Элунея

Часть 11

Когда настал четвёртый этап испытаний, сначала выступил Анатиан и объявил о том, что все успешно справились с ним. Ни к кому из десяти участников у него нет вопросов, что немного удивило Йимира. Он подумал: «А я бы вот задал десяток-другой вопросов тем четверым, которые мешают мне стремиться вперёд и настроены явно недружелюбно» После навула Зентериса Викатар лишь коротко подметил, что никто из тех, кто проходит испытание, не нарушил условие и не воспользовался стихией, которая была запрещена. Подведя итог, Талат сказал, что высказывания двух навулов дают понять, что все участники переходят к следующей стихии. С места поднялся Витавер и открыл, что эти три хавора Йимир и остальные будут противостоять водной стихии. Первое испытание, которое подготовил для них навул, - перейти реку. Объявив это, он тут же использовал свою силу, после чего из правой стены хлынул мощный поток воды – синий сгусток эфира был материализован сразу в стихию, которая, достигая противоположной стороны, развоплощалась и перемещалась обратно в начало, чтобы снова материализовываться в бурный поток, и таким образом постоянно возвращаться обратно. Не успел октар опуститься на своё место, как тут же поднялся Анатиан и сказал, что на этом этапе запрещено использование земляной стихии. Из зентеров тут был только Йимир, а потому этот запрет никому не причинил неудобств. Констабаль, как и раньше, воспользовался финта, чтобы пролететь над рекой. Трое октаров, заручившись поддержкой родной стихии, просто пошли пешком по водной глади, как будто бы река сейчас не струилась бурным потоком у них под ногами. Зарра, как и мечтала, воспользовалась огненной магией, чтобы перебраться на другую сторону. Только она делала это не так, как Йимир этого ожидал. Она не стала, как большинство зактаров, которых Йимир видел в Зактарисе, летать с помощью огненных струй. Зактарка вместо этого использовала пентаграммы. Расчертив этот символ на земле, она обращала его в портал, ныряла в него, а потом тут же выныривала из другого портала, что располагался далеко впереди, на поверхности воды. Он выбрасывал чародейку, так что она немного подлетала вверх, а, пока находилась в воздухе, у неё было время для того, чтобы образовать следующий портал и угодить в него. Таким образом она, и в самом деле, перемещалась даже быстрее Констабаля и, скорее всего, закончила эта испытание первой. Йимир же уподобился октарам, и не стал торопиться с завершением этого этапа. Вместе с Сименторием, Михелаем и Альбой он шёл по бушующей реке, не встречая совсем никакого сопротивления, как будто бы они вовсе не проходят испытание. И, если бы не вмешательство сумрачных чародеев, Йимир мог бы закончить это испытание очень быстро. Но пришлось сражаться.

На середине реки, там, где потоки были быстры, на Йимира напали двое из четверых. Октар выпрыгнул из-под воды, финтар низвергся с воздуха. Но по той причине, что Йимир не терял бдительности, ожидая их нападения, быстро завершить это сражение не получилось. Как сенонцы, эти двое сражались достаточно искусно, ни в чём не уступая сыну кольера, а то и вовсе превосходя его в мастерстве управления стихиями. Троим октарам он запретил помогать ему, настаивая на том, чтобы они продолжили продвижение к концу испытания. После недолгих препирательств семейная пара забрала с собой Симентория, оставив его друга биться с непонятными противниками. Но Йимир одолел их, ведь сейчас огненная магия была разрешена для использования. И, когда в ход пошла именно она, вторая сущность оживилась ещё больше. Сознание Йимира расширилось, и что-то произошло, как будто бы кто-то другой начал направлять его удары. Проявилась какая-то кровожадность. Он продолжал разить своих неприятелей нещадно. Йимир даже заметил, что начал летать над полем битвы, однако отнюдь не при помощи финта. Но, пока его разум был увлечён уничтожением противников, он не обращал на это никакого внимания. Те уже из атакующих стали защищающимися и постоянно отступающими. Убийцы стали жертвами. Хищники – добычей. И вторая сущность Йимира от этого лишь ещё сильнее раззадоривалась. Казалось бы, эти двое хотят отступить и отстать. Надо бы по-хорошему позволить им это сделать, а иначе кто знает, чем может обернуться убийство двоих испытуемых? Но кровожадность, невзначай пробудившаяся в душе талами, не знала покоя. Убить, уничтожить, отомстить, прекратить существование, разорвать на части, выпить до суха, поглотить без остатка. Жадность вела его, и не было никого, кто мог бы остановить его. Кажется, эти двое обречены. Однако один из них нашёл решение этой проблемы. Октар выставил между собой и Йимиром водную стену и в одно мгновение обратил её льдом. Йимир, держа в руках пучок огненной стихии, замахнулся для того, чтобы сокрушить эту преграду. Но вдруг в смутных очертаниях ледяного зеркала увидел своё отражение. Конечно, весь образ того, кем стал Йимир в тот миг, лёд не мог передать. Но Йимир угадал в огромном краснокоже существе с крыльями, растущими из-за спины, самого настоящего саткара. Он повернул голову вправо и поднял взор. То же самое он сделал и в левую сторону. Два кожаных перепончатых крыла, и в самом деле, были за его спиной. Йимир снова уставился в очертания собственного отражения. И, казалось бы, в самую пору сейчас ужаснуться всему этому, однако в этот миг его душа была спокойна, как будто бы всё так и должно быть. Само собой, пока им правила вторая сущность, как выяснилось, сущность саткара, нечему было удивляться. Саткар глядел в отражение и видел саткара. Но постепенно ярость уходила. А вместе с ней уходила и сущность огненного существа, уступая место сущности сенонца. Вот теперь удивление и даже страх начали медленно пробуждаться в сердце чародея. И он какое-то время так стоял и смотрел туда, где мгновение назад виделось краснокожее высокое существо. Казалось, будто бы это всё произошло не с Йимиром, а с кем-то другим. Он лишь каким-то неведомым образом оказался свидетелем всего этого. Хотелось бы Йимиру поверить в это. Да вот только руки помнят мощь огненной стихии, которую он недавно использовал, пытаясь погубить этих двоих незатейливых чародеев, которых сейчас и след простыл. И, ведомый этим странным недоумением, он направился вперёд, где уже, наверное, были и Зарра, и Констабаль.

