Еретик.

22. Лицедеи-лиходеи

Уверенность Кайса в том, что мы выбрались из Дома Цедрика в тоже время, что и вошли в него, поколебалась при виде убранного поля, на котором должна была расти кукуруза. Даже в тусклом свете ночного светила я видел налёт смятения на его, некогда уверенном лице. Хотя, что бы ни выражало его лицо, сам Крысолов продолжал держаться довольно уверенно. На ходу изменив план, Крысолов повёл меня вдоль края леса, обходя убранное поле по дуге. Так мы вышли к большим бревенчатым амбарам, куда изначально и стремились попасть, но только с этим манёвром потратив на час больше. Две короткие перебежки между массивными строениями под аккомпанемент собачьего лая, и мы уже перебираемся через невысокий каменный забор, с внешней стороны поросший плющом. Лишь только ноги коснулись дорожной тверди, Кайс облегчённо выдохнул, поправил плащ, и пошёл в сторону городка, яркие огни которого мерцали внизу пологого склона.

На окраине городка, аккуратные домики, щедро украшенные горшечными цветами, были не больше двух этажей. Они напомнили мне европейские фахверковые дома, ячейки которых были выкрашены в разнообразные, но яркие цвета. По широким освещённым улицам, вымощенным серым камнем, бродил разномастный народ. По одежде людей была заметна разница их социального положения, но все, как один, выглядели нарядно. Чем сильнее мы углублялись в незамысловатое переплетение городских артерий, тем сильней нарастал раздражающий меня звук. Многоголосый, звонкий детский смех. Десятки мальчишек и девчонок разного возраста носились друг за другом взад-перёд, ловко маневрируя между неспешно идущими взрослыми и редкими вооружёнными всадниками.

— Что за ерунда тут твориться? — настороженно спросил я Кайса.

— Улыбайся и иди вперёд, — ответил мне Крысолов сквозь неестественно широкую улыбку, которую он наигранно натянул на своё лицо.

— Я что, похож на идиота? Зачем мне улыбаться? — продолжил я, но краем глаза заметив на себе недобрый взгляд всадника, и сам расплылся в улыбке.

Небольшое знание иностранных языков позволило мне провести аналогию между упомянутой Кайсом фамилии Голдшильд — местного лорда — и облачением всадника. Золотой щит — именно так, если я правильно помнил, должна переводиться эта фамилия. Именно золотой щит с выдавленной римской цифрой "1", держал всадник в левой руке. Отблески масляных фонарей отражались в начищенных до зеркального блеска наплечниках и шлеме стражника. Забрало шлема беззаботно поднято вверх, а длинная, густая борода, чёрная как смоль, прикрывает часть полосатой, золотисто-синей туники, опоясанной толстым, кожаным ремнём.

Проводив нас с Крысоловом подозрительным взглядом, конный стражник плавно потянул за поводья, и продолжил своё неторопливое движение.

— Твою мать, Кайс, объясни мне, что тут происходит, или у меня сейчас истерика будет, — процедил я слова сквозь, до тупости неестественную, улыбку.

— Ежегодный праздник урожая, — получил я ответ. — Найдём спокойное место, и я объясню подробнее.

Спокойное место нашлось раньше, чем я мог представить. Мы попытались отыскать ближайшую таверну, чтобы арендовать комнату, но весёлые прохожие объяснили нам, что такие есть только на северной стороне городка, там, где в непосредственной близости проходит Долгий тракт. Тут же, в южной части, ничего подобного мы не найдем.

— И вообще, зачем вам отдых, если кругом такое веселье?! — воскликнул радостный прохожий, и протянул Кайсу кувшин с вином. — Угощайся, друг!

"Да уж, Вершку бы тут точно понравилось" — подумал я, и, так же, как и мой друг, отхлебнул вина из кувшина.

Еле распрощавшись с назойливым прохожим, мы немного прошли по улице, свернули за угол, и оказались на огромной, ярко освещённой сотнями фонарей и факелов поляне. Кто так проектировал или выдавал разрешения на постройку домов в этом городке — я не знал, и знать не хотел, но то, что в его центре оказался большущий пустырь, было фактом. Именно этот пустырь и служил местом главного городского торжества. Длинные ряды торговых палаток, в которые, громкими выкриками, хозяева зазывали народ совершить покупку, изгибаясь, тянулись к секторам развлечений. О, да! Чего ж тут только не было! В этом месте я позабыл про усталость и, как маленький ребенок, принялся упрашивать Кайса дать мне монету.

