара, завершив это путешествие, открыла для себя возможность входить в Хордоз. Но, более того, она разобралась, что за шёпот саткаров там звучал. Как оказалось, таким образом она слышала зеражи тех, кто был уничтожен. Теперь их огненные души томятся в пустующем Хоре, надеясь на удачу, что какой-нибудь владыка-саткар или сопнар воскресит именно их и призовёт к себе на службу. Но бестия пошла дальше и смогла с помощью Хордоза взывать к другим саткарам, которые ещё были живы и разбросаны по разным мирам. Но таким образом нельзя было найти саткаров-владык.

Зандр укрепил свои физические навыки и повидал многое из того, на что была способна магия. Впечатлений хватит на всю его вечную жизнь. Эджаг набралась много опыта, познала многие вещи и, самое главное, прикоснулась к своей силе. Она была уверена, что способность обращать мощь врага против него же самого ей больше на понадобится.

Ну а я обрёл помощницу – Кхилиамин, над которой не было проделано и половины работы. Но я ни на миг не останавливал процесс её формирования, создавая разумного бессмертного буквально из ничего. Однако самым большим достижением в этом походе для меня стало обращение в разорад. Мне открыты мысли, силы и опыт миллиардов подобных мне. Я мог взять разум любого из сынов и дочерей Зораги, чтобы применить его или её навыки для свершения великого предназначения. Мне открылись замыслы великих, из-за чего теперь я должен был следить за тем, как протекает великое предназначение, и корректировать его движение. И вот, спустя 13 алватов, 7 миссаров и 2 хавора мы возвращаемся обратно.

Проносясь сквозь подпространство, через портал сопна и с помощью красного потока эфира, мы оказались на берегу, где всё это время нас ожидал коралловый корабль Йимира. Истратив на обратный путь всего один хавор, мы причалили к бухте Дароиса, где нас встречал Санум. Но, помимо этого, мы все заметили, что Дароис ещё больше наполнился жизнью. И речь здесь идёт отнюдь не о новых отступниках, которых сюда сослал Констабаль – на острове пятой стихии завелись животные и птицы, которые перебрались сюда с первого материка. Однако у Йимира и остальных было предостаточно тем для разговоров, помимо того, чтобы расспрашивать местных о том, как они привезли сюда всю эту живность. Кольер сошёл на берег первым и приветствовал великого саткарала, добавив:

- Наше путешествие по второму материку закончено. И вот, я возвращаю тебе твоих учеников.

Санум явно был рад видеть кольера:

- И я рад приветствовать тебя, мой друг. Ты только посмотри на себя. Когда-то давно от Дароиса отчаливал просто чародей четырёх сфер магии, а теперь причалил самый настоящий властелин четырёх стихий, - далее он двинулся мимо Йимира, однако слова обращал всё же к нему, - Да вот только уходило два моих ученика, а вернулся всего один.

Он остановился напротив меня и, глядя прямиком в глаза, продолжил, обращаясь уже ко мне:

- Это теперь я гожусь тебе в ученики, Лезис. Что ж, поздравляю, зордалод. Твоё формирование завершилось досрочно. Теперь в твоих глазах отражается не пламя смерти, несущее очищение и бессмертие, но личности миллионов и миллиардов подобных тебе, объединённых тёмным богом из Пустоты. И как же теперь тебе там, в некрополисе?

- Никак.

Он ничего не отвечал, а лишь утвердительно-почтительно кивнул мне, окинул взглядом Кхилиамин, а после посмотрел на Катиару. А та не дала ему и слова вставить, как тут же, сумбурно спотыкаясь в своих словах и не соблюдая последовательность событий, рассказала, что она видела, делала и открыла. Йимир лишь разочарованно покачал головой, ведь они с ней договаривались не раскрывать перед Санумом таинство второй сущности Йимира. Однако следующие слова мастера сопна удивили кольера, ведь тот обернулся к Йимиру и заговорил:

- Что ж, теперь, когда это случилось, когда Йимир перестал подавлять своего саткара, а, наконец-то, принял его, я хочу тебе кое-что показать. Пойдём, мой друг, со мной, - далее он повернулся к Олии, Сименторию, Зандру и Лэн, - Остальные можете подождать его тут. Я не задержу его надолго.

Когда кольер и саткарал направились к пещере, я покинул их, чтобы продолжить ходить по воде в полном одиночестве и творить свою гарпию. Катиара пока что была с остальными, однако вскоре и она покинула их, чтобы проведать других сопнаров и похвалиться перед ними своим могуществом, которое она постигла.

Идя в пещеру, Санум и Йимир обсуждали то, что произошло на том материке. Талами поинтересовался, откуда Санум узнал о саткаре. Тот поспешил заверить его в том, что посредник достаточно успешно скрывал его, так что взор мастера не мог увидеть вторую сущность своего собеседника.

- Но скажи мне, - в голосе мастера звучала интрига, - Что же означает большая, спирально скручивающаяся пепельная туча?

Йимир ответил:

- Присутствие сат… - чуть помолчав, он воскликнул, - Ты – тоже саткар-владыка!

- Точно. Но лишь на половину. На Дароисе и в самом деле есть саткар, но вот только это не я.

- Катиара?

Санум рассмеялся:

- Нет же, кольер. Если бы она была саткаром-владыкой, тогда пепельная туча всегда была бы над вами.

- Один из твоих учеников?

- Нет. Но мы как раз идём к нему. Однако там, ещё на втором материке, когда ты полностью соединился со своим саткаром, я ощутил это, ведь сопна вокруг буквально верещал об этом. Это же почувствовал и второй саткар-владыка. Именно он мне и сказал, что это ты.

И весь путь до обители второго саткара-владыки Йимир пребывал в глубочайшей задумчивости. Он ожидал увидеть кого угодно: и сенонца, такого же, как он, и какое-нибудь краснокожее чудище, и даже огромное существо на подобии Оргора.

