Элунея

Часть 8

Йимира доставили в просторное полутёмное помещение. Посередине стоял стол, с одной стороны был приставлен стул, куда зактары усадили пленника. С другой стороны напротив него стоял ещё один стул, пока что свободный. Талами ушли, оставив подозреваемого в полном одиночестве. Йимир сидел и смиренно ждал, но только лишь первые несколько мгновений. Одиночество и замкнутое пространство ему быстро наскучили, так что он встал и начал ходить по комнате. Но и это ему очень быстро надоело, поэтому он принялся играться с огненной стихией: зажигал пламя и гасил его, зажигал п подбрасывал, зажигал и начал строить из него различные фигурки, как это он видел в Кольене. Это занятие увлекло одинокого чародея подольше. Он уже планировал тренировки, чтобы не терять даром времени и продвигаться в мастерстве управления огненной стихией. Но вдруг в его комнату входит талами. Грозно глянув на Йимира, который сейчас смотрел на собственного огненного двойника, он сказал:

- Садись.

Голос буквально сочился неприязнью, а потому чародей не стал ему перечить и сделал так, как тот просил. Когда место перед столом было занято, стражник подал сигнал рукой, и в помещение вошёл никто иной, а именно монд. Высокий чародей даже немного наклонился, чтобы пройти в дверной проём. А, когда выпрямился, стало понятно, что ещё чуть-чуть, и он коснётся полотка макушкой своей головы. Это существо было облачено в длинный чёрный халат с красным пламенем, идущим по подолу и вдоль длинных рукавов. Его глаза светились белым свечением, и возникало ощущение, будто бы он не идёт, а парит. Однако представ перед свободным местом, опустился на него, как самый обычный сенонец. Талами ушёл обратно и закрыл за собой дверь, так что вернулся полумрак. Из-за этого сделалось немного жутковато. Маленький, крошечный Йимир напротив этого огромного и молчаливого монда. Телепат воздвигся над ним, словно гора перед сига́йлом. А два ярких прожектора проникали в само сознание. Чародей ничего не ощущал, никаких помутнений рассудка, никаких неудобств, как если бы кто-то ковырялся у него в голове. Они просто сидели и смотрели друг на друга. Йимир какое-то время не мог собраться с мыслями. Его сбила с толку быстрая смена обстоятельств. Только лишь недавно всё было хорошо, и даже одиночество не угнетало его, а вот теперь стало совсем не по себе: темень, монд, а также острое чувство никчёмности и неизбежности. Но безмолвие продолжало нависать, нагнетая жуткую обстановку, и это начало пробуждать Йимира от его ступора, как будто бы его, наконец-то, растрясли, но кошмарный сон не проходит – ему просто дали возможность противостоять ему. Будущий талами сразу же вспомнил, что этот жуткий сенонец умеет читать мысли, из-за чего эти самые мысли сумбурно начали метаться в его голове. Ухватившись за одну из них, он начал усердно повторять про себя одну и ту же фразу: «Только не думать об этом. Только не думать об этом!» Он потонул в этом процессе настолько, что неожиданно раздавшийся голос монда его напугал. Телепат говорил очень медленно и монотонно. Однако, тем не менее, это был обычный голос обычного сенонца. Никаких примесей чего-то сверхъестественного и пугающего:

- Меня совершенно не интересует то, как в детстве ты украл у Деза́йи колокольчик с её двери.

Он медленно наклонился, так что его голова зависла над столом, а его жуткое лицо, не имеющее на себе ни капли эмоции, сделалось совсем ужасным. Немного помолчав, он продолжил:

- Мы копнём поглубже, то, о чём ты пытаешься не думать. Бессмысленно прятать от меня свои мысли и воспоминания. Мне открыта твоя личность, Йимир, сын Талата.

Последние два слова дрожью пробежались по телу чародея. Если до этого мгновения у него ещё были сомнения, действительно ли монды умеют вычерпывать мысли из чужих голов, то теперь всё это в один миг подтвердилось, отчего сделалось непомерно жутко. Зактары постарались, чтобы создать давящую ауру, которая поможет ослабить леонический веригоз для того, чтобы монду было легче проникать в разум своей жертвы. Йимир уцепился за эту мысль и подумал, что сможет, если уж не победить свой страх, то хотя бы ослабить его. Монд попытался что-то сказать, но тот, кто сидел перед ним, перебил его, начав говорить. Говорить всё, что придёт ему в голову. И сейчас зентер со всей присущей для него беззаботностью сел поудобнее на своём месте, уставился в потолок, устремил свои мысли в своё прекрасное детство и стал рассказывать:

- Как ты уже сказал, мой отец Талат, а ещё у меня была мама Лоира, зачали дитя. Они тогда уже были талами, но вернулись на родину – в Зентерис, чтобы передать мне дар жизни. И вот, моя жизнь запущена, моё предназначение началось, и я вхожу в этот прекрасный мир, наполненный яркими красками магического соцветия. Я чувствовал, что был связан с ним. Но больше всего я ощущал именно зелёный поток. Это было моей сущностью. Он был постоянно привязан ко мне. Он словно вёл меня за руку, как за руку велики и мои родители, обучая меня зенте. Я помню: ещё не мог уверенно шагать своими ногами, постоянно спотыкался, но никогда не падал, потому что земля подхватывала меня. Это было моей отрадой. Что ни тарэн, то новое откровение. Новые приёмы земляной магии, новые имена и лица, новые знания. Как же я любил своих родителей, как же я любил всех зентеров – моих братьев и сестёр, как же я любил эту жизнь. Я бегал, резвился и ликовал. Родители всегда с умилением смотрели на меня. А потом, когда я стал чуть более смышлёным, папа и мама рассказали мне о других народах: о весёлых зактарах, о преданных октарах и, конечно же, о величественных финтарах, которых я так сильно хотел увидеть. В воздушном народе воплотилось всё, чего не было у нас, у зентеров. И поэтому я хотел всего раз увидеть этот дивный народ. А после этого мои родители рассказали мне о Кольене и роли кольера. Они также сказали, что мой отец был избран кольером. А потому они звали меня с собой, чтобы я рос во дворце посредника. Но я отказался. Мне были роднее просторы Зентериса, его мягкие пески и, конечно же, дружелюбные лица моих братьев и сестёр. А ещё я очень хотел повидаться с финтарами. Но знал, что по правилам Сенона для начала мне нужно покорить другие стихии. Это породило во мне стремление пройти путь талами. Но вот в урин берут только лишь после того, как исполнится 20 алватов. И мне пришлось ждать. Однако это ожидание не прошло даром, я продолжал развивать свой зенте, продолжал сращиваться с родной стихией, из-за чего она становилась для меня роднее, как и роднее каждый зентер, который жил в Зентерисе. Они были совершенными во всём. Добрые, отзывчивые, внимательные, гостеприимные. Я ведь много путешествовал по своей родине. И везде, в любом месте, где бы я ни встречал своих земляков, мы находили общий язык. И моя связь с ними настолько окрепла, что они стали неотъемлемой частью моей жизни. Я готов умереть за каждого из них. Но вот вместе с тем передо мной раскрывались грани личности других народов. Оказывается, октары очень замкнуты в себе, финтары слишком высокомерны, а зактары – воинственны. Да, вот последнее меня поразило сильнее всего. У нас нет войны, нет врагов, никто не приходит и не завоёвывает нас. Зачем нам быть готовыми сражаться и пользоваться своими стихиями для сражений? Не знаю, может, просто-напросто в магии огня нет ничего, кроме как нанесения вреда. Или, быть может, они боялись вторжения багряного воинства. Но вот почему-то я…