— Всего пять медяков!!! — орал громкоголосый зазывала. — Попадёте тремя помидорами в три рыла, и получите лисью шапку, которая согреет вас будущей зимой!

За спиной зазывалы, на широком столе стояла плетёная корзина с помидорами, а поодаль, метрах в десяти, дощатая стена с тремя круглыми отверстиями. Из каждой такой дыры торчали раскрасневшиеся, забрызганные томатным соком и мякотью, довольные, улыбающиеся кривыми зубами, лица людей.

"Выруби кабана" — именно так называлось ещё одно развлечение, которое предлагали соседи помидорного тира. Узкий, короткий стол, возле которого стоял высокий крепкий мужик, с неестественно мощной шеей. На его массивном подбородке, изрядно украшенном синяками и кровоподтёками, зазывающе играли желваки, словно приглашая к состязанию. Рядом, стояла пузатая, закрытая крышкой бочка, на которой сидел белобрысый малец, чем-то похожий на мужика. Третий, кто был с ними — худощавый, но шустрый старикан, который и выкрикивал призывы и правила состязания:

— Всего один серебряный, и вы получите шанс выиграть целую бочку мёда, собранного на северо-восточном берегу Большой Воды! Один серебряный, один удар в челюсть нашего чемпиона, после которого он должен упасть! Ну же, подходим, не стесняемся! Неужели тут больше нет тех, кто уверен в своих силах?!

— Дай монету, — дёрнул я Кайса за рукав. — Я его легко вырублю.

— Ты себе кулак сломаешь, — хихикнул Крысолов. — А мне потом с тобой возиться.

— Да, я… — попытался я продолжить уговоры, но Кайс вывернулся, перехватил мою руку, и потащил за собой.

— Ты-ты, молодец, пошли только отсюда, — шутливо, но совершенно без намека на стёб, перебил и похвалил меня Крысолов, пробираясь дальше.

"Кто дольше просидит в бочке с водой", "кто кого перепьёт", "кто быстрее сложит пятипудовые каменные блоки один на другой", "соревнование по плевкам в длину" и многое другое, что предлагалась на празднике, совершенно не заинтересовало Кайса. Он тащил меня мимо всего этого раздолья подвыпивших людей, готовых унижаться за деньги, словно не замечая их. А я, словно заразившись эйфорией чудных аттракционов, канючил монету, чтобы принять участие в одном из них.

"Сука!!!" — заорало мое сознание, внутренне, где-то там, в глубине души, проклиная Кайса и ненавидя самого себя за то, что с нами, по моей же вине, нет Вершка! Уж он-то позволил бы мне здесь оттянуться на славу! Да, он бы и сам с удовольствием принял участие в этой вакханалии!

Я уже был готов закатить истерику. Хотел встать, надуть щёки, и потребовать от своего проводника монету, всего одну монету, но… музыка. Я услышал плавные переливы, что поначалу показались мне знакомыми. Словно завороженный, я нырнул в толпу людей, распихивая тех, кто мешал пройти. Кайс заметил это, и поспешил за мной. Он быстро догнал меня, схватил за руку, и попытался утащить назад, но у него ничего не получилось.

— Идём, — угрожающе прорычал он мне на ухо, но его слова никак не подействовали на меня.

Я. Весь я, без остатка, был прикован к этому месту чарующим зрелищем, что происходило на временной сцене, что возвышалась над землёй на полтора метра. Крепкие ограждения надёжно удерживали похотливый натиск разгорячённых отдыхающих, желающих оказаться как можно ближе к ней… Грациозно извиваясь, принимая весьма двоякие позы, на сцене, подкидывая в воздух подобие гимнастических булав. Яркие, выразительные, кажущиеся нереальными, голубые глаза, бросали игривые взгляды на публику, подогревая к себе интерес. Длинные, белоснежные волосы, чья белизна могла сравниться лишь с невинно девственным первым снегом, были собраны в хвост. При каждом движении головой, волосы вздымались в разные стороны, образуя вокруг своей хозяйки снежный ореол. Лёгкие, местами обтягивающие одежды, подчеркивали идеальную фигуру.