Они вошли в один из неприметных коридоров пещеры, немного попетляли по зигзагам и вышли в просторное круглое помещение, на котором была расчерчена большая пентаграмма, что испускала мерное свечение. А на противоположной стороне за пентаграммой стоял монумент того самого саткара. Это было существо с двумя ногами, двумя руками и одной головой, но всё его тело состояло из пламени, на подобии того, как это было у Лэн. Но, в отличие от эджага, на пламенном теле саткара было что-то на подобии доспехов и металлическая маска. Пока Йимир его разглядывал, проводник молчал. Йимир разорвал тишину:

- Кальдерабсо́н, владыка алого пламени Хора. Он был велик.

Саткарал ему ничего не отвечал, а лишь загадочно молчал. И тут к Йимиру постепенно пришло осознание, так что на его лице начало проступать изумление, которые он тут же озвучил:

- Откуда я это знаю?

Теперь же Санум, двигаясь к центру пентаграммы, отвечал ему:

- Сам Кальдебарсон тебе сказал об этом. Этот монумент – проводник. Очень слабый проводник. Только лишь когда владыка алого пламени приложит к нему силы, можно сказать, прильнёт к нему, тогда с ним можно будет говорить, - он встал в самый центр и, закрыв глаза, продолжил, - И да. Он здесь. Кальдебарсон заточён в сердце Сенона, скован могущественными чарами и леднора́лом, которые не позволяют ему выбраться оттуда. Однажды Йор обратился ко мне из неведомого места и велел отыскать способ высвободить его творение из этого заточения. С того момента это стало моей основной задачей. Я не могу покинуть Сенон, пока не вытащу саткара из его заточения.

- Ну так, вытащи. Что тебе мешает это сделать?

- Я, конечно, силён, но не всесилен. Чары, что наложены на его темницу, мне ни за что не разорвать. А что такое леднорал, я имеют лишь смутные представления.

- И что же это такое?

- Какая-то сила, на подобии магической, но не поддающаяся моей власти. Но, если бы мне и удалось помочь Кальдебарсону выбраться из его заточения, как думаешь, к чему бы это привело?

- Не знаю.

- Вот и я не знаю, какого рода разрушения причинило бы этому миру высвобождение саткара. В лучшем случае Дароис расколется на части и скроется под водой.

- А в худшем?

- Весь этот мир перестанет существовать.

Йимир молчал. Санум продолжил:

- Отсюда, снаружи никак не сломать темницу. Однако это может сделать сам Кольдебарсон. Если помочь ему взбудоражить его сущность настолько, что она неимоверно вырастет, тогда он может разрушить оковы, что сдерживают его. И я готов совершить эту попытку. Но ты должен мне помочь.

- Ни за что! Я не стану рисковать Сеноном только ради того, чтобы какой-то там саткар, пусть хоть и владыка, обрёл свободу. Если его кто-то заковал туда, то, значит, по делом.

- Я понимаю тебе, кольер. Поэтому не собираюсь принуждать или упрашивать тебя это делать. Но предназначение уже распорядилось об этом.

- Что ты имеешь в виду?

- Пока тебя не было на первом материке, там произошли большие преобразования. Нечестие всё-таки прорвалось сквозь правила Сенона. Души тех, кого ты считал своим народом, распахнулись, словно врата, и оттуда полезли отнюдь не благородство и величие, а ничтожность и скверна. Они, наконец-то, сбросили все своим маски и явили истинные лица. Ты понимаешь? Истинные лица?

- Ты лжёшь, Санум. Как известно, саткары этим часто занимаются. По всей видимости, ты настолько углубился в свою магию, что не заметил, как сам стал превращаться в лжеца.

- Тогда вспомни, что вы лицезрели, как только причалили к острову? Животные и птицы. Нет, мы их не привезли с первого материка, чтобы украсить место своего обитания. Но они сами прилетели к нам, ища укрытия от той скверны, которая распространилась там.

- И ты думаешь, я тебе поверю?

- Все факты на лицо. Но я понимаю твоё нежелание принимать мои слова. И, конечно же, не стану осуждать за это. Остаётся только одно – плыви обратно. И убедись в этом сам. Они явили свои истинные лица, Йимир. А это значит, что они всегда были такими. Их уже не вернёшь. И, когда ты это поймёшь, осознаешь, а, главное, примешь, тогда станет совершенно очевидно, что Кальдебарсон был заточён в сердце Сенона именно для этого, именно для того, чтобы высвободиться и принести этому миру очищение от скверны.

Олия, Сименторий, Зандр и Лэн ожидали своего кольера рядом с кораблём.

- Катиары и Лезера с нами не будет? – грозно спросил он, но потом тут же ответил, - Отлично. Отплываем немедленно.

Олия поинтересовалась, что случилось, и он пересказал своим друзьям диалог с Санумом. Его жена и друг устрашились тому, что задумал этот сумасшедший саткарал. И Йимир стал сетовать на то, что доверился врагу. Ему казалось, что мастер сопна был нормальным человеком, но теперь вскрылись его истинные мотивы. Кольер настроился вернуться в Кольен и обсудить с навулами возможность нападения на Дароис с целью прикончить Санума, пока тот не провёл ритуал высвобождения Кальдебарсона и не привёл Сенон к разрушению. На что Зандр сказал:

- Не торопись с суждениями, Йимир. Принимать решения впопыхах очень опасно. Можно не учесть всех факторов и упустить что-то важное, а то и вовсе свершить непоправимую ошибку. Давай сначала пребудем на родину, а там уж посмотрим, как нам быть.

Йимир согласился со словами предводителя псаров, однако был уверен, что сопнар – лжец.

Время мчится неизбежно.

Отправляется в поход,

От страны отплыв прибрежной.

Изменяется народ.

И того, кому всем рады,

Вдруг отвергли навсегда.

Появляются преграды,

Вот, вокруг - лишь только тьма.

И все мысли о величьи

Воплотились, но не так.

А все маски и обличья

Обращаются в пустяк.