Рассказ Йимира был прерван сидящим перед ним мондом:

- Твои уловки были напрасны. Ведь пока ты изливал передо мной свою историю, полагая, что таким образом сможешь запутать меня, мой разум исследовал тебя вдоль и поперёк. Я не нашёл в тебе признаков одержимости ни саткаром, ни инакомыслием. Скорее всего, в тебе заложена какая-то сила, о которой ты сам не подозреваешь. Поэтому я отпускаю тебя. Однако, будь уверен, мой разум то и дело будет устремляться на тебя, чтобы взирать на твои помысли и оценивать их. А потому будь внимательнее, Йимир, сын Талата, как бы твоё стремление занять место своего отца не превратилось в одержимость, и ты не совершил преступление, от которого потом не спасёт никакое правило.

Поднявшись с места, монд покинул комнату. А Йимир сидел и предавался недоумению оттого, что этот телепат всё-таки вывернул наизнанку все его мысли. Он чувствовал себя из-за этого беззащитным. Теперь его мысли ему не принадлежат. В любой момент в них может вторгнуться какой-то посторонний сумасшедший и вызнать оттуда всё, что только заблагорассудится. Грозный голос зактара позвал его по имени, велев выходить из этого помещения и направляться к себе домой. Йимир так и сделал. Покинув это место, он вернулся домой, туда, где проживали Талат и Лоира. У него не было никакого желания продолжать обучаться огненной магии после всего, что с ним сотворили эти зактары. Он обнаружил в себе удивительные способности изгонять саткаров по одному только слову, а эти бесчувственные огненные маги, зацикленные только лишь на собственном величии, извратили это всё, приписали ему подлые мотивы, обвинили в одержимости и отправили к монду. Нет, он больше не хотел иметь ничего общего с этими дикарями. Пусть даже это означает, что ему не суждено стать талами, он больше не вернётся в этим земли, он больше не будет соприкасаться с этой огненной силой и с этими фанатиками. Это они все отступники, это их надо посадить перед мондом, чтобы он перебрал их мысли. Тогда бы всплыло, что половину Зактариса нужно будет посадить в темницу. Но, когда его пыл немного остыл, на ум сразу же пришли многие приятные моменты. Вечерние песнопения, прекрасные мясные блюда, его друг Алней и первый учитель Арволир. Это немного скрасило его воспоминания о Зактарисе, а потому, возвращаясь в Кольен, он планировал не сильно ругать этот народ. Под эти мысли он пересёк границу Закта’одага и собирался было применить финта, чтобы воспарить над землями магов огня, чтобы умчаться в Кольен, как вдруг услышал девичий голос:

- Вообще-то приёмы из других сфер магии на территории Зактариса запрещены.

Йимир огляделся, но не увидев никого, стал отвечать пустоте:

- Что? За этот алват правила успели ужесточиться? Вроде бы, когда я только пребывал сюда, запрещены были чары средней сложности и выше.

Голос послышался слева, совсем близко:

- Конечно, нет, я просто пошутила. Но ты собирался взлетать, так ведь?

- Ты права. Даже если меня кто-то и увидит, то мне уже всё равно. Пусть выгоняют из Зактариса. Я и сам собирался уйти из него.

Голос собеседницы послышался ещё ближе:

- Ну, тогда поздравляю. Какая магия будет следующей? Финта? Окта?

Йимир усмехнулся:

- Ты же вроде бы заметила, что я собирался взлетать.

- О, точно. Значит, ты уже финтар. Но, погоди, а как же ты?

- Не так быстро. Прежде чем я раскрою тебе все свои тайны, может, ты для начала покажешься?

Дрогнул синий поток эфира, и перед ним из невидимости вышла прелестная зентерка с длинными белыми волосами и карими глазами, сочетающими в себе цвета магии земли, воды и огня. Она была облачена в пышную мантию народов земли, а поверх них были одеты зактарские доспехи с наплечниками, что означало лишь одно – она огненную стихию сумела покорить, в отличие от него. Однако душа её осталась всё такой же доброй, как у всех зентеров-онтоханинов. И это его так пленило, что он долго стоял и смотрел на неё, как заворожённый, не в силах что-либо сказать. Повисшее молчание начало становить неловким, а потому девушка решила разорвать его:

- Как тебя звать-то?

- Йимир, а тебя?

- Оли́я.

Девушка направлялась в Финта’урин, чтобы начать обучение последней стихии, а затем уже подать заявку на прохождение Испытания. Йимир же, как и хотел, взял курс на Кольен, чтобы сообщить своим родителям о том, что он решил не заканчивать путь талами. И, пока их дороги не разошлись, они двигались вместе. Меж ними промелькнула искра, и каждый из них ухватился за неё. Общаясь с ней, сын Талата не видел влияния далодичности магии. Она была всё такой же зентеркой, доброй, гостеприимной, родной. Даже связь их природной сущности была крепка, как будто бы из Зактариса возвращались двое зентеров-онтоханинов. В них не было ни капли от пороков других народов. Даже темы их разговоров были интересны друг другу. Когда говорил Йимир, Олия не перебивала его. Когда говорила она, он давал ей возможность закончить предложение. Они идеально подходили друг ко другу. И с каждым новым хавором, который они провели вместе, каждый из них убеждался в этом однозначно. Не было таких мгновений, чтобы им вдруг оказалось не о чем поговорить. Если они замолкали, то лишь для того, чтобы прислушаться, приглядеться или внять другим каким-нибудь ощущениям. Глядя на них двоих со стороны, каждый мог бы сказать, что они уже достаточно давно знают друг друга, а, быть может, так вовсе являются супругами. Йимир и Олия ощущали что-то подобное. И казалось, что их пути не разойдутся никогда. Либо он свернёт в Финтарис за ней, либо она решит войти в Кольен вместе с ним. Но всё же разные жизненные цели их разделили. Чародейка упорно шла по пути талами. Чародей же с этой пути уверенно сошёл и не хотел на него возвращаться. А потому, когда они предстали перед развилкой, всё и завершилось. Она ушла в Финтарис, он побрёл в Кольен.