— Вот же… вот ты… ой, пиз… — недовольно ворчал Кайс, еле сдерживаясь от того, чтобы не выругаться. — Угораздило же тебя увидеть её сейчас.

— Ты знаешь её? — обернулся я к нему, слыша то, что мне хотелось слышать. — Кто она, кто? Познакомь?

— Не знаю я её, — ответил Крысолов. — Идём отсюда.

— Но, ты сказал, что…

— Это обычная танцовщица родом из Злозимья. Такие, обычно, в успешных цирках, да по дорогим кабакам выступают.

Ну и что, — отбрыкнулся я. — Дай досмотрю.

Несколько минут, пока девушка демонстрировала свои умения публике, Кайс нетерпеливо переминался с ноги на ногу, периодически поглядывая по сторонам.

— Пошли, — равнодушно произнёс я, когда белокурая чаровница поклонилась зрителям и, виляя бёдрами, удалилась за кулисами. — Надоело мне здесь.

— Стой, — приказал Крысолов, уставившись на сцену, где чётким голосом конферансье объявлял следующее выступление. — Планы меняются.

Пройдя сквозь толпу, мы направились к тентованным повозкам бродячих артистов, которые поочерёдно продолжали своё выступление. На боках двух из них, ближних к нам, я прочёл одинаковые надписи: "Гастролирующие лицедеи дядюшки Фердинанда". Не успели мы приблизиться к проходу между повозками, как дорогу преградил крепкий, босоногий, молодой парень в кожаных штанах, и с голым торсом.

— Простите, господа, но артисты сейчас заняты, и не смогут уделить вам времени, а благодарность принимаем только через кассу.

— Передай Вицериусу, что его спрашивает Азан, — сказал ему Кайс, представившись вымышленным именем.

— Ещё раз прошу меня простить, — настойчиво и менее любезно, повторил парень. — Но в нашей дружной труппе нет людей с таким именем.

— Если ты не сделаешь, что я велю, — голос Кайса начал приобретать металлический оттенок, который я слышал ранее. Это было тогда, в Ущелье, перед тем, как он единоручно расправился с пятерыми разбойниками. — Твоего имени тоже не будет в труппе.

В ответ на это, парень широко улыбнулся ослепительно белыми, и удивительно ровными зубами, отшагнул в сторону, и жестом пригласил нас пройти.

— Сейчас будет сражение, — шепнул мне Крысолов, и, незаметно для босоногого привратника, вложил в мою руку кинжал. — Но оно будет скоротечным. Постарайся выжить.

Сразу, как он договорил эти слова, Кайс крутанулся вокруг себя, в момент вращения выхватывая меч. Оружие Крысолова взметнулось вверх, и отразило удар массивной деревянной дубины, которой приветливый парень хотел размозжить его голову. Ударом ноги в пах, Кайс заставил парня сложиться пополам, и с жалобным стоном завалиться на землю.

Не успело полуобнажённое тело циркача упасть, а на нас, размахивая изогнутыми клинками, уже бежали, по крайней мере, четыре человека. Я перебросил кинжал, который дал мне Кайс, в левую руку, а правой дотянулся до "Спасителя" и извлёк его из-за голенища.

— Шаг назад, — скомандовал Крысолов, и встал между мной и надвигающейся угрозой.

— Прекратить, — прозвучала довольно громкая, но не до такой степени, чтобы её могли услышать за пределами лагеря лицедеев, команда из уст человека, которого совсем недавно я видел на сцене. Именно он объявлял артиста, выступающего за голубоглазой чаровницей. — Совсем с ума посходили? А ты, Кайс, какого беса ты тут устроил? Подраться не с кем? Так иди, со стражей городской подерись, может хоть там тебе кто-нибудь достойный попадётся.

— Если бы ты, Вицериус, лучше готовил своих людей к встрече с друзьями, то и недоразумений таких не было бы, — улыбнулся Крысолов, после чего убрал меч в ножны. Кайс развернулся, сделал пару шагов назад, и со всей силы пнул корчащегося на земле парня по лицу. — А то набрал себе дебилов безмозглых, и порядок от них требуешь.