«Ах ты хитрый сопнар, - думал про себя Йимир, - Значит, сам и придумал это пророчество, чтобы ввести меня в заблуждение? Как всё складно получается: когда я в первый раз прибыл на их остров, он рассказал мне об этом пророчестве, а я, как последний нинханин, и рад был слушать то, что он мне тут так нарочито-важно изливал под видом великого предназначения. Теперь же, когда мы вернулись на его остров, он мне тут исполнение трактует. Нужно как можно скорее заняться им»

Однако всё было именно так, как и говорил Санум. Сенон изменился. Причалив к южным берегам Зентериса, Йимир и Олия не узнали свою родину. Вечное ясное сияние Хавора, дающего тепло и уют, сменилось какой-то тревожной сумрачностью. Из чёрных небес шёл чёрный снег. Повсюду чувствовался запах пепла и серы. Воздвиглись многочисленные вулканы, которые как раз таки коптили небеса своими беспрерывными выбросами. Этот пепел уже покрыл весь Зентерис, из-за чего местность магов земли, дышащая жизнью, превратилась в обитель смерти. Все живые организмы, которые раньше поддерживали жизнь и порядок, вымерли. И Йимир с Олией даже не ощущали дулов – хранителей Зентериса.

Изменились также и зентеры. Первое, что просто ужаснуло Йимира и Олию, так это отсутствие связи с ними. Теперь это были не братья и сёстры, а кто-то другой, кто-то чужой. А их взгляды, наполненные коварства и недружелюбия, буквально прожигали тех, кто сейчас стоят перед ними. Сенонцы оставляли все свои дела, выпрямлялись и оборачивались к Йимиру и остальным, как будто бы готовясь напасть на них. Дети прятались, с опаской глядя на прохожих. Они тоже изменились. Теперь мальчики и девочки не путешествуют по просторам Зентериса, набираясь опыта, а сидят в городах, а, точнее, в тех подобиях городов, которые выросли взамен старых просторных и светлых мест обитания зентеров, взращивая коварство и ненависть. Йимир даже чувствовал, что где-то тут скрывались саткары. Скопилось столько вопросов, но никакого желания разговаривать с этими сумрачными существами ни у кого не было. Герои прошли парочку городов и устремились в Кольен. Однако Сименторий не выдержал и решил переместиться в другие части Сенона. Так, он побывал в Зактарисе, Финтарисе на в своей родине – Октарисе. То, что он там увидел, повергло его в жуткий ужас. Спустя половину хавора он вернулся к Йимиру и остальным, а после принялся рассказывать, что за ужас творился в других землях. Зактарис превратился в один сплошной огонь: лавовые озёра превратились в океаны и заполнили собой всё то пространство. Негаснущий красный огонь горел везде, а также саткары. Кажется, на каждого зактара приходился один, а то и два саткара. Непрекращающиеся сражения, постоянные ритуалы сопна и дух скверны – всё это теперь составляло земли магов огня. И, как будто бы этого мало, навул Зактариса погиб после того, как провёл могущественный ритуал одержимости. Финтарис погряз в великой гордыне. Маги воздуха всё-таки заполонили пространство Октариса, из-за чего у них идёт постоянная вражда с магами воды. А на месте их изящных построек возведены какие-то мрачные многоэтажные замки. Даже на месте горы Морана был возведён замок. А самого хранителя как будто бы и след простыл. Но особенно тяжело было рассказывать про Октарис. Из-за многочисленных ритуалов сопна великий океан буквально кипел. Но кипел он ещё и в переносном смысле. Нерушимые семейные узы разомкнулись. Теперь в Октарисе процветает блуд и прелюбодеяния, а также всяческие извращения. Женщины имеют интимные связи с женщинами, мужчины – с мужчинами, а ещё в этом всём участвую и саткары. Встретить в водном пространстве двух, а то и трёх сношающихся существ было чем-то обычным. Сименторий посетил навула, но остался в ужасе, насколько сильно изменился мастер водной стихии. Он стал насмешливым, эгоистичным, разбрасывался такими словами, какие бы ни за что не сказал раньше. Сердце Йимира сжималось от всего этого. Во что превратился весь Сенон? А потому наполнился решимостью выбить из Констабаля всю правду.

Когда они достигли Кольена, то замерли от удивления. Первое, что бросилось в глаза, так это огромный храм, воздвигнутый на месте арены испытаний. Но, помимо этого, были и другие изменения. Вокруг обители кольера были расставлены всяческие капища и святилища. Они осмотрели одно из таких мест и увидели то, что ужаснуло всех – имя бога. Унвал. Зандр сказал:

- Кажется, мы поторопились с тем, чтобы обвинять Санума. Ведь он именно об этом Унвале он и говорил. Ну и, прости, Йимир, но, кажется, Санум оказался прав во всём. Сенон и в самом деле изменился. И попытки всё вернуть, как было, тут окажутся неудачными.

Чуть помолчав, он ответил:

- Пойдём. Надо выслушать то, что нам скажет их новый кольер.

Дворец изменился. Если раньше там было относительно темно, чтобы в тенях могли скрываться псары, то теперь это место целиком погрязло во тьме. Внутренняя обстановка практически не изменилась. Всё те же колонны, гобелены и звёздное небо над головой. Только вот вместо стола кольера был трон. И на том троне их поджидал Констабаль. Когда гости приблизились достаточно, он даже не почтил их тем, чтобы подняться с места. А потому, сидя на своём престоле, он заговорил, и его слова буквально сочились самодовольством:

- А вот и вы, предатели Сенона.

Йимира от этих слов переполнила ярость, так что саткар чуть было не вырвался наружу:

- Это мы-то предатели?! Да ты посмотри, во что превратился Сенон! Во что превратился ты сам! Что, место советника тебе было мало? И ты решил стать кольером?

