Элунея

Часть 3

Когда Йимир и учителя приплыли в главный город Октариса, гость из Зенетериса был чуть более умудрён в магии воды. Как и во всех поселениях подводного народа, здесь было прекрасно. Рассеянный свет, коралловые постройки и великое множество чародеев, как не трудно догадаться, из разных уголков Сенона. Все прибыли сюда с одной целью – обучаться этой стихии. Валдин и семья сказали, что Йимиру нужно прибыть в окта’урин, чтобы определиться с направлением обучения. Ему будет назначен учитель, который поможет получить все необходимые знания в водной стихии. Но перед этим Йимиру нужно будет сменить одеяние на то, которое носят все маги воды. Йимир смерил взглядом облегающий костюм Валдина и сказал:

- Что ж, мне всегда хотелось примерить на себя это странное одеяние.

Аиния сказала:

- Несмотря на всю странность, оно в какой-то степени является необходимым требованием для пребывания тут, ведь плотное облегание, а также особые свойства, придаваемые с помощью магии воды, позволяют плавать ещё быстрее. Только представь: и магия, и одежда помогают тебе плыть. Уверена, ты ощутишь, как легко тебе будет передвигаться в Октарисе после того, как ты сменишь свою промокшую до основания одежду на новое.

И Йимиру уже не терпелось поскорее примерить, а после испытать свои новые одежды.

Добродушный октар-костюмер сплёл из магии воды одеяние, которое идеально сидело на зентере, и Йимир ещё не скоро закончил радоваться и подмечать все преимущества от этого подарка, прежде чем они вчетвером пустились испытать его.

В общем, Йимир прекрасно влился в это общество подводного народа. Валдин, словно со своим собственным сыном, возился с Йимиром и хлопотал о том, чтобы у него были все условия для успешного обучения магии воды. И со стороны это выглядело достаточно правдоподобно, ведь они-то были гораздо старше его. И вот, теперь гость из Зентериса находится в доме у семьи, которая приютила его.

Внутренние убранства октаров значительно отличаются от того, в каком окружении живут зентеры. Первое, что заметил Йимир, это, конечно же, кораллы. Вся мебель была сделана из них. Второе – это то, что помещение было очень маленьким. Всего одна комната. Однако друзья говорили, что для них Йор создал целый океан. А это – просто небольшой уголок, где они при необходимости могут побыть наедине. Третье, что Йимир обнаружил при более детальном осмотре помещения, — это отсутствие мест, где можно присесть, потому что под водой другие условия для жизни. Тут практически нет силы притяжения. А окаты двигаются в основном за счёт своих магических способностей. Если им нужно дать отдых своим телам, то они просто могут отдаться во власть воды, и она будет носить их, словно на руках. Так было и сейчас, когда они находились в доме и наслаждались лапотником – октары и зентер просто зависли над землёй и разговаривали о жизни в Октарисе. Валдин и Аиния испытывали Йимира различными вопросами, чтобы понять, насколько хорошо он усвоил те или иные моменты и как глубоко он понимает суть вещей – в общем, готов ли он жить среди подводного народа. Иногда их дочь вставляла какие-нибудь несуразные вопросы, на подобии того, если ему предложат поиграть в куклы, какую он должен выбрать. Это было смешно, однако Йимир серьёзно относился к таким вопросам. И несмотря на то, что родители ругали Тати за то, что влезает не в своё дело, добродушный зентер всё же отвечал на них, потому что полагал, что таким образом девочка учится у своих родителей и утверждается в своём обществе. Эта мысль понравилась родителям, а потому они впредь не мешали ей, но всякий раз корректировали её вопросы, чтобы она училась задавать их правильно. В общем, весь тот хавор они провели за дружеской беседой. Валдин и Аиния даже признались, что хотят усыновить Йимира на время его пребывания в Октарисе, чтобы впустить его в свою семью, ведь они убедились, что он – надёжный сенонец и ему можно доверять.

Но вхождение в семью октаров – это не просто формальность. Это нечто большее, это целый магический ритуал. И Йимир поучаствовал в нём. Но, прежде чем они приступили к нему, Валдин и Аиния обучили Йимира ещё одному приёму из магии воды. Он был бессмысленным и никакой практической ценности не имел, однако являлся одним из обычаев подводного народа. Валдин объяснил Йимиру, что вода способна оставлять знаки. Например, она точит камни. Однако мало кто знает, что водная магия может оставлять знаки и на душе. Но это не просто символы. Это врата, через которые устанавливается связь. На самом же деле все октары таким образом прикасались к другой сфере магии, которая граничит с водной стихией – к фаэ́те или магии знаков, иначе нарекаемую рунами. Подобно тому, как сопна граничит с закта и всякий маг огня может в своих магических изысканиях прикоснуться к этой пятой сфере магии, так и октары, изучая свою стихию, прикасались к другой сфере. И вот, октар потратил какое-то время, пытаясь сначала объяснить, как взять в руку эту магию, а потом – как начертить этот символ на своей душе. Йимир был смышлёным чародеем, а потому для него не составило труда научиться этому, ведь каждый чародей, изучая магию, в какой-то мере изучает самого себя и свою душу. Это была несложная манипуляция рунами. Именно поэтому у зентера всё получилось сразу. Обычно такие руны использовались для того, чтобы отслеживать состояние чего-либо или кого-либо. Но в данном случае это самое отслеживание использовали как родственную связь. После того, как Йимир нанёс этот узор на свою душу, Валдин, Аиния, а также Тати использовали те же самые руны, что были начертаны уже на собственных душах, чтобы установить магическую связь с той, которую в себе носил Йимир. И таким образом будущий талами стал чувствовать этих троих почти так же хорошо, как и зентеров. И новый член семьи был очень благодарен за то, что они приняли его. Он признался, что ему не хватало этого. Теперь же, когда он связан с ними, то больше не ощущает себя одиноким.

Октары разделяли его мнение и сказали, что его настоящие родители могут гордиться своим сыном, что Йимир – отличный сенонец. И, если бы у них родился кто-то, похожий на него, они были бы самыми счастливыми родителями в Сеноне. И тут Валдин задал вопрос, который ввёл Йимира в ступор:

- Расскажи о своём отце и своей маме.