Шаг Йимира был медленным, очень медленным, потому что силы в один миг куда-то подевались. Её мелодичный голос всё ещё звучал в его голове. Её звонкий смех ещё мерещился где-то среди выкриков неугомонных уммонов. А миловидное личико с извечно широкой улыбкой, словно видение, стояло перед его глазами. Он прикасался к её белым и шелковистым волосам, он ощущал нежную кожу её тонких рук, а каждый вдох наполнял его ноздри тонким неповторимым ароматом вална́да, сокри́на и ещё чего-то непонятного. Однако смесь этих трёх или четырёх вкусов порождали неповторимый запах, которым пахла только она. Он помнил, как она легко и завораживающе буквально порхала над землёй, хотя ещё только стремилась в финта’урин, чтобы начать обучение этому искусству. Но Йимир был уверен, что у неё всё будет получаться просто замечательно, потому что она уже всей своей сущностью готова к этому. А вот он оказался не готов быть зактаром. Поэтому умом понимал, что им не по пути. Ему, настырному и никчёмному ученику, ни за что не быть с ней, возвышенной, прелестной и усердной чародейкой. Но вот сердце отказывалось в это верить. И если разум можно уговорить, можно завалить различными аргументами, которые способны переменить точку зрения, то как заставить сердце перестать тосковать? Для этого нужно было время.

Через несколько хаворов он вошёл во дворец своего отца. Но первый, с кем он повстречался, был псар. И не просто псар, а сам Зандр – главный соглядатай кольера, которому подчинены все псары.

- Как прошла беседа с мондом? - послышался сухой тихий голос из-под капюшона. Йимир тяжко выдохнул и сказал:

- Плохо. Этот сумасшедший изрядно покопался в моей памяти и выяснил, что я – сын кольера. Наверняка скоро весь Зактарис узнает об этом. Хотя мне-то какая разница? Я туда больше ни ногой.

- Самоволие зактаров представляет угрозу для единства на Сеноне. Они отказались сотрудничать с нами, предпочтя своё правосудие нашему. Талат боится, что подобное может подорвать доверие к посреднику. Ты же ведь понимаешь, чем это грозит?

- Если честно, нет, и даже не хочу знать. Отец на месте?

- Да, но тебе пока что лучше не показываться перед ним. Он сейчас разговаривает с претендентом на испытание.

Йимир немного оживился:

- Беловолосая девушка, облачённая в одеяние зентеров и закончившая закта’урин?

- Нет. Мужчина.

Такой ответ погасил радость чародея, и он проследовал за главным псаром, чтобы отойти немного в сторонку и скрыться в затенённых частях главного холла. Там они немного поговорили. Йимир рассказал, как встретил Олию, как они друг в друге души не чаяли и как потом разошлись. Псар ему ответил:

- Что ж, возможно, сейчас так было нужно, чтобы ты сосредоточился на более важном – наследовании места кольера.

Йимира изумил такой ответ Зандра, а тот, не дождавшись вопроса, отвечал ему:

- Пророчество доступно всем. Любой может взять его и прочитать. Но вот мало кто знает самого потомка.

- Ты зря стараешься, дружище, я вернулся в Кольен для того, чтобы рассказать отцу о своём решении оставить путь талами. Я ненавижу зактаров. И не буду даже познавать их стихию.

- Несомненно, то, как поступили талами Зактариса, заслуживает особого внимания. И Талат уже предпринимает все необходимые действия. Но, пожалуйста, не позволяй чужим ошибкам сбивать тебя с пути предназначения.

- Нет, Зандр. Кольером может стать только лишь талами. Я талами стать не смогу, потому что не закончил обучение в закта’урине. И не закончу его никогда. Поэтому если отец хочет передать своё место кому-то другому, то пусть они с мамой родят мне брата или сестру.

- За тебя говорит твоя обида. Позволь ей пройти, и тогда ты сможешь принять верное решение.

После этого они ещё немного поговорили о всяких делах соглядатаев, пока гость Кольена не покинул дворец. А после Йимир предстал перед отцом и матерью. Они оба тепло поприветствовали своего сына, а после этого Талат сразу же перешёл к делу и начал было рассказывать о том, как он поговорил с навулом и хранителем, как они отреагировали на происшествие с Йимиром, но Лоира остановила его монолог, сказав:

- Подожди. Он не хочет об этом говорить. У него какая-то печаль на сердце, - мама подошла к нему и, уложив свою руку ему на плечо, спросила, - Что не так, мой хороший?

Он лишь произнёс имя девушки, а после тяжко вздохнул. Но большего и не нужно было. Мама всё поняла и без слов. А потому, сказав Талату, чтобы тот повременим с политическими интригами. Сыну нужно было время, чтобы поговорить о делах сердечных. И Лоира предложила сыну прогуляться по просторам Кольена, чтобы побеседовать по душам. Йимир согласился.

Вечернее светило орошало багрянцем всю округу. Дикие животные мирно паслись вокруг. Даже ревуки не скакали с места на место. Дул тёплый лёгкий ветерок, и сын с матерью обсуждали ту девушку, с которой Йимир невзначай познакомился, но с которой также невзначай и расстался. То, как ярко и точно её описывал чародей, показывало, что она запала ему глубоко в сердце. Мама, не перебивая, выслушала его и дождалась вопроса от своего сына:

- Что мне делать?

Чуть помолчав, собираясь с мыслями, Лоира ответила:

- Ничего. Мой мальчик, твоя жизнь находится в руках великих. Твой путь пролегает по пути великого предназначения. Просто продолжай по нему идти, и, если великим угодно, вы встретитесь вновь, чтобы уже никогда не расстаться.

То, с какой уверенностью, но в то же самое время теплотой и участием отвечала ему мама, помогло Йимиру принять эту мысль. А потому, немного подумав, он ответил:

- Ты права. Она стремится стать талами. И, чтобы я мог быть достоин её, мне тоже необходимо стать талами, - тут же его голос дрогнул, и уверенность исчезла, - Но я не хочу возвращаться в Зактарис.

- Скажи, на что ты готов ради Олии?

- На всё… наверное.

