Элунея

Часть 4

Жизнь в Финтарисе была размеренной. На множестве летающих островов располагалось по 3-4 строения без стен. Потолок поддерживался за счёт множества колонн, позволяя таким образом ветру беспрепятственно проникать в дома финтаров. Так что вся жизнь магов воздуха была как на ладони. Йимир видел, что чародеев тут не так много. Несколько мужчин и женщин на один остров. И все они в основном просто стояли. Кто-то задумчиво всматривался вдаль, кто-то вёл спокойный и тихий диалог с собеседником. Изредка зенте-октар видел, как адепт магии воздуха в одно мгновение превращался в пучок воздуха или же, наоборот, как в небольшом вихре появлялся сам чародей, а после спокойно шёл по своим делам. Йимир вспомнил, как они с мамой мчались наперегонки: он – под землёй, она – в облике ветра. И ему хотелось поскорее покорить этот метод, чтобы стать самым быстрым. Также он попытался представить, что можно будет делать ещё с помощью воздушной сферы магии. К своему удивлению, чародей понял, что его фантазия пока что не так хорошо развита, как должна быть, потому что его сознание породило не так много возможностей. Наиболее яркая из них – это создание смерчей, одних из самых удивительных воплощений силы ветра. Да вообще всё, что юный чародей знал и умел, он придумал не сам – этим приёмам его обучили опытные чародеи. Ну разве что в магии земли у него более-менее получалось вносить разнообразие. И то это потому, что покорением этой стихии он занялся сызмальства. И тогда его разум мог с огромной лёгкостью исторгнуть любую идею. Вспоминая своё детство, он подметил, как в то время у него легко выходило придумывать что-то новое. Не то, что сейчас, когда он прожил 28 алватов. Йимир понял, что знания, которые он обретает в уринах, были только лишь основой. Чтобы иметь возможность придумывать что-то новое в этих областях, он должен прилагать собственные усилия, чтобы углублять свои знания дальше. И тогда каждая из оставшихся трёх стихий станет для него роднее, и он сможет порождать новые идеи, как пользоваться властью над той или иной стихией.

По многим местам провёл Йимира ветряной поток. Он повидал великое разнообразие архитектурного искусства финтаров. Казалось бы, чего тут такого? Просто каменный пол, десяток каменных колонн и каменный потолок. Но каждая постройка отличается от предыдущей. Где-то колонны гранённые, а где-то – идеально-круглые. Где-то крыша плоская, а где-то полукруглая. Где-то основание низкое, так что достаточно будет просто поднять ногу, чтобы ступить на него, а где-то – ступенчатое. Некоторые строения обвеяны туманом, так что невозможно различить, что там происходит, а некоторые скрываются за вуалью невидимости, так что кажется, будто бы там просто никто не живёт, и никакой мебели нет. Изредка можно встретить огромные строения, которые занимают летающий остров целиком. Ещё реже – совсем маленькие, так что их может уместиться до сотни на один остров. Обычно там резвятся дети финтаров. Бывают двухэтажные постройки, а финта’урин так вовсе выглядел как множество строений, соединённых между собой, которое вырастало ввысь аж на целых 3 уровня. А ещё Йимир пригляделся и увидел, что финтары по своему Финтарису ходят, касаясь ногами земли, так что про себя усмехнулся: «Ах вы хитрецы! Так значит, вы всё-таки умеете стоять ногами, как и все народы!» Также Йимир видел необычный остров, на котором не было никаких построек. Этот остров был больше, чем даже финта’урин, но на нём росла гора, а в этой горе был проход, но настолько огромный, что в него может протиснуться целая толпа каменных великанов. Будущий талами сразу же догадался, что там проживает Моран – хранитель воздуха. Если уж к болотам Ступа вход был заказан, и Йимир не решался потревожить жуткого синего дракона, то питал надежды, что прийти в гости к золотому дракону никто препятствовать не станет.

И вот, дневное светило стремилось к закату, на западе небеса начинали обретать багровые отблески, а поток ветра чуть ускорился и вывел Йимира к дому портного. Гранённые восемь колонн поддерживали полукруглую крышу, которую украшал вьющийся на ней зелёный плющ, скорее всего, искусственного происхождения. Здесь было довольно много сенонцев. Подавляющее большинство – финтары. Но можно также заметить доспехи зактаров и подводные костюмы октаров, какой сейчас на себе носил будущий финтар. Пока он так оглядывался, пытаясь понять, кто здесь портной, рядом с ним из сплетения ветра образовалась финтарка среднего роста с зелёными глазами, что говорило лишь об одной – к её воздушной сущности примешались знание водной стихии. Она сделала лёгкий жест свой тоненькой рукой, и в следующий миг на Йимира набежали ветра, опутали его тело, коснулись каждой его части, а после улеглись на нём в виде белоснежных шароваров и сорочки. Чародейка опустила руки и сомкнула кисти в замок перед собой, ожидая, что скажет гость. Тот немного походил, попрыгал, сделал кувырок в воздухе и, приземлившись на ноги, сказал:

- Идеально.

Финтарка молча кивнула ему в ответ, а после породила поток ветра, сказав своим чарующим голосом:

- Он приведёт тебя в финта’урин.

Поблагодарив очаровательную жительницу Финтариса, он ухватился за этот ветер, и тот понёс его за собой. Это был не круиз, а именно целенаправленный проводник, так что добрался Йимир до урина очень быстро.

Казалось бы, он уже видел это строение со всех сторон, однако оно всё равно заставило гостя Финтариса остановиться на пороге и замереть, уставившись на его величину. Круглые колонны, плоские крыши, 3 уровня. Помимо этого, на каждой колонне был нанесён свой, отличающийся орнамент: где-то по колонне вились две плавные линии, которые через каждый виток пересекались, где-то линии рисовали прямые углы, где-то – зигзаги. На полу был выгравирован свой рисунок – цветок абиту́ла со своими характерными зазубренными лепестками. И множество учеников из разных народов, в том числе и Зентериса, были тут и делали попытки покорить воздушную стихию. Йимир встретился глазами с учителем магии воздуха, и тот в одно мгновение ока переместился к новому ученику. Жёлтые глаза чистокровного мага воздуха впились в душу зенте-октара. Йимир безотрывно глядел в его зрачки, ожидая, когда тот закончит исследование. Не отрываясь от сущности будущего финтара, учитель спросил:

- А где закта?

- Будет после финта.

- Почему?

- Потому что зактары агрессивные.

- И что?

- Я хочу оставить путь огня напоследок, чтобы остановиться в изучении этой сферы, когда пойму, что она делает меня слишком агрессивным.