- Отнюдь, мой дорогой. Отнюдь. Видишь ли, когда ты ушёл к своим друзьям на пятый остров, весь Сенон буквально погряз в проблемах, которых ты допустил. Террор саткаров, нехватка места в Финтарисе, нескончаемые вендетты октаров и безмятежность зентеров буквально заполонили всех нас. Сенонцы приходили ко мне и умоляли решить их проблемы. Они отвергли тебя и сказали, что теперь я буду их посредником, а не ты. И я согласился им помочь, но лишь с одним условием – если они признают меня не посредником, а властелином. И так кольер стал далодом. Теперь я – Констабаль, далод Сенона. Когда это произошло, мои глаза как будто бы открылись. Я увидел, как можно решить все их проблемы. Я разрешил открытое изучение пятой стихии, а также разрешил Финтарам строить на территории октаров. В Октарисе пришлось ввести новое правило, которое запрещало настаивать на родственных связях. Теперь все водные чародеи были вольны сами избирать себе, как жить. А в Зентерисе и менять-то ничего не пришлось. Маги земли приняли все три изменения, и теперь все живут так, как нужно, так, как давно хотели. Ты оказался слишком замкнут в самом себе, чтобы увидеть это всё. Я же научился видеть шире, и…

Йимир не мог слушать его самовосхваления, а потому перебил:

- Ты лишь привёл весь Сенон к падению. То, что сдерживало развращение нашего народа, теперь сломано. Ты ответишь за всё это.

Йимир готовил магию для того, чтобы напасть. Но его остановило то, что сделал Констабаль дальше. По его мановению руки вдоль стен открылись огненные порталы саткаров, из которых выбрались существа, что раньше были его соглядатаями. Псары, смешанные с саткарами, выглядели достаточно ужасно. Они были всё такими же скрытнями, которые прятали свои лица за масками, да вот только светящиеся глаза будут мешать им скрываться в тенях. Тем более у кого-то были крылья за спиной, у кого-то – хвост, у кого-то рога. Всё это, со слов Зандра, будет мешать им оставаться незамеченными. Йимир спросил у него:

- Что думаешь, их ещё можно спасти?

- Нет, - уверенно заявил единственный из оставшихся псаров, - Сенонцы сами приняли эту участь и не воспротивились ей. Их не обманули и не ввели в заблуждение.

После того, как Зандр это высказал, Йимир явил часть своих саткарских сил и одни только пожеланием воли изгнал всех осквернённых псаров в Хор. Точнее, в Хор ушли зеражи саткаров. Псары уже давно отдали свои жизни им в жертвы. Кажется, такой оборот событий удивил Констабаля:

- Ах вот оно что? Значит, ты не саткар, а саткар[1].

Йимир отвечал ему голосом, в звучании которого прорывалось рычание второй сущности:

- Послушай себя, безумец, ты уже не понимаешь, что говоришь несвязные вещи. Готовься к смерти.

И, нагнетая силу пламенного существа, напал на него.

Саткар с мечом Дракалеса – это неимоверная сила. А тем более после того, как Йимир начал не покорять его, а учиться сосуществовать со своей новой сущностью, он мог оставаться ещё и чародеем. Но и Констабаль не был прост. В самом начале их сражения в глазах далода блеснула его настоящая магия – лазурная, и призрачная волна его силы прокатилась по мрачному дворцу. Всякий, кого эта волна коснулась, тут же утерял связь со своим телом и обратился марионеткой адепта этой сферы магии. Какими бы сильными ни оказались Олия, Сименторий и Зандр, всё их сопротивление ломалось этой грубой магической властью, и они делали то, что желал новый господин. Как они рассказывали потом, в голове поднялся сумбур. Невозможно было собраться с мыслями. Воспоминания, планы и действительность смешивались в один большой ком, так что нельзя было разобрать, что вообще происходит сейчас. Они не могли восстановиться, они не могли остановиться, они не могли даже просто испугаться. Но Йимиру пришлось противостоять им всем. Кольер признал, что, даже находясь под властью этого лазурного свечения, они были достаточно искусными, что значит лишь одно – эта власть помогала не просто ковыряться в мыслях или воспоминаниях, но вообще во всём. Констабаль получил власть над всем естеством его друзей и мог использовать их навыки, чтобы сразить своего врага. Так, Олия, приняв облик высшего финта, насылала на своего возлюбленного целый каскад нематериализованной магии. Однако, в отличие от Йимирона, который в обличии саткара, знал больше, чем она, эти приёмы не смогли достигнуть своей цели. Сименторий, мастерски изучив молнии финта, ниспровергал всю мощь этой стихии на своего друга. А тайны нематериализованных сфер прибавляли к его молниям ещё больше опасности. К примеру, из-за этого было очень сложно отследить, с какой стороны будет нанесён настоящий удар, потому что октар постоянно водил два потока финта. У него получалось делать эта так хаотично, что для успешного определения момента настоящего удара, приходилось направлять достаточно много внимания именно туда. И эта уловка была очень действенной в плане того, что Йимиру нужно было впустую растрачивать довольно много времени, ведь Сименторий мог очень долго водить потоки просто так, а удар произвести в тот момент, как его друг отвлечётся на что-то другое. Например, на псара, для которого темень нового Кольена была очень кстати. Он мог, не особо стараясь, легко скрыться, чтобы тут же вынырнуть с другой стороны и нанести удары своими парными мечами исподтишка. Несмотря на то, что шкура саткара становилась как будто бы покрытой доспехами, всё же намётанный глаз и ловкая рука находили удобные для удара места. Лэн до конца боя скрывалась за пределами мрачного дворца.