С одной стороны, ему не хотелось признаваться, что он – сын кольера, потому что был уверен, что тогда у них изменится отношение к нему. Они начнут его превозносить или по-иному как-то пытаться возвысить. С другой – ему не хотелось скрывать, потому что таким образом он может подорвать их доверие. А потому он выдумал, а, точнее, взял имена двух зентеров, с которыми был знаком, и выдал их за своих родителей, а после ограничился лишь общими фразами, описывая жизнь самых обычных зентеров. А по той причине, что все зентеры связаны друг с другом и являются, по сути, одной большой семьёй, ему не составило труда выразить всю свою теплоту к этим двум зентерам, так что его собеседники с охотой поверили в этот рассказ. Но вот Йимир испытывал лёгкое угрызение совести за это. Однако деваться было некуда. Сыну Талата не хотелось, чтобы к нему относились как-то по-особенному из-за его происхождения.

Учителем водной стихии стала семейная пара очень добродушных октаров: Га́устин и его жена Ви́вия. Увидев руну связи, они прониклись большим уважением к Йимиру за то, что он оказался достоин чести войти в семью. Гаустин поинтересовался:

- И кто же эти счастливчики, которые усыновили тебя?

Йимир назвал имена своих приёмных родителей, а после был немного удивлён тем, что они вдвоём не знают этих прекрасных октаров. Он, конечно, понимал, что Октарис сильно отличается от Зентериса, однако пока что ещё не привык к этим отличиям и удивлялся всему, что выходило за грани его прошлой жизни. Однако настроился непрестанно работать над собой, чтобы принимать все отличия и, что было самым главным, относиться к таким отличиям с уважением, ведь он считал, что их различия – это украшение. Подобно тому, как на зелёных лугах растут не одинаковые цветы и пасутся не одни и те же звери, так и Сенон наполнен четырьмя народами, которые привносят разнообразие в этот мир. А изучение их – это очень интересное и увлекательное занятие. У него в голове даже не рождалась мысль, что эти различия могут служить причиной для вражды и разделений, как это принято в человеческом обществе, которое населяет большинство миров за порогом этого.

Гаустин и Вивия не могли не отметить, как хорошо Йимир поглощает знания окта, как будто бы он – прирождённый маг воды. Они даже усмехнулись, что порой октары не так сильно жаждут познать свою стихию, как это делает он. Однако больше всего им нравилась открытость этого чародея. Во время занятий они разбавляли уроки обычными разговорами, и так Йимиру становились ближе эти замечательные сенонцы. Он многое узнал о них, они – многое о нём. И это ещё сильнее отражалось на обучаемости зентера, потому что, когда ученик и учитель – друзья, то и взаимопонимания меж ними больше, они всеми силами стремятся угодить друг другу, и от этого увеличивается эффективность обучения. Но и, конечно же, помимо этого, Йимир помнил наставление Талата о том, что без воображения чародей ничего не стоит. А потому, не переставая пользоваться этим даром разума, он ускорял своё обучение.

Также в окта’урине Йимир встречал своих земляков. Кажется, нет ничего более приятного, чем увидеть другого зентера, однако здесь Йимир встретился с последствиями далодичности магии, ведь его сородичи под действием магии воды становились другими. Их связь зенте была слаба. А ещё они становились не такими открытыми. Конечно, Йимир всё ещё продолжал ощущать их с помощью сил земли, и они, конечно же, были рады видеть другого мага земли, но будущий талами ощущал, что они становились немного иными. Створы их сердец теперь не были распахнуты настежь, но чуть притворены, как бы показывая, что теперь в их сердцах нет места для всех. Йимир испугался, что такая же участь постигнет и его, что, размешав свою сущность земли с сущностью воды, он перестанет быть собой, он больше не будет тем добродушным чародеем, чем он всегда гордился. Этот страх даже на какое-то время стал занимать слишком много его внимания. Учителя это заметили и предположили, что это всё из-за слишком интенсивного обучения, а потому было принято решение на пару хаворов устроить отдых. Йимир согласился и всё это время размышлял о том, как ему быть дальше: позволить далодичности магии изменить его мышление или же сойти с пути предназначения, пока не поздно. И за три хавора он сумел пересилить себя, ведь великое предназначение – это лучший путь. Идущий по нему приобретёт в конце обильные благословения. И, если изменение в мышлении – цена, которую тому нужно заплатить, то пусть так оно и будет. Когда он принял это решение, ничто больше не омрачало его душу, и он мог продолжить обучение. Своим приёмным родителям он ничего не рассказывал и достаточно умело прятал в себе свои треволнения. А фаэте не позволял видеть столь глубокие мысли сердца. Так что ему удалось избежать ненужных вопросов.

Так медленно протекали хаворы, превращаясь в миссары, которые складывались в алваты. Юный зентер впитал столько знаний водной стихии, что мог уже потягаться со многими учителями окта’урина. Его приёмные родители даже научили его строить дома из кораллов, так что он помогал одному из архитекторов возводить строение для молодожёнов. К сожалению, сблизиться с навулом Октариса так же, как Зентериса, он не смог – глава урина просто-напросто на подпустил его так близко к себе. Витавер был добрым и отзывчивым мастером водной стихии, однако он разговаривал с Йимиром исключительно по делу, а все попытки зентера как-то узнать о нём чуточку больше он аккуратно обходил стороной. Да, всё это показывало, что Йимир каким-то невероятным образом не поддавался на далодичность магии воды и не становился затворником. Конечно, он уже привык к тому, что с октарами не так, как с его сородичами, но всё же его приёмная семья была просто в восторге от того, каким прекрасным октаром и просто сенонцем становился Йимир. Они всецело доверяли ему. Да и по всему Октарису то и дело всплывало имя этого необычайно доброго зентера. Конечно, от этого он не остановился всеми известным и обожаемым героем, но это уже о многом говорило. За эти три алвата, которые он провёл на родине водных чародеев, он никогда ни с кем не вступал в конфликты, ни разу не нарушил закон Октариса и вообще вызывал только лишь уважение и одобрение среди тех, кому посчастливилось иметь с ним дело. Йимир правильно сделал, что с самого начала сосредоточился на октарах, а не окта. Это позволило ему понять и принять этот народ. А ведь в главном городе Октариса не редкими были моменты, когда какой-нибудь пилигрим задел чьи-то кровные связи, и поднималось волнение. Зактары были очень редкими посетителями водной стихии. Наверное, потому что она была противоположной, и не все огненные чародеи хотят браться за её постижение. Или же делают это не здесь, под водой. Но те, что здесь обитали, были довольно частыми виновниками различных инцидентов. То они соблазнили чью-то дочь, то поступили с кем-то грубо и отказывались извиняться за это, то начали превозносить магию огня над магией воды и никак не могли прекратить это. Иногда какой-нибудь зентер по неосторожности забудет поинтересоваться у одинокой октарки, замужем ли она, и начнёт расспрашивать её о простых вещах, к примеру, где проживает портной или где можно раздобыть немного лапотника. Тут же объявляется её спутник жизни и начинает упрекать зентера в том, что тот пытается увести у него жену. Гость вместо того, чтобы попросить прощение и пообещать больше так не делать, начинает оправдываться, чем только лишь сильнее разжигает неприязнь. Финтары в таких передрягах участвовали крайне и крайне редко. Их спасало врождённое высокомерие. Они сами держались обособленно ото всех и разговаривали только со своими учителями и только по поводу окта.