Тот продолжал задумчиво рассматривать душу будущего талами, а после небольшого молчания заговорил:

- Я бы не взялся тебя обучать. Слишком рискованно.

- Но я хочу узнать вас, финтаров, получше. Вы же такие возвышенные, такие величественные, такие прекрасные. Я хочу стать таким, как вы, наполниться таким же величием, красотой и лёгкостью. Пожалуйста, не лишайте меня этого стремления.

Чуть поблуждав в своём безмолвном размышлении, мастер воздуха ответил:

- С твоим обучение придётся повременить. Я посоветуюсь с другими уважаемыми членами общества и учителями, а после ты узнаешь о нашем решении. В твоём распоряжении весь первый уровень финта’урина. И ты будешь находиться тут, пока я не разыщу тебя.

Тот собирался превратиться в ветер, чтобы покинуть Йимира, но гость успел вставить вопрос:

- А можно мне подняться на крышу финта’урина, чтобы подивиться величию заката и рассвета?

Юный маг заметил, как на лице финтара проступило лёгкое удивление, но потом выражение лица учителя сделалось снова переполненным высокомерием, и он толкнул зенте-октара, так что он отлетел назад и устремился в бездну. Крик потонул в порыве ветра, и в своих мыслях Йимир уже прощался с жизнью. Однако наставник не желал его смерти. Таким образом он преподал ему первый урок. Подхватив его с помощью ветра, он вернул его на место. Высокомерные жёлтые глаза немного испытали будущего финтара, а после его монотонный голос повторил указание:

- В твоём распоряжении только первый уровень финта’урина.

Сказав это, он переместился к своим ученикам. А Йимир усвоил урок – пока он не закончит тут обучение, пока его сущность целиком и полностью не сольётся с воздухом, пока он не станет един с ветром и не ощутит себя частью этого возвышенного мира, о всяких крышах и верхотурах придётся забыть. Делать было нечего. Придётся встречать закат и рассвет тут, на первом уровне финта’урина.

По мере того, как вечерело, преображалась и вся округа. Строения приобрели красноватый оттенок, как будто бы в Сенон приходят багровые воители, становилось постепенно темнее. А там, где происходил непосредственно закат, творилось нечто невообразимое. Синий небосвод обретал другие очертания и краски: на востоке он сильно потемнел, превратился почти что в фиолетовый, над головой он переливался от фиолетового к тёмно-синему, ближе к западу резко менял цвет на белый, а этот белый начинал постепенно розоветь, пока не превращался в красный там, где уже краснело закатное светило. Но и это ещё не всё. Финтарис находится над облаками, а потому белый покров, который расстилается под миром магов воздуха также окрасился в багровый цвет. И украшали всю эта картину стаи кеко́рий, которые особенно активны в ночное время, но уже готовится к этому на закате. Они начинали носиться над облаками, делая свои головокружительные виражи и делясь с Йимиром своим задорным пением. Вот истинное наслаждение. И лёгкие ветра, которые обдували сейчас зенте-октара, делали этот миг просто незабываемым.

Когда опустилась амак, представление завершилось. Во тьме всё ещё были слышны птичьи трели, но разглядеть, как они там носятся над облаками, было нельзя. Йимир ещё стоял, всматриваясь в темноту, пытаясь удержать перед глазами тающий образ прекрасного заката. А, когда наваждение иссякло совсем, он решил прогуляться по финта’урину.

Первое строение было отведено для практических тренировок. Здесь даже ветра дули как-то по-особенному. Начинающий финтар проследил за тем, как они перемещаются по этому пространству и заметил, что потоков было три. Один проникал меж двух колонн, пересекал весь зал, а после улетал отсюда с противоположной стороны. Второй проникал сюда рядом с тем местом, где проходил первый поток, нырял в соседний проём меж колонн, огибал колонну, возвращался, разворачивался и улетал в третий проём. И последний ветер строил целую паутину, так что проследить весь его путь было невозможно. Йимир только лишь заметил, где он начинается и где заканчивается. Насколько он понял, всё это нужно было для того, чтобы юные финтары учились управлять ветрами. Также Йимир видел на полу и потолке различные устройства непонятного назначения, но сомнений не возникало, что и они служили для покорения сил воздуха.

Второе строение представляло из себя библиотеку, где ученики могли прикоснуться к различным знаниям. Шкафы для книг были выполнены в том же виде, что и строения финтаров: горизонтальные перекладины, на которых стояли книги, поддерживались небольшими колоннами. Шкафов было всего два, и то они были не целиком забиты книгами. Всё это пространство было уставлено столами и скамьями, чтобы ученики могли спокойно присесть и почитать книги, а, возможно, просто пообщаться и обменяться приобретёнными знаниями.

Третье помещение было меньше предыдущих двух примерно в двое. И было оно пустым. Никаких устройств, никакой мебели и даже ветров тут не было. Просто платформа, колонны и крыша. На всякий случай Йимир прошёлся по этому помещению, предполагая, что здесь наложены чары незримости. Но, проходя мимо одной из колонн, сын кольера увидел финтара, который, сложив под собой ноги, сидел очень близко к колонне. К Йимиру он был повёрнут спиной, поэтому тот не мог видеть, что делает этот одиночка. Решив не тревожить покой чародея, будущий талами прошёл мимо него, однако его тихий голос привлёк внимание зенте-октара:

- Что-то ищешь?

- Нет, просто осматриваюсь.

Чуть помолчав, Йимир всё-таки спросил:

- А для чего это помещение?

- Для индивидуальных занятий. Если бы сейчас был тарэн, то ты понял бы, что чары, которыми оплетено это место, не пропускает сюда посторонние звуки, чтобы ученика ничего не отвлекало.

- Интересно. Спасибо.

Ещё немного помолчав, Йимир задал следующий вопрос:

- А почему ты со мной разговариваешь? Обычно финтары не так открыты для тех, кто не практикует их сферу магии.

- Никакие обычаи не могут затмить личность. Каждый сам выбирает, как ему жить. Я не стал придерживаться правила, что финтары не ведут дела с теми, кто не практикует их сферу магии.

Йимиру такой настрой пришёлся по нраву, и он ещё немного поговорил с этим Констаба́лем и узнал, что он, как и Йимир, стремится стать талами. Он уже прошёл закта’урин и окта’урин, а теперь вот пришёл на родину, чтобы набраться сил перед тем, как приступить к изучению противоположной стихии. Также Йимир удивился, узнав, что Констабаль, как и он, ориентируется не на силу магии, а на её далодичность. Собеседника в свою очередь удивило то, что гость Финтариса выбрал путь познания противоположной стихии, не изучив вторую соседнюю. Однако Йимир решил прервать с ним разговор, поняв, что оторвал Констабаля от очень важных дел. Ведь, сидя тут, он не просто любовался звёздным небом, но совершал особые преобразования в своей сущности, чтобы ещё лучше подготовиться к познанию зенте. Йимир хотел было спросить, что именно тот делает для этого, однако рамки приличия не позволили ему продолжить расспрос. Извинившись за то, что отвлёк его от столь важного дела, талами покинул это помещение.