Сам же Констабаль находился рядом со своим престолом и подбавлял к бедствиям кольера дополнительные, ниспровергая на него довольно сложные приёмы из различных сфер магии. Больше своей лазурью он никак не пользовался. Быть может, берёг её. Быть может, эта магия больше ни на что не способна, кроме как подчинить себе существо. А может также быть и то, что просто-напросто он недостаточно хорошо изучил эту непонятную стихию и знал только лишь один приём. За то сколько из-за него проблем. Разум владыки-саткара защищал его от того, чтобы стать марионеткой в руках Констабаля, хотя, конечно, лазурная волна не прошла бесследно, ведь Йимирон почувствовал, как содрогнулся его разум и как по всему телу пробежалась неприятная дрожь, когда волна коснулась и его. Йимир старался какое-то время восстановить пошатнувшийся разум, пока его друзья и его враг осыпали его своими ударами. Но всеми этими приёмами они могли сломать только лишь два, в лучшем случае три рубежа его сущности из порядка двадцати. И то все эти сущности разрушали его друзья, потому что только они могли нанести достаточно изощрённый и сильный урон. Далод хоть и ниспровергал на саткара мощные чары, но всё это ни в какое сравнение не шло с тем, что давали высшие знания четырёх стихий. Неизвестно, понимал ли это сам Констабаль, но он ни на миг не останавливал свой град из всевозможных стихий в разных проявлениях и комбинациях. Многочисленные известные и уникальные самодельные приёмы позволяли ему быть непредсказуемым и достаточно опасным противником. Истинным чародеем. Именно таким и должен быть сын Йора. Жаль только то, что Констабаль избрал путь скверны.

Окончательно придя в себя, Йимир тут же метнулся в его сторону, готовя Прокладывателя смертного пути. Противник до последнего стоял на месте, производя до десяти приёмов в одно мгновение. Однако, когда до удара оставалось такое же одно мгновение, финтар подменил себя на иллюзию. Однако зоркий глаз саткара успел увидеть это, а сила Орха позволила ему не потратить драгоценный миг для того, чтобы нанести удар по обманке. Вместо этого Йимир перенаправил импульс удара в ту сторону, где оказался Констабаль. Если маг и растерялся, то лишь на краткий миг. Не успев сосредоточиться для нанесения следующего града ударов, он поменялся местами с Олией. Теперь он оказался среди друзей, которые преследовали Йимирона, а возлюбленная кольера стояла перед ним в обличии ветра-чародея. Казалось бы, ничего страшного не может произойти. Будучи в таком обличии, она неосязаема. Но вот только это не работает с артефактом из Атрака. Орх мог нанести ей урон. Так что Йимиру снова пришлось приложить усилия, чтобы перенаправить импульс удара на Констабаля. Однако сделать такую мощную дугу у саткара не хватало мастерства, а потому клинок снёс одну из колонн Кольена. Немедля ни мгновения и не давая противнику собраться с мыслями, Йимирон снова ринулся на него, готовя Орха и уже сплетая новые магические приёмы. Констабаль прятался за спинами Зандра и Симентория, одновременно готовя противовесы. Однако ему так и не удалось пустить их в ход по трём причинам. Во-первых, Йимир сплетал что-то невообразимое, из-за чего было даже сложно понять, какие именно контр чары нужно применить, чтобы уравновесить его нападение. Во-вторых, это было что-то очень могущественное, и даже всех знаний и сил далода не хватит, чтобы составить достойный противовес. Где-то приблизительно половина эффектов всё-таки материализуются. В-третьих, прошло достаточно времени, чтобы дух войны, источаемый оружием Дракалеса, просочился в него и начал влиять на его разум. А ведь разум чародея – это его единственная сила. А этот самый дух войны смешивал все мысли и препятствовал тому, чтобы принимать верные решения и творить полноценные чары. Это же, кстати, сподвигло Констабаля пойти на этот риск и постараться создать противовес. Пока он был сосредоточен на том, чтобы разобрать сплетение чар Йимира, сам кольер совершил фуруварат. Этот приём был успешен по двум причинам. Во-первых, он был не магическим. Во-вторых, клинок задействовал физические силы, в которых никто из сенонцев не был умудрён. А потому данный манёвр был очень и очень успешен. Прокладыватель смертного пути всё-таки нанёс удар по настоящей цели. И хоть Констабаль в последний момент успел использовать финта, чтобы попытаться отклонить удар саткара, но это была жалкая попытка. Йимир же не хотел убивать его, а лишь ранить. В его сердце всё ещё жила надежда на то, что весь этот ужас, который его бывший суран сотворил с Сеноном, можно было обратить вспять. Он даже замедлил удар, чтобы нанести его не в полную силу, так что острие Орха оставило глубокую рану на груди и животе оппонента. Йимирон желал было продолжить натиск, однако сенонец остановился. Ветер отшвырнул Констабаля от Йимира. И тот, видя, что саткар остановился, тоже не стал судорожно искать пути отступления, но использовал образовавшееся время для того, чтобы залечить раны, оставленные холодным оружием. Успокоились и те, кого он пленил своей лазурной магией. Но то, что их глаза всё ещё сияли лазурью, говорило о том, что они находились под его управлением. Воспользовавшись образовавшейся передышкой, Констабаль заговорил, и в его словах чувствовался взращиваемый артефактом гнев:

- Ты победил Артак. Ты избавил нас от участи быть низвергнутыми в эту красную бездну. И мы все подумали: вот, истинный посредник. Если ты смог уберечь нас от кары, то наверняка приведёшь в и блаженство. Мы терпели, мы ждали, мы думали: ты знаешь, что делать. Но, оказывается, ты ходил лишь по кругу. А ведь всё оказалось так просто: разрешить зактарам практиковать сопна, а финтарам отдать территории октаров. И всё! Вот она, Элунея!

В ответ ему послышался могучий ответ саткара:

- Да по сравнению с тем, что ты сделал, Атрак был бы для нас наградой! Ты что, не видишь, весь Сенон погряз во тьме?! Как это можно назвать Элунеей?

- Ты живёшь старым пониманием. Это, может, когда-то давным-давно свет означал праведность и чистоту. Сейчас всё иначе. Свет обращается слепящей ложью, а тьма хранит в своих глубинах все ответы. Нужно погрузиться во тьму, чтобы обрести свет, и необходимо сторониться света, чтобы не быть поглощённой тьмой.