«Только представь, сенонец: настанет миг, и на месте своего отражения ты увидишь совсем другое лицо». Сначала сон, потом явь. Кажется, слова этого жуткого саткара начинают исполняться. И Йимиру от этого сделалось неимоверно жутко. Он – саткар. Эта вторая сущность, которая делала его более уверенным в себе, которая позволяла ему возвыситься над самим собой, вырасти, стать сильнее, на самом деле принадлежит огненному существу, которое обитает внутри него. Кто же он? Саткар, который вселился в тело Йимира и считает себя им? Или же Саткар, который забыл, кто он и пытается играть роль сына Талата? И первый, и второй варианты были просто ужасны. И, если продолжать над ними размышлять, то можно свихнуться окончательно. Поэтому Йимир зацепился за мысль, что все факты, которые утверждают, будто бы он – саткар, не были явными. Второй сущности может и не существовать. Просто Йимиру так легче принять своё развитие как личности. А всё, что он видел в отражении, в первом случае было лишь каким-то там сновидением, во втором – смутным очертанием, в котором ничего и разглядеть-то было нельзя. Хотя он отчётливо мог видеть свои крылья. А это уже ни с чем не спутаешь. Несмотря на все эти пугающие мысли, сенонец чувствовал какое-то странное спокойствие. Даже если он в своей голове чётко проговаривал: «Я – саткар», ничего не происходило: не пробегал противный холод по коже, не нависала тень уныния над его душой, не хотелось наложить на себя руки. Как будто бы так и должно быть, как будто бы он, и в самом деле, с самого своего рождения, а, точнее, сотворения (ведь, как известно, саткары не рождаются) он был саткаром, а сенонцем стал позднее. Это спокойствие помогало как принять, так и похоронить эту мысль. Йимир выбрал второе. Он отверг эту мысль и больше к ней не возвращался. Да и вообще подумал, что эта сущность не саткара, а зактара. Ведь такое случилось после того, как он принялся использовать приёмы огненной магии? Вот, значит, ярость пробудилась в нём и начала что-то делать с его внешностью. И хоть его душа противилась принятию этой истины, он навязал её себе, залатал таким нелепым образом дыру в своей истории, а после продолжил существовать, как сенонец.

Следующее испытание, которое Витавер организовал, был водоворот. Он наполнил всё пространство арены водой, из-за чего образовалось большое и глубокое море. А в середине этого моря находился водоворот, который засасывал в себя всех, кто не умел пользоваться водной стихией. Цель, как и в случае с зенте, – добраться до середины водоворота, выбраться из него и устремиться к противоположной стороне. Констабаль, как всегда, воспарил над этой стихией и принялся двигаться по воздуху. Трое октаров пошли пешком по этой бушующей воде. Зарра вновь воспользовалась пентаграммами, только теперь по-новому – она выстраивала из своих символов дорожки, по которым могла свободно ходить. Ставит ногу, а под ней появляется символ. Поднимает ногу – символ исчезает. Йимир попытался поинтересоваться, как она это делает, но та лишь просила её не отвлекать, потому что она до этого момента никогда не применяла эту способность. Чародей перестал задавать вопросы, но вот наблюдать продолжил. Да, своей саткарской сущностью он чувствовал, что она использует сопна, однако отсутствие знаний в этой сфере магии не позволяли понять, как именно. А потому он лишь наблюдал за тем, как она неуверенно шагает. Сам же Йимир уподобился водным чародеям и призвал к себе на помощь силы окта, чтобы они давали ему возможность спокойно идти по этой бушующей стихии. Перемещение по спирально скручивающейся воде на первых порах ничем не отличалось от того, чтобы переходить бушующую реку. Однако ближе к эпицентру образовывался угол, а потому нужно было корректировать поддерживающую силу. Необходимо направлять её туда же, куда заворачивал поток. Но Михелай и Альба, заметив это, сказали, что Йимир неправильно использует свои силы. Уже сейчас он вынужден сосредотачиваться на том, чтобы постоянно корректировать свой путь. А что талами будет делать, когда угодит в саму воронку? Йимир попытался представить, какой тогда хаос начнёт твориться там, а после спросил, как ему быть. И они детально объяснили своему другу, как сквозь воду ходят истинные октары. Технология эта основана была на самых азах в обращении с водной стихией – на равновесии эфира. Йимир должен распустить всю магическую энергию, которая зиждется в нём, чтобы она растворилась в пространстве, а оставить лишь частицу для того, чтобы поддерживать водную поступь. А дальше необходимо уцепиться за водную сущность, стать не просто октаром, а самым настоящим окта. И тогда другие потоки водной магии, да и сама вода перестанут вообще как-то соприкасаться с телом и духом талами. Йимир понял, о чём они имели в виду, а потому постарался тут же применить это и удивился, как же всё просто, но в то же самое время эффективно. Он, и в самом деле, не встретил никаких препятствий, перемещаясь по спирали и по эпицентру воронки. И его радости не было пределов от этого. За всё время прохождения этого испытания Йимир не встретил этих четырёх преследователей, которые жаждали его смерти. По всей видимости, разозлившийся зактар им показался достаточно опасным противником, а потому они затаились, чтобы подгадать другой удобный момент, чтобы напасть.

Последнее испытание Витавера, как и Анатиана, был страж. Используя окта, навул призвал шестерых водяных чудовищ, чтобы они нападали на претендентов в талами. И Йимир использовал закта, чтобы победить это существо. Малой концентрации противоположной стихии было достаточно для того, чтобы использовать их в одном хитром приёме, чтобы вода не выдержала натиска огня и разрушилась. Да, может, в обычных условиях произошло как раз таки обратное – вода погасила бы огонь, однако сейчас сражались не просто стихии, но магические эффекты, материализованные в стихии. Так что битва закончилась достаточно быстро. Тем более, когда никто со стороны не создаёт трудностей.

Таким образом пролетело 12 хаворов с начала испытания. После водной стихии было испытание с воздушной. На первом этапе нужно было пробраться на противоположную сторону через ураган. На втором – через смерч. На третьем – сразиться с вихревым чудищем. Здесь было запрещено использование окта. На первом этапе огненных испытаний Викатар превратил всю арену в одно сплошное пепелище. Нельзя было поставить ногу, чтобы не обжечься. Михелай и Альба здесь чувствовали себя очень скверно, когда как Зарра получала удовольствие от нахождения в родной стихии. Второй этап представлял из себя загадку – по всему пространству арены были обозначены опасные места. Если наступить на них, произойдёт огромный выброс закта. И нужно дойти до центральной части арены, встать на середине так, чтобы закта не среагировал, а после перейти дальше. С одной стороны это было довольно сложным испытанием, но с другой – его можно было выполнить двумя способами: либо с помощью закта отследить место положение пучков опасной энергии, либо сделать то же самое только с помощью зенте. Земля подскажет, в каких местах опасность. А решить то, как встать на центр таким образом, чтобы не спровоцировать закта, можно было множеством других способов. Но все, кто здесь собрались, были опытными чародеями, а потому никто не попался в эту ловушку. Третье испытание, конечно же, было сражением с огненным существом. Когда никто не мешает проходить испытание, то оно даже начинает казаться каким-то несерьёзным спектаклем, а не ритуалом посвящения в талами.

