Эйнемида II. Право слабого.

Глава XI

– А твоя воспитательница нетерпеливая женщина, – насмешливо улыбаясь, Горго подсела к столу и по-хозяйски долила в чашку Кинаны курящегося дымком травяного отвара. – Мне стоило немалых трудов втолковать ей, что молитвенное созерцание нельзя прерывать – богиня разгневается.

Хохотнув, она вылила остатки напитка в свою чашку и вновь залила травы кипятком из ласково клокочущего на настольном треножнике котелка. Смотрительница храма в Эгоре походила, скорее, на добрую тётушку, чем на горную ведьму – полнотелая кудрявая женщина с добрым лицом и мягким голосом – но знающим людям было известно, что за невинным видом крылись железная натура и несгибаемая воля. В юности Горго, тогда ещё стройная и привлекательная девушка, сумела бежать из гисерского плена, пройдя пешком едва ли не всю их дикую страну, в зрелости же осмеливалась распекать самого царя Пердикку, и тот внимал ей с почтением. Другую бы и не назначили в эгорский храм, небольшой и захолустный, но весьма почитаемый, ибо на этом самом месте отдыхала Даяра, когда до неё дошло известие о гибели Эрехны от рук неистового Хорола.

– Представляю себе, – хмыкнула Кинана, отхлёбывая из чашки. Приятный кисловатый напиток удивительным образом заставлял мир казаться лучше. Даже воспоминание о Диене не сильно испортило настроение. – Ну что, пришли вести? Вряд ли мне позволят оставаться здесь дольше.

– Пришли, пришли, хвала Даяре Неукротимой, сейчас всё расскажу.

Она вновь завозилась с отваром, а Кинана, нервно барабаня пальцами по столу, принялась разглядывать обстановку. Серые стены из грубого камня, простая деревянная мебель и алтарь с Расколотым Камнем на невысоком постаменте. Святилище Даяры в Эгоре – один из пяти храмов, что полагается посетить супруге царя для ежегодного осеннего поклонения. Хвала древним обычаям за хоть какой-то глоток свободы и возможность поговорить с кем-то, не назначенным для этого Талаей. Эгорское святилище было последним из пяти, за ним следовала торжественная церемония в главном храме Ордеи. Кинана старательно гнала от себя мысли о скором возвращении в город детства, превратившийся в клетку.

– Ну же, – сказала она. – Выкладывай, что там?

– Тебе ещё очень не хватает выдержки, девочка, – проворчала Горго, наполняя чашку Кинаны. – Ты всё равно всё узнаешь. Есть ли разница, мгновением раньше или мгновением позже?

– Я, с недавних пор, только и делаю, что терплю: и днём, и ночью, и даже во сне. Можно мне хоть где-то побыть нетерпеливой?

– Ну ладно, не горячись. Сёстры передают тебе привет и желают быть сильной, их мысли с тобой. Ида прислала мне весточку... Я говорила, что её избрали новой иерофантидой?

– Говорила. Что с Хресием?

– Всё хорошо с твоим Хресием. Царь послал в Кройон одного из этих своих форетов – Икела, параменова племянника – но он в такой войне ничего не смыслит, а местные начальники оскорбились, что над ними поставили юнца, и помогать ему особо не спешат. Ида сообщает, что Хресий встречался с ней неделю тому назад и был вполне весел, шутил. Сёстры помогают ему припасами и сведениями.

– Шутил... – недовольно поморщилась Кинана. – Как бы ему не дошутиться: под шкурой быка вполне может поместиться лев... Сможешь передать ему письмо?

– Конечно. Письменные принадлежности там, на столике.

– Хорошо, напишу потом, или нет, лучше я тебе надиктую, и ты передашь на словах – ни к чему, чтобы моё или твоё письмо мятежнику попало в чьи-то руки. Передай ему, что я молю за него Даяру и – это особенно важно – Феано молится за него ещё горячее. Её хотят сосватать за Лаиха, она прогнала сватов кочергой, – Кинана усмехнулась, вспоминая. – Скажи ему, мы что-нибудь придумаем, он же пусть будет осторожен, не лезет на рожон и не даст себя убить, не то всё будет без толку. Пусть помнит уроки Сосфена и не пренебрегает никаким врагом, напомни ему, как Алкет месяц назад получил палкой по лицу, он поймёт. Передай также привет сёстрам и мою благодарность. Запомнила?