Кончик сапога Кайса вновь и вновь находил точки соприкосновения с головой босоногого артиста. Поначалу, тот пытался закрыться руками, но после пары пропущенных ударов обмяк, раскрылся и ещё трижды получил ногой в висок.

— Может, хватит? — расстроено спросил Вицериус.

Кайс покосился на него, затем перевёл взгляд на неподвижного парня с окровавленным лицом, больше похожим на бесформенный кусок мяса.

— Может, ты и прав, — произнёс Крысолов, и сделал шаг назад.

Казалось бы, что мой проводник закончил с показательной экзекуцией, но нет. Словно футбольный бомбардир, Кайс сделал приставной шаг, замахнулся ногой, и сильно пнул по лицу босоногого, как по мячу. От удара голова дёрнулась, и в разные стороны полетели кровавые брызги.

— Теперь хватит, — произнёс Кайс, и пошёл к Вицериусу.

Ещё до того, как Крысолов поставил точку в жизни своего обидчика, я понял и почувствовал к чему это приведёт. А после финального удара место расправы над несчастным парнем посетила Она. Смерть прибыла точно к окончанию срока, что был отведён этому человеку. Что уж, Она забирает у усопших в этом Мире — мне не ведомо, ведь я свято полагаю, что у людей живущих здесь нет души. Точно, я знаю лишь одно — его светоч достался мне, а Она этому не возражала. Ярко-розовый, клубящийся дымок быстро потянулся ко мне из страшных рассечений на лице мертвеца. Меня мгновенно накрыла волна наслаждения, которая воплотилась в маниакальную улыбку на моём лице.

— Всё хорошо? — окрикнул меня Кайс.

— Да, — довольно ответил я, почувствовав приятные волны мурашек, прокатившиеся по моей коже.

— Тогда идём, — поторопил он меня, не дав возможности провести противоестественный эксперимент по оживлению мертвеца. Хотя, может оно и к лучшему? Слишком много тут посторонних глаз, да и что-то мне подсказывает, что на таком празднике должны быть инквизиторы, которые могут почувствовать меня в момент попытке подарить этому человеку Вторую жизнь.

— Подождите меня здесь, — сказал нам Вицериус, когда мы оказались в добротном фургоне, сколоченном из досок, установленном на одну из многочисленных телег цирка Фердинанда. — А я должен закончить выступление.

— Кто он? — спросил я Кайса, когда мы остались вдвоём.

— Старый знакомый, который должен мне больше, чем сможет отдать за всю свою жизнь. — Ответил Крысолов, завалившись на застеленную лоскутным одеялом лежанку.

— Ему можно доверять? — продолжил я.

Кайс усмехнулся, пошарил рукой по столу, который находился рядом с лежанкой, но выше уровня его глаз, и нащупал там надкусанный пирожок.

— А ты становишься подозрительным, — усмехнулся он, откусив пирожок. — Не переживай, эта скотина ничего плохого нам не сделает.

— Почему?

— Слушай, это долгая история, в которой фигурирует много плохих людей и поступков. Поверь мне: если я расскажу тебе её, ты будешь плохо обо мне думать, а нам же не нужно недопонимание?

— Недопонимание? — удивился я. — Ты только что забил досмерти человека, и говоришь о недопонимании?

— Ну, почему сразу досмерти. Может, он ещё жив, — пробормотал он, пережёвывая пирожок.

— За что ты его так?

— Знаешь, я же не садист, и просто так убивать не буду. То, что я сделал — необходимость. Тот парень, он был глуп, что напал на меня, а нам, чтобы добраться до Магистрата, нужно исключить из своего общества глупцов.

— Своего общества? — переспросил я, уже догадываясь к чему клонит Кайс.

— Именно. С этим цирком мы спокойно преодолеем весь Трагард. Это займёт чуть больше времени, чем я планировал, но зато мы будем в безопасности. — Пояснил Крысолов, и в надежде наощупь найти еще один пирожок, сронил на пол глиняную тарелку.

— Это не просто цирк? — спросил я его, сопоставив рассказы Кайса о его прошлом, и предположив то, кем может быть его друг Вицериус.