А потому Йимир сильно отличался на фоне других гостей Октариса. Если не приглядываться к его магической ауре и не обращаться внимания на сине-зелёные зрачки, то можно подумать, что он – исконный житель Октариса. Всегда со всеми учтив, знает, как нужно располагать к себе других октаров, обладает достаточно глубокими знаниями водной стихии, а ещё умело держит равновесие между волнением эфира и силой магии. И, как заключительный штрих всего этого, он умеет очень быстро плавать под водой. Идеальный октар. Ну как в такого не влюбиться? И ведь это случилось. Тати, которая за это время достигла возраста 18 алватов, стала по-иному смотреть на своего старшего брата.

Валдин и Аиния всецело доверяли ему, а потому не боялись оставлять свою дочь с ним наедине. Ведь он – часть семьи, а потому не сможет отобрать её у них. Проживание в водной стихии положительно сказались на внешности зентера. Несмотря на то, что для перемещения в водной толщи маг использует свои магические силы, всё же октарам приходилось прибегать ещё и к физическим усилиям, ведь это прибавляет скорость плавания. И Йимир увидел для себя закономерность: если хочешь плавать неимоверно-быстро, нужно быть сильным и магически, и физически. Так что он стал развивать и своё тело. А потому он был крепок и хорошо сложён. А тут как раз девочка начала превращаться в девушку, и её начинало привлекать сильное мужское тело. А прибавить ещё к этому притягательный характер зентера, а также завораживающие сине-зелёные глаза ктиоханина, получался идеальный мужчина. Тати просто не смогла устоять перед таким. Несмотря на то, что она повзрослела за это время, всё же в ней ещё остались детские задатки. А это значит, что в творческом подходе у неё можно брать даже уроки. Вот она и выдумывала различные ухищрения, как привлечь внимание Йимира к себе. И чего она только не вытворяла для этого. И в ученицы магии земли пыталась пробиться, и в передряги разные попадала, и даже пыталась заставить поцеловать её. Но Йимир говорил, что сначала она должна закончить обучение в окта’урине, а уж потом взяться за познание других сфер магии. Он постоянно вызволял её из передряг, а после этого рассказывал Валдину и Аинии. Он не уставал отказывать ей и по-доброму объяснять, почему меж ними ничего не может быть. Но, увы, сердце девичье работает сильнее разума. А потому с каждым разом она лишь ещё сильнее хотела быть с ним, потому что даже то, как мягко и осторожно он с ней разговаривал, вызывало ещё больше обожания. А Йимир понимал всё это. Понимал, но ничего не мог поделать, потому что ему нравилось то, как прекрасная октарка была от него без ума. Он не мог предвидеть, к какой катастрофе это может привести.

Однажды, вернувшись из урина в дом Валдина и Аинии, он не застал там никого и немного огорчился, потому что полагал, что родители будут дома, и они смогут попрактиковаться в магии воды. На последнем занятии он разобрался в том, как создавать водовороты, и вот теперь ему нужна практика в этом деле. Однако отсутствие хозяев ни в коем случае не означало, что ему теперь нечем заняться. Помимо основных упражнений с магии воды он обучался не таким потребным вещам, как, например, рисование на кораллах. Он создавал себе коралловое полотно, а потом с помощью магии менял его рельеф, чтобы отображать различные картины. Это очень хлопотное занятие и пока что получалось плохо. Он учился изображать различных морских обитателей глубин, чтобы учиться на них. И хоть Тати уговаривала его нарисовать её, он с превеликим ужасом отказывал ей, потому что боялся исказить красоту сенонцев своим недоразвитым навыком. И вот, пока Валдина и Аинии нет дома, он решает поучиться рисованию. По своему заведённому обычаю он сначала берёт свои старые работы, внимательно рассматривает их, чтобы понять, над чем нужно особенно поработать, а потом выплывает наружу и отыскивает объект для срисовывания, чтобы потренироваться на нём в том, что ему необходимо. Он никуда не прятал свои картины, а потому, что Валдин, что Аиния, что Тати могли взять и посмотреть, как у него получается. И вот, взяв стопку своих коралловых полотен, он видит, что на одной из них корявым почерком было написано послание от его сестры. Она сказала, что хотела позвать его на архипелаг, чтобы покататься на таулах, но не дождалась, а потому отправилась туда сама. Он знал, какая эта девчонка безбашенная, а потому осознавал, что это было не просто предлогом, а самым настоящим желанием, которое она, вне всяких сомнений, исполнит. А потому тут же ринулся в ту часть Октариса, который зовётся архипелагом и где живут эти огромные существа.

Сейчас стояла середина эренада (третий миссар), а потому большинство таулов сейчас активно ищут самку для спариваний. На архипелаге остались дрейфовать только лишь старые особи. Но в этом-то как раз таки и состоит вся опасность. Когда проходит период их молодости, громилы становятся ещё более нерасторопными. Само по себе катание верхом на таулах не безопасно, а на этих – так вообще, как считает Йимир, необходимо запретить на законном уровне. Страх за Тати настолько объял его, что он не стал уплывать подальше от города, чтобы набрать наивысшую скорость, а рванул со всей силы прямо со своего места. Он был уверен, что соседи будут жаловаться на него за тот водоворот, который он оставил позади себя, но сейчас было не до этого. Жизнь чародейки была в опасности, и он обязан был как можно скорее прийти на помощь.