На тринадцатый хавор, как и говорил Йимиру Анатиан, начинались двойные испытания. И первым было сочетание зенте и закта. На первом этапе Анатиан призвал землетрясение, а Викатар устроил пепелище. Но при этом были запрещены две стихии: огненная и водная. И здесь каждый был испытан достаточно серьёзно, ну разве что кроме Констабаля. Применив свои излюбленные методы в воздушной сфере, он совсем никаких трудностей не испытывал. Второй этап представлял из себя гору, покрытую опасными местами, взрывающимися после того, как кто-нибудь окажется на них. А в заключении каждый претендент сразился с огненным и каменным стражами. Теперь даже без постоянно мешающихся под ногами противников было достаточно сложно выполнять условия испытания. После каждого такого приключения все шестеро отдыхали и набирались сил. Если до этого момента Йимир и продолжал быть начеку, чтобы не пропустить удар в спину от этих четырёх неизвестных, то теперь он окончательно позабыл о них. Да и они больше не показывались на глаза, как будто бы их всё-таки исключили. Йимир подумал, что теперь может полностью сосредоточиться на испытании. Но, неизвестно, может, враги ожидали этого момента, а, может, просто к 16 хавору испытания они разработали новый план и решили его испытать. Но с началом нового этапа эти не совсем благородные чародеи дали о себе знать.

Идя на арену, Сименторий спросил Констабаля:

- Как ты будешь справляться с водой и воздухом без воздуха?

Тот усмехнулся и отвечал:

- А как ты справлялся с огнём и землёй без воды? – не дождавшись ответа, он продолжил, - Для финтара нет ничего лучше его стихии. Но, если её нельзя применять, я, как талами, прибегну к другим методам. И, когда началось ещё самое первое сдвоенное испытание, у меня в голове тут же запустился процесс обдумывания стратегии дальнейших действий. Так что мне осталось применить один из многочисленных планов.

- Ого. А я вот только сейчас взялся думать над этим.

- Ничего страшного. Я дам тебе направление, в котором можно начать размышлять, - немного помолчав, он продолжил, - Что легче: плыть по течению или против?

- Ну ты скажешь тоже. Конечно, по течению плыть легче, но небезопасно. Это означает, что в конце течения – обрыв.

- Ты торопишься. Я ведь просто спросил, что легче. Но ты прав: по течению плыть легче. Тогда второй вопрос. Что легче: подавить воду огнём или…

Ему пришлось прервать свою нить размышлений, потому что началось объявление о начале испытания. Констабаль хотел продолжить разговор после того, как всё начнётся. Но, когда на всё пространство разлилась огромная река, а также поднялся ураган, объявились и четверо неприглядных талами. Не тратя времени, чародеи стали наносить удары огненной и водной стихиями по всем без разбору.

Йимир не растерялся. Саткар внутри помог ему достаточно быстро перестроиться так, чтобы давать отпор. Но вот опыта пока что ещё не хватало. Да, ему уже доводилось свершать 3 дела одновременно: создавать каменного исполина, уворачиваться от громоздких ударов творения Анатиана и помимо этого следить за противником, который был где-то рядом и мог ударить в спину. Но то были более-менее простые свершения. Теперь же событий происходило гораздо больше, и уследить за всеми не хватало внимания. Он пытался отбиваться, но то и дело пропускал что-нибудь. И хорошо, если бы это был катаклизм от испытания. Потому что магические приёмы, исполняемые этими четырьмя чародеями, несли в себе двоякие эффекты. Первым был эффект самой стихии, которую они использовали, а вторым был какой-то непонятный, колющийся, словно электричество, но бьющий по разуму. С каждым таким разрядом как будто бы приближался миг, когда Йимир потеряет сознание. И не важно, попала в него первая стихия, или же он её поглотил, так что она не причинила ущерба, вторая стихия всё равно разила, словно молния, и отражалась ударом в сознании. Сам же противник был невообразимо-ловок и неуловим. Так что чародей не мог сосредоточиться на том, чтобы вспомнить хотя бы уж элементарные методы борьбы.

Констабаля это хоть и застало врасплох, однако ж пропустил он всего-навсего один удар. Он оказался более находчивым, нежели Йимир, а потому додумался набросить на себя покров окта и облачиться в доспех закта. Разные методы построения магической защиты, во-первых, позволяли им сосуществовать, а, во-вторых, делать то, что от них требовалось. Так, сейчас на арене испытаний бушевали окта и финта. Но запрещены финте и зенте. Поэтому финтар использовал огонь как противовес, а воду – как магнит. Водную магию он поглощал с помощью своей водной магии, когда как воздушную отражал с помощью огня. Это позволило ему быть больше сосредоточенным на противостоянии противнику, уворачиваясь от его магии, не позволяя чародейским приёмам задеть его хотя бы уж краешком.

Симентория так вовсе парализовало. Он растерялся и долгое время не мог понять, что ему делать. Хорошо, хоть противников было меньше, так что ему просто не досталось.

Михелай и Альба, как Йимир, не могли выработать тактику борьбы, то снося действие чар навулов, то терпя на себе воздействие их странной магии.

Но Зарра была тут неотразима. Кажется, исконные зактары готовы к сражениям постоянно. Это обычное состояние их душ. Потому что даже Констабаль получил первый удар. Она же была настолько моментальной, что, наоборот, противник, который кинулся на неё, был растерян, когда получил неожиданную контратаку в виде концентрированного огненного хлыста. Это был лишь миг, но за этот миг она успела вывести одного из них из строя, так что чародей, который сражался против неё, упал в воду и больше не поднялся оттуда, из-за чего ей пришлось перейти на другого противника – того, кто нападал на семью октаров.