- И разве ты не мог бы набраться терпения и, пересилив самого себя, пройти обучение в закта’урине, чтобы увеличить свои шансы на то, чтобы повидаться с ней?

- Наверное, мог. Если бы только я был уверен, что они меня там примут.

- А вот это уже забота отца. Он, кстати, похлопотал о тебе. Как только ты будешь готов, он всё устроит.

- Не знаю. Могу ли я вернуться туда? От одной только мысли о Зактарисе меня бросает в дрожь. Я боюсь и одновременно ненавижу эти земли.

- Понимаю, сын. Тебе просто нужно время.

- Наверное, ты права.

Чуть помолчав, Лоира сказала:

- Кстати, на будущее. Чтобы не страдать по девушке, не торопись прилепляться к ней сердцем. Сначала попытайся понять её умом. Разузнай о ней побольше. Постарайся понять, какие у неё цели в жизни, какой у неё характер, что ей нравится, а что нет. Иначе, когда выяснится, что вы не подходите друг другу, будет уже слишком поздно что-то менять. Вы сплетётесь настолько сильно, что попытки разделиться будут сопровождаться жуткой болью. Подобно тому, как ты не можешь оторвать от себя свою руку, потому что она – часть тебя, так и забыть ту, кого ты поторопился полюбить, будет очень и очень больно.

Обдумав эту мысль, Йимир спросил:

- Ты думаешь, я поторопился с Олией?

- Это поможет понять только лишь время.

Йимиру, конечно же, было о чём подумать.

Так прошёл целый хавор. Йимир с мамой прогуливался целый амак и всё утро, обсуждая всё на свете, и будущий талами почерпнул многое из того разговора. Но, что было самым главным, это помогло ему отвлечься от обиды на всех зактаров. Так что теперь мысль о том, чтобы дать этим огненным чародеям второй шанс, была не такой невыполнимой. И всё же он был не готов возвращаться в земли огня. Но эту проблему ему помог решать уже его отец.

- Не беспокойся, Йимир, я уже всё решил. Викатар и Хахор были оповещены о том самом происшествии. Они обещали, что разберутся с талами Закта’одага и обязательно напомнят им о том, что с кольером и его псарами лучше сотрудничать. А теперь ты, Йимир. Ну что, когда свадьба?

Лоира, вставая рядом с ним, отвечала:

- Когда придёт время.

Она демонстративно подмигнулся своему сыну. Кольер пошутил:

- Значит, у вас уже тайны тут от меня? Ну ничего, мы с Зандром тоже как-нибудь пошушукаемся у вас за спиной. Так, ладно, шутки в сторону, – тон голоса Талата сделался крайне серьёзным, - Йимир, навул и хранитель Зактариса подготовили для тебя новые методы обучения. Из числа учителей был избран один, который согласился проводить с тобой индивидуальные занятия на удобных для тебя условиях. Этот зактар обещает не повышать голоса, не заниматься унижением и бичеванием. Он будет доходчиво и терпеливо объяснять каждый шаг. А, если потребуется, будет разъяснять тебе каждое слово и каждую букву своих наставлений, чтобы знания огненной стихии проникали в тебя наилучшим образом. Так или иначе, но ты закончишь обучение в закта’урине и будешь готов пройти испытание. А теперь ответь мне: ты готов вернуться в Зактарис?

Пока Талат всё это объяснял, Йимира охватило какое-то непонятное веянье. С каждым новым словом, с каждой новой поблажкой, которую собрались допустить зактары, в душе сына кольера росло возмущение. Он не был согласен с этим. Из-за всех этих послаблений он чувствовал себя проигравшим. А, когда Талат закончил свой монолог вопросом, ответ тут же сорвался с уст его сына:

- Нет, - посмотрев в глаза отца и матери, он продолжил, - Если я познаю магию огня, самую разрушительную стихию в Сеноне, таким образом, то разве смогу я называться зактаром? Я слабак, который не смог покорить эту вершину. Нет, так не пойдёт. Скажи навулу и хранителю, что Йимир, сын кольера, идущий по пути великого предназначения, вернётся в Зактарис, встанет в один ряд с другими учениками и закончит обучение в том урине, как это делают все.

Талат какое-то время смотрел на Йимира в полном безмолвии, а в его глазах читалось глубокое уважение, после чего он ответил:

- Но я уже договорился с Викатаром и Хахором. Они будут недовольны тем, что я меняю своё решение.

- Тогда пусть выскажут эти недовольства мне в лицо.

- Признаю: смело. Но довольно безрассудно.

- Самое главное, серьёзно.

- Ты и в самом деле хочешь поговорить с навулом и хранителем?

- Да.

- Что ж, думаю, Хахор не посмеет отвергнуть этот вызов. Смотри, сын, надеюсь, твой порыв, который ты подхватил сейчас, не иссякнет, когда две самые могущественные личности предстанут перед тобой во плоти.

Йимир лишь уверенно утвердительно кивнул на это.

Настал новый хавор. Йимир вместе со своими родителями стоял рядом со столом, за которым обычно сидел кольер. Однако сейчас он переделан для того, чтобы за ним можно было вести переговоры. Двери Кольена отварились, и две грозные фигуры зашагали по главному холлу в направлении к посреднику и его семьи. С первого взгляда отличить навула от хранителя было невозможно. Однако, по мете того, как эти двое приближались, становились более явными их незначительные отличия.

Сенонец носил свои доспехи поверх льняных одеяний. Чёрные металлические сапоги, не доходящие до колен, с изображением огня на носках. Чёрные металлические набедренники, покрывающие только бёдра и оставляющие открытыми пах и колени. Изображение огня на них отсутствовало. Огромный металлический пояс, на бляшке которой как раз таки огонь был. Металлический нагрудник покрывал весь торс, плотно прилегая к поясу. И пламя начиналось снизу, достигая нагрудных пластин. Выделялись его широкие наплечники с тремя шипами на каждом. Изображением родной стихии зактаров служили именно эти шипы. Большие мускулистые предплечья были открыты. За то запястья и кисти рук были целиком облачены в металлические когтистые перчатки, как и все доспехи, чёрного цвета. Закта был изображён на внешней стороне запястий. И, конечно же, венчал его голову чёрный рогатый шлем, на котором изображение огня находилось прямиком в центре лба.

Дарг, само собой, принявший облик сенонца, был закован в броню целиком. Не было ни единого места на его теле, где бы виднелась открытая кожа. И даже шлем его был очень глухим. Только лишь два глаза, сияющих синим цветом, были слабым местом в его защите. Однако в тот миг, как гости Кольена приблизились, Йимир заметил, что Хахор, оказывается, не носил доспехов. Его плоть и была его доспехами! Это отчётливо было заметно на примере его рта – его металлические губы не были украшением на его металлической маске – когда хранитель Зактариса говорил, они шевелились.