— Твоя сообразительность не перестаёт меня радовать, — ответил Крысолов, продолжая "слепые" поиски рукой по поверхности стола. — Старая схема. Под видом артистов собирается банда разбойников и воров, и в путь. Есть среди этого сброда и настоящие циркачи, но они так, для отвода глаз. Пока одни выступают, другие обчищают зажиточные дома или карманы подвыпивших зрителей. Потом, под утро или уже за городом, когда цирк уезжает, воришки приносят добычу и прячут в потайные места. Всё. Такими гастролями, если они проходят успешно, за сезон, рядовые артисты получают до двух сотен золотых. Ну, это включая и легальный заработок

— А сколько имеет Вицериус? — поинтересовался я.

— Пять сотен, не меньше, — авторитетно заявил Кайс.

— И, даже таких денег ему не хватит, чтобы искупить долг перед тобой? — спросил я про долг хозяина цирка перед моим проводником.

— Если он оценивает свою жизнь в пятьсот золотых, то пусть отдаст мне их, — услышал я ответ. — Но, я не уверен, что посчитаю долг уплаченным.

— Ты снова увёл разговор от моего вопроса, но я повторю его: за что ты так с тем парнем?

— Это странно, но такие цирки имеют королевскую лицензию. О нет, не удивляйся и не думай, что все они состоят из лихих людей, которые промышляют воровством и разбоем. Большинство из них настоящие, по крайней мере, в том, что касается хрестоматийного понимания. Так вот — лицензия. Получить её довольно сложно, и рассказывать тебе процедуру, после которой ты получаешь право гастролировать по Трагарду, я не буду. Скажу лишь одно: количество мест для артистов и подсобного персонала ограничено. Стража любого феодала или даже инквизиция, может остановить артистов в дороге и сверить число, указанное в лицензии и людей. Что за нехватку, что за лишние головы, полагается крупный штраф. Но, это не всё. Такое нарушение является поводом для долгого и утомительного расследования, а так же тщательного обыска. А вообще, гастролирующих артистов часто проверяют по поводу и без, но это первый и самый главный признак лиходейства.

— Почему? — удивился я, тут же осознав глупость вопроса, но Кайс уже успел выразиться в мой адрес по этому поводу.

— Ну, вот. Только похвалил тебя, а ты снова проявляешь себя как глупец. Все знают, кто может сковываться под личиной цирков, поэтому и отношение к ним такое. Даже сейчас, за этим цирком идёт наблюдение. Но, ты не переживай. Вицериус в этом деле больше двух десятков лет, и ни разу не попался. Так что, считай, что встретив его, мы вытянули счастливый билет.

— Исходя из твоих слов, у нас есть ещё одна проблема, которую нужно решить, да?

— Не переживай. Если Вицериус не решит её, то я сделаю это за него. — Ответил Крысолов, и сонно зевнул.

— Это что, я сейчас тебе спасибо должен сказать? — усмехнулся я.

— Хочешь — скажи. Мне будет приятно.

Примерно через полчаса вернулся Вицериус. Поставил на стол котелок с кашей, которая источала аппетитный аромат, и миску с белым хлебом. Хозяин вагончика уселся рядом со мной, на длинную лавку, что была приколочена к стене, противоположной той, где располагалась лежанка оккупированная Кайсом, и недовольно взглянул на него.

— Ну, давай, обрадуй меня, — обратился Вицериус к Крысолову.

— Прикажи собираться в дорогу, — приказным тоном ответил ему Кайс. — Нам, как можно скорее нужно попасть в Магистрат.

— Пацан — задание Магистра? — Вицериус кивнул в мою сторону.

— Не твоё дело, — получил он ответ. — Делай, что велено.

— Слушай, Кайс, я понимаю, что ты хочешь побыстрее доставить еретика, но и ты меня пойми, — чуть ли не взмолился хозяин цирка. — У нас тур, гастроли, ребята будут не довольны…

— Срать мне на них, — ответил Кайс словами Вершка. — Сказал тебе: едем без остановок, значит едем.