И вот среди бушующих потоков окта и непрекращающихся ураганов финта происходило нечто неописуемое. Констабаль носился по воде в огненном доспехе и сходился в жестоком поединке с одним из них. Сверкали вспышки закта, с громким хлопком сталкивался окта. Но противник был неуловим. Йимир постепенно начинал подражать воздушному другу. Но пока что больше промахивался и получал удары. Но саткар внутри него питался яростью и постепенно делался сильнее. Так что совсем скоро сын Талата вновь вырос в своей сущности и встал над этим миром. Кто-то может сказать, что он использовал финта и тем самым нарушил правило навула. Однако нет, сейчас в воздухе его поддерживал саткар. Зарра была не так эффектна, однако более эффективна. От её ударов не было ярких всполохов, но каждый успешный огненный приём приближал миг победы над противником. Так что скоро от её руки под воду полетел второй чародей. Все три октара никак не могли помочь. Семейная пара, почувствовав угрозу, действовали как большинство жителей Октариса – ушли в оборону и готовились защищать друг друга до смерти. А Сименторий так и не смог найти в себе силы, чтобы хотя бы уж начать сражаться. Умственные дефекты от приобретённого демолазитивного тонькъера заставляли его бояться сражений. Но всё же это обстоятельство было полезным и для него, ведь здесь и сейчас он хотя бы уж начнёт побеждать самого себя.

Когда бой закончился и все противники погрузились под воду, Констабаль сказал:

- Что ж, это была достаточно хорошая практика. А где Йимир?

Сименторий, Михелай и Альба пожали плечами, а юный маг сказал:

- И Зарра.

А Йимир в этот миг мчался над всеми этими стихиями, чтобы достигнуть отца и спросить, что с ним происходит, почему он превращается в саткара. Зактарка гналась за ним, чтобы остановить его. Но этого не потребовалось, потому что без боя нет ярости, а без ярости сущность огненного отродья уменьшается. Он постепенно превращался в Йимира, обычного сенонца. Когда это произошло окончательно, он остановился и даже не стал поддерживать себя водной стихией, погрузившись в бушующее море. Волны набрасывались на него всё снова и снова, пытаясь поглотить и погрести под собой, однако чародей, научившийся жить в Октарисе, не будет бояться водной стихии, какой бы грозной она ни была. Зарра, которая только сейчас нагнала его с помощью своих пентаграмм-порталов, использовала символ для того, чтобы встать на него, как на ровной поверхности, и принялась высматривать его среди волн. Теперь, когда в нём не было сущности саткара, она потеряла его из виду. Обнаружить его смогла только тогда, когда Йимир сам решил выбираться из этой стихии. Она приблизилась к нему и подала руку. Тот принял её жест помощи, однако ж из воды поднялся с помощью собственных сил окта. Она стояла на своей пентаграмме, он – на поверхности воды. Пытаясь перекрикивать ураган, она спросила его:

- Он вышел из тебя?

Йимир сначала не понял, о чём она имела в виду. Но это сыграло ему только на руку, потому что одержимые обычно не помнят, что происходило, а потому она стала напоминать ему, а Йимир уже с первых слов понял, о чём она имела в виду. Но он решил не рассказывать ей о своей второй сущности и лишь ответил, что, получается, саткар покинул его тело, потому что Йимир очнулся в воде. А вода, как известно, изгоняет огненных тварей. Сам же про себя думал, что нужно как-то научиться обуздывать того, кто живёт внутри него, и не давать ему больше воли. Зарра принялась ругать этих странных сенонцев, будучи уверенной в том, что они привели с собой саткара, который и сделал одержимым Йимира. Но сын кольера остановил её причитания вопросами: А где все?» и «В порядке ли они?». Зактарка отвечала, что остальные находятся ещё там, в самом начале. Йимир помчался туда, чтобы убедиться, в порядке ли там всё у них. Зарра пожала плечами и продолжила двигаться к победе, чтобы пересечь это пространство и оказаться первой, кто окончит этот этап.

Но на этом стычки с неприятелями не закончились. В начале 19 хавора, когда состоялось тройное испытание землетрясением, пепелищем и ураганом с запретом на магию воды, противники явились вновь. И в этот раз они были гораздо более беспощадными. Их перемещения были настолько быстры, что даже обычный взор не поспевал за ними. А тот непрерывный град зенте, закта и финта, приправленный этой их загадочной силой, касался каждого. Особенно болезненно реагировал на это Сименторий. Наверное, потому что эта «кусающаяся» магия усугубляла его дефект, который, между прочим, касался и его разума. И, если сражения с этими четырьмя злили его не так сильно, то от осознания того, какие страдания причиняют эти чары Сименторию, Йимир сразу же почувствовал, как ярость вскипала в нём, и всё это было чревато очередным превращением в саткара. Он не мог этого допустить в этот раз, чтобы у огненной чародейки или у кого-нибудь ещё не зародились какие-то подозрения, ведь минувшим вечером Зарра не удержалась от того, чтобы рассказать, как Йимир был одержим. Сименторий даже подметил:

- Вот, теперь и ты познал, какого это, приютить саткара внутри себя.

Так что очередное превращение в огненное существо может заронить семена беспокойств. Однако, сколько бы он ни пытался сдерживать этот порыв, всё оказывалось бессмысленно. Вторая сущность рвалась наружу, и нужно было что-то срочно придумать. Тогда он использовал прорывающиеся сквозь него силы проклятого, изловчился и поймал противника, а после потащил его подальше, на ходу обретая облик и силы краснокожего. Как бы противник ни пытался вырваться из его хватки, всё было бессмысленно. Как только они оказались далеко от других, Йимир замахнулся своей могущественной рукой. Вот, у него в ней даже подготовлена какая-то могущественная сила, которая сейчас раздавит его, словно ничтожного датва́я. Сенонец внутри Йимира окинул его взглядом в поисках хотя бы чего-то, за что его можно пощадить. Но не обнаружил ничего. Взор этого чародея был наполнен равнодушием, как словно он был порождением зразе. Однако же взор саткара показывал, что перед ним – живое существо. Но почему в нём не было ни страха, ни боли, а только лишь стремление, как будто бы этот финтар был всего лишь марионеткой в чьих-то умелых руках? Взор саткара, который смотрел на свою жертву глазами сенонца, видел, как по нему текут три из четырёх сфер магии, разрешённые для использования на этом этапе, как он их материализовал и поливал всеми ими саткара, который сейчас держал его. Но Йимир не ощущал никакого воздействия. Потому что его сущность была сильнее магии противника. И саткар решил, что этот сенонец не достоин жить. Но Йимир воспротивился всему этому. Сердце огненного существа и разум талами вступили в противоборство. Но разум всё-таки одержал верх. И могучая рука опустилась. Йимир чувствовал, как огненная сущность в нём отступает, и сенонец обретает способность снова быть собой. Когда саткар отступил полностью, враждебный талами вырвался из его хватки и тут же куда-то исчез. Йимир остался наедине со своими мыслями. Что-то нужно было делать с его неудержимой яростью.