– Запомнила, передам. И ещё от себя добавлю.

– Благодарю. А что вообще творится в Герии? Что говорят люди?

– Разное. Многие недовольны новыми законами, поругивают царя и вельмож, но до бунта, кажется, пока далеко. В Грейе беспокоятся, что царь увёл войска на юг. Если гисеры нападут, нам тут может прийтись солоно.

– А что, гисеры что-то затевают?

– Кто же их знает? Пока сидели тихо, но россомаху тоже не слышно, пока не прыгнет. У них не так как у нас: ополчение, созыв по царской почте и всё прочее. Для них собраться в поход – дело нескольких дней, они всегда готовы к войне или набегу, – жрица замолчала, отрешённо глядя в чашку, глаза подёрнулись стеклянной плёнкой, как у человека, который вспоминает нечто случившееся очень давно.

– Что говорят про Аминту... и меня?

– Большей частью, радуются, – усмехнулась Горго. – Молодой царь, брак детей Аэропа, людям такое по нраву. Скажи только мужу, что, если он будет позволять вельможам и иноземцам садиться себе и народу на шею, радость сменится гневом.

– Если бы он меня ещё слушал… Что ещё творится в мире? Я ведь живу, как за стеной, разве что Темен новости расскажет, либо с совета слухи дойдут.

– Да что мы тут знаем о мире, девочка? – рассмеялась жрица. – Мы же захолустье, самый край цивилизованных земель. Ты, в столице, знаешь побольше нашего. Тебе же не интересно, сколько скота и зерна заготовили в этом году на продажу?

– Со скота и зерна начинается всё остальное. У войны большой желудок, а муж, кажется, собрался устроить не одну. Впрочем, я слышала, год выдался щедрым.

– Это так – и здесь, и на юге. По мне, так это повод задуматься: за полнотой всегда следует пустота, помнишь?

– «Таков порядок и таков закон...» – задумчиво сказала Кинана. – Да, таков порядок...

– Ты уже завершила поклонение?

– Завершила, всё как полагается.

– И что Неистовая?

– Молчит.

– Н-да… Может ей угодно будет дать знамение в Ордее? Пути Даяры известны лишь самой Даяре.

– Это так, – Кинана усилием воли прогнала воспоминание о Филомене. – Что ж, моя бы воля, я бы осталась здесь навсегда, но, наверное, мне пора. Диена уже достаточно проварилась в своём яде, нехорошо передерживать блюдо. Спасибо за отвар и за беседу.

– Пожалуйста, – Горго с сомнением посмотрела на поднявшуюся со стула девушку. – А ты не пробовала как-то найти с ними понимание? Всё же, Талая – твоя родственница, да и эта Диена, вы с ней ведёте себя так, словно меж вами нет ничего общего, как собака и лисица, но ведь так не бывает. Я по себе знаю, что договориться можно с каждым.

– Ну, не всё так плохо, – улыбнулась царица. – В одном мы с Диеной полностью единодушны: в Чертогах Урвоса сильно не хватает женского общества. Мы лишь не можем сойтись на том, кто именно должен туда отправиться.

***

На воина, охранявшего отведённое царице помещение, Кинана обратила внимание почти случайно. Молодой статный парень в доспехах и серой одежде гипасписта, белокурые волосы выбиваются из-под шлема, честное и открытое лицо... Очень знакомое лицо.

– Стратиот Эол! – воскликнула Кинана.

– Да, моя царица, – улыбка юноши лучилась неподдельной радостью.

– Боги, я как рада встрече. Но что ты тут делаешь?

– Я... Если коротко, меня сослали.

– Сослали?

– Узнали, что это я тебя выпустил из города, ну и вот... Сперва хотели казнить, потом выгнать из войска с позором. Спасибо наш эпистат, Тилем, храни его Даяра и все боги, замолвил словечко тут, поднёс вина там... Из стражи, конечно, прогнали, в столицу въезжать запретили, ну хотя бы я в войске, и на том спасибо.

– Боги, я не знала... Мне жаль.

– Да нет, всё хорошо, тут даже веселее. В столице только и делаешь, что начищаешь доспехи, ворота подпираешь да ходишь по кабакам, а здесь мы Герию защищаем, не пьяниц по подворотням ловим. Жалование, конечно, поменьше, – Эол с усмешкой показал заплату на плаще, – ну так и цены не как в столице. Матери с сестрой я как раньше отправляю, а сам уж как-нибудь. Где у товарищей займёшь, где на охоту сходим – жить можно.