Представ перед Талатом, Лоирой и Йимиром, они обвели всех взглядом, а после лёгкими кивками приветствовали всех троих. Талат пригласил присесть за стол, и все впятером заняли места для сидений. Кольер не стал медлить, а перешёл сразу к делу, сообщив хранителю и навулу о том, что планы меняются – Йимир продолжит проходить обучение в закта’урине, однако не так, как они договорились. Лица грозных металлических гостей остались неизменными. Однако Йимиру показалось, что они смотрят на него немного с раздражением. Но странное наваждение, которое возгорелось недавно, было пока что при нём. Однако теперь смелости было не так много, как раньше. Вид грозных воинственных сенонцев навеивал неуверенность, с которой боролась его невесть откуда взявшаяся дерзкая сущность. Викатар вновь глянул на Талата и заговорил:

- Но ведь мы уже всё подготовили. Мастер Пета́р передал всех своих учеников другому мастеру и уже возвёл недалеко от Закта’одага небольшой урин, где будет обучать твоего сына. По моему совету он принялся даже составлять план обучения.

Хахор подхватил речь навула, и его голос, переполненный могущества дарга тьмы, эхом раздался на весь Кольен:

- Даже я практически целиком лишил весь Зактарис своего благословения, из-за чего дух мира и покоя начал постепенно овладевать теми, кто был вверен мне. Ради того, чтобы для сына кольера были созданы все условия прохождения обучения, зактары начали слабеть.

Его речь продолжил Викатар:

- Вот именно. Мы пошли на огромные жертвы ради твоего сына. И ты хочешь сказать, что всё это было зря?

Грозные взоры в упор глядели на Талата. Йимиру хотелось от всех этих речей сквозь землю провалиться. Но его отец спокойно смотрел в глаза собеседников. Чуть помолчав, он глянул на Йимира и ответил:

- Кажется, мой сын хотел вам сказать, из-за чего ему пришлось принять такое решение.

Хахор и Викатар тут же упёрли свои глаза в него. Красные зрачки онтоханина и глаза, сияющие какой-то непонятной силой синего цвета, безмолвно, однако очень громко требовали ответа. От этого предательская уверенность куда-то подевалась. И с каждым мгновением начать разговор становилось всё труднее и труднее. Осознавая это, чародей взмолился про себя к Йору, коротко прося его, чтобы великий даровал ему силу в этот миг. Как только его внутренний монолог с богом закончился, он безо всякий раздумий и подготовок, начал говорить. Сейчас он был словно обезумевший воитель, который бросается в гущу врагов сломя голову, надеясь лишь на своего бога, к которому он взмолился.

- Я – Йимир, уроженец Зентериса. И я выбрал путь талами. Однако сделал я это не столько для того, чтобы постигнуть могущество четырёх народов, сколько для того, чтобы понять их, приблизиться к каждому существу, населяющему Сенон. Меня в большей степени волновали души, а не силы. Я хотел познакомиться с октарами, зактарами и финтарами, стать частью этих народов. Но я нарушил правило. Вместо того, чтобы познать финта последним, я познал эту стихию третьей, потому что боялся. Боялся зактаров. Я – миролюбивый сенонец. И не хотел, чтобы ярость зактаров затмила эту черту моей личности. Именно поэтому я оставил закта напоследок. Как видите, во мне соединились зенте, окта и финта, но я не умер. Познание противоположной стихии было большим испытанием. Однако я его прошёл. А вот, когда я начал познавать огненную стихию, это испытание оказалось не по силам. Ваша агрессивная аура, ваш буйный нрав, ваше стремление сражаться меня отпугнуло от вас. И мне пришлось покинуть Зактарис. Я окончательно решил для себя…

Навул перебил его:

- Ты лжёшь, Йимир, уроженец Зентериса. Тебе пришлось покинуть Зактарис не из-за того, что тебя отпугнула наша сущность. Стражи Закта’одага во всех подробностях описали события, в которых ты принимал непосредственное участие. Если забыл, мы могли бы тебе напомнить об этом. Хочешь?

Викатар испытывающе глядел на Йимира, а тот, с достоинством выдержав гнёт его карающего взора, отвечал ему:

- Я всё прекрасно помню, уважаемый навул. И то, как поступили ваши стражники, как они начали действовать вопреки указаниям псаров, отказывались с ними сотрудничать, и попрали все правила Сенона, как раз таки выражало всю сущность зактаров, которая меня как раз таки напугала. Если аура Зактариса ведёт к тому, что все, кто там обитают, в конце концов, станут такими же мятежными, как стражники Закта’одага, тогда я не напрасно опасаюсь за себя. Я не хочу, чтобы вместе с закта в меня входил и этот мятежный дух

- Хорошо, Йимир, тогда не хочешь ли ты поговорить о природе твоей силы? Той самой, которую ты проявил в том самом происшествии?

- Я ни о какой силе не знаю. Да, саткар вышел из тела жертвы, когда я приказал ему покинуть сенонца. Но кто может сказать, что это было на самом деле? И не могло ли это произойти совершенно случайно? А, может, саткар специально покинул тело в тот самый момент, как я приказал ему, чтобы подставить меня? Ведь всем известно, что эти огненные существа весьма коварны. Поэтому нечего от них ожидать благородных поступков. Тем более после этого я сполна заплатил, просидев перед мондом всё то время, пока он ковырялся в моей голове. И не подскажете мне, что он сказал на счёт природы моей силы?

Навул и хранитель молчали, потому что им нечего было сказать. А внутри Йимира родилось огромное желание отплатить им за то унижение, которое он претерпел там, перед телепатом. Однако дух зентера победил это веянье, и он оставил свою затею, решив продолжить свой рассказ с того места, на котором его прервали.