- Такое ощущение, что ты стоял перед зеркалом и репетировал эти слова, потому что они похожи на представление, которое нам показывали в детстве. И подобно тому, как представление остаётся лишь иллюзией, так и твои слова – лишь иллюзия, которые скрывают истинную тьму, что обрела приют в твоей душе.

- Спроси у кого угодно, что они думают об этой тьме, и ты поймёшь, что я сделал всё правильно. Ведь мы боремся за то, чего желает не наше сердце, а сердца тех, кто нам доверяет. Никто, абсолютно никто не жалеет о том, что произошло с Сеноном. В этой тьме, в этой Элунее мы как раз таки отыщем то сокровище, которое сделает нас счастливыми и могущественными.

- Как же глубоко твоё заблуждение, Констабаль! Я встречал зентеров, моих братьев и сестёр! Они потеряли всё, чем…

Духа войны в душе далода скопилось настолько много, что он уже не мог сдерживать свой яростный порыв, а потому перебил речь Йимира:

- Замолчи! Ты как частица зенте в глазу финтара! Умолкни навсегда!

И бой их продолжился. Но он не был долгим, потому что дух войны сводил с ума этого финтара, и он уже не мог сотворить хоть каких-то мало-мальски опасных чар. Более того, сосредоточившись на попытках заставить Йимира замолчать навсегда, он не уследил за лазурными чарами в душах друзей Йимира, так что они вскоре пришли в себе и недоумевали от того, что происходило. Но, когда всё-таки собрались с мыслями, Констабаль уже лежал поверженным перед саткаром, будучи скованным могущественными чарами магии земли – самой эффективной против финтара сферой. Йимирон и Орх ушли, дух войны рассеялся, и Йимир смотрел в глаза своего бывшего друга с большим разочарованием. Олия спросила:

- Что сейчас произошло?

Однако невзначай появившаяся Лэн отвечала ей:

- По всей видимости, Констабаль оплёл вас своими чарами и управлял вами.

Йимир ответил им:

- Всё верно. Но теперь это закончилось. Идём. Сенон для нас потерян.

Йимир вновь обратился Йимироном и отверз пентаграмму, чтобы унести своих друзей подальше от этого места. А Констабаль только лишь и мог крикнуть ему вслед:

- Это вы потеряны для Сенона!

Когда на Дароисе отверзлась пентаграмма, и оттуда пришли старые знакомые сенонцы и эджаг, все сопнары изумились, ведь от них было скрыто, что Йимир – на самом деле саткар. Но таким пафосным появлением перед ними он показал, что признал их своим народом. Тут же, почуяв величие саткара, из пентаграммы явилась Катиара и совершенно невозмутимо сказала:

- Я никогда никому этого не говорила, но рада видеть всех вас. Санум сказал, что вы вернётесь, и вот, вы тут.

Йимир обвёл взглядом всех сопнаров, которые собрались перед ним, чтобы поглазеть на саткара-владыку, пусть хоть и не в полном воплощении, и, увидев в их глазах самую настоящую жизнь, а не ту сумрачность, в которой погряз его бывший народ, преисполнился уважения к этим сенонцам, так что непроизвольно родились слова:

- Сенонцы, жители Дароиса, услышьте слово Йимира, бывшего кольера Сенона. Вы – сокровище, которое невежественные руки просто-напросто выбросили вон, потому что не ценили вас. Но это не озлобило ваши души. Это не повергло вашу сущность. То, что происходит там, на материке, показывает, кто был истинным сенонцем, а кто лишь носил маску. Но теперь, как и говорилось в предсказании, «И все мысли о величьи Воплотились, но не так. А все маски и обличья Обращаются в пустяк». Я увидел их истинное обличие. И это было падение. Ещё более глубокое и ничтожное падение, чем даже низвержение в Атрак. Но не беспокойтесь. Бо́льшая часть пророчества уже исполнена. Остались только лишь заключительные слова. «Мир наполнился нечестьем И пришёл тогда к концу. Но вот, стоят на новом месте Те, кто преданы венцу. И пред стихийный божеством Будет он ничтожно мал, Но поверг его мечом И новым богом стал». Понятия не имею, что это значит, но я уверен, что в этих словах описано не только моё предназначение, но и предназначение всех нас.

После того, как его слова завершились, поднялось ликование. Все приветствовали Йимира. А после того, как радость начала униматься, из толпы вышел Санум и заговорил:

- Что ж, мне отрадно это слышать. Добро пожаловать в семью Йимир.

- Мой друг, прости, я должен был…

- Не стоит просить прощения. Ты должен быть увидеть всё своими глазами. И теперь, когда в твоей душе застыло это пятно невежества, скажи, Йимир, кольер Элунеи, готов ли ты отправиться вместе со своим народом в это прекрасное место?

- Что ты имеешь в виду?

- Видишь ли, пока ты ходил по сумрачным землям Сенона, мы с Катиарой и Владоуком размышляли об оставшихся словах пророчества. И две строчки дали нам небольшую наводку: «Но вот, стоят на новом месте Те, кто преданы венцу». Элунея – это место, а не состояние. Это другой мир.

- Ну да, я всегда так думал.

- Уверен, это понимание было дано тебе свыше. Мы провели необходимые ритуалы в поисках этого мира. И нашли. Это Элунея, не иначе. Даже аномалия, которой было охвачено всё то пространство, говорит о том, что это именно то, что нужно.

- Отлично! Тогда чего же мы ждём? Открываем туда портал и бежим из этого места.

- Не всё так просто. Ты знал, что этот мир пустует?

- И что с того? Он как будто бы специально приготовлен для нас.

- Да, скорее всего именно так это и есть. Но то, что в этот рай для чародеев не проложено великое множество путей валирдации, говорит лишь об одном – здесь всё не так уж и просто.

- Тогда в чём же трудность?

- Всё дело в страже, который бродит по этому миру. Он распространяет нематериализацию, из-за чего в Элунею не так уж и просто попасть. Построить коридор не получится. Любые стабильные магически переходы тут же рухнут. А если какой-то из чародеев изловчится настолько, что сумеет всё-таки оказаться там, то он тут же погибнет из-за отсутствия связи с эфиром.