– Прости меня, Эол. Всё это из-за меня, и всё оказалось без толку.

– Госпожа, тебе не за что просить прощения! Я сам сделал выбор и не жалею. Последствия? Ну что ж, я готов их нести, это честь для меня. И почему без толку? Ведь ты царица.

– Царица... – горько усмехнулась Кинана. – Ты сослан, а я пленница в собственном дворце...

– Но ведь мы оба живы! Как знать, может наступят лучшие времена?

– Думаешь, наступят?

– Уверен, царица! Боги видят нас, наши судьбы у них на коленях. Может быть, они решили нас испытать? Если так, нужно честно делать своё дело, и всё изменится к лучшему!

– Да будет так, – рассмеялась Кинана. – Слушай, Эол, я не могу сейчас ничего сделать, но прошу, прими вот это, – она сняла с запястья серебряный браслет. – Отправь его своей семье или оставь себе. Он дорогой, если продать, хватит надолго.

– Я не приму его, царица. Всё, что я сделал, я сделал добровольно и по совести, мне не нужна награда.

– Снова упрямишься? Один раз ты уже не принял от меня награду, но на этот раз ты возьмёшь. Раз я твоя царица, я тебе приказываю.

– Такому приказу я вправе не повиноваться. Отказаться от награды – право воина, если он считает, что не заслужил. Так даже в Аэроповых правилах записано.

– Эол, прошу тебя, возьми. Не ради себя, а ради меня. Слишком многим я уже принесла горе. Позволь мне хоть кому-то сделать добро. Разве я многого прошу? – голос Кинаны дрогнул, и на лице Эола сразу отразилось горячее сочувствие.

– Хорошо, моя госпожа, я беру его, – тепло произнёс он, принимая браслет. – Ради тебя. Буду хранить его как память о тебе до тех пор, пока не настанут лучшие времена.

– Что ж, пусть так. Значит надо, чтобы они наступили как можно раньше, так ты скорее сможешь пропить его в кабаке.

– Если только за твоё здоровье, царица.

Царица и воин весело улыбались друг другу, позабыв о разделяющей их пропасти. В конце концов, они просто молодые люди, а что на голове: мятый шлем или царский венец. Какая, в сущности, разница?

***

В жарко натопленном обеденном зале, наполненном запахами жарящегося мяса, собрались те, кого можно было назвать первыми людьми Эгоры: начальник местного гарнизона Амфидокл, оба его пентикоста и несколько местных аристократов. Почётные места подле царицы и хозяина достались спутникам Кинаны, или, скорее её надзирателям. Командовал ими келенфиянин Белен, статный светлобородый мужчина с коротко стриженными волосами, неизменно учтивый и относящийся к своей службе со всей серьёзностью. Бывший стражник Аркипп, тот самый, что донёс на неё в день побега, на его тёмно-сером военном хитоне красовались два медных листа плюща – знак иполохага. Ловкость, с которой молодой человек управился с адрийцами, впечатлила самого Аттала, ему доверяли и пророчили большое будущее. Третья надзирательница, Диена, вошла следом за подопечной. Оправив складки голубого пеплоса, подруга Талаи окинула скромное убранство обеденного зала столь презрительным взглядом, что сразу стала видна пропасть между захолустными аристократишками и знатной дамой с Келенфа. По счастью, эгорцы этого не заметили – ну или не подали вида.

– Надеюсь, вам не пришлось ожидать меня слишком долго, – сказала Кинана, со всем возможным изяществом, разместившись на обеденном ложе. – О чём вы здесь беседуете?

– Госпожа, мы готовы ждать столько, сколько тебе будет угодно, – почтительно склонил голову Амфидокл и сделал знак слуге. Комендант был уже изрядно седовлас, но с виду казался крепче Вяза Даяры. – Еду держали в тёплой печи, сейчас всё подадут горячим.

– Мы говорили о местном мёде, госпожа, – усмехнулся Белен. – Я увидел на дворе выдолбленные брёвна, думал, что это какие-то осадные орудия, а оказалось ‒ заготовки для ульев.

– Эгорский мёд славится во всей Герии и за её пределами, – Кинана очаровательно улыбнулась тотчас расцветшим аристократам. – Советую попробовать.