- Я окончательно решил для себя, что больше ноги моей не будет в этих землях, переполненных грубости и недопонимания. Но теперь, находясь подальше от того духа, который наполняет огненные земли, я начинал ощущать, как моё недовольство уходит прочь, а на его место приходит осознание собственной никчёмности. Я, Йимир, уроженец Зенетериса, покорил окта и финта. Я научился жить среди водного и воздушного народа. Я стал полноценным членом их общества. Я покорил их стихии, я познал их сущности, я стал как они. И октары, и финтары стали для меня родными. Конечно, не такими родными, как зентеры, но они стали моим народом. Когда как закта я не сумел принять. Слабак, ничтожество, недостойный называться ни талами, ни ктиоханином, ни даже сенонцем. Я ступил на путь талами и, споткнувшись о первый же ухаб, подумал, что я ошибся дорогой. Это очень затронуло меня. И хоть мой отец рассказал, что вы готовы были сделать для меня, всё же другой вопрос так и оставался без ответа: а что готов был сделать я ради само себя? Других невозможно поменять. Сколько приказов ни отдай, зактар всё равно останется зактаром. Я осознал, что не достоин буду называться зактаром, если соглашусь на новые условия. По дороге из земель огня мне повстречалась прелестная чародейка, которая всё-таки закончила обучение в закта’урине и направлялась на покорение последней стихии – финта. Всё верно, она была родом из Зентериса. И у неё получилось покорить огонь, однако она осталась такой же миролюбивой, как и каждый зентер. В ней ничего не изменилось. А в закта’урине учится уроженец Октариса по имени Сименторий, который, несмотря на то что его все унижают и у него плохо получается познавать противоположную для него стихию, не оставляет попыток покорить её. Если уж у них это получилось, то должно получиться и у меня. Тем более сейчас, когда я прошёл через монда. Поэтому, уважаемые навул и хранитель Зактариса, я возвращаюсь к познанию магии огня, как это делают все, кто приходят к вам. И прошу: не делайте для меня никаких поблажек.

Закончив говорить, Йимир ощущал себя превосходно. Его самоуважение сейчас было велико, как никогда. Он без страха и зазрения совести смотрел в глаза двоих грозных обителей Зактариса. Они же молча глядели на него. А после небольшого передышки заговорил Хахор, и голос его теперь был не такой грозный, как в первый раз:

- Ответ, достойный зактара.

Его слова подхватил Викатар, и в них ощущалось больше уважения:

- Присоединяюсь к твоему высказыванию. Что ж, Йимир, сын Талата и Лоиры, уроженец Зентериса, мы услышали тебя. Но, более того, мы увидели. Увидели в тебе рост. Из Зактариса бежал никчёмный трус, а желает вернуться истинный зактар. Да будет так, мы распорядимся о том, чтобы в Зактарисе всё осталось неизменным. Ты сможешь пройти обучение в закта’урине так, как его проходит каждый гость наших земель.

Йимир был удовлетворён таким оборотом событий.

После того, как этот вопрос был решён, началось обсуждение политических дел. Разговаривали в основном Талат и Викатар. Изредка Лоира вставляла своё слово. Йимиру эти речи сразу сделались неинтересными. Поэтому он удалился прогуляться по Кольену. Пока он стоял на пороге дворца, наслаждаясь свободой от всех этих политических тонкостей, наружу также вышел Хахор. Существо из чёрного металла намеревалось возвращаться в Зактарис, потому что политические дела его тоже не очень-то интересовали и касались, но немного задержался, чтобы поговорить с чародеем:

- Если хочешь, чтобы закта покорился, тебе придётся покорить его. Огонь – это сила.

- Как же Олия тогда смогла покорить огонь? Я бы не сказал, что она сильная.

- Сила бывает разная. Можно быть сильным внешне, иметь большие мускулы, обладать огромной статью, пугать своим ростом, но, когда наступит испытание, оказаться слабым. Ты должен иметь внутреннюю силу. Большинство становятся сильными через подчинение огню. Они впускают в себя его сущность, становится бесстрашными, грозными и агрессивными. Это сила. Но другие проявляют силу духа и покоряют огонь себе, оставаясь самим собой. Эта твоя Олия покорила огонь, оставшись при том такой же миролюбивой. Это тоже сила. Но этот путь сложнее того, который выбирает большинство. Ты оказался не готов к нему. Однако ты смог пересилить себя, чтобы подготовиться к этому непростому пути. И это тоже сила.

Договорив это, он на глазах Йимира обратился огромным чёрным драконом, чья плоть была такой же металлической, как и когда он был в обличии сенонца, а после улетел на запад.

Когда дневное светило начало двигаться на закат, закончились все политические дела. Викатар покидал Кольен и, конечно же, не удержался от прощальных слов, адресованных Йимиру:

- Что ж, сегодня ты показал нам всем, но в первую очередь самому себе, что ты готов продолжить путь талами. Знай: Зактарис не будет тебя ждать, как он не ждёт никого из тех, кто приходит в него, чтобы познать огненную стихию.

После этого он, используя огонь, взлетел и направился в родные земли по воздуху. Йимир обернулся к родителям и сказал:

- Кажется, осталось ещё одно дело, которое мы с вами не обсудили.

Талат и Лоира с ожиданием глянули на него, а Йимир продолжил:

- То, что я рассказал об изгнании саткара, было чистой правдой. Но я не рассказал всё. На самом деле я почувствовал какую-то силу. Я каким-то образом понял, что имею власть над этим саткаром. И его изгнание произошло именно по моей воле. Это не было случайностью или уловкой этого огненного существа. Это сделал я. Я и никто иной. И всё же я нахожусь в большом недоумении, откуда же у меня взялась такая сила? Я никогда не прикасался к пятой стихии, а взор монда не выявил во мне признаков одержимости. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?

Лоира и Талат, серьёзно глядя на своего сына, отвечали, что каждый сенонец – это целая загадка. А сын кольера – так вовсе загадка загадок. Когда придёт время, Йимиру откроются все тайны его сущности. А пока они присоветовали ему сосредоточиться на том, что его ждёт в ближайшем будущем. Йимир понял: они что-то знают, но почему-то не торопятся говорить.