На 20 хавор было подобное испытание. Всем талами нужно было преодолеть водоворот, когда по поверхности гуляют могучие вихри финта, а в определённых местах поджидают опасные области закта. Следовательно, запрещена была стихия земли. Йимир настроился на то, чтобы сдерживать свою саткарскую сущность как можно сильнее, не позволив своей второй личности превозобладать над собой. Но этого не потребовалось, потому что враги не нападали. Даже остальные были готовы к тому, что они объявится, но ничего не происходило. Они спокойно преодолели водоворот и ворвались в третий этап, где сразились сразу с тремя стражами: огненным, каменным и водяным без использования воздушной стихии. Никаких проблем это не вызвало. По сравнению с тем, что они испытывали, когда сражались с этими тремя невзрачными талами, всё, что происходило на испытании, было лишь разминкой. И не успел рассвет набрать силы, как они уже вернулись в свои комнаты для отдыха.

Осталось последнее испытание, которое проверит все их знания четырёх стихий. Это будет сражение с 4 врагами в океане во время шторма, когда повсюду то и дело гремят различные взрывы и торчат острые скалы, о которые можно разбиться. Также это будет прекрасной возможностью для убийц напасть в последний раз и свершить то, для чего они пришли или же были посланы. Для этого потребуются все силы, вся концентрация, всё внимание – в общем, сенонец должен будет сражаться на грани своих возможностей, когда как саткара нужно будет удерживать изо всех сил. Поэтому Йимир принял решение заснуть, чтобы мысли упорядочились, силы увеличились, и дух усмирился. Под негромкие бормотания своих друзей он довольно быстро погрузился в сон.

Огромное, просто невообразимое воинство краснокожих саткаров. Впереди стоит несколько архидуров, выкрикивая свои высокомерные речи, которые воодушевляют ражгаров, раждало́дов, саткаралов и разу́льфудов. Могучие шоргары топтались на месте в предвкушении славной битвы. Колургары тоже гарцевали, чуя битву. Спокойно сидячие на них астгары выглядели величественно. Зангары, гургары, таргары, сатлзуры, таулии, пиры – все наземные войска Хора готовы к предстоящей битве. Но это ещё не всё. Над главами, там, где нависала огроменная спирально закручивающаяся пепельная туча, следом за движением этого облака медленно кружили дратгары, изредка примешивая к возгласам пламенных воевод свои грозные рыки. Циргары спокойно витали на месте, внимая речам архидуров. В отличие от них рразгары метались над головами со скоростью молнии, потому что они, по своей сути, и были живыми молниями, которые создавали вокруг себя неблагоприятную для противников, но приятную для саткаров ауру. Изредка над головой промчится тирф. Вскоре с задних рядов вперёд пробирается несколько сеоргаров. Встав рядом с архидурами, они дополнили его слова своими речами. И хоть они были не такими убойными, как у войсководителей, но каждый понимал, что сейчас предсказывалось будущее. И предсказатели говорили о жестокой сече, о славной победе и о падении небес. Йимир слушал это всё, как заворожённый, и его сердце полнилось величием. Он уже буквально предвкушал победу. Рядом из тридекаграммы появилась Диона. Сказав короткое «Он идёт», она обернулась назад. Йимир и остальные саткары-владыки глянули туда, куда смотрела провидица, и увидели, как на поле боя явился их владыка – Йор. Он не стал материализовываться, потому что великому не за чем участвовать в бою. Они – его руки и глаза. Они справятся сами, ведь осенены его величием, его силой и его сущностью. Он создал каждого из них. Они непобедимы, ведь все вместе и составляют всю его мощь. Достаточно будет лишь его присутствия, лишь ощущение того, что он рядом, и победа будет неоспорима. А его Йимир не спутает ни с кем.

Сын Талата пробуждается от своего сновидения. Стоял амак, и никого вокруг не было. Талами хотел отдохнуть, собраться с силами, освежить свой разум. Но теперь вся голова была забита тем, что ему сейчас привиделось. Эта картина была настолько яркая, что каждую деталь, каждый миг, каждое ощущение он мог с лёгкостью вспомнить и заново пережить это всё. «Неужели саткаров на самом деле так много? Неужели они настолько могущественны? Неужели они могут пользоваться тридекаграммами? И неужели Йор – их создатель?» Последняя мысль особенно сильно его задела. Йор известен как творец эфира, как великий маг, как создатель чудес и чудовищ. Но никогда никто не называл его хозяином саткаров. Йимир не поверил этому, потому что не захотел поверить. Да и кто всерьёз воспримет какой-то там сон? Какое-то там видение, какой-то бред? Йимиру легче было поверить в то, что он одержим каким-то саткаром, который питается яростью. Он может завладевать телом Йимира только тогда, когда тот злится. Но ведь все разы, когда саткар вырывался наружу, Йимир не уходил куда-то, не исчезал, не погружался на дно своей души. В тот миг он оставался собой, видел, чувствовал и осознавал всё, что происходит. Просто тогда сердце и разум разделялись. Никто не заставлял его поступать так или иначе – он хотел этого сам. Значит, это не была одержимость. Ну, или если всё-таки она, то какая-то иная форма. Йимир наотрез отказывался признавать, что он – саткар-владыка, который по каким-то причинам превратился в сенонца и теперь считает себя Йимиром, выходцем из Зентериса, который пожелал пройти испытание и стать талами. Хотя сон очень красноречиво ему об этом сказал. Он – часть семьи пламенных отродий. Он – саткар-владыка. Но нет. Йимир это отвергал. И несмотря на то, что он не хотел думать об этом, все попытки заглушить собственные мысли терпели крах. Пытаясь сосредоточиться на разрабатывании плана прохождения самого сложного испытания, он постоянно отвлекался, и не успел замечать, как снова блуждает по своему сновидению, продолжая рассматривать детали. И так раз за разом. Уж не известно, было ли это продиктовано великим предназначением или же просто оказалось случайностью, но этот сон навёл его на одну очень важную мысль, которая поможет всем шестерым справиться с противниками и пройти это испытание.