– Здесь много лесов, досточтимый Белен, – заметил кто-то из аристократов, Кинана не помнила его имени. – Много пчёл. Поставь им подходящее бревно – чуть ли не сами налетают.

– У нас, на Келенфе, деревьев немного, – сказал Белен. – Ульи делают из глины и соломы.

– Ну это не то, – рассмеялся эгорец. – У нас пчёлы живут, точно в родном лесу, а мёд с лесных цветов самый лучший, клянусь Вязом Даяры. Сам увидишь.

– А вы, госпожа, любите мёд? – спросил Амфидокл у Диены, слушавшей разговор с недовольным видом. Беседа явно казалась ей недостаточно утончённой.

– Я предпочитаю архенский сакхарон, – ответила она, лучезарно улыбнувшись. – Вы не пробовали? Очень жаль. Он даёт очень утончённую сладость, прекрасно подчёркивает вкус фруктов. Впрочем, здесь фруктов немного...

– А мне больше мёд по нраву, – рассмеялся Белен. – Сакхарон просто сладкий и всё, а у мёда вкус есть.

– Мёд вкуснее сакхарона, но у него есть большой недостаток: он не стоит меру серебра за меру, – заметила Кинана. Все рассмеялись, а Диена ответила подопечной злобным взглядом.

В ту ночь Кинана впервые сделала то, что делать навсегда зарекалась: прибегла к помощи Аминты. Нет, она ни о чём не просила – этого бы она не смогла даже ради Феано – лишь сказала, что смешно играть в благородного воина, когда в твоём дворце измываются над беззащитной девушкой и рассказала о наложенном Диеной наказании. Как ни странно, Аминта всё-таки оказался сыном своего отца, а в гневе покойный царь бывал страшен. Талае с трудом удалось убедить сына не вышвыривать подругу из дворца в одном исподнем. Отмщения не пришлось ждать долго: попавшую в опалу Диену приставили к царице как воспитательницу и наставницу. С тех пор отношения между женщинами, и без того не дружеские, напоминали войну. Ко всему добавилось охлаждение между Диеной и её любовником Гермием, что отнюдь не добавило ей доброты.

– А вот и случай попробовать, – улыбнулся Амфидокл. – Перепела в меду, почти как у вас на юге. Госпожа царица, прошу, отведай. Твой славный отец, да будет Всеприемлющий милостив к его тени, когда здесь был в прошлый раз, так их полюбил, что съел две дюжины за один присест!

– Боюсь, с моим возлюбленным отцом не сравниться никому, придётся вам мне помочь.

– И в этом, и во всём, что попросишь! – воскликнул один из аристократов. – Слава царице Кинане!

Вверх тотчас взлетели серебряные кубки. Диена скривилась, точно вместо сладкого вина ей предложили снадобье для очищения желудка. Чашу она поставила, едва прикоснувшись к ней губами.

– Так ты намерена тронуться в путь завтра? – спросил Амфидокл. – Очень жаль, мы были бы рады, если бы вы погостили у нас ещё.

– Я бы с радостью, но боюсь... – начала было Кинана, но её прервал шум у входа. Дверь с размаху отворилась, и на пороге предстал коренастый воин в доспехе лохага, сопровождающий покрытого пылью молодого парня. Бедняга валился с ног от усталости, а на его светло-зелёном хитоне Кинана, с замершим сердцем, увидела тёмные пятна.

– Архиг-синтагмат, прошу прощения, что прерываю, но у него неотложные вести, – доложил лохаг. Вид воин имел совершенно растерянный.

– Ты позволишь, царица? – спросил Амфидокл, нахмурясь. – Говори!

– Архиг-синтагмат, я иппей Кинфер, третья ила, Менотские гиппотоксоты, – тяжело дыша сказал гонец. – Я только что из Ликимна... – он нервно сглотнул пересохшим горлом. – Ликимн пал.

Страшные слова упали, словно камни. Повисло гробовое молчание, Кинана явственно слышала частый стук собственного сердца

– Что-о?! – грозно сдвинул брови начальник гарнизона, отставив кубок. – Что за чушь?! Как пал?!

– Он говорит, гисеры, архиг-синтагмат, – мрачно сказал лохаг. Кто-то из аристократов охнул.

– Меня послал Пелевт, – выдохнул гонец. – Почти сразу, когда началось... Меня и ещё десятерых. На полпути напоролись на налётчиков… Я прибыл один.