Какое-то время он пытался смотреть на звёзды, но рой множества непонятных мыслей не давал ему возможности наслаждаться этим зрелищем и спокойствием. Даже наоборот, отсутствие дневной суеты его сейчас больше угнетало, нежели успокаивала. А потому в попытке унять эту суету он решил почитать различные книги, находящиеся тут, в библиотеке. Конечно, он постарался выбрать такую, какая несла в себе знания финта, чтобы провести это время с пользой. Однако уже с самых первых строк он понял, что ничего не понял. Пытаясь вновь и вновь вчитываться в то, что ему сейчас предлагала эта книга, он осознал, что изучение этого материала подразумевает наличие хотя бы уже каких-то начальных знаний в финта, что читающий уже умеет хотя бы что-то в этой сфере магии. Но Йимир не отчаялся. Поставив эту книгу на место, он взял другую, а потом третью, четвёртую, пятую. И так, пока не обнаружил то, во что можно вчитаться. Преподаватели финта’урина следят за тем, что хранится на их полках, а потому рукописей Санума тут не было и не могло быть. Так что книга, попавшая в руки сына Талата, именовалась «Прошлое, настоящее и будущее Сенона». В ней рассказывалось обо всех четырёх народах, раскрывалась история становления внешнего вида мест обитаний, перечислялись, какие животные обитают на них, какие растения растут, раскрывались особенности и обычаи зентеров, финтаров, октаров и зактаров. О своём народе Йимир знал всё и даже был уверен, что больше, чем написано тут. А вот на главе о финтарах он остановился и стал вчитываться. Многое он уже знал, но было так же и то, что ему открыла эта книга. Например, среди финтаров нет семей, а, значит, как следствие, нет преступлений блуда и прелюбодеяния. За то вылет за пределы мира карается по закону. Иными словами, если подняться выше синевы небес, можно попасть на суд навула. Среди финтаров также запрещены оскорбление и принижение достоинств воздушного народа, даже в виде шутки. А ведь Йимир знал много анекдотов по типу «Сидят, значит, финтар, октар и зактар в грязевой ванне». Несмотря на то, что на его левой руке висела желтая повязка, лучше оставить такие шутки при себе. Кто знает, не посчитает ли навул их слишком дерзким проступком, свершённым с явным намерением? В общем, много чего интересного и полезного вычитал Йимир из этого труда. Однако приближался рассвет, а потому он поставил книгу обратно на полку и пошёл в третье помещение финта’урина, где до сих пор сидел Констабаль и готовил свою сущность к зенте. С того места лучше всего будет виден восход. Небо в том месте уже начало светлеть, обретая вначале синий цвет, а ближе к краю горизонта превращаясь в голубой. Констабаль молчал, а Йимир не смел его прерывать.

Рассвет был также прекрасен, как и закат. Только округа наполнилась не багрянцем, а белизной. Тьма постепенно отступала. Тени казались не такими густыми. Кекории уже не летали в небесах, которые из тёмного полотна с мерцающими точками-звёздами превращались в белоснежное покрывало. И чем ближе становился непосредственно сам рассвет, тем меньше над головой оставалось тьмы и тем больше белого неба. Да и тьма, которая томилась на западе, сейчас была не чернотой, а тёмной синевой. Когда же первый луч утреннего светила коснулся глаз Йимира, тот понял, что самое прекрасное время прошло, а потому решил возвращаться. Констабаль ему сказал:

- Ну что, держу пари, ты думаешь, что видел в своей жизни всё.

Йимир отвечал ему:

- Ну вроде как да. Я, конечно, ещё не раз приду посмотреть на закат и рассвет, но теперь моя цель – научиться финта и встретить эти два события с крыш Финтариса.

- Благородная цель. Успешных тебе свершений, Йимир.

- Спасибо. Кстати, а ты не можешь научить меня делать то, что делаешь и ты? Ну, эта самая внутренняя подготовка к зенте, чтобы я также подготовился к финта?

Собеседник усмехнулся:

- Для этого тебе придётся как раз таки изучить финта. И то я не уверен, что у тебя получится, потому что я повелеваю движением духа в собственном теле.

- Ого, дух, говоришь? Я к такому ещё явно не готов.

Констабаль больше ничего не говорил, а Йимир, чуточку постояв, покинул его.

Оставив позади третье помещение финта’урина, юный чародей убедился, что на него наложены чары, которые заглушают все внешние звуки. Потому что, как оказалось, вокруг стояла повседневная суета. И Йимир устремился к ученикам, чтобы понаблюдать за тем, что делают они для покорения этой стихии. Было много октаров и зактаров, но совсем мало зентеров. Цвет их глаз уже начал из светло-фиолетового превращаться в серый, что говорило лишь об одном – они уже покорили соседние стихии, а теперь начинают впускать в себя последнюю. Когда-нибудь и Йимир свершит это, когда-нибудь и он приступит к изучению закта. Однако наблюдения за другими учениками не дали никаких результатов. Всё, что они делали, было ему непонятно. А потому, немного поглядев за этим процессом, он вновь вернулся к чтению книг.

О народе магов воды он тоже узнал что-то интересное, конечно, не так, как о финтарах, но всё же он открыл для себя, что для каждого октара после прохождения собственного урина открывается возможность изучать повадки какого-нибудь морского существа, чтобы учиться у него и постигать дополнительные знания окта. Не все, конечно, подходят для этого, но большинство – пожалуйста. Их поведение открыто для мага воды. Обычно один октар изучает одно существо, и это изучение длится очень и очень долго. Но чародей может взяться за изучение другого существа. В этом нет ничего предосудительного. И никто никаких ограничений на накладывал. Из написанного о зактарах Йимир также почерпнул много чего полезного, из-за чего ему ещё меньше хотелось проходить обучение в закта’урине. Но он успокаивал себя тем, что будет гостем, что красная повязка будет останавливать жителей этих суровых земель от того, чтобы навязать ему свои состязания, которые они так любят проводить. Также ему не нравился хранитель Зактариса – Хахор. Ведь в «Прошлом, настоящем и будущем Сенона» сказано, что он не просто допускает такое поведение, но даже поощряет к нему тех, кто вверены его надзору. Кажется, ему нужна подобная подготовка, какую проводил Констабаль, только Йимиру нужно делать то же самое не с духом, а с мыслями, иначе он просто сойдёт с ума, пытаясь ужиться с этими злыднями. Но всё, что он прочитал сейчас, ушло в забытие, когда он приступил к прочтению главы, повествующей о Кольене, потому что именно тут ему на глаза попалось то самое пророчество, которое как раз таки и смутило его. Несмотря на то, что конкретных имён и личностей это пророчество не упоминает, оно входило в состав главы о Кольене, а, значит, касается власти кольера, власти его отца. А ещё Йимир убедился, что, и в самом деле, идёт по пути великого предназначения. В общем, ему было над чем подумать в тот тарэн. А потому он ходил по финта’урину, растворившись в собственных мыслях, позабыв о том, что где-то там, на верхних уровнях урина решается его судьба.

Йимир никак не мог забыть то, что он прочитал в этой книге. Эта пророческая песня настолько сильно запала ему в душу, из-за чего будущий талами её изредка напевал. Неужели великое предназначение готовит его к тому, что он станет кольером вместо своего отца? Этого не может быть. А куда денется сам Талат? Оставит свой пост и уйдёт? Или… умрёт? Что же такого должно будет случиться, из-за чего он, Йимир, должен будет занять его место? Он настолько сильно сосредоточился на первых строчках, что не обращал внимание на другие части этого пророчества. А ведь там тоже было написано много чего интересного и даже настораживающего. Например, что за новые силы он пробудит в себе после того, как пройдёт испытание? И почему сущность огня откроется в нём лишь в тот миг, а не когда он пройдёт обучение в закта’урине? Ведь, пока чародей не познает абсолютно все стихии, он не сможет иметь права участвовать в испытании. И почему после познания сущности огня его путь станет только темнее? Или что за враг возникнет на пороге? Каким образом он уйдёт другом? Такие вопрос вовсе не возникали в уме юного чародея. Его разум был затмит лишь тем, что он должен занять место Талата. А ведь он уже имел какое-то представление о том, какая ответственность лежит на плечах кольера. И ему совсем не хотелось её нести. Он хотел обрести свободу, расширить своё понимание сенонцев, стать уважаемым членом общества. В общем, с этими мыслями он дожидался того, какое решение вынесут финтары.

А совету понадобилось три хавора, чтобы рассмотреть кандидатуру Йимира в финтары. Но даже так окончательного решения принять не удалось, и они захотели поговорить с самим чародеем, чтобы понять, можно ли ему, миновав закта, приступить сразу к финта. Но самое главное, на него должен был посмотреть мудрый Моран. И вот, один из учителей является перед Йимиром:

- Пойдём. Мы будем говорить с тобой.

Будущий маг воздуха, конечно же, последовал за ним, но не смог удержать вопросов. Его интересовало, о чём будет вестись беседа, кто с ним будет разговаривать и почему его вопрос решается так долго. Чародей, сдерживая своё раздражение, коротко отвечал ему на все вопросы. Но юный ктиоханин понял, что исчерпывающих ответов от этого финтара он не получит, а потому продолжил путь молча.

Все уважаемые члены Финтариса собрались в третьем помещении первого уровня финта’урина. Тут было достаточно много сенонцев. Сын кольера осмотрел каждого. Констабаля тут не было. За то был какой-то странный финтар. Его глаза были не жёлтого, а, скорее, оранжевого цвета. И, кажется, они сияли, как фонари. Йимир не мог долго смотреть в них, из-за чего у него возникало какое-то странное чувство, хотелось побыстрее отвести свой взор. Когда в это помещение вошли ещё двое финтаров, среди которых был уже знакомый ему Йоргар, оранжевоглазый заговорил:

- Йимир, уроженец Зентериса, познавший окта, скажи нам, почему ты принял такое странное решение познать противоположную стихию сейчас, а не самой последней?

Его голос был обычным. Он даже не использовал магию, чтобы усилить его звучание. Однако всё же в душе юного чародея он вызывал какой-то благоговейный трепет. Потратив немного времени, чтобы побороть это чувство, он принялся отвечать:

- Я люблю Сенон. И все его жители для меня – это драгоценность. Я хочу познакомиться со всеми народами, что населяют этот мир. Мне очень интересны образ мыслей, предпочтения, культура и особенности личности всех сенонцев. Я пробыл в Финтарисе не очень долго, однако то, что узнал о вас, меня очень впечатлило. Я буквально заворожён тем, как вы живёте. Это так необычно, так интересно. Я всегда хотел перенять от воздушного народа вашу грациозность, вашу возвышенность, ваше величие. Я хотел впустить в себя частицу вас. Я хотел, чтобы вы перестали смотреть на меня как на пустое место, чтобы я мог беспрепятственно подойти к каждому из вас и поговорить, узнать вас поближе. И хоть я сказал, что хочу познакомиться со всеми народами, всё же, глядя на зактаров, на то, какие они воинственные и вспыльчивые, что их заботит лишь собственная сила и что они готовы превозносить свою стихию над другими… меня отталкивает от них. Я не хочу впускать это в себя. Я не хочу становиться воплощением гнева и воинственности. Я очень горжусь своим происхождением, я очень горжусь тем, что я – добродушный зентер. А потому, прежде чем решиться впустить в себя гнев закта, я хочу разбавить свою сущность теми народами, которых я… которых я не боюсь. Да, наверное, мне страшно, я боюсь зактаров. Если бы познание противоположных стихий не было смертельным делом, то после зенте я бы сразу взялся за финта. Но я не пожалел, что перед вами познал окта, потому что передо мной открылась вся красота водного народа. А теперь я в предвкушении от того, что передо мной открывается перспектива узнать ещё и вас, финтаров. Поэтому прошу, не откажите мне в том, чтобы я приступил к изучению вашей стихии сейчас. Мне известно, что из-за этого я могу испытывать сильную усталость разума и даже физические страдания, но я готов претерпевать всё это ради того, чтобы приблизиться к вам.

Когда Йимир закончил говорить, то воцарилось безмолвие. Вглядываясь в лица всех, кто сейчас смотрели на него, он подмечал, что в их взорах стало угадываться уважение. Конечно, оно было скрыто за их врождённым высокомерием, но зенте-октар каким-то образом в этих еле заметных изменениях выражений лиц угадал это всё.

Затянувшуюся тишь разорвал финтар со странными глазами. Он обратился ко всем присутствующим:

- Как видите, мои друзья, этот сенонец понимает опасность такого выбора. Но он сделал его сам. В словах этого чародея виднеется благородство. Но те из вас, кто познали магию воды, могут заметить, что Йимир достаточно глубоко изучил эту стихию, что также укрепило его лионический веригоз. Да, отсутствие третьей стихии будет отрицательно сказываться на его самочувствии. Но разве он не показал, что осознаёт это? Во всяком случае, это его решение. И кто мы такие, чтобы указывать ему, как он должен проходить путь талами?

После небольшого молчания заговорил один из финтаров:

- До нас дошли слухи, что ты, Йимир, являешься сыном нашего славного кольера Талата. Это ведь так?

Сын Талата тяжко вздохнул и ответил:

- Всё верно, я – сын Талата. И очень надеюсь, это никак не повлияет на отношение ко мне. Я не хочу, чтобы в отношении меня было проявлено из-за этого больше уважения, чем к другим. Я не хочу, чтобы мне из-за этого давались какие-то привилегии. Будьте уверены: я остаюсь всё таким же простым сенонцем. И пока я не докажу своими делами в первую очередь себе самому, не нужно считать меня каким-то особенным. Пока я не заработаю себе репутацию уважаемого члена общества, не нужно меня таковым считать. Ведь может получиться так, что я окажусь недостоин вашего внимания.

Чуть помолчав, тот финтар отвечал ему:

- Именно так всё и будет. Просто в недолгой истории нашего мира ещё не было такого, чтобы сын кольера стремился быть талами. И нам очень интересно увидеть, даёт ли тебе твоё происхождение какие-нибудь аномалии? Быть может, потомок посредника Сенона испытывает на себе меньшее отрицательное воздействие противоположных стихий. Если это так, то мы сделали удивительное открытие. Спасибо, Йимир, твои слова пролили свет на многие вопросы. В том числе и о том, достоин ли ты проходить обучение финта, минуя закта.

Заговорил финтар с оранжевыми глазами:

- Друзья, кажется совершенно очевидным, что мы не можем препятствовать Йимиру познавать нашу сферу магии, ведь он осознаёт, насколько это опасно для него, и он готов к этим опасностям. Более того, быть может, его происхождение смягчит воздействие влияние противоположных стихий на него. Тем более, как мы увидели из слов самого сенонца, он очень хочет стать финтаром, потому что ценит личности больше силы. Нужны ли нам ещё доводы, чтобы принять решение?

Простояло небольшое молчание, после чего всё тот же финтар, что до этого говорил с Йимиром, отвечал:

- Вовсе нет. Мы пришли к единогласному мнению. Йимир, сын Талата, мы будем рады преподавать тебе знания нашей сферы магии. Отныне финта’урин открыт для тебя, и ты можешь черпать знания у наших учителей. Но, прошу, при любых намёках на усталость или боль, или каких других недомоганий, не стесняйся говорить об этом своему учителю. Ведь мы ещё не знаем, как отреагирует твоя сущность на то, что ты так рано взялся за познание противоположной стихии. Твоим обучением займётся Валеи́н, - финтар шагнул вперёд и сделал лёгкий кивок в знак почтения, Йимир ответил тем же, - Он – достаточно опытный учитель и весьма уважаемый член Финтариса, который способен ответить на все твои вопросы, что будут возникать у тебя в процессе обучения. А теперь, прежде чем совет будет распущен, Йимир, есть ли у тебя что сказать? Быть может, какой-то вопрос или пожелание?

Сын кольера тут же вспомнил то самое пророчество, которое всё это время не давало ему покоя. И как только у него возникло желание спросить у совета, что они скажут на это, из его уст успело вырваться: «Есть у меня…», как вдруг в его голове раздался могущественный голос, каким не мог обладать ни один сенонец. Это было какое-то огромное существо: «Оставь этот вопрос при себе. Мы обсудим его с тобой позднее» Йимир тут же глянул на финтара с оранжевыми глазами. Тот лишь продолжал дружелюбно улыбаться, как ни в чём ни бывало, но сын Талата понимал, что эти слова принадлежали ему. И сейчас его осенило, кто это такой – Моран, хранитель Финтариса, принявший облик сенонца. И пока он всему этому удивлялся, заговорил председатель совета:

- Что у тебя есть, Йимир?

Чародей сначала замешкался, но быстро нашёлся с ответом:

- У меня есть одна просьба – пожалуйста, не рассказывайте никому, что я – сын кольера. Пусть моя тайна останется в этих стенах.

- Кончено. Мы по достоинству оценили твоё стремление не использовать своё происхождение для получения каких-то благ. И, конечно же, сделаем так, как ты просишь. Есть ли что-то ещё, о чём ты хотел спросить или рассказать?

- Нет.

- Что ж, тогда решено. Мастер Валеин становится твоим учителем и проводником в мир магии воздуха. Твой статус гостя Финтариса остаётся неизменным. Ты не обретаешь никаких привилегий и благ на территории магов воздуха. От тебя ожидается соблюдение законов и правил Финтариса. Но также мы призывает тебя к здравомыслию. При любых намёках на ухудшение твоего состояния немедленно сообщить об этом твоему учителю. Мы же обязуемся не разглашать тайну твоего происхождения, как ты об этом и просил. А также мы приложим все усилия к тому, чтобы дать тебе все необходимые знания воздушной стихии, а также сверх того, если ты это пожелаешь. А теперь скажи, ты согласен с тем, что я только что сказал?

- Да, я согласен.

- Что ж, да будет прославлен великий Йор за то величие, которым он нас одарил. И на этом предлагаю завершить собрание.

После этих слов все финтары обратились в ветра и разлетелись по своим делам. То же самое сделал и Моран. Из всех сенонец здесь остался лишь Валеин, учитель Йимира.

Несмотря на то, что совет был очень дружелюбен к Йимиру, его учитель остался неизменным – он держался по отношению к своему ученику достаточно холодно, ограничиваясь лишь короткими указаниями, иногда разбавляемыми вопросом, как его самочувствие. Но Йимир, познавая азы магии ветров, не ощущал никаких трудностей. По крайней мере трудностей с самочувствием. Но вот само обучение было тяжким, так что результатов не было довольно долго, а от Валеина он часто слышал фразу, что зентерское происхождение Йимира очень сильно мешает ему. Он продолжает быть магом земли, когда как нужно оставить это ремесло, убрать его глубоко на дно своей души и возвыситься. Подобное указание давал ему Йоргар. Но, как и в том случае, сейчас это совсем не помогало. То, что наставник называл «простецким приёмом», сейчас было непостижимой тайной, опутанной мраком неизвестности. И у Йимира на протяжении всего хавора так и не получилось сделать каких-либо сдвигов в том, как начать призывать ветер, как с помощью жёлтого потока эфира заставить воздух двигаться. Любые манипуляции с этой сырой энергией и попытки материализовать её в чары просто приводили к тому, что эфир рассыпался снопами искр. На закате, когда учитель объявил об окончании занятия, Йимир спросил:

- Это всё потому, что я не изучил закта, ведь так?