— Мы и так сезон поздно начали, так он, собака, уже на исходе, а у нас навара по минимуму, — казалось, что Вицериус готов упасть на колени, и молить Кайса о снисхождении. — Артисты разбегутся же, да и ребята, ночники, больше со мной дел иметь не будут. Помилуй уж старого друга. Пять выступлений. Всего пять, и всё, дальше ходом на восток, а?

— Пятью выступлениями планируешь всё перекрыть? Что за дела-то такие? Посвети старого друга. — Казалось, что это заинтересовало Крысолова, и он даже изменил положение своего тела на "сидячее".

— Три очень прибыльных… — Вицериус, сначала обрадовавшийся сговорчивости Кайса, немного погрустнел. — Точнее два, а остальные так, до кучи.

— Поясни про "три, а точнее два"? — попросил Крысолов.

— Ты мою приму спектакля "богатая купчиха" к бесам отправил.

— И что, замены совсем нет? — растянулся в улыбке Кайс, и продолжил, увидев, как Вицериус отрицательно помотал головой. — Сам купчиху охмури.

— Ты меня видел? У меня же пузо отросло, да и рожей я состарился. Вон, посмотри какие морщины. А та похотливая сука молодых да смазливых любит.

— Что взять у неё хотели, и где она живёт, долго до неё ехать? — с улыбкой на лице поинтересовался Кайс. — А то, если позволяет время, и навар хороший, так я Олаза успею подготовить.

— Граница Первого После Богов и Злозимья. Есть информация, что ей четыре фунта алмазов из Халифата доставили, — полушёпотом рассказывал Вицериус. — Контрабандой. Так что, если дело выгорит, никаких последствий не будет.

— До Злозимья будут концерты? — задал Кайс очередной вопрос. — Из тех, пяти, что ты просишь?

— Через два дня, в пригород Стоунгарда, и всё, дальше ходом до Пурги. — Пояснил Вицериус.

— И это у нас получается дней девять, да? — размышлял Крысолов. Да, не больше девяти. Думаю, что успею.

— Эй, стоп, вашу мать, — вклинился я в их занимательный диалог, который перетёк в неприятное для меня русло. — Какая, нахер, купчиха? Какое соблазнение? Вы что, охренели? Вы меня спросили, а? Делать мне больше нечего, как старух обхаживать.

— Не переживай, — обратился Кайс к Вицериусу, и растянулся в коварной улыбке. — Он согласится.

— Хренас-два! — воскликнул я.

— Спорим? — Крысолов вскочил на ноги и протянул мне руку. — Согласишься без принуждений. Только уговоры и доводы. Идет?

— На что спорим? — вступил я в игру, которая изначально для этих самоуверенных мудаков была проигрышная.

— Называй свою цену, а мы озвучим свою, — предложил Вицериус.

— Голубоглазая блондинка, — назвал я свой приз за выигрыш этого пари.

— Идёт, — с ходу согласился хозяин цирка. — Заберёшь её хоть на ночь, хоть на неделю, хоть до самого Магистрата.

— Ваша цена? — спросил я их. Вицериус хотел что-то сказать, но Кайс одним лишь только взглядом осёк его, и произнёс. — Твой кинжал.

— Договорились, — подтвердил я согласие, после чего Вицериус покинул нас, сказав о том, что, как только его ночники вернутся, они незамедлительно начнут приготовления к отправлению. Я, до того как мы уснули, спросил Кайса о том, зачем ему "Спаситель". "Он из Дома" — получил я ответ. — "В этом Мире почти нет людей, которые могли бы похвастать тем, что являются владельцами вещей из Дома Цедрика". Что ж, его логичный и обоснованный ответ полностью меня устроил. Перекинувшись несколькими фразами, мы быстро приговорили кашу, затушили лампу и уснули. Проснулся я от того, что пустой котелок и миска из-под хлеба подпрыгнули со стола, и с грохотом упали на грязный, затоптанный пол, причем вторая разбилась вдребезги. Причём, Кайс даже не пошевелился ни от шума, ни от того, что цирковой обоз дядюшки Фердинанда начал движение. Я подошёл к небольшому окошку, взглянул в него, и на ум мне пришла старая песенка, которую я часто слышал у отца в машине. Тогда я чуть ли не затыкал уши, чтобы не слушать её, а теперь она звучала в моей голове, а я, счастливо улыбаясь, тихонечко подпевал: