Еретик.

Эпилог

Человек неподвижно лежал на спине, на каменном утёсе, на невысоком, но скалистом берегу Большой Воды. Лёгкий осенний ветерок слабо колыхал его изрядно отросшую шевелюру, в которой всего за несколько часов появились серебряные локоны. Рядом с ним лежала его верная спутница — сумка, сверху на которой был бережно уложен кинжал, что некогда был двойником меча. Сам меч лежал с другой стороны от мёртвого человека. Почерневшее, оплавившееся почти до самой рукояти лезвие, изогнутая гарда, со следами копоти, и треснутое навершие — вот, собственно и всё, что осталось от меча после сражения с инквизиторами.

Тело мертвеца дёрнулось, и его веки распахнулись. Человек резко вдохнул и в панике вскочил на ноги. Осмотревшись по сторонам, он схватил кинжал, закинул сумку на плечо, пнул останки стального уродца, так, что они улетели с утёса в воду, и быстрым шагом направился к лесной опушке. Как только он сошёл с камней, и ступил на пожухлую, осеннюю траву, человек заметил следы. Ступая по следу, он набрёл на огромный, толстенный дуб, под которым лежал плотный ковёр желудей. У основания могучего дерева, на выпирающем из-под земли корне, человек увидел массивный стальной ошейник. Человек подошёл ближе, и увидел небольшой кожаный блокнот, опалённый огнём, и маленький льняной свёрток. Выдавленный триксель — символ Триединства — подсказал человеку, что блокнот ранее принадлежал инквизитору. Он видел такие ранее. Это, так называемая "Книга Грехов", в которые обладатели красных мундиров записывают предсмертные показания отступников Церкви. Он взял блокнот в руки, и сразу же заметил закладку — узкая полоска красной материи. Человек раскрыл "Книгу Грехов" на указанной странице, и увидел текст, начертанный неровным почерком:

"Доброе утро, Амак. Если ты читаешь это, значит, у меня получилось вдохнуть в тебя Вторую Жизнь. Прости, но я должен был убить тебя, иначе это сделали бы те краснопузые ублюдки. Этот Мир не оставил мне выбора, кроме как стать тем, кто снова ввергнет его в кровавый хаос войны живого с мёртвым. Но не подумай, что я хочу разрушить его. Единственная цель, что я преследую — возвращение домой, но правители этого Мира, как и любого другого, настолько глупы, алчны и самоуверены, что не посчитаются с обычным человеком. Что ж, придётся утопить Трагард в крови её жителей, чтобы Жанна, Епископы и Магистр выполнили мою просьбу.

Ты можешь сейчас рассмеяться, посчитав меня заносчивой выскочкой, но знай: я вернусь. Через год, через десять лет, через столетие, но я вернусь…

Рядом с этим блокнотом лежит свёрток. Возьми его. Там шесть золотых пуговиц — это мой подарок маленькому Златану. Надеюсь, Вершок не будет против этого.

Я знаю, что ты захочешь остановить меня. Ты решишь пойти по моему следу, чтобы догнать и переубедить. Но даже не думай этого делать, потому-что ничего хорошего из этого не выйдет. И чтобы ты убедился в серьёзности моих слов, и в том, на что я способен, попрошу тебя обойти дерево…".

Кайс обогнул дуб, за которым нанизанные на высокие колья стояли изуродованные трупы инквизиторов, а у их ног лежали мёртвые тела ликанов.

"… Это первые, но далеко не последние жертвы Некроманта — нового Повелителя Смерти!".

За спиной Крысолова хрустнул раздавленный чьей-то ногой жёлудь, но тот не отреагировал на звук. Не отводя взгляда от ужасающей картины, написанной растерзанной плотью, Кайс проклинал себя за то, что ещё не случилось.

— А этот сучонок начинает мне нравиться, — раздался голос Вершка.

— Инквизиторы — это только начало. Скоро он всем нам засунет в задницу руку, и будет управлять, как послушной марионеткой. — Ответил ему Кайс, вырывая страницы послания Кости из блокнота.

— О, дружище, не переживай, наши задницы давно заняты руками других людей, и они не посмеют этому ублюдку…

— Когда придёт время, этот, как ты говоришь, ублюдок, переломает все руки, которые попытаются его остановить, — перебил Крысолов Зигана, после чего развернулся и швырнул ему свёрток с пуговицами.

— Значит, нужно остановить его раньше, чем настанет это время, — сказал Вершок, откупорил бутылку пойла, сделал хороший глоток, и звучно отрыгнул.