Тот тяжко выдохнул и всё-таки нашёл в себе силы, чтобы поговорить со своим учеником чуть дольше обычного:

- Нет. Возникает такое ощущение, будто бы ты боишься, что, изучая финта, забудешь зенте.

После этого Валеин превратился в ветер и устремился прочь, оставив зенте-октара наедине с его проблемой. Но тот решил отвлечься от попыток понять, как же перестать бояться потерять зенте, чтобы посмотреть на закат.

И вот, не успел он устроиться на краю финта’урина, как лёгкое дуновение ветра прошлось по его лёгким одеяниям мага воздуха, знаменуя то, что рядом с ним появился кто-то из финтаров. Тут же справа от него встаёт Моран в сенонском обличии. Йимир обрадовался его визиту:

- Для меня большая честь повстречаться с самим хранителем Финтариса.

Не отрывая взора от заходящего светила, дракон отвечал своим спокойным голосом, переполненным доброты:

- Это взаимно, наследник кольера.

Этим выражением он расположил Йимира к себе, да ещё и задал тему для разговора. Сын кольера тут же отреагировал:

- Скажи мне, что ты знаешь об этом? Неужели мой отец Талат оставит место посредника четырёх стихий и даст мне повеление занять его место? Или он вообще умрёт, так что мне придётся стать его наследником?

- Мне этого не дано знать, Йимир. Воля великих сокрыта от всех нас. И есть лишь один способ выяснить, что имелось в виду в том самом послании.

- Да-да, дожить до тех тарэнов. Но я не хочу. Ты понимаешь? Я жажду путешествовать по Сенону. Я хочу посетить второй материк, где смогу улучшить свои магические способности. Я даже хочу сплавать на Дароис, чтобы посмотреть на этих даруров. А то и вовсе снарядиться на поиски Элунеи. Ты вообще знаешь, что это такое?

- Нет.

- Вот и я о том же. Вот чего я хочу. У меня нет никакого желания прозябать в стенах Кольена в полном одиночестве.

- Не торопи события, мой юный друг. Если у тебя есть такие желания, то это хорошо. Ведь ни в чём из того, что ты жаждет, нет нечестия. И то, что великие избрали тебя для того, чтобы ты шёл по их пути предназначения, может также означать и то, что они учли твои пожелания. Или, скорее, использовали то, чего ты так жаждешь, для исполнения своей воли.

- Увидеть бы хоть одного великого. Хоть краешком глаза.

- Быть может, и это тебе будет дано.

Они ещё немного поговорили о великом предназначении и роли Йимира в нём, а после того, как закат закончился, Моран предложил ему помощь в том, как оставить магию земли и ускорить покорение магии воздуха. Йимир, конечно же, согласился на это.

- Что Йоргар, что Валеин – все они говорили истину. Ты слишком крепко держишься за магию земли. Ты думаешь, что это не так, что ты готов подвинуть её и уместить в себе эти две стихии. И это так. Но ты не пока не видишь, что находится в глубине твоей души. Земля и воздух не могут сосуществовать. Ведь, обучаясь зенте, ты не просто впитывал силу и взращивал свою сущность. Ты буквально погружался в это, окунался в образ мага земли. Ты очень много времени и сил отдавал тому, чтобы вместе с силой изучать и тех, кто несут в себе эту силу. Не будет преувеличением, если я скажу, что ты – зентер больше других зентеров. И это в тебе удивительно. За 24 алвата, пока ты развивался, а также изучал свою магию, ты сросся с ней, стал неделимым и единым. А чем примечателен камень? Он стойкий, недвижимый… упрямый. Сущность земли легко вместила в себя окта. Но противоположную стихию она не может уместить. Это закон. Я видел многих зентеров, что приходили сюда за последней частью талами. И они, как бы тебе это сказать, не были самим собой. Вот уже 28 алватов ты – это всё ещё ты, тот самый Йимир, который родился в Зентерисе. Твоя доброта, устойчивость и жажда проявлять личный интерес, а не довольствоваться только лишь силой, которую ты можешь получить от других, остались при тебе. Ты пронёс это всё сквозь алваты и сквозь сущность воды. В тебе есть многое от октаров. К примеру, целеустремлённость и привязанность. Но ты видел алчность, когда отец приревновал к тебе свою дочь. Однако ж в тебе она не отложилась. Сенонцы не способны на это. Впуская в себя силу магии, они также впускают в себя и пороки, которые формируют их личность. Но ты способен управлять этим. Ты даже не осознаёшь это, но ты избираешь то, что тебе нужно, и не допускаешь развития того, что тебе не нужно. Твои учителя говорят тебе, что ты боишься потерять свою сущность мага земли, и это так. Ты можешь думать, что поборол это. Но этот процесс слишком сложен, чтобы контролировать его столь поверхностно. Тебе нужно научиться заглядывать в глубину своей души и стараться избавляться от того, что не позволяет тебе двигаться дальше. Страх потерять своё наследие как раз таки является тем самым преткновением, из-за которого познание магии воздуха даётся тебе так тяжело.

- Да, ты прав. Во мне есть этот страх. Мне нравится то, кто я есть. Мне нравится моя доброта, мне нравится то, как близко я могу ощущать других зентеров. Каждый земляной онтоханин – это мой брат, самый близкий брат или сестра. Я ощущаю их, они ощущают меня. И это величайший дар. Это мои родственные души. И, если я буду познавать другие сферы магии, разбавлять свою сущность другой сущностью, то эта связь пропадёт. Они станут чужими сенонцами, и я больше не смогу понимать их. Мне придётся вглядываться в их лица, чтобы узнать настрой, как это было в Октарисе. Мне придётся расспрашивать их, как они поживают, какое у них настроение, чего они хотят. Это будет величайшей потерей. Это будет тяжкое горе. Я не хочу, чтобы это произошло.

- Отлично. Признание существование проблемы является зачастую началом её решения. Тебе осталось теперь понять и принять то, что изучение других сфер магии не лишит тебя всего этого. Ты возьмёшь от финта лишь лучшее и прибавишь к тому, что у тебя уже есть, чтобы укрепить это. Твои дары никуда не пропадут. Но они станут лишь ещё лучше.