Отыскав своих друзей, Йимир принялся рассказывать, нет, не свой сон, чтобы они стали подозревать ещё сильнее чего-то неладное. Он стал говорить им о своей идее, как они могут разделить свои силы так, чтобы работать, как одна команда и всей этой командой пройти это испытание. Он указал на Констабаля и сказал, что финтар хорошо разбирается в защитных приёмах, а потому перед началом испытания он использует метод магического воздействия, который валирдалы прозвали «аркан», чтобы обеспечить защитой всех участников. Констабаль тут же подал идею – произвести ритуал соединения душ, чтобы ощущать друг друга ещё отчётливее, а также иметь возможность воздействовать друг на друга магией без арканов. Это будет надёжнее и быстрее. А ещё расстояние не будет играть никакой роли. Йимир похвалил его за находчивость. В отношении Зарры он сказал, что она – отличный воитель. А ещё родная стихия позволяет разыгрывать различные тактики. Сочетание всего этого делает её опасным противником. Как только враги явят себя, она изольёт на них всех свои огненные и по возможности чары из других сфер, чтобы нанести как можно больше вреда и вывести их из строя. Йимир, как некий средний между Констабалем и Заррой чародей, будет по возможности помогать и первому, и второй. Зактарка подхватила его слова:

- И постарайся не попасть под одержимость в этот раз.

То, как весело она это сказала, означало многое – хоть Зарра не любила работать в команде, но вот выполнять различные роли, кажется, ей очень понравился. Йимир пообещал быть осторожнее с этим. Обратившись к Михелаю и Альбе, он сказал, что они – октары, а потому очень сведущи в том, как исцелять и поддерживать. Им он присоветовал не рваться в бой, а оставаться на месте и поддерживать их троих. Защитный чары, исцеление, даже доброе слово – всё это будет хорошим подспорьем к тому, чтобы приблизить миг победы над этими нерадивыми чародеями. Когда взор Йимира упал на Симентория, тот сразу же сказал:

- Я могу быть как ты. Если нужна поддержка в битве, я встану рядом Заррой. Если мои чары пригодятся в защитных целях, я примкну к Михелаю и Альбе. Что скажешь?

Йимир, конечно же, хотел, чтобы Сименторий вообще не участвовал в этом сражении, потому что видел, как их магия воздействует на него, и боялся, как бы она не сделала ещё хуже. Но, глядя на то, как яро горит в его глазах жар битвы, он ему отвечал:

- Хорошо. Ты будешь как сеоргар в воинстве Хора. Одним только своим присутствием он уже воодушевлял всё воинство.

Октар с недопониманием глянул на своего друга:

- Чего?

- Да это так… Не обращай внимания.

Воцарилось небольшое молчание, в течение которого Йимир отогнал уже знакомое наваждение, которое предвещало высвобождение саткара, а после, глядя каждому в глаза, спросил:

- Ну что, все готовы стать одной семьёй, чтобы сражаться, как один?

Октарам такое сравнение понравилось, когда как финтар и зактар предпочли другое сравнение – стать одним воинством, выступающим против одного врага.

- Ну или так, - поправил сам себя Йимир, - Ну так что, готовы?

Никто против, конечно же, не был. Даже наоборот, всем стало интересно, что из этого получится. После этого они пытались представить, как всё будет, из какого прохода оны выйдут, как расположатся, каким приблизительно будет испытание, где, возможно, появятся противники, как начнётся сражение. Констабаль в этом деле проявил себя с хорошей стороны. У него был стратегический склад ума. Йимир даже один раз обратился к помощи саткара, чтобы немного возвыситься над ситуацией и посмотреть на всё расширенным пониманием дела и глазами, преисполненными величия и мудрости. Однако ж пожалел об этом, потому что в этот раз совладать с его высвобождением стало гораздо сложнее. И это было очередным напоминанием о том, как сильно он должен удерживать это пламенное существо внутри себя, чтобы не дать ему превозобладать над собой и не позволить свершить убийство. Несмотря на то, что эти чудаки настроены достаточно серьёзно, он не хотел, чтобы его лишили возможности стать уважаемым членом Сенона из-за того, что он убил одного из участников состязания. Да, после всего этого он, конечно же, спросит у своего отца, кто это такие и чего им надо. Но убивать их он не будет.

Всё, как и было предсказано – как только Талат закончил объявлять о наступлении следующего этапа испытаний и начались всевозможные катаклизмы, по которым спокойно ходило множество водных, огненных, земляных и ветряных стражей, объявились и нечестивые чародеи, из-за чего катаклизмов значительно прибавилось. То, что сейчас происходило на арене испытаний, было невозможно описать словами. Кажется, весь мир восставал против шестерых будущих талами. Земля не просто содрогалась – она разрывалась и сшивалась, она искажалась и менялась, превращаясь в один сплошной катаклизм. Вода не просто бушевала – она вздыбилась и налетала на участников испытания. Она обрушивалась всей своей массой и всем своим объёмом, стремясь не просто похоронить под собой, но буквально разорвать на части, как будто бы разжевав зубами, а потом проглотить. Ветер занимал собой всё пространство над головой, создавая там непрекращающуюся мясорубку. Хватит лишь немного воспарить над морем и землёй, как тут же можно получить многочисленные удары, словно тысячи тысяч ножей режут плоть и разрывают на части. Многочисленные смертоносные смерчи блуждают по поверхности, всасывая в себя и воду, и осколки земли, и даже пламя, так что вихри в таком случае становились огненными. Да, посреди всего этого и так ужасного зрелища пылали многочисленные очаги закта. Если вдруг из-за воды этот очаг погас, то он совсем скоро вновь начинал полыхать. А громоздкие исполины, созданные навулами для прохождения этого испытания, вновь начали расти. Их огромные силуэты, бредущие через весь этот ужас, придавали этой атмосфере ещё больше зловещности. Дух сражающихся пошатнулся. Так что на некоторое время они все позабыли обо всём, что они придумали, и только лишь могли стоять на месте, сдерживая натиск многочисленных стихий. Четверо нерадивых чародеев терялись на фоне всех этих элементных буйств, однако их магия каждый раз настигала свою цель и разила. Теперь, когда навулы не накладывали никаких ограничений, эти четверо не стеснялись в использовании своих приёмов. В ход шли все четыре сферы магии. Несмотря на то, что они были сосредоточены на том, чтобы поддерживать весь ужас, который творился вокруг, им доставало концентрации для того, чтобы атаковать непосредственно Йимира, Констабаля, Зарру, Симентория, Михелая и Альбу. Нельзя сказать, что их приёмы были сильными. Но достаточно действенными. Сименторий пришёл в себя первым. Он закричал:

- Йим, нужно что-то делать с катаклизмом!

Сын кольера тут же среагировал на зов о помощи – скроакзировав внутри себя сначала силу земли, он низверг её на эту стихию, чтобы создать противовес чарам противника и усмирить буйство зенте. Когда от земляного катаклизма осталось лишь незначительное землетрясение, он скроакзировал внутри себя силу огня, чтобы создать противовес теперь уже этой стихии. Когда пламя перестало представлять угрозу, он сосредоточился на финта и погасил действие этой стихии. На окта у него уже на хватало сил. Но он сделал это специально, ведь октары смогут справиться с родной стихией собственными силами. Таким образом роль Йимира в этом сражении была определена – он будет противостоять катаклизмам. При этом у него осталось чуточку концентрации, которую он может направить на поддержание Зарры, которая к тому времени отыскала всех четверых виновников этого действа и ввязалась с ними в бой. Пользуясь исключительно своей излюбленной магией огня, она умудрялась поражать сразу всех, несмотря на то что они пытались разделиться и взять её в кольцо. Вся природная сущность закта воплотилась в ней, так что в бою она была неотразима. Констабаль, как тот, кто был умудрён в тонкостях магических дел, взял на себя роль уничтожение хранителей. Пока исполины были на подходе, он умчался к ним, чтобы перехватить их ещё н подступи к месту основного сражения. Пробираясь сквозь финта, который Йимир начал усмирять, он мгновенно настиг их всех и применил одну из интересных техник, подсмотренных у валирдалов – круг Карви́ла. Нечто подобное делал Йимир в третий тарэн испытания. Только здесь вся затея состояла не в том, чтобы одно существо поглотило другое, а в том, чтобы начать выкачивать из творений всю магию именно с помощью этой техники. Но для того, чтобы победить стражей разных стихий, нужно создать четыре разных круга – по одному на каждый вид стража. Здесь используется противоположность окраса эфира. Чтобы поглотить красный закта, нужно создать Карвилов круг сине-зелёного цвета. Чтобы поглотить зенте, круг должен быть розовым. И по аналогии с остальными двумя стихиями. Но создание кругов было недостаточно, ведь все эти потоки достаточно хорошо уживаются и в эфире, никто никого не поглощает. Теперь, чтобы запустить самое основное действие, нужно свершить ещё два других. Во-первых, создать притяжение между творением и кругом Карвила. Валирдалы делают это с помощью потока эфира того цвета, какой нужно поглотить. Значит, между стражем зенте и Карвиловым кругом устанавливается связь с помощью зелёного потока эфира. Но сенонец нашёл другой способ – аркан, но не обычный, а немного изменённый. Он не просто свяжет два магических источника, но станет перетягивать из одного в другой. А, когда эфирный поток коснётся Карвилова круга, начнётся постоянный и непрерывный процесс втягивания. Использование валирдалами эфира на месте связующего звена гораздо упрощает процесс создания этого эффекта. И хоть тянущий аркан Констабаля исполнить сложнее, но он и действует лучше эфира – вытягивание магии происходит быстрее. А в этих элементных исполинах эфира сейчас было очень и очень много. Так что для финтара это немного изменённое изобретение людей было как раз тем, что ему нужно. Чтобы ускорить создание Карвиловых кругов, Констабаль не стал делать их огромными. Вместо этого он быстренько сотворил круги поменьше, чтобы они как можно скорее начали вытягивать энергию из этих противников. К тому моменту, когда круг заполнится до конца, он уже будет готов впитывать излишки эфира, чтобы безопасно возвращать их в пространство. И поначалу всё было именно так, как он и задумывал. Однако, когда энергия начала литься уже через край в третьем круге, Констабаль не успевал. Некоторые потоки эфира, которые он перераспределял в пространстве, сталкивались и разрывались. Несмотря на то, что ситуация постепенно выходила из-под контроля, на его лице было спокойствие. Освободив частицу своего сознания, он глянул в сторону союзников, чтобы найти того, кто мог бы ему помочь. На глаза попался Сименторий, и Констабаль его призвал к себе. А тот в одно мгновение оказался рядом с ним, начав внимать тому, что финтар хотел ему объяснить. Однако заметил, как четвёртый Карвилов круг заполняется через край и, к удивлению Констабаля, сделал всё, как надо, предоставив своё тело для пропускания через себя излишков эфира. Пока тот пытался поверить в то, что перед ним не сон, Сименторий направил к нему свою силу и стал отводить на себя излишки эфира из третьего круга. Констабаль, чей разум, наконец-то, освободился от перегрузки, заявил:

- А ты сильнее, чем кажешься.

Сименторий со свойственной ему беззаботностью отвечал:

- Да, мой навул мне так же говорил. Он сказал, что я совершенно не умею справляться с простыми задачами – в попытке их решить, я только всё усложняю и запутываюсь. А вот всё, что касается каких-то сложностей, у меня выходит очень хорошо. Мне сложно давались начальные этапы уринов, из-за чего у меня сменялось много наставников и наставниц. Но, когда я преодолевал этот этап, всё шло, как надо. И те, кто меня обучали, всегда удивлялись, как же так получалось.

- Твои способности удивительны. Но скажи, пожалуйста, как ты понял принцип действия Карвиловых кругов? Такие приёмы вроде бы в уринах не преподаются. Или я чего-то не знаю?

- Да, ты прав, я впервые вижу этот приём. Но, взглянув на тебя, я понял, что и как именно ты делаешь, а потому увидел, в чём именно заключается проблема, и поспешил тебе помочь.

- Ты удивителен, друг мой. Тогда давай так: ты будешь удерживать на себе избытки эфира от Карвиловых кругов, а я буду нападать на них, чтобы эти исполины не помешали наши друзьям сражаться. Что скажешь?

- Я согласен.

И Констабаль отдал все потоки Сименторию, освободившись от этого бремени, и ринулся в бой с огромными живыми элементами. Но Сименторий удивил его в очередной раз, когда, несмотря на связь с кругами Карвила, встал рядом с ним, чтобы сражаться с противниками. Оглядев его, Констабаль понял, что его помощник использует какой-то хитрый приём, из-за чего эфир в его теле не задерживается, но проходит очень быстро и возвращается в пространство. Так что Сименторий практически не теряет из-за этого концентрации. Финтар пытался понять, как октар это делает, но ничего не понял. Однако спрашивать сейчас его не стал. Планировал сделать это, когда они одержат победу.