- Что ж, хорошо, что мы – сенонцы и можем скапливать эфир внутри себя. Но теперь осталось решить проблему с порталом.

- На самом деле, и эта проблема уже решена. Осталось просто это решение материализовать.

- Что ты имеешь в виду?

- Пошли к Кальдебарсону.

Йимир и остальные проследовали в портал Санума, после чего оказались в той самой пещере, где были огромная пентаграмма и монумент. Владоук заканчивал приготавливать это место к ритуалу. Следом за ними сюда стали приходить пешком и с помощью порталов другие сопнары. А, воспользовавшись Пустотой, здесь появились и мы с Кхилиамин. Санум глянул на меня и сказал Йимиру:

- Мы могли бы воспользоваться услугами разорада, ведь они используют силу Пустоты для того, чтобы перемещаться в мире и даже меж мирами, однако большинство не переживёт такое путешествие. А потому придётся сделать немного сложнее.

- Так что именно нужно сделать?

- Заставить Кальдебарсона пошатнуть собственную темницу, спровоцировав таким образом разрушение Сенона. А, пока мир будет рушиться, мы воспользуемся его агонией для того, чтобы создать достаточно стабильный портал в Элунею.

Звучит как-то зловеще.

Это единственный способ, друг мой. Сделав это, мы решим сразу три задачи. Во-первых, уничтожим тех, кто поддались скверне. Во-вторых, дадим всем жаждущим истинной Элунеи то, чего они так хотят. В-третьих, исполним волю Йора в отношении Кальдебарсона.

Чуть призадумавшись и вспомнив лица зентеров, которых он повстречал в Зентерисе, Йимир преисполнился решимости и ответил:

- Действуй.

В помещении, где ощущалось присутствие Кальдебарсона, собрались все обитатели Дароиса. На самом деле нас было мало. Это из-за саткаров-прислужников создавалось впечатление, что сопнаров тут великое множество. Но теперь, когда тут собрались одни только чародеи, было достаточно этой широкой пещеры, чтобы тут свободно уместились все, кто должен. Йимир, приняв полный облик саткара-владыки расширил своё сознание, так что его осенило:

- А мы не подвергаем себя опасности, находясь в этом месте? Когда разрушение начнётся, эта пещера рухнет вместе с нами в первую очередь.

Санум отвечал:

- Не беспокойся. Кальдебарсон удержит это место от разрушения столько, сколько этого нужно для того, чтобы через портал спаслись все.

А после этого он запел песню призыва Кальдебарсона:

Кальдебарас, раскрой врата!

Саткар пусть вырвется сюда!

Мир должен рухнуть, чтоб опять

Он из пепла мог восстать!

Паденье это неизбежно!

Ведь Сенон во тьме кромешной

Стихии пятой весь погряз!

Разверзнись же, Кальдебарас!

Сокруши, Кальдебарсон

Темницу, где ты заточён!

Пусть выйдет он и свет пожрёт!

Затмится пеплом небосвод!

Пусть земля по швам трещит!

Пусть море варевом кипит!

И пусть тарэн охватит тьма!

Кальдебарсон, зову тебя!

С каждой новой строчкой голос саткарала делался всё громче и громче. А, когда была пропета половина текста, присутствие саткара стало ощущаться очень сильно. Тут же подножие начало содрогаться и по мере приближения к апогею, когда Санум уже во всё горло выкрикивал эти слова, потрясение нарастало. Так что где-то далеко даже слышался гул, как будто бы падает что-то огромное и разрывается сама плоть земли. Замолчав, Санум начал кроакзировать чистый эфир всех цветов в одном месте. Все чародеи видели только лишь это. Но Йимирон лицезрел ещё больше – мир разрушался, высвобождая иную энергию, которая скапливалась в том самом большом кристалле, который висел в основном помещении этой пещеры. Он ничего не понимал, однако доверял Сануму. А ещё он видел, как из-под ног вырывалась ещё одна энергия, такая же непонятная, но отличная от той, которая выделялась от разрушения Сенона. Эта энергия наползала на стены пещеры и укрепляла их, так что это помещение было сейчас самым безопасным местом во всём этом мире. Кальдебарсон, как и обещал, будет удерживать пещеру до того момента, пока все, кто должен, не покинут этот мир. Санум к своему кроакзированному потоку эфира начала приплетать энергию из кристалла. Тут же отварился овальный переход, в котором виднелась Элунея – прекрасный цветущий мир, где природа не была тронута рукой или ногой разумных существ. Оторвавшись от этого зрелища, кольер сказал, чтобы все стали проходить туда. И сенонцы потекли внутрь. Мы же с Кхилиамин воспользовались Пустотой и перенеслись на ту сторону, чтобы встречать тех, кто уже перешёл. Пока народ уходил во врата, Йимир продолжал осматривать то, как протекают энергии, и заметил, что в кристалл помимо силы катаклизма втекают души. Души тех, кто были на материке. Что ж, значит, разрушение началось и там. Когда почти все сенонцы перешли туда, Санум показывал, чтобы Йимирон готовился проходить. Но тот ответил:

- Нет, я, как самый могущественный, зайду туда последним.

- Ты и зайдёшь последним.

Эти слова дали понять, что Санум с ними не пойдёт в Элунею, на что Йимир воспротивился, но саткарал сказал:

- Прости, друг, но я должен убедиться, что Кальдебарсон высвободится, а иначе поручение Йора не будет исполнено.

- Но ты ведь можешь погибнуть.

- Не страшись за меня. Одного катаклизма будет маловато, чтобы победить Санума. А вот как раз нематериализация Элунеи на это и способна. Беги, мой друг, и приготовься сражаться, ведь, как сказано в пророчестве, тебе предстоит сразить бога стихий, который бродит там. Может, статься, после этого я и приду туда.

Йимир попытался воспротивиться его решению, но тот был непреклонен, так что сенонцу пришлось оставить человека и уйти в портал последним.