- Скажи, почему я не стал чувствовать октаров так же сильно, как и зентеров?

- В том, что касается родственных связей, октары – самый сложный народ. В отличие от зентеров, они не открываются для других.

- Но даже те, кто открылись мне и приняли в свою семью, всё равно были не такими родными, как мои земляки, как зентеры.

- Всё верно, ведь октаром ты побыл всего-навсего 4 алвата, когда зентером – 24.

Йимир глубоко задумался над этими словами. Теперь у него было над чем подумать. Моран же, понимая, что его ученик будет блуждать в этих думах до самого рассвета, оставил Йимира. Тот хотел было спросить что-то ещё, однако было уже поздно – дракон улетел отсюда.

Присев на одну из скамеек в библиотеке финта’урина, он стал прокручивать в голове всё, что они с Мораном недавно обсудили, а после этого стал заверять самого себя в том, что изучение финта не лишит его даров зенте, что он сам выбирает, как формировать свою душу. Так он просидел довольно долго, но до рассвета оставалось ещё много времени, поэтому он решил попробовать прочитать ещё одну книгу про финта. Однако ничего не поменялось, а потому он решил ещё раз поговорить с самим собой, чтобы убедить себя в полезности изучения воздушной сферы магии и отсутствии вреда, который она могла бы принести его сущности.

Встретив рассвет в помещении для индивидуальных занятий, Йимир вернулся в первое, где его уже поджидал Валеин. Без каких-либо приветствий и вступлений учитель начал объяснять материал, который они разбирали в прошлый раз. Финтар нашёл в себе силы похвалить юного чародея за то, что он работал над собой, да и сын Талата видел улучшения, что цикличные плавные движения руками начали давать свои результаты – в том месте, куда был устремлён жёлтый поток эфира, начал образовываться ветер. Однако это были только лишь зачатки финта. Потому что, стоило Йимиру только перестать руководить этим потоком, как ветер в одно мгновение исчезал. Но это был всё же прогресс, и будущий талами в своём сердце очень сильно ликовал, видя такой очевидный сдвиг с мёртво точки. Из-за этого он стал прилагать удвоенные силы к тому, чтобы впускать в себя знания и сущность финта.

При свете хавора Йимир обучался с Валеином, а как только опускался амак – с Мораном. И занятия с драконом ему нравились больше, чем с финтаром, потому что он был открыт для новичка магии воздуха, когда как первый учитель ждал, пока его ученик разбавит свою сущность ветряной силой. И сын кольера многое узнал от Морана, в частности о том, кто такие дарги и чем они отличаются от драконов. Оказывается, Йор создал не только сенонцев, но и даргов – огромных, просто колоссальных драконов, которые в свою очередь сотворили именно драконов, летающих рептилий, коих знаю во всех мирах. И вот Моран – как раз-таки дарг. Дарг света. Такими же даргами являются Ступ, повелитель жизни, и Хахор, властелин тьмы. Они все втроём – братья. Но был и четвёртый брат – Да́ндор, который хранил знания о смерти. Где этот Дандор сейчас находится и что с ним случилось, Моран не знает. Но в истории миров был период, который называется Кехентале́т. От слова «кехе́нт» - четыре. То есть эра, когда были известны четыре дарга, что несли знания света и тьмы, жизни и смерти. Тот, кто алкал понимания какой-то одной сферы, мог призвать одного из четырёх и внимать наставлениям. Но те времена прошли, великие сотворили золину́ – великое предназначение, и теперь три из четырёх даргов по слову Йора обитают здесь. Йимир изумился, что Моран видел самого творца чудес и чудовищ, и попросил описать его. Моран лишь сказал, что словами величие богов передать невозможно, тем более что они – духи. А Йор никогда не принимал плотское обличие, чтобы его запомнили именно так. И каждый раз, как они отдыхали от наставлений дарга, Йимир слушал рассказы о временах Кехенталета, так что Моран становился ему самым настоящим другом. Он узнал о золотых драконах и многих древних цивилизациях, которые прислушивались к его мудрости и процветали. Также будущий талами услышал рассказ о жутких сознаниях чудовищного Ступа, как он любил экспериментировать с жизнью, так что ему удалось вывести самый совершенный вид драконьей жизни – даджу́рги. Сын кольера с ужасом узнал о том, как Хахор порабощал народы, к которым он нёс свои знания, как они превращались в чёрных металлических воителей, которых не берёт ни оружие, ни магия. А о Дандоре было сказано мало. Моран слышал лишь об одном народе, который носил его имя – дани́ты. Кем они были: он их себе избрал, как Моран, или создал, как Ступ? Он господствовал над ними, как Хахор, или же был у них советником, как Моран? Этого никто не знает.

Каждый раз, как заканчивались тренировки с Мораном, занятия с Валеином становились более эффективными. Из-за этого финтар начал относиться к нему дружелюбно. Он становился более открытой и приятной личностью, так что Йимир стал чувствовать себя увереннее. А также к нему присоединялись и другие молодые чародей, которые ступали на путь финта. Так что теперь в своих тренировках Йимир не был один.

Иногда наступало головокружение и тяжесть, как будто бы ни с того ни с сего притяжение Сенона начало действовать с удвоенной силой. И тогда начинающий финтар отстранялся от занятий, чтобы перевести дух. Иногда это состояние проходило быстро, и ктиоханин успешно заканчивал начатый урок. Реже приходилось прерывать занятия, потому что даже в глазах темнело. Однако с новым рассветом всё проходило, и урок всё-таки завершался. Но был такой случай, когда Йимиру поплохело серьёзно.