– Как это случилось? – бесцветным голосом спросил Амфидокл, костяшки его пальцев, сжимающих подлокотник, побелели.

– Рано утром, архиг-синтагмат. Никто ничего и не понял. Забили тревогу, все повыскакивали на улицу, тут вдруг стена ка-ак завалится. Мы и оружие схватить не успели, а варвары уже были в крепости. Пелевт велел скакать к тебе, предупредить, мы еле выскочили. Он сказал, варваров тридцать тысяч, не меньше, и они идут сюда. Готовьтесь.

– Боги, Ликимн, не верю... – тот аристократ, что рассказывал о мёде, покачал головой. – Этого не может быть!

– Проморгали, зараза! – воскликнул Эорол, один из амфидокловых пентикостов. – Где были ваши разъезды?! Как вы подпустили тридцать тысяч варваров к воротам?!

– Не знаю, тагмат. Я спал, вернулся из разъезда. Мы почти до самой границы доходили, никого не было, клянусь Вязом Даяры.

– Варвары умеют двигаться быстро, – сказал лохаг, Кинана вспомнила его имя: Каллиник. – Налётчики тихо перехватили наши разъезды, а дальше всё войско одним махом от леса до Ликимна. Там ходу полдня, но эти и за ночь могут.

– Но как они обрушили стену?! – спросил аристократ.

– У страха глаза велики, – отмахнулся Эорол. – Небось ворота были плохо заперты, те их сходу и сломали...

– Довольно! – Амфидокл резко поднялся с ложа. – Ликимн взят, это точно?

– Да, архиг-синтагмат, – кивнул гонец. – Мы, когда отъезжали от крепости, видели их значки на внутренних стенах. Ликимн пал.

– Их тридцать тысяч?

– Так сказал Пелевт, мне показалось, что больше. Крепость точно затопило...

– Кто ими командует известно?

– Мы разобрали знаки Ангвеземеста, архиг-синтагмат.

– Ангвеземест... – пробормотал себе под нос Амфидокл. – Плохо дело, очень плохо. Госпожа царица, мне и командирам нужно срочно идти, ты дозволишь?

– Дозволяю, – Кинана обвела сотрапезников взглядом. – Почтенные гости, боюсь, обед окончен. Вести недобрые и у всех нас немало забот, я не держу вас. Амфидокл, я присоединюсь к тебе позже.

– Да, царица, – кивнул комендант.

– Белен, нам нужно поговорить, – ни на кого не глядя, Кинана вышла, и её спутники, переглянувшись, направились следом.

Жареные перепела, блестя уже начинающим застывать мёдом, медленно остывали на блюде.

***

– Мы должны остаться в Эгоре, – царица обернулась к Белену так резко, что тот отпрянул.

– Это безумие! – от возмущения, Диена отбросила церемонную вежливость. – Нужно выезжать сегодня, пока варвары не сюда не добрались! Немедленно собирайтесь и едем в столицу!

– Ты можешь убираться, – бесстрастно бросила Кинана, не повернув головы. – Хоть в столицу, хоть в Царство Урвоса.

– Госпожа, – быстро сказал Белен прежде, чем Диена успела начать склоку, – Диена права. Я обязался привезти тебя домой и сделаю это. Подвергать тебя опасностям войны – неразумно. Если я это сделаю, я подведу царя.

– Ты что, не понимаешь, Белен? – раздражённо сверкнула глазами царица. – Ликимн пал! Он должен был продержаться, пока с юга не вернутся войска, которые туда отправил мой муженёк, а пал за одну ночь. Дальше Грейя, которая вообще не крепость, а между ней и варварами Эгора. Эгора – врата Равнинной Герии, если её не удержать, Грейя тоже падёт, и варвары рассеются по стране. Они разграбят всё, что можно и что нельзя, и твой царь вместе с войском останется без хлеба. С гисерами придётся воевать зимой и на пустой желудок, а в остальной стране начнётся голод. Ты подведёшь царя, если это допустишь!

– Царица Кинана, я всё прекрасно понимаю, но что мы можем сделать?

– В гарнизоне тысяча воинов не считая жителей, а у тебя в отряде сотня бойцов – это десятая часть! Но дело даже не в этом. Я царица этих людей, они в меня верят, если я сейчас сбегу, они это увидят и могут дрогнуть. Если я останусь, они будут сражаться намного отважней! Я не должна оставлять этих людей, иначе мне незачем быть царицей!