Всё подводное пространство слилось в одну сплошную смазанную картину, если смотреть на всё физическим взором – настолько быстро он мчал на выручку своей сестре. Но, став истинным октаром, он расширил свой кругозор и научился смотреть на мир с помощью своей магии. А потому он всё ещё хорошо ориентировался в пространстве. Прошёл лишь миг, и вот, он уже очень и очень далеко от дома, там, где скопились многочисленные острова. Как и предполагал Йимир, здесь остались только лишь незначительные дряхлые особи. И зентер-октар начал плавать с умеренной скоростью между этими громадинами, оглашая всё водное пространство своими криками. Но никто не откликнулся. Однако ж она была где-то тут. Он чувствовал её из-за метки фаэте, которая их объединяла. Пытаясь понять, куда она подевалась, он плавал вокруг и пытался сравнивать ощущения, приближается ли он к ней или же отдаляется. Но это не помогало. Метка просто показывала, что она где-то здесь. Тогда он вынырнул и стал искать её на поверхности. Перестав поддерживать свой голос при помощи окта, он принялся звать её по имени. И, когда он позвал её в третий раз, она откликнулась. И ниоткуда иначе, а именно с одной из вершин отвесных скал. Просто там было множество островов, и все они были низкими, когда как на четырёх из них были обрывы. Два таких обрыва – достаточно высокие. И вот именно с него она и подала свой голос. Он спокойно выдохнул и, оказавшись снизу той скалы, на которой стояла она, прокричал:

- Хвала Йору, а то я уж было подумал, ты, и в самом деле, решила покататься на таулах.

- А я и так пыталась! – голос девчушки был озорным, - Но они такие медленные, что мне стало неинтересно. Поэтому я хотела найти другие способы, как развлечь себя, пока ты не пришёл.

- Я пришёл. Пошли домой.

- Конечно, пошли, но только после того, как ты научишь меня магии земли.

Йимир тяжко выдохнул:

- Тати, прекращай. Это уже становится несмешно.

- А я и не шучу. Посмотри, здесь так опасно. Я могу сорваться и упасть вниз. Но если бы я обладала зенте, то, даже если бы и сорвалась, то со мной ничего бы не произошло. Так что видишь? Мне жизненно необходимо научиться магии земли!

- Я понимаю, что тебе не терпится прикоснуться к другим сферам магии, но, послушай, Тати, для начала тебе нужно закончить познавать окта. Ведь своей-то стихии обучаться легче, нежели чужой. А вместе с ней ты будешь приобретать и множество других навыков, которые пригодятся тебе уже в познании других сфер.

- Знаю! Но ты скоро закончишь наш урин и уйдёшь. А мне ещё полтора алвата до того, как я начну. А мне хочется, чтобы ты был моим учителем магии земли. Давай, ты меня обучишь немного зенте, а уж я потом приступлю к окта.

Сколько бы он так ни пытался уговаривать её, чтобы она прекратила, но дошло до того, что она спрыгнула с этой скалы, будучи уверенной в том, что Йимир её спасёт. Но зентер с непривычки зачерпнул синий поток эфира и пытался воздействовать его на другой элемент. Конечно, после первой неудачи его осенило это, а потому он сразу же задействовал резервы собственного тела, чтобы смягчить приземление настырной девчонки, однако всё же момент был упущен, и Тати повредила ногу при неправильном приземлении. Она истошно завизжала и заплакала. Йимир тут же бросился к ней. Он и не думал ругать её за этот глупый поступок, потому что ещё успеет это сделать. Сейчас она нуждалась в исцелении. Хорошо, хоть этот приём преподавался в урине, а потому он тут же взялся за дело. По мере того, как магия усмиряла физическую боль, его слова даровали другое исцеление. Из-за чего ей быстро полегчало. А, когда боль ушла совсем, она подловила момент, пока чародей был сосредоточен на её исцелении, и впилась в его губы своими губами. Целитель не ожидал такого, а потому попался. Впервые в своей жизни попался на поцелуй. Первая реакция, которая родилась в нём, была отстраниться от девушки. Но ему это настолько понравилось, что он не нашёл в себе силы остановить это, а потому и не стал сопротивляться, а даже наоборот, поддался этому манящему наслаждению. Так они сидели, слившись в поцелуе довольно долго. Однако их прервали внезапно объявившиеся родители. Они почувствовали, что их дочери стало неимоверно плохо, а потому метнулись к ней, чтобы спасти. А, увидев это, они обомлели от ужаса. Валдин тут же собрался с силами и, метнувшись с помощью окта к Йимиру, хотел напасть на него. Но, как я уже писал выше, новый маг воды мог посоперничать с учителями, а потому выскользнул из-под удара. Но разъярённый отец не отступал и продолжал нападение. В этот момент мама припала к дочери и стала интересоваться у неё, что произошло. Та рассказала ей всю правду в надежде на то, что женщина поймёт девушку. Но нет. Родственные связи давно переросли в нечто большее, чем обычай. Это стало святым законом, который каждый октар обязан был самозабвенно и фанатично исполнять. А потому она ответила ей, что из-за этого приютить у себя Йимира оказалось ещё большей ошибкой. Она спросила:

- Что ты хочешь сказать, если бы он попытался взять меня силой, это было бы меньшим злом, чем то, что я полюбила его?

- Да, - Аиния сделалась как никогда холодна, как будто бы её в один миг подменили, - Тогда бы виноватым оказался лишь он, и его изгнание из нашей семьи полностью устранило бы весь вред.

Тати была откровенно изумлена таким ответом, но поделать ничего не могла. Ей ещё не было 20 алватов. А потому она обязана была слушаться их. Тем временем битва Йимира и Валдина не прекращалась. Зентер пытался вразумить отца, но тот и слушать не хотел. Его тоже как будто бы подменили. Из добродушного и участливого родителя он сделался хладнокровным мстителем, который обязан был умереть, но покарать обидчика. Будущий талами решил дать ему того, чего он желает, но и сам не собирался получать удары, а потому, облачившись в камень, как в броню, он остановился. Возвышаясь над неотступающим октаром, Йимир продолжал взывать к нему. Но тот лишь ответил:

- Думаешь, я тебя так не достану?

Молодой октар понял, что Валдин собирается перейти на магический урон, то есть перестать швырять в него уже материализованный окта, а пропускать эфир через его каменную скорлупу и воплощать магию под ней. Но от этих чар его защищал уже его костюм, созданный из той же сферы магии. Поняв это, отец лишь яростно зарычал, признавая свою беспомощность. Йимир пытался дозваться до него, однако тот постоянно перебивал, не давая даже слова вставить. К нему подошла Аиния. Она рассказала мужу о том, что узнала от дочери, и тот пришёл в ещё большую ярость, так что бессмысленное закидывание бывшего сына магией водой продолжилось. Йимир стоял и сносил все эти побои в надежде на то, что здравый рассудок превозобладает над этим страшным безумием, и они всё-таки спокойно поговорят о том, что случилось. Пока отец изливал свой гнев на сыне, которого приютил, Йимир смотрел на Тати, которая вся в слезах стояла дальше всех и ничего не могла поделать. Каждый из них понимал: тут и не на что надеяться. После этого их не подпустят и близко друг ко другу.

Вскоре октар истратил все свои силы. Но его злоба так и не излилась. Он всё ещё грозным взором смотрел на Йимира, как будто бы перед ним стоял самый зловещий враг.