Со слов Валеина следующее, что они должны были изучить, это создание молнии путём слияния ветряных потоков разной температуры. Он взял в одну руку тёплый поток, в другую холодный и соединил их, но ничего не произошло, в то время как все готовились увидеть и услышать нечто могущественное и неописуемое, стихию, которая добывается огненными чародеями просто из красного потока эфира. Валеин объяснил, чего ещё не хватает, а после сделал, как надо, в результате чего из его руки метнулась небольшая молния, сопровождаемая лёгким хлопком. Какой-то зактар усмехнулся, сказав, что у него на родине молнии гораздо мощнее, чем это. Валеин признался, что ожидал такого комментария, а потому создал поток ветра, ведущий на крышу финта’урина, и призвал всех переместиться туда. Йимир давно хотел побывать там, а потому был одним из первых, кто ухватился за этот ветер. Видок с крыши был другим. Немного пугающим. Ощущалась какая-то неуверенность, беззащитность. И ветра здесь дули бесконтрольные. Когда появился учитель, стало немного спокойнее. Он повернулся на восток и сказал, чтобы все внимательно смотрели в ту сторону. Все почувствовали, как затрепетал эфир, буквально разорвался на части, образуя вдалеке два мощных воздушных потока: холодный и тёплый. Слив их воедино и добавив туда могущественный пучок материализованного эфира, Валеин вызвал зрелищную ветвистую молнию, которая достаточно зловеще прокатилась по небосводу. А за ней следом разразился жуткий гром, который, пока нарастал издалека, казался безобидным, но, докатившись до учеников, резко прибавил громкости, из-за чего семь сердец встрепенулись. Даже тот самый зактар, что посмел усомниться в могуществе своего учителя, был напуган, по сути, своей же стихией. На лице финтара ехидная улыбка мелькнула лишь на миг, а после он принялся объяснять, как свершить подобное. Пока всё это шло, Йимира не покидало ощущение неуверенности. Тем более, изредка его взор падал туда, вниз, из-за чего становилось только лишь ещё хуже. Но он боролся с этой боязнью высоты. Он даже понимал, что это обусловлено его земляной сущностью, что он – зентер, привыкший жить на земле, а не над ней. Борьба эта была безуспешной, а потому он подумал, что занятие практикой ослабит этот страх. Йимир теперь стал учиться быстро, а потому то, что показывал учитель и пытались повторить другие, он начинал познавать обычно со второй попытки. Так было и тут. Используя власть над желтым потоком эфира, он зачерпнул большой сгусток, как и просил это сделать его учитель. Валеин его похвалил, когда как других своих учеников продолжал подгонять, чтобы они повторили за Йимиром. И вот, пока зенте-октар удерживал этот массив магической энергии, ему за мгновение сделалось плохо, так что всё его тело поразила физическая боль, из-за чего он не то, что бы не мог удерживать эфир в руках, но даже просто стоять на ногах. В глазах совсем потемнело, в ушах – ничего, кроме звона. А по ощущениям сложно было сказать, лежит ли он ещё на каменной крыше финта’урина или уже падает с обрыва вниз.

Йимир слышит множество голосов, которые беспорядочно шепчут непонятно что. Он даже понимал, что собеседники разговаривают не друг с другом, а сами с собой. Никто никого не слушает, никто никому не отвечает. Йимир чувствовал, как беспорядочные ветра продолжали носиться над ним, а также ощущал, как на его тело в области сердца воздействует окта. Он даже понимал, что чары были могущественные. Скорее всего, кто-то, познавший глубины магии воды, применяет к нему исцеление не только плоти, но и души. Неужели, чтобы вернуть его к жизни, финтары подсуетились и призвали могущественного чародея из Октариса? Йимиру не оставалось ничего, кроме как лежать и ждать, когда к нему вернётся зрение. А пока он пытался вслушиваться в тот беспорядочный шёпот, который, как ему думалось, улавливали его уши. Но ничего разобрать не получалось, сколько бы он так ни пытался. А позднее он так вовсе убедился в том, что этот шёпот был слышен лишь в его голове, потому что по мере воздействия исцеляющих чар к нему начали возвращаться зрение и слух, и теперь он понимал, что все, кто собрались вокруг него, переговариваются в полный голос и не перебивают друг друга. Смутные образы собрались воедино, и Йимир постепенно начал различать лица и округу. Да, он всё ещё лежал на крыше финта’урина, рядом стояли другие финтары: Валеин, его ученики и кто-то ещё из учителей. А рядом на корточках сидел его старый знакомый Констабаль. Именно он воздействовал своими чарами на область сердца Йимира, чтобы даровать ему исцеление. Зенте-октар поблагодарил целителя за его помощь, а тот лишь ответил:

- Не за что, дружище.

Поняв, что ученик очнулся, Валеин присел на корточки рядом с другой стороны:

- Ты как?

- Всё в порядке, учитель. Вот встану на ноги, и можно будет продолжать обучение.

- Да вот не знаю, сможешь ли ты оклематься. Наверное, всё-таки разрешить тебе проходить обучение в финта’урине было ошибкой.

Йимира это сообщение сильно взволновало, отчего он заелозил, пытался приподняться на локтях, но Валеин сказал, чтобы тот продолжал лежать, пока целитель не закончит. Будущий талами, конечно же, послушался его, однако всё-таки возражений не оставил и пытался убедить своего наставника в том, что он продолжит познание этой стихии, что он уже почти что понял, как отпустить зенте и перестать держаться за него, боясь потерять с ним связь. Когда это произойдёт, он станет ещё более восприимчив к финта и сможет без проблем впустить в себя эту сферу магии. Валеин впервые по-доброму усмехнулся, но ответил, что это будет решать не он. А, если Йимир хочет как-то повлиять на это решение, ему нужно для начала исцелиться, потому что тогда его слова будут иметь вес, ведь никто не станет слушать слов калеки, который просит доверить ему тяжёлую работу. Сказав это, преподаватель воздушной магии отошёл, а Йимир уставился в полуденный небосвод, негодуя сам на себя из-за того, что оказался таким ничтожным и не смог вынести испытания противоположной сущности. Констабаль, не переставая воздействовать окта, сказал:

- Ты произвёл на Валеина впечатление. То, что ты всё ещё жаждешь закончить обучение в финта’урине, несмотря на случившееся, было по достоинству оценено. Ой, кажется, он услышал.

- И что с того? Сейчас, наверное, опять соберётся совет, будут решать, думать, как со мной поступить, а я в это время обязан буду сидеть тихо и смирно, ничего не трогая и ничего не предпринимая.

- Я не знаю, что будет, потому что за всю историю Финтариса никогда не случалось такого, чтобы из-за познания магии воздуха кому-то поплохело так, как тебе. Поэтому данный инцидент для нас прецедент. О, как сказал.

- Что ж, значит, ещё есть надежда. Кстати, как ты научился такому сильному мастерству исцеления? Ведь я ощущаю, как твоя магию лечит не только плоть, но и душу.

Констабаль усмехнулся:

- На самом деле, не такое уж сильное и не такое уж мастерство это. Если бы это было так, то ты давно был бы исцелён. Просто я взял стандартное целебное свойство водной стихии, которое преподают в окта’урине, и путём долгой, кропотливой работы с ним смог усовершенствовать, так что теперь мои чары воздействуют и на плоть, и на дух.

До окончания исцеления Йимир и Констабаль разговаривали на тему возможности улучшения магии путём долгих тренировок и внимательного изучения различных аспектов. Оказывается, сыну кольера повезло, что этот финтар находился ещё на территории Финтариса, когда это произошло, а ведь он уже по идее должен был направиться в Зентерис.