– Ты и не царица – ты царская супруга, – ядовито вставила Диена. – Ты отправишься в столицу и оставишь мужское дело мужчинам.

– Не чужеземным нахлебникам решать, кто царица Герии, а кто нет! – презрительно сверкнула глазами Кинана. – Белен, я из дома Аэропидов, для герийцев это многое значит. Я должна остаться!

– Царица, даже если так, в этом нет смысла, – спокойно ответил келенфиянин, видимо, решив не относить «чужеземного нахлебника» к себе. – Варваров тридцать тысяч, а в крепости одна, с тобой или без тебя, Эгору возьмут, только так у них ещё будет ценная добыча – ну или тебя убьют.

– Пусть лучше убьют меня, чем тысячи герийцев, а это случится, если гисеры выйдут к Грейе. Вся наша надежда, что они не решатся оставить Эгору в тылу и начнут осаду.

– Какая разница, будешь ли ты при этом в крепости или нет? Тридцать тысяч против одной – исход ясен!

– Не ясен! Гисеры не очень хороши в штурме крепостей. Во время прошлого набега, в Ликимне пять тысяч продержались против сорока две недели. Мы тоже можем.

– Только вот сейчас Ликимн взяли за одну ночь.

– Должно быть, какая-то хитрость, их как-то застали врасплох. Видно их вождь, этот Ангвеземест – противник опасный. Вот только мы уже предупреждены и нас ему врасплох не застать. Будет обычная осада, её вполне можно выдержать, пока не подойдут войска с юга.

– Не нас, а их, – холодно бросила Диена. – Я не хочу больше это слушать. Белен, тебе велено привезти царицу домой. От имени царицы-матери приказываю тебе это сделать, даже если придётся везти её в мешке. Мы выезжаем немедленно, разговор окончен!

На лице Белена отразилась внутренняя борьба, и Кинана решила, что он смелый человек. Другой бы с радостью ухватился за такой предлог сбежать от тридцатитысячного войска варваров.

– Я сделаю, что приказано, – сказал он, после недолгого раздумья. – Клянусь Эйленосом, я бы остался, но жизнь царицы важнее. Собирайтесь в дорогу, мы выступаем сегодня.

– Но... – начала было Кинана.

– Моя царица, решение принято, – Белен, на келенфский манер, почтительно склонил голову.

– Значит останусь я, – неожиданно сказал Аркипп. Все удивлённо обернулись на молодого человека. Кинане показалось, что она ослышалась.

– Что ты задумал? – настороженно спросил келенфиянин.

– Вам не нужен большой отряд, – строгое лицо молодого человека оставалось спокойным, лишь улыбка вышла несколько нервной. – Отец мне рассказывал, что гисеры всегда высылают вперёд конных налётчиков, чтобы как можно дольше передвигаться незаметно. Помните, гонец сказал, что на них напали? Малым отрядом, десятка в три, вы скорее проскочите мимо гисеров, а остальные останутся помочь гарнизону, можно выбрать добровольцев. Я первый. Люди в крепости увидят, что царица оставила большую часть своего отряда, они решат, что ради них она добровольно подвергла себя опасности. Мы скажем, что она отбывает собирать подкрепления. Так мы и вывезем царицу, и ободрим людей, а дальше... Да помогут нам Эйленос-заступник и Хорос скорбящий.

Вместо ответа, Белен кивнул и тяжело хлопнул молодого человека по плечу. Во взгляде келенфиянина чувствовалось искреннее уважение.

– А если на нас нападут по дороге и у нас не будет воинов? – спросила Диена.

– Малым отрядом, налегке мы будем быстрее и незаметнее, – ответил Белен. – Это разумное решение. Такое же разумное, как и смелое.

– Неожиданная смелость, – процедила Кинана, глядя на Аркиппа так, словно увидела его впервые. – Я попрошу Амфидокла дать тебе звание лохага. Раз ты присоединишься к гарнизону, он имеет такое право... Хорошо бы, если бы все твои решения были такими же разумными.

– Спасибо, царица. Я служу Герии, как считаю правильным. И сейчас, и прежде.

Взгляды царицы и того, кто её предал, встретились. Они оба поняли, что хотели сказать друг другу. Скривив губы, девушка отвернулась.

Когда, через два с небольшим часа, маленький отряд в три десятка всадников выехал из ворот крепости и направился на юг, вслед со стен летели благословения.