- Теперь мы поговорим? - Йимир не мог разговаривать с ним мягко. В его голосе звучал металл, хоть он и старался приглушить его. Но резкие слова октара выражали всё его раздражение. Хоть он и говорил спокойно, однако сейчас его слова были, словно яростные ки́нкеры, когда они налетают на свою добычу. В общем, было сказано много неприятных слов. Само собой, Йимир перестал быть частью их семьи, а связь, которую он установил с ним при помощи фаэте, отныне разорвана. И будущий талами это почувствовал в тот же миг, как он это сказал. Один за другим он потерял Валдина, Аинию, а потом и Тати. Девушка снова заплакала. Но на этом угрозы не закончились. Октар сказал, что это просто так не оставит и обязательно доложит об этом навулу, чтобы предателю Йимиру навсегда был закрыт доступ в Октарис. Сын Талата поверил в это и попытался уговорить его не делать этого. Однако тот был непреклонен. Сказав напоследок ещё много неприятных слов, он, наконец-таки ушёл, забрав свою семью вместе с собой. А Йимир пробыл на архипелаге три хавора, после чего вернулся в окта’урин, будучи уверенным в том, что его там уже никто не ждёт.

Но нет, всё было спокойно. Конечно, он подмечал, что некоторые учителя поглядывают на него искоса, но никто ничего не говорил ему. А, когда он пришёл к Гаустину и Вивии, они лишь поинтересовались, что у него случилось. Тот пересказал историю с влюблённой Тати и выразил свой страх перед тем, что его теперь изгонят из Октариса. Семейная пара посочувствовал ему, и жена сказала, что получилось, конечно, не очень хорошо, однако она, как бы это странно ни показалось, принялась осуждать не Йимира, а именно Валдина, что он, как опытный и бывалый семьянин, должен был предвидеть такой исход событий, однако он всё пустил на самотёк, а потому получилось то, что и получилось. А после оба октара заверили своего ученика в том, что раненное сердце девушки исцелится, обиды родители изгладятся, и вообще никто не собирался изгонять Йимира из Октариса, так что он может продолжать своё обучение. Это известие придало сил зентеру, однако дух его всё ещё был неспокоен. Он тосковал по своей приёмной семье, а потому последние пять миссаров он мало с кем общался. Только со своими учителями, да и кое с кем из гостей-зентеров. А потому, как только он получил все необходимые знания, решил двигаться дальше. Но перед уходом из Октариса всё-таки набрался смелости и решил отыскать Валдина. И, конечно же, он подготовился к этому. Применив различные маскирующие чары, он понадеялся на то, что Валдин даст ему хотя бы пару мгновений, чтобы попрощаться.

Они втроём подходили к своему дому, когда Йимир, позвал бывшего отца по имени и попросил подойти его одного. Йимир готовился к тому, что тот изольёт на него свой гнев, станет опять кричать и угрожать, но нет. Когда Валдин понял, что под личиной псара маскировался никто иной, а именно Йимир, то сразу погрустнел. Хоть ктиоханин теперь не ощущал его, однако каким-то особенным образом догадался, что Валдин хочет что-то сказать, а потому немного помолчал, дав тому возможность собраться с мыслями. Но безмолвие затянулось, а потому заговорил Йимир:

- Моё обучение завершено. Мне пора двигаться дальше. Я пришёл попрощаться.

Октар никак не мог решиться заговорить. А потому, чуть выждав, Йимир лишь коротко кинул напоследок:

- Прощай.

Но собеседник всё-таки заговорил:

- Прости, если сможешь. Ты был дарован нам самим Йором, чтобы мы помогли тебе пройти путь воды, но эта наша кровная связь. Это проклятье. Оно всё испортило. Мы не достойны тебя, Йимир.

- Всё хорошо. Я не виню вас.

- Спасибо. Знай, мальчик мой, что я очень горжусь тобой.

- Спасибо, пап.

После этого Йимир оттолкнулся от дна и устремился на поверхность. Сейчас его ожидал путь до Кольена. Проводив Йимира взглядом, пока тот не скрылся из виду, Валдин вернулся к своей семье. Аиния спросил:

- Чего хотел этот псар?

- Ничего, дорогая. Просто интересовался, всё ли у нас хорошо.

Выслушав рассказ сына, Талат ответил:

- Я не удивлён. Твоё тело, и в самом деле, обрело желанные формы. А вот я со всеми этими делами уже совсем живот отрастил.

Эхоподобный голос Лои́ры, мамы Йимира, послышался раньше, чем она явилась в это помещение:

- Да, во всём, что касается любви, октары, кажется, допускают одни сплошные ошибки.

Перед сыном и отцом в ветряном вихре явилась стройная женщина в лёгком облачении финтара. Её волосы белы, как шерсть бе́ллов и ниспадают до поясницы. Добрые, но внушающие трепет глаза талами смотрели на мускулистое тело сына. На тонких бесцветных губах рисовалась приятная улыбка. Её лёгкая, почти что невесомая рука легла на плечо Йимира, а из уст послышался теперь настоящий голос чародейки, не тронутый магией:

- Но ты не описал её. Она хоть красивая?

Йимир смутился:

- Мам, я вообще-то пришёл в Октарис не для того, чтобы жену себе выбирать. Но да, она была достаточно красивая. Такая задорная, заводная. Я бы даже сказал, чересчур заводная.

- А если бы её отец был не против, ты бы согласился быть с ней?

Йимир по-доброму заулыбался и разочарованно закачал головой, а потом задорно выпалил:

- Итак, воду я покорил! Но мне хотелось бы, чтобы вы испытали меня. Отец, давай ты посмотришь, на что я стал способен. Готов ли я идти дальше, в Финтарис?

Заговорил Талат:

- А чего тут смотреть? Я и без всяческих испытаний вижу, что ты готов. Я бы даже сказал, что ты мог бы, наверное, даже вывести в ничью бой с самим навулом.

- А ты что скажешь, мам? Я готов?

- Мой милый Йими, я думаю так же, как и твой отец. Твоя магическая сила просто невообразима. Раз уж ты выбрал следующим финта, то пусть так оно и будет. Я уверена, с таким уровнем познания водной магии ты готов впустить в себя противоположную стихию.

Её слова подхватил Талат:

- Но будь осторожен. Если вдруг почувствуешь, что нагрузка начинает расти, лучше остановись. Не геройствуй. А иначе твой лиони́ческий веригоз не выдержит.

- А что такое лионический как ты там сказал?