Портал за спиной Йимирона закрывается, и на какое-то время отпускается тишина. Все с замиранием сердца глядят на саткара, который в это время возвращался в обличие сенонца. Но тишину разорвал тревожный голос Катиары:

- Эй, а где Санум? Почему я не ощущаю его присутствия среди нас?

Йимир, который к тому моменту целиком стал чародеем, отвечал ей:

- Он остался, чтобы убедиться лишь в одном – Кальдебарсон выбрался из своего заточение, и поручение Йора таким образом было успешно исполнено.

Чуть помолчав, бестия отвечала ему:

- Понятно. В последнее время он слишком много думал об этом саткаре. Больше, чем тот заслуживал этого.

Рядом с ней возник Владоук – саткарал, на плече которого сидел один из его мигов. На этот раз там был Чи́лло. Он принялся утешать её, однако та перебила его, говоря:

- Не надо меня жалеть. Или ты что, думаешь, я сейчас распла́чусь? Не дождёшься, мигов ты угодник.

Тот лишь тяжко вздохнул.

Владоук – один из учеников Санума, для кого были закрыты знания высших сфер сопна. Однако чародей не отчаялся и принялся укрепляться в том, до чего он мог дотянуться. Все сопнары могут выбирать, в каком из направлений развиваться. Первое направление – это раждалод или владыка алого пламени Хора. Тот же зактар, только повелевающий негасимым саткарским огнём. Второе направление – это саткарал или владыка саткаров. Третье – разульфуд или одержимый. Тот же саткарал, но только использующий своих прислужников для того, чтобы вселять их в себя, брать их силу и действовать самостоятельно. По сути, он делает себя одержимым, но не позволяет саткару управлять собой, а только лишь берёт у него силу для укрепления самого себя. Среди даруров Сенона все были исключительно саткаралами и развивали возможность управлять более сильными саткарами, а также возможность пленять как можно больше этих существ. Так вот, Владоук был слабым саткаралом. Возможно, он был бы сильным мастером алого пламени или непревзойдённым одержимым, но он, как и все, предпочитал развивать себя в роли господина проклятых. Он не мог призывать и пленять никого, кроме лишь мигов. Но он не отчаивался из-за этого и делал в своей области всё, что мог, из-за чего всё воинство этого саткарала состояло исключительно из коротышек. Сколько их у него, не знает, наверное, сам Владоук. Но он позволяет каждый раз кому-то одному из этих мелких саткаров быть его помощником, то есть всегда находиться рядом и учиться вместе со своим хозяином чему-то новому. Но, кажется, за эти алваты у него образовался любимчик – этот самый Чилло, так как этого мига он чаще всего призывает в помощники. Да и, в отличие от остальных, внешность его совсем не уродская. Обычно все эти коротышки имеют очень неприятный облик, как будто бы они все поголовно чем-то больны или вот-вот лопнут. А этот был худощавым, более разговорчивым и даже в какой-то мере довольно ловким саткаром. На него было приятно смотреть.

Собравшись с мыслями, Йимир обратился к сенонцам, что его окружали, и подвёл итог всего произошедшего:

- Сенона больше нет. По крайней мере того Сенона, в котором мы жили. Теперь же мы в Элунее, мире, оказаться в котором мы все так желали. Но это отнюдь не конец нашего путешествия. Согласно пророчеству, да и Санум тоже говорил, что нам придётся сразиться со стихийным божеством, которое оберегает этот мир. И только после этого можно будет с уверенностью сказать, что Элунея, наконец-то, наша. Но и это не конец. Более того, когда мы станем хозяевами этого мира, всё только начнётся. Мы вместе будем идти к магическому величию. Четыре стихии, пятая стихия, другие сферы магии – всё будет открыто для нас. Элунея станет приютом для всех, жаждущих магического величия. И мы построим его сами.

Сенонцы поддержали его громогласными ликованиями. А он смотрел на них и не мог нарадоваться тому, что, в конце концов, оказался среди самых настоящих сенонцев. Кто бы мог подумать, что те, кого все считали предателями, отступниками и лиходеями, на самом деле являются хорошими сенонцами? Как же легко истину можно превратить в ложь. Как же просто зло становится добром, а добро клеймят злом и потом изгоняют его куда подальше. Но теперь всё иначе. Великое предназначение свершилось. И осталось только лишь последнее дело – завоевать Элунею, освободить её от тирании божества стихии, а после сделать своим домом, куда можно вернуться после интересного путешествия и не опасаться, что на престоле восседает другой кольер.

Используя высшие знания окта, Йимир слился с синим потоком эфира и расширил своё сознание, чтобы осмотреть этот мир и определить, куда им нужно двигаться. Но тут же поддался удивлению, так что даже с непривычки отпустил окта. Олия с опаской спросила, что такое. Её муж поделился впечатлениями:

- Это было нечто неожиданное, но довольно приятное. Эфир здесь гораздо более концентрированный, чем на Сеноне. Попробуй.

Олия уподобилась Йимиру и тут же отвечала:

- И в самом деле, концентрация большая. Очень большая. И, согласно общим правила поведения эфира в пространстве, такая плотность должна быть опана. Однако потоки спокойно скользят между собой, и ничего не происходит. И как будто… Да, пробираться по нему гораздо-гораздо легче. Йимир, это же просто сокровище для нас.

Кто-то из сопнаров подхватил её слова:

- Да вот только нематериализация не даёт использовать здешний эфир. Хорошо, что мы скопили его в себе.

Йимир, как и Олия с Сименторием, пребывая в состоянии слияния с окта, отвечал всем:

- Верно подмечено. Над всей Элунеей господствует нематериализация, из-за которой нельзя свободно перемещаться в этот мир. Нам нужно отыскать стихийное божество, сокрушить его и открыть свободный доступ на Элунею.

Все были согласны с этим решением.

[1] На самом деле Констабаль сказал: «Значит, ты не саткарГ, а саткаР»