Да, из Зактариса сбежал трусливый зентер, а возвращался уверенный в себе ктиоханин, будущий талами. Он вспомнил первые свои ощущения, который испытывал в тот миг, как предстал перед землями огня в первый раз. В тот миг его будущее было сумрачным. Однако теперь он смело глядел вперёд. И даже в душе появился некий азарт. Хотелось поскорее повидаться с Алнеем и спросить его, готов ли он снова приютить у себя невезучего ученика. Он жаждал поскорее вернуться в закта’урин, чтобы видеть, как учителя из кожи вон лезут, пытаясь воспитать в своих учениках грозный нрав. Он стремился поскорее вернуться к обучению огненной стихии, но не потому, что жаждал поскорее убраться из этих земель, нет же. Он хотел увидеть, как его внезапно пробудившаяся решимость сделает его прилежным учеником, как легко будет познаваться огненная стихия. А ещё он хотел посмотреть, как там Сименторий. Продолжает ли он топтаться на месте? Или же всё-таки нашёл способ, как ему начать познание противоположной стихии? Всё это ожидало его впереди. И Йимир стремился в Закта’одаг так быстро, насколько ему позволяли правила. Когда его никто не видел, он летел с помощью финта. А, когда он оказывался в черте города, то переходил на зенте и подталкивал себя с помощью земли. Этот прём был ниже средней сложности. А потому никто из талами не приставал к нему. Они даже, наоборот, подходили, чтобы поинтересоваться, как у него так получается. Ведь со стороны это выглядело очень даже необычно – заведя руки за спину, чародей делал размеренные шаги, однако скорость его перемещения была такой, будто бы он сейчас мчал со всей скоростью. Такому не научат в уринах – до такого сможет додуматься только лишь прирождённый зентер. Нужно лишь иметь творческий подход ко всему этому. И он, конечно же, делился таким подходом с теми зактарами, кто не стеснялся подходить к нему и спрашивать. Изредка Йимир натыкался на драки. Двое коренных жителей Зактариса изливали друг на друга свою природную воинственность. Нельзя сказать, что Йимир видит эти сражения впервые. Нет, такое он видел довольно часто ещё до своего побега. Но теперь он глядел на эти бои как на детские забавы. Теперь у него в сердце не было какого-то трепета, что он обычно испытывал в таких ситуациях. Даже наоборот, ему было забавно наблюдать за этими двоими. Йимир как будто бы возвысился над ними, как будто встал на одну или больше ступеней выше их. Он смотрел на них, как взрослый на малышей. Да-да, эти двое сейчас выглядели как малыши, которые просто меряются силами, хвастаясь друг перед другом, какие они сильные. Но вот во время амака зактары другие. Они как будто в один миг взрослеют и оставляют свои детские забавы. Они объединяются в исполнении песен, берущих за душу, а также наслаждаются своими кулинарными изысками. Пока Йимир двигался к главному городу Зактариса, он, можно с уверенностью сказать, заново открывал для себя этот народ. Он смело присоединялся к их песнопениям и трапезам. Он выучил несколько песен, попробовал множество блюд и даже научился готовить некоторые из них. И многие из тех, кто общались с ним, удивлялись, что он ещё ученик, ведь Йимир вёл себя как полноценный зактар. Йимиру это было приятно слышать. Он, наконец-то, нашёл общий язык с огненными забияками. И, что самое главное, будущий талами понимал, что это общение никак не изменит его. Он как будто бы каким-то образом перерос их всех. И теперь они совершенно никак не могли повлиять на него. Что за чудесные преобразования произошли с ним? Что именно помогло ему стать таким? Разговор с мамой? Благословение Йора? Или, быть может, самовнушение? Он просто захотел стать больше зактаров и стал? Какой бы ни была причина, ему это нравилось. Постепенно зактары становились ближе к нему, как это уже давно произошло с октарами и финтарами.

Прибыв в Закта’одаг, Йимир первым делом наведался к Алнею. Но зактара не оказалось дома. Тогда будущий талами решил зайти к нему вечером, а пока дневное светило ещё находилось в зените, он принял решение наведаться в закта’урин.

Всё было, как всегда: на первом уровне занимались те, кто уже готовились закончить урин, а потому они были дисциплинированными и, самое главное, умелыми магами огня; на втором уровне обучение проходили те, кто уже значительно продвинулись в познании закта, и сын Талата узнал некоторых из тех, с кем он раньше проходил обучение; на третьем закта постигали новички или те, кто не поспевал за остальными, и Йимир увидел, что Сименторий всё ещё был тут. Как и думал чародей, Бивол взял самых прогрессивных учеников и перешёл с ними на следующий уровень. А тех, кто не поспевал за остальными, он оставил на предыдущем. Новый учитель, новые ученики, но старые методы. Преподаватель был всё таким же грубым и резким со своими учениками. И если раньше Йимиру казалось, что они просто были неадекватными сенонцами, которые не могли удержать ярость внутри себя, то теперь, глядя на нового преподавателя, он видел и понимал, что это был просто такой метод преподнесения знаний, чтобы вместе с силой закта ученики впитывали и сущность, чтобы они становились агрессивными и пропитывались этой агрессией уже с самого начала обучения в закта’урине. Йимир устроился в тенях третьего уровня и смотрел за тем, как проходит обучение. Зактар надрывался и пытался орать, хотя выходило у него, скорее, визжать. Он обзывался, пророчил им всем уничтожение и гибель, а также обещал скормить их всех Хахору. И сын кольера видел, как трепетали от этого все ученики. Они верили в его слова, потому что учитель был больше их. Такой метод был малоэффективным, потому что ученики отвлекались по большей степени на эти угрозы и не пропускали в свои головы знания. Сейчас преподаватель показывал им всем приём, который Йимир с Сименторием уже знали – возвратная атрополяция эфира. Сименторий просто стоял и производил этот приём, когда как остальные находились ещё на стадии его познания и впустую сотрясали воздух своими резкими движениями рук. Зенте-окта-финтар обошёл третий уровень так, чтобы оказаться поближе к Сименторию, а после этого отправил ему с помощью финта сообщение. Как только ветер донёс послание, тот обернулся и, увидев, в тенях своего друга, тут же поспешил к нему и заключил в свои объятья – типичное для октаров проявление родственных чувств, ведь после того, как Йимир изгнал из Симентория саткара, водный чародей посчитал себя обязанным ему жизнью.

- Слышал, ты решил покинуть Зактарис. Я бы, наверное, поступил точно также после того, как стражники отдали мой разум на растерзание монду. Но что тебя привело обратно?

- Предназначение, мой друг. Я должен закончить обучение в этом месте, чтобы стать талами.

- Рад это слышать. Значит, не мне одному придётся терпеть этого Зелендва́ла.

- Да, я погляжу, ничего не изменилось у вас тут. Что Бивол, что этот Зелендвал, всё равно крики, брань и оскорбления.

- Вот именно. Эти зактары какие-то изверги. Они совсем не умеют обучать.

- Они не изверги, мой друг. Просто такова их сущность. И через то, как учителя преподают знания, они как раз таки пытаются передать и свою сущность. Но делают это неправильно. Частичка закта, частичка воинственности и огромный кусок унижения и никчёмности.

- Ого, ты критикуешь учителей?

- Да нет. Я говорю, как есть. Нелегко быть сыном кольера.

Симентория немного помолчал, удивлённо глядя на своего друга, а после ответил:

- И давно ты сын кольера?

Йимир рассмеялся, потому что понял: вопрос Сима был несерьёзным. Он просто хотел выразить удивление, а слов не нашёл. Сын кольера сказал:

- Пойдём.

- Куда мы?

- Поговорим с этим Зелендвалом.

Октар удивился ещё раз, но говорить ничего не стал. Ему было интересно, что хотел сказать Йимир учителю, а также чем всё это обернётся.