- В общем, то, что ты раньше мог при должном усилии перетерпеть и снести, при покорении противоположной стихии уже будет тебе не по силам. Тем более, ты пропускаешь одно из звеньев – закта, а это значит, что у тебя меньше… - он хотел сказать какое-то ещё умное слово, но осёкся, - В общем, из-за этого тебе будет сложнее познавать ветер. Скорее всего, ты будешь иногда ощущать рассредоточенность разума, а, возможно, тебя будут посещать и физические боли.

- Какими бы ни были последствия моего выбора, я готов его нести.

- Что ж, это похвально.

Йимир по своему обычаю пробыл в Кольене несколько хаворов, общаясь со своими родителями. Когда они разговаривали на темы высших сфер магии, Йимиру открылось то, что на другой стороне Сенона есть второй материк, на котором никто не проживает, однако там можно укрепить свои магические знания и постигнуть даже высшие, тайные знания различных сфер магии. Талат только и успел начать рассказ, как его тут же прервали. К нему подошёл, как понял Йимир, один из псаров. Когда сын кольера увидел его, то сразу же вспомнил те безжизненные монументы, которые стояли меж колонн дворца – точь-в-точь. Когда отец принял из рук соглядатая письменное послание, вестник растворился во мраке дворца. Как выяснилось, в Финтарисе вновь какие-то трудности, которые требуют присутствия Лоиры. Ничего не оставалось, кроме как прервать эту интересную беседу, из которой Йимир почерпнул много полезного о высших знаниях магических сфер. Так как Йимир тоже стремился в эти земли, то и он отправился в путь вместе с мамой.

Покинув Кольен, Лоира сказала, что такова жизнь кольера. Посредник должен следить за положением дел в Сеноне. Его взор должен быть всегда устремлён на все четыре народа, чтобы следить за исполнением законов и равновесием сил, чтобы никто никогда не соединял в одну точку сразу все четыре элемента. Не их эфирные потоки, а именно уже материализованные части магии. Йимир спросил, а что тогда будет? В ответ она произнесла лишь одно слово, но его было достаточно для того, чтобы больше не возникало никаких вопросов: «Нематериализация»

Йимир с самого рождения уяснил для себя, что для мага, в частности сенонца, нет ничего страшнее, чем нематериализация. Это такое состояние, при котором эфирный поток не может превращаться в магию. Для мага такое состояние означает мучительную смерть. С этим словом связано другое – зона. Зона нематериализации – это область в пространстве, где магия не может воплощаться. В этом месте происходит расслоение эфира и пространства, в результате чего первый как будто бы начинает находиться в другом месте, не доступном для чародея, но продолжает быть видим и ощущаем им, что как раз таки и является зачастую самым опасным в этом явлении, потому что в таком случае зону нематериализации можно определить лишь двумя путями: с помощью специальной сферы магии под названием тре́зо, которую ещё называют просто магией эфира, или же обычным попаданием в эту зону. Трезо не практикуется в Сеноне, а потому любой сенонец может узнать о том, что попал в эту зону, только лишь посмертно. Из-за этого Талат ведёт надзор за излишней концентрацией четырёх элементов в одной точке пространства, чтобы не создавалась даже угроза этой самой нематериализации.

Но, помимо этого, у кольера ещё множество других мелких обязанностей. Например, следить за соблюдением границ, за популяцией животных или за состоянием планеты. И у Йимира складывалось очень предвзятое отношение к этому посту. Он бы точно не хотел там оказаться.

Они договорились устремиться к Финтарису на перегонки: он будет передвигаться под землёй, она лететь в облике ветра. И, конечно же, победила мама. Лоира сказала:

- В этом нет ничего удивительного, мой сын. Тот, кто познаёт магию ветров, становится легче пёрышка, а это значит, что на него перестают действовать законы тяготения. Когда ты изменишь свою сущность сообразно ветру, то и подводный, и подземный способы ускоренного перемещения станут в разы легче.

Йимир задрал голову, но не увидел никаких летающих построек – лишь густые облака, а потому спросил:

- А где сам Финтарис?

Лоира посмотрела также ввысь и произнесла:

- Выше этих облаков. Пошли. Я познакомлю тебя с Йо́ргаром.

Сказав это, она вошла в одинокое белокаменное строение, которое стоит посреди поля Финтариса. Йимир последовал за ней.

Постройка состояла из одного большого помещения, у которого был высокий потолок. И здесь находилось очень много гостей Финтариса. Чародеи в обтягивающих костюмах октаров и металлических доспехах зактаров пытались призвать магию ветров, чтобы научиться летать. Они были как бы разделены на две группы, потому что по середине этого помещения шла просторная дорожка, ведущая к финтару-онтоханину, который, высокомерно задрав голову, медленно расхаживал взад-вперёд. Однако, увидев Лоиру, он повернулся к ней, и мимика его лица ожила – на ней нарисовалась приятная улыбка. Оно и понятно – он увидел того, в ком было очень много знаний его любимой сферы магии. Когда жена кольера и её сын приблизились к финтару, тот поприветствовал её – положив руку на сердце, он немного поклонился ей, а после заговорил:

- И снова здравствуй, любезная Лоира. Ты словно свет утренней зари, наблюдаемый с крыш Финтариса поверх густых облаков. Ты снова тут по делам кольера?

- Здравствуй, сладкоголосый Йоргар. И тебя я столько же рада видеть, подобно каплям росы на утренней траве. Да, всё верно. И когда же ваш навул спустится с небес на землю и будет присматривать за своим народом? Я хочу познакомить тебя с моим сыном.

Взор жёлтых глаз обратился на юного мага, и радости в них явно поубавилось – каждый финтар знал цену дружелюбия. Голос Лоиры послышался вновь:

- Йимир.

Чуть помолчав, Йоргар назвал своё имя и продолжил:

- Значит, это и есть сын досточтимого кольера?

Йимиру тон его голоса не понравился, но ничего сказать не посмел. А тот тем временем продолжил:

- Что ж, посмотрим, играет ли роль твоё происхождение в том, как быстро ты будешь постигать магию воздуха. Расскажи мне всё, что ты знаешь о ней.

Пока они разговаривали, Лоира оставила их. Убедившись, что в сыне кольера предостаточно теоретических знаний, Йоргар стал проводить с Йимиром тренировки, чтобы научить его первому приёму в магии воздуха – полёт.

- Захвати жёлтый пучок эфира, - повторял финтар, - Оплети им своё тело, - чеканил он инструкцию, - Почувствуй ветер.