Михелай и Альба тем временем помогали по большей степени Зарре. Потому что чародейка не выпускала врагов из своей хватки. Её приёмы огненной магии поражали одновременно четверых негодяев, не позволяя им выйти из этого боя. И чем дольше длилось это сражение, тем сильнее чародеи порывались прочь от неё. Она же, научившись полагаться на поддержку семейной пары, кидалась сквозь сплетения и переплетения магических сил, чтобы достать до того, кто пытался бежать от неё. Да, пришлось получить раны, однако она чувствовала, как сила октаров буквально не отходила от неё, налетая каждый раз, как ей был причинён хоть какой-нибудь незначительный ущерб. Тем более она сама облачилась в раскалённый доспех, который мог защитить практически от любой стихии. Водные чародеи, конечно же, не упускали из виду Йимира, который продолжал быть занят тем, что усмирял три из четырёх катаклизма. Изредка Михелай вливал в него дополнительные силы, чтобы поддержать своего друга. А это в свою очередь позволяло сыну Талата не просто сдерживать натиск этих стихийных бедствий, но и постепенно заглушать их. Так что медленно, постепенно, почти что незаметно, однако всё же верно вся округа приходила в спокойствие. Огненные очаги становились не такими бушующими, ветер наносил не такие сильные порезы, земля постепенно уменьшала свои волнения. А, когда бой Зарры и четверых неприятелей становился ближе, он насылал что-нибудь из магии земли. Конечно, с такой сильной сосредоточенностью на основном деле он не мог послать что-нибудь сильное и опасное, однако даже эта капелька была полезной, ведь она отвлекала противника от своего боя, что давало Зарре мгновение для нанесения удара. И зактарка никогда не упускала такой возможности.

В этом сражении время летело незаметно. Тем более, когда над готовой – огромная туча, которая не позволяет увидеть, в какой фазе находится хавор: ещё утро, зенит или уже вечер. Но каждый был сосредоточен на своём, а потому времена и сроки сейчас волновали всех меньше всего, ведь магия эффективна одинаково и в тарэн, и в амак. Только бы не наступил следующий хавор. Ведь это могло означать, что испытание не пройдено. Хотя, с другой стороны, о каком испытании вообще может идти речь, когда четверо откровенно пытаются противодействовать нормальному прохождению ритуала становления талами? Но ни навулы, ни хранители, ни кольер не останавливали всё, что здесь творится. Значит, испытание продолжается.

Через какое-то время Констабаль и Сименторий завершили сражение со стихийными стражами. Теперь эфир, которым раньше каждый из громил был движим, равномерно распределился под защитным куполом навулов, так что юный октар вновь мог использовать его, а не собственные резервы, подаренные друзьями, чтобы творить магию. Когда они вернулись, Констабаль ринулся помогать Зарре, а Сименторий присоединился к Йимиру. Октар понимал, что делал его друг, а потому знал, как поддержать его. Вплетая свои силы в его, он направлял их в ту же сторону. Так что образовалась возможность воздействовать теперь ещё и на окта, чтобы усмирить бушующий океан. Однако Йимир воспротивился этому, говоря:

- Иди помогать Зарре.

Сименторий отвечал:

Там Констабаль. Я буду тут.

- Нет, иди к ним и не спорь. Чем быстрее вы одолеете их, тем быстрее закончится весь этот катаклизм.

- Нет, Йим, я останусь с тобой. Ведь, чем меньше этот катаклизм будет…

Но Йимира наполнила ярость, невесть откуда взявшаяся, так что он в грубой форме велел ему присоединиться к зактару и финтару. Тот с испугом посмотрел на своего друга, но послушался. И Йимир продолжил в одиночку удерживать стихии.

Сименторий не таил обиды на своего друга, объяснив его поведение тем, что ему было трудно, ведь на его плечи взвалилась такая тяжёлая ноша, вот он и вспылил. А потому с чистым сердцем вступил в эту битву и принялся на ходу придумывать атакующие приёмы в магии воды, ведь в уринах (кроме закта’урина) не обучают тому, как использовать свои знания для нападения. Он посмотрел на Зарру и видел, что она была облачена в лавовый доспех, а свои руки она лишь использовала для того, чтобы перенаправлять враждебную магию. Симентория подумал: «Зачем, если есть доспех? Сражайся и не обращай никакого внимания на повреждения, которые несут эти чародеи. Доспех всё равно поглотит весь урон». Но нет, каждый раз, как ей не удавалось увернуться о одного из магических приёмов противника, она сопровождала всю эту энергию по рукам и просто-напросто рассеивала в воздухе. А наступление вела без использования жестов, проводя свою силу с помощью мыслей. Октар перевёл взгляд на Констабаля. На том тоже были доспехи, только из трёх элементов: ветер, земля и огонь. И юноша знал, почему на нём не было водной брони – всё это из-за такого эффекта, как синемия. Сенонцы пока что не поняли, как преодолеть этот эффект там, где он не нужен. Синемия – это группа свойств элементных сфер магии. В частности, как она взаимодействует с плотью того, кто её производит. Вот были бы обитатели Сенона духами, тогда бы о синемии не приходилось бы говорить. Каждая сфера магии так или иначе воздействует на плоть того, кто её использует. Самый простой пример – нападение. Огненный шар врезается в противника и наносит ему урон огнём. Но, если сказать иначе, огненный шар произвёл синемическое воздействие на кожный покров противника, в результате чего тот получил урон огнём. Пример посложнее – это элементные доспехи. Тот, кто в них облачается, тоже подвергается синемическому воздействию. Даже то, что такой доспех питается эфиром, из пространства или из хозяина, является синемией. Но, помимо множества различных воздействий, синемия таких приёмов, как «броня», имеет один, который можно назвать сращиванием. Каждый доспех стремится срастись со своим носителем. Но, так как плоть сенонцев, да и большинства других живых существ, не состоит из огня и воздуха, то огненный и воздушный доспехи не сращиваются. За них бояться не нужно. Совсем другой разговор с каменным и водяным. Только вот в случае с каменным синемия даже полезна. Со временем доспех начинает быть более подвижным, не стесняет движения и лучше защищает. Когда как с водяным происходит иное – он просто впитывается в плоть, распадается на синий поток эфира и перестаёт действовать. А всё это сопровождается не совсем приятными ощущениями: чародей как будто бы потеет, но при этом ему становится холодно. Вот и Констабаль не использовал водяной доспех по этой же причине. Но что было удивительно, валирдалы не обладали такой возможностью. Они не могли использовать элементные сферы магии, чтобы облачить себя в них. Причём, сколько бы ни пробовали они это делать, даже объяснения и уроки не помогали им это свершить, как будто бы у них другое строение организма, и термин «синемия» к ним неприменим.