- Мастер Зелендвал?

- А, Йимир, трус Зактариса? Слышал, ты должен был поступить в распоряжение Петара. Но что-то пошло не так. Опять струсил?

- О, нет, что вы, мастер Зелендвал? Наоборот, я подумал, что мне оказывается слишком много чести, чтобы со мной проводил индивидуальные занятия кто-то из учителей, поэтому я решил проходить обучение, как все

- И что? Ты ждёшь от меня слов похвалы и уважения? Раз уж ты решил обучаться, как все, то ничего не получишь. Ты можешь встать в строй и вместе со всеми учиться, а можешь идти ко всем саткарам, куда глаза глядят. Меня это совершенно не волнует.

- Вы правы, мастер. Незачем мне ожидать к себе особого отношения. Но всё же позвольте заметить, что в вашем методе обучения имеется один существенный изъян. Вы хотите воспитать в своих учениках воинственность, однако, унижая и оскорбляя их, вы теряете огромную долю наставлений. Посмотрите на них: кто-то вас боится, а кто-то ненавидит. В чём здесь наставление?

- Что, думаешь, побегал целый миссар где-то там у себя, и теперь видишь и знаешь всё? Может, хочешь занять мой место и сам поучить всех этих бездарей?

- Если позволите, то, да, конечно. Само собой, преподать все знания из огненной сферы магии я не смогу, потому что и сам пришёл сюда учиться. Но за тот алват, который я провёл тут, мне удалось кое-чего познать. И этими знаниями я готов поделиться. Но учтите, когда мы доберёмся до того, чего я не знаю, вам придётся встать на место учителя.

- Давай-давай. Меньше слов, больше дела. А я посмотрю, как тебе удастся научить. Мы уже пять хаворов бьёмся…

- Над возвратной атрополяцией закта, я знаю.

- Я даю тебе время до наступления амака. Если сможешь вбить им в голову эти знания за это время, то хорошо, я признаю, что твои методы действенны. Если нет, то ты затыкаешься и встаёшь рядом с ними.

- Договорились.

После этого Йимир обернулся к ученикам и стал их наставлять.

Сын Талата был грозным и требовательным, однако не переходил черту и не пускался унижать и кричать на тех, кто внимал ему. Сложив руки за спиной, он ходил перед ними взад-вперёд, ссылаясь на те наставления, которые они уже получили от Зелендвала, но подавал их иначе: вкрадчиво, с достоинством, но в то же самое время доходчиво и понятно. Как следствие, вечер даже ещё не успел начать превращаться в амак, а уже все, кто стояли перед Йимиром, свободно повторяли изученный приём. Мастер, который наблюдал за всем этим, исполнился уважением перед Йимиром. Для зактаров одним из главных было то, как они подают себя. И Йимир выглядел достойно, когда обучал новичков. Он не сюсюкался с ними, не возился, как с детьми, но выглядел грозно и вызывал лишь уважение. Однако Зелендвал всё-таки был высокомерен и не хотел признавать заслуги Йимира, а потому он ответил так:

- Что ж, с этим всё понятно. Я уже успел вбить им в голову большинство знаний, и ты просто использовал их. Так что в этом деле нет больших заслуг.

- Да, вы правы. Но давайте вернёмся к фактам – срок мне был отмерен до середины амака. А сейчас лишь конец вечера. Получается, я справился.

- На основании тех знаний, которые в их головы успел вложить я.

- Да, непременно. Тогда я предлагаю продолжить эксперимент. За два хавора они познают основанную на атрополяции трипиле́йную сидагуляцию красного сгустка эфира, а после этого, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений, я за три хавора обучу их основанному на сидагуляции эффекту раздвоения направленности. А, если и этого мало, то я готов научить их андоми́товому феномену Фаиса.

- Достаточно пафоса! Со следующего хавора мы приступим к трипилейной сидагуляции, и ты, Йимир, встанешь вместе со всеми в строй и будешь продолжать обучаться. Иначе можешь идти ко всем саткарам, куда глядят твои высокомерные глаза.

- Неужели, великий мастер Зелендвал испугался, что его ученик может оказаться лучше его?

За такое дерзкое поведение учитель бросил вызов Йимиру. И вечером на третьем уровне закта’урина состоялось сражение ученика и учителя. Первый, используя доступные знания в магии огня, дополнил их своим воображением, а также своей новой сущностью, которая сделала его уверенным в себе и дерзким, так что ему удалось одолеть учителя, который, обучая других действовать по заученному шаблону, сам научил себя этому же. Что интересно, Йимир увидел это, а потому не побоялся принять вызов. Он каким-то неведомым образом предсказал все ходы своего противника и своими ограниченными знаниями в магии огня смог противостоять могущественному наставнику. Тот, видя, как легко и просто от его стремительных и выпадов, и приёмов уходит Йимир, преисполнился гнева и продолжал увеличивать натиск. Однако по мере того, как усиление наступления не помогало одолеть наглого ученика, возомнившего себя великим учителем, он задумался выйти в этом поединке в ничью, чтобы не ударить в грязь лицом. Йимир по его действиям понял намерения своего оппонента и стал уменьшать сопротивление. Почувствовав это, Зелендвал подумал, что сумеет резко усилить натиск и победить наглеца, однако не тут-то было. Йимир было готов и к этому. Он не понимал, что с ним происходит, однако ему нравилось это странное веянье, которое возносило его над этим надменным зактаром. В уме промелькнула мысль воспользоваться этим, чтобы возвыситься над мастером. И у него даже был аргумент – учитель сам напросился, когда усилил натиск, увидев ослабление сопротивления. Йимир, конечно же, не позволил Зелендвалу нанести себе поражение, но и не стал давать волю своему странному веянью, ведь тот сам понял, что, если продолжит натиск, проиграет, а потому закончил сражение и сказал:

- А ты силён. Точнее, нет, не силён. Ты находчив, - после этого он обратился к ученикам и сказал, - Только что вы были свидетелями одного закона в действии – что в магии важны не только знания и сила, но и воображение. Йимир использовал только те приёмы, которые он успел изучить в нашем урине, однако воображение позволило ему противостоять моему натиску. Всегда помните это: возьмите как можно больше знаний, добавьте к ним силу своего духа и обязательно воспользуйтесь воображением. Вот три слагаемых истинного чародея, - далее он обратился к Йимиру, - А ты, мой юный зактар, показал себя с хорошей стороны. Так и быть. Пять хаворов – и раздвоение направленности. На сегодня занятия закончены.

И мастер поспешил удалиться, а все стали стекаться к Йимиру, чтобы поближе познакомиться с новым на ближайшее время учителем.