Йимир, как и все, кто здесь находился, прилагал все усилия к тому, чтобы делать всё, как велел учитель. Однако никакого полёта не происходило. Он чувствовал этот ветер, он слышал его, как тот свистел, влетая через правое отверстие и вылетая через левое. Однако это никак не помогало ему приблизиться к таинству полёта с использованием ветров. Да, сейчас Йоргар обучал новичков самому грубому, самому нелепому финта. И то стихия не поддавалась. Йимиру вообще казалось всё, происходящее тут, глупостью. Все они просто стояли и омывали себя желтым потоком эфира, от чего не происходило никаких чудес. Никто не раскрывал в себе могущество этой стихии. И, казалось, даже наоборот, это действие превращалось в рутину, в какой-то уже заученный жест, когда как магия – это всегда импровизация. Это всегда поиск чего-то нового. Это самые разные подходы. Повториться в чём-то означает проиграть. А сейчас они только и делают, что проигрывают. Сколько так прошло хаворов, трудно сказать. Йимир был слишком сильно сосредоточен на попытке вырваться, из-за чего не следил за тем, как протекает время. Но вдруг в один прекрасный миг случилось чудо – помещение разразилось криками радости, ведь один из учеников всё-таки сделал это, всё-таки воспарил над землёй. Хоть этот прогресс был слишком скромным, однако начало уже положено. И теперь он сможет, пользуясь вечно бродячими по лугам Финтариса ветрами, подняться в сам город и войны в финта’урин, чтобы продолжить своё обучение. Этот закта-зентер в своём ликовании сказал:

- Вы были правы, учитель: нужно захватить жёлтый поток эфира, оплести им своё тело и почувствовать ветер! Это же так просто!

- Молодец, Алеса́р! Теперь спускайся и следуй за мной! – зактар с тёмно-карими, почти чёрными глазами опустился на землю, а после зашагал вслед за своим учителем наружу, а финтар продолжил, обращаясь к остальным, - Вы видели, что это смог сделать один ученик. Значит, то же самое ждёт и вас. Не теряйте надежды. Пробуйте вновь и вновь. Прилагайте к этому делу всю свою душу и всё своё сердце. В конечном счёте и вы сумеете воспарить.

Йимир был откровенно рад достижениям этого огненного чародея, который уже прошёл обучение в зенте’урине. После того, как они покинули это помещение, он сосредоточился на своих упражнениях. Через какое-то время финтар вернулся. Заняв своё обычное место, он вновь принялся ходить взад-вперёд, а также иногда повторять схему тренировок.

Прошло ещё очень много времени. Больше никто так и не воспарил. Один ученик, как думал Йимир, покинул школу Йоргара, разочаровавшись в магии воздуха, однако позднее сын Талата понял, что поспешил с выводами. Тот немного отдохнул от упражнений и вернулся на своё место, чтобы продолжить пытать себя ими. Мастер воздушной стихии никак на это не отреагировал. По всей видимости, многие тратят тут уже второй десяток хаворов, но всё никак не могут воспарить. Йимир боялся, как бы такое не произошло и с ним. Ведь он ни на миг не забывал, что перепрыгнул через закта, чтобы оказаться сразу в финта’урине, сразу в школе противоположной стихии. А потому его терзали сомнения, будто бы это будет огромным преткновением к вершине магии воздуха. Но он был настроен во что бы то ни стало покорить эту часть своей жизни. Ничто не остановит его на пути к званию талами.

Следующими, кто открыли в себе винта, были два октара – муж и жена. Сначала прорыв сделал мужчина, а чуть позднее и женщина. Однако он полетел в Финтарис не сразу, как только получил эти способности, а дождался, когда это же самое свершит и его возлюбленная. Потом Йоргар отвёл их обоих наружу и вручил в объятья вечно дующих ветров, чтобы, пользуясь их поддержкой, они могли прибыть в летающий мир магов. Йимир продолжал вкладывать всё усердие в это дело, но никаких сдвигов он не ощущал, будто бы мастер воздуха просто-напросто издевался над ними всеми и смотрел на то, как они все глупо выглядят. А потом, когда ему надоест всё это представление, он просто открывает ум одного из учеников, чтобы тот понял, как это делается, и улетел отсюда. Но Йимир гнал эти мысли, пытаясь изо всех духовных, физических и умственных сил.

Прошёл миссар, наверное. За это время порядка десяти сенонцев открыли в себе способности и улетели в Финтарис. На их место пришло ещё столько же. Йимир даже нашёл себе друга – красноглазого зактара, который, как и он, думал, будто бы мастер Йоргар сам контролирует очерёдность, однако же сами с развеяли эту иллюзию, потому что часто обменивались собственными ощущениями, которые испытывали при этом. И каждый подметил для себя, что прогресс есть. За это время финта как будто бы стал ближе, его потоком стало легче управлять. Что ж, значит, от этих занятий есть прок. И они продолжали упражнения.

Прошло ещё какое-то время. Многие и даже Тос, тот самый друг Йимира, сумели раскрыть в себе знания воздушной стихии, а после поднялись в Финтарис. И Йимиру казалось, будто бы он остался один единственный из тех, кто упражнялись тут с самого начала. Несмотря ни на что, он был настроен решительно покорить этот этап познания финта. Усердия прибавилось, на лице проступила мрачная решимость, тренировки продолжились.

Йоргар подошёл к зенте-октару и, глянув своими жёлтыми глазищами, кажется, ему в самую душу, сказал:

- Земля – это основание, это пол, по которому мы ходим, это камень, который выдерживает тяжкие натиски. Воздух – это вершина, это бесконечное пространство над головой, это облако, которое не знает каких бы то ни было препятствий. Ты слишком тесно связан с землёй. Ты – до мозга костей зентер. Ты держишься за своё происхождение, боишься потерять его, боишься, что за окта, финте и закта скроется твоя исконная сила. И это неизбежно. Став талами, ты обретёшь целый спектр бесконечных возможностей. И да, ты будешь использовать свой любимый зенте не так часто, как тогда, когда ты ничего, кроме него, и не знал. Но в этом-то и есть весь смысл элементалиста – все стихии подчинены тебе в равной степени. Ты будешь понимать всё. Ты станешь мастером всех четырёх стихий. Если ты боишься этого, тогда ответь, нет, не мне, а самому себе. Зачем. Ты. Встал. На этот. Путь?

Договорив это, финтар одарил будущего талами мгновением своего пронзительного взора, а после этого вернулся на своё место. Йимир продолжил тренировки, но в голове его то и дело прокручивались эти слова.

Когда очередной ученик возликовал от того, что открыл в себе магию ветров, сын кольера решил отдохнуть от этих занятий и вышел наружу. Он взглянул вверх, туда, где метались эти ветра. Он настолько был натренирован в финта, что мог буквально видеть их физическим взором, как они завивались, резко меняли направление, перемежались друг с другом. Он протянул к ним свою руку, но нет, ничего не происходило – стихии даже не замечали его присутствия. Вот, из строения выходят учитель и ученик. Зенте-окта-зактар поднял голову вверх, куда ему указывал наставник, а после воспользовался своей силой, воспарил над землёй и заскользил по воздушным потокам вверх, увлекаемый ветрами в Финтарис. Проводив его взглядом, Йоргар стал возвращаться в помещение, но не удержался от совета Йимиру:

- Может, всё-таки стоило сначала закончить закта’урин?

Когда зентер остался один, он ещё долго размышлял над этим предложением. Если тогда, ещё стоя перед родителями, он был целиком и полностью уверен в том, какой он путь избрал, то теперь идея пройти через жернова огненной стихии не казалась ему такой уж противоречащей его цели. Может, Йоргар и прав? Может, ему стоит оставить погоню за чистотой своей сущности и уподобиться всем сенонцам, чтобы гнаться только лишь за силами? Пока он размышлял на этим, ему вспомнились беседы с Анатианом, навулом Зентериса, который был уверен, что этот путь юный чародей избрал не зря, что это великое предназначение. А с этой мыслью пришла и другая. Что путь предназначения – это довольно сложный и витиеватый путь. Тот, кто двигается по нему, должен быть готов к сложностям и трудностям. Однако в конце он обретёт великую награду от самих великих. Йимир был уверен, что ему по зубам этот путь. Талат его хвалил за то, что видел в сыне устремлённость и стойкость, с которой он настроился достигать свою цель. А теперь он готовился опустить руки, чтобы принять за истину то, что он должен оставить великое предназначение и поступать так, как поступают все. «Ну уж нет, - твёрдо заявил про себя будущий талами, - Я достигну своей цели и сохраню свою личность» Это немного ободрило его, а потому он вернулся под надзор Йоргара.

Снова потянулись хаворы одних и тех же движений. И хоть Йимир настроился стоять до конца, до того момента, как финта всё-таки покорится ему, всё же с каждым новым учеником, который достигал этой вершины, его желание продолжать истаивало. Он ощущал себя неудачником, ничтожеством, отбросом общества. С таким критичным настроем в самую пору опустить руки и яростно удалиться прочь, признав, что этот Йоргар оказался прав – нужно начала закончить закта’урин. И всё же какая-то непонятная сила, пришедшая извне, толкала его не оставлять эти занятия. Пока разум занимался самобичеванием, душа делала то, что требовалось. И вот, это произошло. Даже сам Йимир не сразу заметил это – был слишком увлечён придумыванием различных обидных прозвищ для себя. Но, когда его соседка одёрнула его, он глянул на неё сверху вниз, тогда-то он и пришёл в себя. Йоргар уже стоял рядом и во всю светился от счастья. Его широкая искренняя улыбка была похожа на ту, которой он одарил Лоиру ещё в тот хавор, когда они пришли сюда впервые. Йимир чувствовал, как стал во много-много раз легче, но земля теперь не даёт ему своей силы. Однако он понимал, как можно вернуть всё назад. Спустившись на землю, тот, кто смог, наконец-таки, с гордостью назвать себя финтаром, последовал за учителем наружу.

Тот сказал ему:

- А теперь воспари, захвати ещё один финта и облачись в него, как в одежду. Тогда ты почувствуешь власть над ветрами.

- А дальше что?

- А дальше всё будет настолько естественно, что какие бы то ни было указания будут излишни.

Он так и поступил. Жёлтый поток эфира объял его, словно саван, и он ощутил ветра настолько отчётливо, что ему показалось, будто бы они живые существа. Мастер-финтар был прав – дальше всё было естественно и само собой разумеющимся. Он потянулся к ветру, тот потянулся к нему в ответ, и они слились воедино, так что Йимир, образно говоря, оседлав его, направлял туда, вверх, к облакам, за которыми находился Финтарис. Однако этот ветерок не сопровождал его до конца. Поднявшись на определённую высоту, он отпустил Йимира, но разум, раскрывший в себе финта, уже подмечал другой поток. «Оседлав» его, он продолжил своё восхождение. Так, оставляя один поток и сплетаясь с другим, Йимир достаточно быстро преодолел высоту и оказался внутри облака. Ничего не было видно, однако финтар продолжал карабкаться по воздуху туда, вверх. Ещё миг – и он оказывается над облаками, а перед его взором раскрывается завораживающая картина – множество парящих островов земли, на которых были возведены изящные белокаменные постройки, как будто бы здесь обитают маги земли.

Йимир был наслышан о великих закатах и восходах Сенона, которые особенно прекрасны, когда за ними можно наблюдать с высоты Финтариса. А потому гость воздушных земель решил не торопиться с поступлением в финта’урин. Он хотел прогуляться по этому прекрасную городу, встретить закат и рассвет, а после уже пойти на поиски того места, где он будет обучаться. Однако не успел он об этом подумать, как задул резкий порывистый ветер. Йимир, который начал уже впускать в себя сущность магии воздуха, а потому стал легче, с непривычки чуть было не полетел вслед за этим дуновением. Однако ветер и не стал улетать. Он собрался в одном месте рядом с будущим талами, а после там предстал высокого роста финтар-онтоханин. Глядя на изумлённого зентера-октара сверху вниз своими жёлтыми глазами, преисполненными высокомерия, он немного помолчал, а потом спросил:

- Имя?

- Йимир

- Будешь учиться в финта’урине?

- Конечно. Именно для этого я и тут.

Далее финтар сделал лёгкий жест рукой, махнув тыльной стороной ладони, как будто бы отогнал от себя кого-то невидимого, в результате чего от этого мага вышел поток ветра и медленно поплыл в одном направлении, а тот, кто его создал, сказал:

- Используй его, чтобы прийти к портному.

Йимир хотел было возразить, что он прогуляется по Финтарису, однако воздушный чародей не дал ему и слова вставить, исчезнув до того, как сын кольера успел начать своё предложение. Делать было нечего. Пришлось последовать совету. Оседлав этот поток, он поплыл туда, где живёт портной, предполагая, что сначала разберётся с одеянием, а потом уже пустится прогуляться по этому великолепному месту. Но поток был таким медленным, что Йимир начал негодовать, даже не замечая, что прогулка уже началась. Он додумался до этого только лишь спустя какое-то время. А, когда это случилось, он принялся внимательно оглядываться по сторонам, чтобы не упустить ничего интересного.